Шилликот Зеб. Хищник Джаг

   – Что вы мне расскажете? – нетерпеливо перебил его Джаг.
   – Все и ничего. То, что я познал с тех пор, как появился на свет, и, поверь, мне есть о чем поведать тебе! Я прошел тысячи дорог, подо мной пала не одна лошадь, а уж сколько мне пришлось пострелять... – Патч красноречиво взмахнул рукой и продолжил: – Трудно представить себе то количество песка, что я сожрал, пробираясь безводными бескрайними пустынями, где глаза отвыкают от всяких геометрических форм, за исключением ровной линии горизонта...
   – А почему вы нигде надолго не останавливались?
   – Потому что не нашел до сих пор стоящего места. Когда где-то основательно устраиваешься; то начинаешь привыкать к своему углу и приходится постоянно себя сдерживать. И тогда ты становишься уязвимым...
   – С вами такого никогда не случалось?
   – Было раз, если мне не изменяет память. И вот чего мне это стоило, – хмыкнул Патч и распахнул на груди рубашку, показывая беловатый шрам совсем рядом с сердцем – мрачное клеймо смерти, на которое Джаг не раз обращал внимание, не осмеливаясь, однако, задать вопрос о его происхождении. – И если бы только это, – продолжал Патч. – Иногда остаются невидимые глазу раны, которые постоянно жгут тебя изнутри, отравляя душу...
   – Вот как?
   Джаг не всегда понимал речи Патча и в таких случаях остерегался переспрашивать и лезть ему в душу, чувствуя, что тем самым вторгся бы в запретную зону. Кроме того, он привык к зачастую бессвязным высказываниям старика, к похабным песням, к его нравоучительным поговоркам и прочей болтовне, которую слушал вполуха. Зато он весь превращался во внимание, едва разговор переходил на более серьезные темы.
   – Нужно взять себе за правило никогда не оставаться на одном и том же месте больше двух дней, – говорил Патч. – Иначе рискуешь прозевать поезд в рай.
   – Что за рай? Что это такое?
   – Место, которое больше не существует, если оно вообще когда-нибудь было.
   – Вы смеетесь надо мной!
   – Нет, нет, честное слово! Это край мечты, где полно травы и цветов, где порхают бабочки, всегда голубое небо, а воздух напоен благоухающими запахами, где обитают стройные, хорошенькие девушки с нежной бархатной кожей, чистые и здоровые, в объятиях которых ты можешь заснуть с уверенностью, что завтра проснешься и встретишь свежий рассвет. Чем не рай?
   – Но если такого места нет! А потом, зачем его искать, этот рай, если вы все равно говорите, что ни к чему нельзя надолго привязываться?
   Тут Патч сокрушенно качал головой.
   – Малыш, меня утомляет твоя логика! Скажи-ка, чем ты рассчитываешь заниматься в жизни?
   – Пока еще не знаю. Пойду туда, куда и вы, это точно.
   – А потом?
   – Когда это – потом?
   – Когда меня не станет, что ты будешь делать?
   – Я... Посмотрю.
   – Что ты посмотришь?
   – Ну, не знаю... Буду продолжать.
   – Вот это уже лучше. Продолжать, как ты выразился, это то, чем я занимаюсь всю жизнь. А как, по-твоему, что заставляет меня продолжать?
   – Ну... Не знаю... Я никогда не думал об этом...
   – Так вот подумай, потому что не всегда у тебя за спиной будет кто-то стоять и подсказывать, в какую сторону надо писать!
   – Я вас ни о чем не просил. Вы сами захотели взять меня с собой!
   – Как раз для того, чтобы передать тебе эстафету, чтобы хоть что-нибудь оставить после себя, когда пробьет мой последний час, чтобы, несмотря ни на что, продолжать жить в тебе! И до тех пор, пока ты будешь продолжать мой поиск, я буду жить! Ты должен всегда помнить о рае, о небесном саде, что бы ни случилось! Для того, чтобы выжить, нужно иметь перед собой цель и стремиться к ней. На протяжении всей своей жизни ты должен пытаться заглянуть за горизонт! Двигайся! Постоянно находись в движении! Только это избавит тебя от сплетен, интриг и ссор! Чем меньше людей встретится тебе на пути, тем лучше, потому что всегда найдется кто-нибудь, кому не понравится твоя физиономия. И если, на счастье, ты окажешься более сильным или более быстрым, можешь не сомневаться, что на смену твоему менее удачливому противнику всегда придет другой. Это непреложный закон! В нашем безумном и диком мире нигде и никогда нельзя чувствовать себя в безопасности. Смерть – повсюду, за каждым поворотом, она следует за тобой неотступно, как тень. Именно поэтому нужно двигаться и еще раз двигаться.
   – Вы убили много людей?
   Патч надул щеки.
   – Я никогда не считал. Видишь ли, делать зарубки на прикладе – не мой стиль. К тому же это не имеет никакого значения. Опасаться нужно тех, кого ты упустил! Либо тех, к кому ты проявил неуважение или оскорбил...
   – Вас преследует много народу?
   – Откуда мне знать? Одним погоня надоедает и они устают от нее, других на пути поджидают неприятные встречи, болезни, всякие опасности, не считая естественной смерти, которая лукаво подстерегает тебя со дня твоего появления на свет.
   – А может, кто-нибудь на вас особенно имеет зуб?
   – А ну-ка спи, уже поздно, и завтра нас ожидает тяжелая дорога!
   Завернувшись в одеяло, Джаг каждый вечер начинал пересчитывать звезды. Это занятие усыпляло его куда быстрее и надежнее, чем удар дубиной по голове.
   Тогда Патч тихонько вставал и готовил себе сладковатый отвар, который прихлебывал маленькими глотками, терпеливо ожидая, пока не улягутся его воспоминания.

Глава 7

   – Черт бы тебя побрал, Джаг! Бери защиту не так широко! Ты же раскрываешься! Теперь опусти конец клинка, целься в сердце! Тьфу ты, пропасть! Держи же защиту! Берегись! Если ты будешь стоять как столб, то первый же встречный без труда проткнет тебя, как куропатку, и насадит на вертел! Нет! Не так держишь руку! На высоте бедра, черт возьми, рука идет назад! Мягче движение, мягче и сильнее! А теперь атакуй! Давай, попадай! Да! Прямой удар! Прямой, я сказал! Хорошо! Теперь лучше! После выпада не останавливайся, немедленно возвращайся в шестую позицию, готовься снова отразить удар и тут же ответить!
   Клинок сабли, сталкиваясь с широким лезвием мачете, выбивал из стали снопы искр. Гарды оружия гулко звякали под градом сыплющихся на них ударов.
   – Ноги ставь под углом, корпус держи прямо! И прекрати смотреть на меня глазами влюбленной жабы. Не на меня надо смотреть, а на мое оружие, на руку, которая распрямляется, пока ты мечтаешь, на мой клинок, обрушивающийся на тебя!
   С этими словами Патч нанес Джагу на предплечье легкую царапину, чтобы заставить его внимательнее следить за финтами противника, вовремя разрывать дистанцию и живее парировать удары.
   Время шло, и уроки следовали один за другим, без передышки, что не всегда нравилось Джагу.
   – Вы говорили, что бесконечные тренировки ничего не дают, – хрипел он, устав до такой степени, что еле держался на ногах, – что нет никакого толку от стрельбы или фехтования в любое время дня и ночи! А мы только этим и занимаемся.
   Лицо Патча сразу становилось непроницаемым.
   – Существуют две вещи: то, что я говорю, и то, что ты должен делать! – орал он. – Как по-твоему, что ты представляешь из себя в плане науки выживания? Ничего! Ноль! Ты всего лишь сопливый молокосос, неуч, да еще слишком высокого о себе мнения! Ты должен работать и только сопеть в две дырки! Ты обязан грызть гранит науки, грызть и просить еще! Ты должен забыть про усталость, преодолеть самого себя. В эти исключительнейшие времена нужно быть исключительным человеком, чтобы выжить! Ты обязан довести каждое движение до автоматизма, достичь точки шаткого равновесия между поведением, полностью основанным на рефлексах, и способностью здраво рассуждать, анализировать ситуацию, чтобы не дать чувствам, порыву взять над собой верх! Но это придет позже, вместе с мастерством! А пока ты делаешь всего лишь первые шаги. Ну, давай, начинаем сначала!
   Утро следующего дня тоже начиналось с занятий, только на этот раз по стрельбе.
   – Джаг, сукин ты сын! Нельзя так долго целиться! Ты же не на соревнованиях! Оружие взводишь, доставая его из кобуры, наводишь и сразу же стреляешь! Держи предплечье параллельно земле! Как только наведешь дуло своей артиллерии на цель, тут же нажимай на курок. При таком калибре точность не так уж важна! А что это за поза? Наверное, ты думаешь, что попал на птичий двор, раз машешь руками, как утка крыльями! Ноги согнуты и на ширине плеч, обе руки вытянуты вперед – это хорошо для пехотинца, но не для тебя! Чтобы уцелеть, ты должен стрелять первым!
   Джаг снова начинал спорить:
   – Но вы же сами говорили, что нужно уметь ждать, анализировать ситуацию, не идти на поводу своих чувств, не поддаваться внезапным порывам, – брюзжал он.
   Патч снова выходил из себя.
   – Черт бы тебя побрал! – вопил он. – Наверное, ты никогда ничего не поймешь! Все зависит от оружия! Сабля требует рассудительности, но никак не пушка! С твоей "аркебузой" можно выкосить весь лес, тогда чего ждать, спрашивается?
   После долгих поисков Патч остановил свой выбор на очень редкой модели ружья, которое обошлось ему в копеечку, если прикинуть, что он отдал за него автомат с пятью снаряженными магазинами.
   Речь шла о трехствольном ружье "дриллинг" – два ствола 12 калибра годились для стрельбы картечью, а третий – нарезной, расположенный снизу, предназначался под пулю. Первоначально этот ствол был рассчитан для охоты в горах на серн, туров и барсов с помощью оптического прицела, который можно было поставить за пять секунд.
   Но теперь дело имели большей частью совсем с иной дичью... Поэтому ружье выглядело не совсем обычно: приклад и стволы были обрезаны, к нарезному же шли патроны с разрывными пулями, способными при попадании превратить в мелкую щебенку гранитный валун размером с лошадиную голову! Шикарная вещь!
   – Эта пушка – как раз то, что тебе нужно, – рассудил Патч, – а третий, вспомогательный ствол – прямо-таки подарок небес! Настоящая ловушка для дураков! Кое-кого ждут пренеприятные сюрпризы! Я-то знаю, о чем говорю...
   Он намекал на свою стычку с одноруким, когда насчитал шесть выстрелов и, к своему превеликому удивлению, чуть было не схлопотал седьмую пулю в лоб – к счастью, она лишь слегка обожгла ему щеку. После схватки Патч не успокоился, пока не выяснил все, что касалось седьмого, чуть не ставшего фатальным, выстрела. Таким вот образом ему попал в руки револьвер "комбат магнум стейнлес 357" с барабаном на семь патронов! Вроде бы несущественная деталь, зато какие последствия... С тех пор Патч хранил револьвер как зеницу ока и ни на минуту не расставался с ним, таская в кобуре под мышкой.
   Точно так же он не устоял перед "дриллингом".
   Перед тем, как окончательно сделать свой выбор, Патч и Джаг перебрали гору оружия: дротики, пистолеты, револьверы, карабин, лук, автомат, но не нашли ничего, что соответствовало бы личности парнишки.
   Они испробовали также бритву-вертушку, огнемет, палицу с шипами, не забыв перчатку с острыми как бритва когтями-клинками... короче, все, что было в ходу среди головорезов фриков – придурковатых ублюдков, ошибок природы, редкостных подонков с непредсказуемым поведением.
   Однако после пробы каждое новое оружие получало безжалостный приговор Патча.
   – Неплохо, – иногда бурчал он. – Нет, не то, слишком хитро и не очень надежно. В любой момент может взорваться у тебя в руках! Слишком сложно! Забавно! Слишком тяжел для тебя! Смешно. А это что такое? Как им пользоваться? Ты имеешь хоть малейшее представление?
   В конце концов, после долгах раздумий Патч высказался за компромиссное решение, исходя из способностей Джага.
   – Твой конек – холодное оружие, Джаг. Это бросается в глаза, как кактус посреди пустыни, – как-то утром заявил он. – Каждый человек изначально предрасположен к какому-либо оружию. Для тебя – это холодное оружие. С клинком в руках тебе не будет равных! В исключительных случаях, когда понадобится устранить препятствие, снести первую волну нападающих, ты воспользуешься ружьем, это самое лучшее в таких случаях! Поищем тебе что-нибудь подходящее...
   Таким вот образом они приобрели "дриллинг", а затем короткую обоюдоострую саблю с утыканной шипами гардой.
   С тех пор для Джага наступили тяжелые времена. Патч нападал внезапно, без предупреждения, во время обычного перехода по пустыне или в лесу, при форсировании болот или отравленных рек.
   Полностью растерянный, по крайней мере поначалу, Джаг уклонялся от атак и только защищался, затем, когда раздражение брало верх, он переходил в наступление в тайной надежде малость помять старика и тем самым заработать себе пару-тройку дней относительного покоя.
   Сабля молнией сверкала в воздухе, и сильные удары градом сыпались на клинок мачете, застывший в непробиваемой четвертой позиции.
   – Отличная атака в голову! – с удовлетворением кричал Патч. – А теперь давай в бок...
   Подавляя в себе бешенство и отчаяние, Джаг менял направление атаки. Его клинок со звоном падал на мачете, пытаясь пробить третью защиту, тут же возвращался в исходное положение, готовясь отразить ответный удар...
   – Седьмая, не зевай! – ревел Патч. – Ответ в локоть, повторить в восьмой! Внимание: атаку-у-ю!
   Каким-то хитрым приемом он переворачивал седло Джага и тот кубарем летел на землю, где его уже ожидал Патч, по-прежнему не закрывая рта.
   – Вставай, для сиесты еще рановато! Ну, защищайся! Ты должен быть постоянно настороже! Давай, четвертая перевернутая! Поворот запястья! Вот так! Теперь левая нога идет вперед! Да! Хорошо! Поворачиваешься! Поворачиваешься и вскидываешь клинок над головой. Повтори! И не визжи от злобы, сохраняй дыхание для боя! Двигайся. Двигайся! Кружи вокруг противника, будь хозяином положения! И жди своего часа, ищи брешь в защите, как следует держись на ногах: носок правой, пятка левой! Ну, давай, изо всех сил бросайся вперед. Твой удар должен быть решающим, будь он колющий или рубящий, ты слышишь меня: реша-ю-щим!
   Иногда, каким-то чудом, Джагу удавалось подловить Патча на выходе из атаки и слегка оцарапать его дубленую кожу. Задетый за живое, тот тут же отвечал точным четким ударом, оставлявшим на теле Джага глубокую царапину.
   – Это чтобы отучить тебя от бахвальства! – заявлял Патч. – Ну же, давай, поставь выше защиту!
   И звон клинков возобновлялся с новой силой, долетая до холодных гор на крыльях ветра, несущего колючие, больно жалящие песчинки.

Глава 8

   Начался Сезон Осадков.
   По календарю он шел третьим сразу же за Сезонами Пепла и Самых Длинных Ночей.
   Это было кошмарное время года, когда на землю с небес выпадал дождь метеоритов и плавящихся, раскаленных обломков творений рук человеческих.
   В течение долгих дней поверхность планеты бомбардировали, снося все на своем пути и уродуя ее неизгладимыми шрамами, потоки обломков астероидов и звездных кораблей, остатки древних галактических армад, которые кружили где-то в безумной глубине космоса, и теперь, неизвестно почему, стремились вернуться к своей исходной точке пылающим мальстримом, влекущим за собой безумные, адские катаклизмы. Каменный и стальной дождь вспарывал земную кору, вызывая жуткие землетрясения, порождавшие бездонные трещины, они непредсказуемо разбегались во всех направлениях, и из их глубин с глухим гулом к небесам вздымались непроницаемые стены пыли.
   Этим кошмаром Земля была обязана прежней цивилизации. Люди бездумно и беззаботно насытили Галактику многими тысячами металлических звезд, которые время от времени взрывались и выпадали на поверхность несчастной планеты пылающим, смертоносным дождем.
   Наступил период, когда нужно было прятаться в надежном месте, не высовывая наружу даже носа.
   Эмпирически удалось составить карты Осадков, и различные поселения возводились, насколько это было возможно, вне опасных зон. Тем не менее, иногда случались и промахи, поскольку произошли неощутимые изменения во вращении небесных тел и теперь нигде нельзя было считать себя вне опасности.
   Эти страшные дни Патч и Джаг пережидали в специально оборудованном гроте, где, вдали от огненных ураганов, Патч продолжал обучение. Он показывал Джагу, как коптить мясо, учил его шить, изготовлять боеприпасы, разбирать и собирать различные виды огнестрельного оружия, заставляя его делать это в полной темноте и раз от разу все быстрее и быстрее. Вместе с этим он объяснял ему принцип действия механизмов.
   – Прежде всего, нужно попытаться понять, с чем ты имеешь дело, – говорил он. – Все разбирается и становится понятным. Чудес не существует. Никогда ничему не удивляйся, а стремись проникнуть в самую суть.
   Джаг внимательно слушал старика, стараясь не упустить ни слова, и засыпал его бесконечными, но вполне уместными вопросами, которые временами заводили Патча в тупик.
   – Если бы я знал все, то сейчас не был бы здесь! – раздраженно ворчал он.
   – А где бы вы были?
   – Разумеется, в другом месте!
   – Но где?
   – В любом случае, подальше от такого паршивого засранца, как ты! А ну, пошли! Снаружи, похоже, успокоилось, пора немножко размяться!
   Тогда они выходили из грота, чтобы пофехтовать или пострелять по банкам, бутылкам, булыжникам или по кусочкам металла, которые Патч бросал в разных направлениях в воздух.
   Таковы были их повседневные занятия во время Сезона Осадков.
   Когда изнасилованная природа начала приходить в себя, согретая тусклым, рахитичным солнцем, с трудом пробивающимся сквозь однородную пелену облаков и освещающим землю сумрачным светом, Патч и Джаг снова пустились в путь.
   Пробираясь через ледяные просторы или заросли тростника, вдвое превышавшего высотой человеческий рост, они шли вперед только на голос, поскольку иначе выбраться из этого проклятого лабиринта было просто невозможно: в отсутствие горизонта путники не могли найти ни одного ориентира, который позволил бы им идти прямо, не сбиваясь с пути. Так неразлучная пара преодолевала черные гранитные хребты, продиралась сквозь непроходимые чащобы, противостояла опасностям, которые подстерегали их в вонючих кварталах полуразрушенных городов.
   Именно там Патч преподал Джагу новый урок.
   – Ты должен успевать замечать все вокруг себя, – учил Патч. – Я не всегда буду с тобой, чтобы обеспечивать твои тылы! Переходя улицу, иди наискось и следи за окнами, дверями, канализационными люками! Сразу же примечай местечко, которое могло бы послужить тебе убежищем в случае перестрелки! И никому не доверяй! Ни-ко-му! Старайся не допустить также, чтобы тебя окружили, всегда сохраняй для себя хоть один путь отхода. Города, если хочешь знать мое мнение, – гнуснейшие места на земле! К сожалению, их не всегда удается обойти стороной, значит, нужно уметь жить в них. Человек, который постоянно держится настороже, всегда вывернется из любой ситуации, только нельзя никому доверять.
   Однажды вечером путеводная нить привела странную пару к берегу безбрежного моря белого песка, сверкавшего миллионами, миллиардами огней, словно все бриллианты мира были собраны в одном месте.

Глава 9

   – Это еще что такое? – только и смог вымолвить Джаг, вытаращив от удивления глаза.
   – Древние соляные озера, – ответил Патч, – а теперь всего лишь еще одна пустыня.
   – Но мы туда не пойдем?
   – Конечно же, пойдем. Наш рай может оказаться сразу за ней...
   – Но ведь наши лошади ни за что не выдержат такого перехода!
   – Они пойдут без груза.
   – А как же мы?
   – Завтра мы пойдем в деревню и раздобудем там трех песчаных зхоров и воды. Заодно мы узнаем сколько времени потребуется на переход.
   Джаг прочистил горло, прежде чем осмелился задать вопрос, который просто-таки вертелся у него на языке:
   – А не купить ли нам грузовик?
   Патч бросил на него ядовитый взгляд.
   – Слишком дорого! К тому же понадобится очень много бензина. Ко всему прочему мы не проедем и сотни метров, как сядем по уши в этом проклятом соленом месиве! На первый взгляд поверхность кажется прочной как бетон, но вряд ли можно найти что-либо более предательское и опасное, чем эта блистающая корка.
   – Тогда, быть может, купим гусеничный вездеход?
   – Черт бы тебя побрал! – не вынес Патч. – Я не могу поверить, чтобы тебя так привлекали эти помойки на колесах! Ты думаешь, я не заметил, как ты прошлый раз выписывал круги вокруг машины? Держу пари: за то, чтобы забраться вовнутрь, ты готов делать все, что угодно!
   Надо признать, что Джаг, действительно, был очарован всем, что двигалось своим ходом. Нужно было видеть его, когда он встречал на дороге одно из этих ревущих, громыхающих чудовищ, усеянных полированными лезвиями кос, поблескивающее никелем радиаторной решетки и выхлопных труб. Парень замирал с открытым ртом и так таращил глаза, что они только чудом не выпадали у него из орбит. Он уже видел четыре машины: одна служила жилищем, и ее волокли оскопленные буйволы; вторая медленно ехала сама, чихая и стреляя выхлопной трубой; третья – голубого цвета – принадлежала банде фриков, а четвертой был патрулировавший дороги танк Проктора. Две последние машины Джаг видел только издалека – в бинокль.
   – Эй! Когда закончишь мечтать, поможешь мне разбить лагерь! – крикнул Патч мальчишке, который по-прежнему с отсутствующим видом созерцал расстилающуюся перед ними ослепительно-белую равнину.
   На том все и кончилось. Вечером Патч был в ударе и доказал, что такого компаньона, как он, еще надо поискать. Плотно поужинав, он ударился в воспоминания: поведал своему юному другу о некоторых приключениях, в которых, конечно же, всегда оказывался на высоте. При этом он пересыпал свой рассказ анекдотами, шутками, фривольными куплетами и неуклюжими танцевальными па, отчего сам смеялся громче Джага.
   – Поди узнай, что обнаружишь, перейдя пустыню, – сказал он, вдруг посерьезнев и возвращаясь к действительности. – Может быть, выйдем прямо к морю...
   Джаг, который уже поклевывал носом, встрепенулся и поднял голову.
   – К морю? А это еще что?
   – Вода. Ничего кроме воды, которая простирается далеко за горизонт.
   – Как пустыня?
   – Еще больше.
   – А как же через него перебраться?
   Патч довольно рассмеялся.
   – Через него не надо перебираться. Мы спокойно останемся на берегу и рыбалкой обеспечим наше существование.
   – Но вы же хорошо знаете, что рыбы практически нигде не осталось, что все воды загажены и отравлены.
   – Только не море, Джаг, только не море. Там живая вода, она движется, постоянно перемешивается, очищается и восстанавливается в своем вечном движении!
   – Вздор все это!
   – Да нет же, правда!
   – А вы его уже видели, это ваше море, чтобы так уверенно о нем говорить?
   Патч на мгновение прикусил язык.
   – Ну, не то, чтобы видел, – признал он наконец, – но я говорю то, что слышал от других. Те, кто мне рассказывал о море, не могли этого насочинять.
   – Так что еще невероятного они рассказывали?
   – Оки говорили о песчаных берегах, на которых растут деревья с экзотическими фруктами, и бескрайних просторах постоянно движущейся воды: она то поднимается, то опускается; о пенистых гребнях, неустанно бегущих по ее поверхности, о рыбе разных размеров. Некоторые так велики, как несколько лошадей вместе взятых. А еще они упоминали о страшных животных, одетых в панцири, и обитающих в таких глубинах, куда не проникает даже солнечный свет, о сочных моллюсках...
   – И тем не менее, – обрезал его Джаг, – что бы мы там делали? Нам бы пришлось повернуть, а? В таком случае, как быть с вашим раем?
   – Но море – это тоже своего рода рай!
   – Ах, так! Тогда почему оттуда ушли те, кто вам столько про него рассказывал?
   Патч снова не нашел, что ответить.
   – А кто их знает, – буркнул он после долгих раздумий. – Может быть, то, что нравится одному, не всегда устраивает другого? А потом, вполне вероятно, что те, кого я встречал, были вынуждены убраться оттуда. Сам понимаешь, когда встает вопрос о жизни или смерти... Как бы то ни было, все нужно повидать своими глазами.
   Подхватив бутылку со спиртом, он протянул ее Джагу.
   – На, выпей глоток, чтобы отпраздновать это дело!
   Джаг не совсем понимал, по какому поводу праздник, но не стал отказываться, тем более что обычно старик запрещал ему пить все, кроме воды.
   Когда Джаг отхлебнул из горлышка, ему показалось, что в глотку залили добрую порцию расплавленного свинца, который постепенно заполнял сначала легкие, потом желудок, воспламеняя все его тело. Джаг с ужасом подумал, что внутри у него, наверное, все обуглилось.
   – Э-э... Эт-то чертовски крепкий напиток, – просипел он, с трудом переводя дыхание и суя в руки Патчу бутылку. – Хотелось бы мне знать, как вы можете пить это?
   Сотрясаемый хохотом, Патч прикончил бутылку не отрываясь, за один присест.
   И тогда произошло то, чего Джаг никогда не видел: Патч, который обычно без всякого для себя ущерба выпивал гораздо больше, рухнул на землю как подкошенный – он был в стельку пьян.
   Вот тут-то, витая в алкогольных парах, он на время потерял над собой контроль.
   – Если я переберусь на другой край этой пустыни, для тебя все будет кончено, Баском. Тебе никогда до меня не добраться! Никогда!
   Навострив уши, Джаг попытался выудить еще что-нибудь интересное из пьяного бреда Патча. Но тщетно. Стоило лишь задать ему уточняющий вопрос, как Патч замолчал и с отсутствующим видом уставился в пустоту, икая и порыгивая.