Страница:
— Там и охраны толком нет. Заброшенная мельница, при ней несколько амбаров. Смешивают состав в самой мельнице, хранят в амбарах, в бочках. Бочки заваливают мешками с мукой.
— А где они берут селитру?
— Не поверите, обязали окрестных крестьян собирать с нужников.
— И никто не удивился?
— Пустили слух, что молодая герцогиня решила разбить какой-то чудной сад в ландийской манере, а для этого нужны удобрения.
Чанг только вздохнул — герцогине, вздумай она и в самом деле заняться садоводством, хватило бы дворцовой конюшни. Герцог мог бы придумать что-нибудь более достоверное. Впрочем, даже Чангу вот так сразу не могло придти в голову, под каким достоверным предлогом можно изъять содержимое чужих нужников.
— Солдаты готовы?
— Последние пять человек перешли границу три дня назад.
Чанг предпочел использовать то, что под рукою. Привези он солдат из Сурема, ни о какой тайне уже не и речи бы не шло. Вместо этого он приказал перебросить небольшой отряд из Астрина, где все еще стоял имперский гарнизон, усмирявший мятеж. Этого хватит, чтобы застать герцога врасплох. Если, конечно, тот еще не установил бомбарды на стены своего дворца.
— Где сейчас герцог?
— На своей вилле, вместе с женой. "Поющий шиповник". С ними только прислуга, гвардейцы охраняют дворец, но там он после отъезда леди Ивенны почти не бывает.
— Они уже поженились?
— Обряда еще не было, только помолвка, но живут как муж с женой.
— Хорошо, — коротко кивнул Чанг. И впрямь хорошо — нет законного брака, нет и законного наследника. Бастарда можно будет легко отодвинуть в сторону, особенно теперь, когда граф Виастро уже не в силах заступиться за сестру. — Передайте следователю, чтобы завтра он отправился на виллу и занял герцога на весь день. Пусть рассказывает ему все, что угодно, лишь бы тот сидел дома. Приготовьте солдат, нужно соблюдать крайнюю осторожность, это вещество чрезвычайно опасно. Я сам буду командовать отрядом.
— Если это так опасно, не лучше ли… — под взглядом министра Эйрон замолчал. Он служил Чангу достаточно долго, чтобы знать, когда следует давать советы, а когда — выполнять приказы.
— И где ваш хозяин?
— Да тут он, в амбар как раз пошел, перед вами. Вы с него и спрашивайте, если что не так, а наше дело маленькое, за что платят, то и делаем. Ничего плохого не творим.
Министр посмотрел на амбар — большой, деревянный, крыша новая, видно, что недавно перекрывали, и стены проконопачены, от сырости берегут. «Хозяин», должно быть, из бывших алхимиков Тейвора, из сарая выйти он не мог, его окружили еще раньше мельницы, а дверь там всего одна. Десятник вопросительно глянул на Чанга:
— Прикажете вытащить его оттуда?
— Нет, нельзя. Он испугается и может случиться беда.
Дюжий солдат только пожал плечами — какая еще такая беда приключится от одного безоружного человека, он не понимал, но его дело, как и тех рабочих, маленькое — приказы выполнять:
— Тогда только ждать, пока он пить захочет, тайком туда не подберешься.
Но у Чанга не было времени ждать, пока алхимика одолеет жажда. Он отдал приказ:
— Отведите людей подальше, вон к тем деревьям и ждите меня. Я попытаюсь с ним договориться.
Он начал медленно приближаться к амбару, подняв над головой руки — беглец мог видеть его сквозь маленькое окошко вверху двери. Остановился не дойдя нескольких шагов и крикнул:
— Тебе ничего не угрожает, почтенный, мы не разбойники и не псы Хейнара.
— Мне без разницы, чей ты пес! — Голос у алхимика был старческий, дребезжащий, словно поднос со стаканами у служанки-неумехи. — Еще шаг — и будешь лаять на том свете.
— Ты не сможешь выйти отсюда без моей помощи, — попытался урезонить старика Чанг, уже понимая, что бесполезно, тот слишком напуган. — Ты не сделал ничего плохого.
— Так это вы теперь за хорошими людьми с оружием гоняетесь? Кто вы вообще такие?
— Нас послала наместница. Она узнала про твое открытие и хочет поставить его на службу империи. Двадцать лет назад произошла глупая ошибка, но теперь мы все исправим.
— Кто это мы? Сам военачальник не смог нас защитить, а ты кто такой? С чего бы наместнице тебя слушать?
— Я — министр государственного спокойствия Чанг. И в интересах империи, чтобы ваше открытие попало в надежные руки.
Алхимик надолго замолчал, обдумывая. Огненный порошок министру и впрямь пригодится, этот не побоится руки замарать, а вот будет ли ему так же нужен изобретатель? Почему бы и нет? Порошок ведь сам по себе немного стоит, а он знает, как сделать огненные катапульты, и не такие неповоротливые громадины, как были у Тейвора, а лучше, легче, он думал над этим двадцать лет!
— Хорошо, я поверю вам. Можете войти.
Чанг подошел к двери, толкнул, глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Старик сидел в дальнем углу, забравшись на кучу мешков якобы с мукой, в руках он держал тлеющий трут. Министр с облегчением выдохнул застрявший где-то внизу груди воздух. Достаточно было бы одной искры! Он протянул руку:
— Спускайтесь.
Алхимик наклонился, чтобы опереться на протянутую руку, отступился, нога соскользнула, и он полетел вниз, выронив трут. Чангу показалось, что кусочек обугленной ткани падает невыносимо медленно, но все же он не успел перехватить, и трут проскользнул мимо его ладони, затерялся между мешками. Алхимик лежал на земляном полу, подвернув под себя ногу. Чанг ухватил его за руку и потянул на себя. Старик оказался на удивление тяжелым, но министр дотащил его до двери. Они успели выбраться во двор, и даже немного отойти от амбара, когда небо над головой Чанга разлетелось в огненные клочья.
Сознание возвращалось медленно — ничего не видно, должно быть, потому, что глаза закрыты. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, как раскрывают веки, но он справился. Осторожно, медленно, словно поднимая тяжелый груз, он сумел открыть глаза. В комнате было сумрачно, но и этот свет, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытые ставни показался ему слишком ярким. Сразу же захотелось закрыть глаза обратно, но человек, сидящий у кровати, уже заметил, что он проснулся:
— Слава Эарниру-Исцелителю! Вы очнулись!
Странно — он видел, как шевелятся губы человека в синей робе целителя, но по-прежнему ничего не слышал, считывал с губ. Полезное умение не раз пригождалось ему раньше, но никогда еще не было настолько необходимо:
— Ч-что произошло? — Язык подчинялся с неохотой, он выталкивал слова наружу, надеясь, что произносит правильно, — я ничего не слышу.
— Взрыв, господин министр. Вы чудом уцелели.
— Алхимик?
— Мертв. Его тело прикрыло вас от обломков. Вам повезло, все кости целы, нет внутренних повреждений. А слух вернется в скором времени. Вас контузило.
— Сколько ждать? — С каждой новой фразой говорить получалось легче. Он по-прежнему не слышал своих слов, но больше не сомневался, что выговаривает их верно.
— Не могу сказать, зависит от силы контузии. Вам нужно беречь себя, господин министр.
— Где мы сейчас?
— В "Поющем терновнике".
— Почему?
— Позвольте, я объясню, — Эйрон появился в поле зрения министра. — Как только прогремел взрыв, я отправил половину отряда на виллу, арестовать герцога. За попытку покушения на вашу жизнь. Мы тогда еще не знали, что с вами, а герцог мог сбежать, узнав о взрыве. Я виноват, превысил свои полномочия, но если бы он ушел…
— То проблема решилась бы сама собой! — Чанг надеялся, что ему удалось передать раздражение. — О чем вы думали?! Теперь его придется судить.
Эйрон виновато склонил голову, так низко, что министр с трудом разглядел его губы:
— Я думал, что вы погибли.
Чанг оборвал себя на полуслове. Эйрон принадлежал к его самым доверенным людям. Он приметил ловкого мальчишку пятнадцать лет назад, когда, наконец, нашел несколько дней съездить посмотреть поместье, подаренное наместницей, и забрал в столицу. Оплатил обучение сначала грамоте в храмовой школе, потом у старого купца, занимавшегося заграничными векселями. Затем Эйрон закончил единственную уцелевшую после отмены военной реформы офицерскую школу и получил чин лейтенанта.
Официально молодой человек возглавлял личную охрану министра, неофициально — выполнял особые поручения. Чанг всегда знал, что может положиться на Эйрона, но в силу собственной сдержанности только сейчас осознал меру его личной привязанности.
Эйрон предложил:
— Я могу пойти к герцогу с повинной. Сказать, что перегнул палку, и что вы меня поставили на место.
Чанг неосмотрительно качнул головой и тут же с коротким вскриком упал обратно на постель — затылок и виски пронзила острая боль, перед глазами поплыли круги. Лекарь наклонился над ним, влил в рот горький холодный отвар. Стало легче, он осторожно, медленно поднял голову от подушки:
— Нет. Он не поверит и сорвется. Сколько прошло времени?
— День.
Нужно было спешить, пока весть об аресте не просочилась за стены виллы. У них всего несколько дней, потом герцога начнут искать, если уже не ищут. Его необходимо как можно скорее вывезти в Сурем. А там… впервые Чанг пожелал, чтобы наместница оказалась права, и король вернулся. Тогда разгребать эту кучу будет кто-нибудь другой, а он сможет, наконец-то, уйти на покой. Как жаль, что сокровенному желанию Саломэ не суждено сбыться.
— Я буду говорить с герцогом. Где он?
— В своих покоях, под стражей.
— А леди?
— Тоже под стражей. На всякий случай. Я прикажу привести герцога сюда.
— Нет. У него есть кабинет? Там и поговорим.
Лекарь возмутился:
— Вам нельзя вставать! Ни в коем случае! И нельзя будет еще долго, не меньше недели. Покой и только покой! — Он высоко поднял указательный палец, наставив его на министра.
— Через три дня сюда ворвется вооруженная толпа, спасать своего лорда. И мы все обретем вечный покой. Помогите мне встать и одеться.
Эйрон только руками развел, встретив кипящий возмущением взгляд лекаря. Люди Чанга знали, когда с министром можно поспорить, а когда следует молча выполнять приказ.
К счастью, гостевая спальня находилась на одном этаже с кабинетом, пройти по лестнице Чанг бы не смог, он и эти пять шагов едва осилил. Голова кружилась, боль била без предупреждения, короткими уколами, словно кто-то постоянно втыкал в затылок раскаленную иглу. Но лицо министра оставалось спокойным и бесстрастным, разве что несколько бледнее обычного.
Чанг сел за стол, прижавшись к спинке кресла. На один разговор его хватит, должно хватить. Герцога нужно напугать, так напугать, чтобы он даже и не думал сопротивляться. Эйрон с этим не справится. Выучка-выучкой, а сыну поденщицы и батрака трудно испугать герцога, убить — намного проще.
Корвина привели в кабинет, Эйрон поставил его так, чтобы свет падал на лицо молодого человека, Чанг хотел скрыть свою глухоту. Взгляды герцога и министра встретились, и Корвин первым опустил глаза. Чанг смотрел на него не мигая, словно вставшая на хвост кобра, готовая к прыжку, не хватало только раздувшегося капюшона. Заговорил он тоже первым, не выдержав долгой паузы:
— Вы стали жертвой несчастного случая, господин Чанг. Поверьте, там не было никакого злого умысла. Как я мог на вас покушаться, если я даже не знал, что вы в Квэ-Эро?
— Как — выяснят следователи в Суреме.
— Вы не можете арестовать меня по такому нелепому обвинению!
— Вы хотите признаться в других преступлениях? — Голос Чанга мог заморозить воду в кувшине.
— Я не нарушил ни одного закона!
— Как насчет пособничества мятежу? Главарь бунтовщиков уплыл на вашем корабле к новым землям.
— Мне об этом ничего не известно.
— Тем хуже для вас.
— Вы притягиваете обвинения за уши. Никаких доказательств, пустые угрозы!
— Вы забыли, с кем разговариваете, молодой человек. Я никогда не угрожаю попусту, — Эйрон протянул герцогу бумагу.
Корвин быстро прочитал указ: "Мы, Саломэ Тринадцатая, Тридцать Третья наместница короля Элиана, решаем воспользоваться правом охранения империи, дарованным Нам волей Нашего царственного супруга, и лишаем Корвина Пасуаша, герцога Квэ-Эро, титула и привилегий дворянского сословия".
— Она не имеет права без суда!
— Вы плохо знаете законы, юноша. "Право охранения" использовалось до сих пор всего дважды, но его никто не отменял. В случае прямой угрозы для безопасности империи наместница имеет право применить любые меры. Суда не будет. Вы сгниете в тюрьме.
— Хотите еще один бунт? — Корвин осекся, сообразив, что сказал лишнее.
— Продолжайте, еще несколько угроз, и вас уже можно будет судить на совершенно законных основаниях. А заодно с вами и вашу невесту.
— При чем здесь Тэйрин? — Вот теперь, впервые со времени ареста, Корвин действительно испугался.
— Это будут решать дознаватели Хейнара. Среди ее родни слишком много аредопоклонников. Не удивлюсь, если и она следует семейной традиции.
— Тэйрин сама привела дознавателей, чтобы они арестовали ее кузенов!
— Очаровательно. Так вот кого Старнис должен поблагодарить за арест. Но мы несколько отвлеклись.
— Вы же знаете, что я ничего не сделал!
— Я знаю, что вы укрывали мятежников, я знаю, что вы отправили корабли к новым землям, не спросив позволения наместницы, и вооружили эти корабли запрещенным оружием. Я знаю так же, что вы производили это оружие в больших количествах и собирались использовать.
— Но не против империи! Если доработать бомбарды так, чтобы их можно было ставить на корабли, мы станем править морями!
— До тех пор, пока секрет не украдут соседи. После чего войны станут в сотни раз кровопролитнее, производство нового оружия будет требовать все больше и больше денег, повысятся налоги, народ будет проклинать того, кто все это начал. Благие намеренья приводят к Ареду, вам следовало задуматься, почему наместница Энрисса запретила эти опыты двадцать лет назад, — голова болела все сильнее и сильнее, к горлу подступила тошнота, пора было заканчивать беседу, Чанг боялся, что больше не выдержит.
Корвин упрямо ответил:
— Я не заглядывал так далеко. Как вы можете знать, что так получится? Уверен, то же самое говорили, когда впервые появились лук и стрелы!
— Вспомните, кому приписывают это великое достижение.
— Ареду, — тихо ответил юноша.
Чанг продолжил:
— После всего, что случилось, вы не можете по-прежнему править Квэ-Эро. Не говоря уже о том, что эльфы не простят вам ни помощи мятежникам, ни новой экспедиции.
Корвин признался:
— Меня предупредили. Но им сейчас не до того, Зачарованный Лес горит.
— Лес горит? — Чанг не смог скрыть удивление. Неужели вмешались Дейкар? Ему нужно вернуться в Сурем как можно скорее.
— Уже отгорел. Но пожар был сильный.
— Не обольщайтесь. У эльфов хорошая память. У меня тоже. Герцогом вам не быть, но ваша дальнейшая участь зависит только от вас. Наместница не хочет крови, я не хочу беспорядков. Откажитесь от титула по доброй воле, благословите преемника и плывите на все четыре стороны, подальше от империи. Можете основать поселение в новых землях, почему бы нет.
Корвин сжал губы — он же его покупает, этот министр! Сначала попытался запугать, впрочем, почему попытался, ему это удалось, за Тэйрин герцогу и в самом деле стало страшно, а теперь покупает. Но если и в самом деле другого выхода нет? Корвин не знал, как далеко готова пойти наместница.
Говорили, что Саломэ ничего не решает сама, во всем слушается Совета, но если она подписывает такие указы, то слухи о ее слабости сильно преувеличены. Он погубит и себя, и Тэйрин, и все равно не отстоит свои земли. Бунт подавят, ему нечем драться, не успел подготовиться. Если хотя бы во дворце стояли новые бомбарды! На суше он бессилен, а залить свою землю кровью без всякой надежды на победу… он не имеет права.
Пускай его род не правил в Квэ-Эро сотни лет. Пусть он всего лишь бастард наместницы и ее секретаря, Корвин любил и эту землю, и этих людей. И ради этой любви был готов от них отказаться. Но готова ли Тэйрин, поймет ли она? Должна понять:
— Мне нужно время подумать.
— У вас ночь на раздумья.
Корвина увели, и Чанг, почти теряя сознание, упал на руки Эйрону. Потом министра долго рвало желчью, прибежавший в кабинет лекарь прикладывал ко лбу больного холодную ткань, осторожно, по капле вливал в рот подсоленную воду, сокрушенно вздыхая. А когда тошнота отступила, Эйрон на руках отнес его в спальню, положил на кровать, старательно укрыл одеялом. Чанг провалился в сон и уже не видел, как Эйрон сказал лекарю:
— Завтра я тут костьми лягу, но из кровати его не выпущу. Если надо, своими руками этому герцогу шею сверну, чтобы не о чем волноваться было.
Лекарь только всплеснул руками.
Мэлин не отступал:
— Я должен говорить с министром. Это срочно.
Телохранитель тяжело вздохнул — скрыть болезнь Чанга все равно не удастся. Вчерашняя «беседа» с герцогом забрала те немногие силы, что еще оставались у министра. Сегодня Чанг уже не пытался встать, но Эйрон боялся, что для человека от наместницы его господин сделает исключение даже в таком состоянии, а лекарь предупредил, что больному нужен покой, иначе он ни за что не ручается. Он хмуро глянул на посланника:
— Поймите, это не прихоть. Произошел несчастный случай, господин министр тяжело пострадал, лекарь предписал ему полный покой.
— Если он жив, я его вылечу, — спокойно ответил юноша.
— Вы известный целитель? — Эйрон не скрывал сарказма. Мальчишка что его, за полного дурака держит? Или это офицерский плащ наводит на мысли о некоторой ограниченности своего обладателя?
— Нет. Я магистр ордена Дейкар, — Мэлин протянул вперед руку, ладонью вверх. На кончиках пальцев вспыхнул язычок пламени.
Этого здесь только и не хватало! Дейкар, да еще и магистр. А ведь совсем молодой, значит, они и в самом деле могут менять облик. Эйрон по-прежнему не хотел пускать незваного гостя к министру. Он что-то не слышал о достижениях огненных магов в целительстве, они все больше трупами интересовались, а мертвым припарки ни к чему. Но если этот моложавый магистр решит пройти силой, Эйрон все равно его не остановит, только шум поднимется. Он посторонился — пусть сам убедится, что ни о каких делах с министром сегодня разговаривать не получится.
Увидев, что Эйрон пропустил в комнату посетителя, лекарь, уже в который раз за последние два дня, всплеснул руками. Если так будет продолжаться, сановный больной умрет у него на руках. Мэлин осмотрелся — спальня была погружена в полумрак, ставни закрыты, свет пробивался сквозь щели. Комнату давно не проветривали, воздух пах горькими травами и лавандой, да так, что с непривычки першило в горле. Он шагнул к окну, растворил ставни и поднял вверх раму, впуская соленый ветер. Лекарь в ужасе зашипел на него:
— Что вы делаете!
— Ему дышать нечем, — пожал плечами Мэлин и подошел к кровати.
Чанг дремал, вечером лекарь сумел влить в него немного сонного зелья, и оно еще не до конца выветрилось. Юноша пригляделся: на первый взгляд лежащий на постели человек казался совершенно здоровым. Разве что несколько бледен, так в этакой духоте неудивительно. Но только на первый взгляд, посмотрев другим зрением, Мэлин увидел сотни разорванных тонких нитей.
Его никто не обучал целительству, он понятия не имел, что это за нити, не знал даже, что случилось с министром. Просто понимал, что это — неправильно, так не должно быть, и знал, как восстановить порядок. Нити медленно срастались, цепляясь друг за друга волокнами. Соединить разорванное удавалось не всегда, кое-где не хватало целых кусков, там он пускал нити в обход, стараясь угадать, какой была сеть до разрыва. То, чем он занимался, больше всего напоминало штопку, не хватало только длинной иглы с большим ушком. Соединив все прорехи, он отошел на шаг назад и негромко позвал:
— Господин Чанг!
Министр открыл глаза. Утро встретило его головной болью, но эта боль была привычной, он успел с ней сродниться за долгие бессонные ночи, проведенные над бумагами. Она сдавалась после первой же чашки карнэ и не имела ничего общего с терзавшим его вчера кошмаром. Он осторожно сел, опираясь на подушку, боль не стала сильнее. Что ж, или лекарь настолько плох, что ошибся в диагнозе, либо настолько хорош, что помог ему вопреки собственным прогнозам. А это еще кто?
Чанг прищурился, приглядываясь к раннему посетителю, в первый миг он не поверил своим глазам и правильно сделал — его гость не был Хранителем, несмотря на удивительное сходство. Но родовые черты не оставляли сомнений, хотя министр и не представлял, что этому полубезумному трофею ордена Дейкар могло понадобиться в Квэ-Эро.
— Доброе утро, господин Эльотоно. Я вас внимательно слушаю.
— Я буду говорить с вами наедине.
Министр кивнул, и Эйрон подхватив лекаря под локоть, вышел с ним за дверь. Чанг встал с кровати, сделал несколько шагов, вчерашняя слабость исчезла, не считая легкой головной боли, он чувствовал себя не хуже обычного. Мэлин наблюдал, как Чанг наливает воду в медный кувшинчик, ставит его на жаровню, по комнате поплыл запах свежего карнэ, перебивающий даже морскую свежесть. Министр разлил напиток по чашкам, взял одну себе, вторую протянул Мэлину. Тот взял, хотя и не любил горький вкус карнэ, в Виастро его пили редко, предпочитали вино или ягодные морсы.
— Итак? Что вас привело в Квэ-Эро?
Вместо ответа Мэлин протянул бумагу. Чанг прочитал документ и несколько удивленно посмотрел на юношу:
— Вам-то это зачем нужно?
— Вас удивляет, что я хочу получить свое наследство? После смерти брата этот титул мой по праву.
— Магистр Ир уверил всех, что вы — маг Дейкар, и что только Дейкар способны исцелить вас от безумия. Похоже, он был прав — вы не выглядите сумасшедшим. Но зачем магу Дейкар титул?
— Я не хочу быть магистром Дейкар. Мне с ними не по пути, по крайней мере сейчас.
Чанг отпил из своей чашки и поморщился, голова все-таки болела. Мэлин с некоторой тревогой глянул на него:
— Как вы себя чувствуете? Я никогда раньше не пробовал лечить.
— Так это ваша работа? Благодарю, в сложившейся ситуации мне важно быть на ногах. Не знал, что Дейкар способны исцелять.
— Я — могу, — коротко ответил Мэлин, давая понять, что не хочет дальше обсуждать эту тему.
— Итак, вернемся к делу. Кто вас надоумил потребовать отцовское наследство? Надеюсь, не магистр Ир?
Мэлин вздохнул — похоже, Чанг не настолько легковерен, как его кузен. Неудивительно, учитывая, чем он занимается. Но там, где не получилось солгать с первого раза, проще сказать правду, чем придумывать новую ложь.
— Вы правы. Мне не нужно герцогство. Я здесь чужой, впрочем, я везде буду чужим.
— Приятное совпадение. Вы мне тоже не нужны в качестве герцога. Уж извините за откровенность, но одного Аэллина среди высших лордов более, чем достаточно. Но что вам тогда нужно?
— Месть. Герцог убил моего брата.
— На дуэли, — уточнил Чанг.
— Это не имеет значения.
— Но я все равно не понимаю, зачем вам титул. Хотите отомстить — убейте. Или вы подвержены романтизму: ты отнял у меня брата, я отниму у тебя все, что тебе дорого? Это порочный круг. Вы таким образом отомстите ему, он, потеряв все, в свою очередь, приложит все усилия, чтобы отомстить вам. В конечном итоге вы все равно его убьете, против мага Дейкар у герцога нет шансов, так зачем тратить время?
— Я не хочу его убивать. Я хочу, чтобы он жил, долго. Я даже оставлю ему это герцогство. Но на своих условиях.
— Все-таки романтик, — подытожил Чанг.
— Послушайте, вы ведь здесь не просто так? Я не знаю, что он натворил, но министр государственного спокойствия не помчится на другой конец империи чтобы подышать морским воздухом.
— В данный момент герцог арестован за государственную измену, содействие бунтовщикам и покушение на мою жизнь.
— И вы не можете доказать ни одно из этих обвинений, не так ли? Иначе не делали бы это в тайне.
— А где они берут селитру?
— Не поверите, обязали окрестных крестьян собирать с нужников.
— И никто не удивился?
— Пустили слух, что молодая герцогиня решила разбить какой-то чудной сад в ландийской манере, а для этого нужны удобрения.
Чанг только вздохнул — герцогине, вздумай она и в самом деле заняться садоводством, хватило бы дворцовой конюшни. Герцог мог бы придумать что-нибудь более достоверное. Впрочем, даже Чангу вот так сразу не могло придти в голову, под каким достоверным предлогом можно изъять содержимое чужих нужников.
— Солдаты готовы?
— Последние пять человек перешли границу три дня назад.
Чанг предпочел использовать то, что под рукою. Привези он солдат из Сурема, ни о какой тайне уже не и речи бы не шло. Вместо этого он приказал перебросить небольшой отряд из Астрина, где все еще стоял имперский гарнизон, усмирявший мятеж. Этого хватит, чтобы застать герцога врасплох. Если, конечно, тот еще не установил бомбарды на стены своего дворца.
— Где сейчас герцог?
— На своей вилле, вместе с женой. "Поющий шиповник". С ними только прислуга, гвардейцы охраняют дворец, но там он после отъезда леди Ивенны почти не бывает.
— Они уже поженились?
— Обряда еще не было, только помолвка, но живут как муж с женой.
— Хорошо, — коротко кивнул Чанг. И впрямь хорошо — нет законного брака, нет и законного наследника. Бастарда можно будет легко отодвинуть в сторону, особенно теперь, когда граф Виастро уже не в силах заступиться за сестру. — Передайте следователю, чтобы завтра он отправился на виллу и занял герцога на весь день. Пусть рассказывает ему все, что угодно, лишь бы тот сидел дома. Приготовьте солдат, нужно соблюдать крайнюю осторожность, это вещество чрезвычайно опасно. Я сам буду командовать отрядом.
— Если это так опасно, не лучше ли… — под взглядом министра Эйрон замолчал. Он служил Чангу достаточно долго, чтобы знать, когда следует давать советы, а когда — выполнять приказы.
* * *
Мельницу и в самом деле не охраняли, молодой герцог счел тайну достаточной защитой. Не так уж и глупо, при других обстоятельствах, но сегодня Корвину не повезло. Солдаты быстро окружили дряхлое сооружение, мельницу обыскали, нашли несколько рабочих, перепугавшихся до такой степени, что дар речи им пришлось возвращать зуботычинами. Быстрый допрос показал, что они понятия не имеют, чем тут занимаются. Всем заправляет хозяин, им сказали что и как смешивать, они смешивают, а отмеряет все он, каждое утро. Чанг тут же поинтересовался:— И где ваш хозяин?
— Да тут он, в амбар как раз пошел, перед вами. Вы с него и спрашивайте, если что не так, а наше дело маленькое, за что платят, то и делаем. Ничего плохого не творим.
Министр посмотрел на амбар — большой, деревянный, крыша новая, видно, что недавно перекрывали, и стены проконопачены, от сырости берегут. «Хозяин», должно быть, из бывших алхимиков Тейвора, из сарая выйти он не мог, его окружили еще раньше мельницы, а дверь там всего одна. Десятник вопросительно глянул на Чанга:
— Прикажете вытащить его оттуда?
— Нет, нельзя. Он испугается и может случиться беда.
Дюжий солдат только пожал плечами — какая еще такая беда приключится от одного безоружного человека, он не понимал, но его дело, как и тех рабочих, маленькое — приказы выполнять:
— Тогда только ждать, пока он пить захочет, тайком туда не подберешься.
Но у Чанга не было времени ждать, пока алхимика одолеет жажда. Он отдал приказ:
— Отведите людей подальше, вон к тем деревьям и ждите меня. Я попытаюсь с ним договориться.
Он начал медленно приближаться к амбару, подняв над головой руки — беглец мог видеть его сквозь маленькое окошко вверху двери. Остановился не дойдя нескольких шагов и крикнул:
— Тебе ничего не угрожает, почтенный, мы не разбойники и не псы Хейнара.
— Мне без разницы, чей ты пес! — Голос у алхимика был старческий, дребезжащий, словно поднос со стаканами у служанки-неумехи. — Еще шаг — и будешь лаять на том свете.
— Ты не сможешь выйти отсюда без моей помощи, — попытался урезонить старика Чанг, уже понимая, что бесполезно, тот слишком напуган. — Ты не сделал ничего плохого.
— Так это вы теперь за хорошими людьми с оружием гоняетесь? Кто вы вообще такие?
— Нас послала наместница. Она узнала про твое открытие и хочет поставить его на службу империи. Двадцать лет назад произошла глупая ошибка, но теперь мы все исправим.
— Кто это мы? Сам военачальник не смог нас защитить, а ты кто такой? С чего бы наместнице тебя слушать?
— Я — министр государственного спокойствия Чанг. И в интересах империи, чтобы ваше открытие попало в надежные руки.
Алхимик надолго замолчал, обдумывая. Огненный порошок министру и впрямь пригодится, этот не побоится руки замарать, а вот будет ли ему так же нужен изобретатель? Почему бы и нет? Порошок ведь сам по себе немного стоит, а он знает, как сделать огненные катапульты, и не такие неповоротливые громадины, как были у Тейвора, а лучше, легче, он думал над этим двадцать лет!
— Хорошо, я поверю вам. Можете войти.
Чанг подошел к двери, толкнул, глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Старик сидел в дальнем углу, забравшись на кучу мешков якобы с мукой, в руках он держал тлеющий трут. Министр с облегчением выдохнул застрявший где-то внизу груди воздух. Достаточно было бы одной искры! Он протянул руку:
— Спускайтесь.
Алхимик наклонился, чтобы опереться на протянутую руку, отступился, нога соскользнула, и он полетел вниз, выронив трут. Чангу показалось, что кусочек обугленной ткани падает невыносимо медленно, но все же он не успел перехватить, и трут проскользнул мимо его ладони, затерялся между мешками. Алхимик лежал на земляном полу, подвернув под себя ногу. Чанг ухватил его за руку и потянул на себя. Старик оказался на удивление тяжелым, но министр дотащил его до двери. Они успели выбраться во двор, и даже немного отойти от амбара, когда небо над головой Чанга разлетелось в огненные клочья.
* * *
Его разбудила тишина, пугающая, непроницаемая. Так тихо не бывает даже глубокой ночью, всегда можно услышать какой-либо шум — отдаленный бой башенных часов, шаги караульного в коридоре, уханье прижившейся в дворцовом парке совы, назойливый стрекот сверчка. Но сейчас он не слышал ничего, совершенно ничего. И ничего не видел.Сознание возвращалось медленно — ничего не видно, должно быть, потому, что глаза закрыты. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, как раскрывают веки, но он справился. Осторожно, медленно, словно поднимая тяжелый груз, он сумел открыть глаза. В комнате было сумрачно, но и этот свет, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытые ставни показался ему слишком ярким. Сразу же захотелось закрыть глаза обратно, но человек, сидящий у кровати, уже заметил, что он проснулся:
— Слава Эарниру-Исцелителю! Вы очнулись!
Странно — он видел, как шевелятся губы человека в синей робе целителя, но по-прежнему ничего не слышал, считывал с губ. Полезное умение не раз пригождалось ему раньше, но никогда еще не было настолько необходимо:
— Ч-что произошло? — Язык подчинялся с неохотой, он выталкивал слова наружу, надеясь, что произносит правильно, — я ничего не слышу.
— Взрыв, господин министр. Вы чудом уцелели.
— Алхимик?
— Мертв. Его тело прикрыло вас от обломков. Вам повезло, все кости целы, нет внутренних повреждений. А слух вернется в скором времени. Вас контузило.
— Сколько ждать? — С каждой новой фразой говорить получалось легче. Он по-прежнему не слышал своих слов, но больше не сомневался, что выговаривает их верно.
— Не могу сказать, зависит от силы контузии. Вам нужно беречь себя, господин министр.
— Где мы сейчас?
— В "Поющем терновнике".
— Почему?
— Позвольте, я объясню, — Эйрон появился в поле зрения министра. — Как только прогремел взрыв, я отправил половину отряда на виллу, арестовать герцога. За попытку покушения на вашу жизнь. Мы тогда еще не знали, что с вами, а герцог мог сбежать, узнав о взрыве. Я виноват, превысил свои полномочия, но если бы он ушел…
— То проблема решилась бы сама собой! — Чанг надеялся, что ему удалось передать раздражение. — О чем вы думали?! Теперь его придется судить.
Эйрон виновато склонил голову, так низко, что министр с трудом разглядел его губы:
— Я думал, что вы погибли.
Чанг оборвал себя на полуслове. Эйрон принадлежал к его самым доверенным людям. Он приметил ловкого мальчишку пятнадцать лет назад, когда, наконец, нашел несколько дней съездить посмотреть поместье, подаренное наместницей, и забрал в столицу. Оплатил обучение сначала грамоте в храмовой школе, потом у старого купца, занимавшегося заграничными векселями. Затем Эйрон закончил единственную уцелевшую после отмены военной реформы офицерскую школу и получил чин лейтенанта.
Официально молодой человек возглавлял личную охрану министра, неофициально — выполнял особые поручения. Чанг всегда знал, что может положиться на Эйрона, но в силу собственной сдержанности только сейчас осознал меру его личной привязанности.
Эйрон предложил:
— Я могу пойти к герцогу с повинной. Сказать, что перегнул палку, и что вы меня поставили на место.
Чанг неосмотрительно качнул головой и тут же с коротким вскриком упал обратно на постель — затылок и виски пронзила острая боль, перед глазами поплыли круги. Лекарь наклонился над ним, влил в рот горький холодный отвар. Стало легче, он осторожно, медленно поднял голову от подушки:
— Нет. Он не поверит и сорвется. Сколько прошло времени?
— День.
Нужно было спешить, пока весть об аресте не просочилась за стены виллы. У них всего несколько дней, потом герцога начнут искать, если уже не ищут. Его необходимо как можно скорее вывезти в Сурем. А там… впервые Чанг пожелал, чтобы наместница оказалась права, и король вернулся. Тогда разгребать эту кучу будет кто-нибудь другой, а он сможет, наконец-то, уйти на покой. Как жаль, что сокровенному желанию Саломэ не суждено сбыться.
— Я буду говорить с герцогом. Где он?
— В своих покоях, под стражей.
— А леди?
— Тоже под стражей. На всякий случай. Я прикажу привести герцога сюда.
— Нет. У него есть кабинет? Там и поговорим.
Лекарь возмутился:
— Вам нельзя вставать! Ни в коем случае! И нельзя будет еще долго, не меньше недели. Покой и только покой! — Он высоко поднял указательный палец, наставив его на министра.
— Через три дня сюда ворвется вооруженная толпа, спасать своего лорда. И мы все обретем вечный покой. Помогите мне встать и одеться.
Эйрон только руками развел, встретив кипящий возмущением взгляд лекаря. Люди Чанга знали, когда с министром можно поспорить, а когда следует молча выполнять приказ.
* * *
Окна в кабинете Корвина выходили на море, даже не окна, а целая стеклянная стена с раздвижной дверью. Письменный стол робко притулился в углу, зато мягкие кресла вальяжно расположились посередине комнаты, окружив низкий столик с набором для заваривания карнэ. Этот кабинет мало располагал к работе, неудивительно, что герцог ездил по делам в город или во дворец.К счастью, гостевая спальня находилась на одном этаже с кабинетом, пройти по лестнице Чанг бы не смог, он и эти пять шагов едва осилил. Голова кружилась, боль била без предупреждения, короткими уколами, словно кто-то постоянно втыкал в затылок раскаленную иглу. Но лицо министра оставалось спокойным и бесстрастным, разве что несколько бледнее обычного.
Чанг сел за стол, прижавшись к спинке кресла. На один разговор его хватит, должно хватить. Герцога нужно напугать, так напугать, чтобы он даже и не думал сопротивляться. Эйрон с этим не справится. Выучка-выучкой, а сыну поденщицы и батрака трудно испугать герцога, убить — намного проще.
Корвина привели в кабинет, Эйрон поставил его так, чтобы свет падал на лицо молодого человека, Чанг хотел скрыть свою глухоту. Взгляды герцога и министра встретились, и Корвин первым опустил глаза. Чанг смотрел на него не мигая, словно вставшая на хвост кобра, готовая к прыжку, не хватало только раздувшегося капюшона. Заговорил он тоже первым, не выдержав долгой паузы:
— Вы стали жертвой несчастного случая, господин Чанг. Поверьте, там не было никакого злого умысла. Как я мог на вас покушаться, если я даже не знал, что вы в Квэ-Эро?
— Как — выяснят следователи в Суреме.
— Вы не можете арестовать меня по такому нелепому обвинению!
— Вы хотите признаться в других преступлениях? — Голос Чанга мог заморозить воду в кувшине.
— Я не нарушил ни одного закона!
— Как насчет пособничества мятежу? Главарь бунтовщиков уплыл на вашем корабле к новым землям.
— Мне об этом ничего не известно.
— Тем хуже для вас.
— Вы притягиваете обвинения за уши. Никаких доказательств, пустые угрозы!
— Вы забыли, с кем разговариваете, молодой человек. Я никогда не угрожаю попусту, — Эйрон протянул герцогу бумагу.
Корвин быстро прочитал указ: "Мы, Саломэ Тринадцатая, Тридцать Третья наместница короля Элиана, решаем воспользоваться правом охранения империи, дарованным Нам волей Нашего царственного супруга, и лишаем Корвина Пасуаша, герцога Квэ-Эро, титула и привилегий дворянского сословия".
— Она не имеет права без суда!
— Вы плохо знаете законы, юноша. "Право охранения" использовалось до сих пор всего дважды, но его никто не отменял. В случае прямой угрозы для безопасности империи наместница имеет право применить любые меры. Суда не будет. Вы сгниете в тюрьме.
— Хотите еще один бунт? — Корвин осекся, сообразив, что сказал лишнее.
— Продолжайте, еще несколько угроз, и вас уже можно будет судить на совершенно законных основаниях. А заодно с вами и вашу невесту.
— При чем здесь Тэйрин? — Вот теперь, впервые со времени ареста, Корвин действительно испугался.
— Это будут решать дознаватели Хейнара. Среди ее родни слишком много аредопоклонников. Не удивлюсь, если и она следует семейной традиции.
— Тэйрин сама привела дознавателей, чтобы они арестовали ее кузенов!
— Очаровательно. Так вот кого Старнис должен поблагодарить за арест. Но мы несколько отвлеклись.
— Вы же знаете, что я ничего не сделал!
— Я знаю, что вы укрывали мятежников, я знаю, что вы отправили корабли к новым землям, не спросив позволения наместницы, и вооружили эти корабли запрещенным оружием. Я знаю так же, что вы производили это оружие в больших количествах и собирались использовать.
— Но не против империи! Если доработать бомбарды так, чтобы их можно было ставить на корабли, мы станем править морями!
— До тех пор, пока секрет не украдут соседи. После чего войны станут в сотни раз кровопролитнее, производство нового оружия будет требовать все больше и больше денег, повысятся налоги, народ будет проклинать того, кто все это начал. Благие намеренья приводят к Ареду, вам следовало задуматься, почему наместница Энрисса запретила эти опыты двадцать лет назад, — голова болела все сильнее и сильнее, к горлу подступила тошнота, пора было заканчивать беседу, Чанг боялся, что больше не выдержит.
Корвин упрямо ответил:
— Я не заглядывал так далеко. Как вы можете знать, что так получится? Уверен, то же самое говорили, когда впервые появились лук и стрелы!
— Вспомните, кому приписывают это великое достижение.
— Ареду, — тихо ответил юноша.
Чанг продолжил:
— После всего, что случилось, вы не можете по-прежнему править Квэ-Эро. Не говоря уже о том, что эльфы не простят вам ни помощи мятежникам, ни новой экспедиции.
Корвин признался:
— Меня предупредили. Но им сейчас не до того, Зачарованный Лес горит.
— Лес горит? — Чанг не смог скрыть удивление. Неужели вмешались Дейкар? Ему нужно вернуться в Сурем как можно скорее.
— Уже отгорел. Но пожар был сильный.
— Не обольщайтесь. У эльфов хорошая память. У меня тоже. Герцогом вам не быть, но ваша дальнейшая участь зависит только от вас. Наместница не хочет крови, я не хочу беспорядков. Откажитесь от титула по доброй воле, благословите преемника и плывите на все четыре стороны, подальше от империи. Можете основать поселение в новых землях, почему бы нет.
Корвин сжал губы — он же его покупает, этот министр! Сначала попытался запугать, впрочем, почему попытался, ему это удалось, за Тэйрин герцогу и в самом деле стало страшно, а теперь покупает. Но если и в самом деле другого выхода нет? Корвин не знал, как далеко готова пойти наместница.
Говорили, что Саломэ ничего не решает сама, во всем слушается Совета, но если она подписывает такие указы, то слухи о ее слабости сильно преувеличены. Он погубит и себя, и Тэйрин, и все равно не отстоит свои земли. Бунт подавят, ему нечем драться, не успел подготовиться. Если хотя бы во дворце стояли новые бомбарды! На суше он бессилен, а залить свою землю кровью без всякой надежды на победу… он не имеет права.
Пускай его род не правил в Квэ-Эро сотни лет. Пусть он всего лишь бастард наместницы и ее секретаря, Корвин любил и эту землю, и этих людей. И ради этой любви был готов от них отказаться. Но готова ли Тэйрин, поймет ли она? Должна понять:
— Мне нужно время подумать.
— У вас ночь на раздумья.
Корвина увели, и Чанг, почти теряя сознание, упал на руки Эйрону. Потом министра долго рвало желчью, прибежавший в кабинет лекарь прикладывал ко лбу больного холодную ткань, осторожно, по капле вливал в рот подсоленную воду, сокрушенно вздыхая. А когда тошнота отступила, Эйрон на руках отнес его в спальню, положил на кровать, старательно укрыл одеялом. Чанг провалился в сон и уже не видел, как Эйрон сказал лекарю:
— Завтра я тут костьми лягу, но из кровати его не выпущу. Если надо, своими руками этому герцогу шею сверну, чтобы не о чем волноваться было.
Лекарь только всплеснул руками.
* * *
— Нет, к министру нельзя. Да, я понимаю, у вас бумаги, но ничем не могу помочь. — Эйрон, сменивший костюм купца на форменный колет, стоял у двери спальни, преградив пусть темноволосому юноше в запыленном плаще. — И незачем так шуметь.Мэлин не отступал:
— Я должен говорить с министром. Это срочно.
Телохранитель тяжело вздохнул — скрыть болезнь Чанга все равно не удастся. Вчерашняя «беседа» с герцогом забрала те немногие силы, что еще оставались у министра. Сегодня Чанг уже не пытался встать, но Эйрон боялся, что для человека от наместницы его господин сделает исключение даже в таком состоянии, а лекарь предупредил, что больному нужен покой, иначе он ни за что не ручается. Он хмуро глянул на посланника:
— Поймите, это не прихоть. Произошел несчастный случай, господин министр тяжело пострадал, лекарь предписал ему полный покой.
— Если он жив, я его вылечу, — спокойно ответил юноша.
— Вы известный целитель? — Эйрон не скрывал сарказма. Мальчишка что его, за полного дурака держит? Или это офицерский плащ наводит на мысли о некоторой ограниченности своего обладателя?
— Нет. Я магистр ордена Дейкар, — Мэлин протянул вперед руку, ладонью вверх. На кончиках пальцев вспыхнул язычок пламени.
Этого здесь только и не хватало! Дейкар, да еще и магистр. А ведь совсем молодой, значит, они и в самом деле могут менять облик. Эйрон по-прежнему не хотел пускать незваного гостя к министру. Он что-то не слышал о достижениях огненных магов в целительстве, они все больше трупами интересовались, а мертвым припарки ни к чему. Но если этот моложавый магистр решит пройти силой, Эйрон все равно его не остановит, только шум поднимется. Он посторонился — пусть сам убедится, что ни о каких делах с министром сегодня разговаривать не получится.
Увидев, что Эйрон пропустил в комнату посетителя, лекарь, уже в который раз за последние два дня, всплеснул руками. Если так будет продолжаться, сановный больной умрет у него на руках. Мэлин осмотрелся — спальня была погружена в полумрак, ставни закрыты, свет пробивался сквозь щели. Комнату давно не проветривали, воздух пах горькими травами и лавандой, да так, что с непривычки першило в горле. Он шагнул к окну, растворил ставни и поднял вверх раму, впуская соленый ветер. Лекарь в ужасе зашипел на него:
— Что вы делаете!
— Ему дышать нечем, — пожал плечами Мэлин и подошел к кровати.
Чанг дремал, вечером лекарь сумел влить в него немного сонного зелья, и оно еще не до конца выветрилось. Юноша пригляделся: на первый взгляд лежащий на постели человек казался совершенно здоровым. Разве что несколько бледен, так в этакой духоте неудивительно. Но только на первый взгляд, посмотрев другим зрением, Мэлин увидел сотни разорванных тонких нитей.
Его никто не обучал целительству, он понятия не имел, что это за нити, не знал даже, что случилось с министром. Просто понимал, что это — неправильно, так не должно быть, и знал, как восстановить порядок. Нити медленно срастались, цепляясь друг за друга волокнами. Соединить разорванное удавалось не всегда, кое-где не хватало целых кусков, там он пускал нити в обход, стараясь угадать, какой была сеть до разрыва. То, чем он занимался, больше всего напоминало штопку, не хватало только длинной иглы с большим ушком. Соединив все прорехи, он отошел на шаг назад и негромко позвал:
— Господин Чанг!
Министр открыл глаза. Утро встретило его головной болью, но эта боль была привычной, он успел с ней сродниться за долгие бессонные ночи, проведенные над бумагами. Она сдавалась после первой же чашки карнэ и не имела ничего общего с терзавшим его вчера кошмаром. Он осторожно сел, опираясь на подушку, боль не стала сильнее. Что ж, или лекарь настолько плох, что ошибся в диагнозе, либо настолько хорош, что помог ему вопреки собственным прогнозам. А это еще кто?
Чанг прищурился, приглядываясь к раннему посетителю, в первый миг он не поверил своим глазам и правильно сделал — его гость не был Хранителем, несмотря на удивительное сходство. Но родовые черты не оставляли сомнений, хотя министр и не представлял, что этому полубезумному трофею ордена Дейкар могло понадобиться в Квэ-Эро.
— Доброе утро, господин Эльотоно. Я вас внимательно слушаю.
— Я буду говорить с вами наедине.
Министр кивнул, и Эйрон подхватив лекаря под локоть, вышел с ним за дверь. Чанг встал с кровати, сделал несколько шагов, вчерашняя слабость исчезла, не считая легкой головной боли, он чувствовал себя не хуже обычного. Мэлин наблюдал, как Чанг наливает воду в медный кувшинчик, ставит его на жаровню, по комнате поплыл запах свежего карнэ, перебивающий даже морскую свежесть. Министр разлил напиток по чашкам, взял одну себе, вторую протянул Мэлину. Тот взял, хотя и не любил горький вкус карнэ, в Виастро его пили редко, предпочитали вино или ягодные морсы.
— Итак? Что вас привело в Квэ-Эро?
Вместо ответа Мэлин протянул бумагу. Чанг прочитал документ и несколько удивленно посмотрел на юношу:
— Вам-то это зачем нужно?
— Вас удивляет, что я хочу получить свое наследство? После смерти брата этот титул мой по праву.
— Магистр Ир уверил всех, что вы — маг Дейкар, и что только Дейкар способны исцелить вас от безумия. Похоже, он был прав — вы не выглядите сумасшедшим. Но зачем магу Дейкар титул?
— Я не хочу быть магистром Дейкар. Мне с ними не по пути, по крайней мере сейчас.
Чанг отпил из своей чашки и поморщился, голова все-таки болела. Мэлин с некоторой тревогой глянул на него:
— Как вы себя чувствуете? Я никогда раньше не пробовал лечить.
— Так это ваша работа? Благодарю, в сложившейся ситуации мне важно быть на ногах. Не знал, что Дейкар способны исцелять.
— Я — могу, — коротко ответил Мэлин, давая понять, что не хочет дальше обсуждать эту тему.
— Итак, вернемся к делу. Кто вас надоумил потребовать отцовское наследство? Надеюсь, не магистр Ир?
Мэлин вздохнул — похоже, Чанг не настолько легковерен, как его кузен. Неудивительно, учитывая, чем он занимается. Но там, где не получилось солгать с первого раза, проще сказать правду, чем придумывать новую ложь.
— Вы правы. Мне не нужно герцогство. Я здесь чужой, впрочем, я везде буду чужим.
— Приятное совпадение. Вы мне тоже не нужны в качестве герцога. Уж извините за откровенность, но одного Аэллина среди высших лордов более, чем достаточно. Но что вам тогда нужно?
— Месть. Герцог убил моего брата.
— На дуэли, — уточнил Чанг.
— Это не имеет значения.
— Но я все равно не понимаю, зачем вам титул. Хотите отомстить — убейте. Или вы подвержены романтизму: ты отнял у меня брата, я отниму у тебя все, что тебе дорого? Это порочный круг. Вы таким образом отомстите ему, он, потеряв все, в свою очередь, приложит все усилия, чтобы отомстить вам. В конечном итоге вы все равно его убьете, против мага Дейкар у герцога нет шансов, так зачем тратить время?
— Я не хочу его убивать. Я хочу, чтобы он жил, долго. Я даже оставлю ему это герцогство. Но на своих условиях.
— Все-таки романтик, — подытожил Чанг.
— Послушайте, вы ведь здесь не просто так? Я не знаю, что он натворил, но министр государственного спокойствия не помчится на другой конец империи чтобы подышать морским воздухом.
— В данный момент герцог арестован за государственную измену, содействие бунтовщикам и покушение на мою жизнь.
— И вы не можете доказать ни одно из этих обвинений, не так ли? Иначе не делали бы это в тайне.