Страница:
– Тебе ли на меня обижаться, юная леди! – возмутилась мама Сорочки. Но тем не менее поспешно принялась испаряться, пока не стала неотличима от серо-бурых занавесей, свисавших с закопченных стропил полутемного банкетного зала.
– Так-то лучше, – сказала Сорочка. – Два неприметных свидетеля здесь? Давайте, святой отец, приступайте к церемонии!
– Глазам своим не верю, – пробормотал Вителло.
– И правильно делаешь! – вскричал принц Чач, появляясь из-за пыльных кулис, где он скрывался в ожидании эффектной реплики. Принц повернулся к Сорочке. – Откуда ты взялась, девушка? Ты ведь даже не из нашего глормийского сюжета, верно?
– Позвольте мне объяснить вам, принц!.. – сказала Сорочка.
– Не утруждайся, – ответил Чач. – Я уже принял решение.
На мгновение все оцепенело в жуткой тишине. Чач, стоявший со скрещенными руками на каменном возвышении, казался совершенным воплощением высокомерия и хладнокровия Драмоклидов. Он приблизился к Сорочке неслышной индейской поступью, ставя ступни с носка на пятку.
– Погодите, принц, не спешите так! – взмолилась Сорочка.
– Помилосердствуйте! – крикнули хором неприметные свидетели.
Чач поднял руки. От головы и туловища его начало исходить зеленое сияние. Это был видимый знак той сверхъестественной силы, что позволяла всем членам Драмокловой семьи, какими бы разными ни были они сами и их судьбы, оставаться в центре межзвездной сцены.
Вителло, разинув рот, смотрел, как Сорочка, священник и свидетели стали испаряться. Их туманные фигуры корчились, выкрикивая неслышные мольбы, а затем пропали – винтики, которые Драмоклид счел ненужными для своей истории.
Чач повернулся к дрожащему Вителло.
– Ты должен понять, – сказал он тоном одновременно ласковым и твердым, – что это в первую очередь рассказ о Драмокловой семье, во вторую – о ее слугах и приближенных и лишь в третью, и то на дальнем плане и исключительно по нашему соизволению, о разной мелкой сошке, которая появляется на сцене в нужный момент и исчезает по нашему приказу. Мы выбираем этих людей, Вителло, и не в интересах моей семьи позволять всяким пробивным статисткам выступать со своими пошлыми вымышленными секретами. Я доступно излагаю?
– Простите, милорд, – полузадушенным голосом просипел Вителло. – Меня застали врасплох… Я был под мухой… Эта проклятая ведьма оказалась чересчур проворной для меня…
– Ладно, верный слуга, – прервал его Чач с ехидной усмешкой. – Ты дал мне повод сформулировать основные условия развития сюжета, и за это я тебе даже благодарен. Будь исполнителен, Вителло, будь скромен и ненавязчив, пока я не соизволю обратиться к тебе, и, если ты сыграешь свою роль хорошо, я подыщу тебе хорошенькую маленькую женушку. Но описана она, конечно же, не будет.
– Конечно, сир! – Вителло шмыгнул носом. – О, благодарю вас, благодарю!
– А теперь возьми себя в руки, дружище. Мой разговор с Друзиллой будет иметь интересные последствия. Я не стану сейчас в них углубляться, но у меня есть для тебя довольно важное поручение.
– Да, сир! – крикнул Вителло, бросаясь на пол к ногам принца Чача.
– Не скрою, – сказал Чач, – что поручение мое опасно. Но и награда будет немалой. Это шанс возвыситься, Вителло!
– Я готов, сир!
– Тогда выпусти изо рта мои шнурки и слушай внимательно.
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
– Так-то лучше, – сказала Сорочка. – Два неприметных свидетеля здесь? Давайте, святой отец, приступайте к церемонии!
– Глазам своим не верю, – пробормотал Вителло.
– И правильно делаешь! – вскричал принц Чач, появляясь из-за пыльных кулис, где он скрывался в ожидании эффектной реплики. Принц повернулся к Сорочке. – Откуда ты взялась, девушка? Ты ведь даже не из нашего глормийского сюжета, верно?
– Позвольте мне объяснить вам, принц!.. – сказала Сорочка.
– Не утруждайся, – ответил Чач. – Я уже принял решение.
На мгновение все оцепенело в жуткой тишине. Чач, стоявший со скрещенными руками на каменном возвышении, казался совершенным воплощением высокомерия и хладнокровия Драмоклидов. Он приблизился к Сорочке неслышной индейской поступью, ставя ступни с носка на пятку.
– Погодите, принц, не спешите так! – взмолилась Сорочка.
– Помилосердствуйте! – крикнули хором неприметные свидетели.
Чач поднял руки. От головы и туловища его начало исходить зеленое сияние. Это был видимый знак той сверхъестественной силы, что позволяла всем членам Драмокловой семьи, какими бы разными ни были они сами и их судьбы, оставаться в центре межзвездной сцены.
Вителло, разинув рот, смотрел, как Сорочка, священник и свидетели стали испаряться. Их туманные фигуры корчились, выкрикивая неслышные мольбы, а затем пропали – винтики, которые Драмоклид счел ненужными для своей истории.
Чач повернулся к дрожащему Вителло.
– Ты должен понять, – сказал он тоном одновременно ласковым и твердым, – что это в первую очередь рассказ о Драмокловой семье, во вторую – о ее слугах и приближенных и лишь в третью, и то на дальнем плане и исключительно по нашему соизволению, о разной мелкой сошке, которая появляется на сцене в нужный момент и исчезает по нашему приказу. Мы выбираем этих людей, Вителло, и не в интересах моей семьи позволять всяким пробивным статисткам выступать со своими пошлыми вымышленными секретами. Я доступно излагаю?
– Простите, милорд, – полузадушенным голосом просипел Вителло. – Меня застали врасплох… Я был под мухой… Эта проклятая ведьма оказалась чересчур проворной для меня…
– Ладно, верный слуга, – прервал его Чач с ехидной усмешкой. – Ты дал мне повод сформулировать основные условия развития сюжета, и за это я тебе даже благодарен. Будь исполнителен, Вителло, будь скромен и ненавязчив, пока я не соизволю обратиться к тебе, и, если ты сыграешь свою роль хорошо, я подыщу тебе хорошенькую маленькую женушку. Но описана она, конечно же, не будет.
– Конечно, сир! – Вителло шмыгнул носом. – О, благодарю вас, благодарю!
– А теперь возьми себя в руки, дружище. Мой разговор с Друзиллой будет иметь интересные последствия. Я не стану сейчас в них углубляться, но у меня есть для тебя довольно важное поручение.
– Да, сир! – крикнул Вителло, бросаясь на пол к ногам принца Чача.
– Не скрою, – сказал Чач, – что поручение мое опасно. Но и награда будет немалой. Это шанс возвыситься, Вителло!
– Я готов, сир!
– Тогда выпусти изо рта мои шнурки и слушай внимательно.
Глава 14
Драмокл развалился на широченной водяной кровати в углу гостиной, расположенной в одной из малых башен Ультрагноллского дворца. В ногах короля сидела стройная менестрельша в традиционном одеянии, то бишь в красноватом с бежевым нижнем белье из домотканой материи. Она исполняла балладу, аккомпанируя себе на миниатюрных цимбалах. Солнечный свет, золотивший пылинки, струился сквозь высокие узкие окна. Драмокл рассеянно слушал жалобную песнь:
– Угодно ли вашему величеству, дабы я усладила ваше королевское тело восхитительными непристойностями? – спросила девушка.
– Твои последние непристойности наградили меня простатитом, – ответил Драмокл. – Нет уж, пускай этим занимаются профессионалы. А теперь уходи, я буду размышлять.
Как только менестрельша ушла, Драмокл тотчас пожалел о том, что отослал ее. Он не любил одиночества. Но, возможно, именно в одиночестве ему будет ниспослано какое-нибудь указание, как вести себя дальше, чтобы сбылась его славная, хотя по-прежнему неведомая судьба.
Прошло три дня после захвата Аардварка и два – после вторжения армии роботов на Лекк. Граф Джон, Снинт и Адальберт требовали объяснений. Их отношение к Драмоклу стало донельзя вызывающим. Адальберт, к примеру, совершенно распоясался. Он проводил вечера и ночи в игорных домах на острове Тулия, проигрывая бешеные суммы и развлекая местных красоток рассказами о том, как Драмокл лишил его законных королевских владений. Хуже того – все свои карточные долги он перечислял в глормийское казначейство, и у Драмокла не хватало духу прекратить это безобразие. Никто уже не верил заявлениям Драмокла о том, что он вмешался во внутренние дела планет из чисто альтруистических побуждений. Даже преданный Руфус был встревожен – все еще преданный, но угрюмый от мыслей о грядущем бесчестье, грозившем ему в любом случае, как бы он ни поступил.
А Драмокл по-прежнему не знал, что им сказать. Все, что он сделал, казалось, было сделано совершенно правильно. Должен же он исполнить свое предназначение! Но почему, несмотря на столь явные веления судьбы, чувства у него в таком разладе? И почему нет новых указаний? Он просто обязан был позаботиться о них тридцать лет назад, когда закрутил всю эту историю!
Компьютер божился, что больше конвертов у него нет и никаких ключей к разгадке тоже, да он и не надеется их найти. Видно, где-то что-то застопорилось. Следующее звено в цепи откровений – возможно, еще одна старая леди – могло порваться: не исключено, что старушка давно уже покоится на дне пруда, как это часто бывает со старушками, замешанными в королевские дела, особенно если их замешивают туда сами короли. А может, кто-то из недругов узнал о планах Драмокла, когда тот расхвастался по пьянке в захудалой пивнушке или проболтался в постели какой-нибудь девке, и этот недруг принял меры, чтобы помешать свершиться тому, чему свершиться суждено? Или же сам Драмокл попросту забыл подготовить как следует цепочку указаний тридцать лет назад, прежде чем доктор Фиш стер кусок его памяти?
И вот теперь он захватил Аардварк, который ему абсолютно не нужен, и скоро завоюет Лекк, который нужен ему еще меньше. А в награду получил враждебность сына Чача, как всегда, оказавшегося не у дел, да недовольство жены Лиры – и все это ни за что ни про что. Но более всего угнетало короля его полное неведение насчет дальнейших действий.
Драмокл грыз свои поросшие волосами костяшки пальцев, силясь сообразить, что бы сделать такое хорошее – а если не хорошее, то хоть что-нибудь. И не придумал ни черта. С досады он вызвал к себе компьютер. Тот появился мгновенно, поскольку подглядывал под дверью, ожидая вызова.
– Ты так до сих пор и не знаешь, где находится следующая порция информации? – недовольно спросил Драмокл.
– Увы, сир.
– Ну придумай тогда хоть какой-нибудь план!
– Я могу предложить вам возможное направление действий, основанное на недавно опровергнутой теории игр фон Ньюмена.
– Валяй. Что ты предлагаешь?
Компьютер прочистил голосовое устройство, издав басовитый хриплый рык, и сказал:
– Мне кажется, тут нужен какой-то иррациональный подход, ибо, если бы вам могло помочь рациональное решение, я давно бы его нашел.
– Иррациональный… – задумчиво протянул Драмокл. – Звучит неплохо. Ну а дальше что?
– Ваше величество могли бы попробовать проконсультироваться с астрологом, френологом, гадальщиком по чайным листьям или книге «И Цзин»[2], а лучше всего с оракулом, умеющим впадать в состояние транса.
– Да, но с каким оракулом?
– На планете их немало. Однако самой блестящей репутацией пользуется одна прорицательница… Ваше величество, должно быть, помнит…
– …свою дочь Друзиллу, – закончил за него Драмокл.
– Она, помимо всего прочего, еще и отличный специалист по тестам Рейна, оставленным нам древними.
– Моя собственная дочь, – сказал Драмокл. – Почему я не вспомнил о ней раньше?
– Потому что ваше величество склонно вспоминать о членах своей семьи только раз в году, через две недели после их именин.
– Послал ли я Друзилле подарок в этом году?
– Нет, сир.
– Так пошли ей два самых лучших подарка. Нет – три, и позаботься о следующих именинах тоже. А теперь иди и вели Максу подготовить мою космическую яхту. Я сию же минуту вылетаю в Истрад.
Когда компьютер ушел, Драмокл принялся ходить по комнате взад-вперед, потирая руки и посмеиваясь грудным львиным смешком. Малышка Дру! Она впадет в священный транс и разузнает, что ему делать! И что самое замечательное, она абсолютно надежна.
– Довольно, – сказал Драмокл. – Эти старинные баллады нагоняют тоску на тех, кто их не понимает. Мне скучно.
Клянусь, хоть похоже все это на диво,
Чтоб лань, пробираясь по лесу пугливо,
Под сенью ветвей, шелестящих игриво,
Споткнуться на тропке могла,
И зяблик серебряный, тихо парящий
Над тропкой, под своды дерев уводящей,
Вдруг трелью залился, испугом звенящей
Разбитого об пол стекла,
И дивный нарцисс, беззаботно-прекрасный,
Чтоб хладом наполнил того, кто опасной
Любовной игре предается столь страстно
С девицей, что сердцу мила,
И ворон, чернея крылом изумрудным…
– Угодно ли вашему величеству, дабы я усладила ваше королевское тело восхитительными непристойностями? – спросила девушка.
– Твои последние непристойности наградили меня простатитом, – ответил Драмокл. – Нет уж, пускай этим занимаются профессионалы. А теперь уходи, я буду размышлять.
Как только менестрельша ушла, Драмокл тотчас пожалел о том, что отослал ее. Он не любил одиночества. Но, возможно, именно в одиночестве ему будет ниспослано какое-нибудь указание, как вести себя дальше, чтобы сбылась его славная, хотя по-прежнему неведомая судьба.
Прошло три дня после захвата Аардварка и два – после вторжения армии роботов на Лекк. Граф Джон, Снинт и Адальберт требовали объяснений. Их отношение к Драмоклу стало донельзя вызывающим. Адальберт, к примеру, совершенно распоясался. Он проводил вечера и ночи в игорных домах на острове Тулия, проигрывая бешеные суммы и развлекая местных красоток рассказами о том, как Драмокл лишил его законных королевских владений. Хуже того – все свои карточные долги он перечислял в глормийское казначейство, и у Драмокла не хватало духу прекратить это безобразие. Никто уже не верил заявлениям Драмокла о том, что он вмешался во внутренние дела планет из чисто альтруистических побуждений. Даже преданный Руфус был встревожен – все еще преданный, но угрюмый от мыслей о грядущем бесчестье, грозившем ему в любом случае, как бы он ни поступил.
А Драмокл по-прежнему не знал, что им сказать. Все, что он сделал, казалось, было сделано совершенно правильно. Должен же он исполнить свое предназначение! Но почему, несмотря на столь явные веления судьбы, чувства у него в таком разладе? И почему нет новых указаний? Он просто обязан был позаботиться о них тридцать лет назад, когда закрутил всю эту историю!
Компьютер божился, что больше конвертов у него нет и никаких ключей к разгадке тоже, да он и не надеется их найти. Видно, где-то что-то застопорилось. Следующее звено в цепи откровений – возможно, еще одна старая леди – могло порваться: не исключено, что старушка давно уже покоится на дне пруда, как это часто бывает со старушками, замешанными в королевские дела, особенно если их замешивают туда сами короли. А может, кто-то из недругов узнал о планах Драмокла, когда тот расхвастался по пьянке в захудалой пивнушке или проболтался в постели какой-нибудь девке, и этот недруг принял меры, чтобы помешать свершиться тому, чему свершиться суждено? Или же сам Драмокл попросту забыл подготовить как следует цепочку указаний тридцать лет назад, прежде чем доктор Фиш стер кусок его памяти?
И вот теперь он захватил Аардварк, который ему абсолютно не нужен, и скоро завоюет Лекк, который нужен ему еще меньше. А в награду получил враждебность сына Чача, как всегда, оказавшегося не у дел, да недовольство жены Лиры – и все это ни за что ни про что. Но более всего угнетало короля его полное неведение насчет дальнейших действий.
Драмокл грыз свои поросшие волосами костяшки пальцев, силясь сообразить, что бы сделать такое хорошее – а если не хорошее, то хоть что-нибудь. И не придумал ни черта. С досады он вызвал к себе компьютер. Тот появился мгновенно, поскольку подглядывал под дверью, ожидая вызова.
– Ты так до сих пор и не знаешь, где находится следующая порция информации? – недовольно спросил Драмокл.
– Увы, сир.
– Ну придумай тогда хоть какой-нибудь план!
– Я могу предложить вам возможное направление действий, основанное на недавно опровергнутой теории игр фон Ньюмена.
– Валяй. Что ты предлагаешь?
Компьютер прочистил голосовое устройство, издав басовитый хриплый рык, и сказал:
– Мне кажется, тут нужен какой-то иррациональный подход, ибо, если бы вам могло помочь рациональное решение, я давно бы его нашел.
– Иррациональный… – задумчиво протянул Драмокл. – Звучит неплохо. Ну а дальше что?
– Ваше величество могли бы попробовать проконсультироваться с астрологом, френологом, гадальщиком по чайным листьям или книге «И Цзин»[2], а лучше всего с оракулом, умеющим впадать в состояние транса.
– Да, но с каким оракулом?
– На планете их немало. Однако самой блестящей репутацией пользуется одна прорицательница… Ваше величество, должно быть, помнит…
– …свою дочь Друзиллу, – закончил за него Драмокл.
– Она, помимо всего прочего, еще и отличный специалист по тестам Рейна, оставленным нам древними.
– Моя собственная дочь, – сказал Драмокл. – Почему я не вспомнил о ней раньше?
– Потому что ваше величество склонно вспоминать о членах своей семьи только раз в году, через две недели после их именин.
– Послал ли я Друзилле подарок в этом году?
– Нет, сир.
– Так пошли ей два самых лучших подарка. Нет – три, и позаботься о следующих именинах тоже. А теперь иди и вели Максу подготовить мою космическую яхту. Я сию же минуту вылетаю в Истрад.
Когда компьютер ушел, Драмокл принялся ходить по комнате взад-вперед, потирая руки и посмеиваясь грудным львиным смешком. Малышка Дру! Она впадет в священный транс и разузнает, что ему делать! И что самое замечательное, она абсолютно надежна.
Глава 15
– День добрый, – сказал Драмокл официальным тоном, каким говорил порою, когда был искренне растроган.
– Привет, папочка, – откликнулась Друзилла.
Драмокл только что прибыл в Истрад. Дочь с отцом уединились в укромной беседке на краю парка, напоенного сосновым ароматом. Внизу ленивые мелкие волны озера Мелачайбо бились о берег, силясь подточить серый гранитный фундамент замка, чего не надеялись, впрочем, достичь в ближайшее тысячелетие, а потому трудились без особого пыла.
– Ах, папочка, – сказала Друзилла. – Я так тревожусь, просто места себе не нахожу. Все эти мирные годы – и вдруг Аардварк, а потом еще Лекк. Зачем ты это делаешь?
– Выглядит не очень красиво, да? – сказал Драмокл.
– Люди всякое болтают.
Драмокл язвительно рассмеялся.
– Говорят, ты внезапно помешался на власти и собираешься восстановить бывшую Глормийскую империю. Но ведь это неправда, верно? Скажи, в чем истинная причина твоих поступков?
– Видишь ли, Дру, – промолвил Драмокл, – дело в том, что все они связаны с моей судьбой, о которой я недавно узнал.
– Твоей судьбой? Ты наконец узнал ее? Но это же замечательно! Расскажи, в чем она заключается!
– Это секрет, – ответил Драмокл.
– О! – сказала Друзилла, не в силах скрыть разочарование.
– Только не дуйся! Это такой секрет, что я сам его не знаю. Тебе я доверился первой, не считая моего компьютера. Я расскажу тебе все, что мне известно. Уверен, что мой секрет ты сохранишь лучше меня самого. Помню, когда ты была совсем еще малышкой, ты никогда не рассказывала маме про моих подружек, хотя она все равно как-то о них узнавала.
Друзилла кивнула. Ее любовь к отцу и неприязнь к матери были хорошо известны в кругах, приближенных к королевской семье. И вот теперь, в этот тихий воскресный вечер, вскоре после отъезда ее брата Чача, принцесса почесала свое левое веко левым же указательным пальцем – бессознательный жест, который мог бы выдать смятение Друзиллы наблюдательному наблюдателю, случись здесь таковой, – и стала ждать, чтобы ее любимый папочка продолжил свой рассказ.
– Вообще-то я узнал о своей судьбе тридцать лет назад, сразу после смерти отца, – сказал Драмокл. – Но обстоятельства не позволяли мне что-либо предпринять в ту пору. По некоторым причинам мне пришлось стереть воспоминание о судьбе до сего времени. На прошлой неделе память отчасти вернулась ко мне, и я получил первое повеление: «Захвати Аардварк». Второе вынудило меня высадить роботов на Лекке. Но это было два дня назад, и я не знаю, что мне делать дальше.
– Можешь ты открыть мне, в чем твое предназначение, отец?
– Не могу, потому что сам не знаю. Хотя ко мне вернулись многие воспоминания, этой информации среди них нет. Вот почему я пришел к тебе. Я не знаю, что делать дальше. Мне нужна помощь профессионального оракула.
Друзилла взглянула на горящее нетерпением лицо отца – мальчишеское лицо, несмотря на бороду и косматые брови. И хотя рассказ отца показался ей маловразумительным, она решила, что выпытает все подробности потом.
Принцесса встала и взяла отца за руки:
– Тогда пойдем в обитель Богини. Там мы примем священные снадобья. И в состоянии транса ты войдешь во Дворец памяти, где хранятся все ответы.
– Пошли! – сказал Драмокл. – Твои священные снадобья – лучшая наркота на всем Глорме.
– Папа! Ты неисправим!
Смеясь, они проследовали к Храмовым покоям.
– Привет, папочка, – откликнулась Друзилла.
Драмокл только что прибыл в Истрад. Дочь с отцом уединились в укромной беседке на краю парка, напоенного сосновым ароматом. Внизу ленивые мелкие волны озера Мелачайбо бились о берег, силясь подточить серый гранитный фундамент замка, чего не надеялись, впрочем, достичь в ближайшее тысячелетие, а потому трудились без особого пыла.
– Ах, папочка, – сказала Друзилла. – Я так тревожусь, просто места себе не нахожу. Все эти мирные годы – и вдруг Аардварк, а потом еще Лекк. Зачем ты это делаешь?
– Выглядит не очень красиво, да? – сказал Драмокл.
– Люди всякое болтают.
Драмокл язвительно рассмеялся.
– Говорят, ты внезапно помешался на власти и собираешься восстановить бывшую Глормийскую империю. Но ведь это неправда, верно? Скажи, в чем истинная причина твоих поступков?
– Видишь ли, Дру, – промолвил Драмокл, – дело в том, что все они связаны с моей судьбой, о которой я недавно узнал.
– Твоей судьбой? Ты наконец узнал ее? Но это же замечательно! Расскажи, в чем она заключается!
– Это секрет, – ответил Драмокл.
– О! – сказала Друзилла, не в силах скрыть разочарование.
– Только не дуйся! Это такой секрет, что я сам его не знаю. Тебе я доверился первой, не считая моего компьютера. Я расскажу тебе все, что мне известно. Уверен, что мой секрет ты сохранишь лучше меня самого. Помню, когда ты была совсем еще малышкой, ты никогда не рассказывала маме про моих подружек, хотя она все равно как-то о них узнавала.
Друзилла кивнула. Ее любовь к отцу и неприязнь к матери были хорошо известны в кругах, приближенных к королевской семье. И вот теперь, в этот тихий воскресный вечер, вскоре после отъезда ее брата Чача, принцесса почесала свое левое веко левым же указательным пальцем – бессознательный жест, который мог бы выдать смятение Друзиллы наблюдательному наблюдателю, случись здесь таковой, – и стала ждать, чтобы ее любимый папочка продолжил свой рассказ.
– Вообще-то я узнал о своей судьбе тридцать лет назад, сразу после смерти отца, – сказал Драмокл. – Но обстоятельства не позволяли мне что-либо предпринять в ту пору. По некоторым причинам мне пришлось стереть воспоминание о судьбе до сего времени. На прошлой неделе память отчасти вернулась ко мне, и я получил первое повеление: «Захвати Аардварк». Второе вынудило меня высадить роботов на Лекке. Но это было два дня назад, и я не знаю, что мне делать дальше.
– Можешь ты открыть мне, в чем твое предназначение, отец?
– Не могу, потому что сам не знаю. Хотя ко мне вернулись многие воспоминания, этой информации среди них нет. Вот почему я пришел к тебе. Я не знаю, что делать дальше. Мне нужна помощь профессионального оракула.
Друзилла взглянула на горящее нетерпением лицо отца – мальчишеское лицо, несмотря на бороду и косматые брови. И хотя рассказ отца показался ей маловразумительным, она решила, что выпытает все подробности потом.
Принцесса встала и взяла отца за руки:
– Тогда пойдем в обитель Богини. Там мы примем священные снадобья. И в состоянии транса ты войдешь во Дворец памяти, где хранятся все ответы.
– Пошли! – сказал Драмокл. – Твои священные снадобья – лучшая наркота на всем Глорме.
– Папа! Ты неисправим!
Смеясь, они проследовали к Храмовым покоям.
Глава 16
В раздевалке за Оракульской палатой Друзилла готовилась к сеансу. Для начала она приняла ванну со священными банными солями, запас которых, увы, истощался, а секрет изготовления был утерян после гибели древнего мира. Затем принцесса умастила горящую кожу несколькими каплями драгоценного кукурузного масла «Мазола» и облачилась в специальное одеяние, которое надевала лишь для отправления религиозных танцев. Драмокл покуда выкурил сигарету, думая о своем.
Они вошли в Храмовые покои – подземное помещение, высеченное в черном базальте. Там царил полумрак; факелы, укрепленные в стенных нишах, бросали беспокойные тени на полированный мраморный пол. У противоположной стены длинного и узкого храма блестело маленькое озерцо, отражавшее строгий лик Богини, высеченный из камня прямо над водой. В воздухе раздались тихие монотонные звуки волынки и барабанная дробь: эту эффектную запись включили сенсорные устройства, когда король с дочерью переступили порог храма. Драмокл поплотнее завернулся в плащ, внезапно продрогнув в атмосфере чужой и древней тайны, которую излучало это подземелье.
Друзилла с отцом поднялись по трем каменным ступеням, ведущим к мраморному алтарю перед озерцом. Алтарь был сделан из полудрагоценных камней, соединенных серебряными прожилками. На нем стояли три шкатулки сандалового дерева разных размеров.
– Здесь ты хранишь свою наркоту? – спросил Драмокл.
– Ах, отец, не шути! – сказала Друзилла проникновенным голосом, исходившим из глубин ее описанной выше груди.
Благоговейно она раскрыла первую шкатулку и достала оттуда замшевый мешочек, расшитый золотыми и серебряными нитями. Развязав его, принцесса высыпала щепотку сушеной травы в ситечко с ручкой слоновой кости. Проворные пальцы быстро просеяли травяной порошок, оставив семечки и ветки для ручных ласточек, порхавших по атриуму замка. Порошок Друзилла высыпала в прямоугольную рисовую бумажку с начертанным на ней именем земного божества Ризлы, ловко скрутила ее в тоненький цилиндрик, подпалила и протянула отцу.
– Кайф! – сказал Драмокл, глубоко затянувшись. После первой затяжки последовала вторая, затем третья, сопровождаемые довольными выдохами. Драмокл выпускал дым из уголков рта тонкими струйками и со знанием дела принюхивался. – Эй! Где ты берешь эту травку? – спросил он у Друзиллы.
Они с дочерью заговорили на древнем и уже забытом психоделическом языке своих легендарных земных предков. Вопросы и ответы следовали ритуальным чередом – так, как были записаны на старинных пленках.
– Пробирает до самого нутра, – промурлыкала Друзилла.
– Потрясно! – благоговейно сказал Драмокл. – Только ты бычок-то не заныкивай, дружище, дай полетать!
– Улет только начинается, – сказала Друзилла, протягивая ему остатки самокрутки из рисовой бумаги и открывая вторую сандаловую шкатулку.
Оттуда принцесса достала плоскую серебряную коробочку. Открыв ее, вынула гладко отполированное золотое зеркальце и вечноострую бритву. Из маленькой бутылочки, выточенной из цельного рубина, высыпала на зеркальце щепоть кристаллов.
– Ай да снежок! – сказал Драмокл.
Друзилла сосредоточила все свое внимание на ритуальном измельчении бритвой кристалликов. Громко заиграли гобои, запульсировали разноцветные огни, бросая неясные тени на каменные стены. С торжественной медлительностью Друзилла сгребла священный порошок в змеистые белые полоски. И, наконец, вынув из шкатулки сухую полую кость, поклонилась недвижному лику Богини и протянула кость Драмоклу:
– А теперь, отец, причастись божественной энергии!
– Больше на Глорме нигде невозможно достать кокаина, – сказал Драмокл, подрагивая от предвкушения ноздрями.
Он склонился над алтарем – внушительная фигура в спортивной горностаевой куртке. Сунув кончик кости себе в ноздрю, король уткнул второй кончик в зеркальце с белым порошком. С силой втянув носом воздух, он поглотил четыре длинные полоски. Глаза у него вылезли из орбит, по лицу расплылась широкая улыбка. Он передал золотое зеркальце Друзилле.
Она тоже нюхнула кристаллического порошка, а потом быстро повернулась к третьей шкатулке. Откинув крышку, принцесса извлекла пять сушеных грибов, доставленных из потаенных уголков древней Земли. Музыка заиграла еще громче. Друзилла приготовила галлюциногенную дозу, приняла половину сама, а остальное отдала Драмоклу. Дожидаясь, пока снадобье подействует, принцесса угостила отца травяным чаем с марципановым печеньем. Вскоре Драмокл почувствовал покалывание и жжение в желудке, перед глазами заплясали разноцветные огоньки, все тело его задрожало, непроизвольно подергиваясь, и, когда он попытался сесть прямо, стул угрожающе накренился, а каменный лик Богини, казалось, двусмысленно ему подмигнул.
Поток ощущений нарастал, и вдруг Драмокл почувствовал, что падает в ревущую горную реку. Храмовые покои исчезли. Короля окружили какие-то гримасничающие рожи, а потом исчезли и они. Из темных углов поползли фиолетовые тени, протягивая к нему извивающиеся щупальца. Тысячеголосый хор зазвучал где-то вдали, и помещение озарилось ярким светом, совершенно при том преобразившись.
Драмокл очутился в большой роскошной комнате, входившей в состав ансамбля колоссальных размеров.
– Где я? – спросил король.
Еле слышно, словно издалека, прозвучал в ответ голос Друзиллы:
– Возблагодари Богиню, отец, ибо она перенесла тебя во Дворец памяти. Все, что ты видел или слышал за свою жизнь, находится здесь. Тайны, сокрытые от тебя, тоже здесь. Иди, о король, и обрети желаемое.
Дворец памяти очень походил на Ультрагнолл, только более красивый и облагороженный – идеализированный дворец, какой может существовать лишь в мечтах или воспоминаниях. Король ступал по коврам тончайших расцветок мимо блестящих статуй, установленных в нишах. Хрустальные люстры над головой нежно позвякивали, высвечивая старинные гобелены на стенах.
Драмокл свернул в коридор, простиравшийся, казалось, до бесконечности. По обеим сторонам коридора было множество комнат с открытыми дверями, и Драмокл мимоходом заглядывал в каждую из них, паря, словно призрак, над полом.
Некоторые комнаты были битком набиты вещами, другие почти пустовали. Вон там остатки какого-то из бывших пиршеств. А вот первая съеденная им мангровая лепешка, селедка и первый пумперникель. В других комнатах валялись кучи поношенной одежды, старых книг, смятых сигаретных пачек. Кое-где сидели неподвижные фигуры, непонятно – живые или статуи. Среди них Драмокл заметил Грегори, своего учителя военного искусства – каким спокойным стал этот неугомонный боец! А вот Флибистия, его няня, и Отания, любовь его четырнадцати лет. Комнаты одна за другой преподносили ему сюрпризы, но более всего Драмокла удивило то, что он наткнулся на целый ряд помещений с закрытыми дверями.
Он стучал в них, дергал за ручки и даже попытался вышибить двери пинком. Но он был эфирным созданием в иллюзорном мире, и удары его не имели силы. Удрученный, Драмокл отступился от дверей. Он чувствовал, что за ними скрыта жизненно важная информация, и не мог понять, отчего ему не дают к ней доступа. Недоумевая, король побрел на огонек, горевший в конце коридора. Приблизившись, он обнаружил там открытую дверь, а за нею – свет.
Драмокл переступил через порог и очутился в одной из комнат своей юности, в Восточном будуаре, где частенько предавался мечтам о тех великих деяниях, что он совершит, когда станет королем. Там, за бюро с выдвижной крышкой, сидел человек.
Человек поднял голову. Драмокл увидел тонкое и дерзкое молодое лицо с прямым носом и горящими глазами. Это был он сам, фунтов на сорок худее и без бороды.
– Да, все правильно, – сказал молодой Драмокл. – Я – это ты. Хотя мне не положено здесь находиться, это аномалия. Присядь, пожалуйста.
Драмокл опустился на диван и зашарил в карманах в поисках сигарет. Молодой Драмокл протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой.
– Ты, как я понимаю, хочешь узнать, что делать дальше, – сказал молодой Драмокл.
– Не стану отрицать.
Молодой Драмокл кивнул:
– Следующий шаг довольно деликатного свойства. Я решил, что лучше расскажу тебе о нем лично. Видишь ли, дело касается Руфуса.
– Старый добрый Руфус!
– Я не сомневаюсь в его безграничной преданности. Это замечательно. Но теперь ему нужно будет предать тебя.
– Чтобы Руфус меня предал? Да он скорее умрет! А потом, в моем окружении полно людей, готовых предать меня с радостью. Почему же именно Руфус?
– Потому что так надо. Руфус – одна из центральных фигур в игре. У него на Друте мощный космический флот.
– И Глорму ничто не угрожает, пока корабли Руфуса стоят бок о бок с моими.
– Верно. Но безопасность – это еще не все. Твое положение сейчас крайне неустойчиво. Карминосол готов к отпору, да и про Ванир не стоит забывать. Такое противостояние может длиться годами. Чтобы нарушить равновесие сил, необходим перебежчик. Руфус – самая подходящая кандидатура.
– Ты, должно быть, спятил, – сказал Драмокл. – Именно это мне нужно меньше всего.
– Предательство Руфуса будет притворным. Когда неприятельские войска пойдут в наступление, Руфус нападет на них с тыла и поймает в ловушку.
Драмокл покачал головой:
– Руфус ни за что не согласится на такой бесчестный поступок.
– Согласится, если преподнести ему наш план умеючи.
– Может, ты и прав, – сказал Драмокл. – Но зачем мне все это? В чем заключается моя судьба? Люди говорят, будто я пытаюсь восстановить бывшую Глормийскую империю.
– Твоя судьба гораздо значительнее, чем восстановление империи. Но суть ее я не могу тебе открыть. Верь мне, Драмокл, ибо я – это ты. Пускай они думают, что ты пытаешься установить гегемонию Глорма. Это полезная ширма для сокрытия твоих подлинных целей.
– Но я не знаю, что это за цели!
– Узнаешь, и скоро. Не забывай про наш разговор. Когда придет время, сделай правильный выбор. А пока – прощай!
И молодой Драмокл исчез.
Драмокл вновь очутился в Храмовых покоях.
– Как ты себя чувствуешь, отец? – встревоженно спросила Друзилла. – Ты узнал то, что хотел?
– Я узнал больше, чем хотел, и в то же время не узнал и половины, – ответил Драмокл. – Я должен немедленно вернуться в Ультрагнолл. Боюсь, нам предстоят суровые испытания.
И, озабоченный, король ушел, не попрощавшись.
Они вошли в Храмовые покои – подземное помещение, высеченное в черном базальте. Там царил полумрак; факелы, укрепленные в стенных нишах, бросали беспокойные тени на полированный мраморный пол. У противоположной стены длинного и узкого храма блестело маленькое озерцо, отражавшее строгий лик Богини, высеченный из камня прямо над водой. В воздухе раздались тихие монотонные звуки волынки и барабанная дробь: эту эффектную запись включили сенсорные устройства, когда король с дочерью переступили порог храма. Драмокл поплотнее завернулся в плащ, внезапно продрогнув в атмосфере чужой и древней тайны, которую излучало это подземелье.
Друзилла с отцом поднялись по трем каменным ступеням, ведущим к мраморному алтарю перед озерцом. Алтарь был сделан из полудрагоценных камней, соединенных серебряными прожилками. На нем стояли три шкатулки сандалового дерева разных размеров.
– Здесь ты хранишь свою наркоту? – спросил Драмокл.
– Ах, отец, не шути! – сказала Друзилла проникновенным голосом, исходившим из глубин ее описанной выше груди.
Благоговейно она раскрыла первую шкатулку и достала оттуда замшевый мешочек, расшитый золотыми и серебряными нитями. Развязав его, принцесса высыпала щепотку сушеной травы в ситечко с ручкой слоновой кости. Проворные пальцы быстро просеяли травяной порошок, оставив семечки и ветки для ручных ласточек, порхавших по атриуму замка. Порошок Друзилла высыпала в прямоугольную рисовую бумажку с начертанным на ней именем земного божества Ризлы, ловко скрутила ее в тоненький цилиндрик, подпалила и протянула отцу.
– Кайф! – сказал Драмокл, глубоко затянувшись. После первой затяжки последовала вторая, затем третья, сопровождаемые довольными выдохами. Драмокл выпускал дым из уголков рта тонкими струйками и со знанием дела принюхивался. – Эй! Где ты берешь эту травку? – спросил он у Друзиллы.
Они с дочерью заговорили на древнем и уже забытом психоделическом языке своих легендарных земных предков. Вопросы и ответы следовали ритуальным чередом – так, как были записаны на старинных пленках.
– Пробирает до самого нутра, – промурлыкала Друзилла.
– Потрясно! – благоговейно сказал Драмокл. – Только ты бычок-то не заныкивай, дружище, дай полетать!
– Улет только начинается, – сказала Друзилла, протягивая ему остатки самокрутки из рисовой бумаги и открывая вторую сандаловую шкатулку.
Оттуда принцесса достала плоскую серебряную коробочку. Открыв ее, вынула гладко отполированное золотое зеркальце и вечноострую бритву. Из маленькой бутылочки, выточенной из цельного рубина, высыпала на зеркальце щепоть кристаллов.
– Ай да снежок! – сказал Драмокл.
Друзилла сосредоточила все свое внимание на ритуальном измельчении бритвой кристалликов. Громко заиграли гобои, запульсировали разноцветные огни, бросая неясные тени на каменные стены. С торжественной медлительностью Друзилла сгребла священный порошок в змеистые белые полоски. И, наконец, вынув из шкатулки сухую полую кость, поклонилась недвижному лику Богини и протянула кость Драмоклу:
– А теперь, отец, причастись божественной энергии!
– Больше на Глорме нигде невозможно достать кокаина, – сказал Драмокл, подрагивая от предвкушения ноздрями.
Он склонился над алтарем – внушительная фигура в спортивной горностаевой куртке. Сунув кончик кости себе в ноздрю, король уткнул второй кончик в зеркальце с белым порошком. С силой втянув носом воздух, он поглотил четыре длинные полоски. Глаза у него вылезли из орбит, по лицу расплылась широкая улыбка. Он передал золотое зеркальце Друзилле.
Она тоже нюхнула кристаллического порошка, а потом быстро повернулась к третьей шкатулке. Откинув крышку, принцесса извлекла пять сушеных грибов, доставленных из потаенных уголков древней Земли. Музыка заиграла еще громче. Друзилла приготовила галлюциногенную дозу, приняла половину сама, а остальное отдала Драмоклу. Дожидаясь, пока снадобье подействует, принцесса угостила отца травяным чаем с марципановым печеньем. Вскоре Драмокл почувствовал покалывание и жжение в желудке, перед глазами заплясали разноцветные огоньки, все тело его задрожало, непроизвольно подергиваясь, и, когда он попытался сесть прямо, стул угрожающе накренился, а каменный лик Богини, казалось, двусмысленно ему подмигнул.
Поток ощущений нарастал, и вдруг Драмокл почувствовал, что падает в ревущую горную реку. Храмовые покои исчезли. Короля окружили какие-то гримасничающие рожи, а потом исчезли и они. Из темных углов поползли фиолетовые тени, протягивая к нему извивающиеся щупальца. Тысячеголосый хор зазвучал где-то вдали, и помещение озарилось ярким светом, совершенно при том преобразившись.
Драмокл очутился в большой роскошной комнате, входившей в состав ансамбля колоссальных размеров.
– Где я? – спросил король.
Еле слышно, словно издалека, прозвучал в ответ голос Друзиллы:
– Возблагодари Богиню, отец, ибо она перенесла тебя во Дворец памяти. Все, что ты видел или слышал за свою жизнь, находится здесь. Тайны, сокрытые от тебя, тоже здесь. Иди, о король, и обрети желаемое.
Дворец памяти очень походил на Ультрагнолл, только более красивый и облагороженный – идеализированный дворец, какой может существовать лишь в мечтах или воспоминаниях. Король ступал по коврам тончайших расцветок мимо блестящих статуй, установленных в нишах. Хрустальные люстры над головой нежно позвякивали, высвечивая старинные гобелены на стенах.
Драмокл свернул в коридор, простиравшийся, казалось, до бесконечности. По обеим сторонам коридора было множество комнат с открытыми дверями, и Драмокл мимоходом заглядывал в каждую из них, паря, словно призрак, над полом.
Некоторые комнаты были битком набиты вещами, другие почти пустовали. Вон там остатки какого-то из бывших пиршеств. А вот первая съеденная им мангровая лепешка, селедка и первый пумперникель. В других комнатах валялись кучи поношенной одежды, старых книг, смятых сигаретных пачек. Кое-где сидели неподвижные фигуры, непонятно – живые или статуи. Среди них Драмокл заметил Грегори, своего учителя военного искусства – каким спокойным стал этот неугомонный боец! А вот Флибистия, его няня, и Отания, любовь его четырнадцати лет. Комнаты одна за другой преподносили ему сюрпризы, но более всего Драмокла удивило то, что он наткнулся на целый ряд помещений с закрытыми дверями.
Он стучал в них, дергал за ручки и даже попытался вышибить двери пинком. Но он был эфирным созданием в иллюзорном мире, и удары его не имели силы. Удрученный, Драмокл отступился от дверей. Он чувствовал, что за ними скрыта жизненно важная информация, и не мог понять, отчего ему не дают к ней доступа. Недоумевая, король побрел на огонек, горевший в конце коридора. Приблизившись, он обнаружил там открытую дверь, а за нею – свет.
Драмокл переступил через порог и очутился в одной из комнат своей юности, в Восточном будуаре, где частенько предавался мечтам о тех великих деяниях, что он совершит, когда станет королем. Там, за бюро с выдвижной крышкой, сидел человек.
Человек поднял голову. Драмокл увидел тонкое и дерзкое молодое лицо с прямым носом и горящими глазами. Это был он сам, фунтов на сорок худее и без бороды.
– Да, все правильно, – сказал молодой Драмокл. – Я – это ты. Хотя мне не положено здесь находиться, это аномалия. Присядь, пожалуйста.
Драмокл опустился на диван и зашарил в карманах в поисках сигарет. Молодой Драмокл протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой.
– Ты, как я понимаю, хочешь узнать, что делать дальше, – сказал молодой Драмокл.
– Не стану отрицать.
Молодой Драмокл кивнул:
– Следующий шаг довольно деликатного свойства. Я решил, что лучше расскажу тебе о нем лично. Видишь ли, дело касается Руфуса.
– Старый добрый Руфус!
– Я не сомневаюсь в его безграничной преданности. Это замечательно. Но теперь ему нужно будет предать тебя.
– Чтобы Руфус меня предал? Да он скорее умрет! А потом, в моем окружении полно людей, готовых предать меня с радостью. Почему же именно Руфус?
– Потому что так надо. Руфус – одна из центральных фигур в игре. У него на Друте мощный космический флот.
– И Глорму ничто не угрожает, пока корабли Руфуса стоят бок о бок с моими.
– Верно. Но безопасность – это еще не все. Твое положение сейчас крайне неустойчиво. Карминосол готов к отпору, да и про Ванир не стоит забывать. Такое противостояние может длиться годами. Чтобы нарушить равновесие сил, необходим перебежчик. Руфус – самая подходящая кандидатура.
– Ты, должно быть, спятил, – сказал Драмокл. – Именно это мне нужно меньше всего.
– Предательство Руфуса будет притворным. Когда неприятельские войска пойдут в наступление, Руфус нападет на них с тыла и поймает в ловушку.
Драмокл покачал головой:
– Руфус ни за что не согласится на такой бесчестный поступок.
– Согласится, если преподнести ему наш план умеючи.
– Может, ты и прав, – сказал Драмокл. – Но зачем мне все это? В чем заключается моя судьба? Люди говорят, будто я пытаюсь восстановить бывшую Глормийскую империю.
– Твоя судьба гораздо значительнее, чем восстановление империи. Но суть ее я не могу тебе открыть. Верь мне, Драмокл, ибо я – это ты. Пускай они думают, что ты пытаешься установить гегемонию Глорма. Это полезная ширма для сокрытия твоих подлинных целей.
– Но я не знаю, что это за цели!
– Узнаешь, и скоро. Не забывай про наш разговор. Когда придет время, сделай правильный выбор. А пока – прощай!
И молодой Драмокл исчез.
Драмокл вновь очутился в Храмовых покоях.
– Как ты себя чувствуешь, отец? – встревоженно спросила Друзилла. – Ты узнал то, что хотел?
– Я узнал больше, чем хотел, и в то же время не узнал и половины, – ответил Драмокл. – Я должен немедленно вернуться в Ультрагнолл. Боюсь, нам предстоят суровые испытания.
И, озабоченный, король ушел, не попрощавшись.
Глава 17
По пути в Ультрагнолл Драмокл думал о стремительно ухудшающейся ситуации на Лекке. Его начали одолевать сомнения по поводу недавно обретенной судьбы, хотя он не мог поверить, что все случившееся было просто ошибкой. Ему по-прежнему хотелось иметь славную судьбу, но отнимать ради нее у друзей их владения казалось ему недостойным. И меньше всего он хотел восстанавливать бывшую Глормийскую империю. Конечно, это было бы романтично, но абсолютно непрактично. Межпланетные империи никогда не были жизнестойкими. А даже если бы и были, какой от них толк? Несколько дутых титулов и уйма бумажной работы. Кому это надо? И, между прочим, тот юноша, что беседовал с ним во Дворце памяти, – был ли он на самом деле Драмоклом? Он помнил себя немного другим. Но если это не он, то кто же? Что-то странное творилось кругом – странное и сверхъестественное, если не сказать зловещее.
Король вдруг подумал о том, на каком шатком фундаменте покоится его судьба. Визит старой леди, пара конвертов, несколько воспоминаний – и из-за этого он рискует развязать тотальную войну?
В приливе внезапно нахлынувшего чувства Драмокл решил, что должен безотлагательно заключить мир, пока еще не поздно, пока катастрофа не стала необратимой.
Прибыв во дворец, король тотчас же послал за Джоном, Снинтом и Адальбертом. Он вернет им планеты, отзовет свои войска, принесет извинения и скажет, что всему виной временное умопомрачение. Он репетировал свою речь, когда посыльный вернулся с известием, что королей на Глорме нет. Как только Драмокл отправился навестить Друзиллу, они сели на свои звездолеты и улетели. Приказа об их задержании никто не получал. Только Руфус остался, преданный, как всегда.
– Проклятье! – сказал Драмокл и велел дворцовому оператору соединить его с Джоном по межпланетному телефону.
Король вдруг подумал о том, на каком шатком фундаменте покоится его судьба. Визит старой леди, пара конвертов, несколько воспоминаний – и из-за этого он рискует развязать тотальную войну?
В приливе внезапно нахлынувшего чувства Драмокл решил, что должен безотлагательно заключить мир, пока еще не поздно, пока катастрофа не стала необратимой.
Прибыв во дворец, король тотчас же послал за Джоном, Снинтом и Адальбертом. Он вернет им планеты, отзовет свои войска, принесет извинения и скажет, что всему виной временное умопомрачение. Он репетировал свою речь, когда посыльный вернулся с известием, что королей на Глорме нет. Как только Драмокл отправился навестить Друзиллу, они сели на свои звездолеты и улетели. Приказа об их задержании никто не получал. Только Руфус остался, преданный, как всегда.
– Проклятье! – сказал Драмокл и велел дворцовому оператору соединить его с Джоном по межпланетному телефону.