Страница:
У розы есть шипы, есть тучи в небе чистом,
Есть тина в глубине речных, прозрачных струй,
Гнездится гадкий червь порой в цветке душистом.
Ошибки всем сродни - и ошибаюсь я,
Стараясь подыскать подобные сравненья.
Чтоб только как-нибудь мне оправдать тебя, -
И большие готов простить я прегрешенья.
Я чувственность хочу рассудком объяснить;
Трои обвинитель стал твоим же адвокатом,
И в тяжбу сам с собой я вынужден вступить.
Так в сердце, горечью и злобою объятом,
Любовь и Ненависть ведут немолчный спор,
Ограбивший меня, - любимый, милый вор.
В. Мазуркевич.
Позволь мне сознавать, что мы с тобой вдвоем
Любовью связаны и чувствами едины;
Но пусть пятно стыда лежит на мне одном,
А ты храни себя от горя и кручины.
Хотя враждебный нам неумолимый рок
Не в силах наложить на чувства наши путы,
Но все же крадет он, - безжалостно жесток,
У счастия любви блаженные минуты.
Я буду молчалив: сумею уберечь
Любовь мою к тебе от вражеского взора,
И ты скрывай ее от всех, чтоб не навлечь
Напрасно на себя упреков и позора.
Я так тебя люблю, что даже мысль одна
О том, что свет тебя осудит, мне страшна.
В. Мазуркевич.
Подобно старику, глядящему с отрадой
На сына бодрого в расцвете юных лет,
Униженный судьбой, считаю я усладой
Привязанность твою и дружеский привет.
Ум, знатность, красота, богатство - все с тобою!
Все то, что назвал я, и даже, может быть,
Я большие в тебе достоинства открою,
Чтоб и любовь мою к ним также приобщить.
Тогда не буду я ни беден, ни унижен;
Заметен и богат защитою твоей,
Как к солнцу, к твоему величию приближен,
Я буду озарен огнем твоих лучей.
Вот почему в тебе ищу я совершенства, -
Оно послужит мне источником блаженства.
В. Мазуркевич.
У музы ли моей не хватит для стихов
Предмета, если ты даруешь им дыханье,
Настолько чудное, что для простых листов
Бумаги тягостно такое содержанье?
О, благодарна будь тебе, тебе одной,
(Когда в моих стихах ты что-нибудь отметишь;
И кто настолько нем, чтобы не петь со мной,
Когда сана) как мысль высокая, ты светишь?
Десятой музой будь, будь выше в десять раз
Тех старых девяти, знакомых всем поэтам;
И песни чудные внуши им в добрый час,
Чтобы не старились те песни в мире этом.
Пусть с музой слабою стяжал успех и я,
Здесь труд созданья мой, а слава вся твоя.
Лейтенант С.
О, как же я тебя достойно воспою,
Когда ты часть моя, и лучшая, я знаю?:
И как я оценить могу хвалу мою,
Когда, хваля тебя, себя я восхваляю?
Хотя бы для того нам лучше врозь дышать,
Чтоб не смыкались мы любви единым кругом;
Разлука, может быть, поможет мне воздать
То что воздать тебе возможно по заслугам.
Каким мучением была б, разлука, ты,
Когда бы твой досуг безмолвный и унылый
Не оставлял в душе свободу для мечты?
С ней час невидимо проходит легкокрылый.
И ты, разлука, вновь двоих разъединя,
О том даешь мне петь, что не вблизи меня.
Лейтенант С.
Возьми себе все то, что я люблю, мой друг!
Но к прежнему всему не много то прибавит:
Ведь все, что мог бы дать тебе любви досуг,
Уже давно тебя и нежит, и забавит.
Я не могу сердиться на тебя,
Что ты в делах любви владеешь лучшей долей;
Но грех тебе, когда, влекомый злою волей,
Берешь, что после прочь бросаешь от себя.
Я извиню тебе покражу, похититель,
Когда ты оберешь и всю мою обитель,
Хотя щипки любви бывают тяжелей
Всей желчности людской и ярости их всей.
О сладострастье, зло златящее лучами,
Убей меня, но быть не можем мы врагами!
Н. Гербель.
Грехи любви, что совершаешь ты,
Из сердца вырвав образ мой влюбленный,
Естественны для юной красоты,
Со всех сторон соблазном окруженной.
Красив ты: ласки нравятся твои;
Ты нежен - ты поддашься обольщенью,
И если ищет женщина любви,
Сын женщины ль ответит ей презреньем?
Но все-таки будь сдержанней порой.
Брани красу и сердца легковерность;
Ты вовлечен ведь ими в грех, двойной,
И знай, ты дважды нарушаешь верность:
Ее - красой своею соблазня,
Свою же тем, что позабыл меня.
Пл. Краснов.
Она твоя - я не о том горюю,
Хотя люблю ее я горячо.
Что ты ее, - об этом слезы лью я:
Тебя утратить мне больней еще.
Изменники! Вас все ж я извиняю.
Ты полюбил ее за то, что я
Ее люблю, - она ж, тебя лаская,
Нежна к тебе, конечно, для меня.
Тебя утрачу - выигрыш подруги;
Утрачу ли ее - ты приобрел.
Теряю я; но вы нашли друг друга,
И ради вас мне крест мой не тяжел.
Ведь друг и я - одно, и я лелею
В душе мечту, что я любим лишь ею.
Пл. Краснов.
Закрыв глаза мои, мир лучший вижу я:
Я целый день людей лишь чуждых мне встречаю,
Во сне же, дивном сне, гляжу я на тебя
И взор мой пламенный в мрак ночи устремляю.
О ты, чьей тенью тьма ночей озарена,
Чья тень невидящим очам блестит приветом,
Какой счастливый блеск придала бы она
Сиянью дня своим могучим светом!
О, как бы восхитил меня твой яркий свет,
Когда бы на тебя взглянул я в день веселый,
Коль и во тьме ночей твой легкий силуэт
Рисуется слепым очам сквозь сон тяжелый!
Мрачнее ночи день, пока ты не со мной,
И ночь светлее дня, коль снится образ твой.
Н. Брянский.
Когда бы мыслью плоть была моя -
Не знал бы я преграды расстоянья!
Назло ему тогда к тебе бы я
Из дальних стран примчался на свиданье!
Пусть от тебя в далекой стороне
Я отделен морями и землею:
Проворна мысль! И ей легко вполне
Лететь туда; где хочет быть с тобою.
Но мысль, что я не мысль, - меня гнетет,
Что не могу я в даль переноситься,
Но, как дитя, увы! земли и вод,
Я обречен лишь плакать и томиться.
И, кроме горьких слез, нет ровно ничего
От грубых тех стихий для горя моего.
Н. Брянский.
Другие две стихии, где бы я
Ни находился - те, всегда с тобою:
То воздух - мысль моя, огонь - любовь моя;
Они, свободные, несутся с быстротою.
Когда же от меня они умчатся в даль,
К тебе, красавица, с приветом страсти нежной,
Без этих двух стихий одна печаль
Мне суждена, да гнет тоски безбрежной.
И я - мертвец; но лишь они назад
Вернутся вновь - и с ними жизнь вернется!
Весть добрую о милой сообщат -
И сердце радостью зажжется.
Но я спешу к тебе их снова отослать,
И грустен, и уныл вмиг становлюсь опять.
Н. Брянский.
Глаза и сердце полны пререканья -
Как совершить дележ красы твоей:
От сердца очи право созерцанья
Хотят отнять, а сердце, от очей.
Твой образ сердце сохранять желает.
Чтоб в тайнике от глаз скрывался он,
Противник же то право отрицает!
Твердя, что в нем твой образ отражен!
Чтоб спор, решить, свершенье приговора
Я поручил собранью Дум моих;
Вот что присуждено, согласно мненью их,
На долю сердца и на долю взора:
Во власть глазам твой внешний отдан вид,
А сердцу - внутренний твой мир принадлежит.
Н. Брянский.
Союз с глазами сердце заключило -
Всегда, во всем друг другу помогать,
Коль алчет взор увидеть образ милый
Иль сердце от тоски начнет вздыхать.
Коль твой портрет глаза мои чарует,
То сердце делит с ними этот пир.
У сердца очи в свой черед пируют,
Как полн тобой его мечтаний мир.
Так, твой портрет, моя любовь связала
Нас цепью неразрывною с тобой.
Ведь не уйдешь моих ты мыслей дале;
Ты, значит, в них; они ж всегда со мной.
И даже если сплю, твой образ дивный
Чарует взор и сердце непрерывно.
Пл. Краснов.
Сбираясь в путь далекий, я убрал
Все вещи, что не взял с собою вместе,
И чтобы вор их дерзкий не украл,
Их запер под замок в надежном месте.
Ты ж лучшее сокровище мое, -
Мое блаженство и мое мученье, -
В сравненьи с чем все прочее ничто,
Оставлено ворам на расхищенье.
Не запер я на ключ, в сундук, тебя...
Лишь там, где нет тебя и все ж ты вечно, -
В груди моей, - храню тебя любя.
И можешь ты уйти отсель беспечно...
Ах, могут у меня тебя украсть;
Из-за тебя и честный может пасть.
Пл. Краснов.
С порою той - не дай ей Бог настать! -
Когда, мои увидев недостатки,
Меня начнешь ты строго осуждать,
Любовь свою истратив без остатка;
С порою той, когда ты отвратишь
Свой солнце-взор, когда-то благосклонный,
Любовь свою в презренье обратишь.
Найдешь к холодности предлог законный, -
С порою тою ныне я борюсь,
Грехи свои заране признавая.
На суд тебе охотно отдаюсь
И правоту твою благословляю.
Имеешь право ты меня забыть:
Ведь нет причин тебе меня любить.
Пл. Краснов.
Свой дальний путь свершаю я лениво,
Ведь отдых, что меня в конце его
Манит, - я знаю, - мне шепнет тоскливо:
"Ах, сколько миль до друга твоего!"
Едва плетется конь, моей печалью,
Как тяжестью какой-то, утомлен.
Как будто чует он, что этой далью,
Что между нас растет, - я удручен.
В бока его и шпоры не вонзаю,
И если сгоряча толкну ногой,
То стону тяжкому коня внимаю
С такою же болезненной тоской.
Напомнит он, что ждет меня томленье,
Что позади и жизнь, и наслажденье...
Пл. Краснов.
Любовь прощает медленность коня,
Когда с тобой я должен разлучаться;
Зачем спешить? Что может гнать меня?
Спешить пора, как буду возвращаться.
Тут извинений конь мой не найдет...
Все будет мне медлительным казаться.
От шпор моих и ветер не уйдет,
Когда б я на спине его мог мчаться.
Коню ль мои желания догнать?
Должно меня нести любви стремленье;
Не может плоть за нею поспевать, -
И вот коню находит извиненье
Любовь: едва плелся он от тебя;
Пущу его и полечу любя.
Пл. Краснов.
Я - как богач, которого приводит
К сокровищу заветный из ключей;
Смотреть свой клад не каждый час он, ходит,
Чтоб радость сделать реже, но сильней.
Так праздников торжественных веселье
Разделено по редким дням в году;
Так лучшие из перлов в ожерелье
Нанизаны не сплошь в одном ряду,
Так часто время и тебя скрывает,
Как редкий перл иль праздничный наряд:
Тем слаще видеть мне тебя бывает!
Благодарить за все тебя я рад.
С тобою быть - блаженство обладанья;
Тебя не видеть - счастье ожиданья!
Н. Холодковский.
Скажи мне, из чего ты, друг мой, сотворен,
Что целый рой теней причудливых кидаешь?
Ведь каждый лишь одной здесь тенью наделен,
А ты вокруг себя всех тени совмещаешь.
Адониса ль фигуру начертать -
Получим бедное подобие с твоею;
Елену ли как перл искусства изваять -
В одежде греческой ты будешь сходен с нею!
Ты в образе твоем весну с собой несешь,
А пышной зрелостью ты лето представляешь;
В красе всех внешних форм черты твои найдешь,
Во всяком образе благом тебя узнаешь, -
Но не сравниться никому с тобой
Ни постоянством сердца, ни душой.
Н. Брянский.
О, красота еще прекраснее бывает,
Когда огонь речей в ней искренность являет!
Прекрасен розы вид, но более влечет
К цветку нас аромат, который в нем живет.
Пышна царица гор, лесов, садов и пашен,
Но и шиповник с ней померится на вид:
Имеет он шипы и листьями шумит
Не хуже, чем она, и в тот же цвет окрашен.
Но так как сходство их в наружности одной,
То он живет один, любуясь сам собой,
И вянет в тишине; из розы ж добывают
Нежнейшие духи, что так благоухают.
Так будешь жить и ты, мой друг, в моих стихах,
Когда твоя краса и юность будут - прах.
Н. Гербель.
Ни гордому столпу, ни царственной гробнице
Не пережить моих прославленных стихов,
И имя в них твое надежней сохранится,
Чем на дрянной плите, игралище веков.
Когда война столпы и арки вкруг низложит
И памятники в прах рассыплются в борьбе,
Ни Марса меч, ни пыл войны не уничтожат
Свидетельства, мой друг, живого о тебе.
И, вопреки вражде и демону сомнений,
Ты выступишь вперед - и похвала всегда
Сумеет место дать тебе средь поколений,
Какие будут жить до страшного суда.
Итак, покамест сам на суд ты не предстанешь,
В стихах ты и в глазах век жить не перестанешь.
Н. Гербель.
Восстань, любовь моя! Ведь каждый уверяет,
Что возбудить тебя трудней, чем аппетит,
Который, получив, сегодня все, молчит,
А завтра - чуть заря - протест свой заявляет.
Уподобись ему - и нынче же мой друг,
Скорей насыть глаза свои до пресыщенья,
А завтра вновь гляди и чувством охлажденья
Не убивай в себе любви блаженной дух.
Пусть промежуток тот на то походит, море,
Что делит берега, куда с огнем во взоре
Является, что день, влюбленная чета,
Чтоб жарче с каждым днем соединять уста.
Иль уподобься ты дням осени туманным,
Что делают возврат весны таким желанным.
Н. Гербель.
Твой верный раб, я все минуты дня
Тебе, о мой владыка, посвящаю.
Когда к себе ты требуешь меня,
Я лучшего служения не знаю.
Не смею клясть я медленных часов,
Следа за ними в пытке ожиданья,
Не смею и роптать на горечь слов,
Когда мне говоришь ты: "До свиданья".
Не смею я ревнивою мечтой
Следить, где ты. Стою - как раб угрюмый -
Не жалуясь и полн единой думой:
Как счастлив тот, кто в этот миг с тобой!
И так любовь безумна, что готова
В твоих поступках не видать дурного.
Валерий Брюсов.
Избави Бог, судивший рабство мне,
Чтоб я и в мыслях требовал отчета,
Как ты проводишь дни наедине.
Ждать приказаний - вся моя забота!
Я твой вассал. Пусть обречет меня
Твоя свобода на тюрьму разлуки:
Терпение, готовое на муки,
Удары примет, голову склоня.
Права твоей свободы - без предела.
Где хочешь будь; располагай собой
Как вздумаешь; в твоих руках всецело
Прощать себе любой проступок свой.
Я должен ждать, - пусть в муках изнывая, -
Твоих забав ничем не порицая.
Валерий Брюсов.
Быть может, правда, что в былое время, -
Что есть, - все было; нового - здесь нет,
И ум, творя, бесплодно носит бремя
Ребенка, раньше видевшего свет.
Тогда, глядящие в века былые,
Пусть хроники покажут мне твой лик,
Лет за пятьсот назад, в одной из книг,
Где в письмена вместилась мысль впервые.
Хочу я знать, что люди в эти дни
О чуде внешности подобной говорили.
Мы стали ль совершенней? иль они
Прекрасней были? иль мы те ж, как были?
Но верю я: прошедшие года
Таких, как ты, не знали никогда!
Валерий Брюсов.
Как волны набегают на каменья,
И каждая там гибнет в свой черед,
Так к своему концу спешат мгновенья,
В стремленьи неизменном - все вперед!
Родимся, мы в огне лучей без тени
И в зрелости бежим; но с той поры
Должны бороться против злых затмений,
И время требует назад дары.
Ты, время, юность губишь беспощадно,
В морщинах искажаешь блеск красы,
Все, что прекрасно, пожираешь жадно,
Ничто не свято для твоей косы.
И все ж мой стих переживет столетья:
Так славы стоит, что хочу воспеть я!
Валерий Брюсов.
Твоей ли волею тяжелые ресницы
Я не могу сомкнуть во мгле немых ночей?
Ты ль прерываешь сон, послав мне вереницы
Похожих на тебя пленительных теней?
И твой ли дух ко мне летит в ночи безмолвной,
Сгорая ревностью, не знающею сна,
Чтоб бред подслушать мой, измены скрытой полный?
О нет, твоя любовь на это не властна.
Моя, моя любовь лишила сновидений
Усталые глаза, умчала мой покой;
Могучая, она как благодатный гений,
Как зоркий сторож твой - везде, всегда со мной.
Твой мир она хранит. А ты - по воле рока -
Так близко ты к другим, так от меня далеко!
Ф. Червинский.
Владеет мной порок самовлюбленья,
Мой дух и плоть равно повинны в нем;
И нет тому пороку исцеленья,
Так в сердце; вкоренился ой моем.
Мне кажется, что нет лица чудесней
И что никто так дивно не сложен,
Что в мире всех я лучше и прелестней -
Вот до чего я сам в себя влюблен.
Когда же в зеркале увижу я случайно
Себя изношенным под бременем годов,
Пойму тогда, в чем этой страсти тайна,
Что не ко мне относится любовь,
Что не себя во мне, тебя я восхваляю,
Красой твоей весны мой возраст украшаю.
Н. Брянский.
Чтоб никогда предмет моей любви
Не стал таким, как я, годами истомленный,
В морщинах на челе и с холодом в крови,
Чтоб, совершив свой путь определенный,
Не стали бы зимой весны его года.
Чтоб солнце чар его не потускнело
И не зашло, похитивши с собой
Его весны сокровища, - я смело
Борцом иду, поры противник той,
Навстречу старости сухой и беспощадной,
Чтоб не скосить ничем, ни даже смертью жадной,
Красы твоей, мой друг, из памяти людской.
Она средь этих строк, как сказочная фея,
В сонетах будет жить, цветя и зеленея.
Н. Брянский.
Когда я вижу, как волшебные уборы
Срывает время с древности седой,
И башни рушатся, высокие как горы,
И в рабстве медь у ярости слепой;
Когда я вижу как в береговое царство
Врываясь, океан бушует и ревет,
Как алчная земля, исполнена коварства,
Захватывает сонм необозримых вод,
Как распадаются могучие народы,
Как царства пышные в развалинах лежат, -
Я скорбно думаю, что мстительные годы
Ее, мою любовь, отнимут и умчат.
О, эта мысль - как смерть! Не плакать я не в силах,
Что все мне близкое - все скроется в могилах.
Ф. Червинский.
Ни море, ни земля, ни камень и ни сталь
Не в силах отразить твои, о смерть, угрозы -
И красота ли их сильнее - красота ль,
Чья так же власть слаба, как ландыша и розы?
Как может устоять весенний ветерок
Пред гибельной волной слепого урагана?
Пожрет и сокрушит седых времен поток
И сумрачный гранит, и влагу океана.
Мучительная мысль! Бессилен человек
Спасти единый перл от вас, немые годы!
Какою силою остановить ваш бег?
Кто помешает вам губить красу природы?
На чудо лишь, мой друг, ничтожно их влиянье:
Чернила вечное дадут тебе сиянье.
Ф. Червинский.
Тебя, о смерть, тебя зову я, утомленный.
Устал я видеть честь поверженной во прах,
Заслугу - в рубище, невинность - оскверненной,
И верность - преданной, и истину - в цепях.
Глупцов, гордящихся лавровыми венками,
И обесславленных, опальных мудрецов,
И дивный дар небес, осмеянный слепцами,
И злое торжество пустых клеветников.
Искусство - робкое пред деспотизмом власти,
Безумья жалкого надменное чело,
И силу золота, и гибельные страсти,
И Благо - пленником у властелина Зло.
Усталый, льнул бы я к блаженному покою,
Когда бы смертный час не разлучал с тобою.
Ф. Червинский.
О, для чего он будет жить бесславно
С бесчестием, с заразой и грехом!
Вступать в союз и им служить щитом?
Зачем румяна спорить будут явно
С его румянцем нежным и тайком
Фальшивых роз искать себе тщеславно,
Когда цветут живые розы в нем?
Зачем теперь живет он своенравно,
Когда природа, обнищав, ему
Дала всю кровь, живет с него доходом
И бережно лелеет потому,
Что хвастаться желает пред народом,
Каких богатств хранилищем была,
Когда во дни счастливые цвела.
А. Федоров.
Его лицо - рисунок благородный
Минувших дней, когда краса жила
И умирала, как цветок природный:
Подделка ей неведома была,
Сребристых кос с покойниц не брала
Себе она, чтобы прической модной
Украсить жизнь чужого им чела.
Но воскресил мой друг красою сродной
Дух древности. Он из весны чужой
Не создавал фальшивого расцвета,
Он не творил над мертвыми разбой.
Храня его для гибнущего света,
Природа всем показывает в нем,
Что красотой считалося в былом.
А. Федоров.
В глазах людей, то, что в тебе сияет,
Не требует добавочных красот.
Уста - душа народа, и народ
Тебе хвалу правдивую слагает.
Твоей красы и враг не отрицает.
Но этот хор, что гимн тебе поет,
Глядит во глубь души твоей, и вот
Ее твоим деяньем измеряет.
И пышному цветку, казня его
За то, что встречен лаской благосклонной,
Лишь запах плевел душный и зловонный
Они придать стремятся, оттого
Что пред красой твой аромат бесспорно
Ничтожен: ты ведь вырос беспризорно,
А. Федоров.
Пускай тебе сопутствует глумленье, -
За красотой злословье вслед идет,
За прелестью, как ворон злой, с высот
Следит зловещим оком подозренье.
Чем лучше ты, - злословье, без сомненья,
Язвит сильней: червь любит нежный плод,
А твой расцвет прекрасен. Ты вперед
Отважно шел чрез бездны искушенья
Есть тина в глубине речных, прозрачных струй,
Гнездится гадкий червь порой в цветке душистом.
Ошибки всем сродни - и ошибаюсь я,
Стараясь подыскать подобные сравненья.
Чтоб только как-нибудь мне оправдать тебя, -
И большие готов простить я прегрешенья.
Я чувственность хочу рассудком объяснить;
Трои обвинитель стал твоим же адвокатом,
И в тяжбу сам с собой я вынужден вступить.
Так в сердце, горечью и злобою объятом,
Любовь и Ненависть ведут немолчный спор,
Ограбивший меня, - любимый, милый вор.
В. Мазуркевич.
Позволь мне сознавать, что мы с тобой вдвоем
Любовью связаны и чувствами едины;
Но пусть пятно стыда лежит на мне одном,
А ты храни себя от горя и кручины.
Хотя враждебный нам неумолимый рок
Не в силах наложить на чувства наши путы,
Но все же крадет он, - безжалостно жесток,
У счастия любви блаженные минуты.
Я буду молчалив: сумею уберечь
Любовь мою к тебе от вражеского взора,
И ты скрывай ее от всех, чтоб не навлечь
Напрасно на себя упреков и позора.
Я так тебя люблю, что даже мысль одна
О том, что свет тебя осудит, мне страшна.
В. Мазуркевич.
Подобно старику, глядящему с отрадой
На сына бодрого в расцвете юных лет,
Униженный судьбой, считаю я усладой
Привязанность твою и дружеский привет.
Ум, знатность, красота, богатство - все с тобою!
Все то, что назвал я, и даже, может быть,
Я большие в тебе достоинства открою,
Чтоб и любовь мою к ним также приобщить.
Тогда не буду я ни беден, ни унижен;
Заметен и богат защитою твоей,
Как к солнцу, к твоему величию приближен,
Я буду озарен огнем твоих лучей.
Вот почему в тебе ищу я совершенства, -
Оно послужит мне источником блаженства.
В. Мазуркевич.
У музы ли моей не хватит для стихов
Предмета, если ты даруешь им дыханье,
Настолько чудное, что для простых листов
Бумаги тягостно такое содержанье?
О, благодарна будь тебе, тебе одной,
(Когда в моих стихах ты что-нибудь отметишь;
И кто настолько нем, чтобы не петь со мной,
Когда сана) как мысль высокая, ты светишь?
Десятой музой будь, будь выше в десять раз
Тех старых девяти, знакомых всем поэтам;
И песни чудные внуши им в добрый час,
Чтобы не старились те песни в мире этом.
Пусть с музой слабою стяжал успех и я,
Здесь труд созданья мой, а слава вся твоя.
Лейтенант С.
О, как же я тебя достойно воспою,
Когда ты часть моя, и лучшая, я знаю?:
И как я оценить могу хвалу мою,
Когда, хваля тебя, себя я восхваляю?
Хотя бы для того нам лучше врозь дышать,
Чтоб не смыкались мы любви единым кругом;
Разлука, может быть, поможет мне воздать
То что воздать тебе возможно по заслугам.
Каким мучением была б, разлука, ты,
Когда бы твой досуг безмолвный и унылый
Не оставлял в душе свободу для мечты?
С ней час невидимо проходит легкокрылый.
И ты, разлука, вновь двоих разъединя,
О том даешь мне петь, что не вблизи меня.
Лейтенант С.
Возьми себе все то, что я люблю, мой друг!
Но к прежнему всему не много то прибавит:
Ведь все, что мог бы дать тебе любви досуг,
Уже давно тебя и нежит, и забавит.
Я не могу сердиться на тебя,
Что ты в делах любви владеешь лучшей долей;
Но грех тебе, когда, влекомый злою волей,
Берешь, что после прочь бросаешь от себя.
Я извиню тебе покражу, похититель,
Когда ты оберешь и всю мою обитель,
Хотя щипки любви бывают тяжелей
Всей желчности людской и ярости их всей.
О сладострастье, зло златящее лучами,
Убей меня, но быть не можем мы врагами!
Н. Гербель.
Грехи любви, что совершаешь ты,
Из сердца вырвав образ мой влюбленный,
Естественны для юной красоты,
Со всех сторон соблазном окруженной.
Красив ты: ласки нравятся твои;
Ты нежен - ты поддашься обольщенью,
И если ищет женщина любви,
Сын женщины ль ответит ей презреньем?
Но все-таки будь сдержанней порой.
Брани красу и сердца легковерность;
Ты вовлечен ведь ими в грех, двойной,
И знай, ты дважды нарушаешь верность:
Ее - красой своею соблазня,
Свою же тем, что позабыл меня.
Пл. Краснов.
Она твоя - я не о том горюю,
Хотя люблю ее я горячо.
Что ты ее, - об этом слезы лью я:
Тебя утратить мне больней еще.
Изменники! Вас все ж я извиняю.
Ты полюбил ее за то, что я
Ее люблю, - она ж, тебя лаская,
Нежна к тебе, конечно, для меня.
Тебя утрачу - выигрыш подруги;
Утрачу ли ее - ты приобрел.
Теряю я; но вы нашли друг друга,
И ради вас мне крест мой не тяжел.
Ведь друг и я - одно, и я лелею
В душе мечту, что я любим лишь ею.
Пл. Краснов.
Закрыв глаза мои, мир лучший вижу я:
Я целый день людей лишь чуждых мне встречаю,
Во сне же, дивном сне, гляжу я на тебя
И взор мой пламенный в мрак ночи устремляю.
О ты, чьей тенью тьма ночей озарена,
Чья тень невидящим очам блестит приветом,
Какой счастливый блеск придала бы она
Сиянью дня своим могучим светом!
О, как бы восхитил меня твой яркий свет,
Когда бы на тебя взглянул я в день веселый,
Коль и во тьме ночей твой легкий силуэт
Рисуется слепым очам сквозь сон тяжелый!
Мрачнее ночи день, пока ты не со мной,
И ночь светлее дня, коль снится образ твой.
Н. Брянский.
Когда бы мыслью плоть была моя -
Не знал бы я преграды расстоянья!
Назло ему тогда к тебе бы я
Из дальних стран примчался на свиданье!
Пусть от тебя в далекой стороне
Я отделен морями и землею:
Проворна мысль! И ей легко вполне
Лететь туда; где хочет быть с тобою.
Но мысль, что я не мысль, - меня гнетет,
Что не могу я в даль переноситься,
Но, как дитя, увы! земли и вод,
Я обречен лишь плакать и томиться.
И, кроме горьких слез, нет ровно ничего
От грубых тех стихий для горя моего.
Н. Брянский.
Другие две стихии, где бы я
Ни находился - те, всегда с тобою:
То воздух - мысль моя, огонь - любовь моя;
Они, свободные, несутся с быстротою.
Когда же от меня они умчатся в даль,
К тебе, красавица, с приветом страсти нежной,
Без этих двух стихий одна печаль
Мне суждена, да гнет тоски безбрежной.
И я - мертвец; но лишь они назад
Вернутся вновь - и с ними жизнь вернется!
Весть добрую о милой сообщат -
И сердце радостью зажжется.
Но я спешу к тебе их снова отослать,
И грустен, и уныл вмиг становлюсь опять.
Н. Брянский.
Глаза и сердце полны пререканья -
Как совершить дележ красы твоей:
От сердца очи право созерцанья
Хотят отнять, а сердце, от очей.
Твой образ сердце сохранять желает.
Чтоб в тайнике от глаз скрывался он,
Противник же то право отрицает!
Твердя, что в нем твой образ отражен!
Чтоб спор, решить, свершенье приговора
Я поручил собранью Дум моих;
Вот что присуждено, согласно мненью их,
На долю сердца и на долю взора:
Во власть глазам твой внешний отдан вид,
А сердцу - внутренний твой мир принадлежит.
Н. Брянский.
Союз с глазами сердце заключило -
Всегда, во всем друг другу помогать,
Коль алчет взор увидеть образ милый
Иль сердце от тоски начнет вздыхать.
Коль твой портрет глаза мои чарует,
То сердце делит с ними этот пир.
У сердца очи в свой черед пируют,
Как полн тобой его мечтаний мир.
Так, твой портрет, моя любовь связала
Нас цепью неразрывною с тобой.
Ведь не уйдешь моих ты мыслей дале;
Ты, значит, в них; они ж всегда со мной.
И даже если сплю, твой образ дивный
Чарует взор и сердце непрерывно.
Пл. Краснов.
Сбираясь в путь далекий, я убрал
Все вещи, что не взял с собою вместе,
И чтобы вор их дерзкий не украл,
Их запер под замок в надежном месте.
Ты ж лучшее сокровище мое, -
Мое блаженство и мое мученье, -
В сравненьи с чем все прочее ничто,
Оставлено ворам на расхищенье.
Не запер я на ключ, в сундук, тебя...
Лишь там, где нет тебя и все ж ты вечно, -
В груди моей, - храню тебя любя.
И можешь ты уйти отсель беспечно...
Ах, могут у меня тебя украсть;
Из-за тебя и честный может пасть.
Пл. Краснов.
С порою той - не дай ей Бог настать! -
Когда, мои увидев недостатки,
Меня начнешь ты строго осуждать,
Любовь свою истратив без остатка;
С порою той, когда ты отвратишь
Свой солнце-взор, когда-то благосклонный,
Любовь свою в презренье обратишь.
Найдешь к холодности предлог законный, -
С порою тою ныне я борюсь,
Грехи свои заране признавая.
На суд тебе охотно отдаюсь
И правоту твою благословляю.
Имеешь право ты меня забыть:
Ведь нет причин тебе меня любить.
Пл. Краснов.
Свой дальний путь свершаю я лениво,
Ведь отдых, что меня в конце его
Манит, - я знаю, - мне шепнет тоскливо:
"Ах, сколько миль до друга твоего!"
Едва плетется конь, моей печалью,
Как тяжестью какой-то, утомлен.
Как будто чует он, что этой далью,
Что между нас растет, - я удручен.
В бока его и шпоры не вонзаю,
И если сгоряча толкну ногой,
То стону тяжкому коня внимаю
С такою же болезненной тоской.
Напомнит он, что ждет меня томленье,
Что позади и жизнь, и наслажденье...
Пл. Краснов.
Любовь прощает медленность коня,
Когда с тобой я должен разлучаться;
Зачем спешить? Что может гнать меня?
Спешить пора, как буду возвращаться.
Тут извинений конь мой не найдет...
Все будет мне медлительным казаться.
От шпор моих и ветер не уйдет,
Когда б я на спине его мог мчаться.
Коню ль мои желания догнать?
Должно меня нести любви стремленье;
Не может плоть за нею поспевать, -
И вот коню находит извиненье
Любовь: едва плелся он от тебя;
Пущу его и полечу любя.
Пл. Краснов.
Я - как богач, которого приводит
К сокровищу заветный из ключей;
Смотреть свой клад не каждый час он, ходит,
Чтоб радость сделать реже, но сильней.
Так праздников торжественных веселье
Разделено по редким дням в году;
Так лучшие из перлов в ожерелье
Нанизаны не сплошь в одном ряду,
Так часто время и тебя скрывает,
Как редкий перл иль праздничный наряд:
Тем слаще видеть мне тебя бывает!
Благодарить за все тебя я рад.
С тобою быть - блаженство обладанья;
Тебя не видеть - счастье ожиданья!
Н. Холодковский.
Скажи мне, из чего ты, друг мой, сотворен,
Что целый рой теней причудливых кидаешь?
Ведь каждый лишь одной здесь тенью наделен,
А ты вокруг себя всех тени совмещаешь.
Адониса ль фигуру начертать -
Получим бедное подобие с твоею;
Елену ли как перл искусства изваять -
В одежде греческой ты будешь сходен с нею!
Ты в образе твоем весну с собой несешь,
А пышной зрелостью ты лето представляешь;
В красе всех внешних форм черты твои найдешь,
Во всяком образе благом тебя узнаешь, -
Но не сравниться никому с тобой
Ни постоянством сердца, ни душой.
Н. Брянский.
О, красота еще прекраснее бывает,
Когда огонь речей в ней искренность являет!
Прекрасен розы вид, но более влечет
К цветку нас аромат, который в нем живет.
Пышна царица гор, лесов, садов и пашен,
Но и шиповник с ней померится на вид:
Имеет он шипы и листьями шумит
Не хуже, чем она, и в тот же цвет окрашен.
Но так как сходство их в наружности одной,
То он живет один, любуясь сам собой,
И вянет в тишине; из розы ж добывают
Нежнейшие духи, что так благоухают.
Так будешь жить и ты, мой друг, в моих стихах,
Когда твоя краса и юность будут - прах.
Н. Гербель.
Ни гордому столпу, ни царственной гробнице
Не пережить моих прославленных стихов,
И имя в них твое надежней сохранится,
Чем на дрянной плите, игралище веков.
Когда война столпы и арки вкруг низложит
И памятники в прах рассыплются в борьбе,
Ни Марса меч, ни пыл войны не уничтожат
Свидетельства, мой друг, живого о тебе.
И, вопреки вражде и демону сомнений,
Ты выступишь вперед - и похвала всегда
Сумеет место дать тебе средь поколений,
Какие будут жить до страшного суда.
Итак, покамест сам на суд ты не предстанешь,
В стихах ты и в глазах век жить не перестанешь.
Н. Гербель.
Восстань, любовь моя! Ведь каждый уверяет,
Что возбудить тебя трудней, чем аппетит,
Который, получив, сегодня все, молчит,
А завтра - чуть заря - протест свой заявляет.
Уподобись ему - и нынче же мой друг,
Скорей насыть глаза свои до пресыщенья,
А завтра вновь гляди и чувством охлажденья
Не убивай в себе любви блаженной дух.
Пусть промежуток тот на то походит, море,
Что делит берега, куда с огнем во взоре
Является, что день, влюбленная чета,
Чтоб жарче с каждым днем соединять уста.
Иль уподобься ты дням осени туманным,
Что делают возврат весны таким желанным.
Н. Гербель.
Твой верный раб, я все минуты дня
Тебе, о мой владыка, посвящаю.
Когда к себе ты требуешь меня,
Я лучшего служения не знаю.
Не смею клясть я медленных часов,
Следа за ними в пытке ожиданья,
Не смею и роптать на горечь слов,
Когда мне говоришь ты: "До свиданья".
Не смею я ревнивою мечтой
Следить, где ты. Стою - как раб угрюмый -
Не жалуясь и полн единой думой:
Как счастлив тот, кто в этот миг с тобой!
И так любовь безумна, что готова
В твоих поступках не видать дурного.
Валерий Брюсов.
Избави Бог, судивший рабство мне,
Чтоб я и в мыслях требовал отчета,
Как ты проводишь дни наедине.
Ждать приказаний - вся моя забота!
Я твой вассал. Пусть обречет меня
Твоя свобода на тюрьму разлуки:
Терпение, готовое на муки,
Удары примет, голову склоня.
Права твоей свободы - без предела.
Где хочешь будь; располагай собой
Как вздумаешь; в твоих руках всецело
Прощать себе любой проступок свой.
Я должен ждать, - пусть в муках изнывая, -
Твоих забав ничем не порицая.
Валерий Брюсов.
Быть может, правда, что в былое время, -
Что есть, - все было; нового - здесь нет,
И ум, творя, бесплодно носит бремя
Ребенка, раньше видевшего свет.
Тогда, глядящие в века былые,
Пусть хроники покажут мне твой лик,
Лет за пятьсот назад, в одной из книг,
Где в письмена вместилась мысль впервые.
Хочу я знать, что люди в эти дни
О чуде внешности подобной говорили.
Мы стали ль совершенней? иль они
Прекрасней были? иль мы те ж, как были?
Но верю я: прошедшие года
Таких, как ты, не знали никогда!
Валерий Брюсов.
Как волны набегают на каменья,
И каждая там гибнет в свой черед,
Так к своему концу спешат мгновенья,
В стремленьи неизменном - все вперед!
Родимся, мы в огне лучей без тени
И в зрелости бежим; но с той поры
Должны бороться против злых затмений,
И время требует назад дары.
Ты, время, юность губишь беспощадно,
В морщинах искажаешь блеск красы,
Все, что прекрасно, пожираешь жадно,
Ничто не свято для твоей косы.
И все ж мой стих переживет столетья:
Так славы стоит, что хочу воспеть я!
Валерий Брюсов.
Твоей ли волею тяжелые ресницы
Я не могу сомкнуть во мгле немых ночей?
Ты ль прерываешь сон, послав мне вереницы
Похожих на тебя пленительных теней?
И твой ли дух ко мне летит в ночи безмолвной,
Сгорая ревностью, не знающею сна,
Чтоб бред подслушать мой, измены скрытой полный?
О нет, твоя любовь на это не властна.
Моя, моя любовь лишила сновидений
Усталые глаза, умчала мой покой;
Могучая, она как благодатный гений,
Как зоркий сторож твой - везде, всегда со мной.
Твой мир она хранит. А ты - по воле рока -
Так близко ты к другим, так от меня далеко!
Ф. Червинский.
Владеет мной порок самовлюбленья,
Мой дух и плоть равно повинны в нем;
И нет тому пороку исцеленья,
Так в сердце; вкоренился ой моем.
Мне кажется, что нет лица чудесней
И что никто так дивно не сложен,
Что в мире всех я лучше и прелестней -
Вот до чего я сам в себя влюблен.
Когда же в зеркале увижу я случайно
Себя изношенным под бременем годов,
Пойму тогда, в чем этой страсти тайна,
Что не ко мне относится любовь,
Что не себя во мне, тебя я восхваляю,
Красой твоей весны мой возраст украшаю.
Н. Брянский.
Чтоб никогда предмет моей любви
Не стал таким, как я, годами истомленный,
В морщинах на челе и с холодом в крови,
Чтоб, совершив свой путь определенный,
Не стали бы зимой весны его года.
Чтоб солнце чар его не потускнело
И не зашло, похитивши с собой
Его весны сокровища, - я смело
Борцом иду, поры противник той,
Навстречу старости сухой и беспощадной,
Чтоб не скосить ничем, ни даже смертью жадной,
Красы твоей, мой друг, из памяти людской.
Она средь этих строк, как сказочная фея,
В сонетах будет жить, цветя и зеленея.
Н. Брянский.
Когда я вижу, как волшебные уборы
Срывает время с древности седой,
И башни рушатся, высокие как горы,
И в рабстве медь у ярости слепой;
Когда я вижу как в береговое царство
Врываясь, океан бушует и ревет,
Как алчная земля, исполнена коварства,
Захватывает сонм необозримых вод,
Как распадаются могучие народы,
Как царства пышные в развалинах лежат, -
Я скорбно думаю, что мстительные годы
Ее, мою любовь, отнимут и умчат.
О, эта мысль - как смерть! Не плакать я не в силах,
Что все мне близкое - все скроется в могилах.
Ф. Червинский.
Ни море, ни земля, ни камень и ни сталь
Не в силах отразить твои, о смерть, угрозы -
И красота ли их сильнее - красота ль,
Чья так же власть слаба, как ландыша и розы?
Как может устоять весенний ветерок
Пред гибельной волной слепого урагана?
Пожрет и сокрушит седых времен поток
И сумрачный гранит, и влагу океана.
Мучительная мысль! Бессилен человек
Спасти единый перл от вас, немые годы!
Какою силою остановить ваш бег?
Кто помешает вам губить красу природы?
На чудо лишь, мой друг, ничтожно их влиянье:
Чернила вечное дадут тебе сиянье.
Ф. Червинский.
Тебя, о смерть, тебя зову я, утомленный.
Устал я видеть честь поверженной во прах,
Заслугу - в рубище, невинность - оскверненной,
И верность - преданной, и истину - в цепях.
Глупцов, гордящихся лавровыми венками,
И обесславленных, опальных мудрецов,
И дивный дар небес, осмеянный слепцами,
И злое торжество пустых клеветников.
Искусство - робкое пред деспотизмом власти,
Безумья жалкого надменное чело,
И силу золота, и гибельные страсти,
И Благо - пленником у властелина Зло.
Усталый, льнул бы я к блаженному покою,
Когда бы смертный час не разлучал с тобою.
Ф. Червинский.
О, для чего он будет жить бесславно
С бесчестием, с заразой и грехом!
Вступать в союз и им служить щитом?
Зачем румяна спорить будут явно
С его румянцем нежным и тайком
Фальшивых роз искать себе тщеславно,
Когда цветут живые розы в нем?
Зачем теперь живет он своенравно,
Когда природа, обнищав, ему
Дала всю кровь, живет с него доходом
И бережно лелеет потому,
Что хвастаться желает пред народом,
Каких богатств хранилищем была,
Когда во дни счастливые цвела.
А. Федоров.
Его лицо - рисунок благородный
Минувших дней, когда краса жила
И умирала, как цветок природный:
Подделка ей неведома была,
Сребристых кос с покойниц не брала
Себе она, чтобы прической модной
Украсить жизнь чужого им чела.
Но воскресил мой друг красою сродной
Дух древности. Он из весны чужой
Не создавал фальшивого расцвета,
Он не творил над мертвыми разбой.
Храня его для гибнущего света,
Природа всем показывает в нем,
Что красотой считалося в былом.
А. Федоров.
В глазах людей, то, что в тебе сияет,
Не требует добавочных красот.
Уста - душа народа, и народ
Тебе хвалу правдивую слагает.
Твоей красы и враг не отрицает.
Но этот хор, что гимн тебе поет,
Глядит во глубь души твоей, и вот
Ее твоим деяньем измеряет.
И пышному цветку, казня его
За то, что встречен лаской благосклонной,
Лишь запах плевел душный и зловонный
Они придать стремятся, оттого
Что пред красой твой аромат бесспорно
Ничтожен: ты ведь вырос беспризорно,
А. Федоров.
Пускай тебе сопутствует глумленье, -
За красотой злословье вслед идет,
За прелестью, как ворон злой, с высот
Следит зловещим оком подозренье.
Чем лучше ты, - злословье, без сомненья,
Язвит сильней: червь любит нежный плод,
А твой расцвет прекрасен. Ты вперед
Отважно шел чрез бездны искушенья