Укен вытер со лба холодный пот и включил двигатель. Корабль оторвался от поверхности и медленно «пошел ввысь».
Укен вздохнул облегченно.
Но корабль вдруг качнуло и повело куда-то в сторону. Он сбился с курса? Укен посмотрел на приборы. Проклятье! Он попал в замкнутый воздушный поток. Такие потоки не редкость в атмосфере Финтифлюшки. Теперь можно даже выключить двигатель, и корабль все равно будет выписывать бесконечные восьмерки.
Корабль подходил к верхней петле восьмерки. Укен нажимал на кнопки, стремясь выйти из петли по касательной. На мгновение корабль застыл в мертвой точке. Совсем немного оставалось ему, чтобы вырваться на свободу для этого надо было лишь максимально увеличить тягу, но, к сожалению, никакого резерва энергии у Укена уже не было. Корабль снова свалился в петлю, а Авезов зажмурился от отчаяния.
Когда Укен снова открыл глаза, то не имел ни малейшего представления о времени. Сколько продолжался его полет? Месяц? Год?
— С благополучным возвращением! — послышался в шлемофоне голос дежурного. На этот раз, кроме иронии, в нем угадывалось и уважение. — Мы ждем вас!
Укен отстегнул ремни.
— Иду!
Поднялся через узкий люк в светлое помещение. Здесь толпилось человек десять-двенадцать, и среди них Азизов.
Опробование звездолета проводилось в районе обсерватории Крайней, занимающей в космосе место, диаметрально противоположное Плутону. «Алмаз» был опробован во всех режимах и заслужил самую высокую оценку командира.
В тот день произвели и испытание посадочного блока «Бургут».
До старта оставалось два дня.
Азизов улетел домой к семье, а Муратов и Авезов обосновались пока на Крайней.
Шахбоз сидел в библиотеке, еще и еще раз просматривая чертежи посадочного блока. Решено было, что «Бургут» поведет он. Не упустить бы чего.
Поначалу работалось плохо. Он смотрел на белые листы, а воображение то и дело рисовало фантастические картины их полета — одну нереальнее другой.
Наконец он сумел сосредоточиться: кропотливо разобрал схему стыковочного узла и удовлетворенно хмыкнул. Ну вот! Удалось отыскать деталь, назначение которой было не совсем ясно. Значит, не напрасно просматривал чертежи вновь и вновь.
Шахбоз отодвинул от себя альбом. Куда это запропастился Укен? Пора, пожалуй, и ужинать. После ужина он полистает еще пару альбомов, что-нибудь почитает, а там и на покой. Проснется — уже будет завтра. Еще денек — и в путь! Скорее бы!
— Укен! — позвал Шахбоз.
Открылась дверь, вошел Укен. Одно полотенце у него было повязано на поясе, другое переброшено через плечо, в руке он держал большую ложку.
— Не пора ли ужинать? — спросил он Шахбоза с улыбкой на смуглом лице.
— Я для того и позвал тебя. Но что за вид такой? Зачем? — Шахбоз потянулся к кнопке вызова дежурного робота.
— Погоди, друг! — остановил его Укен. — Не надо сегодня ни роботов, ни синтетической еды. Сегодня я тебя угощаю.
Они вышли в гостиную. Стол уже был накрыт. Посередине стоял небольшой котелок, плотно накрытый крышкой.
— Ну что ж, пировать так пировать, — весело сказал Шахбоз, усаживаясь за стол.
Укен разложил по тарелкам куски мяса и нарезанные квадратиками сочни теста. Отдельно разлил по чашкам бульон.
— Как называется эта божественная еда, чей дух щекочет мне ноздри? спросил Шахбоз.
— Бешбармак. Кушанье моих предков.
Шахбоз покачал головой.
— Да, наши предки понимали толк в кулинарии. Этого у них не отнимешь. Ну что ж, за наш успешный полет! Может быть, ты и на «Алмазе» возьмешь на себя обязанности повара?
— Ты ешь, ешь, — подкладывал ему лучшие куски Укен.
Когда с бешбармаком было покончено, Укен вопросительно глянул на Шахбоза.
— А теперь можно вопрос задать тебе? В связи с нашими сегодняшними испытаниями защитного поля «Бургута».
— Давай. За такой царский ужин отвечу на любой твой вопрос, — весело разрешил Шахбоз.
— Только прошу тебя, Шахбоз, даже если тебе покажутся наивными мои вопросы, не смейся. Я ведь не профессиональный космонавт.
— Уж не прибедняйся, Укен. Спрашивай.
— Так вот. Объясни мне, какую форму имеет защитное поле «Бургута»?
— Но ты видел — «Бургут» по форме напоминает сплющенное яйцо. Точно такую форму имеет и защитное поле. Некоторым искривлением силовых линий у полюсов можно пренебречь. А где у «Бургута» полюсы, я думаю, ты знаешь.
— Ясно. Но насколько надежно это защитное поле?
— Давай продолжим прежнюю аналогию с яйцом. «Бургут» — это желток, а внешняя граница силового поля — скорлупа. Но скорлупа простого яйца хрупкая, скорлупа же «Бургута» — его защитное поле — непроницаема для посторонних предметов.
— Иными словами, защитное поле как бы увеличивает толщину обшивки «Бургута»?
— Сам «Бургут», по сути, беззащитен и хрупок. Простой метеорит запросто пробьет обшивку. А наткнувшись на силовое поле, даже крупный метеорит мгновенно испарится.
— Понятно. Значит, «Бургут» — желток, защитное поле — скорлупа яйца. Пока «Бургут» опускается на чужую планету, пока он находится в атмосфере, яйцо остается яйцом. Но что происходит с силовым полем в момент приземления? «Бургут» так и не коснется грунта? Силовое поле под его днищем будет удерживать блок на некоторой высоте от поверхности планеты?
— В принципе это возможно, — ответил Шахбоз, — но нецелесообразно, так как требует огромного расхода энергии и ничего не дает.
— Значит, днище «Бургута» все же коснется планеты?
— Конечно.
— А что при этом произойдет с силовым полем?
— Линии, разумеется, исказятся в зависимости от свойств грунта. Теперь это уже будет не яйцо, а, скажем, пирожок. Но действие силового поля от этого не станет слабее.
— То есть «Бургут» по-прежнему будет защищен и снизу?
— Конечно.
— Так. Ну а тот кусочек грунта, который попал внутрь силового поля, внутрь скорлупы? Тот грунт, на котором будет стоять «Бургут»?
— Этот кусочек теперь будет составлять одно целое с кораблем, то есть он сам защищен от влияния извне. Но вот его влияние на корабль уже не зависит от силового поля. Ты это хотел услышать от меня?
— Да, это.
— Тогда учти следующую вещь. Перед посадкой этот самый грунт, о котором мы с тобой толкуем, прожигается и обрабатывается специальным облучением. Все бактерии, микробы, вся органика в нем уничтожается. Так что абсолютно никакой опасности он не представляет.
— Ясно.
— А зачем это тебе?
— Когда мы сегодня испытывали «Бургут» и садились на полигоне, я вдруг подумал об этом кусочке грунта. Ты ведь знаешь, я новичок в космосе.
Время было позднее, но сон не шел. Долго еще в гостиной звучали голоса Шахбоза и Укена.
Впрочем, не всегда мир звезды Годво состоял из одной планеты. Когда-то их было гораздо больше.
Но уже много миллиардов лет назад Годво вступила в пору заката. Она тускнела, гасла, истощала энергию. Нарушались привычные связи. Планеты теряли скорость, уменьшался диаметр их орбит, и постепенно одна за другой они сваливались на красное светило.
И вот теперь на расстоянии семидесяти миллионов километров от Годво кружится в космосе единственный уцелевший кусочек материи, чтобы через несколько миллиардов лет разделить судьбу своих предшественниц.
Азизов переключил все системы корабля на автоматическое управление и облегченно вздохнул. Наконец-то они у цели! «Алмаз» — искусственный спутник Ренэ. Первый этап путешествия, можно сказать, закончился благополучно.
Через сутки они начнут исследования Ренэ. Через сутки, может быть, у них появится какая-то зацепка. А сейчас — отдых. Полный покой и отдых в восстановительных камерах.
Конечно, им хотелось взглянуть на Ренэ уже сегодня, прямо сейчас. Но командир был непреклонен: после семидесяти бессонных часов, пусть даже под пристальным наблюдением биорегуляторов, они нуждались в восстановлении сил.
Все сделанное ими до сих пор — всего лишь пролог. Настоящая работа начнется через сутки. И кто знает, каких сил потребует она от членов экипажа.
Автоматический телеразведчик парил в атмосфере Ренэ. До сих пор все шло хорошо, связь не прерывалась ни на минуту.
Внизу проплывала бескрайняя сиреневая пустыня. Кое-где высились темные растрескавшиеся валуны. Вокруг валунов, а также и на них самих лежали плоские овальные камни. Звезда Годво еще обладала достаточной энергией, чтобы нагреть их до семидесяти градусов по Цельсию.
Вдруг на одном из участков обозримой площади песок пришел в движение. По-видимому, мощные встречные потоки воздуха взвинтили песчаный смерч на высоту нескольких сотен метров. Песчинки кружились все быстрее и быстрее. Основание смерча начало увеличиваться в диаметре. Песчаный столб слегка наклонился в одну, потом в другую сторону, а затем, словно отыскав нужное направление, резко накренился и помчался по пустыне, увлекая за собой все новые и новые массы песка. Теперь это был уже не смерч — фиолетовая продолговатая туча неслась по пустыне, и из нее то и дело вылетали огромные валуны и рассыпались, ударяясь о землю.
— Ну что, — обратился Азизов к коллегам, — пожертвуем ради науки одним телеспутником?
— Конечно, — отозвался Шахбоз. — Уж лучше мы сами пожертвуем разведчиком, чем ждать, пока эта фиолетовая обманщица утянет его у нас без спроса.
— Бедный телеспутник! — притворно запричитал Укен. — Недолго парил ты в свободном пространстве. Так будь же последней жертвой на этой «благословенной и гостеприимной» планете!
Перейдя на ручное управление, Азизов быстро погнал телеспутник за вихрем и спикировал его вниз, чтобы автомат попал в самый центр песчаной тучи.
Изображение на экране заметалось, запрыгало, задергалось. Сам телеспутник трепетал в песчаных струях, как рыбка, попавшая в сеть. Его двигатели, достаточно мощные, почти не помогали ему. Его тянуло вместе с тучей к бледно-синим зубчатым скалам, появившимся на горизонте. Азизов сориентировал телеспутник по ходу движения тучи, увеличил скорость почти до максимума, автомат с большим трудом, но все же выскользнул из бешено крутящихся потоков песка и воздуха. Командир поднял его на высоту, недоступную для смерча, и повернулся к космонавтам:
— Понимаете что-нибудь?
— Связь не пропадала ни на секунду, — возбужденно ответил Шахбоз. Выходит, причина молчания «Фотона» вовсе не в песчаных бурях.
— У урагана практически нет опережающей волны, — проговорил Укен, летящий песок не в состоянии экранировать даже радиосвязь, не говоря уже о точечном канале… Короче, по первому впечатлению это самый обыкновенный ураган. Разумеется, обыкновенный для этой планеты. Скорость, конечно, дикая…
— И вылетает вихрь совсем не из пещер, — подмигнул ему Шахбоз.
— Так я и думал… — пробормотал командир.
— Вы что-то сказали? — переспросил Шахбоз.
— Да, продолжаем обзор.
Телеспутник помчался в сторону зубчатых гор. За их стеной должно было тянуться ровное каменистое плато. Именно там замолчали первые автоматические станции, совершившие посадку на Ренэ. Именно там пропала и экспедиция Старка.
Горная гряда оказалась длинной и узкой. За ней потянулись ущелья, разломы, выходы на поверхность планеты каких-то каменных плит. В отвесных скалах виднелось множество пещер. В основном это были узкие трещины с обвалившимися краями. Но некоторые из пещер поражали своими размерами и очертаниями отверстий. Они были круглыми или же овальными. Что делалось в их глубине, различить было невозможно. Лучи Годво не проникали туда, а опускать телеразведчик ниже было рискованно, да и бесполезно.
За пещерами раскинулось каменистое плато — ровный кусок скального пласта, на котором не удержаться ни одной песчинке, зато здесь было множество овальных камней, раскиданных тут и там.
— Стоп! — вдруг вскрикнули космонавты разом.
Телеспутник развернулся и, описывая плавные сужающиеся круги, приблизился к месту, так заинтересовавшему землян. Посредине плато высилось странное сооружение.
— Что это?! — воскликнул Шахбоз.
— Искусственное сооружение!.. — прошептал Укен.
— Да, искусственное сооружение, — нахмурив брови, ответил Азизов. Перед вами «Фотон». Вернее, то, что от него осталось.
— «Фотон»!..
С ужасом и жалостью смотрели космонавты на остатки некогда славного корабля.
От звездолета остались, по сути, только внутренние перегородки. Обшивки не было, как не было и защитных экранов. Энергетический отсек представлял собой темную спекшуюся массу. Жилые помещения, главный пульт корабля, восстановительные камеры пришли в полную негодность.
У экипажа «Алмаза» до последней минуты теплилась надежда на спасение своих коллег. Но теперь…
Долго ходил по кругу телеспутник. Светился фиолетовый экран. Тихо и уныло было в круглом зале «Алмаза». Первым нарушил молчание Азизов. Впрочем, до него никто и не отважился бы заговорить. У Азизова на «Фотоне» были друзья…
— Впечатление такое, что корабль размонтирован, — мрачно произнес он.
— Похоже.
— Обратите внимание: внутренние перегородки почти не повреждены.
— Какой смысл космонавтам было размонтировать звездолет?
— Им — никакого!
— Значит…
— Значит, корабль разобрали другие.
— Но кто?
— Это нам с вами и предстоит узнать. Посмотрим, что с вездеходом, проговорил Азизов.
Вездеход с «Фотона» обнаружили метрах в тридцати от входа в одну из пещер. Вернее, не сам вездеход, а то, что от него осталось — остекление кабины, несколько рубчатых ободов колес, пластиковые перегородки и щиты. Особенно поражало сохранившееся остекление кабины вездехода. Остекление изготовлялось из сверхпрочного сплава, а затем еще и намертво вделывалось в металлический корпус вездехода. Отделить остекление от корпуса самим космонавтам было практически невозможно. Такая необходимость вообще не предусматривалась конструкцией машины. Подобная операция никогда не проделывалась и на заводах. Если было нужно заменить корпус вездехода, то его меняли вместе с остеклением. Только такой способ обеспечивал надежную герметизацию корпуса. И вот теперь экипаж «Алмаза» с удивлением смотрел на остекление, аккуратнейшим образом отделенное от корпуса.
— Олмос Азизович, — заговорил Шахбоз, — обратите внимание, и на «Фотоне», и на вездеходе отсутствуют металлические части.
— Посмотрите, как умело размонтирован и корабль, и вездеход. Чувствуются навыки и сноровка.
— Да. Но этот великий умелец к тому же отличается и жестокостью. Разобрав корабль, он вольно или невольно способствовал гибели экипажа.
— Олмос Азизович, а может быть, сам экипаж по каким-либо причинам демонтировал корабль?
Азизов невесело улыбнулся:
— Исключается. В распоряжении экипажа нет для этого достаточных технических средств.
— Тогда кто это мог сделать?
— Не знаю.
— Разобрать «Фотон» могли только разумные существа. Возможно, они обитают в пещерах.
— Вряд ли. Раз уж они не побоялись выйти на поверхность и разобрать машины, то какой смысл им постоянно сидеть в пещерах? Да и выходы из пещер имели бы, вероятно, тогда другой внешний вид.
— А может быть, длительное пребывание на поверхности таит для них опасность?
— Какую? Метеоритной опасности нет. Атмосфера достаточно плотна. Песчаные бури не так уж и опасны. Да и можно предсказывать их. К тому же в районе плато они, по-видимому, бывают не часто. Но главное не в этом. Разумные существа, способные с таким поразительным мастерством разобрать инопланетный корабль, по-видимому, не отсиживались бы в пещерах, а разработали какие-то меры против грозящей опасности. Думается, что этот вариант отпадает.
— А может быть, они специально так? — подал голос Укен.
— Что — специально?
— Сидят в пещерах и ждут. А как только на планету опустится чужой звездолет, они хвать его — и с концами…
Космонавты рассмеялись.
— Укен, — спросил Азизов, — какова вероятность посадки на маленькую, затерянную на окраине Галактики планету чужих звездолетов? Сколько их наберется, скажем, за миллиард лет? И что же? Им сидеть ради этого ничтожного шанса в пещерах?!
Наступило молчание.
— Тогда, вероятно, кроме «Фотона» и нас, на Ренэ бывали и другие гости? Возможно, они и сейчас наблюдают за нами. Чем-то их привлекла к себе Ренэ.
Командир кивнул головой:
— Возможно. Однако, прежде чем подводить окончательную черту, давайте еще раз исследуем внутренности «Фотона». Если экипаж погиб, то должны ведь остаться тела или, в крайнем случае, скелеты.
Азизов вновь перешел на ручное управление аппаратом.
Телеспутник подлетел вплотную к «Фотону», затем осторожно нырнул в него и пошел кружить по этажам. С бьющимися сердцами наблюдали космонавты за экраном.
Вот сейчас появятся на нем неподвижные тела, разорванные скафандры… Напряжение достигло предела. Телеспутник достиг верхнего этажа, выскользнул из «Фотона» и поднялся над плато. В звездолете не было никого.
— Значит…
— Значит, они стали пленниками?
— Чьими?
— Тех, других.
— Возможно, даже живы до сих пор?
Азизов нажатием клавиши выключил экран.
— Товарищи, на основании всего увиденного нам необходимо принять решение.
Он встал с кресла, походил некоторое время в задумчивости по залу и заговорил снова:
— Мы здесь находимся с единственной целью — разгадать тайну Ренэ. Перед нашим отлетом высказывались различные предположения о свойствах Ренэ. Наиболее вероятной причиной прекращения связи считались песчаные бури. Это и понятно. Никаких других особенностей на Ренэ не обнаружилось. Мы видели песчаную бурю. Мы будем наблюдать и изучать другие подобные бури. Но уже сейчас можно сделать важный вывод — на связь песчаные бури не влияют. Значит, у планеты есть другая тайна, следов которой мы еще не нащупали. Возможно, дальнейший поиск сопряжен с громадной опасностью. И мы сейчас должны вынести решение, как нам поступить — продолжать поиск или же возвращаться, Шахбоз вскочил с кресла, порываясь что-то сказать, но командир сделал предостерегающий жест:
— Я еще не закончил.
Он снова сделал несколько шагов по залу и продолжал:
— Подведем баланс: наши плюсы и минусы. Начнем с минусов. Наше полное незнание предмета поиска — раз, гибель «Фотона» и вездехода — два, странное состояние их останков — три, отсутствие экипажа — четыре. Наши плюсы: готовность к встрече с неожиданным — раз, усовершенствованное защитное поле — два, «Бургут» — три. Кроме того, как всем известно, если даже по каким-либо причинам «Бургут» не сумеет взлететь, то специальный электромагнитный блок все равно доставит его на «Алмаз». Это — четыре. Шансы вроде бы равны. А сейчас я хочу услышать ваше мнение. По традиции первым слушаем младшего. Давай, Укен.
Укен встал. Его обычно добродушное лицо было суровым.
— Сколько было хлопот перед отлетом сюда… И выходит, все напрасно? Ну, вернемся мы на Землю… А что скажем людям? Что причина вовсе не в песчаных бурях? Так об этом можно сообщить и по каналам связи. Корабль у нас хороший, мы… как будто тоже ничего… Не знаю… Мне, например, возвращаться стыдно…
Укен сел.
— Ты, Шахбоз?
Поднялся Муратов. Длинные, изогнутые, как у девушки, брови сошлись у переносицы. Вид точно у хищной птицы, рвущейся в бой. Горячие слова так и просятся на язык.
Но Муратов заговорил спокойно и рассудительно:
— Да, риск есть. И риск велик. Но ведь и Гагарин рисковал, когда впервые сделал виток вокруг Земли. Почему же мы должны быть лишены права на риск? Теперь о том балансе, который вы подвели. Разрешите внести в него поправки. Во-первых, по уточненным данным, экипаж «Фотона» проявил беспечность при посадке на Ренэ. Они готовились к встрече только с песчаными бурями. Во-вторых, как известно, защитное поле «Фотона» было включено лишь после посадки корабля. А нужно было это сделать до того. В-третьих, экипаж «Фотона», совершив посадку на планету, лишил себя возможности отступить в опасный момент. Нами учтено и это, «Алмаз» остается на орбите. Итак, баланс в нашу пользу.
— Хорошо, Шахбоз. Садись.
Азизов подошел к своему креслу и опустился в него.
— Спасибо, друзья. Я не ошибся в вас.
Некоторое время он молчал, полузакрыв глаза. Потом заговорил глухо:
— Итак, нам следует проявить максимум осторожности и терпения. Порядок работы следующий. Сначала посадим «Бургут» на каменистое плато у пещеры. Без экипажа. Как известно, первые авторазведчики на поверхности Ренэ пробыли до момента прекращения сигнала около трех часов, «Фотон» восемь. Увеличим это время наполовину и будем считать его контрольным. Это составит двенадцать часов. Если за двенадцать часов с «Бургутом» ничего не произойдет, будем считать, что испытания прошли успешно, после чего следующий рейс «Бургут» совершит вместе с экипажем. Порядок работы остается прежним. «Бургут» садится на поверхность и двенадцать часов находится в неподвижности. Если за это время не случится ничего непредвиденного, блок получит разрешение на перемещение и первым делом попытается продвинуться к пещере, возле которой лежат остатки вездехода. Теперь о составе экипажа…
Космонавты подтянулись. Кого же предпочел командир?
— Обстоятельства таковы, что двое из нас должны находиться на борту «Бургута». Ибо, по всей вероятности, многое будет зависеть не от показания приборов, а от человеческих ощущений, от внимания, от визуального обзора, от умения сопоставлять и рассуждать. Работать придется в постоянном напряжении, а одному человеку это не под силу. Третий член экипажа остается на борту «Алмаза». Его задача — постоянный контроль за «Бургутом» и связь с ним, готовность в любой момент прийти на помощь, умение найти правильное решение. Ясно, что остающийся на борту «Алмаза» должен быть самым опытным из нас. К моему глубочайшему сожалению, таким космонавтом являюсь я.
При последних словах Азизова Шахбоз и Укен весело переглянулись, и Укен даже озорно подмигнул Шахбозу. …Раздался щелчок тумблера. «Алмаз» заметно вздрогнул. Распахнулись створки его грузового отсека, и оттуда выплыл, слегка вращаясь, «Бургут», готовый к своей необычной работе.
Раскаленный диск Годво только что спрятался за горизонт. На каменистом плато наступила непроглядная фиолетовая ночь. Светящийся ореол всех оттенков фиолетового цвета окружил планету.
«Бургут» по-прежнему плавал рядом с «Алмазом». Вокруг него колдовали Шахбоз и Укен. Необходимо было осмотреть посадочный блок, наполнить его баки горючим, проверить систему шасси. Все это можно было проделать автоматически, не выходя из «Алмаза». Но Укен и Шахбоз, уже несколько утомленные длительным пребыванием в комфортабельных салонах корабля, упросили Азизова разрешить им проделать все эти операции вручную. Сейчас, облаченные в легкие скафандры, они парили в невесомости вокруг «Бургута».
Наконец осмотр закончили. «Бургут» был в полном порядке. Космонавты вернулись на «Алмаз».
Азизов включил приборы инфракрасного видения и дал команду «Бургуту» на автоматическую посадку.
Медленно вращаясь, «Бургут» пошел вниз. Из его дюз вырывалось голубое пламя. На экране снова появилось каменистое плато, остатки «Фотона» и вездехода, пещера.
Метрах в двенадцати от намеченной пещеры была удобная ровная площадка. Космонавты решили посадить блок на нее. Заработали боковые дюзы «Бургута». Теперь он двигался над плато на воздушной подушке. Медленно блок подобрался к площадке и осторожно опустился на грунт. Изображение на экране слегка дрогнуло.
Космонавты переглянулись. Не подведет ли «Бургут»?
Ослепительно вспыхнули его голубые прожекторы, вкруговую освещая все подступы к блоку. Яркий сноп света ворвался в мрак пещеры. Можно было разглядеть шероховатость стен, выступы и разломы. Сразу за входным отверстием пещерный лаз круто поворачивал в сторону. Куда он ведет, можно было только гадать.
Космонавты посмотрели на часы.
— По часам звездолета, — подытожил командир, — сейчас восемь часов 15 минут. Значит, «Бургуту» оставаться на Ренэ двенадцать часов. А мы тем временем подкрепим силы. Но одновременно придется и нести вахту.
Часы показали половину пятого, затем пять, шесть, семь. Связь с «Бургутом» не прекращалась. Все было в норме.
Ровно в восемь пятнадцать командир дал «Бургуту» команду на взлет. Испытания прошли успешно, но выглядел Азизов встревоженным.
Укен вздохнул облегченно.
Но корабль вдруг качнуло и повело куда-то в сторону. Он сбился с курса? Укен посмотрел на приборы. Проклятье! Он попал в замкнутый воздушный поток. Такие потоки не редкость в атмосфере Финтифлюшки. Теперь можно даже выключить двигатель, и корабль все равно будет выписывать бесконечные восьмерки.
Корабль подходил к верхней петле восьмерки. Укен нажимал на кнопки, стремясь выйти из петли по касательной. На мгновение корабль застыл в мертвой точке. Совсем немного оставалось ему, чтобы вырваться на свободу для этого надо было лишь максимально увеличить тягу, но, к сожалению, никакого резерва энергии у Укена уже не было. Корабль снова свалился в петлю, а Авезов зажмурился от отчаяния.
Когда Укен снова открыл глаза, то не имел ни малейшего представления о времени. Сколько продолжался его полет? Месяц? Год?
— С благополучным возвращением! — послышался в шлемофоне голос дежурного. На этот раз, кроме иронии, в нем угадывалось и уважение. — Мы ждем вас!
Укен отстегнул ремни.
— Иду!
Поднялся через узкий люк в светлое помещение. Здесь толпилось человек десять-двенадцать, и среди них Азизов.
* * *
Азизов остался доволен «Алмазом». Что и говорить, корабль был отличный.Опробование звездолета проводилось в районе обсерватории Крайней, занимающей в космосе место, диаметрально противоположное Плутону. «Алмаз» был опробован во всех режимах и заслужил самую высокую оценку командира.
В тот день произвели и испытание посадочного блока «Бургут».
До старта оставалось два дня.
Азизов улетел домой к семье, а Муратов и Авезов обосновались пока на Крайней.
Шахбоз сидел в библиотеке, еще и еще раз просматривая чертежи посадочного блока. Решено было, что «Бургут» поведет он. Не упустить бы чего.
Поначалу работалось плохо. Он смотрел на белые листы, а воображение то и дело рисовало фантастические картины их полета — одну нереальнее другой.
Наконец он сумел сосредоточиться: кропотливо разобрал схему стыковочного узла и удовлетворенно хмыкнул. Ну вот! Удалось отыскать деталь, назначение которой было не совсем ясно. Значит, не напрасно просматривал чертежи вновь и вновь.
Шахбоз отодвинул от себя альбом. Куда это запропастился Укен? Пора, пожалуй, и ужинать. После ужина он полистает еще пару альбомов, что-нибудь почитает, а там и на покой. Проснется — уже будет завтра. Еще денек — и в путь! Скорее бы!
— Укен! — позвал Шахбоз.
Открылась дверь, вошел Укен. Одно полотенце у него было повязано на поясе, другое переброшено через плечо, в руке он держал большую ложку.
— Не пора ли ужинать? — спросил он Шахбоза с улыбкой на смуглом лице.
— Я для того и позвал тебя. Но что за вид такой? Зачем? — Шахбоз потянулся к кнопке вызова дежурного робота.
— Погоди, друг! — остановил его Укен. — Не надо сегодня ни роботов, ни синтетической еды. Сегодня я тебя угощаю.
Они вышли в гостиную. Стол уже был накрыт. Посередине стоял небольшой котелок, плотно накрытый крышкой.
— Ну что ж, пировать так пировать, — весело сказал Шахбоз, усаживаясь за стол.
Укен разложил по тарелкам куски мяса и нарезанные квадратиками сочни теста. Отдельно разлил по чашкам бульон.
— Как называется эта божественная еда, чей дух щекочет мне ноздри? спросил Шахбоз.
— Бешбармак. Кушанье моих предков.
Шахбоз покачал головой.
— Да, наши предки понимали толк в кулинарии. Этого у них не отнимешь. Ну что ж, за наш успешный полет! Может быть, ты и на «Алмазе» возьмешь на себя обязанности повара?
— Ты ешь, ешь, — подкладывал ему лучшие куски Укен.
Когда с бешбармаком было покончено, Укен вопросительно глянул на Шахбоза.
— А теперь можно вопрос задать тебе? В связи с нашими сегодняшними испытаниями защитного поля «Бургута».
— Давай. За такой царский ужин отвечу на любой твой вопрос, — весело разрешил Шахбоз.
— Только прошу тебя, Шахбоз, даже если тебе покажутся наивными мои вопросы, не смейся. Я ведь не профессиональный космонавт.
— Уж не прибедняйся, Укен. Спрашивай.
— Так вот. Объясни мне, какую форму имеет защитное поле «Бургута»?
— Но ты видел — «Бургут» по форме напоминает сплющенное яйцо. Точно такую форму имеет и защитное поле. Некоторым искривлением силовых линий у полюсов можно пренебречь. А где у «Бургута» полюсы, я думаю, ты знаешь.
— Ясно. Но насколько надежно это защитное поле?
— Давай продолжим прежнюю аналогию с яйцом. «Бургут» — это желток, а внешняя граница силового поля — скорлупа. Но скорлупа простого яйца хрупкая, скорлупа же «Бургута» — его защитное поле — непроницаема для посторонних предметов.
— Иными словами, защитное поле как бы увеличивает толщину обшивки «Бургута»?
— Сам «Бургут», по сути, беззащитен и хрупок. Простой метеорит запросто пробьет обшивку. А наткнувшись на силовое поле, даже крупный метеорит мгновенно испарится.
— Понятно. Значит, «Бургут» — желток, защитное поле — скорлупа яйца. Пока «Бургут» опускается на чужую планету, пока он находится в атмосфере, яйцо остается яйцом. Но что происходит с силовым полем в момент приземления? «Бургут» так и не коснется грунта? Силовое поле под его днищем будет удерживать блок на некоторой высоте от поверхности планеты?
— В принципе это возможно, — ответил Шахбоз, — но нецелесообразно, так как требует огромного расхода энергии и ничего не дает.
— Значит, днище «Бургута» все же коснется планеты?
— Конечно.
— А что при этом произойдет с силовым полем?
— Линии, разумеется, исказятся в зависимости от свойств грунта. Теперь это уже будет не яйцо, а, скажем, пирожок. Но действие силового поля от этого не станет слабее.
— То есть «Бургут» по-прежнему будет защищен и снизу?
— Конечно.
— Так. Ну а тот кусочек грунта, который попал внутрь силового поля, внутрь скорлупы? Тот грунт, на котором будет стоять «Бургут»?
— Этот кусочек теперь будет составлять одно целое с кораблем, то есть он сам защищен от влияния извне. Но вот его влияние на корабль уже не зависит от силового поля. Ты это хотел услышать от меня?
— Да, это.
— Тогда учти следующую вещь. Перед посадкой этот самый грунт, о котором мы с тобой толкуем, прожигается и обрабатывается специальным облучением. Все бактерии, микробы, вся органика в нем уничтожается. Так что абсолютно никакой опасности он не представляет.
— Ясно.
— А зачем это тебе?
— Когда мы сегодня испытывали «Бургут» и садились на полигоне, я вдруг подумал об этом кусочке грунта. Ты ведь знаешь, я новичок в космосе.
Время было позднее, но сон не шел. Долго еще в гостиной звучали голоса Шахбоза и Укена.
* * *
Ренэ была единственной планетой затухающей красной звезды Годво. Название планета получила в свое время от имени известного астронома Ренэ, доказавшего ее существование теоретически.Впрочем, не всегда мир звезды Годво состоял из одной планеты. Когда-то их было гораздо больше.
Но уже много миллиардов лет назад Годво вступила в пору заката. Она тускнела, гасла, истощала энергию. Нарушались привычные связи. Планеты теряли скорость, уменьшался диаметр их орбит, и постепенно одна за другой они сваливались на красное светило.
И вот теперь на расстоянии семидесяти миллионов километров от Годво кружится в космосе единственный уцелевший кусочек материи, чтобы через несколько миллиардов лет разделить судьбу своих предшественниц.
Азизов переключил все системы корабля на автоматическое управление и облегченно вздохнул. Наконец-то они у цели! «Алмаз» — искусственный спутник Ренэ. Первый этап путешествия, можно сказать, закончился благополучно.
Через сутки они начнут исследования Ренэ. Через сутки, может быть, у них появится какая-то зацепка. А сейчас — отдых. Полный покой и отдых в восстановительных камерах.
Конечно, им хотелось взглянуть на Ренэ уже сегодня, прямо сейчас. Но командир был непреклонен: после семидесяти бессонных часов, пусть даже под пристальным наблюдением биорегуляторов, они нуждались в восстановлении сил.
Все сделанное ими до сих пор — всего лишь пролог. Настоящая работа начнется через сутки. И кто знает, каких сил потребует она от членов экипажа.
* * *
Олмос Азизович, Шахбоз и Укен в круглом зале «Алмаза» не спускали глаз с фиолетового экрана. Это поверхность планеты Ренэ переливалась на нем всеми фиолетовыми оттенками.Автоматический телеразведчик парил в атмосфере Ренэ. До сих пор все шло хорошо, связь не прерывалась ни на минуту.
Внизу проплывала бескрайняя сиреневая пустыня. Кое-где высились темные растрескавшиеся валуны. Вокруг валунов, а также и на них самих лежали плоские овальные камни. Звезда Годво еще обладала достаточной энергией, чтобы нагреть их до семидесяти градусов по Цельсию.
Вдруг на одном из участков обозримой площади песок пришел в движение. По-видимому, мощные встречные потоки воздуха взвинтили песчаный смерч на высоту нескольких сотен метров. Песчинки кружились все быстрее и быстрее. Основание смерча начало увеличиваться в диаметре. Песчаный столб слегка наклонился в одну, потом в другую сторону, а затем, словно отыскав нужное направление, резко накренился и помчался по пустыне, увлекая за собой все новые и новые массы песка. Теперь это был уже не смерч — фиолетовая продолговатая туча неслась по пустыне, и из нее то и дело вылетали огромные валуны и рассыпались, ударяясь о землю.
— Ну что, — обратился Азизов к коллегам, — пожертвуем ради науки одним телеспутником?
— Конечно, — отозвался Шахбоз. — Уж лучше мы сами пожертвуем разведчиком, чем ждать, пока эта фиолетовая обманщица утянет его у нас без спроса.
— Бедный телеспутник! — притворно запричитал Укен. — Недолго парил ты в свободном пространстве. Так будь же последней жертвой на этой «благословенной и гостеприимной» планете!
Перейдя на ручное управление, Азизов быстро погнал телеспутник за вихрем и спикировал его вниз, чтобы автомат попал в самый центр песчаной тучи.
Изображение на экране заметалось, запрыгало, задергалось. Сам телеспутник трепетал в песчаных струях, как рыбка, попавшая в сеть. Его двигатели, достаточно мощные, почти не помогали ему. Его тянуло вместе с тучей к бледно-синим зубчатым скалам, появившимся на горизонте. Азизов сориентировал телеспутник по ходу движения тучи, увеличил скорость почти до максимума, автомат с большим трудом, но все же выскользнул из бешено крутящихся потоков песка и воздуха. Командир поднял его на высоту, недоступную для смерча, и повернулся к космонавтам:
— Понимаете что-нибудь?
— Связь не пропадала ни на секунду, — возбужденно ответил Шахбоз. Выходит, причина молчания «Фотона» вовсе не в песчаных бурях.
— У урагана практически нет опережающей волны, — проговорил Укен, летящий песок не в состоянии экранировать даже радиосвязь, не говоря уже о точечном канале… Короче, по первому впечатлению это самый обыкновенный ураган. Разумеется, обыкновенный для этой планеты. Скорость, конечно, дикая…
— И вылетает вихрь совсем не из пещер, — подмигнул ему Шахбоз.
— Так я и думал… — пробормотал командир.
— Вы что-то сказали? — переспросил Шахбоз.
— Да, продолжаем обзор.
Телеспутник помчался в сторону зубчатых гор. За их стеной должно было тянуться ровное каменистое плато. Именно там замолчали первые автоматические станции, совершившие посадку на Ренэ. Именно там пропала и экспедиция Старка.
Горная гряда оказалась длинной и узкой. За ней потянулись ущелья, разломы, выходы на поверхность планеты каких-то каменных плит. В отвесных скалах виднелось множество пещер. В основном это были узкие трещины с обвалившимися краями. Но некоторые из пещер поражали своими размерами и очертаниями отверстий. Они были круглыми или же овальными. Что делалось в их глубине, различить было невозможно. Лучи Годво не проникали туда, а опускать телеразведчик ниже было рискованно, да и бесполезно.
За пещерами раскинулось каменистое плато — ровный кусок скального пласта, на котором не удержаться ни одной песчинке, зато здесь было множество овальных камней, раскиданных тут и там.
— Стоп! — вдруг вскрикнули космонавты разом.
Телеспутник развернулся и, описывая плавные сужающиеся круги, приблизился к месту, так заинтересовавшему землян. Посредине плато высилось странное сооружение.
— Что это?! — воскликнул Шахбоз.
— Искусственное сооружение!.. — прошептал Укен.
— Да, искусственное сооружение, — нахмурив брови, ответил Азизов. Перед вами «Фотон». Вернее, то, что от него осталось.
— «Фотон»!..
С ужасом и жалостью смотрели космонавты на остатки некогда славного корабля.
От звездолета остались, по сути, только внутренние перегородки. Обшивки не было, как не было и защитных экранов. Энергетический отсек представлял собой темную спекшуюся массу. Жилые помещения, главный пульт корабля, восстановительные камеры пришли в полную негодность.
У экипажа «Алмаза» до последней минуты теплилась надежда на спасение своих коллег. Но теперь…
Долго ходил по кругу телеспутник. Светился фиолетовый экран. Тихо и уныло было в круглом зале «Алмаза». Первым нарушил молчание Азизов. Впрочем, до него никто и не отважился бы заговорить. У Азизова на «Фотоне» были друзья…
— Впечатление такое, что корабль размонтирован, — мрачно произнес он.
— Похоже.
— Обратите внимание: внутренние перегородки почти не повреждены.
— Какой смысл космонавтам было размонтировать звездолет?
— Им — никакого!
— Значит…
— Значит, корабль разобрали другие.
— Но кто?
— Это нам с вами и предстоит узнать. Посмотрим, что с вездеходом, проговорил Азизов.
Вездеход с «Фотона» обнаружили метрах в тридцати от входа в одну из пещер. Вернее, не сам вездеход, а то, что от него осталось — остекление кабины, несколько рубчатых ободов колес, пластиковые перегородки и щиты. Особенно поражало сохранившееся остекление кабины вездехода. Остекление изготовлялось из сверхпрочного сплава, а затем еще и намертво вделывалось в металлический корпус вездехода. Отделить остекление от корпуса самим космонавтам было практически невозможно. Такая необходимость вообще не предусматривалась конструкцией машины. Подобная операция никогда не проделывалась и на заводах. Если было нужно заменить корпус вездехода, то его меняли вместе с остеклением. Только такой способ обеспечивал надежную герметизацию корпуса. И вот теперь экипаж «Алмаза» с удивлением смотрел на остекление, аккуратнейшим образом отделенное от корпуса.
— Олмос Азизович, — заговорил Шахбоз, — обратите внимание, и на «Фотоне», и на вездеходе отсутствуют металлические части.
— Посмотрите, как умело размонтирован и корабль, и вездеход. Чувствуются навыки и сноровка.
— Да. Но этот великий умелец к тому же отличается и жестокостью. Разобрав корабль, он вольно или невольно способствовал гибели экипажа.
— Олмос Азизович, а может быть, сам экипаж по каким-либо причинам демонтировал корабль?
Азизов невесело улыбнулся:
— Исключается. В распоряжении экипажа нет для этого достаточных технических средств.
— Тогда кто это мог сделать?
— Не знаю.
— Разобрать «Фотон» могли только разумные существа. Возможно, они обитают в пещерах.
— Вряд ли. Раз уж они не побоялись выйти на поверхность и разобрать машины, то какой смысл им постоянно сидеть в пещерах? Да и выходы из пещер имели бы, вероятно, тогда другой внешний вид.
— А может быть, длительное пребывание на поверхности таит для них опасность?
— Какую? Метеоритной опасности нет. Атмосфера достаточно плотна. Песчаные бури не так уж и опасны. Да и можно предсказывать их. К тому же в районе плато они, по-видимому, бывают не часто. Но главное не в этом. Разумные существа, способные с таким поразительным мастерством разобрать инопланетный корабль, по-видимому, не отсиживались бы в пещерах, а разработали какие-то меры против грозящей опасности. Думается, что этот вариант отпадает.
— А может быть, они специально так? — подал голос Укен.
— Что — специально?
— Сидят в пещерах и ждут. А как только на планету опустится чужой звездолет, они хвать его — и с концами…
Космонавты рассмеялись.
— Укен, — спросил Азизов, — какова вероятность посадки на маленькую, затерянную на окраине Галактики планету чужих звездолетов? Сколько их наберется, скажем, за миллиард лет? И что же? Им сидеть ради этого ничтожного шанса в пещерах?!
Наступило молчание.
— Тогда, вероятно, кроме «Фотона» и нас, на Ренэ бывали и другие гости? Возможно, они и сейчас наблюдают за нами. Чем-то их привлекла к себе Ренэ.
Командир кивнул головой:
— Возможно. Однако, прежде чем подводить окончательную черту, давайте еще раз исследуем внутренности «Фотона». Если экипаж погиб, то должны ведь остаться тела или, в крайнем случае, скелеты.
Азизов вновь перешел на ручное управление аппаратом.
Телеспутник подлетел вплотную к «Фотону», затем осторожно нырнул в него и пошел кружить по этажам. С бьющимися сердцами наблюдали космонавты за экраном.
Вот сейчас появятся на нем неподвижные тела, разорванные скафандры… Напряжение достигло предела. Телеспутник достиг верхнего этажа, выскользнул из «Фотона» и поднялся над плато. В звездолете не было никого.
— Значит…
— Значит, они стали пленниками?
— Чьими?
— Тех, других.
— Возможно, даже живы до сих пор?
Азизов нажатием клавиши выключил экран.
— Товарищи, на основании всего увиденного нам необходимо принять решение.
Он встал с кресла, походил некоторое время в задумчивости по залу и заговорил снова:
— Мы здесь находимся с единственной целью — разгадать тайну Ренэ. Перед нашим отлетом высказывались различные предположения о свойствах Ренэ. Наиболее вероятной причиной прекращения связи считались песчаные бури. Это и понятно. Никаких других особенностей на Ренэ не обнаружилось. Мы видели песчаную бурю. Мы будем наблюдать и изучать другие подобные бури. Но уже сейчас можно сделать важный вывод — на связь песчаные бури не влияют. Значит, у планеты есть другая тайна, следов которой мы еще не нащупали. Возможно, дальнейший поиск сопряжен с громадной опасностью. И мы сейчас должны вынести решение, как нам поступить — продолжать поиск или же возвращаться, Шахбоз вскочил с кресла, порываясь что-то сказать, но командир сделал предостерегающий жест:
— Я еще не закончил.
Он снова сделал несколько шагов по залу и продолжал:
— Подведем баланс: наши плюсы и минусы. Начнем с минусов. Наше полное незнание предмета поиска — раз, гибель «Фотона» и вездехода — два, странное состояние их останков — три, отсутствие экипажа — четыре. Наши плюсы: готовность к встрече с неожиданным — раз, усовершенствованное защитное поле — два, «Бургут» — три. Кроме того, как всем известно, если даже по каким-либо причинам «Бургут» не сумеет взлететь, то специальный электромагнитный блок все равно доставит его на «Алмаз». Это — четыре. Шансы вроде бы равны. А сейчас я хочу услышать ваше мнение. По традиции первым слушаем младшего. Давай, Укен.
Укен встал. Его обычно добродушное лицо было суровым.
— Сколько было хлопот перед отлетом сюда… И выходит, все напрасно? Ну, вернемся мы на Землю… А что скажем людям? Что причина вовсе не в песчаных бурях? Так об этом можно сообщить и по каналам связи. Корабль у нас хороший, мы… как будто тоже ничего… Не знаю… Мне, например, возвращаться стыдно…
Укен сел.
— Ты, Шахбоз?
Поднялся Муратов. Длинные, изогнутые, как у девушки, брови сошлись у переносицы. Вид точно у хищной птицы, рвущейся в бой. Горячие слова так и просятся на язык.
Но Муратов заговорил спокойно и рассудительно:
— Да, риск есть. И риск велик. Но ведь и Гагарин рисковал, когда впервые сделал виток вокруг Земли. Почему же мы должны быть лишены права на риск? Теперь о том балансе, который вы подвели. Разрешите внести в него поправки. Во-первых, по уточненным данным, экипаж «Фотона» проявил беспечность при посадке на Ренэ. Они готовились к встрече только с песчаными бурями. Во-вторых, как известно, защитное поле «Фотона» было включено лишь после посадки корабля. А нужно было это сделать до того. В-третьих, экипаж «Фотона», совершив посадку на планету, лишил себя возможности отступить в опасный момент. Нами учтено и это, «Алмаз» остается на орбите. Итак, баланс в нашу пользу.
— Хорошо, Шахбоз. Садись.
Азизов подошел к своему креслу и опустился в него.
— Спасибо, друзья. Я не ошибся в вас.
Некоторое время он молчал, полузакрыв глаза. Потом заговорил глухо:
— Итак, нам следует проявить максимум осторожности и терпения. Порядок работы следующий. Сначала посадим «Бургут» на каменистое плато у пещеры. Без экипажа. Как известно, первые авторазведчики на поверхности Ренэ пробыли до момента прекращения сигнала около трех часов, «Фотон» восемь. Увеличим это время наполовину и будем считать его контрольным. Это составит двенадцать часов. Если за двенадцать часов с «Бургутом» ничего не произойдет, будем считать, что испытания прошли успешно, после чего следующий рейс «Бургут» совершит вместе с экипажем. Порядок работы остается прежним. «Бургут» садится на поверхность и двенадцать часов находится в неподвижности. Если за это время не случится ничего непредвиденного, блок получит разрешение на перемещение и первым делом попытается продвинуться к пещере, возле которой лежат остатки вездехода. Теперь о составе экипажа…
Космонавты подтянулись. Кого же предпочел командир?
— Обстоятельства таковы, что двое из нас должны находиться на борту «Бургута». Ибо, по всей вероятности, многое будет зависеть не от показания приборов, а от человеческих ощущений, от внимания, от визуального обзора, от умения сопоставлять и рассуждать. Работать придется в постоянном напряжении, а одному человеку это не под силу. Третий член экипажа остается на борту «Алмаза». Его задача — постоянный контроль за «Бургутом» и связь с ним, готовность в любой момент прийти на помощь, умение найти правильное решение. Ясно, что остающийся на борту «Алмаза» должен быть самым опытным из нас. К моему глубочайшему сожалению, таким космонавтом являюсь я.
При последних словах Азизова Шахбоз и Укен весело переглянулись, и Укен даже озорно подмигнул Шахбозу. …Раздался щелчок тумблера. «Алмаз» заметно вздрогнул. Распахнулись створки его грузового отсека, и оттуда выплыл, слегка вращаясь, «Бургут», готовый к своей необычной работе.
* * *
Небо вокруг было такое же, как и везде на окраинах Галактики. Немигающие желтые звезды неярко светили из своих созвездий. Несколько звезд казались чуть крупнее. Одной из них было солнце.Раскаленный диск Годво только что спрятался за горизонт. На каменистом плато наступила непроглядная фиолетовая ночь. Светящийся ореол всех оттенков фиолетового цвета окружил планету.
«Бургут» по-прежнему плавал рядом с «Алмазом». Вокруг него колдовали Шахбоз и Укен. Необходимо было осмотреть посадочный блок, наполнить его баки горючим, проверить систему шасси. Все это можно было проделать автоматически, не выходя из «Алмаза». Но Укен и Шахбоз, уже несколько утомленные длительным пребыванием в комфортабельных салонах корабля, упросили Азизова разрешить им проделать все эти операции вручную. Сейчас, облаченные в легкие скафандры, они парили в невесомости вокруг «Бургута».
Наконец осмотр закончили. «Бургут» был в полном порядке. Космонавты вернулись на «Алмаз».
Азизов включил приборы инфракрасного видения и дал команду «Бургуту» на автоматическую посадку.
Медленно вращаясь, «Бургут» пошел вниз. Из его дюз вырывалось голубое пламя. На экране снова появилось каменистое плато, остатки «Фотона» и вездехода, пещера.
Метрах в двенадцати от намеченной пещеры была удобная ровная площадка. Космонавты решили посадить блок на нее. Заработали боковые дюзы «Бургута». Теперь он двигался над плато на воздушной подушке. Медленно блок подобрался к площадке и осторожно опустился на грунт. Изображение на экране слегка дрогнуло.
Космонавты переглянулись. Не подведет ли «Бургут»?
Ослепительно вспыхнули его голубые прожекторы, вкруговую освещая все подступы к блоку. Яркий сноп света ворвался в мрак пещеры. Можно было разглядеть шероховатость стен, выступы и разломы. Сразу за входным отверстием пещерный лаз круто поворачивал в сторону. Куда он ведет, можно было только гадать.
Космонавты посмотрели на часы.
— По часам звездолета, — подытожил командир, — сейчас восемь часов 15 минут. Значит, «Бургуту» оставаться на Ренэ двенадцать часов. А мы тем временем подкрепим силы. Но одновременно придется и нести вахту.
* * *
Трудно передать, с каким напряжением космонавты смотрели на экран, когда часовая стрелка приблизилась к четырем. Уже около восьми часов «Бургут» находился на поверхности Ренэ. Ровно столько, сколько пробыл на ней «Фотон».Часы показали половину пятого, затем пять, шесть, семь. Связь с «Бургутом» не прекращалась. Все было в норме.
Ровно в восемь пятнадцать командир дал «Бургуту» команду на взлет. Испытания прошли успешно, но выглядел Азизов встревоженным.