Страница:
Наша артиллерия сосредоточила свой огонь на легком крейсере “Дзинцу”. Теперь он ярко горел. Остальные корабли противника, выстрелив торпеды, снова отступили на север, а наши поврежденные корабли пошли в базу, кроме “Gwin”. Несмотря на воздушную атаку, “Gwin” был взят на буксир, но в 9.00 он начал быстро оседать, и его пришлось покинуть. Эскадренный миноносец “Ralph Talbot” потопил “Gwin” торпедами.
После войны выяснилось, что “Дзинцу” затонул и с ним погибли командир крейсера, адмирал, штаб адмирала и большая часть экипажа крейсера.
Хотя эти бои стоили нам дорого, противник понес в них такие потери, что ему пришлось отказаться от использования залива Кула и ограничиться отправкой малых кораблей и десантных барж в обход Велья-Лавелья и западнее Коломбангара.
Считая нецелесообразным затрачивать усилия на оборону гавани Байроко, находящейся на северо-западном побережье Нью-Джорджии, японцы решили эвакуировать оттуда свой гарнизон на о. Коломбангара. Гарнизон Вила-Станморе усиливался благодаря ночным рейсам “токийского экспресса”, которому от о. Шорт ленд до Вила приходилось проходить сравнительно небольшое расстояние. С этой целью использовались также эскадренные миноносцы и десантные баржи. Для действий против них у нас теперь были торпедные катера, и морские строительные батальоны приводили в порядок аэродром Мунда. Самолеты, действовавшие с этого аэродрома, непрерывно атаковали аэродром противника в Виле, а также его аэродромы в Балле и Кахили на о. Бугенвиль.
Около полуночи 6 августа оперативное соединение в составе шести эскадренных миноносцев под командованием коммандера Мусбраггера крейсировало в водах залива Велья в поисках японских эскадренных миноносцев, которые, как сообщалось, шли с пополнениями на о. Коломбангара. Ночь была темная. Скоро радиолокационная установка обнаружила четыре корабля, приближавшихся на большой скорости. Наша тактика теперь изменилась, мы решили атаковать противника торпедами. К 12-му дивизиону Мусбраггера присоединился 15-й дивизион коммандера Симпсона. Дивизион Мусбраггера пересек курс приближавшегося противника и выстрелил 24 торпеды, тогда как 15-й дивизион занял позицию на фланге. Прицеливание производилось по радиолокационной установке.
План был выполнен блестяще. Четыре эскадренных миноносца, составлявших японский отряд, имели на борту 950 человек и довольствие для Вила. Наши торпеды попали в эскадренные миноносцы “Хагикадзе”, “Араси” и “Кавакадзе” раньше, чем они узнали о нашем присутствии. Когда торпеды попали в цели, американские эскадренные миноносцы открыли артиллерийский огонь, и три корабля противника быстро исчезли под водой, а “Сигуре”, сильно поврежденный, отступил на север [107] .
Наши корабли не имели ни одной царапины. Это был великолепный ночной бой. Этот бой заставил японцев принять решение об отводе с о. Коломбангара своего гарнизона, чтобы не дать ему погибнуть от истощения, тем более что он не представлял большой угрозы для нас при нашем дальнейшем наступлении. Поэтому наша следующая операция была направлена на срыв этой эвакуации.
На этот раз была предпринята первая из обходных операций, которые с этого времени стали достаточно частыми. Когда с о. Коломбангара было покончено, последовало решение перепрыгнуть прямо на о. Велья-Лавелья, лежащий дальше на западе. Группа наших офицеров скрытно высадилась там 21 июля и, будучи не обнаруженной, в течение нескольких дней производила разведку острова. Она сообщала, что остров слабо защищен и пригоден для развертывания аэродрома. А 15 августа, спустя неделю после боя в заливе Велья, в Баракома, на юго-восточной оконечности острова Велья-Лавелья, были высажены войска. Им было оказано слабое сопротивление, хотя высадка производилась всего в 90 милях от Кахили, крупнейшей японской авиабазы на Соломоновых островах. В течение дня истребители прикрытия, действовавшие с аэродрома на мысе Мунда, отбили четыре атаки японских бомбардировщиков. В 15.30 морской строительный батальон приступил к строительству нового аэродрома на захваченном острове.
Два дня спустя вскоре после полуночи четыре наших эскадренных миноносца под командованием кэптена Райана производили поиск севернее о. Велья-Лавелья и встретили там четыре эскадренных миноносца противника под командованием контр-адмирала Иджуина. Они эскортировали семнадцать десантных барж, два вспомогательных охотника за подводными лодками, четыре десантных судна и три вооруженных бота. На некоторых из них находился личный состав для усиления войск на о. Велья-Лавелья, другие шли порожняком и предназначались для эвакуации войск с о. Коломбангара.
В лунном свете спокойное море было светлое, почти как днем, и внезапность не играла никакой роли в бою. Уже можно было ясно видеть небольшие японские десантные суда, на некотором расстоянии от которых шли эскадренные миноносцы, когда появились японские самолеты и сбросили на наши эскадренные миноносцы осветительные бомбы и серию бомб, которые упали всего в 100 ярдах от “Nicholas”.
Кэптен Райан, не обращая внимания на баржи, пошел к японским эскадренным миноносцам. Обе стороны открыли огонь на дистанции 14 000 ярдов, и японские эскадренные миноносцы легли на обратный курс и полным ходом пошли на северо-запад. Целью этого маневра было подставить наши корабли под торпедный залп во время поворота. Райан принял вызов и начал преследовать противника. Ему повезло, так как ни одна торпеда не попала, хотя несколько торпед прошли в опасном расстоянии от наших миноносцев.
Японский эскадренный миноносец “Исокадзе” получил небольшие повреждения от артиллерийского огня, но кораблям противника все же удалось уйти, и наше оперативное соединение вернулось назад, чтобы уничтожить баржи. Эти малые суда теперь сильно рассредоточились, и их было трудно обнаружить. Пять из них были потоплены, но тем, которые предназначались для эвакуации, удалось уйти, не выполнив задачи. Остальным судам удалось высадить находившийся на них личный состав на о. Велья-Лавелья.
Наконец 25 августа 1943 г. наши войска на Нью-Джорджии захватили гавань Байроко, которую противник упорно оборонял в течение восьми недель. Остров Велья-Лавелья считался нашим с 3 сентября, хотя ликвидация остатков сил противника продолжалась до 7 октября, когда новозеландские войска, сменившие американцев, на рассвете атаковали и уничтожили остатки японского гарнизона. Новый аэродром в Баракома на о. Велья-Лавелья полностью вступил в строй 27 сентября. Коломбангара, зажатый между американскими аэродромами на мысе Мунда и в Баракома, теперь стал совершенно бесполезен для противника. Оставшийся там личный состав, по ориентировочным подсчетам 10 000 человек, был обречен на медленную голодную смерть под непрерывными атаками наших самолетов.
После падения гавани Байроко наши войска 27 августа переправились на о. Арундель, расположенный на северной стороне пролива, и на другие соседние островки. Эти высадки обеспечили нам полное господство в этом районе и сделали еще более тесной блокаду о. Коломбангара. Хотя японские войска еще просачивались оттуда для оказания сопротивления нашим войскам на о. Арундель, к 21 сентября они были полностью уничтожены.
Пытаясь эвакуировать базу на о. Коломбангара, противник рассчитывал главным образом на баржи, которые ночью медленно пробирались вдоль рифов, а днем скрывались в маленьких бухточках, маскируя себя растительностью. Наши торпедные катера, которые теперь в большом количестве базировались в районе Нью-Джорджии, блестяще действовали против этих барж. Торпедные катера провели много замечательных ночных боев, в которых их обстреливали береговые батареи и атаковала ночная авиация. Этими быстроходными силами было уничтожено много японских барж и личного состава.
Предполагалось, что безлунной ночью б октября противник попытается прорвать блокаду с помощью большого числа барж и эскадренных миноносцев, чтобы завершить отвод войск с о. Коломбангара. В течение нескольких недель японцы производили ложные атаки эскадренных миноносцев, действовавших из района Шортленд, для отвлечения наших эскадренных миноносцев от поиска японских барж. Их попытки увенчались некоторым успехом, так как наши эскадренные миноносцы искали более крупные цели и предоставляли малые суда торпедным катерам. Вечером б октября служба разведки сообщила, что, возможно, эскадренные миноносцы противника снова появятся в этом районе.
Оперативное соединение в составе эскадренных миноносцев “Selfridge”, “Chevalier” и “O'Bannon” под командованием кэптена Уокера производило поиск в водах севернее Велья-Лавелья. Для усиления этого соединения контр-адмирал (позднее вице-адмирал) Уилкинсон, который 15 июля сменил адмирала Тэрнера в должности командующего амфибийными силами южной части Тихого океана, приказал коммандеру Ларсену присоединиться к нему с эскадренными миноносцами “Ralph Talbot”, “Taylor” и “Lavallette”.
В конце дня командование одной из наших авиагрупп, атаковавших аэродром противника в Кахили, сообщило об обнаружении четырех эскадренных миноносцев или легких крейсеров, идущих на юг. Японские самолеты следили за дивизионом кэптена Уокера, хотя он прилагал все усилия к тому, чтобы отделаться от них, укрываясь в дождевых шквалах. В 22.30 дивизион Уокера установил радиолокационный контакт с двумя группами кораблей противника, находившимися на расстоянии 10 миль. Это были девять эскадренных миноносцев контр-адмирала Иджуина, который командовал ими и во время боя в ночь с 17 на 18 августа. Превосходя наши силы в соотношении 3:1, японцы решили вступить в бой, хотя три из их эскадренных миноносцев выполняли функции транспортов и вели суда для эвакуации. Уокер смело ринулся в атаку. Поскольку корабли японцев шли двумя группами, он направился к большей из них, надеясь, что отряд Ларсена подоспеет вовремя, чтобы атаковать другую. Наши эскадренные миноносцы повернули, чтобы выстрелить торпеды, а затем открыли огонь из своих орудий. В результате попадания торпеды большой эскадренный миноносец противника “Югумо” ярко вспыхнул и через 5 минут взлетел в воздух от ужасного взрыва [108] .
Вскоре после открытия огня второй корабль в нашей колонне, эскадренный миноносец “Chevalier”, получил попадание торпеды [109] , которая оторвала всю носовую часть корабля до самого мостика. Потерявший управление “Chevalier” был таранен “O'Bannon”, который на полном ходу наскочил на него с кормы. В результате столкновения на “Chevalier” затопило кормовое машинное отделение, и корабль остался без энергии. Головной эскадренный миноносец “Selfridge”, продолжавший вести по противнику сильный огонь из всех своих орудий, вскоре после этого получил попадание двух торпед, которые оторвали у него носовую часть до самого мостика и превратили его в развалину.
Это был конец боя. Израсходовав все торпеды, японцы стремились лишь к тому, чтобы уйти. Наша активность столько раз заставляла их получать тяжелые удары, что их наступательная тактика теперь изменилась и они стремились нанести удар и отойти, любой ценой избегая решительного боя с нашими силами. Когда стало ясно, что “Chevalier” не сможет удержаться на плаву, чтобы дойти на буксире до Тулаги, его пришлось потопить. “Selfridge” и “O'Bannon” дошли до порта, были отремонтированы и снова вступили в строй.
Эскадренные миноносцы Ларсена, которые прибыли, когда бой был уже окончен, произвели поиск барж противника, но ни одной из них не обнаружили. Во время боя большая часть солдат противника, остававшихся на о. Велья-Лавелья, бежала на о. Бугенвиль. Какой части японского гарнизона на о. Коломбангара удалось спастись – так и останется неизвестным [110] .
После войны мы обнаружили, что большая часть японских документов уничтожена и точные сведения получить невозможно. Мы знаем, что во время эвакуации было потоплено большое число груженых барж, причем погибло много народу. Когда в начале октября там высадились наши разведывательные группы, они нашли много брошенного имущества и несколько полумертвых от голода японцев, которые, однако, скрылись в джунглях.
С эвакуацией японцев с о. Велья-Лавелья и о. Коломбангара кампания на центральных Соломоновых островах закончилась. Следующим объектом был о. Бугенвиль, длина которого составляла 130 миль и ширина в среднем 30 миль. Недалеко от его северо-западной оконечности лежит о. Бука, отделенный от Бугенвиля узким проливом. По ориентировочным подсчетам, в различных местах этого большого острова и на соседних островках находилось около 35 000 японцев, у которых было вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к обороне.
Острова Шортленд образовали у юго-восточной оконечности Бугенвиля защищенное водное пространство, в котором имеется превосходная стоянка. Большинство этих островов было сильно укреплено. На о. Балале, в Кахили и Кара, в юго-восточной части Бугенвиля, в Киета на его северо-восточном побережье, в Бонне на северо-западе и на о. Бука были построены аэродромы. В центральной части острова проходит горный массив, высота которого достигает нескольких тысяч футов, остальная часть его покрыта непроходимыми джунглями с немногочисленными тропами, а вдоль береговой линии находятся болота. Такой орешек было трудно раскусить.
С самого начала кампании на Соломоновых островах нашим конечным объектом был Рабаул. Здесь находился японский штаб всего южного района. Рабаул имел превосходную гавань. Захват Рабаула казался совершенно необходимым. Разговоры в офицерских клубах, построенных на наших новоприобретенных базах, всегда начинались фразой: “Когда мы возьмем Рабаул...” Но для взятия Рабаула нужно было иметь аэродромы на Бугенвиле, чтобы производить против Рабаула круглосуточные воздушные атаки, обеспечивая бомбардировщики истребителями прикрытия.
Задача захватить на Бугенвиле плацдармы, достаточные для развертывания аэродромов, была возложена на 1-й амфибийный корпус морской пехоты под командованием генерала Вандергрифта. В состав этого корпуса входили следующие соединения: 3-я дивизия морской пехоты, 37-я пехотная дивизия, рейдерский полк морской пехоты, 2-й парашютный батальон морской пехоты, 3-й оборонительный батальон морской пехоты, 8-я новозеландская бригадная группа. Генерала Вандергрифта через девять дней после высадки должен был сменить генерал-майор Гейджер, а Вандергрифт должен был вернуться в США и принять командование корпусом морской пехоты.
Для отвлечения внимания противника от высадки главных сил 27 октября 1943 г. на островах Трежери, расположенных в 30 милях к югу от островов Портленд, была высажена новозеландская бригада, усиленная подразделениями американских войск. Эти острова должны были защищать наши коммуникации. В качестве отвлекающего наступления на северо-востоке от о. Шуазель был высажен с моря парашютный батальон морской пехоты. Оба эти десанта встретили сопротивление противника, и острова Трежери полностью перешли в наши руки только 12 ноября. Высаженные на о. Шуазель войска, выполнив свою задачу, искусно отошли, чтобы присоединиться к главным десантным силам, которые должны были высаживаться на о. Бугенвиль в ночь с 3 на 4 ноября.
Местом высадки был выбран залив императрицы Августы, находящийся в средней части западного побережья о. Бугенвиль, рядом с мысом Торокина. Он был достаточно удален от пунктов сосредоточения сил противника, чтобы исключить возможность проведения сильных контратак до тех пор, когда мы прочно закрепимся на исходном плацдарме, а местность в этом районе, хотя и болотистая, казалась подходящей для строительства аэродрома.
Высадка на о. Бугенвиль была назначена на 1 ноября. В течение трех недель на аэродром острова и крепость Рабаул производились сильные предварительные воздушные налеты. С аэродромов Мунда, Велья-Лавелья и из восточной части Новой Гвинеи в течение круглых суток производились воздушные атаки. Общее количество самолето-вылетов в октябре достигло 3259, результатом чего стало уничтожение 290 японских самолетов, не считая сильных повреждений наземных объектов.
В ночь с 31 октября на 1 ноября оперативное соединение адмирала Меррила в составе крейсеров “Columbia”, “Montpelier”, “Cleveland” и “Denver” и эскадренных миноносцев “Charles Ausburne”, “Dyson”, “Claxton”, “Spense”, “Thatcher”, “Converse”, “Foote” и “Stanly” обстреляло аэродромы на о. Бука и в Бонисе. Затем Меррил полным ходом пошел к островам Шортленд, чтобы обстрелять этот район. Во время обстрела аэродромов корабли Меррила охранялись истребителями, выделенными для прикрытия высадки.
В то время я командовал авианосным оперативным соединением, состоявшим из авианосцев “Saratoga” и “Princeton”, крейсеров ПВО “San Diego” и “San Juan” и эскадренных миноносцев “Lardner”, “Farenholt”, “Wood-worth”, “Buchanan”, “Landsdowne”, “Grayson”, “Sterett”, “Stack”, “Wilson” и “Edwards”. При штурме Бугенвиля нам было дано задание во время высадок 1 и 2 ноября нанести удары по аэродромам на о. Бука и в Бонисе. Это был первый случай, когда авианосцы должны были действовать в пределах досягаемости противника из Рабаула и Кавьенга.
Мы на авианосцах уже начинали думать, что нам так и не удастся принять участие в бою. Все предшествующие задания выполнялись авиацией берегового базирования. Адмирал Холси говорил мне, что он вынужден был беречь нас для использования против японского флота в том случае, если бы он пришел с островов Трук, чтобы помешать нашим действиям на Гуадалканале и Нью-Джорджии. Теперь нам предстояло воспользоваться благоприятным случаем.
Молодые летчики, улыбаясь, поднимались с палуб авианосцев и отправлялись выполнять свою разрушительную работу. В течение двух дней они уничтожили или повредили 33 вражеских самолета, 9 транспортов, 8 барж и 3 малых корабля и настолько повредили аэродромы, что лишили японцев возможности пользоваться ими в период высадки в заливе императрицы Августы. Мы потеряли только 7 летчиков. Токийское радио передало обычное напыщенное сообщение, в котором говорилось о потоплении одного большого и одного малого авианосцев, что указывало, однако, на то, что они точно знали состав моего оперативного соединения.
Когда 1 ноября части американской морской пехоты высадились на остров, они столкнулись с решительным сопротивлением 300 японцев, прочно окопавшихся у самого уреза воды. Число японцев было невелико, но такое количество людей могло сильно затруднить любому соединению высадку на берег. Это было не единственное препятствие. На одном участке берег оказался очень крутым, а прибой исключительно сильным, в результате чего около 70 шлюпок перевернулось и находившиеся в них солдаты и грузы вывалились в море. На другом участке морская пехота попала в такие густые джунгли и такие глубокие болота, что продвижение вперед казалось почти невозможным. Те джунгли, в которых уже бывала морская пехота, казались расчищенными по сравнению с этими. Тем не менее пехота высадилась на берег, но на третий день границы занятой ею позиции отодвинулись в глубь острова всего на 1600 ярдов.
После обстрела островов Шортленд 1 ноября оперативное соединение Меррила занимало позицию северо-западнее района высадки, охраняя его от возможной атаки кораблей противника. Перед полуднем разведывательные самолеты сообщили, что из Рабаула идет соединение крейсеров противника. Для защиты транспортов и десантных судов можно было рассчитывать только на четыре крейсера Меррила, так как другие крейсера, ранее назначенные в южную часть Тихого океана, теперь были отведены для использования в центральной части океана. Японское соединение под командованием контр-адмирала Омори состояло из тяжелых крейсеров “Миоко” и “Хагуро”, легких крейсеров “Сендай” и “Агано” и шести эскадренных миноносцев. Они имели приказ произвести ночную атаку против наших сил вторжения. Их боеспособность несколько превышала боеспособность кораблей Меррила, поскольку тяжелые крейсера были вооружены 8” орудиями, а вооружение наших крейсеров было 6” калибра.
В 2.27 2 ноября Меррил установил радиолокационный контакт с подходившими кораблями противника. Ночь была темная, небо было затянуто облаками, и время от времени налетали дождевые шквалы. Два соединения сближались друг с другом, не имея никаких визуальных данных о присутствии стороны противника. Меррил понимал, что его задача заключается в том, чтобы заставить японцев повернуть обратно, не дав им нанести слишком тяжелые повреждения его кораблям, поскольку эти корабли являлись единственными морскими силами прикрытия в южной части Тихого океана.
Японские корабли были разделены на 3 группы, и первый контакт был установлен с северной группой, состоявшей из легкого крейсера “Сендай” и трех эскадренных миноносцев. Тяжелые крейсера “Миоко” и “Хагуро” шли в центре, а “Агано” с тремя остальными эскадренными миноносцами на правом фланге. Американские корабли шли в кильватерном строю на юг позади противника. Такая обстановка постепенно развертывалась на экране радиолокатора в оперативной рубке адмирала Меррила на его флагманском корабле.
Дивизион эскадренных миноносцев кэптена Бэрка увеличил скорость и, произведя прицеливание по радиолокационной установке, выпустил по северной группе противника мощный торпедный залп. Меррил намеревался ждать, пока эти торпеды достигнут своих целей, и только тогда открыть огонь, но его радиолокационная установка показала, что корабли противника во время движения торпед изменили курс и что торпеды должны пройти мимо. Тогда в 2.49 был дан приказ открыть огонь, и противник быстро ответил на него.
Артиллерийский бой продолжался в течение часа. Сначала объектом атаки была северная группа, а позднее в бой были втянуты также центральная и южная группы противника. Вскоре после открытия артиллерийского огня дивизион эскадренных миноносцев командера Остина начал стрельбу торпедами.
В последовавшей схватке наши крейсера несколько раз меняли курс на обратный, крейсируя с севера на юг. Японцы также выпустили торпеды, но бой в основном был артиллерийский, и наши крейсера держались за пределами дальности действия торпед от японских эскадренных миноносцев. Мы уже узнали смертоносное действие этого оружия.
Артиллерийский огонь противника был очень точен, и вражеские снаряды неоднократно брали в вилку “Denver”, “Columbia” и “Cleveland”. В 3.20 “Denver” получил три попадания 8” снарядов. Крейсер принял воду и на несколько минут вышел из строя. Чтобы укрыться от огня противника, адмирал приказал крейсерам поставить дымовую завесу, за которой они могли маневрировать. Японский командующий сообщил впоследствии, что им было трудно обнаружить наши корабли, хотя они неоднократно применяли осветительные снаряды и бомбы. Наша превосходная радиолокационная установка позволяла нашим кораблям вести точный огонь через дымовую завесу.
В начале боя головной корабль северной группы “Сендай”, получив сильнейшие повреждения от нашего артиллерийского огня, потерял ход. Вскоре после этого он взорвался, и пламя ярко осветило окружающую темноту. Эскадренные миноносцы “Самидаре” и “Сирацуи”, охранявшие “Сендай”, столкнулись, пытаясь уклониться от торпед и снарядов, и оба вышли из боя, последний из них был серьезно поврежден. Японская торпеда полностью вывела из строя наш эскадренный миноносец “Foote”, a “Spence”, как и “Denver”, получил попадания снарядами.
На этом этапе Омори решил выйти из боя и уходить в Рабаул. Причиной этого он считал плохое освещение, неизвестный состав наших сил, повреждение кораблей в результате столкновения, а также боязнь оказаться на рассвете в пределах дальности действия американских пикирующих бомбардировщиков. По прибытии в Рабаул он сразу же был освобожден от командования оперативным соединением за то, что не уничтожил силы вторжения противника [111] .
В этом бою японцы потеряли легкий крейсер “Сендай” и эскадренный миноносец “Хацукадзе” [112] , а тяжелые крейсера “Миоко” и “Хагуро” и эскадренный миноносец “Сирацуи” получили серьезные повреждения. Наш крейсер “Denver” и эскадренный миноносец “Spence” были повреждены снарядами, “Foote” – торпедой. Последний был взят буксиром “Claxton” и отведен в порт для ремонта.
После войны выяснилось, что “Дзинцу” затонул и с ним погибли командир крейсера, адмирал, штаб адмирала и большая часть экипажа крейсера.
Хотя эти бои стоили нам дорого, противник понес в них такие потери, что ему пришлось отказаться от использования залива Кула и ограничиться отправкой малых кораблей и десантных барж в обход Велья-Лавелья и западнее Коломбангара.
Бой в заливе Велья
Считая нецелесообразным затрачивать усилия на оборону гавани Байроко, находящейся на северо-западном побережье Нью-Джорджии, японцы решили эвакуировать оттуда свой гарнизон на о. Коломбангара. Гарнизон Вила-Станморе усиливался благодаря ночным рейсам “токийского экспресса”, которому от о. Шорт ленд до Вила приходилось проходить сравнительно небольшое расстояние. С этой целью использовались также эскадренные миноносцы и десантные баржи. Для действий против них у нас теперь были торпедные катера, и морские строительные батальоны приводили в порядок аэродром Мунда. Самолеты, действовавшие с этого аэродрома, непрерывно атаковали аэродром противника в Виле, а также его аэродромы в Балле и Кахили на о. Бугенвиль.
Около полуночи 6 августа оперативное соединение в составе шести эскадренных миноносцев под командованием коммандера Мусбраггера крейсировало в водах залива Велья в поисках японских эскадренных миноносцев, которые, как сообщалось, шли с пополнениями на о. Коломбангара. Ночь была темная. Скоро радиолокационная установка обнаружила четыре корабля, приближавшихся на большой скорости. Наша тактика теперь изменилась, мы решили атаковать противника торпедами. К 12-му дивизиону Мусбраггера присоединился 15-й дивизион коммандера Симпсона. Дивизион Мусбраггера пересек курс приближавшегося противника и выстрелил 24 торпеды, тогда как 15-й дивизион занял позицию на фланге. Прицеливание производилось по радиолокационной установке.
План был выполнен блестяще. Четыре эскадренных миноносца, составлявших японский отряд, имели на борту 950 человек и довольствие для Вила. Наши торпеды попали в эскадренные миноносцы “Хагикадзе”, “Араси” и “Кавакадзе” раньше, чем они узнали о нашем присутствии. Когда торпеды попали в цели, американские эскадренные миноносцы открыли артиллерийский огонь, и три корабля противника быстро исчезли под водой, а “Сигуре”, сильно поврежденный, отступил на север [107] .
Наши корабли не имели ни одной царапины. Это был великолепный ночной бой. Этот бой заставил японцев принять решение об отводе с о. Коломбангара своего гарнизона, чтобы не дать ему погибнуть от истощения, тем более что он не представлял большой угрозы для нас при нашем дальнейшем наступлении. Поэтому наша следующая операция была направлена на срыв этой эвакуации.
Первый бой у Велья-Лавелья
На этот раз была предпринята первая из обходных операций, которые с этого времени стали достаточно частыми. Когда с о. Коломбангара было покончено, последовало решение перепрыгнуть прямо на о. Велья-Лавелья, лежащий дальше на западе. Группа наших офицеров скрытно высадилась там 21 июля и, будучи не обнаруженной, в течение нескольких дней производила разведку острова. Она сообщала, что остров слабо защищен и пригоден для развертывания аэродрома. А 15 августа, спустя неделю после боя в заливе Велья, в Баракома, на юго-восточной оконечности острова Велья-Лавелья, были высажены войска. Им было оказано слабое сопротивление, хотя высадка производилась всего в 90 милях от Кахили, крупнейшей японской авиабазы на Соломоновых островах. В течение дня истребители прикрытия, действовавшие с аэродрома на мысе Мунда, отбили четыре атаки японских бомбардировщиков. В 15.30 морской строительный батальон приступил к строительству нового аэродрома на захваченном острове.
Два дня спустя вскоре после полуночи четыре наших эскадренных миноносца под командованием кэптена Райана производили поиск севернее о. Велья-Лавелья и встретили там четыре эскадренных миноносца противника под командованием контр-адмирала Иджуина. Они эскортировали семнадцать десантных барж, два вспомогательных охотника за подводными лодками, четыре десантных судна и три вооруженных бота. На некоторых из них находился личный состав для усиления войск на о. Велья-Лавелья, другие шли порожняком и предназначались для эвакуации войск с о. Коломбангара.
В лунном свете спокойное море было светлое, почти как днем, и внезапность не играла никакой роли в бою. Уже можно было ясно видеть небольшие японские десантные суда, на некотором расстоянии от которых шли эскадренные миноносцы, когда появились японские самолеты и сбросили на наши эскадренные миноносцы осветительные бомбы и серию бомб, которые упали всего в 100 ярдах от “Nicholas”.
Кэптен Райан, не обращая внимания на баржи, пошел к японским эскадренным миноносцам. Обе стороны открыли огонь на дистанции 14 000 ярдов, и японские эскадренные миноносцы легли на обратный курс и полным ходом пошли на северо-запад. Целью этого маневра было подставить наши корабли под торпедный залп во время поворота. Райан принял вызов и начал преследовать противника. Ему повезло, так как ни одна торпеда не попала, хотя несколько торпед прошли в опасном расстоянии от наших миноносцев.
Японский эскадренный миноносец “Исокадзе” получил небольшие повреждения от артиллерийского огня, но кораблям противника все же удалось уйти, и наше оперативное соединение вернулось назад, чтобы уничтожить баржи. Эти малые суда теперь сильно рассредоточились, и их было трудно обнаружить. Пять из них были потоплены, но тем, которые предназначались для эвакуации, удалось уйти, не выполнив задачи. Остальным судам удалось высадить находившийся на них личный состав на о. Велья-Лавелья.
Наконец 25 августа 1943 г. наши войска на Нью-Джорджии захватили гавань Байроко, которую противник упорно оборонял в течение восьми недель. Остров Велья-Лавелья считался нашим с 3 сентября, хотя ликвидация остатков сил противника продолжалась до 7 октября, когда новозеландские войска, сменившие американцев, на рассвете атаковали и уничтожили остатки японского гарнизона. Новый аэродром в Баракома на о. Велья-Лавелья полностью вступил в строй 27 сентября. Коломбангара, зажатый между американскими аэродромами на мысе Мунда и в Баракома, теперь стал совершенно бесполезен для противника. Оставшийся там личный состав, по ориентировочным подсчетам 10 000 человек, был обречен на медленную голодную смерть под непрерывными атаками наших самолетов.
После падения гавани Байроко наши войска 27 августа переправились на о. Арундель, расположенный на северной стороне пролива, и на другие соседние островки. Эти высадки обеспечили нам полное господство в этом районе и сделали еще более тесной блокаду о. Коломбангара. Хотя японские войска еще просачивались оттуда для оказания сопротивления нашим войскам на о. Арундель, к 21 сентября они были полностью уничтожены.
Пытаясь эвакуировать базу на о. Коломбангара, противник рассчитывал главным образом на баржи, которые ночью медленно пробирались вдоль рифов, а днем скрывались в маленьких бухточках, маскируя себя растительностью. Наши торпедные катера, которые теперь в большом количестве базировались в районе Нью-Джорджии, блестяще действовали против этих барж. Торпедные катера провели много замечательных ночных боев, в которых их обстреливали береговые батареи и атаковала ночная авиация. Этими быстроходными силами было уничтожено много японских барж и личного состава.
Второй бой у Велья-Лавелья
Предполагалось, что безлунной ночью б октября противник попытается прорвать блокаду с помощью большого числа барж и эскадренных миноносцев, чтобы завершить отвод войск с о. Коломбангара. В течение нескольких недель японцы производили ложные атаки эскадренных миноносцев, действовавших из района Шортленд, для отвлечения наших эскадренных миноносцев от поиска японских барж. Их попытки увенчались некоторым успехом, так как наши эскадренные миноносцы искали более крупные цели и предоставляли малые суда торпедным катерам. Вечером б октября служба разведки сообщила, что, возможно, эскадренные миноносцы противника снова появятся в этом районе.
Оперативное соединение в составе эскадренных миноносцев “Selfridge”, “Chevalier” и “O'Bannon” под командованием кэптена Уокера производило поиск в водах севернее Велья-Лавелья. Для усиления этого соединения контр-адмирал (позднее вице-адмирал) Уилкинсон, который 15 июля сменил адмирала Тэрнера в должности командующего амфибийными силами южной части Тихого океана, приказал коммандеру Ларсену присоединиться к нему с эскадренными миноносцами “Ralph Talbot”, “Taylor” и “Lavallette”.
В конце дня командование одной из наших авиагрупп, атаковавших аэродром противника в Кахили, сообщило об обнаружении четырех эскадренных миноносцев или легких крейсеров, идущих на юг. Японские самолеты следили за дивизионом кэптена Уокера, хотя он прилагал все усилия к тому, чтобы отделаться от них, укрываясь в дождевых шквалах. В 22.30 дивизион Уокера установил радиолокационный контакт с двумя группами кораблей противника, находившимися на расстоянии 10 миль. Это были девять эскадренных миноносцев контр-адмирала Иджуина, который командовал ими и во время боя в ночь с 17 на 18 августа. Превосходя наши силы в соотношении 3:1, японцы решили вступить в бой, хотя три из их эскадренных миноносцев выполняли функции транспортов и вели суда для эвакуации. Уокер смело ринулся в атаку. Поскольку корабли японцев шли двумя группами, он направился к большей из них, надеясь, что отряд Ларсена подоспеет вовремя, чтобы атаковать другую. Наши эскадренные миноносцы повернули, чтобы выстрелить торпеды, а затем открыли огонь из своих орудий. В результате попадания торпеды большой эскадренный миноносец противника “Югумо” ярко вспыхнул и через 5 минут взлетел в воздух от ужасного взрыва [108] .
Вскоре после открытия огня второй корабль в нашей колонне, эскадренный миноносец “Chevalier”, получил попадание торпеды [109] , которая оторвала всю носовую часть корабля до самого мостика. Потерявший управление “Chevalier” был таранен “O'Bannon”, который на полном ходу наскочил на него с кормы. В результате столкновения на “Chevalier” затопило кормовое машинное отделение, и корабль остался без энергии. Головной эскадренный миноносец “Selfridge”, продолжавший вести по противнику сильный огонь из всех своих орудий, вскоре после этого получил попадание двух торпед, которые оторвали у него носовую часть до самого мостика и превратили его в развалину.
Это был конец боя. Израсходовав все торпеды, японцы стремились лишь к тому, чтобы уйти. Наша активность столько раз заставляла их получать тяжелые удары, что их наступательная тактика теперь изменилась и они стремились нанести удар и отойти, любой ценой избегая решительного боя с нашими силами. Когда стало ясно, что “Chevalier” не сможет удержаться на плаву, чтобы дойти на буксире до Тулаги, его пришлось потопить. “Selfridge” и “O'Bannon” дошли до порта, были отремонтированы и снова вступили в строй.
Эскадренные миноносцы Ларсена, которые прибыли, когда бой был уже окончен, произвели поиск барж противника, но ни одной из них не обнаружили. Во время боя большая часть солдат противника, остававшихся на о. Велья-Лавелья, бежала на о. Бугенвиль. Какой части японского гарнизона на о. Коломбангара удалось спастись – так и останется неизвестным [110] .
После войны мы обнаружили, что большая часть японских документов уничтожена и точные сведения получить невозможно. Мы знаем, что во время эвакуации было потоплено большое число груженых барж, причем погибло много народу. Когда в начале октября там высадились наши разведывательные группы, они нашли много брошенного имущества и несколько полумертвых от голода японцев, которые, однако, скрылись в джунглях.
С эвакуацией японцев с о. Велья-Лавелья и о. Коломбангара кампания на центральных Соломоновых островах закончилась. Следующим объектом был о. Бугенвиль, длина которого составляла 130 миль и ширина в среднем 30 миль. Недалеко от его северо-западной оконечности лежит о. Бука, отделенный от Бугенвиля узким проливом. По ориентировочным подсчетам, в различных местах этого большого острова и на соседних островках находилось около 35 000 японцев, у которых было вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к обороне.
Острова Шортленд образовали у юго-восточной оконечности Бугенвиля защищенное водное пространство, в котором имеется превосходная стоянка. Большинство этих островов было сильно укреплено. На о. Балале, в Кахили и Кара, в юго-восточной части Бугенвиля, в Киета на его северо-восточном побережье, в Бонне на северо-западе и на о. Бука были построены аэродромы. В центральной части острова проходит горный массив, высота которого достигает нескольких тысяч футов, остальная часть его покрыта непроходимыми джунглями с немногочисленными тропами, а вдоль береговой линии находятся болота. Такой орешек было трудно раскусить.
С самого начала кампании на Соломоновых островах нашим конечным объектом был Рабаул. Здесь находился японский штаб всего южного района. Рабаул имел превосходную гавань. Захват Рабаула казался совершенно необходимым. Разговоры в офицерских клубах, построенных на наших новоприобретенных базах, всегда начинались фразой: “Когда мы возьмем Рабаул...” Но для взятия Рабаула нужно было иметь аэродромы на Бугенвиле, чтобы производить против Рабаула круглосуточные воздушные атаки, обеспечивая бомбардировщики истребителями прикрытия.
Задача захватить на Бугенвиле плацдармы, достаточные для развертывания аэродромов, была возложена на 1-й амфибийный корпус морской пехоты под командованием генерала Вандергрифта. В состав этого корпуса входили следующие соединения: 3-я дивизия морской пехоты, 37-я пехотная дивизия, рейдерский полк морской пехоты, 2-й парашютный батальон морской пехоты, 3-й оборонительный батальон морской пехоты, 8-я новозеландская бригадная группа. Генерала Вандергрифта через девять дней после высадки должен был сменить генерал-майор Гейджер, а Вандергрифт должен был вернуться в США и принять командование корпусом морской пехоты.
Для отвлечения внимания противника от высадки главных сил 27 октября 1943 г. на островах Трежери, расположенных в 30 милях к югу от островов Портленд, была высажена новозеландская бригада, усиленная подразделениями американских войск. Эти острова должны были защищать наши коммуникации. В качестве отвлекающего наступления на северо-востоке от о. Шуазель был высажен с моря парашютный батальон морской пехоты. Оба эти десанта встретили сопротивление противника, и острова Трежери полностью перешли в наши руки только 12 ноября. Высаженные на о. Шуазель войска, выполнив свою задачу, искусно отошли, чтобы присоединиться к главным десантным силам, которые должны были высаживаться на о. Бугенвиль в ночь с 3 на 4 ноября.
Местом высадки был выбран залив императрицы Августы, находящийся в средней части западного побережья о. Бугенвиль, рядом с мысом Торокина. Он был достаточно удален от пунктов сосредоточения сил противника, чтобы исключить возможность проведения сильных контратак до тех пор, когда мы прочно закрепимся на исходном плацдарме, а местность в этом районе, хотя и болотистая, казалась подходящей для строительства аэродрома.
Высадка на о. Бугенвиль была назначена на 1 ноября. В течение трех недель на аэродром острова и крепость Рабаул производились сильные предварительные воздушные налеты. С аэродромов Мунда, Велья-Лавелья и из восточной части Новой Гвинеи в течение круглых суток производились воздушные атаки. Общее количество самолето-вылетов в октябре достигло 3259, результатом чего стало уничтожение 290 японских самолетов, не считая сильных повреждений наземных объектов.
В ночь с 31 октября на 1 ноября оперативное соединение адмирала Меррила в составе крейсеров “Columbia”, “Montpelier”, “Cleveland” и “Denver” и эскадренных миноносцев “Charles Ausburne”, “Dyson”, “Claxton”, “Spense”, “Thatcher”, “Converse”, “Foote” и “Stanly” обстреляло аэродромы на о. Бука и в Бонисе. Затем Меррил полным ходом пошел к островам Шортленд, чтобы обстрелять этот район. Во время обстрела аэродромов корабли Меррила охранялись истребителями, выделенными для прикрытия высадки.
В то время я командовал авианосным оперативным соединением, состоявшим из авианосцев “Saratoga” и “Princeton”, крейсеров ПВО “San Diego” и “San Juan” и эскадренных миноносцев “Lardner”, “Farenholt”, “Wood-worth”, “Buchanan”, “Landsdowne”, “Grayson”, “Sterett”, “Stack”, “Wilson” и “Edwards”. При штурме Бугенвиля нам было дано задание во время высадок 1 и 2 ноября нанести удары по аэродромам на о. Бука и в Бонисе. Это был первый случай, когда авианосцы должны были действовать в пределах досягаемости противника из Рабаула и Кавьенга.
Мы на авианосцах уже начинали думать, что нам так и не удастся принять участие в бою. Все предшествующие задания выполнялись авиацией берегового базирования. Адмирал Холси говорил мне, что он вынужден был беречь нас для использования против японского флота в том случае, если бы он пришел с островов Трук, чтобы помешать нашим действиям на Гуадалканале и Нью-Джорджии. Теперь нам предстояло воспользоваться благоприятным случаем.
Молодые летчики, улыбаясь, поднимались с палуб авианосцев и отправлялись выполнять свою разрушительную работу. В течение двух дней они уничтожили или повредили 33 вражеских самолета, 9 транспортов, 8 барж и 3 малых корабля и настолько повредили аэродромы, что лишили японцев возможности пользоваться ими в период высадки в заливе императрицы Августы. Мы потеряли только 7 летчиков. Токийское радио передало обычное напыщенное сообщение, в котором говорилось о потоплении одного большого и одного малого авианосцев, что указывало, однако, на то, что они точно знали состав моего оперативного соединения.
Когда 1 ноября части американской морской пехоты высадились на остров, они столкнулись с решительным сопротивлением 300 японцев, прочно окопавшихся у самого уреза воды. Число японцев было невелико, но такое количество людей могло сильно затруднить любому соединению высадку на берег. Это было не единственное препятствие. На одном участке берег оказался очень крутым, а прибой исключительно сильным, в результате чего около 70 шлюпок перевернулось и находившиеся в них солдаты и грузы вывалились в море. На другом участке морская пехота попала в такие густые джунгли и такие глубокие болота, что продвижение вперед казалось почти невозможным. Те джунгли, в которых уже бывала морская пехота, казались расчищенными по сравнению с этими. Тем не менее пехота высадилась на берег, но на третий день границы занятой ею позиции отодвинулись в глубь острова всего на 1600 ярдов.
Бой в заливе Императрицы Августы
После обстрела островов Шортленд 1 ноября оперативное соединение Меррила занимало позицию северо-западнее района высадки, охраняя его от возможной атаки кораблей противника. Перед полуднем разведывательные самолеты сообщили, что из Рабаула идет соединение крейсеров противника. Для защиты транспортов и десантных судов можно было рассчитывать только на четыре крейсера Меррила, так как другие крейсера, ранее назначенные в южную часть Тихого океана, теперь были отведены для использования в центральной части океана. Японское соединение под командованием контр-адмирала Омори состояло из тяжелых крейсеров “Миоко” и “Хагуро”, легких крейсеров “Сендай” и “Агано” и шести эскадренных миноносцев. Они имели приказ произвести ночную атаку против наших сил вторжения. Их боеспособность несколько превышала боеспособность кораблей Меррила, поскольку тяжелые крейсера были вооружены 8” орудиями, а вооружение наших крейсеров было 6” калибра.
В 2.27 2 ноября Меррил установил радиолокационный контакт с подходившими кораблями противника. Ночь была темная, небо было затянуто облаками, и время от времени налетали дождевые шквалы. Два соединения сближались друг с другом, не имея никаких визуальных данных о присутствии стороны противника. Меррил понимал, что его задача заключается в том, чтобы заставить японцев повернуть обратно, не дав им нанести слишком тяжелые повреждения его кораблям, поскольку эти корабли являлись единственными морскими силами прикрытия в южной части Тихого океана.
Японские корабли были разделены на 3 группы, и первый контакт был установлен с северной группой, состоявшей из легкого крейсера “Сендай” и трех эскадренных миноносцев. Тяжелые крейсера “Миоко” и “Хагуро” шли в центре, а “Агано” с тремя остальными эскадренными миноносцами на правом фланге. Американские корабли шли в кильватерном строю на юг позади противника. Такая обстановка постепенно развертывалась на экране радиолокатора в оперативной рубке адмирала Меррила на его флагманском корабле.
Дивизион эскадренных миноносцев кэптена Бэрка увеличил скорость и, произведя прицеливание по радиолокационной установке, выпустил по северной группе противника мощный торпедный залп. Меррил намеревался ждать, пока эти торпеды достигнут своих целей, и только тогда открыть огонь, но его радиолокационная установка показала, что корабли противника во время движения торпед изменили курс и что торпеды должны пройти мимо. Тогда в 2.49 был дан приказ открыть огонь, и противник быстро ответил на него.
Артиллерийский бой продолжался в течение часа. Сначала объектом атаки была северная группа, а позднее в бой были втянуты также центральная и южная группы противника. Вскоре после открытия артиллерийского огня дивизион эскадренных миноносцев командера Остина начал стрельбу торпедами.
В последовавшей схватке наши крейсера несколько раз меняли курс на обратный, крейсируя с севера на юг. Японцы также выпустили торпеды, но бой в основном был артиллерийский, и наши крейсера держались за пределами дальности действия торпед от японских эскадренных миноносцев. Мы уже узнали смертоносное действие этого оружия.
Артиллерийский огонь противника был очень точен, и вражеские снаряды неоднократно брали в вилку “Denver”, “Columbia” и “Cleveland”. В 3.20 “Denver” получил три попадания 8” снарядов. Крейсер принял воду и на несколько минут вышел из строя. Чтобы укрыться от огня противника, адмирал приказал крейсерам поставить дымовую завесу, за которой они могли маневрировать. Японский командующий сообщил впоследствии, что им было трудно обнаружить наши корабли, хотя они неоднократно применяли осветительные снаряды и бомбы. Наша превосходная радиолокационная установка позволяла нашим кораблям вести точный огонь через дымовую завесу.
В начале боя головной корабль северной группы “Сендай”, получив сильнейшие повреждения от нашего артиллерийского огня, потерял ход. Вскоре после этого он взорвался, и пламя ярко осветило окружающую темноту. Эскадренные миноносцы “Самидаре” и “Сирацуи”, охранявшие “Сендай”, столкнулись, пытаясь уклониться от торпед и снарядов, и оба вышли из боя, последний из них был серьезно поврежден. Японская торпеда полностью вывела из строя наш эскадренный миноносец “Foote”, a “Spence”, как и “Denver”, получил попадания снарядами.
На этом этапе Омори решил выйти из боя и уходить в Рабаул. Причиной этого он считал плохое освещение, неизвестный состав наших сил, повреждение кораблей в результате столкновения, а также боязнь оказаться на рассвете в пределах дальности действия американских пикирующих бомбардировщиков. По прибытии в Рабаул он сразу же был освобожден от командования оперативным соединением за то, что не уничтожил силы вторжения противника [111] .
В этом бою японцы потеряли легкий крейсер “Сендай” и эскадренный миноносец “Хацукадзе” [112] , а тяжелые крейсера “Миоко” и “Хагуро” и эскадренный миноносец “Сирацуи” получили серьезные повреждения. Наш крейсер “Denver” и эскадренный миноносец “Spence” были повреждены снарядами, “Foote” – торпедой. Последний был взят буксиром “Claxton” и отведен в порт для ремонта.