Шелдон Сидни. Ничто не вечно

Сидни Шелдон
Ничто не вечно

   Анастасии и Родерику Маня, с любовью
   Автор выражает глубокую признательность всем докторам, медсестрам и техническому персоналу, которые щедро поделились с ним своими знаниями и опытом.
   Что не излечивается лекарствами, то излечивается ножом; что не излечивается ножом, то излечивается раскаленным железом; что не излечивается раскаленным железом, то следует считать неизлечимым.
   Гиппократ, V — IV в.в., до н.э.
   Существует три категории людей: мужчины, женщины и женщины-врачи.
   Сэр Уильям Ослер

ПРОЛОГ

Сан-Франциско Весна, 1995

   Окружной прокурор Карл Андруз пребывал в ярости.
   — Да в чем дело, черт побери? — взорвался он. — Три врача живут вместе и работают в одной больнице. Одна из них спит почти со всем персоналом больницы, другая убивает пациента ради миллиона долларов, а третья сама убита. — Андреа замолчал и глубоко вздохнул. — И все они женщины! Три чертовы женщины-врача. Средства массовой информации носятся с ними, как со знаменитостями. Они не сходя! с экранов телевизоров, передача «60 минут» даже выделила для них часть программы. Барбара Уолтере сделала о них специальный репортаж. Во всех газетах и журналах их фотографии, посвященные им статьи. Ставлю два против одного, что Голливуд собирается снять об этих сучках фильм, в котором их выставят этакими героинями! Не удивлюсь, если правительство выпустит почтовые марки с их физиономиями, как марку с Пресли. Ох, Господи, уберите это отсюда! — Прокурор стукнул кулаком по фотографии женщины на обложке журнала «Тайм». Надпись под фотографией гласила: «Доктор Пейдж Тэйлор — Ангел Милосердия или Апостол Сатаны?» — Доктор Пейдж Тэйлор. — Голос окружного прокурора был полон презрения. Он повернулся к Гасу Венаблу, главному представителю обвинения. — Я передаю это дело тебе, Гас. Мне нужен обвинительный приговор. Убийство первой степени. Газовая камера.
   — Не беспокойтесь, — тихо произнес Венабл. — Я позабочусь об этом.

***

   Сидя в зале суда и наблюдая за доктором Пейдж Тэйлор, Гас Венабл подумал: «Она неуязвима для суда присяжных». Но тут же улыбнулся про себя: «Никто не может быть неуязвим для суда присяжных». Высокая, стройная, темно-карие глаза, выразительность которых еще более подчеркивало бледное лицо. Равнодушный наблюдатель не посчитал бы ее привлекательной, но более внимательный мужчина отметил бы кое-что другое — в ней как бы сосуществовали вместе разные ее жизни: радостное возбуждение ребенка, наложенное на застенчивость и нерешительность молодой девушки, под которыми проглядывали мудрость и страдание взрослой женщины. Было в ней и какое-то целомудрие. «Она их тех девушек, — продолжал размышлять цинично Гас Венабл, — которую мужчина рад был бы привести к себе домой и познакомить с мамой. Если только его маме нравятся хладнокровные убийцы».
   В ее взгляде сквозила какая-то мрачная отрешенность, этот взгляд говорил, что доктор Пейдж Тэйлор ушла глубоко в себя, в другое место, в другое время, подальше от этого холодного, серого зала суда, ограничившего ее свободу.

***

   Судебное заседание проходило в старом здании Дворца правосудия на Брайант-стрит. Дворец, в котором размещались Верховный суд и окружная тюрьма, представлял собой отталкивающее взгляд сооружение высотой в семь этажей, сложенное из квадратных серых камней. Посетителей, приходивших сюда, пропускали через электронную систему безопасности. Верховный суд занимал третий этаж здания. В зале заседаний номер 121, где слушались дела об убийствах, кресло судьи стояло возле дальней стены, на которой висел государственный флаг США. Слева от кресла судьи располагалась скамья присяжных, в центре зала — два разделенных проходом стола: один для представителя обвинения, другой — для представителя защиты.
   Зал заполнили репортеры и зеваки, которых всегда привлекали слушания дел об автокатастрофах со смертельным исходом и убийствах. Как и каждое дело об убийстве, нынешнее тоже представляло собой спектакль. Главный обвинитель Гас Венабл и сам являл собой весьма эффектное зрелище. Дородный мужчина с копной седых волос, козлиной бородкой и изысканными манерами плантатора-южанина. У него был вид рассеянного и нерешительного человека, но мозги работали, как компьютер. В любое время года он носил белый костюм и старомодную рубашку с жестким воротничком, что служило его своеобразным «фирменным знаком».
   Противником Венабла в суде был Алан Пенн, защитник Пейдж Тэйлор, — плотный энергичный ловкач, создавший себе репутацию адвоката, всегда добивающегося оправдания своих клиентов.
   Оба мужчины встречались не первый раз, и их взаимоотношения основывались на невольном уважении и полном недоверии друг к другу. К удивлению Венабла, Алан Пенн явился к нему за неделю до начала судебного заседания.
   — Я пришел оказать тебе услугу. Гас. «Бойся защитников, дары приносят их».
   — Что ты задумал, Алан?
   — Послушай, я еще не обсуждал это с моей клиенткой, но предположим…, просто предположим, что я уговорю ее признать себя виновной, чтобы смягчить приговор и избавить штат от расходов на слушание дела.
   — Ты просишь меня о сделке в обмен на ее признание?
   — Да.
   Гас Венабл порылся в своем столе.
   — Не могу найти этот чертов календарь. Ты знаешь, какое сегодня число?
   — Первое июня. А что?
   — А я уж было подумал, что наступило Рождество, иначе ты не стал бы выпрашивать у меня такой подарок.
   — Гас…
   Сидевший в кресле Венабл наклонился вперед.
   — Знаешь, Алан, если бы это было обычное дело, я бы пошел тебе навстречу. Сказать по правде, я предпочел бы сейчас ловить рыбу на Аляске. Но мой ответ будет отрицательным. Ты защищаешь хладнокровную убийцу, которая лишила жизни беспомощного пациента ради его денег. Я буду требовать смертного приговора.
   — Я думаю, она невиновна, и… Венабл громко хохотнул.
   — Нет, ты не считаешь ее невиновной. И никто так не считает. Это дело проще простого. Твоя подзащитная так же виновна, как и Каин.
   — Нет, пока это не объявит жюри присяжных. Гас.
   — Они объявят. — Гас помолчал. — Объявят. После ухода Алана Пенна он сидел в кресле и размышлял об их разговоре. Приход Пенна был признаком его слабости. Пенн понимал, что у него нет шансов выиграть это дело. Гас Венабл подумал об имеющихся у него неопровержимых доказательствах, о свидетелях, которых он вызовет в суд, и остался вполне доволен.
   Сомнений не было никаких. Доктора Пейдж Тэйлор ждала газовая камера.

***

   Составить список присяжных оказалось не так-то просто. Газеты уже несколько месяцев пестрели заголовками об этом нашумевшем деле. Хладнокровное убийство вызвало огромную волну всеобщего возмущения.
   Председательствующей на суде была Ванесса Янг — строгий, блестящий темнокожий юрист, которую, по слухам, прочили в судьи Верховного суда США. Она была известна своей нетерпимостью к адвокатам и вспыльчивым характером. В Сан-Франциско среди адвокатов по уголовным делам ходила поговорка: «Если твой клиент виновен, но ты рассчитываешь на милосердие — держись подальше от судьи Янг».
   За день до начала судебного заседания Ванесса Янг собрала в своем кабинете представителей обвинения и защиты.
   — Нам надо условиться о некоторых правилах, джентльмены. В связи с серьезным характером этого дела я намерена допускать определенные скидки, чтобы защита убедилась в непредвзятости суда. Но предупреждаю вас обоих — не пытайтесь воспользоваться этим преимуществом. Вам ясно?
   — Да, ваша честь.
   — Да, ваша честь.

***

   Гас Венабл заканчивал свою вступительную речь.
   — Итак, господа присяжные, обвинение намерено доказать…, да, доказать без всяких сомнений, что доктор Пейдж Тэйлор убила своего пациента Джона Кронина. Но она не просто убила его, а убила из-за денег…, больших денег. Она убила Джона Кронина ради миллиона долларов. Поверьте, после того как вы выслушаете все доказательства, вы, несомненно, признаете доктора Пейдж Тэйлор виновной в убийстве первой степени. Благодарю вас.
   Присяжные сидели молча, не шевелясь, ожидая дальнейшего развития событий.
   Гас Венабл повернулся к судье.
   — Если не возражаете, ваша честь, в качестве первого свидетеля обвинения я хотел бы вызвать Гэри Уильямса.
   Когда свидетеля привели к присяге. Гас Венабл обратился к нему:
   — Вы работаете санитаром в окружной больнице «Эмбаркадеро»?
   — Да, это так.
   — Работали ли вы в палате номер три, когда в прошлом году туда поступил Джон Кронин?
   — Да.
   — Не могли бы вы сказать нам, кто был его лечащим врачом?
   — Доктор Тэйлор.
   — Как бы вы охарактеризовали отношения между доктором Тэйлор и Джоном Кронином?
   — Протестую! — Алан Пени вскочил со своего места. — Обвинение предлагает свидетелю делать выводы.
   — Протест принят.
   — Позвольте мне поставить свой вопрос иначе. Вы слышали какие-нибудь разговоры между доктором Тэйлор и Джоном Кронином?
   — О, разумеется. Я не мог их не слышать. Я все время работал в этой палате.
   — Могли бы вы назвать эти разговоры дружескими?
   — Нет, сэр.
   — Вот как? Почему вы так считаете?
   — Я помню, как в тот день, когда мистер Кронин поступил в больницу и доктор Тэйлор стала осматривать его, он сказал, чтобы она держала… — Свидетель замялся. — Не знаю, смогу ли я повторить его выражение.
   — Давайте, мистер Уильяме, не думаю, что в зале суда присутствуют дети.
   — Ну, он сказал ей, чтобы она держала свои гребаные руки подальше от него.
   — Он именно это сказал доктору Тэйлор?
   — Да, сэр.
   — Пожалуйста, расскажите суду, что вы еще слышали или видели.
   — Он всегда называл ее «эта сучка». Не хотел, чтобы она находилась возле него. Когда она заходила в палату, он обычно говорил такие фразы: «Опять явилась эта сучка!», «Скажите этой сучке, чтобы оставила меня в покое», «Почему мне не могут прислать настоящего врача?».
   Гас Венабл сделал паузу и посмотрел туда, где сидела доктор Тэйлор. Взгляды присяжных устремились в том же направлении. Венабл покачал головой, словно был опечален, и вернулся к допросу свидетеля.
   — Показался ли вам мистер Кронин человеком, который намерен подарить доктору Тэйлор миллион долларов?
   Алан Пенн вновь вскочил со своего места.
   — Протестую! Обвинение призывает свидетеля высказать свое мнение, — Протест отклонен, — возвестила судья Янг. — Свидетель может отвечать на вопрос.
   Алан Пенн посмотрел на Пейдж Тэйлор и опустился на свой стул.
   — Черта с два, — заявил санитар. — Конечно, нет. Да он просто ненавидел ее.

***

   Место для дачи свидетельских показаний занял доктор Артур Кейн, Гас Венабл приступил к его допросу.
   — Доктор Кейн, вы состояли в штате больницы, когда обнаружилось, что Джон Кронин был уби… — Он покосился на судью Янг. -., умер от инсулина, введенного внутривенно? Это так?
   — Да.
   — А впоследствии выяснили, что виновата в этом доктор Тэйлор?
   — Совершенно верно.
   — Доктор Кейн, я хочу показать вам составленное в больнице официальное заключение о смерти, подписанное доктором Тэйлор. — Венабл взял со стола бумагу и передал се Кейну. — Будьте добры, прочтите это вслух.
   Кейн начал читать:
   — «Джон Кронин. Причина смерти: остановка дыхания, вызванная инфарктом миокарда в результате легочной эмболии».
   — А если более понятным языком?
   — В заключении говорится, что пациент умер от сердечного приступа.
   — И это заключение подписано доктором Тэйлор?
   — Да.
   — Доктор Кейн, это настоящая причина смерти Джона Кронина?
   — Нет. Он умер от инъекции инсулина.
   — Значит, доктор Тэйлор ввела ему летальную дозу инсулина, а затем подделала заключение о смерти?
   — Да.
   — И вы сообщили об этом доктору Уоллесу, начальнику больницы, а он в свою очередь сообщил властям?
   — Да. Я посчитал это своим долгом. — В голосе Кейна зазвенело справедливое негодование. — Я врач. И считаю невозможным ни при каких обстоятельствах отнимать жизнь у другого человека.
   Следующей вызвали вдову Джона Кронина Хейзл. Это была женщина лет сорока, с огненно-рыжими волосами и пышной фигурой, которую не удалось скрыть под простеньким черным платьем.
   Гас Венабл приступил к допросу.
   — Я понимаю, как все это болезненно для вас, миссис Кронин, — начал он, — но я должен попросить вас описать жюри присяжных ваши взаимоотношения с покойным мужем.
   Вдова промокнула глаза большим кружевным носовым платком.
   — У нас с Джоном был счастливый брак. Он был замечательным человеком. Часто говорил мне, что я принесла ему истинное счастье, которого он никогда не знал раньше.
   — Как долго вы были замужем за Джоном Кронином?
   — Два года, но Джон всегда говорил, что это были два года в раю.
   — Миссис Кронин, говорил ли ваш муж когда-нибудь с вами о докторе Тэйлор? Говорил ли он, что считает ее прекрасным врачом? Или как она ему здорово помогла? Или что она ему очень нравится?
   — Он вообще никогда не упоминал о ней.
   — Никогда?
   — Никогда.
   — А не заводил ли Джон разговоры о том, что намерен вычеркнуть из завещания вас и ваших братьев?
   — Никаких разговоров. Он был самым щедрым человеком в мире. Он всегда говорил мне, что я могу иметь все, что захочу, а когда он умрет… — голос вдовы дрогнул, -., когда он умрет, я буду богатой женщиной, и… — Она не смогла закончить фразу.
   — Перерыв на пятнадцать минут, — объявила судья Янг.

***

   Джейсон Куртис сидел в заднем ряду зала заседаний. Его буквально распирало от гнева. Он не мог поверить в то, что свидетели говорили о Пейдж. «Ведь это же женщина, которую я люблю, — подумал он. — Женщина, на которой я собираюсь жениться».
   Сразу после ареста Пейдж Джейсон Куртис навестил ее в тюрьме.
   — Мы будем бороться, — заверил он. — Я найму для тебя лучшего в стране адвоката по уголовным делам. — В памяти у него моментально всплыло имя. Алан Пени. Джейсон отправился к нему.
   — Я слежу за этим делом по газетам, — сказал Пенн. — Пресса уже постаралась и вынесла ей приговор за убийство Джона Кронина ради миллиона долларов. Более того, она сама признает, что убила его.
   — Я знаю ее, — возразил Джейсон Куртис, — и поверьте мне, Пейдж ни за что не сделала бы этого ради денег.
   — Поскольку она признает, что убила его, — продолжил Пенн, — мы имеем здесь дело с эйтаназией. Умерщвление по гуманным соображениям запрещено в Калифорнии и в большинстве штатов, но отношение к этому противоречивое. Можно, конечно, вспомнить о Флоренс Найтингейл, о том, как она слышала голос Всевышнего, и прочую чепуху, но вся проблема заключается в том, что ваша любимая убила пациента, который оставил ей в соответствии со своим завещанием миллион долларов. Что же первично, курица или яйцо? Она узнала об этом миллионе до того, как убила его, или после?
   — Пейдж понятия не имела об этих деньгах, — решительно заявил Джейсон.
   — Правильно. Это было просто счастливое совпадение, — уклончиво проговорил адвокат. — Но окружной прокурор настаивает на убийстве первой степени и требует смертного приговора.
   — Вы возьметесь за это дело?
   Пенн замялся. Вполне понятно, что Джейсон Кур-тис поверил доктору Тэйлор. Как Самсон поверил Далиле. Адвокат взглянул на Джейсона и подумал: «Возможно, этому бедолаге навешали лапши на уши, а он и не подозревает об этом».
   Джейсон ждал его ответа.
   — Я возьмусь за это дело, но, как вы сами понимаете, оно очень сложное. И выиграть его будет трудно.
   Заявление Алана Пенна оказалось чересчур оптимистичным.

***

   Когда на следующее утро судебное заседание возобновилось, Гас Венабл вызвал целую вереницу свидетелей.
   Первой показания давала медсестра.
   — Я слышала, как Джон Кронин говорил: «Я знаю, что умру на операционном столе. Ты хочешь убить меня. Но я надеюсь, что тебя посадят за убийство».
   Медсестру сменил адвокат Кронина Родерик Пелам. Гас спросил его:
   — Когда вы сообщили доктору Тэйлор об оставленном ей Джоном Кронином миллионе долларов, что она сказала?
   — Что-то вроде: «Это неэтично. Он ведь был моим пациентом».
   — Она признала, что это неэтично?
   — Да.
   — Но согласилась принять деньги?
   — О да, разумеется.

***

   Алан Пенн устроил адвокату перекрестный допрос.
   — Мистер Пелам, доктор Тэйлор ожидала вашего визита?
   — Почему, нет, я…
   — Вы не позвонили ей предварительно и не сказали: «Джон Кронин оставил вам миллион долларов»?
   — Нет, я…
   — Значит, вы сообщили ей это лично?
   — Да.
   — И вы могли видеть ее реакцию на эту новость?
   — Да.
   — А как она среагировала, услышав о деньгах?
   — Ну…, она…, она выглядела удивленной, но…
   — Благодарю вас, мистер Пелам. У меня все.
   Слушание дела длилось уже четвертую неделю. Зеваки и репортеры с удовольствием наблюдали за представителями обвинения и защиты. Гас Венабл был одет в белое. Алан Пенн — в черное, оба они двигались по залу, как игроки в смертельной игре «живые шахматы» с Пейдж Тэйлор в роли жертвенной пешки.
   Гас Венабл все туже затягивал узел.
   — Если суд не возражает, я хотел бы пригласить в качестве свидетеля Альму Роджерс.
   Когда свидетельница заняла свое место и приняла присягу, Венабл приступил к допросу.
   — Миссис Роджерс, где вы работаете?
   — Мисс Роджерс.
   — О, прошу прощения.
   — Я работаю в туристическом агентстве «Корнит».
   — Ваше агентство продает туры в различные страны, заказывает гостиницы и оказывает другие услуги клиентам?
   — Да, сэр.
   — Я хочу, чтобы вы посмотрели на обвиняемую. Вы ее раньше видели?
   — О, да. Она заходила в наше агентство два или три года назад.
   — И что она хотела?
   — Она сказала, что ее интересует поездка в Лондон, Париж и, по-моему, в Венецию.
   — Ее интересовали шоп-туры?
   — О нет. Она сказала, что хочет все по первому классу — самолет, гостиницу. И еще она интересовалась чартерной яхтой.
   По залу пробежал шум. Гас Венабл подошел, к своему столу и взял с него какие-то папки.
   — Вот эти проспекты полиция обнаружила в квартире доктора Тэйлор. Это реклама туристических поездок в Лондон, Париж и Венецию, здесь указаны дорогие отели, авиарейсы, а также имеется стоимость проката чартерных яхт.
   По залу снова пробежал шум. Обвинитель раскрыл один из проспектов.
   — Вот список некоторых чартерных яхт. — Он громко прочитал:
   — «Кристина О» — двадцать шесть тысяч долларов в неделю плюс расходы по обслуживанию яхты… «Резолют Тайм» — двадцать четыре тысячи пятьсот долларов в неделю… «Лаки Дрим» — двадцать семь тысяч триста долларов в неделю. — Гас поднял голову от проспекта. — Возле «Лаки Дрим» стоит галочка. Пейдж Тэйлор уже выбрала яхту стоимостью двадцать семь тысяч триста долларов в неделю. Но еще не подобрала жертву. Эти проспекты мы пометим как «вещественное доказательство А». — Венабл повернулся к Алану Пенну и улыбнулся. Алан Пенн посмотрел на Пейдж. Она опустила голову и уставилась на стол, лицо ее было бледным. — У меня все, свидетель ваш.
   Пенн встал и напрягся, стараясь думать быстрее.
   — Как сейчас идут дела в туристическом бизнесе, мисс Роджерс?
   — Простите?
   — Я спросил, как идут дела. «Корниш» — крупное туристическое агентство?
   — Довольно крупное, да.
   — Наверное, к вам приходит много людей, интересующихся путешествиями?
   — Ода.
   — Скажем, человек пять-шесть в день?
   — О нет! — В голосе свидетельницы промелькнуло возмущение. — Мы обслуживаем в день примерно человек пятьдесят.
   — Пятьдесят человек в день? — Пенн дал понять, что это произвело на него впечатление. — А случай, о котором мы говорим, произошел два или три года назад. Если умножить пятьдесят на девятьсот дней, то это будет сорок пять тысяч человек.
   — Пожалуй, так.
   — Но из всех этих людей вы запомнили именно доктора Тэйлор. Почему?
   — Понимаете, она и две ее подруги так загорелись идеей поездки в Европу. Меня это прямо умилило. Они вели себя, как школьницы. Да, я помню это очень отчетливо, главным образом потому, что они не выглядели людьми, которые могут позволить себе взять напрокат яхту.
   — Я понял. Наверное, каждый, кто приходит к вам и берет проспекты, отправляется в путешествие?
   — Конечно же нет. Но…
   — Ведь на самом деле доктор Тэйлор не купила у вас тур, так ведь?
   — Нет. У нас не покупала. Она…
   — И ни у кого другого тоже не покупала. Она просто попросила посмотреть проспекты.
   — Да. Она…
   — А это вовсе не одно и то же, что поездка в Париж или Лондон, правильно?
   — Да, но…
   — Благодарю вас. У меня больше нет вопросов.

***

   Венабл повернулся к судье Янг.
   — Я бы хотел пригласить в качестве свидетеля доктора Бенджамина Уоллиса…
   — Доктор Уоллис, вы руководите окружной больницей «Эмбаркадеро»?
   — Да.
   — Значит, вы, естественно, знакомы с доктором Тэйлор и ее работой?
   — Да, знаком.
   — Удивились ли вы, узнав, что доктора Тэйлор обвинили в убийстве? Пенн вскочил со стула.
   — Протестую, ваша честь. Ответ доктора Уоллиса к делу не относится.
   — Если бы я мог объяснить, — вмешался Венабл. — Он не покажется таким уж неуместным, если вы позволите мне…
   — Ладно, посмотрим, куда вы клоните, — разрешила судья Янг. — Но никакого пустословия, мистер Венабл.
   — Позвольте мне поставить вопрос по-другому, — продолжил Венабл. — Доктор Уоллис, каждый врач дает клятву Гиппократа, не так ли?
   — Да.
   — И там есть такие слова, — Гас прочитал по бумажке, которую держал в руке:
   — «…буду воздерживаться от любых нечистоплотных поступков».
   — Да.
   — Совершала ли доктор Тэйлор в прошлом действия, которые убедили вас, что она способна нарушить клятву Гиппократа?
   — Протестую.
   — Протест отклонен.
   — Да, совершала.
   — Поясните, пожалуйста, что это было.
   — В нашей больнице находился пациент, который, по мнению доктора Тэйлор, нуждался в переливании крови. Но его семья не дала на это разрешения.
   — И что же произошло?
   — Несмотря на несогласие семьи, доктор Тэйлор все же сделала ему переливание крови.
   — Это законно?
   — Совершенно незаконно. Этого нельзя делать без постановления суда.
   — Так как же поступила доктор Тэйлор?
   — Она получила постановление суда позже, пометив его задним числом.
   — Значит, она совершила противозаконное действие, а чтобы скрыть это, подделала больничные документы?
   — Совершенно верно.
   Алан Пенн бросил на Пейдж взгляд, полный ярости. «Что еще, черт побери, она от меня утаила?» — подумал он.
   Если публика, наблюдавшая в этот момент за Пейдж, надеялась увидеть на ее лице
   эмоции, которые выдали бы ее, то ее ждало разочарование.
   «Холодная как лед», — подумал старшина присяжных.

***

   Гас Венабл повернулся к судье.
   — Ваша честь, как вы знаете, я надеялся в качестве свидетеля вызвать доктора Лоуренса Баркера. Но, к несчастью, он еще не оправился от приступа и не может присутствовать на суде. Я намерен допросить нескольких человек из персонала больницы, которые работали с доктором Баркером.
   И снова Пенн вскочил со своего места.
   — Протестую! Не вижу в этом необходимости. Доктор Баркер не присутствует на заседании и не намерен присутствовать. Если…
   Венабл оборвал адвоката:
   — Ваша честь, уверяю вас, что мои вопросы будут иметь самое прямое отношение к показаниям, которые мы только что услышали. Имеют они также отношение и к компетентности обвиняемой, как врача.
   — Ладно, посмотрим, — скептически заметила судья Янг. — Но это зал суда, а не река, и я не потерплю, чтобы здесь ловили рыбку в мутной воде. Можете вызывать своих свидетелей.
   — Благодарю вас. — Венабл повернулся к судебному приставу. — Я хочу пригласить в качестве свидетеля доктора Мэтью Петерсона.
   Место для дачи свидетельских показаний занял элегантного вида мужчина лет шестидесяти с небольшим. Его привели к присяге, а затем Гас Венабл приступил к допросу.
   — Доктор Петерсон, вы давно работаете в окружной больнице «Эмбаркадеро»?
   — Восемь лет.
   — Какова ваша специализация?
   — Я кардиохирург.
   — За время своей работы в больнице «Эмбаркадеро» приходилось ли вам когда-нибудь оперировать вместе с доктором Лоуренсом Баркером?
   — Да, конечно. Много раз.
   — Каково ваше мнение о нем?
   — Такое же, как и у всех. Не считая, пожалуй, де Бекки и Кули, он лучший кардиохирург в мире.
   — Вы присутствовали в операционной в то утра, когда доктор Тэйлор оперировала пациента по имени… — Венабл заглянул в свои записи, -…Ланс Келли?
   На этот вопрос свидетель ответил уже другим тоном:
   — Да, я там был.
   — Не расскажете ли вы нам, что произошло в то утро? Доктор Петерсон заговорил с явной неохотой.
   — Ну, дела у нас пошли плохо, мы стали терять пациента…
   — Когда вы говорите «терять пациента»…
   — У него остановилось сердце. Мы пытались вернуть его к жизни и…
   — Послали за доктором Баркером?
   — Да.
   — И он пришел в операционную, когда операция еще продолжалась?
   — Он пришел ближе к концу. Но уже было поздно что-либо делать. Мы оказались бессильны вернуть пациента к жизни.
   — Ив этот момент доктор Баркер что-то сказал доктору Тэйлор?
   — Да.
   — А что именно сказал доктор Баркер? Свидетель замолчал, и в середине затянувшейся паузы за окном вдруг прогремел гром, словно глас Божий. А через несколько секунд хлынул ливень, капли его забарабанили по крыше здания суда.