Шевцов Иван. Грабеж

   — Я сделала рискованный шаг: встретилась с женой Зуброва на их квартире. Довольно милая женщина. Я сказала, что нас интересует Пришелец Ипполит Исаевич, и попросила ее сообщить все, что она о нем знает, давно ли знакомы. Люба — так зовут супругу Зуброва — как мне показалось, поначалу растерялась, но рассказывала вполне искренне. Встречалась она с Пришельцем всего два раза, и оба на даче. Первый раз в день рождения Зуброва, а второй совсем недавно. Пришелец приезжал к Михаилу Михайловичу по какому-то делу. Мне удалось узнать, кто был приглашен на день рождения. Оказывается, отмечали в узком кругу. И знаете, кто там был? Сам товарищ Малярчик с супругой.
   — Петр Михайлович? — оживился Добросклонцев.
   — Представь себе — он самый. Потом некто Земцев Яков Николаевич то ли из Внешторга, то ли из другого какого-то ведомства, связанного с заграничными командировками. По словам мадам Зубровой, этот Земцев занимает высокое положение. И еще супружеская чета Ященко. Антон Фомич — членкор и лауреат. Ну и среди них — Пришелец.
   — И это все? Такой узкий круг?
   — Был еще один гость, брат юбиляра, колхозник из Белоруссии.
   — Однако… — неопределенно проговорил Добросклонцев, ненадолго задумался, потом встряхнулся: — Итак, подытожим: приглашен был узкий круг самых близких друзей. Так надо понимать? Так, выходит, Пришелец лучший друг Зуброва? Наша с тобой догадка подтвердилась. Но по законам элементарной логики получается, что и остальные гости, то есть Малярчик, Земцев и Ященко, суть друзья Пришельца. Следовательно, если Малярчик, Зубров и так далее — суть порядочные люди, значит, и Пришелец безупречен.
   — А если Пришелец жулик и вор, — продолжала Тоня, — то Малярчик, Зубров и другие тоже…
   — Молодец, Тонечка! — Добросклонцев встал. — Конечно же, о твоем визите уже знает Зубров, жена непременно известила его. Сейчас он должен что-то предпринять. И сгоряча может наделать глупостей, которые обернутся против него.
   — Едва ли, он человек осмотрительный, — возразила Тоня.
   — Ну не скажи: осмотрительный не стал бы лезть напролом. А он полез.
   — Полез потому, что Малярчик его друг, — сказала Тоня.
   — Да, Малярчик может осложнить ситуацию, — согласился Добросклонцев. — Как ты, Коля, считаешь, осложнит?
   — Запросто. Затребует дело — и привет, — ответил Ушанов.
   — Вот поэтому и нужно спешить, — решил Добросклонцев. — Надо прежде всего узнать, что за люди Земцев и Ященко, что связывает их с Зубровым и какие у них отношения с Пришельцем. Это раз. Этим я сам займусь. Для тебя же, Антонина Николаевна, есть задание особой важности. Во что бы то ни стало разыскать дочь Пришельца Альбину, встретиться с ней и изъять бриллиантовое кольцо, которое ей подарил отец, то есть Ипполит Исаевич.
   — У Пришельца есть дочь? — удивилась Тоня.
   Юрий Иванович в ответ лишь кивнул.
   — Зайдем ко мне, ознакомишься с показаниями Павлова. Полагаю, что это кольцо с фианитом, одним из тех, что гранил Соколов.
   Пока она читала показания Павлова, он исподволь наблюдал за ней, двигая ящиками стола и бесцельно перебирая какие-то бумаги.
   Прочитав, Тоня положила протокол на стол.
   — Я займусь сейчас же.
   — Да, это очень важно. Пока не вмешался Малярчик. А если приплюсовать сюда Земцева и Ященко, то действительно мы с тобой начали ворошить осиное гнездо.
   — Не обижай ос. Скорее гадюшник. Ну я пошла. Постараюсь сегодня связаться с Альбиной.

4

   …Утром телефон Пришельца не отвечал. Как и было запланировано, в девять утра в присутствии понятых и представителя домоуправления оперативная группа вскрыла квартиру Ипполита Исаевича. Каково же было удивление: пол без ковров, голые стены, пустой сервант, за зеркальными стеклами которого некогда сверкали хрусталь и фарфор, никаких бра, даже вместо люстры с потолка печально свисала электрическая лампочка, подчеркивающая пустоту квартиры. Не было и знаменитого старинного гарнитура из мореного дуба, и стульев со спинками из икон. Вообще столовая имела нежилой вид. Печально выглядел и кабинет с пустым книжным шкафом и зловеще торчащими в стенах железными костылями, на которых раньше висели картины. Пустой холодильник был открыт и отключен от электросети. Из спальни исчезли скульптура обнаженной девушки и мраморный амур с хрустальным светильником в руке, а также гобелен с купальщицами и шкура белого медведя. Лишь в стенном шкафу висели костюмы, плащи и пальто, а широкая кровать была накрыта покрывалом.
   То, что Пришелец освободился от ценных вещей, наводило на многие серьезные размышления, выдвигало вопросы, на которые надо было немедля искать ответ. Из показаний соседей выяснилось, что на неделе Ипполит Исаевич вывозил на грузовой крытой машине старинную мебель, картины, скульптуры. На вопрос любопытной лифтерши сказал, что решил обновить мебель, а потому освободиться от ненужного хлама. После грузовой машины в тот же день Ипполит Исаевич дважды приезжал на «Волге»-пикап, грузил более мелкие вещи — свертки и чемоданы.
   — Не обратили внимания — грузовая и легковая машины были такси? — поинтересовался Ушанов, на что лифтерша ответила:
   — Легковая не такси, серая «Волга». Это точно. А вот насчет грузовой не могу сказать. Ни к чему мне было.
   Обыск квартиры, по сути дела, ничего не дал для следствия, за исключением «пустячка»: в письменном столе лежали два вызова из-за рубежа на имя Ипполита Исаевича Пришельца: из Израиля от двоюродного брата и из Уругвая — от дяди. Может быть, Ипполит Исаевич решил эмигрировать? Но почему же в таком случае он не подал заявление в ОВИР, к которому нужно приложить вызов от родственников? А может, был еще и третий вызов и выезд уже оформляют? Все это нужно выяснять, и немедленно.
   Словом, как считал Юрий Иванович, рабочий день начинался удачно. После обыска, не заезжая в управление, Добросклонцев направился в следственный изолятор к Павлову, а Тоня, как и условились, должна была связаться с дочерью Пришельца Альбиной.
   Вопреки ожиданиям Юрия Ивановича Павлов на этот раз был менее разговорчив, нежели при первой встрече. Взгляд холодный, ответы односложны, уклончивы. По поводу Пришельца ничего нового не сказал. По всему чувствовалось, что он опасается говорить лишнее. Добросклонцев снова попытался завоевать его доверие, сообщив, что час тому назад на квартире Пришельца произвели обыск и что квартира оказалась пустой: все ценные вещи Ипполит Исаевич позавчера вывез. Куда, в ближайшие день-два прояснится. Наблюдая за Павловым, он заметил, что сообщение о пустой квартире Пришельца как-то оживило Анатолия, что-то в нем встрепенулось, и решил этим воспользоваться.
   — Вы, конечно, догадываетесь, почему Пришелец вывез ценные вещи? — спросил доверительно.
   — А чего тут догадываться, когда я точно знаю, — сорвалось у Павлова. — На днях он уезжает за границу и там останется. — Анатоль, пытливо посмотрев на Добросклонцева, прибавил: — Если уже не уехал.
   — И в какую же страну? — поинтересовался Добросклонцев, с трудом сохранив спокойствие: не хотел показывать Павлову, что ошарашен его сообщением.
   — Может, в Гамбург, может, в Париж, а возможно, к брату в Австралию, — вяло ответил Павлов, пожалев о сказанном: пойдут новые вопросы, настойчивые, выматывающие душу.
   — И вы вместе с ним должны были уехать в Париж?
   Бледное лицо Павлова исказила мучительная гримаса. Мысленно он выругал себя и угрюмо ответил:
   — Никуда я не должен. Что там делать, в Париже?
   — Как что делать? В качестве слуги сопровождать своего барина. Пришельцы без слуг не могут.
   Павлов молчал, и Добросклонцев понял, что на этот раз он не скажет больше того, что уже сказал. А за сказанное готов был обнять Павлова. Пришелец собрался бежать за границу. «Если уже не уехал».
   И Добросклонцев, отправив Павлова в камеру, умчался на улицу Белинского.

5

   Аля ждала Миронову дома, так они договорились по телефону. Это устраивало и Миронову и свидетеля, коим теперь именовалась Альбина. Поджидая Миронову, Аля перебирала в памяти последние годы недолгой своей жизни, пытаясь найти какое-нибудь темное пятнышко, которое могло бы заинтересовать милицию. Никакой вины за собой она не чувствовала. На работе ее ценили, за короткий срок службы в Аэрофлоте она имела три благодарности. Вспомнила своих близких друзей и знакомых, у которых могли быть конфликты с законом. Нет, ничего предосудительного не находила. И все же с напряженным волнением ждала капитана милиции.
   Тоня была в милицейской форме, придававшей ей строго официальный вид. Они уединились в комнате отчима, которая служила ему и мастерской, и чтобы не испытывать терпение девушки, Тоня решила сразу же, без лишних вопросов, переходить к делу.
   — Вы часто встречаетесь со своим отцом?.. Ипполитом Исаевичем Пришельцем?
   Нет, не ожидала Аля такого вопроса. Вот, оказывается, кем интересуется милиция. Она нахмурилась, ответила, не глядя на Миронову:
   — А мы вообще не встречаемся. Мы виделись всего один раз. — Подняла глаза, полные слез, прибавила негромко и отчужденно: — И вообще он мне не отец.
   — Вот даже как, — с неподдельным недоумением произнесла Тоня. — Тогда расскажите о вашей единственной встрече.
   — Зачем это вам? — как-то сразу насторожилась Аля.
   Тоня почувствовала, что девушка может замкнуться. Нужно сразу же расположить ее, завоевать доверие прямым откровенным разговором.
   — Ипполит Исаевич подозревается в совершении тяжкого преступления…
   — А мне какое дело?! — перебила Аля.
   — Вас никто ни в чем не обвиняет. Нас интересуют лишь некоторые детали. Скажите, Альбина, Ипполит Исаевич дарил вам бриллиантовое кольцо?
   —  — Ну, дарил. И что из этого? И бриллиант был не настоящий, искусственный — фианит.
   — Почему вы так думаете? Как вы узнали, что он искусственный?
   — Очень просто: пойдите в ювелирный магазин, посмотрите на настоящий и сравните.
   — Да, кольцо было с фианитом, это верно, — согласилась Тоня. Она старалась вести разговор ровно, не пережимая. — А вы можете мне его показать?
   — У меня нет кольца, — ответила Аля и залилась краской.
   — А где оно?
   — Я потеряла. Вернее, оставила в отеле.
   — В отеле? То есть в гостинице? Это где же?
   — В Шенноне, в Ирландии. Там у нас смена экипажа.
   Слова ее звучали неубедительно и потому не внушали доверия.
   — Потеряли или продали? — вопрос прозвучал почти утвердительно.
   — Да вы что? — возмутилась Аля и протестующе посмотрела на Тоню. Тоня встретила ее оскорбленный взгляд с твердым, уверенным превосходством: я же знаю, что ты говоришь неправду, я все о тебе знаю. Аля отвела глаза в сторону, уши ее огнем горели. Наконец не выдержала: — Ну, продала, ну и что — разве я не имею права?
   — Конечно, имеешь, — доброжелательно ответила Тоня и уточнила: — Здесь, в нашей стране, а не за границей, не в Ирландии.
   — Я продала в Москве своей подруге Симе, — призналась Аля.
   — Как-то нескладно у нас получается: в Ирландии кольцо утеряла, вернее, оставила в отеле и забыла, а потом продала его в Москве подруге по имени Сима, а фамилия ее, Серафимы?
   — Пышная, — смущенно ответила Аля, немного погодя добавила: — Вы извините меня: я тогда сказала неправду, насчет Шеннона. Сама не знаю зачем и почему.
   — Наверное, потому, что это был подарок отца, и лучше, конечно, потерять, чем продать, — в словах Тони звучала ирония. — Вам, очевидно, очень нужны были деньги.
   — Совсем не поэтому, — поморщилась Аля. — Я не могу вам объяснить… И я действительно поначалу хотела его выбросить. И если б я его случайно потеряла или просто забыла в отеле, я нисколечко не расстроилась бы. Оно жгло мне палец. Понимаете?
   Тоня не понимала: сейчас ей нужно было прежде всего и как можно быстрей заполучить это кольцо.
   — А вы могли бы связать меня со своей подругой? Например, пригласить ее сюда, сейчас?
   — Я могу, конечно, позвонить, но ее вряд ли отпустят с работы. Вам лучше встретиться с ней после семи.
   — Это поздно, — озадаченно сказала Тоня, и на лице ее отразилась искренняя досада. — Послушайте, Альбина, вы могли бы оказать мне большую услугу, если бы согласились вместе со мной поехать к Серафиме на работу сейчас, не откладывая до вечера? Она, кстати, где работает?
   — В ателье приемщицей. Здесь недалеко, всего четыре остановки на троллейбусе. А можно и на метро одну остановку проехать. Я позвоню ей, предупрежу.
   — Не нужно. Приемщица всегда на месте. Так будет лучше. Поедем? — Тоня встала.
   — А у Симы не будет никаких неприятностей?
   — Совершенно. Я только посмотрю кольцо.
   — Оно что — ворованное? — предположила Аля, и в глазах ее вспыхнул и тут же погас легкий испуг.
   — Почти.
   Сима Пышная, как и предполагала Миронова, оказалась на месте. К удивлению Тони, внешность ее соответствовала фамилии. Круглолицая полная блондинка со вздернутым носом и короткой шеей встретила Алю и Тоню широкой улыбкой, в которой отразились и радость, и удивление, и наивное любопытство. В первые же мгновения встречи Тоня обратила внимание на ее руки и, увидя на пальце впившееся в кожу кольцо с алмазом, облегченно вздохнула. Объясняться долго не пришлось. Аля дала показания о том, что это кольцо подарил ей Ипполит Исаевич Пришелец, что она потом уступила его своей подруге Серафиме Пышной, так как Але кольцо было великовато. Это же подтвердила и Сима. Тоня, выдав расписку Пышной, временно изъяла кольцо и, довольная, вернулась в управление. Добросклонцева не застала: Ушанов сказал, что Юрий Иванович поехал к Ященко.
   — Тебе звонила какая-то женщина, — сказал Ушанов.
   — Кто такая? — поинтересовалась Тоня.
   — Она не назвалась. Сказала, что позвонит еще.
   Тоня не стала думать-гадать: мало ли звонят. Но не прошло и четверти часа, как раздался телефонный звонок. Тоня взяла трубку:
   — Миронова слушает.
   — Антонина Николаевна? Здравствуйте. Я по делу Пришельца Ипполита Исаевича. Мне бы очень хотелось с вами встретиться. — Голос незнакомый, обволакивающе-мягкий.
   — По делу Пришельца? — намеренно равнодушно переспросила Тоня. — Я такого дела не знаю.
   — Ну, вернее… это связано с делом Анатолия Павлова, — в некотором замешательстве уточнила незнакомая.
   — А вы кто будете Павлову — жена, родственница?
   — Нет-нет, я человек для Павлова посторонний. Но я хочу сообщить сведения, которые должны вас заинтересовать.
   — Ну что ж, давайте встретимся, — сдержанно сказала Тоня. — Вы когда можете к нам зайти?
   — Видите ли… Мне не хотелось бы заходить в ваше учреждение. Желательно встретиться на нейтральной… Ну, например, в садике у Большого театра, у фонтана. Это рядом — удобно и вам и мне.
   «Странно, — подумала Тоня. — А впрочем, ничего странного: человек не хочет, чтоб о ее сведениях в милицию знали те, кому не полагается знать».
   — Хорошо, — согласилась она. — У фонтана, так у фонтана. В какое время для вас удобно?
   — Желательно сейчас. Я звоню от Малого театра.
   — Как я вас узнаю?
   — Я сама к вам подойду: я вас знаю.
   «Ничего себе — снова загадка. Она меня знает, а я — нет», — удивилась Тоня.
   Фонтан у Большого театра — одно из многолюдных мест центра Москвы, особенно в летнюю пору. Очень удобное место свиданий. Здесь можно под яблонями и сиренью посидеть на скамеечке, поджидая товарища, здесь все под рукой — магазины, рестораны, метро, гостиницы.
   Тоня остановилась у гранитного кольца фонтана. Струи воды распыляли приятную в такой жаркий день влагу. На скамейках не было свободных мест. Вокруг фонтана стояло человек десять, а может, и больше. Среди них было четыре женщины. Присматриваясь к ним, Тоня пыталась определить, которая из них ее незнакомца. Неожиданно сзади раздался негромкий спокойный голос:
   — Здравствуйте, Антонина Николаевна. — Миронова резко повернулась. — Вот и я, Рита.
   — Простите, а по отчеству?
   — Ах, зачем отчество, оно старит, а я еще невеста. Вот собралась замуж, да видите, какая история получается. Она и привела меня к вам. — Деланная кокетливая улыбка уже немолодой женщины, украшенной большой копной седых волос, сменилась такой же неестественной скорбью. Ярко накрашенные губы, искусственные черные ресницы, подведенные синькой голубые глаза, густо нарумяненные щеки придавали ей вульгарный вид. Она демонстративно осмотрела Тоню с ног до головы и вдруг предложила:
   — Вы не обедали? Может, зайдем в «Метрополь» или «Национала», закусим и за столом поговорим?
   — Благодарю, я пообедала. Итак, я вас слушаю.
   Женщина в нерешительности осмотрелась вокруг: место не очень подходящее для интимного разговора;
   Тоня поняла ее, предложила:
   — Может, пройдем к Большому театру, там посвободней.
   Они шли медленно, и женщина, назвавшаяся Ритой, начала неторопливо свой рассказ:
   — Видите ли, я невеста Ипполита Исаевича. Мы решили в августе оформить наш брак, как говорят, пожениться. Мы давно знаем друг друга и любим. Он очень порядочный человек, интеллигентный, воспитанный, тонкая натура, легко ранимая. Он остро на все реагирует, даже на пустяк, на мелочи. Наверно, наложил свой отпечаток печальный эпизод в его прошлом — я имею в виду судимость. Вы, конечно, знаете. Это оставило душевную рану, возможно, на всю жизнь. Такой уж он человек — беззащитный, как говорят, не от мира сего. И вот теперь нежданно-негаданно на нашу голову свалилось это неприятное дело — этот ублюдок Павлов. Говорила я Ипполиту — гони его прочь. Нет же, не послушал: жалел, пропадет, мол, а парень способный. А на что способный? На авантюры. Из-за его авантюр и на Ипполита пало подозрение. Вы представляете душевное состояние невинного человека, травмированного, которого подозревают… — Она не договорила фразу.
   — В чем подозревают? — впервые подала голос Топя. Похоже, что вопрос несколько смутил «невесту» Пришельца.
   — Я не знаю, вы должны знать. А подозрение, даже если и безосновательное, ошибочное, все равно оно оставляет на подозреваемом пятно. Самое неприятное, что накануне женитьбы. Если б не это обстоятельство, Ипполит, может, и не стал бы переживать.
   — Я не совсем понимаю, при чем здесь женитьба, какая связь?
   — Как при чем? Все осложняется. А наша семья? Как мои родные посмотрят на наш брак, на Ипполита, на зятя, который на подозрении? Мой брат занимает высокое положение, он известный человек в стране. И вдруг такой зять. Ужас. Я схожу с ума. Ипполит места себе не находит. Брат, конечно, мог бы вмешаться, его все уважают, с вашим министром они друзья, и дома у него бывает. Но я не хочу впутывать в это дело брата. Дело-то пустячное, выеденного яйца не стоит. Павлов натворил — пускай и отвечает. Я же знаю, Антонина Николаевна, вы женщина добрая, душевная, о вас все так отзываются. Помогите, все зависит от вас. Моя судьба в ваших руках. Я слезно вас умоляю.
   В голосе ее звучали трагические ноты.
   — В чем конкретно должна состоять моя помщь? Я что-то не совсем вас понимаю. — Нет, Тоня прекрасно понимала, куда клонит перезрелая «невеста».
   — Я сама юрист, и хочу быть с вами откровенной. Вы же можете не обращать внимания на некоторые факты, которые не имеют отношения к делу Павлова и только уводят следствие черт знает куда. Например, зачем вам показания какого-то банщика. Ну, ходил Ипполит в баню, он обожает русскую баню. Может, ненароком обидел этого банщика. Или, может, мало заплатил ему за кольцо. Кольцо-то для меня делал, какое ж тут преступление? Да и сам этот Соколов уже жалеет о своем показании и готов взять его обратно. И на суде, говорит, я откажусь. Да и алмаз-то искусственный, фианит. Будь там натуральный, а то эрзац, теперь их тоннами в лабораториях делают. А из-за этого эрзаца может человек погибнуть.
   И женщина, достав из сумочки платочек, промакнула глаза. Получилось это наигранно, и Тоня с иронией подумала: «Артистки из тебя не получается, однако ж осведомленность отменная. И расчет верный: самую большую угрозу для Пришельца на данном этапе представляют показания Соколова. Хотят, чтоб их не было». Тоня понимала, что Пришелец решил «смываться», и ему нужно быть «чистеньким», ох, как нужно. Ради этого он готов на все пойти. Она догадывалась, что женщина «липовая» невеста, и имя ее тоже «липовое», и никакого «государственного» брата у нее нет, Правда, она не могла знать, что настоящее имя Риты — Анастасия Ивановна, что она жена адвоката Бориса Шуба, Ася Полушубок, когда-то отчисленная со второго курса юрфака за неуспеваемость.
   — Умоляю вас, дорогая, не погубите, войдите в наше положение, сжальтесь. Я отблагодарю вас, ни перед чем не постою, — продолжала всхлипывать «невеста», и эта явная фальшь начала, раздражать Тоню.
   — Перестаньте, — резко оборвала ее Миронова. — Хватит. — И в ту же секунду решила: надо играть, надо пообещать: многое может проясниться. Продолжала уже спокойно: — Я не спрашиваю ни вашей фамилии, ни фамилии вашего брата. Для меня совершенно безразлично, кем вы доводитесь Пришельцу. Если я вас правильно поняла, то вы хотите, чтобы имя Ипполита Исаевича вообще не упоминалось в деле Павлова?
   — Да, да, вы совершенно правильно меня поняли.
   — Как юрист, вы должны знать, что это зависит не только от меня.
   — Ну, я думаю, что вы сможете договориться с подполковником Добросклонцевым.
   «Однако ж», — удивилась Тоня и спросила:
   — Вы знаете Юрия Ивановича?
   — Я всех знаю, — самоуверенно ответила «невеста» и прибавила: — Сначала вы получите небольшой аванс, десятую долю всего. А все остальное — когда дело Павлова закончится и приговор вступит в силу.
   Тоня делала вид, что она крайне озадачена. Молчала, решая, как поступать дальше.
   — Вы не сомневайтесь, не пожалеете. Отблагодарим сторицей.
   Тоня решила: ну что ж, надо идти до конца.
   — Это так все неожиданно, — произнесла, будто размышляя вслух. — Вы говорите, знаете Добросклонцева? А я думаю, что нет. Я не представляю, как с этим делом к нему подступиться. А может, лучше вам попробовать, коль вы знакомы?
   — Нет, я лично с ним не знакома, мне Ипполит о нем рассказывал. Очень лестно отзывался. Я бы, конечно, могла попытаться, но… думаю, что лучше вам.
   «Она должна поверить, — размышляла Тоня, — только бы не переиграть. Бестия наглая, бесцеремонная и самоуверенная. Сейчас она в полной безопасности. Не спугнуть бы неуместной фразой, лишним словом». Тоня вздохнула, вздох получился естественным, проговорила с чувством глубокой озадаченности:
   — Я не могу так сразу. Надо все взвесить, продумать.
   — Ну конечно, конечно, я вас понимаю, дело это щекотливое, — согласилась «невеста». — Только имейте в виду; если вы захотите использовать мою откровенность, злоупотребить моим доверием… вам это не удастся. Я — человек совершенно неуязвимый. А что касается Ипполита Исаевича, то за него есть кому заступиться.
   — Хорошо, — решительно сказала, точно черту подвела, Тоня. — Я подумаю. И дам вам окончательный ответ. Лично или по телефону, как вам будет удобно, позвоните мне завтра к концу дня.
   — Позвоню. Я очень надеюсь на вашу доброту и благоразумие.
   Они разошлись в разные стороны. Тоня спешила в управление. Верно заметил Добросклонцев: «День большого улова». Откровенный цинизм «невесты» поразил ее — с подобным Миронова столкнулась впервые. Предлагать роль соучастницы преступления, разумеется, за плату — вот так просто, напрямую? Какое ж должно быть представление о нравственности людей? Такая особа считает, что за деньги можно все купить — совесть, честь, долг. На что она рассчитывала? Неужто найдутся такие, кто может «клюнуть», согласиться, хотя бы один из тысячи? Тоня не могла себе такого даже представить, хотя и знала, что бывает, когда даже должностное лицо позволяет себе в корыстных целях такое падение. Поражало ее и вызывающее нахальство, самоуверенность, чувство безнаказанности этой женщины. Кто она, кем доводится Пришельцу? Невеста? Сомнительно. Сожительница? Едва ли: Пришелец предпочитает помоложе. Разве что бывшая. А может, соучастница, из одной шайки. Если так, то выходит, что главная для них опасность — кольца, бриллианты, и опасен теперь уже не только Алексей Соколов, но и Аля.
   Да, нужно срочно сравнить Алино кольцо с теми, что были подменены в ювелирном магазине на бриллиантовые. Тоня уже не сомневалась, что авантюра с подменой колец — дело рук Пришельца, и что «работает» он не в одиночку, действует шайка. Павлова пытались устранить, да вышла осечка. Но где гарантия, что не попытаются убрать других важных свидетелей — Соколова и Алю? Нет, Пришельца нужно немедленно арестовать. Но прежде надо его найти. Объявлять всесоюзный розыск? И еще: надо узнать, кто эта женщина. Это завтра. Но придет ли она, позвонит ли? С такими мыслями Миронова зашла в кабинет Добросклонцева.
   — Ну? Докладывай, — сказал Юрий Иванович, как только Тоня закрыла за собой дверь.
   Испытывая его терпение, Тоня не спеша взяла стул, поставила у письменного стола, чего она прежде не делала, степенно села и достала из своей сумочки колечко с фианитом. Потом начала спокойно со всеми подробностями рассказывать о встрече с Алей и ее подругой по фамилии Пышная. Добросклонцев рассматривал кольцо:
   — Вот и улики пошли, серьезные улики, мистер Пришелец!
   А когда Тоня рассказала о встрече с «невестой» Пришельца, предлагавшей крупную взятку, Юрий Иванович покачал головой:
   — Значит, зверь, Тонечка, очень крупный. Возможно, крупнее, чем мы думаем. Личность «невесты» необходимо установить. Непременно. А теперь, Антонина Николаевна, хочу проинформировать тебя о новых открытиях сегодняшнего дня. Денек, Тонечка, как никогда! Таких у меня за всю мою службу в органах еще не было. Поработали мы хорошо, даже сверхотлично. Весельчак Ушанов тоже. Быстренько установил, что в ОВИР Ипполит Исаевич не обращался. Но… он числится в списке группы туристов, выезжающих во Францию. Поняла?..