Шекли Роберт. Абсолютное оружие (сборник)

   – Это уже риторика, – ответил Аарон.
   – Да, я не могу привести никаких доказательств. Но запомни, философы и аналитики Института гуманоидов просят нас как следует присмотреться к самийцам.
   – А какое задание хочет дать мне Совет?
   – Ты получишь его позже – на официальной встрече. Однако я думаю, тебе лучше узнать о нем сейчас, чтобы ты мог потом без колебаний принять или отклонить поставленную перед тобой задачу. Мы хотим, чтобы ты отправился на Майрикс и оценил сложившуюся там ситуацию. Кроме того, тебе придется посетить город чужаков и встретиться с Лоренсом, а также другими членами исследовательской группы.
   – В принципе, я так и думал.
   – И еще мы хотим, чтобы ты взял с собой самийца.
   – Зачем?
   – Чтобы ты мог к нему присмотреться. Но учти, что он тоже будет изучать тебя.
   – А что мне передать Лоренсу?
   Мэтью на миг задумался, а потом сказал:
   – Ты человек нашего поколения, Аарон. Ты знаешь наши взгляды, а мы знаем твои. Та экспедиция в Чужеземный Город состояла из молодых мечтателей, и теперь мы хотим, чтобы среди них оказался наш представитель. Посмотри, что они там обнаружили, и сообщи нам об этом. Но если ситуация будет из рук вон плохой или если ты поймешь, что нашей расе грозит какая-то опасность…
   – Мэт, ты говоришь довольно странные вещи, – прошептал Аарон.
   – Да, но они должны быть сказаны. Одним словом, оцени ситуацию и сообщи нам свое мнение.
   – А если ситуация покажется мне критической?
   – По мнению некоторых аналитиков, для нашей цивилизации было бы лучше, если бы Майрикс и город чужаков вообще никогда не существовали. По их словам, наша раса лишь выиграет, если Майрикс разлетится на куски в каком-нибудь почти случайном атомном взрыве.
   – Я надеюсь, ты не сторонник этой точки зрения? – спросил Аарон.
   – Конечно, нет. Мне только хотелось пояснить тебе, как далеко мы можем зайти, защищая свой вид, Аарон! Если Майрикс опасен для землемов, умри, но извести нас об этом! Мы должны знать, какая сила угрожает людям!
   – Ладно, допустим, такая сила действительно есть. Но кем бы ни были эти заговорщики, вряд ли они окажутся настолько глупыми, что позволят мне предупредить вас об опасности. Они нейтрализуют меня так же быстро и эффективно, как Лоренса и других.
   – Мы учли такую возможность. Дай мне свою руку, Аарон. Вот! Держи крепче! Теперь ты тоже можешь кое-что сделать, если почувствуешь, что землемам угрожает реальная опасность.
   – Что это, Мэт? Что ты мне дал?
   – Это бомба. И ты знаешь, как она действует.
   Аарон осмотрел небольшой предмет, который лежал на его ладони.
   – Термоядерная? – спросил он.
   Мэтью кивнул.
   – Какая дальность действия?
   – Она снесет все, что есть в Чужеземном Городе.
   – Забери ее назад!
   – Неужели ты позволишь, чтобы нашу расу и дальше подталкивали к самоуничтожению?
   – Нашу расу никто никуда не подталкивает. Успокойся, Мэт. Тревога и страх ослепили твой разум.
   – Я тебе уже говорил о наших подозрениях относительно самийцев. Неужели ты отрицаешь возможность законспирированной деятельности против расы землемов?
   – Нет, это просто немыслимо.
   – Но допустим, такой заговор все же существует. Скажи, ты будешь стоять в стороне? Предположим, мы дадим тебе все доказательства, и ты увидишь, что влияние чужаков отравляет культуру нашей расы, подрывает ее мораль и делает землемов непригодными для выживания среди других разумных видов. Предположим, что минута решила бы все, а твое бездействие обрекало бы расу на вымирание. Неужели ты и тогда отказался бы взять эту бомбу? Неужели ты сказал бы, что тебе омерзительно убийство врагов, даже ради спасения собственного вида?
   – Твои слова звучат слишком мрачно, – сказал Аарон. – Но если ты действительно считаешь, что такая угроза существует…
   Он положил миниатюрную бомбу в мешочек на своем поясе.
 
   Зал заседаний был невелик. В центре под кольцом осветительных ламп находился длинный овальный стол, за которым сидели пятнадцать делегатов от сообщества Землема. Двое из них прилетели с планеты предков – великой Земли, воспетой в песнях и легендах. Они не принимали участия в горячих дебатах, и Аарон полагал, что, будучи слишком далекими от событий в системе Миниэры, эти люди мудро возложили решение на тех, кто был непосредственно связан с Майриксом.
   Собрание вел Кларксон, очень представительный и высокопоставленный чиновник из Магистрата-2 – крупнейшей ассоциации космических рас. Взглянув на Аарона, он мягко улыбнулся и спросил:
   – Могу я узнать ваше мнение по поводу того, что вы недавно услышали от Мэтью?
   – Не знаю, что и сказать, – ответил Аарон. – Ситуация кажется очень запутанной и неопределенной.
   – И как, на ваш взгляд, нам стоило бы поступить? – настаивал Кларксон.
   – Надо попытаться собрать информацию, и тогда все встанет на свои места, – ответил Аарон.
   – Вот такой ответ мы и надеялись от вас услышать, – произнес Кларксон. – В этой ситуации есть несколько неясных моментов: Майрикс с его новым и неопределенным статусом; город чужаков, о котором мы с каждым годом знаем все меньше и меньше; непонятное и тревожное молчание Лоренса; причины, по которым в Чужеземный Город стекаются люди, и, наконец, самийцы, чей интерес к Майриксу вызывает у нас определенные подозрения.
   – Я в этом почти не разбираюсь, – сказал Аарон. – Может быть, вам лучше направить туда одного из своих людей?
   – Мы так не думаем, – ответил Кларксон. – Данный вопрос не раз уже подвергался обсуждению, и мы считаем, что объективную оценку ситуации может дать только беспристрастный наблюдатель. Вот почему, уважая ваш разум и жизненный опыт, мы просим вас выяснить истинное положение дел на Майриксе и предпринять те действия, которые покажутся вам наилучшим выходом. Конечно, нам хотелось бы участвовать в процессе принятия наиболее радикальных решений, но мы понимаем, что связь с нами может оказаться невозможной. И, конечно, найдется множество безотлагательных вопросов, когда у вас просто не будет времени выслушивать советы домашних авторитетов. Мы не можем претендовать на роль компетентных людей, поскольку не знаем, что творится на Майриксе. Поэтому действуйте на свой страх и риск. Отныне вы наш генерал, и мы доверяем вам наши армии. Но сначала узнайте, есть ли у нас вообще какой-нибудь противник?
   В конце концов Аарон согласился отправиться на Майрикс и выяснить те вопросы, которые поставил перед ним Совет. Говорить было больше не о чем; встреча подошла к концу, и делегаты начали расходиться.
   Задание казалось предельно ясным. Ему следовало оценить ситуацию на Майриксе и определить, насколько она угрожала той или иной группе гуманоидов. Если какая-нибудь опасность действительно существовала, он должен был перейти к решительным действиям. Одним словом, проще некуда.
   И все же как странно вел себя Лоренс. Почему он так упорно уклонялся от контактов с семьей и Советом? Почему он наотрез отказывался говорить о работе своей группы и о состоянии дел в Чужеземном Городе?
   Его мысли так быстро перескочили к сыну, что Аарон осознал это как подсказку своего подсознания.
   – Мое решение будет зависеть от того, что скажет Лоренс, – прошептал Аарон. – А значит, Лоренс – это ключ к разгадке.
 
   Для полета на Майрикс Совет выделил «Артемиду» – быстроходный крейсер, к которому Аарон и Октано подлетели на скоростном челноке. Тот уже ждал своих пассажиров в точке омега, где находилось пятно соскока для межпланетного гиперпрыжка. Масса космических тел влияла на нейтронные поля, поэтому пятна соскока располагались, как правило, на удаленных орбитах. Точки омега создавали невидимую паутину, по нитям которой корабли совершали гиперпрыжки, мгновенно преодолевая огромные расстояния.
   Следуя правилам этикета, Аарон поспешил в центр управления, чтобы приободрить самийца перед его первым гиперпрыжком. Сам он предпочитал проводить такие минуты в уединении. Во время соскока Аарон обычно переживал визуальную галлюцинацию, где среди мелькавших огней перед его глазами возникал геометрический узор из тонких изогнутых линий. Подобное переживание не представляло собой ничего особенного, но он по-прежнему считал его личным моментом. Перемещение «отсюда» и «туда», почти мгновенно происходившее в особом гиперпространстве, воспринималось многими как аналог смерти. Оно убивало и тем не менее оставляло живым.
   – Вы готовы? – спросил Аарон самийца.
   – Думаю, да, – ответил Октано Хавбарр.
   Автопереводчик четко отразил слабый оттенок сомнения, которое испытывал каждый, кто отправлялся в свой первый гиперпрыжок.
   – На самом деле все не так серьезно, – сказал Аарон.
   – Но я слышал, что перемещение влияет на некоторых больше, чем на других, – ответил самиец.
   – Это верно.
   – И еще я слышал, что самийцы более склонны к побочным эффектам гиперпрыжка, чем остальные виды.
   – Да, на несколько процентов, – ответил Аарон. – Однако разница почти неощутима.
   – Между прочим, одним из побочных эффектов является летальный исход.
   – Мне говорили о чем-то подобном. Но, возможно, вам следовало подумать об этом немного раньше – перед тем, как отправляться в полет.
   По поверхности темно-бронзового куска бекона пробежала едва заметная рябь. Аарон мог поклясться, что существо, сидевшее в центре серебристой паутины, пожало плечами.
   – Мы все еще в подпространстве? – спросил самиец.
   – Да, и будем там еще несколько минут.
   – Почему вы мне не сказали, что прыжок уже начался?
   – Мое предупреждение встревожило бы вас еще больше. Поэтому я решил промолчать.
   – Возможно, вы правы, – сказал Октано. – Итак, я совершил свой первый гиперпрыжок и остался живым.
   – Поздравляю. Надеюсь, что в следующий раз вы найдете его даже в чем-то забавным.
   – Забавным, – задумчиво прошептал Октано. – Ах да. Мне говорили об этом на ознакомительных лекциях. Ваша раса приписывает большое значение переживанию забавных моментов. Это действительно так?
   – Я бы не сказал, что приписываю им какое-то значение, – ответил Аарон. – Просто мы, землемы, обладаем хорошо развитым чувством игры.
   – О, это одно из тех важных понятий, которые мы, самийцы, должны изучить. Так что же такое игра? До сих пор мы воспринимали этот термин как качественное определение рабочей функции. Но, очевидно, в нем заложен более глубокий смысл.
   – Вас действительно интересует идея игры?
   – О да, – заверил его Октано. – Мы считаем ее очень важной. Наши эксперты полагают, что игра является катализатором сознания, то есть элементом, необходимым для развития высшего разума. Как вы знаете, самийцы не склонны к играм. Но мы решили наверстать упущенное. А знание достигается через опыт других и собственные эксперименты.
   – Вы не похожи на других самийцев, которых я встречал, – сказал Аарон. – У вас прекрасный юмор, хотя вы и отрицаете это. Может быть, ваша раса не так мрачна, как кажется?
   – Я не считаю самийцев мрачными. Однако при первых встречах с другими разумными видами мы, наверное, выглядели немного замкнутыми и туповатыми. Например, в общении с землемами нам не хватает способности к быстрым остроумным ответам, которые так оживляют и украшают ваш мыслительный процесс. Мы сразу заметили, как вы быстры, нервозны и агрессивны. В вас было то, чего не хватало нам. И тогда, произведя критическую оценку, мы задумались о том, как нам вести себя при жесткой конкуренции видов.
   – За последнее время я слишком часто слышу об этой идее, – сказал Аарон. – Неужели вы тоже считаете межвидовую конкуренцию обязательной?
   – Я не очень разбираюсь в таких вопросах, – ответил самиец. – Но мне известно, что подобные вещи происходят независимо от нашего желания. Каждая из рас хочет сохранить ту форму, которую принял их разум. И в конечном счете любой вид желает уподобиться богу. Мы не хотим наносить друг другу вреда, однако каждому понятно, что его вид не будет божественным до тех пор, пока другая раса заявляет о себе то же самое.
   – Должен сказать, что весь этот разговор о расовой конкуренции и выживании сильнейших производит на меня довольно тягостное впечатление. Возможно, вы правы, и жизнь действительно является борьбой за существование, но мне как-то тоскливо слышать об этом.
   – Как странно, что вы говорите такие слова, – произнес самиец. – Я всегда считал, что вы, землемы, придерживаетесь концепции видового выживания любой ценой.
   – Кто вам сказал такую глупость?
   – Это общее мнение.
   – Оно неверное.
   – Вы просто не хотите признавать правду. А она заключается в том, что между нашими видами начинается конкурентная борьба. Причем у моей расы не очень хорошие шансы на победу.
   Аарон почувствовал раздражение. Его ожидала впереди огромная и ответственная работа. Так почему же он должен был выслушивать еще и это лицемерное хныканье, похожее на ту дрянь, которой его пытались накормить Мэт и члены Совета?
   Аарон с тоской подумал о том времени, которое ему предстояло провести рядом с этим существом. Дело могло затянуться на несколько дней, а возможно, даже на недели и месяцы. Он решил уточнить их позиции с самого начала. Кроме того, самиец сам нарывался на выяснение отношений. С этим надо было кончать сейчас, чтобы не усложнять себе жизнь на Майриксе.
   – Пока я тоже не вижу, каким образом вы могли бы покорить остальные разумные расы, – сказал Аарон. – Но, учитывая ваш удивительный прогресс при полном отсутствии мануальной оснащенности, у вас, очевидно, еще появится такая возможность.
   Самиец погрузился в мрачное молчание.
   – Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов, пальцев, ступней или щупалец, – сказал он через пару минут. – Это невежливо. Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной литературы.
   – Но позвольте отметить, что, помимо отсутствия мануальной подвижности, вы не имеете даже голосового аппарата, – продолжал Аарон. – Неужели на заре развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова же тогда ваша концепция разума?
   – Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал юмор с искренностью?
   – Они часто возникают вместе, – ответил Аарон. – Но в данном случае вы совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев, нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно?
   – Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора, – сказал Октано. – И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке.
   На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо.
 
   Вот что он писал в своем письме к Саре:
 
   Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры «Артемиды» старательно уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято.
   А потом на горизонте появился Майрикс, и пришло время расставаться с экипажем «Артемиды». Капитан перевел корабль на геосинхронную орбиту и предложил нам спуститься на планету в челноке. По своей душевной простоте я попросил его высадить нас прямо в городе чужаков.
   – Боюсь, что это будет невероятно сложным делом, – ответил Френклин.
   Он казался слишком молодым для такой ответственной должности. Но, несмотря на возраст, ему доверили правительственный корабль, оснащенный гиперприводом и новейшей техникой космосвязи. Как сказал мне один из старших офицеров, молодые капитаны без колебаний наказывали за малейшую провинность и обладали очень быстрыми рефлексами, неоценимыми в минуты физической опасности.
   – О какой сложности может идти речь? – с удивлением спросил я. – Какая вам разница, где сажать посадочный челнок?
   – Чтобы получить разрешение на посадку в Чужеземном Городе, нам придется пройти через массу формальностей, – ответил капитан Френклин. – Вам будет проще пробраться туда по официальным каналам.
   – По официальным каналам?! – воскликнул я. – Откуда они тут взялись! Насколько мне известно, Майрикс никому не принадлежит!
   – Боюсь, что за последнее время ситуация сильно изменилась, – тактично ответил капитан.
 
   Аарон попросил спустить их на Майрикс в «волчке». Рекламные буклеты называли «волчок» источником незабываемых впечатлений. И на этот раз они не преувеличивали. Кокон капсулы вращался и скручивался в зареве сплетавшихся выхлопов, и его медленные волнообразные движения оказывали на пассажиров гипнотическое воздействие. К тому времени когда «волчок» достиг поверхности планеты, Аарон и Октано находились в такой эйфории, что почти не сопротивлялись внезапно налетевшей на них группе воинственных чиновников. Уяснив, что землем и самиец прибыли по мандатам Совета, бюрократы немного успокоились, и их поведение стало более сносным.
   – Я понимаю, что согласно уставу мы не имели права открывать на Майриксе иммиграционную и таможенную службы, – говорил им высокий краснощекий гуманоид, которого остальные называли капитаном Дарси Драммондом. – Однако ситуация требовала наведения порядка. Мы должны были поддержать закон и завоевать доверие народа. Вы, очевидно, знаете, что три года назад Майрикс считался необитаемой планетой. По правде сказать, я в то время о ней даже и не знал. Но потом сарпедонская экспедиция открыла здесь Четвертый Чужеземный Город, и сюда потянулись люди – я имею в виду представителей всех шести рас. Так как планета никому не принадлежала, нам потребовался ряд компромиссов, и с этого момента возникла необходимость в органах местной власти. Для водных рас мы создали океан; для летунов – увеличили плотность атмосферы. Пустыни превратились в зеленые поля, а на бесплодных холмах появились сады и леса. Естественно, некоторые требования противоречили друг другу, и каждой расе приходилось в чем-то уступать. Здесь вам надо привыкать ко всему: к гравитации, к климату и даже запаху почвы. Но, несмотря на эти трудности, люди продолжают прибывать на Майрикс сплошным потоком, и с каждым днем их становится все больше и больше.
   – Их притягивает город чужаков, – сказал Аарон.
   – Конечно. Хотя наш Город – это только символ. Символ, который обозначает встречу рас или – на более высоком уровне – сообщество свободных мыслителей.
   Аарон уже устал от подобных разговоров. У него сложилось мнение, что местные власти изо всех сил пытались оправдать свое существование. Они с таким упоением описывали Майрикс как центр великих событий и так настойчиво доказывали свою руководящую роль, что Аарон даже начал находить в их заявлениях признаки маниакальной одержимости.
   Хотя в тот период он чувствовал себя просто отвратительно. Весь мир казался ему до странности зыбким и нереальным. Он надеялся, что этот недуг пройдет, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Аарон никак не мог понять, почему Совет доверил ему оценку таких сложных и запутанных событий. Они ускользали от его взора, как нити невидимой паутины. А может быть, Мэтью и его друзья испугались ответственности и поспешили переложить ее на чужие плечи?
   Все было бы не так плохо, если бы он болел по-настоящему. Но его недомогание не имело отношения к физиологии. Оно смущало рассудок, тревожило душу, но не походило на то, что люди называли болезнью. Это было что-то иное – более сильное и тревожное. И Аарон начинал бояться его.
 
   Местные власти выделили для него комнату в отеле «Сола». Прежнего обитателя скорее всего просто выгнали из номера. Постель перестилали второпях, и матрац наполовину не доходил до спинки. Заглянув под кровать, Аарон нашел куклу – маленького арлекина в полфута высотой, с бандитской маской и в помятой испанской шляпе. Отдернув портьеру, он увидел еще одну куклу – толстую соломенную хрюшку в фартучке из коленкора. Аарон сел на низкий подоконник, потом поднялся и потянулся. Ему вдруг захотелось что-то сделать.
   В тот же миг раздался стук в дверь, и в комнату вошла девочка лет десяти-одиннадцати, с круглым грязным личиком и надутыми губами.
   – Я оставила здесь свою куклу. Может быть, вы ее видели, сэр?
   – Тут их две. Которая из них твоя?
   Девочка подошла к нему и внимательно осмотрела обе куклы. Забрав толстую хрюшку, она выбежала из комнаты.
   А потом он заметил мух. Они ползали по стенам и потолку. Достав из сумки баллончик с нужным средством, Аарон привел ситуацию к галактическим стандартам. Тем не менее он считал, что администрация отеля проявила вопиющую халатность. Стандарты санитарии выполнялись даже на вновь открытых и малоисследованных планетах. Без подобных норм не могло быть и речи о безопасных полетах в Галактике, тем более о комфортном проживании в чужих мирах. И если администрация какого-то провинциального отеля не желала выполнять таких минимальных требований, то как могло мощное сообщество гуманоидов справиться с проблемой столь долгожданных сверхгалактических путешествий?
   Аарон решил спуститься в ресторан. Он вышел на темную лестничную клетку и едва не упал, споткнувшись о шесть кукол. Несмотря на разные формы и размеры, они все походили друг на друга своим неприметным и каким-то двусмысленным видом.
   С той поры он не мог и шагу ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь куклу. Они возникали с бесконечной последовательностью форм, имен и чисел; они исчислялись тысячами, и среди них попадались как классические типажи, такие, как Дональд Дак и Микки-Маус, так и совершенно незнакомые монстры из цефалонского игрушечного пантеона. Аарон не понимал, откуда они появлялись. Он не понимал их смысла и предназначения. И, конечно же, он не раз задавал себе вопрос: а не играет ли кто-то с ним в куклы?
 
   – Почему вы больше не говорите со мной о древней цивилизации? – спросил Аарон.
   – Не имею повода, приятель, – ответил Октано.
   – Тогда расскажите о себе. Кто вы?
   – Просто другое существо.
   – То есть другого вида?
   Откинув голову назад, Октано засмеялся. И вот тогда Аарон нашел одну из тех огромных кукольных фабрик, где маленькие люди, похожие на гномов, производили свой бесконечный ассортимент. Их куклы угрожали завалить собой некогда гармоничную реальность. И эти куклы были оскорблением для здравомыслия людей – а вернее, их неприспособленной модификацией. Они собирались вокруг Аарона и наблюдали за ним. Как капризные боги, они скорее притворялись разумными, чем действительно обладали разумом. Вот почему своим интеллектом они напоминали человеку огромных крылатых динозавров за день до появления настоящих птиц.
   – Вы, землемы, думаете, что эволюция не может обойтись без интеллекта, – говорил ему самиец. – Но уверяю вас, природа не скупится на эксперименты. И последнее слово в этом споре еще не сказано. Нам кажется, что процесс развития остановился на нас самих. Но подобное предположение нелепо. Вселенная беспристрастна. Возможно, она вообще не такая, как мы ее воспринимаем. Вспомните, сколько раз события не оправдывали ваших ожиданий. Разве не логично предположить, что подобное может произойти и в большем масштабе? Вряд ли наша реальность избежала этой двойственности.
   – Но что может управлять Вселенной, кроме разума?
   – Вы, очевидно, думаете, что вещи существуют только для того, чтобы их кто-то мог понять. Но так ли это на самом деле? Какая разница событиям, поймет их кто-нибудь или нет?
   А куклы продолжали появляться, подавляя своим видом людей.
   Эти силы не имели выбора. Неважно, что все летело к чертям. Важно было удерживать кукол в уме, слегка пожимая им ручки. Так вот, значит, как чувствует себя человек, осажденный странными и неуютными мыслями. И вот почему в порыве страха слабые люди лелеяли надежду вернуться в свои родные миры. Но это была плохая идея. Лучше шагнуть под лазер, чем улететь отсюда. Потому что в будущем черное пространство между звездами наполнится ужасом – таким же огромным, пустым и холодным. Аарон вдруг вспомнил, что его ждут дела. Ему захотелось встать, собрать свои вещи и добраться до сути вопроса. А потом попробовать его решить.