Страница:
Проснись, моя любезная царица!
Титания
(просыпаясь)
Мой Оберон, какие сновиденья
Имела я! Сейчас казалось мне,
Что будто бы я влюблена в осла.
Оберон
Вот здесь лежит твой милый.
Титания
Как все это
Могло случиться? О, как нестерпимо
Смотреть глазам на эту образину!
Обepон
Молчанье на минуту! Ну, Робин,
Избавь его от этой головы.
Титания, пусть музыка играет,
Пускай сильней, чем сон обыкновенный,
Всех пятерых она здесь усыпит.
Титания
Эй, музыка! Эй, музыка, сюда!
Скорей играй и очаруй здесь спящих!
Пак
(снимая ослиную голову с Основы)
По-прежнему, проснувшись, ты гляди
Своими глупыми глазами!
Обepон
Ну, музыка, играй!
Раздается тихая и мелодичная музыка.
Моя царица,
Возьмемся за руки с тобой и землю
Под спящими заставим трепетать.
Теперь опять мы в дружбе. Завтра в полночь
Торжественно мы будем танцевать
У герцога Тезея в пышном замке -
И мы его наполним мирным счастьем.
Любовников две верные четы
Там женятся с Тезеем в то же время -
И будут все счастливы и довольны.
Пак
Властитель, скоро рассветет:
Уж, рея, жавронок поет!
Обеpон
Мы вслед за ночью полетим,
Среди священной тишины,
Быстрей блуждающей луны.
Титания
Лететь с тобой готова я;
Ты ж мне расскажешь, как случилось,
Что ночью здесь уснула я
И вдруг средь смертных очутилась.
Исчезают.
За сценой слышны крики охотников.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и
свита.
Тезей
Один из вас пусть сходит отыскать
Лесничего. Теперь обряды наши
Окончены. Но так как мы еще
В начале дня, то милая моя
Моих собак музыку будет слышать.
Спустите их всех к западной равнине.
Скорее! Я сказал, чтобы нашли
Лесничего. А мы с тобой, царица
Прекрасная, пойдем на эту гору
И будем там свободнее внимать
Чудесному смешенью голосов
Моих собак и эха.
Ипполита
Помню я,
При мне однажды Геркулес и Кадм
Спартанскими собаками травили
Медведя в Критском лесе. Никогда
Приятнее я звуков не слыхала.
Поверишь ли, не только что кусты,
Но небеса, окрестности, ручьи
Звучали все единым, общим криком.
Да, никогда не слыхивала я
Такого музыкального разлада,
Такого усладительного шума!
Тезей
Но и мои к спартанской же породе
Принадлежат, и у моих собак
Большая пасть и шерсти цвет песочный;
На головах их уши так висят,
Что ими даже утреннюю росу
Они сметают; выгнуты их ноги,
Подгрудки же у них, как у быков
Фессалии. И если на угонку
Они не так-то быстры, уж зато
Их голоса подобраны друг к другу,
Как колокольчики. О, никогда
В Фессалии, иль в Спарте, иль на Крите
Охотничьи рога не возбуждали
Собой собак, столь сильно сладкозвучных!
Суди сама, когда услышишь их.
Но тише! Тсс! Что это здесь за нимфы?
Эгей
Мой государь, да это дочь моя,
А здесь лежит Лизандер; вот Деметрий,
А с ними и Елена, дочь Недара.
Я удивлен, что нахожу их здесь
Всех вместе.
Тезей
Да, они так рано встали,
Чтоб майские обряды совершить.
Услышав о намерении нашем,
Они пришли сюда, чтоб с нами вместе
Здесь праздновать. Скажи-ка мне, Эгей,
Не нынче ли срок Гермии назначен?
Дай свой ответ.
Эгей
Так точно, государь.
Тезей
Поди, скажи, чтоб звуками рогов
Охотники их тотчас разбудили.
За сценою раздаются звуки охотничьих рогов и крики.
Деметрий, Лизандер, Гермия и Елена просыпаются
и вскакивают.
А, здравствуйте, друзья! Ночь Валентина
Уже прошла; а вы, лесные птички,
Лишь начали, никак, слетаться вместе?
Лизандер
Простите, государь!
Лизандер и прочие становятся на колени перед Тезеем.
Тезей
Прошу всех встать.
Я знаю, что соперники вы двое:
Откуда же согласие такое
Между двумя врагами? Отчего
Так ненависть от страха далека,
Что с ненавистью спит и не боится,
Что дух вражды над ними?
Лизандер
Государь!
Я нахожусь в каком-то полусне
И отвечать вам буду с удивленьем.
Но я клянусь, что не могу сказать вам
С подробностью, как я попал сюда.
Как кажется - желал бы вам сказать
Всю истину теперь припоминаю,
Как это все случилось... Точно так!
Я с Гермией пришел сюда - хотели
Мы из Афин бежать, чтоб скрыть себя
От строгости афинского закона.
Эгей
Довольно, о, довольно! Государь,
Вы слышали довольно. Я зову
Закон, закон на головы виновных.
Они бежать хотели. О Деметрий,
Они чрез то хотели нас лишить:
Тебя - жены, меня - законной воли
Женить тебя на дочери моей!
Деметрий
Мой государь, прекрасная Елена
Открыла мне намерение их
Бежать и здесь пока в лесу укрыться.
Я, в бешенстве, последовал за ними;
Прекрасную ж Елену повлекла
За мной любовь. Но, добрый государь,
Не знаю я, какой чудесной силой -
А сила здесь какая-то была -
Вдруг к Гермии любовь моя исчезла,
Растаяла внезапно, будто снег, -
И я теперь о ней припоминаю,
Как о пустой игрушке, о которой
Безумствовал я в детстве. Вся любовь
И все, что есть святого в этом сердце,
Принадлежит теперь одной Елене.
Она одна - предмет и радость глаз!
С ней, государь, я сговорен был прежде,
Чем увидал я Гермию; потом,
Как будто бы в болезни, эта пища
Мне сделалась несносною; теперь же
Я, как больной в своем выздоровленье,
Вновь получил естественный мой вкус.
Теперь ее люблю, ее ищу,
Теперь о ней вздыхаю и хочу
Я верным ей остаться до могилы!
Тезей
Прекрасные четы, я счастлив,
Что встретил вас. Но после обо всем
Расскажете вы нам. Тебе, Эгей,
Придется подчиниться нашей воле.
Пусть с нами вместе эти две четы
В одном навек соединятся храме.
Но утро уж почти прошло, и мы
Намеренье охотиться отложим.
Отправимся в Афины. Три и три!
О, праздник наш великолепен будет!
Пойдем же, Ипполита!
Тезей, Ипполита, Эгей и свита уходят.
Деметрий
Это все
Мне кажется столь бледным и неясным,
Как абрис гор, столь сходных с облаками.
Геpмия
Мне кажется, что я на все смотрю
Раздельными глазами: предо мною
Двоится все.
Елена
Я то же ощущаю:
Мне кажется, что будто я нашла
Деметрия, как камень дорогой,
Который мой, а вместе и не мой!
Деметрий
Я думаю, что мы все спим и бредим.
Но не был ли здесь герцог? За собой
Он нам идти не приказал ли?
Геpмия
Да,
И мой отец был с ним.
Елена
И Ипполита.
Лизандер
Он нам велел идти за ним во храм.
Деметрий
Так, стало, мы не спим! Итак пойдемте
За герцогом скорее и расскажем
Дорогою друг другу наши сны.
Уходят.
Основа
(просыпаясь)
Когда придет моя очередь, позовите меня - и я буду отвечать. Мне надо
говорить тотчас после этих слов: "мой прекраснейший Пирам!" Эй! Го-го! Питер
Пигва! Флейта, продавец раздувальных мехов! Рыло, медник! Выдра! Господи
помилуй! Они все улизнули и оставили меня спящим. Я видел престранный сон. Я
видел сон... не достанет человеческого ума, чтоб рассказать, какой это был
сон. Осел тот человек, который пустится объяснять этот сон. Мне казалось,
что я был... Ни один человек не может сказать, что мне казалось! Мне
казалось, что я был... Мне казалось, что я имел... Но был бы пестрым шутом
тот человек, который бы осмелился сказать, что мне казалось! Глаз
человеческий не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая не
способна вкусить, язык человеческий не способен понять, а сердце
человеческое не способно выразить, что такое был мой сон! Я попрошу Питера
Пигву написать балладу из этого сна. Эту балладу назовут "Сном Основы",
потому что в этом сне нет никакой основы. Я пропою эту балладу перед
герцогом, в самом конце пьесы. Может быть, чтобы придать ей более
приятности, я пропою ее тотчас после смерти Фисби. (Уходит.)
Афины. Комната в доме Пигвы.
Входят Пигва, Флейта, Рыло и Выдра.
Пигва
Послали ли в дом Основы? Воротился ли он домой?
Выдpа
О нем нет и слуху. Без сомнения, он околдован.
Флейта
Если он не воротится, то наша пьеса пропала. Без него она не может
идти, не правда ли?
Пигва
Невозможно! Кроме него у вас нет во всех Афинах человека, который был
бы способен взять на себя роль Пирама.
Флейта
Нет, он просто-напросто самый сильный ум из всех афинских мастеровых.
Пигва
Да, и вместе с тем самый красивый мужчина. Он истинный любовник по
своему приятному голосу.
Флейта
Вы бы должны были сказать: истинный образчик совершенства. Любовник!
Боже нас упаси! Это самая ничтожная вещь!
Входит Бурав.
Бурав
Господа, герцог возвращается из храма; там же обвенчаны два или три
кавалера, две или три дамы. Если наша пьеса пойдет, наше счастье у нас в
руках!
Флейта
О мой любезный крикун Основа! Это навсегда лишает тебя шести пенсов в
день. Он непременно получил бы шесть пенсов в день. Я хочу быть повешен,
если бы герцог не назначил ему по шесть пенсов в день за то, что он сыграл
роль Пирама - и он бы заслужил их. Шесть пенсов в день за Пирама или ничего!
Входит Основа.
Основа
Где они, мои молодчики? Где они, мои милые?
Пигва
Основа! О торжественнейший день! О счастливейший час!
Основа
Господа, я могу рассказать вам чудеса, но не спрашивайте у меня, какие
чудеса, потому что если я вам расскажу, то я не буду истинный афинянин. Я
расскажу вам все точь-в-точь, как случилось.
Пигва
Говори, говори, любезный Основа!
Основа
Ни слова обо мне. Все, что я скажу вам теперь, - это что герцог
откушал. Надевайте ваши костюмы, привяжите хорошие шнурки к вашим бородам и
новые ленты к вашим башмакам. Сейчас отправляйтесь во дворец. Пусть всякий
заглянет хорошенько в свою роль, ибо - коротко и ясно - наша пьеса будет
представлена. Пусть Фисби на всякий случай наденет чистое белье; да не
позволяйте тому, кто должен представлять льва, грызть свои ногти; пусть он
выставит их, как львиные когти! Да еще, возлюбленные актеры, не кушайте луку
или чесноку, потому что дыхание наше должно быть приятно. Я не сомневаюсь,
что мы услышим похвалы нашей комедии. Ни слова более. Отправляемся! Марш!
Все уходят.
Афины. Комната во дворце Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат,
придворные и свита.
Ипполита
Как странны, мой Тезей, рассказы их!
Тезей
Да, странностей в рассказах этих больше,
Чем истины. Но не поверю я
Волшебным глупостям и старым басням.
Влюбленные, равно как и безумцы,
Имеют все такой кипучий мозг,
Столь странные фантазии, что часто
Им кажется за истину такое,
Чего никак смысл здравый не поймет.
Безумный, и влюбленный, и поэт
Составлены все из воображенья.
Один - и это сумасшедший - видит
Вокруг себя такую тьму чертей,
Что не вместил бы их и ад обширный;
А кто влюблен - такой же сумасшедший -
Тот на челе цыганки смуглой зрит
Елены красоту; поэта взор,
Пылающий безумием чудесным,
То на землю, блистая, упадает,
То от земли стремится к небесам.
Потом, пока его воображенье
Безвестные предметы облекает
В одежду форм, поэт своим пером
Торжественно их все осуществляет
И своему воздушному ничто
Жилище он и место назначает.
Да, сильное воображенье часто
Проказит так, что, ежели оно
Помыслит лишь о радости, - тотчас же
Перед собой оно как будто видит
И вестника той радости; а ночью
Оно в себе рождает ложный страх
И куст легко медведем почитает.
Ипполита
Однако в их рассказах обо всем,
Что в эту ночь случилось, в превращенье
Их умственных способностей и чувств,
Есть не одна игра воображенья.
Хоть это все достойно удивленья.
Но к истине подходит очень близко.
Входят Лизандер, Деметрий, Гермия
и Елена.
Тезей
А, вот идут и самые четы! Как полны
Веселия и радости они!
Мои друзья, пускай любовь и радость
Сопутствуют вам в жизни.
Лизандер
Государь!
Пусть более, чем нам, утехи, радость
Сопутствуют вам в царственных прогулках,
И за столом, и в светлых сновиденьях!
Тезей
Посмотрим-ка, какие развлеченья
И пляски нам предложит Филострат,
Чтобы убить трехчасовую вечность
Меж ужином и часом спать ложиться.
Но где же он, наш учредитель празднеств?
Что в этот день нам приготовил он?
Комедией какой-нибудь нельзя ли
Тоску часов тяжелых облегчить?
Где Филострат?
Филострат
Я здесь, Тезей могучий!
Тезей
Скажи скорей, веселости какие
Ты нынче вечером предложишь нам:
Комедию ль иль музыку какую?
Как обмануть ленивые часы,
Когда у нас не будет развлечений?
Филострат
Вот список приготовленных забав.
Что будет, государь, тебе угодно
Из них избрать? С чего велеть начать?
(Подает бумагу.)
Тезей
(читает)
"Сражение кентавров. Будет петь
Афинский евнух и играть на арфе".
Не нужно. Я рассказывал об этом
Моей жене, во славу Геркулеса.
"Как пьяные вакханки растерзали
В час бешенства фригийского певца".
Старо и я уж это слышал раз,
Когда из Фив с победой возвратился.
"Скорбь трижды трех прекрасных муз о смерти,
Постигнувшей науку в нищете".
Презлая тут и тонкая сатира:
На брачном торжестве ей места нет!
"Грустная, краткая сцена Пирама,
Истинно траги-веселая драма".
Траги-веселая и грустная при том,
И краткая! Да это лед горячий
И твердый снег! Ну, как согласовать
Все эти несогласья?
Филострат
Государь,
Во всей пиесе этой, может быть,
Каких-нибудь слов десять. Я не знаю
Другой пиесы столь короткой; но,
Мой государь, и эти десять слов
В ней лишние. Вот отчего она
И краткая, и грустная пиеса.
В ней слова нет на месте; нет актера,
Хоть крошечку способного. Она
Трагической пиесой названа
Лишь потому, что в ней лишает жизни
Себя Пирам; но, признаюсь, когда
Я видел репетицию пиесы,
Глаза мои слезами наводнялись,
И громкий смех едва ли заставлял
Когда-нибудь лить слезы веселее.
Тезей
А кто ж актерами?
Филострат
Мастеровые,
Которые мозольными руками
Работают в Афинах. В первый раз
Сегодня ум их в действии: они
Неопытную память нагрузили
В день вашего супружества пиесой.
Тезей
И мы ее услышим.
Филострат
Государь!
Поверьте мне, она вас недостойна.
Я слышал всю пиесу до конца:
Пустейшая, ничтожнейшая пьеса!
Но, может быть, приятно будет вам
Намеренье ценой усилий тяжких
Вам услужить.
Тезей
Пиесу мы услышим.
Я никогда не оттолкну услуг,
Предложенных и ревностно, и просто.
Поди, зови сюда скорей актеров,
А дам прошу садиться по местам.
Филострат уходит.
Ипполита
Я не люблю смотреть, что слишком дурно,
И видеть, как усердье погибает
В усилиях напрасных.
Тезей
Милый друг,
Ты этого, поверь мне, не увидишь.
Ипполита
Он говорит, что ничего они
Представить нам порядочно не могут.
Тезей
Тем будем мы любезнее с тобой,
Благодаря их даже за дурное.
Ошибки их забавой будут нам.
Коль бедное старание бессильно,
То чистое усердье выкупает
Невольный неуспех. Случалось часто,
Когда я путешествовал, меня
Сановники приветствовать хотели
Готовыми речами. Иногда
Они бледнеть и трясться начинали,
Мешалися среди начатой фразы,
Немел от страха опытный язык -
И, наконец, они вдруг умолкали,
Приветствие свое не досказав.
Но, милая, поверишь ли, что в их
Молчании приветствие я видел,
И в скромности пугливого усердья
Я более, поверь мне, находил,
Чем в языке болтливом смельчака
И в дерзком красноречье. Признаюся,
Что, по моим понятиям, любовь,
При языке простом чистосердечья,
Всегда сильнее сердцу говорит.
Входит Филострат.
Филострат
Когда угодно будет, государь, -
Пролог готов.
Тезей
Пускай его войдет.
Звуки труб. Входят Пигва и Пролог.
Пролог
Коль не удастся нам пиеса, мы желали,
Чтоб знали вы, что мы не с тем пришли сюда,
Чтоб нам не удалось; мы вот чего искали:
Вам предложить свои услуги, господа;
Вот нашего конца вернейшее начало.
Вам угодить вполне, не зная ничего,
Не смели думать мы, одно нас здесь собрало -
Вас позабавить всех; мы здесь не для того,
Чтоб вы раскаялись, готовы мы стараться,
Из представления ж легко вам увидать,
В чем будет именно пиеса заключаться
И что вы будете, конечно, скоро знать!
Тезей
Ну, этот молодец не слишком силен в знаках препинания!
Лизандер
Чтобы прочесть пролог, он пустил свой язык как бешеного жеребенка,
который не знает препятствий. Однако же тут есть нравоучение, государь:
недостаточно говорить, но надо говорить с толком.
Ипполита
В самом деле, он проговорил свой пролог, как ребенок, играющий на
флажолете: звуки есть, но без всякой гармонии.
Тезей
Его речь была похожа на запутанную цепь: ни одного кольца не потеряно,
но все они в беспорядке. Что это еще?
Входят Пирам, Фисби, Стена, Луна и
Лев.
Пролог
Что видите вы здесь, быть может, вас дивит,
Достойны зрители! Дивитеся себе,
Пока вам истина всего не объяснит.
Сия красавица есть госпожа Фисбе,
Сей человек - Пирам, коль вам угодно знать,
А сей, с известкою, здесь стену представляет,
Ту стену страшную, которая страдать
Любовников моих в разлуке заставляет.
По милости ее, бедняжечки с трудом,
Лишь шепотом сквозь щель, беседуют порою.
Вот этот - с фонарем, с собакой и с кустом, -
Представит лунный свет. Я вам теперь открою,
Что Фисби и Пирам у Ниновой могилы
Решилися сойтись, когда взойдет луна,
Чтоб высказать - насколь они друг другу милы.
Но только лишь Фисби пришла туда одна,
Как сей ужасный зверь - львом Бог его назвал -
Спугнул прекрасную иль просто испугал.
И вот, когда она в испуге убегала,
Накидочка с ее лилейных плеч упала.
Тогда презренный зверь накидочку схватил
И в ярости ее он кровью обагрил.
Потом пришел Пирам, прекрасный и высокий,
Накидочку Фисби погибшей он нашел,
И дерзким острием он, в горести жестокой,
Кипящу грудь свою, рыдая, проколол.
Тогда опять Фисби на сцену прибегает
И, выхватив кинжал, себя им поражает.
А остальное все в подробном разговоре
Расскажет вам сей лев и светлая луна,
Чета любовников и страшная стена,
При вашем собственном и благосклонном взоре!
Пролог, Пирам, Лев и Луна уходят.
Тезей
Уж не будет ли и лев говорить?
Деметрий
Тут не будет ничего мудреного. Отчего же не быть одному говорящему
льву, когда есть так много говорящих ослов?
Стена
В сей интермедии случилося, что я,
Я - Рыло прозвищем - разыгрываю стену;
Но знайте, господа, стена такая я,
Что есть во мне дыра иль щель дыре в замену,
Дабы любовники, Пирам наш и Фисби,
Могли сквозь эту щель благодаря судьбе
Хоть часто, но тайком, шептаться меж собою.
А этот камешек с известкой распускною
Доказывает вам, что точно я стена.
Сомненья в этом нет? А вот и щель видна.
Немножко в бок она, но сквозь нее, о диво,
Любовники не раз шептались боязливо.
Тезей
Можно ли требовать, чтобы известь и штукатурка говорили лучше этого?
Деметрий
Государь, это самая умная стена, которую я когда-либо слышал говорящею.
Входит Пирам.
Тезей
Пирам приближается к стене. Молчите!
Пирам
О ночь ужасная! О черная, о ночь!
О ночь, которая везде, где нету дня!
Увы, увы, увы! О ночь, о ночь!
Боюсь я, что Фисби забыла про меня.
А ты, а ты, стена, о милая стена!
Между моею и землей ее отца
Стоящая стена, о милая стена!
Приветна будь, стена, Пираму до конца
И покажи мне щель, дабы я сквозь нее
Мог увидать, хоть вскользь, сокровище мое.
Стена поднимает руку
с растопыренными пальцами.
Благодарю тебя, приветная стена!
Да сохранит тебя Зевес от поврежденья!
Но что я вижу? О, Фисби мне не видна!
Ты, злобная стена, лишаешь наслажденья.
Да будут прокляты все камешки твои
За то, что рушила надежды ты мои!
Тезей
Мне кажется, что стена, имея способность чувствовать, должна бы
отвечать ему такими же проклятиями.
Пирам
Нет, государь, поистине она не должна этого делать. "Надежды ты мои"!
После этих слов начинается роль Фисби. Теперь она входит - и я замечаю ее
сквозь эту стену. Вы увидите, что все будет точь-в-точь, как я говорю. Вот
она приближается.
Входит Фисби.
Фисби
Как часто ты, стена, слезам моим внимала
Титания
(просыпаясь)
Мой Оберон, какие сновиденья
Имела я! Сейчас казалось мне,
Что будто бы я влюблена в осла.
Оберон
Вот здесь лежит твой милый.
Титания
Как все это
Могло случиться? О, как нестерпимо
Смотреть глазам на эту образину!
Обepон
Молчанье на минуту! Ну, Робин,
Избавь его от этой головы.
Титания, пусть музыка играет,
Пускай сильней, чем сон обыкновенный,
Всех пятерых она здесь усыпит.
Титания
Эй, музыка! Эй, музыка, сюда!
Скорей играй и очаруй здесь спящих!
Пак
(снимая ослиную голову с Основы)
По-прежнему, проснувшись, ты гляди
Своими глупыми глазами!
Обepон
Ну, музыка, играй!
Раздается тихая и мелодичная музыка.
Моя царица,
Возьмемся за руки с тобой и землю
Под спящими заставим трепетать.
Теперь опять мы в дружбе. Завтра в полночь
Торжественно мы будем танцевать
У герцога Тезея в пышном замке -
И мы его наполним мирным счастьем.
Любовников две верные четы
Там женятся с Тезеем в то же время -
И будут все счастливы и довольны.
Пак
Властитель, скоро рассветет:
Уж, рея, жавронок поет!
Обеpон
Мы вслед за ночью полетим,
Среди священной тишины,
Быстрей блуждающей луны.
Титания
Лететь с тобой готова я;
Ты ж мне расскажешь, как случилось,
Что ночью здесь уснула я
И вдруг средь смертных очутилась.
Исчезают.
За сценой слышны крики охотников.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и
свита.
Тезей
Один из вас пусть сходит отыскать
Лесничего. Теперь обряды наши
Окончены. Но так как мы еще
В начале дня, то милая моя
Моих собак музыку будет слышать.
Спустите их всех к западной равнине.
Скорее! Я сказал, чтобы нашли
Лесничего. А мы с тобой, царица
Прекрасная, пойдем на эту гору
И будем там свободнее внимать
Чудесному смешенью голосов
Моих собак и эха.
Ипполита
Помню я,
При мне однажды Геркулес и Кадм
Спартанскими собаками травили
Медведя в Критском лесе. Никогда
Приятнее я звуков не слыхала.
Поверишь ли, не только что кусты,
Но небеса, окрестности, ручьи
Звучали все единым, общим криком.
Да, никогда не слыхивала я
Такого музыкального разлада,
Такого усладительного шума!
Тезей
Но и мои к спартанской же породе
Принадлежат, и у моих собак
Большая пасть и шерсти цвет песочный;
На головах их уши так висят,
Что ими даже утреннюю росу
Они сметают; выгнуты их ноги,
Подгрудки же у них, как у быков
Фессалии. И если на угонку
Они не так-то быстры, уж зато
Их голоса подобраны друг к другу,
Как колокольчики. О, никогда
В Фессалии, иль в Спарте, иль на Крите
Охотничьи рога не возбуждали
Собой собак, столь сильно сладкозвучных!
Суди сама, когда услышишь их.
Но тише! Тсс! Что это здесь за нимфы?
Эгей
Мой государь, да это дочь моя,
А здесь лежит Лизандер; вот Деметрий,
А с ними и Елена, дочь Недара.
Я удивлен, что нахожу их здесь
Всех вместе.
Тезей
Да, они так рано встали,
Чтоб майские обряды совершить.
Услышав о намерении нашем,
Они пришли сюда, чтоб с нами вместе
Здесь праздновать. Скажи-ка мне, Эгей,
Не нынче ли срок Гермии назначен?
Дай свой ответ.
Эгей
Так точно, государь.
Тезей
Поди, скажи, чтоб звуками рогов
Охотники их тотчас разбудили.
За сценою раздаются звуки охотничьих рогов и крики.
Деметрий, Лизандер, Гермия и Елена просыпаются
и вскакивают.
А, здравствуйте, друзья! Ночь Валентина
Уже прошла; а вы, лесные птички,
Лишь начали, никак, слетаться вместе?
Лизандер
Простите, государь!
Лизандер и прочие становятся на колени перед Тезеем.
Тезей
Прошу всех встать.
Я знаю, что соперники вы двое:
Откуда же согласие такое
Между двумя врагами? Отчего
Так ненависть от страха далека,
Что с ненавистью спит и не боится,
Что дух вражды над ними?
Лизандер
Государь!
Я нахожусь в каком-то полусне
И отвечать вам буду с удивленьем.
Но я клянусь, что не могу сказать вам
С подробностью, как я попал сюда.
Как кажется - желал бы вам сказать
Всю истину теперь припоминаю,
Как это все случилось... Точно так!
Я с Гермией пришел сюда - хотели
Мы из Афин бежать, чтоб скрыть себя
От строгости афинского закона.
Эгей
Довольно, о, довольно! Государь,
Вы слышали довольно. Я зову
Закон, закон на головы виновных.
Они бежать хотели. О Деметрий,
Они чрез то хотели нас лишить:
Тебя - жены, меня - законной воли
Женить тебя на дочери моей!
Деметрий
Мой государь, прекрасная Елена
Открыла мне намерение их
Бежать и здесь пока в лесу укрыться.
Я, в бешенстве, последовал за ними;
Прекрасную ж Елену повлекла
За мной любовь. Но, добрый государь,
Не знаю я, какой чудесной силой -
А сила здесь какая-то была -
Вдруг к Гермии любовь моя исчезла,
Растаяла внезапно, будто снег, -
И я теперь о ней припоминаю,
Как о пустой игрушке, о которой
Безумствовал я в детстве. Вся любовь
И все, что есть святого в этом сердце,
Принадлежит теперь одной Елене.
Она одна - предмет и радость глаз!
С ней, государь, я сговорен был прежде,
Чем увидал я Гермию; потом,
Как будто бы в болезни, эта пища
Мне сделалась несносною; теперь же
Я, как больной в своем выздоровленье,
Вновь получил естественный мой вкус.
Теперь ее люблю, ее ищу,
Теперь о ней вздыхаю и хочу
Я верным ей остаться до могилы!
Тезей
Прекрасные четы, я счастлив,
Что встретил вас. Но после обо всем
Расскажете вы нам. Тебе, Эгей,
Придется подчиниться нашей воле.
Пусть с нами вместе эти две четы
В одном навек соединятся храме.
Но утро уж почти прошло, и мы
Намеренье охотиться отложим.
Отправимся в Афины. Три и три!
О, праздник наш великолепен будет!
Пойдем же, Ипполита!
Тезей, Ипполита, Эгей и свита уходят.
Деметрий
Это все
Мне кажется столь бледным и неясным,
Как абрис гор, столь сходных с облаками.
Геpмия
Мне кажется, что я на все смотрю
Раздельными глазами: предо мною
Двоится все.
Елена
Я то же ощущаю:
Мне кажется, что будто я нашла
Деметрия, как камень дорогой,
Который мой, а вместе и не мой!
Деметрий
Я думаю, что мы все спим и бредим.
Но не был ли здесь герцог? За собой
Он нам идти не приказал ли?
Геpмия
Да,
И мой отец был с ним.
Елена
И Ипполита.
Лизандер
Он нам велел идти за ним во храм.
Деметрий
Так, стало, мы не спим! Итак пойдемте
За герцогом скорее и расскажем
Дорогою друг другу наши сны.
Уходят.
Основа
(просыпаясь)
Когда придет моя очередь, позовите меня - и я буду отвечать. Мне надо
говорить тотчас после этих слов: "мой прекраснейший Пирам!" Эй! Го-го! Питер
Пигва! Флейта, продавец раздувальных мехов! Рыло, медник! Выдра! Господи
помилуй! Они все улизнули и оставили меня спящим. Я видел престранный сон. Я
видел сон... не достанет человеческого ума, чтоб рассказать, какой это был
сон. Осел тот человек, который пустится объяснять этот сон. Мне казалось,
что я был... Ни один человек не может сказать, что мне казалось! Мне
казалось, что я был... Мне казалось, что я имел... Но был бы пестрым шутом
тот человек, который бы осмелился сказать, что мне казалось! Глаз
человеческий не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая не
способна вкусить, язык человеческий не способен понять, а сердце
человеческое не способно выразить, что такое был мой сон! Я попрошу Питера
Пигву написать балладу из этого сна. Эту балладу назовут "Сном Основы",
потому что в этом сне нет никакой основы. Я пропою эту балладу перед
герцогом, в самом конце пьесы. Может быть, чтобы придать ей более
приятности, я пропою ее тотчас после смерти Фисби. (Уходит.)
Афины. Комната в доме Пигвы.
Входят Пигва, Флейта, Рыло и Выдра.
Пигва
Послали ли в дом Основы? Воротился ли он домой?
Выдpа
О нем нет и слуху. Без сомнения, он околдован.
Флейта
Если он не воротится, то наша пьеса пропала. Без него она не может
идти, не правда ли?
Пигва
Невозможно! Кроме него у вас нет во всех Афинах человека, который был
бы способен взять на себя роль Пирама.
Флейта
Нет, он просто-напросто самый сильный ум из всех афинских мастеровых.
Пигва
Да, и вместе с тем самый красивый мужчина. Он истинный любовник по
своему приятному голосу.
Флейта
Вы бы должны были сказать: истинный образчик совершенства. Любовник!
Боже нас упаси! Это самая ничтожная вещь!
Входит Бурав.
Бурав
Господа, герцог возвращается из храма; там же обвенчаны два или три
кавалера, две или три дамы. Если наша пьеса пойдет, наше счастье у нас в
руках!
Флейта
О мой любезный крикун Основа! Это навсегда лишает тебя шести пенсов в
день. Он непременно получил бы шесть пенсов в день. Я хочу быть повешен,
если бы герцог не назначил ему по шесть пенсов в день за то, что он сыграл
роль Пирама - и он бы заслужил их. Шесть пенсов в день за Пирама или ничего!
Входит Основа.
Основа
Где они, мои молодчики? Где они, мои милые?
Пигва
Основа! О торжественнейший день! О счастливейший час!
Основа
Господа, я могу рассказать вам чудеса, но не спрашивайте у меня, какие
чудеса, потому что если я вам расскажу, то я не буду истинный афинянин. Я
расскажу вам все точь-в-точь, как случилось.
Пигва
Говори, говори, любезный Основа!
Основа
Ни слова обо мне. Все, что я скажу вам теперь, - это что герцог
откушал. Надевайте ваши костюмы, привяжите хорошие шнурки к вашим бородам и
новые ленты к вашим башмакам. Сейчас отправляйтесь во дворец. Пусть всякий
заглянет хорошенько в свою роль, ибо - коротко и ясно - наша пьеса будет
представлена. Пусть Фисби на всякий случай наденет чистое белье; да не
позволяйте тому, кто должен представлять льва, грызть свои ногти; пусть он
выставит их, как львиные когти! Да еще, возлюбленные актеры, не кушайте луку
или чесноку, потому что дыхание наше должно быть приятно. Я не сомневаюсь,
что мы услышим похвалы нашей комедии. Ни слова более. Отправляемся! Марш!
Все уходят.
Афины. Комната во дворце Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат,
придворные и свита.
Ипполита
Как странны, мой Тезей, рассказы их!
Тезей
Да, странностей в рассказах этих больше,
Чем истины. Но не поверю я
Волшебным глупостям и старым басням.
Влюбленные, равно как и безумцы,
Имеют все такой кипучий мозг,
Столь странные фантазии, что часто
Им кажется за истину такое,
Чего никак смысл здравый не поймет.
Безумный, и влюбленный, и поэт
Составлены все из воображенья.
Один - и это сумасшедший - видит
Вокруг себя такую тьму чертей,
Что не вместил бы их и ад обширный;
А кто влюблен - такой же сумасшедший -
Тот на челе цыганки смуглой зрит
Елены красоту; поэта взор,
Пылающий безумием чудесным,
То на землю, блистая, упадает,
То от земли стремится к небесам.
Потом, пока его воображенье
Безвестные предметы облекает
В одежду форм, поэт своим пером
Торжественно их все осуществляет
И своему воздушному ничто
Жилище он и место назначает.
Да, сильное воображенье часто
Проказит так, что, ежели оно
Помыслит лишь о радости, - тотчас же
Перед собой оно как будто видит
И вестника той радости; а ночью
Оно в себе рождает ложный страх
И куст легко медведем почитает.
Ипполита
Однако в их рассказах обо всем,
Что в эту ночь случилось, в превращенье
Их умственных способностей и чувств,
Есть не одна игра воображенья.
Хоть это все достойно удивленья.
Но к истине подходит очень близко.
Входят Лизандер, Деметрий, Гермия
и Елена.
Тезей
А, вот идут и самые четы! Как полны
Веселия и радости они!
Мои друзья, пускай любовь и радость
Сопутствуют вам в жизни.
Лизандер
Государь!
Пусть более, чем нам, утехи, радость
Сопутствуют вам в царственных прогулках,
И за столом, и в светлых сновиденьях!
Тезей
Посмотрим-ка, какие развлеченья
И пляски нам предложит Филострат,
Чтобы убить трехчасовую вечность
Меж ужином и часом спать ложиться.
Но где же он, наш учредитель празднеств?
Что в этот день нам приготовил он?
Комедией какой-нибудь нельзя ли
Тоску часов тяжелых облегчить?
Где Филострат?
Филострат
Я здесь, Тезей могучий!
Тезей
Скажи скорей, веселости какие
Ты нынче вечером предложишь нам:
Комедию ль иль музыку какую?
Как обмануть ленивые часы,
Когда у нас не будет развлечений?
Филострат
Вот список приготовленных забав.
Что будет, государь, тебе угодно
Из них избрать? С чего велеть начать?
(Подает бумагу.)
Тезей
(читает)
"Сражение кентавров. Будет петь
Афинский евнух и играть на арфе".
Не нужно. Я рассказывал об этом
Моей жене, во славу Геркулеса.
"Как пьяные вакханки растерзали
В час бешенства фригийского певца".
Старо и я уж это слышал раз,
Когда из Фив с победой возвратился.
"Скорбь трижды трех прекрасных муз о смерти,
Постигнувшей науку в нищете".
Презлая тут и тонкая сатира:
На брачном торжестве ей места нет!
"Грустная, краткая сцена Пирама,
Истинно траги-веселая драма".
Траги-веселая и грустная при том,
И краткая! Да это лед горячий
И твердый снег! Ну, как согласовать
Все эти несогласья?
Филострат
Государь,
Во всей пиесе этой, может быть,
Каких-нибудь слов десять. Я не знаю
Другой пиесы столь короткой; но,
Мой государь, и эти десять слов
В ней лишние. Вот отчего она
И краткая, и грустная пиеса.
В ней слова нет на месте; нет актера,
Хоть крошечку способного. Она
Трагической пиесой названа
Лишь потому, что в ней лишает жизни
Себя Пирам; но, признаюсь, когда
Я видел репетицию пиесы,
Глаза мои слезами наводнялись,
И громкий смех едва ли заставлял
Когда-нибудь лить слезы веселее.
Тезей
А кто ж актерами?
Филострат
Мастеровые,
Которые мозольными руками
Работают в Афинах. В первый раз
Сегодня ум их в действии: они
Неопытную память нагрузили
В день вашего супружества пиесой.
Тезей
И мы ее услышим.
Филострат
Государь!
Поверьте мне, она вас недостойна.
Я слышал всю пиесу до конца:
Пустейшая, ничтожнейшая пьеса!
Но, может быть, приятно будет вам
Намеренье ценой усилий тяжких
Вам услужить.
Тезей
Пиесу мы услышим.
Я никогда не оттолкну услуг,
Предложенных и ревностно, и просто.
Поди, зови сюда скорей актеров,
А дам прошу садиться по местам.
Филострат уходит.
Ипполита
Я не люблю смотреть, что слишком дурно,
И видеть, как усердье погибает
В усилиях напрасных.
Тезей
Милый друг,
Ты этого, поверь мне, не увидишь.
Ипполита
Он говорит, что ничего они
Представить нам порядочно не могут.
Тезей
Тем будем мы любезнее с тобой,
Благодаря их даже за дурное.
Ошибки их забавой будут нам.
Коль бедное старание бессильно,
То чистое усердье выкупает
Невольный неуспех. Случалось часто,
Когда я путешествовал, меня
Сановники приветствовать хотели
Готовыми речами. Иногда
Они бледнеть и трясться начинали,
Мешалися среди начатой фразы,
Немел от страха опытный язык -
И, наконец, они вдруг умолкали,
Приветствие свое не досказав.
Но, милая, поверишь ли, что в их
Молчании приветствие я видел,
И в скромности пугливого усердья
Я более, поверь мне, находил,
Чем в языке болтливом смельчака
И в дерзком красноречье. Признаюся,
Что, по моим понятиям, любовь,
При языке простом чистосердечья,
Всегда сильнее сердцу говорит.
Входит Филострат.
Филострат
Когда угодно будет, государь, -
Пролог готов.
Тезей
Пускай его войдет.
Звуки труб. Входят Пигва и Пролог.
Пролог
Коль не удастся нам пиеса, мы желали,
Чтоб знали вы, что мы не с тем пришли сюда,
Чтоб нам не удалось; мы вот чего искали:
Вам предложить свои услуги, господа;
Вот нашего конца вернейшее начало.
Вам угодить вполне, не зная ничего,
Не смели думать мы, одно нас здесь собрало -
Вас позабавить всех; мы здесь не для того,
Чтоб вы раскаялись, готовы мы стараться,
Из представления ж легко вам увидать,
В чем будет именно пиеса заключаться
И что вы будете, конечно, скоро знать!
Тезей
Ну, этот молодец не слишком силен в знаках препинания!
Лизандер
Чтобы прочесть пролог, он пустил свой язык как бешеного жеребенка,
который не знает препятствий. Однако же тут есть нравоучение, государь:
недостаточно говорить, но надо говорить с толком.
Ипполита
В самом деле, он проговорил свой пролог, как ребенок, играющий на
флажолете: звуки есть, но без всякой гармонии.
Тезей
Его речь была похожа на запутанную цепь: ни одного кольца не потеряно,
но все они в беспорядке. Что это еще?
Входят Пирам, Фисби, Стена, Луна и
Лев.
Пролог
Что видите вы здесь, быть может, вас дивит,
Достойны зрители! Дивитеся себе,
Пока вам истина всего не объяснит.
Сия красавица есть госпожа Фисбе,
Сей человек - Пирам, коль вам угодно знать,
А сей, с известкою, здесь стену представляет,
Ту стену страшную, которая страдать
Любовников моих в разлуке заставляет.
По милости ее, бедняжечки с трудом,
Лишь шепотом сквозь щель, беседуют порою.
Вот этот - с фонарем, с собакой и с кустом, -
Представит лунный свет. Я вам теперь открою,
Что Фисби и Пирам у Ниновой могилы
Решилися сойтись, когда взойдет луна,
Чтоб высказать - насколь они друг другу милы.
Но только лишь Фисби пришла туда одна,
Как сей ужасный зверь - львом Бог его назвал -
Спугнул прекрасную иль просто испугал.
И вот, когда она в испуге убегала,
Накидочка с ее лилейных плеч упала.
Тогда презренный зверь накидочку схватил
И в ярости ее он кровью обагрил.
Потом пришел Пирам, прекрасный и высокий,
Накидочку Фисби погибшей он нашел,
И дерзким острием он, в горести жестокой,
Кипящу грудь свою, рыдая, проколол.
Тогда опять Фисби на сцену прибегает
И, выхватив кинжал, себя им поражает.
А остальное все в подробном разговоре
Расскажет вам сей лев и светлая луна,
Чета любовников и страшная стена,
При вашем собственном и благосклонном взоре!
Пролог, Пирам, Лев и Луна уходят.
Тезей
Уж не будет ли и лев говорить?
Деметрий
Тут не будет ничего мудреного. Отчего же не быть одному говорящему
льву, когда есть так много говорящих ослов?
Стена
В сей интермедии случилося, что я,
Я - Рыло прозвищем - разыгрываю стену;
Но знайте, господа, стена такая я,
Что есть во мне дыра иль щель дыре в замену,
Дабы любовники, Пирам наш и Фисби,
Могли сквозь эту щель благодаря судьбе
Хоть часто, но тайком, шептаться меж собою.
А этот камешек с известкой распускною
Доказывает вам, что точно я стена.
Сомненья в этом нет? А вот и щель видна.
Немножко в бок она, но сквозь нее, о диво,
Любовники не раз шептались боязливо.
Тезей
Можно ли требовать, чтобы известь и штукатурка говорили лучше этого?
Деметрий
Государь, это самая умная стена, которую я когда-либо слышал говорящею.
Входит Пирам.
Тезей
Пирам приближается к стене. Молчите!
Пирам
О ночь ужасная! О черная, о ночь!
О ночь, которая везде, где нету дня!
Увы, увы, увы! О ночь, о ночь!
Боюсь я, что Фисби забыла про меня.
А ты, а ты, стена, о милая стена!
Между моею и землей ее отца
Стоящая стена, о милая стена!
Приветна будь, стена, Пираму до конца
И покажи мне щель, дабы я сквозь нее
Мог увидать, хоть вскользь, сокровище мое.
Стена поднимает руку
с растопыренными пальцами.
Благодарю тебя, приветная стена!
Да сохранит тебя Зевес от поврежденья!
Но что я вижу? О, Фисби мне не видна!
Ты, злобная стена, лишаешь наслажденья.
Да будут прокляты все камешки твои
За то, что рушила надежды ты мои!
Тезей
Мне кажется, что стена, имея способность чувствовать, должна бы
отвечать ему такими же проклятиями.
Пирам
Нет, государь, поистине она не должна этого делать. "Надежды ты мои"!
После этих слов начинается роль Фисби. Теперь она входит - и я замечаю ее
сквозь эту стену. Вы увидите, что все будет точь-в-точь, как я говорю. Вот
она приближается.
Входит Фисби.
Фисби
Как часто ты, стена, слезам моим внимала