Шилликот Зеб. Хищник Джаг

   Уверенный, что ему удалось заинтриговать публику, Баском выдержал паузу, затем продолжил:
   – Но как говорят в народе, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! На этом я заканчиваю злоупотреблять вашим вниманием, и да здравствует зрелище!
   Снук и Гарп сняли с Джага ярмо. Парень встряхнулся и в сопровождении Баскома направился к высокому черному кувшину.
   – Возьмешь любой из камней и бросишь его под ноги тому, с кем захочешь сразиться, – напомнил Баском.
   Опустив руку в кувшин, Джаг незаметно для постороннего взгляда напрягся, и его глаза сверкнули опасным стальным блеском. Зажав камень в кулаке, он пошел вдоль строя гладиаторов, величественно замерших на арене. В конце строя Джаг остановился напротив ретиария, долго разглядывал его, затем резко обернулся и один за другим швырнул пять камней под ноги Баскому и его прихвостням.

Глава 29

   Над галеркой пронесся протестующий гул.
   Некоторые зрители в негодовании даже повскакивали с мест и, потрясая кулаками с отставленными вниз большими пальцами, требовали немедленно предать смерти наглеца, осмелившегося на подобную дерзость.
   Баском побледнел, а его компаньоны озадаченно переглянулись.
   – Это незаконно! – вмешался старшина в пурпурной мантии. – Такого еще не было, чтобы раб бросал вызов своему хозяину! Вызов не принимается!
   Краска вернулась на лица пятерых негодяев.
   Джаг уже собирался снова запустить руку в черный кувшин, когда негодующие голоса перекрыл громкий голос:
   – Я, Супроктор Галаксиус, не вижу в этом ничего такого, что могло бы потрясти устои нашего общества!
   Гвалт в амфитеатре возобновился с новой силой; гудели все ряды – от партера до галерки. Галаксиус был известен своим нонконформизмом и склонностью к принятию нетрадиционных решений.
   – Молчать! – рявкнул он, игнорируя возмущенные вопли и свист. – Выслушайте, по меньшей мере, мое заявление, а потом орите... если, конечно, не являетесь моими подданными.
   Недовольные продолжали шуметь, но здравый смысл все же взял верх, и под ареной повисла тишина. Стоя в своей ложе в окружении фаворитов и фавориток, Галаксиус заговорил снова.
   – Этот человек, с которым я прежде уже имел дело, – Супроктор указал на Баскома, – этот человек без всякого стеснения намекнул на перспективу заключения исключительно выгодной сделки, рассчитывая тем самым оправдать нарушение обычной процедуры торгов... Для кого будет выгодной сделка, о которой он говорил? Все зависит от того, с каких позиций рассматривать эту проблему. В конце концов...
   Аудитория одобрительно отреагировала на остроту Супроктора взрывом всеобщего хохота.
   Оратор невозмутимо поднял руку, призывая собравшихся в цирке к спокойствию.
   – Наш добрый старшина стал на защиту незыблемых традиций, – продолжил он, когда тишина была восстановлена. – Всем присутствующим здесь известно, что я думаю об обычаях. В соответствии с моим высоким положением, я должен был бы занимать это дурацкое кресло из блестящего металлолома, вознесенное над ареной... но я предпочитаю ваше общество, вашу теплоту! Сидя на троне, не возвысишься! Уважение, почтение, признательность нужно зарабатывать поведением, а не отсиживанием задницы в отполированном до зеркального блеска кресле!
   Собрание встретило слова Супроктора польщенным гулом.
   – Однако же вернемся к нашим баранам, – произнес Галаксиус. – Если наши неприкосновенные традиции кто-то нарушил один раз, почему бы их не нарушить и во второй раз? Мне представляется, что так было бы справедливо. И наконец, будем откровенны: я не вижу здесь повода для скандала. Посмотрите, что нам предложили: бой одного против пятерых. Подумайте, разве мы вправе жаловаться? Ведь по обычаю мы имели право наблюдать всего лишь за тривиальной схваткой один на один!
   Настроение зрителей изменилось, и они оглушительным ревом одобрили речь Супроктора. Подхваченное тысячами глоток, имя Галаксиуса мигом облетело галерку.
   Супроктор еще раз попросил внимания и тишины.
   – Поскольку здравый смысл подсказывает, что исход поединка решит численное превосходство одной из сторон, было бы просто неприличным требовать от этого... коммерсанта, чтобы он собственноручно уничтожил свой "товар", не получив соответствующего возмещения за понесенный ущерб. А потому я тоже собираюсь отступить от своих принципов и купить, как говорят в народе, кота в мешке. Скажи мне, торговец, – сказал Галаксиус, обращаясь к Баскому, – во сколько оцениваешь ты свою собственность?
   – Сто тысяч монет! – прохрипел Баском.
   Над рядами прошелестел изумленный шепот. Это была колоссальная сумма. Еще ни за одного раба, какими бы качествами он ни обладал, цена не поднималась так высоко.
   Супроктор с сомнением покачал головой.
   – Дороговато, – подумав, сказал он, – но никто никогда не упрекнет Галаксиуса в скупости. По рукам! Контракт заключен! Запиши это, старшина! И пусть победит сильнейший!
   Цирк взорвался овациями. Первая сделка была отмечена криками, гиканьем, одобрительными возгласами. Некоторые зрители, прихватившие с собой музыкальные инструменты, дали волю своему вдохновению, и к общему гаму, царившему в цирке, добавилась их дьявольская какофония.
   Безмерная радость захлестнула все существо Джага. Он бросил безумный вызов, и удача улыбнулась ему.
   Что касается Баскома, то он, казалось, потерял ощущение реальности происходящего. Все произошло быстро, слишком быстро, и он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Загнанный в угол, он заломил несусветную цену, и его условия были приняты. Однако великого счастья от этого Баском не испытывал. Речь шла о целом состоянии, во много раз превышающем все то, что ему удалось собрать до сих пор, о чем невозможно было даже помыслить в самых безумных снах.
   С такими деньжищами можно было жить на широкую ногу до конца своих дней, при условии, конечно, что он переживет сегодняшний вечер!
   Баском суеверно скрестил перепончатые пальцы и направился к своим компаньонам.

Глава 30

   По команде педотрибия – человека, отвечающего за обучение и тренировку гладиаторов, – шесть клинков, образовавших над головами бойцов своеобразный купол, с сухим металлическим лязгом опустились, и соперники, внимательно следя за каждым движением друг друга, разошлись в разные стороны.
   Для Джага существовала только одна тактика: он должен был обратить в бегство своих противников, рассеять их и ни в коем случае не дать окружить себя. Говоря иными словами, ему с самого начала предстояло взять инициативу в свои руки.
   Отбив клинки противников четкими мулинетами, Джаг вдруг развернулся и прыгнул в сторону Снука. Зная, что тот довольно посредственный фехтовальщик, Джаг решил сначала атаковать наиболее слабое звено цепи.
   С видимым испугом Снук метнулся в сторону, открывая брешь, в которую бросился Джаг, мимоходом нанеся Снуку легкий скользящий удар в бок. Снова обернувшись лицом к противникам, он с удивлением увидел, как на него, очертя голову, ринулся Баз, высоко подняв над головой саблю, которая в его огромных лапищах выглядела не больше простой булавки. Джаг испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение: даже если ему суждено убить всего лишь одного противника, он искренне хотел, чтобы это был Баз.
   Ограниченный в маневре, не имея возможности отступить, не подставляя при этом спины четверке жаждущих крови головорезов, Джаг решил контратаковать. Низко опустив вытянутую вперед руку с саблей, он сделал длинный выпад.
   За долю секунды до столкновения Джаг с наслаждением увидел, как в широко расставленных рыбьих глазах кошмара, которого звали Баз, мелькнул настоящий животный страх.
   Какое-то мгновение Джагу казалось, будто он сломал запястье – настолько мощным был удар, а кроме того, ему никак не удавалось высвободить руку из закрытой гарды сабли, на три четверти вошедшей под грудину противника.
   Вытаращив глаза, Баз несколько секунд стоял, покачиваясь на ватных ногах, затем рухнул лицом вперед, увлекая за собой Джага.
   К счастью, в последний момент тому удалось избавиться от сабли, застрявшей в торсе База. Крутнувшись волчком, Джаг выхватил клинок из руки мертвеца и обернулся к Снуку, которого чуть раньше легко ранил в бок. Из-за раны Снук не мог парировать верхние удары, поэтому Джаг обрушил на него серию быстрых косых ударов, нацеленных в голову. Снук едва успевал защищаться. Прихрамывая, он начал отступать. Краем глаза Джаг заметил, что трое остальных противников заходят ему в тыл.
   Понимая, что ловушка вот-вот захлопнется за ним, Джаг воспользовался тем, что Снук высоко держал защиту, и саданул его коленом в пах. Охотник скорчился от боли, а Джаг метнулся в сторону и вонзил клинок ему в спину. Не останавливаясь, он выдернул обагренную кровью саблю из тела своей жертвы и толкнул сотрясаемого предсмертными судорогами Снука на Роско.
   На Джага с обеих сторон набросились Баском и Гарп с искаженными яростью и ненавистью лицами. Эти двое были самыми серьезными противниками и с ними следовало держать ухо востро.
   Джаг из четвертой позиции отразил их одновременную атаку. Разорвав дистанцию, он подскочил к умирающему Снуку, выхватил из его ослабевших пальцев саблю и мимоходом плашмя полоснул ею по заднице поднимающегося Роско.
   Галерка громыхнула хохотом, разряжая напряженную атмосферу.
   Джаг чувствовал себя превосходно. Пока ему удавалось контролировать развитие событий. Усталости он не ощущал, напротив, привычный к тяжести массивного ярма, он испытывал поразительную легкость во всем теле и перемещался по арене с невероятной скоростью и ловкостью.
   Будучи не в силах стерпеть унижение, Роско, как бык на красную тряпку, бросился в атаку.
   Джаг без труда отразил его петушиный наскок, парировал удар Гарпа, уклонился от выпада Баскома и снова вернулся к Роско, которого потеснил серией молниеносных боковых ударов. Обе сабли в его руках мелькали неуловимо быстро, вспыхивали яркими бликами и с грохотом падали на клинок противника, выбивая колючие красные искры. Слева на Роско посыпался град мощных мулинетов. Пятясь, тот едва успевал отбивать их, и в этот момент неожиданный удар справа поразил Роско в живот.
   Амфитеатр встретил третью победу восторженным ревом и топотом.
   Но, не давая Джагу возможности перевести дух, Баском и Гарп атаковали его в бок и плечо.
   Джаг закрылся и моментально ответил ударом на удар, Баском отступил на шаг и тут же контратаковал, но, во власти эмоций, промахнулся и получил сбоку укол в бедро.
   Подстегнутый болью, но скорее удивленный, чем напуганный, Баском обрушил на Джага яростные удары, от которых тот без труда увертывался, однако не настолько быстро, чтобы избежать точного выпада Гарпа.
   Джаг вздрогнул, почувствовав резкую боль в пояснице. По спине его пробежал тревожный холодок.
   Рана не была серьезной, но ведь до сего момента он чувствовал себя неуязвимым, и этот неожиданный удар задел его за живое.
   Коварный червячок сомнения в успехе зашевелился в его душе, и Джаг вдруг понял, что жизнь очень дорога ему, что он не хочет умирать. В нем проснулась небывалая жажда жизни, стремление победить любой ценой и продолжить путь, указанный Патчем. Ему страстно захотелось преодолеть бескрайние дикие просторы и постучаться во врата рая, к которому так стремился старик.
   Все советы Патча разом всплыли в его памяти.
   Еще одна длинная, но неглубокая царапина зазмеилась на животе Джага. Это вернуло его к действительности. "Ишь, размечтался! – сказал бы старик. – Держи защиту, да пошевеливай задницей!"
   Улыбнувшись про себя, Джаг повиновался этому мысленному приказу. Он вновь ринулся в бой, словно у него открылось второе дыхание. Обманные движения следовали одно за другим, на противников – их осталось только двое – обрушилась настоящая лавина ударов: клинок Джага беспрестанно прощупывал защиту соперников, провоцируя их на ошибку. И парень дождался своего часа: Гарп, отступая под неудержимым натиском Джага, замешкался и недобрал защиту. Джаг мгновенно среагировал на его ошибку, и сверкнувший молнией клинок впился в горло бандита.
   Неистовый, восторженный рев вырвался из тысяч глоток, когда Джаг остался один на один с Баскомом.

Глава 31

   Джаг отбросил ставшую ненужной вторую саблю и, слегка согнув в коленях ноги, машинально перебрасывал оружие из руки в руку.
   Стоя перед ним, Баском делал то же самое. Никто не решался атаковать первым. Над ареной повисла мертвая тишина. Слышно было лишь басовитое гудение роя жирных зеленых мух, тучей вившихся над трупами в ожидании своей очереди окунуть в свежую кровь мерзкие длинные хоботки.
   Наконец Джаг шагнул вперед и сделал ложный выпад. Разгоряченный, он не стал дожидаться, пока усталость навалится на него и вольет в тело свой коварный яд. Джаг атаковал быстрой серией ударов, нацеленных в голову и корпус противника. Он не рассчитывал немедленно поразить его, но чувствовал потребность в активном движении, которое не дало бы остыть разогретым мышцам и заставило бы кровь живее бежать по жилам.
   Баском отвечал редкими контратаками, экономя силы для решающего удара.
   Глядя на них, можно было подумать, что два салонных бретера лениво выясняют между собой отношения.
   Однако зрители понимали, что это далеко не так, и атмосфера в цирке продолжала накаляться. Тяжелую вязкую тишину нарушал лишь резкий звон клинков да прерывистое дыхание бойцов, сошедшихся в поединке не на жизнь, а на смерть.
   Джаг заметил в стеклянных глазах Баскома внезапно блеснувшую решимость и, предвосхитив его бросок, сам пошел в наступление. Теперь им двигала лишь одно стремление: нанести точный удар, сделать больно.
   Убить.
   Несмотря на внешность сибарита, Баском был наделен недюжинной физической силой. Высокий и мускулистый, он ловко парировал все удары. Жизнь, состоящая из непрерывной цепочки грабежей, засад, дуэлей и убийств сделала из него опасного и грозного соперника.
   В этой схватке Джаг сражался только за свою жизнь. Перед Баскомом же маячили другие перспективы. Если он одержит верх в поединке и уцелеет, то получит сто тысяч монет. А этого достаточно, чтобы жить припеваючи до конца своих дней, ни в чем себе не отказывая!
   В мире не было ничего другого, чего он жаждал бы больше, чем этого богатства. И он сделал все возможное для того, чтобы им не пришлось делиться...
   Перед началом поединка ему пришлось заинтересовать своих четверых компаньонов, которые, в принципе, не имели ни малейшей причины рисковать жизнью на песке арены. Поэтому Баском посулил каждому восьмую часть от общей суммы сделки с Галаксиусом плюс пять тысяч монет тому, кто первым прольет кровь. Не свою, разумеется, а Джага.
   Зная своих людей, он мог свободно проявить такую завидную щедрость. Ему было прекрасно известно, что помимо Гарпа, хорошего бойца и опытного бретера, у остальных не было никаких шансов.
   Тупоголовый Баз был, например, искренне убежден, что для победы достаточно лишь первым пойти в атаку, за что первым и сыграл в ящик.
   Ход схватки полностью подтверждал предвидение Баскома, и теперь он остался один на один с дважды раненым и, несомненно, уставшим противником, хотя внешне пыл его совсем не ослабел.
   На большее Баском и не рассчитывал. К тому же он знал практически все уловки Патча, которым тот мог обучить своего подопечного.
   Поединок был в самом разгаре. Мощными ударами Баском отражал все выпады Джага, расстраивал его ловушки и, в свою очередь, точно и опасно атаковал.
   Некоторое время поединок продолжался с переменным успехом. Внезапно, изменив тактику, Баском наотмашь ударил Джага тыльной стороной левой ладони прямо в висок. Джаг покачнулся, потеряв равновесие, и этим мгновением немедленно воспользовался Баском. В длинном выпаде острие его сабли впилось в руку Джага.
   – Этому приему Патч тебя не научил! – злорадно прохрипел он, глядя, как его оглушенный соперник неуверенно становится в стойку.
   Но Джаг не любил оставаться в долгу. Перехватив саблю за конец клинка, он размахнулся и изо всей силы обрушил рукоять оружия с тяжелой гардой на подбородок Баскома, который едва устоял на ногах.
   – Зато вот этот я усвоил отлично! – насмешливо произнес Джаг, тут же возвращаясь к защите.
   Вне себя от ярости, Баском бросился на него, и поединок превратился в вульгарную потасовку. Они покатились по арене, обмениваясь ударами, пытаясь дотянуться до горла друг друга, бодаясь, словно самцы-зхоры в брачный период. Не чувствуя боли, они хватались руками за острые как бритва клинки сабель.
   Противники сплелись в один комок, каждый пытался найти точку опоры, чтобы провести захват и нанести решающий удар, который поставил бы точку во всей этой истории.
   Схватив Джага за волосы, Баском принялся колотить его головой о землю, но она была довольно рыхлой, и он подсунул под затылок противника клинок своей сабли. Джаг вцепился в его руку, не давая возможности поставить клинок на ребро.
   – Неудачник! Ты всегда будешь неудачником, как Патч! – цедил сквозь зубы Баском, молотя Джага; головой о сталь клинка. – Неудачник, слышишь меня?
   Оглушенный, Джаг тем не менее нашел силы, чтобы оторвать от себя охотника и ударом ноги отшвырнуть его в сторону. Сам он тут же вскочил на ноги и, забыв о лежащей на песке сабле, прыгнул на Баскома, протянув руки к его горлу.
   Пальцы Джага сомкнулись вокруг шеи ненавистного врага, и с каждой секундой он усиливал хватку, стараясь не обращать внимание на жгучую боль в левом бедре – наткнулся-таки на саблю Баскома.
   Изловчившись, охотник все же стряхнул с себя Джага и перекатился на живот. Но прежде чем он успел привстать, Джаг снова повис на нем. Молниеносно просунув руку ему под подбородок, он словно в железных тисках сдавил его горло предплечьем, а коленом уперся в крепкий затылок.
   И в этот момент Джаг почувствовал, что тишина в цирке стала другой.
   Баском несколько раз дернулся, отчаянно пытаясь высвободиться из захвата, но все его попытки ни к чему не привели.
   Тяжело дыша, Джаг обвел мутным взглядом ряды амфитеатра. Зрители вставали сначала по одному, затем целыми группами и протягивали вперед руки с обращенными книзу большими пальцами. По рядам прокатился негромкий ропот, который вскоре перерос в настоящий гул.
   Джаг нагнулся к уху Баскома и шепнул ему:
   – Они требуют твоей смерти, но я не слышу их. В моих ушах звучит, точно песня, только один голос – голос Патча: "Баском, ты не мог победить, ведь мы вдвоем сражались против тебя!"
   С этими словами Джаг резким рывком повернул голову Баскома и отчетливо услышал зловещий хруст шейных позвонков.

Эпилог

   Едва лишь улеглись волнения и суматоха, вызванные его невероятной победой, Джаг направился к ложе Галаксиуса, который поднялся с места в ожидании победителя.
   – Ты порадовал нас великолепным зрелищем, – произнес он, – и я рад видеть тебя среди своих подданных! Скажи мне, как тебя зовут?
   – Джаг. Джаг, сын Патча!
   – Ну что ж, Джаг, надеюсь, ты будешь служить мне так же хорошо, как только что отправил в преисподнюю этих пятерых негодяев! – улыбнулся Супроктор, затем, обратившись к стоящему чуть поодаль человеку с раскосыми глазами, на которого Джаг сначала не обратил внимания, бросил: – Займись им, Донк, одень ему наш ошейник, я пока улажу формальности со старшиной!
   В сопровождении роя фаворитов Галаксиус величественно пошел прочь, а человек, которого он назвал Донком, надел ему на шею необычный ошейник, украшенный изумрудами и серебряными пластинами с выгравированными на них гербами своего нового хозяина.
   Когда ошейник сомкнулся, Джаг услышал чуть слышный щелчок, похожий на хруст шейных позвонков Баскома. Но тогда он не придал этому никакого значения. Мыслями он был далеко отсюда – на юге, на пороге Великой соляной пустыни.
   Придет день, когда она останется позади!