A. M. Федоров.
Когда клянется мне возлюбленная в том,
Что все в ней истина, - я верю ей, хоть знаю,
Что это ложь: пускай сочтет меня юнцом
За то, что я притворств ее не понимаю.
Увы, напрасно я себе воображаю,
Что обманул ее, - мой возраст ей знаком;
Но солгала она, и стал я простаком.
Так Правду гоним мы. Но для чего скрываю
Я то, что постарел, она же - ложь свою?!
Любовь! Всего милей ей вид доверья нежный.
А старости в любви подсчет годов прилежный
Не нравится - и вот, я лгу. На ложь мою
Она мне также лжет, и с чувством безрассудным
Мы ложью льстим своим порокам обоюдным.
A. M. Федоров.
О, не тревожь меня напрасными мольбами!
Прошедших слез моих тебе не искупить
Доканчивай скорей, не взглядами - словами
И силою сражай: к чему тебе хитрить.
Скажи, что уж давно не мил тебе я боле,
Но на других при мне так нежно не гляди.
Нет, не лукавь со мной! Твоей я отдал воле
Свою судьбу; я слаб: скорее, не щади.
Я все тебе прощу, и даже точно зная,
Как трепетно твой взгляд ловил я каждый миг,
Ты, от него меня заботливо спасая,
Все им, жестокая, лелеяла других.
Но только не томи тяжелым ожиданьем,
И разом ты убей меня с моим страданьем.
Граф Ив. Мамуна.
Будь столь же мудрою, как ты ко мне жестока.
Пренебрежением терпенья не язви,
Иль скорбь найдет слова для горестей любви,
Поведать, как тобой истерзан g жестоко.
О, если бы тебе, любовь моя, я мог
Внушить, чтоб не любя, ты о любви мне пела,
Лгала, как мудрый врач больному лжет умело,
Когда ему грозит могилой близкой рок.
Знай, я в отчаянья могу сойти с ума,
В безумьи порицать тебя сурово стану.
А злобный, лживый мир поверить рад обману
И правдою сочтет злословье. Ты сама
Скорей прерви его; гляди в глаза покорно,
Хотя бы сердце вдаль стремилося упорно.
A. M. Федоров.
Я нежно вас люблю, но сердцем, не глазами:
Лишь недостатки зрит мой неподкупный взор,
А сердце любит их. Все то, что в вас, что с вами,
Оно клялось любить глазам наперекор.
Спокойный голос ваш мне слуха не чарует,
Блаженства не сулит пожатье ваших рук,
И чувственный восторг мне крови не волнует,
Когда наедине вас жду, мой строгий друг.
Но сердце ни уму, ни чувствам не подвластно.
Его желание - одной лишь вам служить.
И, гордость позабыв, безропотно и страстно
Любить я осужден, пока дано мне жить.
В страданиях моих одна лишь есть отрада:
Любовь - мой грех; в любви познал я муки ада.
Л. Вилькина
Любовь - мой грех. Твоя святая добродетель -
Лишь ненависть к греху, с которым я любил.
Сравни себя со мной - сама себе свидетель -
И убедишься ты, что я не заслужил
Упрек; а если заслужил, то уж конечно, -
Не от тебя. Свою пурпурную красу
Не раз твои уста пятнали бессердечно,
Несли такой же грех, какой и я несу.
Моя любовь к тебе законна, как законна
Твоя любовь к тому, кто взор твой приковал.
Но в сердце жалость ты посей, чтоб вырастал
Посев и жалость сам мог вызвать благосклонно.
А если ты сама не дашь, что ждешь на веру,
Откажут и тебе по твоему примеру.
A. M. Федоров.
Взгляни, хозяюшка стремится торопливо
Поймать вдали птенца, который ускользнул.
Она оставила ребенка сиротливо,
Гоняется за тем; но маленький всплакнул,
За матерью бежит, остановиться молит;
Она же ничего не слышит, занята
Желанием поймать того, кто своеволит.
Так гонишься и ты за тем, что, как мечта,
Летает пред тобой. Я ж за тобою, плача,
Бегу, младенец твой, далеко позади.
О, если ждет тебя в погоне той удача,
Вернись ко мне тогда, прижми к своей груди
И приласкай, как мать: за все твои желанья
Молиться буду, я - утешь мои рыданья.
A. M. Федоров.
Отчаянье и радость утешений -
Два духа, два любви моей крыла.
Он - белокур, мужчина, добрый гений;
Она - злой дух, лицом мрачна, смугла.
Чтоб в ад меня скорей увлечь, дух черный
Склонил к разлуке доброго со мной
И, соблазняя наглостью упорной,
Старается, чтоб стал и он иной.
Быть может, ангел мой уже низринут, -
Не знаю, но могу подозревать.
И если я обоими покинут,
То ангел мой в аду. Увы, узнать
Могу тогда ту правду, что хоронят,
Когда злой демон ангела прогонят.
A. M. Федоров.
"Я ненавижу" - тихо мне шептали
Ее уста - любимые уста,
Которые создать могла лишь Красота.
Жестокие - они словами убивали,
Но жалость нежная проникла в душу к ней,
И сердце тронуло любви моей страданье.
Тогда уста ее в порыве состраданья
С обычной краткостью своей
Прибавили еще два маленькие слова...
И ночь души моей сменил прекрасный день,
Исчезла темная тоскующая тень,
И радость светлая ко мне вернулась снова.
С улыбкой те уста поправили себя:
"Я ненавижу - не тебя...".
Г. Галина.
Зачем, душа, покорно ты страдаешь,
Перенося позорный плен страстей,
И дорогой ценою покупаешь
Ты красоту земной тюрьмы своей?
Ты тратишь жизнь на это украшенье,
А жить душа, так мало нам дано...
Твой пышный дом не убежит от тленья
Червям же, право, будет; все равно.
Нет, нет, душа, не будь рабою тела,
Но от него богатство отнимай;
На счет его красы питаясь смело,
Себе права на вечность покупай.
Ты пищи тленной смерти не оставишь
И смерть погибнуть с голоду заставишь.
С. Ильин.
Моя любовь с горячкой злою сходна:
Ей надо то, что только длит недуг.
Что аппетит больной захочет вдруг,
И это только ей всего дороже.
Мой разум, врач любви моей, взбешен,
Что не считалась с строгим предписаньем.
Беспомощным меня оставил он.
Страсть - смерть, и ей врач не поможет знаньем.
Утратив разум, я неизлечим,
Безумен от тревоги постоянной.
Мои слова и мысли - бред туманный,
Безумен я и дик, и чужд другим.
Ведь я клялся, что ты светла, красива,
А ты, как ад, как ночь, мрачна и лжива.
A. M. Федоров.
О, горе! Для чего глаза такие мне
Поставила любовь! Их зрение фальшиво.
А если - нет, - ты, мой рассудок, слеп на диво,
И ложно для него, что ясно им вполне.
Ведь если дивна ты, - о чем глаза твердят -
Как может свет сказать, что это не красиво.
Иль правы люди все, мое же зренье лживо?
Ах, может быть! Ведь их потоки слез слепят,
Томит бессонница? И солнца луч не светит,
Пока не сгонит туч. Лукавая любовь!
Ты ослепляешь взгляд слезой, и не заметит
Он, даже прояснев от слез тумана вновь,
Коварства твоего и низостей постылых.
Все видя, разглядеть он будет их не в силах.
A. M. Федоров.
Как ты могла сказать, жестокая, что я
Уж не люблю тебя! Из-за тебя враждуя
С самим собой, в тоске тираня сам себя -
Дружу ль я с тем, кого клеймишь ты, негодуя?
И угождаю ль тем, кто вызовет твой гнев?
Когда нахмуришься, - не мщу ль себе сурово?
Мое достоинство услужливо готово
Упасть к твоим ногам, все, - гордость, стыд, презренье,
Все сильное во мне склоняется послушно
Пред слабостью твоей; движеньем глаз одним
Ты мной повелевать способна равнодушно.
О, презирай меня! Я понял все! Любим
Тобою только тот, кто видит, что бесстрастен.
А я? Я ослеплен и должен быть несчастен.
A. M. Федоров.
Кто одарил тебя такою силой властной,
Чтоб слабостью своей меня порабощать
И делать лживым взор испытанный и ясный,
Заставив свету дня ночь - тьму предпочитать?
Откуда у тебя все зла очарованье,
Что худшим из твоих поступков придает
И привлекательность, и негу, и сиянье?
Все зло в тебе меня сильней добра влечет.
Кто научил меня любить тебя, заставить
За то, что ненависть должно бы пробудить,
Но пусть презренное любя готов я славить,
Не презирай меня с другими. Полюбить
Способен был я то, что людям ненавистно,
Тем больше я любви достоин бескорыстно.
A. M. Федоров.
Уж чересчур юна любовь, чтоб стать
Сознательной, хоть в ней зерно сознанья.
Поэтому не надо порицанья,
О милая, иначе ты опять
Окажешься виновной. Совращаешь
Ведь ты меня. А я? Я - сам себя.
Моя душа вещает, что, любя,
Стать может плоть счастливою. А знаешь,
Довольно ей приманки и такой!
При имени твоем она бодрится
И на тебя, как на добычу, мчится;
Тебе готова жертвовать собой.
Не недостаток совести заставил
Меня любовью звать то, что я славил.
A. M. Федоров.
Ты знаешь, поступил в любви я вероломно -
Но в вероломстве ты виновнее вдвойне.
Ты клятву прежнюю нарушила нескромно,
И ненависть опять сменила страсть ко мне.
Но брошу ли в тебя за это осужденье,
Когда я двадцать клятв нарушил для тебя.
Я с клятвой обличал тебя и обличенья
Я клятвой вновь и вновь опровергал, любя.
Всем в доброте твоей клялся я со слезами,
Клялся в твоей любви и верности твоей.
Чтоб образ твой сиял, я сам ослеп глазами,
Иль клясться заставлял себя, как фарисей.
Клялся и больше лгал, чем ты, что ты прекрасна,
И клятвой гнусность лжи я подтверждал бесстрастно.
A. M. Федоров.
Свой факел уронив, красавец Купидон
Заснул. Одна из дев Дианы подхватила
Огонь любви и вмиг светильник опустила
В холодный ключ воды, но не погас там он.
Из пламени любви священный ключ мгновенно
Впитал бессмертный жар на вечные года,
И стала для людей целительна вода
От злобных болестей, жестоких, как измена.
Зажегши факел вновь от глаз, любимых мною,
Для пробы мальчик им меня коснулся вдруг.
Я исцеленья ждал душой моей больною
От теплых вод, куда тянул меня недуг,
Но исцеленья нет. Ключ животворный льется
В очах возлюбленной, где пламя вновь смеется.
A. M. Федоров.
Малютка - бог любви, однажды, факел свой
На травку положив, забылся сном беспечно;
Тем временем к нему подкрался резвый рой
Нимф, давших клятву девственности вечной.
И мигом факел тот, в сердцах будивший пыл,
Похитили они во имя обещаний;
Так наш уснувший бог восторженных желаний
Рукою девственниц обезоружен был.
Тот факел бросили они в родник холодный,
И от огня любви он тотчас теплым стал -
Людских страданий всех целитель превосходный...
Но я в нем, страсти раб, купался... и узнал,
Что, правда, пыл любви и воду согревает,
Вода же в свой черед любви не охлаждает.
Н. Брянский
Текст сонетов в переводе русских авторов печатается по изданию: Шекспир
В. [Полное собрание сочинений]/ Под ред. С.П. Венгерова. - СПб:
Брокгауз-Ефрон, 1904. - T.V. - (Библиотека великих писателей). - Примеч.
издательства.
Когда клянется мне возлюбленная в том,
Что все в ней истина, - я верю ей, хоть знаю,
Что это ложь: пускай сочтет меня юнцом
За то, что я притворств ее не понимаю.
Увы, напрасно я себе воображаю,
Что обманул ее, - мой возраст ей знаком;
Но солгала она, и стал я простаком.
Так Правду гоним мы. Но для чего скрываю
Я то, что постарел, она же - ложь свою?!
Любовь! Всего милей ей вид доверья нежный.
А старости в любви подсчет годов прилежный
Не нравится - и вот, я лгу. На ложь мою
Она мне также лжет, и с чувством безрассудным
Мы ложью льстим своим порокам обоюдным.
A. M. Федоров.
О, не тревожь меня напрасными мольбами!
Прошедших слез моих тебе не искупить
Доканчивай скорей, не взглядами - словами
И силою сражай: к чему тебе хитрить.
Скажи, что уж давно не мил тебе я боле,
Но на других при мне так нежно не гляди.
Нет, не лукавь со мной! Твоей я отдал воле
Свою судьбу; я слаб: скорее, не щади.
Я все тебе прощу, и даже точно зная,
Как трепетно твой взгляд ловил я каждый миг,
Ты, от него меня заботливо спасая,
Все им, жестокая, лелеяла других.
Но только не томи тяжелым ожиданьем,
И разом ты убей меня с моим страданьем.
Граф Ив. Мамуна.
Будь столь же мудрою, как ты ко мне жестока.
Пренебрежением терпенья не язви,
Иль скорбь найдет слова для горестей любви,
Поведать, как тобой истерзан g жестоко.
О, если бы тебе, любовь моя, я мог
Внушить, чтоб не любя, ты о любви мне пела,
Лгала, как мудрый врач больному лжет умело,
Когда ему грозит могилой близкой рок.
Знай, я в отчаянья могу сойти с ума,
В безумьи порицать тебя сурово стану.
А злобный, лживый мир поверить рад обману
И правдою сочтет злословье. Ты сама
Скорей прерви его; гляди в глаза покорно,
Хотя бы сердце вдаль стремилося упорно.
A. M. Федоров.
Я нежно вас люблю, но сердцем, не глазами:
Лишь недостатки зрит мой неподкупный взор,
А сердце любит их. Все то, что в вас, что с вами,
Оно клялось любить глазам наперекор.
Спокойный голос ваш мне слуха не чарует,
Блаженства не сулит пожатье ваших рук,
И чувственный восторг мне крови не волнует,
Когда наедине вас жду, мой строгий друг.
Но сердце ни уму, ни чувствам не подвластно.
Его желание - одной лишь вам служить.
И, гордость позабыв, безропотно и страстно
Любить я осужден, пока дано мне жить.
В страданиях моих одна лишь есть отрада:
Любовь - мой грех; в любви познал я муки ада.
Л. Вилькина
Любовь - мой грех. Твоя святая добродетель -
Лишь ненависть к греху, с которым я любил.
Сравни себя со мной - сама себе свидетель -
И убедишься ты, что я не заслужил
Упрек; а если заслужил, то уж конечно, -
Не от тебя. Свою пурпурную красу
Не раз твои уста пятнали бессердечно,
Несли такой же грех, какой и я несу.
Моя любовь к тебе законна, как законна
Твоя любовь к тому, кто взор твой приковал.
Но в сердце жалость ты посей, чтоб вырастал
Посев и жалость сам мог вызвать благосклонно.
А если ты сама не дашь, что ждешь на веру,
Откажут и тебе по твоему примеру.
A. M. Федоров.
Взгляни, хозяюшка стремится торопливо
Поймать вдали птенца, который ускользнул.
Она оставила ребенка сиротливо,
Гоняется за тем; но маленький всплакнул,
За матерью бежит, остановиться молит;
Она же ничего не слышит, занята
Желанием поймать того, кто своеволит.
Так гонишься и ты за тем, что, как мечта,
Летает пред тобой. Я ж за тобою, плача,
Бегу, младенец твой, далеко позади.
О, если ждет тебя в погоне той удача,
Вернись ко мне тогда, прижми к своей груди
И приласкай, как мать: за все твои желанья
Молиться буду, я - утешь мои рыданья.
A. M. Федоров.
Отчаянье и радость утешений -
Два духа, два любви моей крыла.
Он - белокур, мужчина, добрый гений;
Она - злой дух, лицом мрачна, смугла.
Чтоб в ад меня скорей увлечь, дух черный
Склонил к разлуке доброго со мной
И, соблазняя наглостью упорной,
Старается, чтоб стал и он иной.
Быть может, ангел мой уже низринут, -
Не знаю, но могу подозревать.
И если я обоими покинут,
То ангел мой в аду. Увы, узнать
Могу тогда ту правду, что хоронят,
Когда злой демон ангела прогонят.
A. M. Федоров.
"Я ненавижу" - тихо мне шептали
Ее уста - любимые уста,
Которые создать могла лишь Красота.
Жестокие - они словами убивали,
Но жалость нежная проникла в душу к ней,
И сердце тронуло любви моей страданье.
Тогда уста ее в порыве состраданья
С обычной краткостью своей
Прибавили еще два маленькие слова...
И ночь души моей сменил прекрасный день,
Исчезла темная тоскующая тень,
И радость светлая ко мне вернулась снова.
С улыбкой те уста поправили себя:
"Я ненавижу - не тебя...".
Г. Галина.
Зачем, душа, покорно ты страдаешь,
Перенося позорный плен страстей,
И дорогой ценою покупаешь
Ты красоту земной тюрьмы своей?
Ты тратишь жизнь на это украшенье,
А жить душа, так мало нам дано...
Твой пышный дом не убежит от тленья
Червям же, право, будет; все равно.
Нет, нет, душа, не будь рабою тела,
Но от него богатство отнимай;
На счет его красы питаясь смело,
Себе права на вечность покупай.
Ты пищи тленной смерти не оставишь
И смерть погибнуть с голоду заставишь.
С. Ильин.
Моя любовь с горячкой злою сходна:
Ей надо то, что только длит недуг.
Что аппетит больной захочет вдруг,
И это только ей всего дороже.
Мой разум, врач любви моей, взбешен,
Что не считалась с строгим предписаньем.
Беспомощным меня оставил он.
Страсть - смерть, и ей врач не поможет знаньем.
Утратив разум, я неизлечим,
Безумен от тревоги постоянной.
Мои слова и мысли - бред туманный,
Безумен я и дик, и чужд другим.
Ведь я клялся, что ты светла, красива,
А ты, как ад, как ночь, мрачна и лжива.
A. M. Федоров.
О, горе! Для чего глаза такие мне
Поставила любовь! Их зрение фальшиво.
А если - нет, - ты, мой рассудок, слеп на диво,
И ложно для него, что ясно им вполне.
Ведь если дивна ты, - о чем глаза твердят -
Как может свет сказать, что это не красиво.
Иль правы люди все, мое же зренье лживо?
Ах, может быть! Ведь их потоки слез слепят,
Томит бессонница? И солнца луч не светит,
Пока не сгонит туч. Лукавая любовь!
Ты ослепляешь взгляд слезой, и не заметит
Он, даже прояснев от слез тумана вновь,
Коварства твоего и низостей постылых.
Все видя, разглядеть он будет их не в силах.
A. M. Федоров.
Как ты могла сказать, жестокая, что я
Уж не люблю тебя! Из-за тебя враждуя
С самим собой, в тоске тираня сам себя -
Дружу ль я с тем, кого клеймишь ты, негодуя?
И угождаю ль тем, кто вызовет твой гнев?
Когда нахмуришься, - не мщу ль себе сурово?
Мое достоинство услужливо готово
Упасть к твоим ногам, все, - гордость, стыд, презренье,
Все сильное во мне склоняется послушно
Пред слабостью твоей; движеньем глаз одним
Ты мной повелевать способна равнодушно.
О, презирай меня! Я понял все! Любим
Тобою только тот, кто видит, что бесстрастен.
А я? Я ослеплен и должен быть несчастен.
A. M. Федоров.
Кто одарил тебя такою силой властной,
Чтоб слабостью своей меня порабощать
И делать лживым взор испытанный и ясный,
Заставив свету дня ночь - тьму предпочитать?
Откуда у тебя все зла очарованье,
Что худшим из твоих поступков придает
И привлекательность, и негу, и сиянье?
Все зло в тебе меня сильней добра влечет.
Кто научил меня любить тебя, заставить
За то, что ненависть должно бы пробудить,
Но пусть презренное любя готов я славить,
Не презирай меня с другими. Полюбить
Способен был я то, что людям ненавистно,
Тем больше я любви достоин бескорыстно.
A. M. Федоров.
Уж чересчур юна любовь, чтоб стать
Сознательной, хоть в ней зерно сознанья.
Поэтому не надо порицанья,
О милая, иначе ты опять
Окажешься виновной. Совращаешь
Ведь ты меня. А я? Я - сам себя.
Моя душа вещает, что, любя,
Стать может плоть счастливою. А знаешь,
Довольно ей приманки и такой!
При имени твоем она бодрится
И на тебя, как на добычу, мчится;
Тебе готова жертвовать собой.
Не недостаток совести заставил
Меня любовью звать то, что я славил.
A. M. Федоров.
Ты знаешь, поступил в любви я вероломно -
Но в вероломстве ты виновнее вдвойне.
Ты клятву прежнюю нарушила нескромно,
И ненависть опять сменила страсть ко мне.
Но брошу ли в тебя за это осужденье,
Когда я двадцать клятв нарушил для тебя.
Я с клятвой обличал тебя и обличенья
Я клятвой вновь и вновь опровергал, любя.
Всем в доброте твоей клялся я со слезами,
Клялся в твоей любви и верности твоей.
Чтоб образ твой сиял, я сам ослеп глазами,
Иль клясться заставлял себя, как фарисей.
Клялся и больше лгал, чем ты, что ты прекрасна,
И клятвой гнусность лжи я подтверждал бесстрастно.
A. M. Федоров.
Свой факел уронив, красавец Купидон
Заснул. Одна из дев Дианы подхватила
Огонь любви и вмиг светильник опустила
В холодный ключ воды, но не погас там он.
Из пламени любви священный ключ мгновенно
Впитал бессмертный жар на вечные года,
И стала для людей целительна вода
От злобных болестей, жестоких, как измена.
Зажегши факел вновь от глаз, любимых мною,
Для пробы мальчик им меня коснулся вдруг.
Я исцеленья ждал душой моей больною
От теплых вод, куда тянул меня недуг,
Но исцеленья нет. Ключ животворный льется
В очах возлюбленной, где пламя вновь смеется.
A. M. Федоров.
Малютка - бог любви, однажды, факел свой
На травку положив, забылся сном беспечно;
Тем временем к нему подкрался резвый рой
Нимф, давших клятву девственности вечной.
И мигом факел тот, в сердцах будивший пыл,
Похитили они во имя обещаний;
Так наш уснувший бог восторженных желаний
Рукою девственниц обезоружен был.
Тот факел бросили они в родник холодный,
И от огня любви он тотчас теплым стал -
Людских страданий всех целитель превосходный...
Но я в нем, страсти раб, купался... и узнал,
Что, правда, пыл любви и воду согревает,
Вода же в свой черед любви не охлаждает.
Н. Брянский
Текст сонетов в переводе русских авторов печатается по изданию: Шекспир
В. [Полное собрание сочинений]/ Под ред. С.П. Венгерова. - СПб:
Брокгауз-Ефрон, 1904. - T.V. - (Библиотека великих писателей). - Примеч.
издательства.