Страница:
– Они вон там, – сказал Большая Нога, смахивая рыжую прядь со своих блестящих глаз.
Бригаду пришлось переместить из известняковой пещеры, когда Большая Нога обнаружил в каменной стене трещины, сквозь которые сочилась вода, угрожая обвалом. Перетащить воинов было непросто. На планете Ванир не существовало транспортных компаний. Большая Нога обратился за помощью к гному-колдуну Фафниру и его народу. Гномы ухитрились перенести спящих солдат в лес без особых потерь, если не считать Эдгара Головореза, которого случайно уронили на скалу.
Затем Большая Нога отправил петицию мастеру-строителю Хьорду Сосконосу с просьбой построить деревянное укрытие с руническими надписями великой силы. Сосконос согласился, но был убит при ограблении таверны в Снааке (по другим источникам – в Сниике). Его сын и помощник Бийон Сокрушитель ушел на юг неизвестно зачем и не вернулся. Так что пришлось Большой Ноге оставить воинов спящими на глинистой лесной земле. Чтобы защитить их от лесных крыс, Большая Нога привел парочку дрессированных терьеров. Стоило ему свистнуть два раза в серебряную свистульку, висевшую у него на шее на затейливой керамической цепочке, как псы немедленно принимались за работу; еще один свисток – и они ложились на место передохнуть. Три свистка вызывали целое полчище червей шик-шик, которые расползались и пожирали все остатки собачьей охоты. Таким образом место содержалось в чистоте и порядке.
Покончив с дневными трудами, Большая Нога любил сочинять песенки – такой у ванирцев обычай. Любимая его песенка звучала примерно так:
Старший бард выступил вперед и произнес слово, но никаких результатов не последовало. Спящие воины даже не пошевелились.
Король Хальдемар пришел в отчаяние из-за такого поворота событий. Он потребовал свой питейный рог, собираясь с горя предаться беспробудному пьянству. Однако Вителло упросил его подождать, подошел к спящим берсеркам и внимательно осмотрел некоторых из них.
Выпрямившись, он сказал:
– Хальдемар, еще не все потеряно.
– Как то есть не все? – промолвил Хальдемар. – Ведь именно с помощью этих солдат я намеревался дать укорот безумному Драмоклу.
– Так и будет, – сказал Вителло. – Ибо в плену у сна солдат удерживает всего лишь маленький дефект. Взгляните, о король, на их уши: от долгого лежания на земле они напрочь забиты мхом, мелкими камушками, веточками, сосновыми шишками и так далее. Поэтому спящие не в состоянии услышать команду побудки.
– И правда, – сказал Хальдемар, склонившись и поглядев. – Нужно немедленно прочистить им уши. Сейчас я велю принести сюда лопатки – хотя, возможно, сгодятся простые столовые ложки. Мы пророем подходы к их сознанию!
– Я бы не советовал, – сказал Вителло. – Столь грубые инструменты могут повредить внутреннее ухо, а то и самый мозг. Нам нужны хорошие акустические очистители.
– У нас таких нет, – сказал Хальдемар.
– Я помогу вам взять их напрокат, – сказал Вителло, – причем по цене просто пустячной, если сравнить ее со стоимостью хорошего солдата, способного по приказу становиться берсерком.
Акустические очистители и прочее оборудование было доставлено с Гувера-XII, соседней планетки, специализировавшейся на искусстве очищения. Из ушей берсерков извлекли слои засохшей грязи, сухие веточки, богатый черный перегной и мелкие цветочки. Многократное окуривание уничтожило в зародыше все вязовые проростки, а заодно и личинки долгоносиков. На сей раз волшебное слово не пропало втуне. Ряд за рядом свирепейшие воины древних времен начинали моргать глазами, чесать в поросших колтунами затылках и, оглядываясь вокруг в изумлении, окликать своих товарищей: «Эй, чего это, а?»
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Бригаду пришлось переместить из известняковой пещеры, когда Большая Нога обнаружил в каменной стене трещины, сквозь которые сочилась вода, угрожая обвалом. Перетащить воинов было непросто. На планете Ванир не существовало транспортных компаний. Большая Нога обратился за помощью к гному-колдуну Фафниру и его народу. Гномы ухитрились перенести спящих солдат в лес без особых потерь, если не считать Эдгара Головореза, которого случайно уронили на скалу.
Затем Большая Нога отправил петицию мастеру-строителю Хьорду Сосконосу с просьбой построить деревянное укрытие с руническими надписями великой силы. Сосконос согласился, но был убит при ограблении таверны в Снааке (по другим источникам – в Сниике). Его сын и помощник Бийон Сокрушитель ушел на юг неизвестно зачем и не вернулся. Так что пришлось Большой Ноге оставить воинов спящими на глинистой лесной земле. Чтобы защитить их от лесных крыс, Большая Нога привел парочку дрессированных терьеров. Стоило ему свистнуть два раза в серебряную свистульку, висевшую у него на шее на затейливой керамической цепочке, как псы немедленно принимались за работу; еще один свисток – и они ложились на место передохнуть. Три свистка вызывали целое полчище червей шик-шик, которые расползались и пожирали все остатки собачьей охоты. Таким образом место содержалось в чистоте и порядке.
Покончив с дневными трудами, Большая Нога любил сочинять песенки – такой у ванирцев обычай. Любимая его песенка звучала примерно так:
Но чтобы использовать ванирцев в сражении, сначала надо было пробудить их от длительной спячки. Сделать это предполагалось с помощью волшебного и очень древнего слова, которое старшие барды передавали друг другу из поколения в поколение и произносить которое вслух строжайше запрещалось, ибо, даже ослабленное неправильным произношением, оно могло повредить телевизионные лучевые трубки на расстоянии тридцати футов.
Зовут меня Большая Нога.
Я убиваю людей.
Я люблю женщин с большими сиськами.
Зуб у меня болит.
Зовут меня Большая Нога.
Старший бард выступил вперед и произнес слово, но никаких результатов не последовало. Спящие воины даже не пошевелились.
Король Хальдемар пришел в отчаяние из-за такого поворота событий. Он потребовал свой питейный рог, собираясь с горя предаться беспробудному пьянству. Однако Вителло упросил его подождать, подошел к спящим берсеркам и внимательно осмотрел некоторых из них.
Выпрямившись, он сказал:
– Хальдемар, еще не все потеряно.
– Как то есть не все? – промолвил Хальдемар. – Ведь именно с помощью этих солдат я намеревался дать укорот безумному Драмоклу.
– Так и будет, – сказал Вителло. – Ибо в плену у сна солдат удерживает всего лишь маленький дефект. Взгляните, о король, на их уши: от долгого лежания на земле они напрочь забиты мхом, мелкими камушками, веточками, сосновыми шишками и так далее. Поэтому спящие не в состоянии услышать команду побудки.
– И правда, – сказал Хальдемар, склонившись и поглядев. – Нужно немедленно прочистить им уши. Сейчас я велю принести сюда лопатки – хотя, возможно, сгодятся простые столовые ложки. Мы пророем подходы к их сознанию!
– Я бы не советовал, – сказал Вителло. – Столь грубые инструменты могут повредить внутреннее ухо, а то и самый мозг. Нам нужны хорошие акустические очистители.
– У нас таких нет, – сказал Хальдемар.
– Я помогу вам взять их напрокат, – сказал Вителло, – причем по цене просто пустячной, если сравнить ее со стоимостью хорошего солдата, способного по приказу становиться берсерком.
Акустические очистители и прочее оборудование было доставлено с Гувера-XII, соседней планетки, специализировавшейся на искусстве очищения. Из ушей берсерков извлекли слои засохшей грязи, сухие веточки, богатый черный перегной и мелкие цветочки. Многократное окуривание уничтожило в зародыше все вязовые проростки, а заодно и личинки долгоносиков. На сей раз волшебное слово не пропало втуне. Ряд за рядом свирепейшие воины древних времен начинали моргать глазами, чесать в поросших колтунами затылках и, оглядываясь вокруг в изумлении, окликать своих товарищей: «Эй, чего это, а?»
Глава 25
Двор графа Джона, правителя Карминосола, был выдержан исключительно в красном цвете, во всех его оттенках. Фактически граф Джон был таким же королем, как и его брат Драмокл. Но Джон требовал, чтобы его называли графом Карминного дворца, поскольку придворный специалист по связям с общественностью Ирвин Дж. Франт убедил его, что такой титул привлечет к нему всеобщий интерес. В свое время Джон счел эту идею замечательной и любил получать письма, адресованные «графу Карминного дворца». Но скоро ему это наскучило, да и никакого интереса его титул ни у кого не вызывал. Франт же постоянно ошивался на разных конференциях, когда Джон пытался поймать его по телефону.
Вернувшись с Глорма, Джон узнал, что жена его Анна полетела инспектировать военные установки на Обрат, одну из лун Карминосола. Граф решил не терять времени даром. Созвав своих командиров, он вкратце обрисовал ситуацию. Драмокл должен быть разбит, а дружественный Лекк освобожден. Командиры согласились с ним целиком и полностью.
Джон тут же начал действовать. Он приказал своему лучшему полководцу Диркенфасту взять тридцать тысяч переделанных роботов и незамедлительно освободить осажденных леккиан. Диркенфаст активизировал войска, погрузил их на транспортные суда и отбыл. До того как их переделали на солдатской фабрике Антигоны, роботы были сельскохозяйственными рабочими Дельта-нуль. Низкорослые и коренастые, со встроенными боронами и веялками, способными превращаться в грозное оружие ближнего боя, роботы Дельта-нуль были хорошими вояками, несмотря на их привычку собирать все попадавшиеся под руку овощи и выжимать из них быстрозамораживающийся сок В-8.
Диркенфаст построил свое войско у южной оконечности перевала Кислая Рожа, замаскировав солдат густыми зарослями осины и лиственницы, привезенными с собой специально для этой цели. Не дожидаясь, пока будут установлены склады с горючим, Диркенфаст выслал разведчиков на север и северо-запад по Нелощеной равнине к Ривингтонскому кургану, где располагалась основная база Рукса. Дельта-нули просочились сквозь линию защиты неприятеля незамеченными и беспрепятственно добрались до холмов, возвышавшихся к юго-западу от водопада Ибберманна. Там они сняли несколько сторожевых постов, и Диркенфаст, не медля ни минуты, бросил в прорыв свои главные силы. Их появление было настолько неожиданным, что казалось, позиция Рукса будет взята, несмотря на оборонные укрепления вокруг базы, укрытой за единственной на Лекке песчаной дюной. Марков-IV необходимо было перепрограммировать на оборону, а времени на это у Рукса не оставалось.
Исход дела решила одна из странных случайностей, порожденных сумятицей и неразберихой боя. Едва главные силы Диркенфаста приготовились к атаке, как в небе полыхнула ослепительная вспышка, а за ней прокатились глухие раскаты, исходившие, по-видимому, со стороны гранитного ложа Кронштадского глетчера в нескольких сотнях ярдов впереди. Местность там была изрезанная, очень удобная для засады, поэтому Диркенфаст послал взводного ДБХ-23 проверить, в чем дело.
Робот прошел по низкому мостику, миновал кусты можжевельника и за ними, на укромной полянке, обнаружил молодую женщину, сидевшую в кресле с книгой, – блондинку с зелеными глазами. («Можно сказать, привлекательную, – добавил позже ДБХ-23, – если вам по вкусу гуманоиды».)
– Вы слышали сейчас такой глухой и низкий гул? – спросил ДБХ-23 у женщины.
– По-моему, это гром, – сказала женщина.
– А вспышку видели?
– Нет.
– И все-таки вспышка была, – сказал ДБХ-23.
– Молния, наверное.
– Да, наверное, – сказал ДБХ-23 и вернулся во взвод.
Его доклад изучали и обсуждали более часа, пока киберпатолог не заявил, что это машинная галлюцинация. Другие разведчики не обнаружили никаких следов женщины. Диркенфаст приказал роботам идти в наступление. Но время было упущено, и Рукс успел перепрограммировать Марков-IV и развернуть их к неприятелю лицом. Таким образом, карминосольцы потеряли шанс на молниеносную победу, однако внезапность атаки так ошеломила Драмоклово войско, что оно еще долго не могло прийти в себя.
Джон прочел доклад с удовольствием, решив, что для начала это недурно. Как только вернулась Анна, он с гордостью поведал ей о своих успехах. К его великому удивлению, Анна рассердилась.
– Ты послал войска сражаться против Драмокла? Даже не посоветовавшись со мной? Джон, ты идиот.
– Но это был единственный выход в сложившейся ситуации.
– Какой ситуации? Разве Драмокл напал на тебя или отнял твои владения?
– Нет. Но Аардварк и Лекк…
– …не имеют к тебе ни малейшего отношения.
– Дорогая моя, ты меня удивляешь. Они наши друзья, наши союзники. Драмокл нарушил мирный договор, его поведение невыносимо, он стал угрозой для общества. Я считаю, что поступил совершенно правильно.
– Речь не о том, кто прав, а кто виноват, – сказала Анна. – Я о деле говорю. С чего ты взял, что мы можем позволить себе войну?
Джон на мгновение смешался. Неприязнь его к жене в эту минуту обострилась сильнее обычного. Когда-то его соблазнило приданое Анны – плодородный спутник и миллион золотых шестиугольных гаек. Да и характер невесты подкупал своей прямотой. Теперь, когда все гайки были истрачены, а спутник превратился в бесплодную пустыню из-за неумелого хозяйствования закадычных дружков графа Джона, Анна уже не казалась таким уж выгодным приобретением. Долговязая крашеная блондинка с горбатым носом, она была упрямее стада диких слонов.
– Война, – наставительно сказал Джон, – не такая штука, которую можно или нельзя себе позволить. Война – это явление природы. Она просто начинается, и все.
– В данном случае, – сказала Анна, – она началась из-за того, что ты послал войска на Лекк. По-твоему, это явление природы? Джон, война нам попросту не по карману. Или ты забыл, какой неудачный нынче выдался год? Сначала голод в Блоре, потом наводнение в низовьях Станкса…
– Это ужасно, конечно, но ведь королевская страховая компания Карминосола компенсировала ущерб.
– Да. Но поскольку компания принадлежит нам, мы потерпели убытки.
– Ну и бог с ними, – сказал Джон. – Мы их покроем, или спишем, или что там обычно делают с убытками. Тридцать тысяч роботов на Лекке не могут стоить слишком дорого.
– Поступай как знаешь, – молвила Анна. – Только припомни наш разговор, когда мы вылетим в трубу!
– Ты преувеличиваешь, – сказал Джон. – Как может вылететь в трубу целая планета?
– Планета – нет, а король может, если растранжирит все средства и ресурсы, что вскоре с тобой и случится.
Джон задумался:
– Может, повысим налоги?
– Народ и так на грани мятежа, – сказала Анна. – Еще одно повышение – и они начнут строить баррикады.
– Мы задавим бунт с помощью роботов.
– Конечно. Но это нам дорого обойдется.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы потеряем те деньги, которые подданные нам не заплатят, пока будут бунтовать, плюс деньги, потраченные на усмирение бунта.
– Н-да… Тогда давай их напечатаем побольше!
Анна напомнила ему, и уже не в первый раз, о том, как погибла целая цивилизация, не сумевшая сбалансировать свою валюту. Джон все равно не понял: поскольку планета принадлежала ему, графу казалось логичным иметь столько денег, сколько душе угодно, – но согласился, хоть и неохотно.
– Плевать мне на деньги! – сказал он наконец. – Я должен как-то обуздать Драмокла, даже если меня это разорит! Моя дружба со Снинтом тоже чего-то стоит.
– Со Снинтом! Этим коварным прохвостом!
Джон растерянно умолк. Со дня высадки его войск местные леккианские силы стали безудержно таять. Снинт уверял, будто добровольцы сосредоточивают силы, но похоже было, что они разбрелись по домам на уборку урожая. Снинт имел даже наглость заявить, что на самом деле его народу нужны не чужие войска, а деньги на приобретение собственных роботов. А если Джон решил прислать армию, так пусть, мол, она и воюет.
– Снинт не дурак, – заметила Анна. – Мои шпионы доносят, что он шлет Драмоклу дружеские открытки. Он своего не упустит при любом повороте событий.
– Я тебя выслушал, и хватит! – сказал Джон. – Надеюсь, ты не думаешь, что я сейчас же отзову солдат обратно!
– Такого разумного решения я от тебя и не ожидала. Но коль скоро мы ввязались в войну, надо начинать экономить.
– Что значит «экономить»?
– Никакой новой одежды в этом году. Никаких новых звездолетов, никаких земных сигар…
– Да ладно, будет тебе!
– …никаких развлечений и обедов в дорогих ресторанах.
Круглое лицо Джона затуманилось печалью. Впервые до него дошло, что это за штука такая – война.
– Все так сложно, – сказал он. – Я должен подумать.
– Я тоже о многом хочу подумать, – заявила Анна.
Это означало, как знал по опыту Джон, что она обсудит ситуацию со своими советниками – парикмахершей Йопи, детской няней Морин, садовником Себастьяном и придворным ficelle[3] Гиги.
– Увидимся за обедом, – бросила Анна, уходя.
– Да, любовь моя, – сказал Джон, высунув язык вслед ее удаляющейся спине.
– И прекрати безобразничать, – сказала она ему с полдороги.
Вернувшись с Глорма, Джон узнал, что жена его Анна полетела инспектировать военные установки на Обрат, одну из лун Карминосола. Граф решил не терять времени даром. Созвав своих командиров, он вкратце обрисовал ситуацию. Драмокл должен быть разбит, а дружественный Лекк освобожден. Командиры согласились с ним целиком и полностью.
Джон тут же начал действовать. Он приказал своему лучшему полководцу Диркенфасту взять тридцать тысяч переделанных роботов и незамедлительно освободить осажденных леккиан. Диркенфаст активизировал войска, погрузил их на транспортные суда и отбыл. До того как их переделали на солдатской фабрике Антигоны, роботы были сельскохозяйственными рабочими Дельта-нуль. Низкорослые и коренастые, со встроенными боронами и веялками, способными превращаться в грозное оружие ближнего боя, роботы Дельта-нуль были хорошими вояками, несмотря на их привычку собирать все попадавшиеся под руку овощи и выжимать из них быстрозамораживающийся сок В-8.
Диркенфаст построил свое войско у южной оконечности перевала Кислая Рожа, замаскировав солдат густыми зарослями осины и лиственницы, привезенными с собой специально для этой цели. Не дожидаясь, пока будут установлены склады с горючим, Диркенфаст выслал разведчиков на север и северо-запад по Нелощеной равнине к Ривингтонскому кургану, где располагалась основная база Рукса. Дельта-нули просочились сквозь линию защиты неприятеля незамеченными и беспрепятственно добрались до холмов, возвышавшихся к юго-западу от водопада Ибберманна. Там они сняли несколько сторожевых постов, и Диркенфаст, не медля ни минуты, бросил в прорыв свои главные силы. Их появление было настолько неожиданным, что казалось, позиция Рукса будет взята, несмотря на оборонные укрепления вокруг базы, укрытой за единственной на Лекке песчаной дюной. Марков-IV необходимо было перепрограммировать на оборону, а времени на это у Рукса не оставалось.
Исход дела решила одна из странных случайностей, порожденных сумятицей и неразберихой боя. Едва главные силы Диркенфаста приготовились к атаке, как в небе полыхнула ослепительная вспышка, а за ней прокатились глухие раскаты, исходившие, по-видимому, со стороны гранитного ложа Кронштадского глетчера в нескольких сотнях ярдов впереди. Местность там была изрезанная, очень удобная для засады, поэтому Диркенфаст послал взводного ДБХ-23 проверить, в чем дело.
Робот прошел по низкому мостику, миновал кусты можжевельника и за ними, на укромной полянке, обнаружил молодую женщину, сидевшую в кресле с книгой, – блондинку с зелеными глазами. («Можно сказать, привлекательную, – добавил позже ДБХ-23, – если вам по вкусу гуманоиды».)
– Вы слышали сейчас такой глухой и низкий гул? – спросил ДБХ-23 у женщины.
– По-моему, это гром, – сказала женщина.
– А вспышку видели?
– Нет.
– И все-таки вспышка была, – сказал ДБХ-23.
– Молния, наверное.
– Да, наверное, – сказал ДБХ-23 и вернулся во взвод.
Его доклад изучали и обсуждали более часа, пока киберпатолог не заявил, что это машинная галлюцинация. Другие разведчики не обнаружили никаких следов женщины. Диркенфаст приказал роботам идти в наступление. Но время было упущено, и Рукс успел перепрограммировать Марков-IV и развернуть их к неприятелю лицом. Таким образом, карминосольцы потеряли шанс на молниеносную победу, однако внезапность атаки так ошеломила Драмоклово войско, что оно еще долго не могло прийти в себя.
Джон прочел доклад с удовольствием, решив, что для начала это недурно. Как только вернулась Анна, он с гордостью поведал ей о своих успехах. К его великому удивлению, Анна рассердилась.
– Ты послал войска сражаться против Драмокла? Даже не посоветовавшись со мной? Джон, ты идиот.
– Но это был единственный выход в сложившейся ситуации.
– Какой ситуации? Разве Драмокл напал на тебя или отнял твои владения?
– Нет. Но Аардварк и Лекк…
– …не имеют к тебе ни малейшего отношения.
– Дорогая моя, ты меня удивляешь. Они наши друзья, наши союзники. Драмокл нарушил мирный договор, его поведение невыносимо, он стал угрозой для общества. Я считаю, что поступил совершенно правильно.
– Речь не о том, кто прав, а кто виноват, – сказала Анна. – Я о деле говорю. С чего ты взял, что мы можем позволить себе войну?
Джон на мгновение смешался. Неприязнь его к жене в эту минуту обострилась сильнее обычного. Когда-то его соблазнило приданое Анны – плодородный спутник и миллион золотых шестиугольных гаек. Да и характер невесты подкупал своей прямотой. Теперь, когда все гайки были истрачены, а спутник превратился в бесплодную пустыню из-за неумелого хозяйствования закадычных дружков графа Джона, Анна уже не казалась таким уж выгодным приобретением. Долговязая крашеная блондинка с горбатым носом, она была упрямее стада диких слонов.
– Война, – наставительно сказал Джон, – не такая штука, которую можно или нельзя себе позволить. Война – это явление природы. Она просто начинается, и все.
– В данном случае, – сказала Анна, – она началась из-за того, что ты послал войска на Лекк. По-твоему, это явление природы? Джон, война нам попросту не по карману. Или ты забыл, какой неудачный нынче выдался год? Сначала голод в Блоре, потом наводнение в низовьях Станкса…
– Это ужасно, конечно, но ведь королевская страховая компания Карминосола компенсировала ущерб.
– Да. Но поскольку компания принадлежит нам, мы потерпели убытки.
– Ну и бог с ними, – сказал Джон. – Мы их покроем, или спишем, или что там обычно делают с убытками. Тридцать тысяч роботов на Лекке не могут стоить слишком дорого.
– Поступай как знаешь, – молвила Анна. – Только припомни наш разговор, когда мы вылетим в трубу!
– Ты преувеличиваешь, – сказал Джон. – Как может вылететь в трубу целая планета?
– Планета – нет, а король может, если растранжирит все средства и ресурсы, что вскоре с тобой и случится.
Джон задумался:
– Может, повысим налоги?
– Народ и так на грани мятежа, – сказала Анна. – Еще одно повышение – и они начнут строить баррикады.
– Мы задавим бунт с помощью роботов.
– Конечно. Но это нам дорого обойдется.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы потеряем те деньги, которые подданные нам не заплатят, пока будут бунтовать, плюс деньги, потраченные на усмирение бунта.
– Н-да… Тогда давай их напечатаем побольше!
Анна напомнила ему, и уже не в первый раз, о том, как погибла целая цивилизация, не сумевшая сбалансировать свою валюту. Джон все равно не понял: поскольку планета принадлежала ему, графу казалось логичным иметь столько денег, сколько душе угодно, – но согласился, хоть и неохотно.
– Плевать мне на деньги! – сказал он наконец. – Я должен как-то обуздать Драмокла, даже если меня это разорит! Моя дружба со Снинтом тоже чего-то стоит.
– Со Снинтом! Этим коварным прохвостом!
Джон растерянно умолк. Со дня высадки его войск местные леккианские силы стали безудержно таять. Снинт уверял, будто добровольцы сосредоточивают силы, но похоже было, что они разбрелись по домам на уборку урожая. Снинт имел даже наглость заявить, что на самом деле его народу нужны не чужие войска, а деньги на приобретение собственных роботов. А если Джон решил прислать армию, так пусть, мол, она и воюет.
– Снинт не дурак, – заметила Анна. – Мои шпионы доносят, что он шлет Драмоклу дружеские открытки. Он своего не упустит при любом повороте событий.
– Я тебя выслушал, и хватит! – сказал Джон. – Надеюсь, ты не думаешь, что я сейчас же отзову солдат обратно!
– Такого разумного решения я от тебя и не ожидала. Но коль скоро мы ввязались в войну, надо начинать экономить.
– Что значит «экономить»?
– Никакой новой одежды в этом году. Никаких новых звездолетов, никаких земных сигар…
– Да ладно, будет тебе!
– …никаких развлечений и обедов в дорогих ресторанах.
Круглое лицо Джона затуманилось печалью. Впервые до него дошло, что это за штука такая – война.
– Все так сложно, – сказал он. – Я должен подумать.
– Я тоже о многом хочу подумать, – заявила Анна.
Это означало, как знал по опыту Джон, что она обсудит ситуацию со своими советниками – парикмахершей Йопи, детской няней Морин, садовником Себастьяном и придворным ficelle[3] Гиги.
– Увидимся за обедом, – бросила Анна, уходя.
– Да, любовь моя, – сказал Джон, высунув язык вслед ее удаляющейся спине.
– И прекрати безобразничать, – сказала она ему с полдороги.
Глава 26
Драмокл отреагировал на военное вторжение Джона на Лекк лишь через несколько дней, но месть его была жестокой. С присущим ему вероломством Драмокл нанес удар в самое сердце Джона и Анны. А в сердце у них был ежегодный межпланетный благотворительный ужин, устраиваемый глормийской телекомпанией на ресторанном планетоиде Уффици, где присуждались призы лучшему королю года, лучшей королеве и так далее. Это был самый престижный светский раут в здешней части Галактики. Пустив в ход все свое влияние и щедрые взятки, Драмокл добился, чтобы Джона и Анну вычеркнули из списков приглашенных. Причиной тому он выдвинул агрессию против дружественного государства. Джон был в ярости, но поделать ничего не мог.
На этом его неприятности не кончились. До сих пор глормийская телекомпания относилась к Карминосолу с симпатией. И вдруг, в результате должностных пертурбаций, политика компании круто переменилась. Новое руководство ГТВ решило, что вмешательство Джона во внутренние дела Лекка глубоко безнравственно. Положение Джона было хуже некуда: отныне ему предстояло вести не только разорительную, но и непопулярную войну. Граф пожаловался на жизнь Ирвину Франту.
Франт согласился встретиться с ним и обсудить положение вещей в Гадальном клубе в центре Карминосола. Полутемный зал для коктейлей был обставлен в таком стиле, что Хэмфри Богарт чувствовал бы себя здесь как дома. Гай Фокс со своими «Разбойниками ритма» заливал со сцены зал крутым джазом с обилием саксофонных арпеджио. Франт сидел в обшитой кожей кабинке, помешивая льдинки в шотландском виски. Невысокий, худой, остроносый, в широких кремовых брюках, гавайской рубашке и мексиканских сандалиях, с золотою цепью на шее, Франт любил, когда его называли Джо Голливуд, однако обращались к нему так только его подчиненные.
Джон заказал дайкири со льдом и не мешкая перешел к делу:
– Чего на меня так взъелось ГТВ? Драмокл первый заварил эту кашу, захватив Аардварк.
– Не сравнивайте себя с Драмоклом, – сказал Франт. – Он исполнял веления судьбы, а это благородно, даже когда аморально. Вы же действовали исключительно в пику Драмоклу из мелочной зависти. Так, во всяком случае, считает новый директор ГТВ.
– Но это несправедливо, – сказал Джон.
– Дальше будет хуже, – предупредил его Франт. – Не знаю, в курсе ли вы? Компания снимает с эфира вашу передачу.
Телепередача Джона под названием «Комментарии Карминного двора» пользовалась скромным, но неизменным успехом у жителей Местных планет. Она шла уже пять лет, и бывшее руководство поговаривало даже о том, чтобы пустить ее в следующем сезоне по галактическому каналу.
– Это происки врагов! – заявил Джон.
Франт покачал головой:
– Это шоу-бизнес. Им нужно ваше время для новой передачи.
– Какой еще передачи?
– Для двадцатисерийного документального фильма «Агония Лекка».
Джон чуть не подавился дайкири.
– Вот паразиты, черт их дери! Ну ничего, агония Лекка продлится недолго, потому что я немедленно отзываю оттуда войска, даже если потеряю при этом лицо!
Франт нахмурился и ущипнул себя за нос.
– Я бы на вашем месте так не торопился.
– Почему? Я думал, все будут довольны.
– Все не так просто, – сказал Франт. – Я хочу вам сообщить кое-что строго конфиденциально. Вчера я разговаривал со своим другом, Сидни Проказником. Новое руководство телекомпании взяло его на должность менеджера объединенной сети ГТВ, поэтому он знает все, что творится в верхах. У Сидни сложилось такое впечатление, что ГТВ желает, чтобы эта война продлилась еще немного. Народу нравятся военные репортажи.
Джон презрительно усмехнулся:
– Придется им вести репортажи без меня и моей армии. Ты же не думаешь, что я буду продолжать войну на Лекке, если все мои трофеи – это исковерканные роботы, отмена телепередачи, брюзжание жены и всеобщий остракизм, а также изъятие моего имени из списка гостей межпланетного благотворительного ужина. Все, Ирвин, я кончаю воевать сию же минуту. – Джон встал из-за стола.
– Сядьте, – сказал Франт. Джон сел. – Прекращение войны ничего хорошего вам не даст. Как я уже сказал, ГТВ в восторге от войны и хочет, чтобы она продолжалась. Сидни говорит, если вы согласитесь сотрудничать, компания в долгу не останется. Никаких письменных соглашений, разумеется, сами понимаете. Но я знаю Сидни Проказника всю свою жизнь, ему можно доверять.
– Каковы условия сделки? – спросил Джон.
– Это не сделка, – сказал Франт. – И не вздумайте ссылаться на меня. Просто Проказник намекнул, что, если вы повоюете еще немного, компания о вас позаботится.
– То есть?
– Они реабилитируют вас, как только общественный интерес к Лекку угаснет.
– И как же они меня реабилитируют?
– Сделают документальный фильм, представив вас как непонятого социального реформатора – неумелого и непрактичного, но обаятельного идеалиста, в общем, что-то вроде Уильяма Блейка, только бесталанного.
– Но на самом-то деле во всем виноват Драмокл! Почему на него никто не катит бочки?
– Будем говорить откровенно. Драмокл гораздо симпатичнее публике, чем вы. Но вам нечего волноваться – вы выйдете из этой передряги вполне достойно.
– Значит, мне придется продолжать войну на Лекке?
Франт допил виски и закурил тонкую сигару.
– Это, конечно, вам решать. Возможно, ГТВ даже возобновит вашу передачу.
– Я подумаю. Кстати, а кто теперь возглавляет ГТВ?
– Группа под названием «Тлалок, инкорпорейтед».
– Никогда не слыхал о такой, – сказал Джон.
На этом его неприятности не кончились. До сих пор глормийская телекомпания относилась к Карминосолу с симпатией. И вдруг, в результате должностных пертурбаций, политика компании круто переменилась. Новое руководство ГТВ решило, что вмешательство Джона во внутренние дела Лекка глубоко безнравственно. Положение Джона было хуже некуда: отныне ему предстояло вести не только разорительную, но и непопулярную войну. Граф пожаловался на жизнь Ирвину Франту.
Франт согласился встретиться с ним и обсудить положение вещей в Гадальном клубе в центре Карминосола. Полутемный зал для коктейлей был обставлен в таком стиле, что Хэмфри Богарт чувствовал бы себя здесь как дома. Гай Фокс со своими «Разбойниками ритма» заливал со сцены зал крутым джазом с обилием саксофонных арпеджио. Франт сидел в обшитой кожей кабинке, помешивая льдинки в шотландском виски. Невысокий, худой, остроносый, в широких кремовых брюках, гавайской рубашке и мексиканских сандалиях, с золотою цепью на шее, Франт любил, когда его называли Джо Голливуд, однако обращались к нему так только его подчиненные.
Джон заказал дайкири со льдом и не мешкая перешел к делу:
– Чего на меня так взъелось ГТВ? Драмокл первый заварил эту кашу, захватив Аардварк.
– Не сравнивайте себя с Драмоклом, – сказал Франт. – Он исполнял веления судьбы, а это благородно, даже когда аморально. Вы же действовали исключительно в пику Драмоклу из мелочной зависти. Так, во всяком случае, считает новый директор ГТВ.
– Но это несправедливо, – сказал Джон.
– Дальше будет хуже, – предупредил его Франт. – Не знаю, в курсе ли вы? Компания снимает с эфира вашу передачу.
Телепередача Джона под названием «Комментарии Карминного двора» пользовалась скромным, но неизменным успехом у жителей Местных планет. Она шла уже пять лет, и бывшее руководство поговаривало даже о том, чтобы пустить ее в следующем сезоне по галактическому каналу.
– Это происки врагов! – заявил Джон.
Франт покачал головой:
– Это шоу-бизнес. Им нужно ваше время для новой передачи.
– Какой еще передачи?
– Для двадцатисерийного документального фильма «Агония Лекка».
Джон чуть не подавился дайкири.
– Вот паразиты, черт их дери! Ну ничего, агония Лекка продлится недолго, потому что я немедленно отзываю оттуда войска, даже если потеряю при этом лицо!
Франт нахмурился и ущипнул себя за нос.
– Я бы на вашем месте так не торопился.
– Почему? Я думал, все будут довольны.
– Все не так просто, – сказал Франт. – Я хочу вам сообщить кое-что строго конфиденциально. Вчера я разговаривал со своим другом, Сидни Проказником. Новое руководство телекомпании взяло его на должность менеджера объединенной сети ГТВ, поэтому он знает все, что творится в верхах. У Сидни сложилось такое впечатление, что ГТВ желает, чтобы эта война продлилась еще немного. Народу нравятся военные репортажи.
Джон презрительно усмехнулся:
– Придется им вести репортажи без меня и моей армии. Ты же не думаешь, что я буду продолжать войну на Лекке, если все мои трофеи – это исковерканные роботы, отмена телепередачи, брюзжание жены и всеобщий остракизм, а также изъятие моего имени из списка гостей межпланетного благотворительного ужина. Все, Ирвин, я кончаю воевать сию же минуту. – Джон встал из-за стола.
– Сядьте, – сказал Франт. Джон сел. – Прекращение войны ничего хорошего вам не даст. Как я уже сказал, ГТВ в восторге от войны и хочет, чтобы она продолжалась. Сидни говорит, если вы согласитесь сотрудничать, компания в долгу не останется. Никаких письменных соглашений, разумеется, сами понимаете. Но я знаю Сидни Проказника всю свою жизнь, ему можно доверять.
– Каковы условия сделки? – спросил Джон.
– Это не сделка, – сказал Франт. – И не вздумайте ссылаться на меня. Просто Проказник намекнул, что, если вы повоюете еще немного, компания о вас позаботится.
– То есть?
– Они реабилитируют вас, как только общественный интерес к Лекку угаснет.
– И как же они меня реабилитируют?
– Сделают документальный фильм, представив вас как непонятого социального реформатора – неумелого и непрактичного, но обаятельного идеалиста, в общем, что-то вроде Уильяма Блейка, только бесталанного.
– Но на самом-то деле во всем виноват Драмокл! Почему на него никто не катит бочки?
– Будем говорить откровенно. Драмокл гораздо симпатичнее публике, чем вы. Но вам нечего волноваться – вы выйдете из этой передряги вполне достойно.
– Значит, мне придется продолжать войну на Лекке?
Франт допил виски и закурил тонкую сигару.
– Это, конечно, вам решать. Возможно, ГТВ даже возобновит вашу передачу.
– Я подумаю. Кстати, а кто теперь возглавляет ГТВ?
– Группа под названием «Тлалок, инкорпорейтед».
– Никогда не слыхал о такой, – сказал Джон.
Глава 27
Ультрагноллский дворец стал главной штаб-квартирой леккианской войны, а Военная палата – ее оперативным центром. Это было большое помещение, набитое пультами, рядами циферблатов и мониторами. За пультами сидели мужчины и женщины в униформах и нажимали на кнопки. Освещенные неярким светом, машины тихонько гудели, и вы невольно проникались сознанием серьезности проводимой здесь работы. Драмокл любил эту комнату.
По коридорам дворца круглые сутки сновали деловитые толпы людей. Неподалеку от Военной палаты открыли несколько новых ресторанов, чтобы сэкономить время специалистам, ведущим войну. Драмокл обычно обедал в Эллинском барчике, где особенно любил техасские сосиски в фут длиной с соусом чили, луком и плавленым сыром – настоящую пищу героев. Однако, отправившись туда в очередной раз, король обнаружил, что барчик закрылся на ремонт.
Зачем им понадобился ремонт? Еще вчера там все было в порядке. Драмокл задумался: может, поднять по этому поводу шум? Или просто приказать владельцам открыть заведение – и к черту ремонт? Разве они не знают, что идет война? Но он пересилил себя и сдержался, ибо гордился тем, что отказался на время чрезвычайного положения от своих королевских привилегий. «Я такой же, как вы все, – сказал он давеча своей команде. – Я просто делаю свою работу, как и любой из вас. Конечно, я руковожу этим шоу – ну так что же? Это вовсе не означает, будто я важнее других, как могло бы показаться. Главное то, что мы с вами, господа, все как один сражаемся за наше отечество, за свободу, за Глорм!»
Драмокл решил пообедать в «Мече и желудке», довольно претенциозном заведении дальше по коридору. «М и ж», как всегда, был переполнен. Длинный подковообразный зал украшали канделябры и деревянная полированная стойка. На стенах висели высокие зеркала, а розоватый свет придавал лицам посетителей более румяный, нежели на самом деле, вид. Между столиками бегали официанты с подносами. Все столы были заняты.
– Долго придется ждать? – спросил Драмокл.
– А вон там столик уже освобождается, сир, – сказал метрдотель, сделав еле заметный знак подбородком. Четверо дюжих официантов тут же принялись сгребать оттуда тарелки.
– Мне не хочется вас торопить, – обратился Драмокл к посетителям, сидевшим за столиком.
– О чем речь, сир! Мы уже доедаем десерт.
– Но это неправда, – возразил Драмокл. – Вы же едите луковый суп.
– Не хочу вам противоречить, сир, но я всегда ем луковый суп на десерт. А Джефф обычно заканчивает обед кулебякой. Такую уж привычку мы приобрели в китайских ресторанах.
Драмокл видел, что все это говорится только для того, чтобы он не чувствовал себя неловко. Глупо, конечно, но переспорить их явно не удастся. Да и зачем? Драмокл сел за столик и заказал суп с омарами и устриц.
Дела на Лекке шли не лучшим образом. Драмокл рассчитывал на быструю победу над малочисленными ополченцами Снинта. Но неожиданное нападение роботов Джона чуть было не смяло Драмокловы войска. Руксу удалось выровнять линию фронта, однако боевой дух в глормийской армии резко упал. Роботы пребывали в состоянии, аналогичном замешательству.
С другой стороны, глормийский народ реагировал на войну положительно. Об этом позаботился Макс. Его газетная рубрика «Почему мы воюем?» поведала читателям о гнусных заговорах, направленных против Глорма. Макс нанял команду писателей для художественной обработки сюжета, а ГТВ каждый вечер показывало фрагменты баталий в самое лучшее телевизионное время. Граждане Глорма узнавали все подробности разных заговоров – экономических, религиозных, расовых и просто враждебных, которые кишели вокруг их планеты.
Такой образ мыслей нашел большую и благодарную аудиторию. Немалая часть населения Глорма всю жизнь считала себя жертвой межпланетных интриг. Другая, и тоже немалая, часть глормийцев сама принимала участие в этих интригах – по крайней мере, по мнению первой части. Параноидальное мышление было присуще глормийскому характеру – открытому и добродушному снаружи и раздираемому страхами и подозрениями внутри. Глормийцы с легкостью поверили в придуманную Максом теорию межпланетного заговора. Многие говорили: «Я всегда это знал!» И все глормийцы преисполнились решимости сохранить глормийский образ жизни любой ценой, за исключением тех, кто втайне мечтал его уничтожить.
К Драмоклу за столик подсел Макс с чашечкой кофе. Ему не терпелось обсудить с королем свои новые находки. Драмокла немного беспокоил Максов энтузиазм. Слишком уж тот увлекся своими выдумками – того и гляди, сам в них поверит.
– Подлые заговорщики наконец разоблачены, – сказал Макс. – Я собираю последние данные. У меня уже есть доказательства психического воздействия, духовного растления, а также прямой подрывной деятельности.
Драмокл кивнул и закурил сигарету.
– Все задокументировано, – продолжал Макс. – Имена секретных агентов. Планы провокаций, угроз и убийств. Загадочное дело доктора Виницки. Подрывное влияние Земли – карбонарии, иллюминаты, тибетские монахи и, наконец, самый опасный наш противник – Тлалок.
– Впервые слышу это имя, – заметил Драмокл.
– Еще не раз услышите. Тлалок – настоящий враг. Он и его агенты намереваются уничтожить большинство глормийских жителей, а затем захватить на Глорме власть и насадить здесь дьяволопоклонство с разнузданными оргиями.
– Ага, – сказал Драмокл. – Понятно.
– Тлалок веками кружился вокруг нашей планеты на своем невидимом звездолете, выжидая, когда мы достигнем достаточно высокого технологического уровня, чтобы имело смысл нас захватывать. Теперь он решил, что время пришло, и нынешняя война – всего лишь начало последней и окончательной битвы.
– Хорошо, Макс, – сказал Драмокл. – Витиевато немножко, но в целом придумано неплохо.
Макс оторопел.
– Простите, сир, но каждое мое слово – чистая правда!
– Макс, мы с тобой оба знаем, как началась эта война. Я сам ее начал. Помнишь?
Макс снисходительно и устало улыбнулся:
– Все гораздо сложнее, дорогой милорд. Вам внушили желание начать войну – Тлалок и внушил! Могу представить доказательства.
По коридорам дворца круглые сутки сновали деловитые толпы людей. Неподалеку от Военной палаты открыли несколько новых ресторанов, чтобы сэкономить время специалистам, ведущим войну. Драмокл обычно обедал в Эллинском барчике, где особенно любил техасские сосиски в фут длиной с соусом чили, луком и плавленым сыром – настоящую пищу героев. Однако, отправившись туда в очередной раз, король обнаружил, что барчик закрылся на ремонт.
Зачем им понадобился ремонт? Еще вчера там все было в порядке. Драмокл задумался: может, поднять по этому поводу шум? Или просто приказать владельцам открыть заведение – и к черту ремонт? Разве они не знают, что идет война? Но он пересилил себя и сдержался, ибо гордился тем, что отказался на время чрезвычайного положения от своих королевских привилегий. «Я такой же, как вы все, – сказал он давеча своей команде. – Я просто делаю свою работу, как и любой из вас. Конечно, я руковожу этим шоу – ну так что же? Это вовсе не означает, будто я важнее других, как могло бы показаться. Главное то, что мы с вами, господа, все как один сражаемся за наше отечество, за свободу, за Глорм!»
Драмокл решил пообедать в «Мече и желудке», довольно претенциозном заведении дальше по коридору. «М и ж», как всегда, был переполнен. Длинный подковообразный зал украшали канделябры и деревянная полированная стойка. На стенах висели высокие зеркала, а розоватый свет придавал лицам посетителей более румяный, нежели на самом деле, вид. Между столиками бегали официанты с подносами. Все столы были заняты.
– Долго придется ждать? – спросил Драмокл.
– А вон там столик уже освобождается, сир, – сказал метрдотель, сделав еле заметный знак подбородком. Четверо дюжих официантов тут же принялись сгребать оттуда тарелки.
– Мне не хочется вас торопить, – обратился Драмокл к посетителям, сидевшим за столиком.
– О чем речь, сир! Мы уже доедаем десерт.
– Но это неправда, – возразил Драмокл. – Вы же едите луковый суп.
– Не хочу вам противоречить, сир, но я всегда ем луковый суп на десерт. А Джефф обычно заканчивает обед кулебякой. Такую уж привычку мы приобрели в китайских ресторанах.
Драмокл видел, что все это говорится только для того, чтобы он не чувствовал себя неловко. Глупо, конечно, но переспорить их явно не удастся. Да и зачем? Драмокл сел за столик и заказал суп с омарами и устриц.
Дела на Лекке шли не лучшим образом. Драмокл рассчитывал на быструю победу над малочисленными ополченцами Снинта. Но неожиданное нападение роботов Джона чуть было не смяло Драмокловы войска. Руксу удалось выровнять линию фронта, однако боевой дух в глормийской армии резко упал. Роботы пребывали в состоянии, аналогичном замешательству.
С другой стороны, глормийский народ реагировал на войну положительно. Об этом позаботился Макс. Его газетная рубрика «Почему мы воюем?» поведала читателям о гнусных заговорах, направленных против Глорма. Макс нанял команду писателей для художественной обработки сюжета, а ГТВ каждый вечер показывало фрагменты баталий в самое лучшее телевизионное время. Граждане Глорма узнавали все подробности разных заговоров – экономических, религиозных, расовых и просто враждебных, которые кишели вокруг их планеты.
Такой образ мыслей нашел большую и благодарную аудиторию. Немалая часть населения Глорма всю жизнь считала себя жертвой межпланетных интриг. Другая, и тоже немалая, часть глормийцев сама принимала участие в этих интригах – по крайней мере, по мнению первой части. Параноидальное мышление было присуще глормийскому характеру – открытому и добродушному снаружи и раздираемому страхами и подозрениями внутри. Глормийцы с легкостью поверили в придуманную Максом теорию межпланетного заговора. Многие говорили: «Я всегда это знал!» И все глормийцы преисполнились решимости сохранить глормийский образ жизни любой ценой, за исключением тех, кто втайне мечтал его уничтожить.
К Драмоклу за столик подсел Макс с чашечкой кофе. Ему не терпелось обсудить с королем свои новые находки. Драмокла немного беспокоил Максов энтузиазм. Слишком уж тот увлекся своими выдумками – того и гляди, сам в них поверит.
– Подлые заговорщики наконец разоблачены, – сказал Макс. – Я собираю последние данные. У меня уже есть доказательства психического воздействия, духовного растления, а также прямой подрывной деятельности.
Драмокл кивнул и закурил сигарету.
– Все задокументировано, – продолжал Макс. – Имена секретных агентов. Планы провокаций, угроз и убийств. Загадочное дело доктора Виницки. Подрывное влияние Земли – карбонарии, иллюминаты, тибетские монахи и, наконец, самый опасный наш противник – Тлалок.
– Впервые слышу это имя, – заметил Драмокл.
– Еще не раз услышите. Тлалок – настоящий враг. Он и его агенты намереваются уничтожить большинство глормийских жителей, а затем захватить на Глорме власть и насадить здесь дьяволопоклонство с разнузданными оргиями.
– Ага, – сказал Драмокл. – Понятно.
– Тлалок веками кружился вокруг нашей планеты на своем невидимом звездолете, выжидая, когда мы достигнем достаточно высокого технологического уровня, чтобы имело смысл нас захватывать. Теперь он решил, что время пришло, и нынешняя война – всего лишь начало последней и окончательной битвы.
– Хорошо, Макс, – сказал Драмокл. – Витиевато немножко, но в целом придумано неплохо.
Макс оторопел.
– Простите, сир, но каждое мое слово – чистая правда!
– Макс, мы с тобой оба знаем, как началась эта война. Я сам ее начал. Помнишь?
Макс снисходительно и устало улыбнулся:
– Все гораздо сложнее, дорогой милорд. Вам внушили желание начать войну – Тлалок и внушил! Могу представить доказательства.