С бьющимся сердцем поднимался Оливио Базан по широкой лестнице. Электрические часы у входа показывали 11 часов 45 минут. В знойный день время в учреждении тянулось медленно, двигалось на малых скоростях. В большом зале с застекленной перегородкой стояли кресла и скамьи для посетителей, по ту сторону перегородки мужчины без пиджаков лениво стучали по клавишам машинок. Какая-то блондинка, почерневшая от солнца и моря Копакабаны,
[18]покачивая бедрами, ходила от стола к столу и собирала в корзинку из ивовых прутьев напечатанные письма, чтобы отнести их на подпись.
Оливио развязно, как он это делал раньше, толкнул дверь, вошел и спросил дежурную:
– Скажите, Орайда, кто в управлении?
– Доктор Каспио.
– А остальные?
– После совещания, которое только что закончилось, отправились завтракать.
Бледный, замирая от страха, Оливио вошел в кабинет. Эта встреча имела решающее значение для всей его жизни. В огромной комнате никого не было. В глаза ему бросилась медная дощечка с надписью на английском языке: «Соблюдайте тишину! Гений трудится!»
Он огляделся по сторонам. Пресс-папье, стоя в профиль перед зеркалом, старательно вывязывал галстук. В зеркале он увидел доверенного компании в Сан-Пауло, и лицо его застыло, словно маска. По-прежнему глядя в зеркало, он заметил бледность, беспокойный взгляд и дрожащие руки Базана. Оливио оставался стоять посреди комнаты.
– Добрый день, доктор!
Каспио не расслышал и продолжал вывязывать галстук.
– Добрый день, доктор Каспио!
Только теперь брат министра соизволил повернуть голову:
– А!.. Сеньор Базан!..
Оливио шагнул вперед и взволнованно спросил:. – Здесь известно о том, что случилось?
– Да.
– И что теперь?
– Сегодня утром состоялось совещание директоров. Случай чрезвычайно серьезный, сами понимаете… Дело передается нашим адвокатам, ну, а они решат, то ли…
Галстук наконец был вывязан безукоризненно. Каспио подошел к вешалке и надел пиджак. Его костюм был сшит из тончайшей льняной ткани. Если бы не седые волосы, он мог сойти за молодого человека. Сеньор Каспио еще раз посмотрелся в зеркало и остался собой доволен. Открыл серебряный портсигар, извлек сигарету, предложил заку^ рить и Оливио.
– Благодарю вас, доктор. Я приехал спросить, что я должен делать.
– Думайте сами. Спички есть?
Оливио отыскал в кармане зажигалку и протянул ее.
– Но ведь я ограблен!
– Красивая зажигалка! У нас, в Рио, такой вещи не найти. Какое дело компании до того, что вас ограбили? Обратитесь за помощью к друзьям, попросите кредит в банках, продайте имущество, но возвратите компании деньги…
Каспио зажег сигарету, внимательно осмотрел зажигалку и вернул ее:
– Благодарю. Закажу себе похожую…
– Какие претензии предъявляет ко мне компания?
– Это решат адвокаты. Растрата фондов, присвоение ценностей… Я хоть и достаточно образованный человек, но, право, в этом не разбираюсь… Я родился не для юридического крючкотворства, а для высоких административных постов…
– Если я продам все свое имущество, этого не хватит, чтобы покрыть даже десятую часть похищенного.
– Воры обокрали вас, а не компанию.
– Может быть, мне хоть немного пойдут навстречу! Например, частичное погашение ежемесячно – я не буду получать от компании причитающихся мне комиссионных, пока не покрою убытка. Пусть на это уйдут годы; я буду стараться давать компании вдвое, втрое больше дохода… Мои дети учатся… То, что произошло со мной, может случиться с любым вашим служащим, каким бы исполнительным он ни был…
Пресс-папье уже давно собирался уйти и, страшно недовольный задержкой, шагал взад и вперед по комнате.
Вошла Орайда.
– Письма, доктор…
– Положите сюда, подпишу после завтрака.
Орайда удалилась. Оливио упорно продолжал:
– Значит, против меня намереваются возбудить дело?
– Разумеется!
– Мне придется выступать на суде, давать показания…
– Безусловно!
Доверенный из Сан-Пауло вышел из себя:
– В таком случае, хоть и неохотно, я раскрою все, что нам с вами известно.
– Что – все?
– Все, вы прекрасно понимаете. Ну, хотя бы историю с каолином, содержащим ценную руду… Вы думаете, что, работая столько лет в компании, я ходил с завязанными глазами? Нет, сеньор. Я пойду ко дну не один.
Пресс-папье побледнел.
– Мелкий шантаж, да?
– Называйте как угодно. Это отчаянная самозащита главы семьи, который стоит на пороге нищеты, человека, которого вы хотите бросить в тюрьму, хотя это не принесет вам никакой пользы.
Воцарилась тишина. Доктор Каспио нетерпеливо взглянул на часы. Он опаздывал, был уже полдень. Как бы вспомнив о скупщике, он примирительно сказал:
– Сеньор Оливио Базан, возвращайтесь в Сан-Пауло и терпеливо ждите результатов следствия. Один из наших адвокатов в надлежащее время разыщет вас и будет действовать в соответствии с тем решением, которое компания сочтет наиболее справедливым. А теперь, с вашего позволения, мне пора завтракать…
Торопливо, не попрощавшись, Оливио вышел первым. Пресс-папье, чтобы не появляться с ним вместе, несколько задержался в кабинете.
Наконец…
Свистун скрылся
Пенковая трубка
Совещание в подвале
Помощник комиссара
Оливио развязно, как он это делал раньше, толкнул дверь, вошел и спросил дежурную:
– Скажите, Орайда, кто в управлении?
– Доктор Каспио.
– А остальные?
– После совещания, которое только что закончилось, отправились завтракать.
Бледный, замирая от страха, Оливио вошел в кабинет. Эта встреча имела решающее значение для всей его жизни. В огромной комнате никого не было. В глаза ему бросилась медная дощечка с надписью на английском языке: «Соблюдайте тишину! Гений трудится!»
Он огляделся по сторонам. Пресс-папье, стоя в профиль перед зеркалом, старательно вывязывал галстук. В зеркале он увидел доверенного компании в Сан-Пауло, и лицо его застыло, словно маска. По-прежнему глядя в зеркало, он заметил бледность, беспокойный взгляд и дрожащие руки Базана. Оливио оставался стоять посреди комнаты.
– Добрый день, доктор!
Каспио не расслышал и продолжал вывязывать галстук.
– Добрый день, доктор Каспио!
Только теперь брат министра соизволил повернуть голову:
– А!.. Сеньор Базан!..
Оливио шагнул вперед и взволнованно спросил:. – Здесь известно о том, что случилось?
– Да.
– И что теперь?
– Сегодня утром состоялось совещание директоров. Случай чрезвычайно серьезный, сами понимаете… Дело передается нашим адвокатам, ну, а они решат, то ли…
Галстук наконец был вывязан безукоризненно. Каспио подошел к вешалке и надел пиджак. Его костюм был сшит из тончайшей льняной ткани. Если бы не седые волосы, он мог сойти за молодого человека. Сеньор Каспио еще раз посмотрелся в зеркало и остался собой доволен. Открыл серебряный портсигар, извлек сигарету, предложил заку^ рить и Оливио.
– Благодарю вас, доктор. Я приехал спросить, что я должен делать.
– Думайте сами. Спички есть?
Оливио отыскал в кармане зажигалку и протянул ее.
– Но ведь я ограблен!
– Красивая зажигалка! У нас, в Рио, такой вещи не найти. Какое дело компании до того, что вас ограбили? Обратитесь за помощью к друзьям, попросите кредит в банках, продайте имущество, но возвратите компании деньги…
Каспио зажег сигарету, внимательно осмотрел зажигалку и вернул ее:
– Благодарю. Закажу себе похожую…
– Какие претензии предъявляет ко мне компания?
– Это решат адвокаты. Растрата фондов, присвоение ценностей… Я хоть и достаточно образованный человек, но, право, в этом не разбираюсь… Я родился не для юридического крючкотворства, а для высоких административных постов…
– Если я продам все свое имущество, этого не хватит, чтобы покрыть даже десятую часть похищенного.
– Воры обокрали вас, а не компанию.
– Может быть, мне хоть немного пойдут навстречу! Например, частичное погашение ежемесячно – я не буду получать от компании причитающихся мне комиссионных, пока не покрою убытка. Пусть на это уйдут годы; я буду стараться давать компании вдвое, втрое больше дохода… Мои дети учатся… То, что произошло со мной, может случиться с любым вашим служащим, каким бы исполнительным он ни был…
Пресс-папье уже давно собирался уйти и, страшно недовольный задержкой, шагал взад и вперед по комнате.
Вошла Орайда.
– Письма, доктор…
– Положите сюда, подпишу после завтрака.
Орайда удалилась. Оливио упорно продолжал:
– Значит, против меня намереваются возбудить дело?
– Разумеется!
– Мне придется выступать на суде, давать показания…
– Безусловно!
Доверенный из Сан-Пауло вышел из себя:
– В таком случае, хоть и неохотно, я раскрою все, что нам с вами известно.
– Что – все?
– Все, вы прекрасно понимаете. Ну, хотя бы историю с каолином, содержащим ценную руду… Вы думаете, что, работая столько лет в компании, я ходил с завязанными глазами? Нет, сеньор. Я пойду ко дну не один.
Пресс-папье побледнел.
– Мелкий шантаж, да?
– Называйте как угодно. Это отчаянная самозащита главы семьи, который стоит на пороге нищеты, человека, которого вы хотите бросить в тюрьму, хотя это не принесет вам никакой пользы.
Воцарилась тишина. Доктор Каспио нетерпеливо взглянул на часы. Он опаздывал, был уже полдень. Как бы вспомнив о скупщике, он примирительно сказал:
– Сеньор Оливио Базан, возвращайтесь в Сан-Пауло и терпеливо ждите результатов следствия. Один из наших адвокатов в надлежащее время разыщет вас и будет действовать в соответствии с тем решением, которое компания сочтет наиболее справедливым. А теперь, с вашего позволения, мне пора завтракать…
Торопливо, не попрощавшись, Оливио вышел первым. Пресс-папье, чтобы не появляться с ним вместе, несколько задержался в кабинете.
Наконец…
Оливио вернулся на самолете, вылетевшем в час дня. У дома на улице Бугенвиль у него защемило сердце. К решетке сада уже было прикреплено объявление: «Дом продается. Обращаться к сеньору Понсиано – посреднику по купле и продаже домов и земельных участков, – улица Даль, 55. Всегда – самые выгодные условия».
Оливио быстро вошел в дом. Клелия была в гостиной. Жоржи и Тила, растерявшись после постигшего семью несчастья, проводили большую часть времени в своих комнатах. Оливио прошел в кабинет и заперся там до обеда, приводя в порядок свои бумаги.
Через несколько дней ему нанес визит один из адвокатов экспортной компании, доктор Лукресио, чемпион по теннису. Оливио знал его мало. Адвокат вошел, дружески улыбаясь, и сразу же начал объяснять:
– Я собирался в Сан-Пауло в связи с теннисными состязаниями. Об этом узнал наш главный директор, и, так как он считает, что каждый его служащий – это лимон, тут же бросил меня в соковыжималку: поручил побывать в полиции и узнать все о вашем деле. Я считаю, что оно складывается в вашу пользу…
– В мою?
– Полагаю, да. Директора чувствуют себя обескураженными. И есть от чего! Сообщение об этом ограблении вызвало много шума. Чертовски запутанное дело!
– Чего же хочет компания?
. – Общее желание – все похоронить и сверху положить камень, чтобы избежать расследования. У вас в Рио появился друг. После того как доктор Каспио позавтракал со своим братом, он только и говорит о вашей жене и детях, о разбитом домашнем очаге, о возможных опасностях для компании. Главный директор, как видно, наконец оценил ваши деловые качества и вашу честность… И мне, поверьте, сейчас не ясно, то ли вас будут судить, то ли наградят…
Взглянув на часы, он продолжал:
– Ба! Я здесь болтаю об этих презренных служебных делах, в то время как должен тренироваться – поединок будет нелегким. Вы знаете бельгийскую чемпионку? Приезжайте завтра на стадион, я вас познакомлю. Правда, она очень худая, кожа да кости, но зато первая ракетка Бельгии, сеньор Базан! Какой глазомер, какая ловкость!
И посетитель стал прощаться.
– Ваш долг компании может обернуться и убытком и прибылью. Вы меня поняли?
– А что я должен сделать?
– Подать прошение об увольнении. Письмо должно быть вежливым, убедительным и основываться на неоспоримых личных мотивах. Советую вам, как частное лицо, как друг, восхвалять патриотизм, неподкупную честность членов правления и услуги, которые наша компания оказала Бразилии… Вы меня поняли?
– Понял.
– Так сделайте это. До свиданья. Я опаздываю. Все, наверное, уже собрались…
Посетитель устремился к двери, выбежал на улицу. Он без устали поднимал руку, пытаясь остановить какую-нибудь машину, которая довезла бы его до клуба…
Оливио Базан, прислонившись к воротам, которые теперь были открыты настежь и днем и ночью, улыбался., Загадочно улыбался…
Оливио быстро вошел в дом. Клелия была в гостиной. Жоржи и Тила, растерявшись после постигшего семью несчастья, проводили большую часть времени в своих комнатах. Оливио прошел в кабинет и заперся там до обеда, приводя в порядок свои бумаги.
Через несколько дней ему нанес визит один из адвокатов экспортной компании, доктор Лукресио, чемпион по теннису. Оливио знал его мало. Адвокат вошел, дружески улыбаясь, и сразу же начал объяснять:
– Я собирался в Сан-Пауло в связи с теннисными состязаниями. Об этом узнал наш главный директор, и, так как он считает, что каждый его служащий – это лимон, тут же бросил меня в соковыжималку: поручил побывать в полиции и узнать все о вашем деле. Я считаю, что оно складывается в вашу пользу…
– В мою?
– Полагаю, да. Директора чувствуют себя обескураженными. И есть от чего! Сообщение об этом ограблении вызвало много шума. Чертовски запутанное дело!
– Чего же хочет компания?
. – Общее желание – все похоронить и сверху положить камень, чтобы избежать расследования. У вас в Рио появился друг. После того как доктор Каспио позавтракал со своим братом, он только и говорит о вашей жене и детях, о разбитом домашнем очаге, о возможных опасностях для компании. Главный директор, как видно, наконец оценил ваши деловые качества и вашу честность… И мне, поверьте, сейчас не ясно, то ли вас будут судить, то ли наградят…
Взглянув на часы, он продолжал:
– Ба! Я здесь болтаю об этих презренных служебных делах, в то время как должен тренироваться – поединок будет нелегким. Вы знаете бельгийскую чемпионку? Приезжайте завтра на стадион, я вас познакомлю. Правда, она очень худая, кожа да кости, но зато первая ракетка Бельгии, сеньор Базан! Какой глазомер, какая ловкость!
И посетитель стал прощаться.
– Ваш долг компании может обернуться и убытком и прибылью. Вы меня поняли?
– А что я должен сделать?
– Подать прошение об увольнении. Письмо должно быть вежливым, убедительным и основываться на неоспоримых личных мотивах. Советую вам, как частное лицо, как друг, восхвалять патриотизм, неподкупную честность членов правления и услуги, которые наша компания оказала Бразилии… Вы меня поняли?
– Понял.
– Так сделайте это. До свиданья. Я опаздываю. Все, наверное, уже собрались…
Посетитель устремился к двери, выбежал на улицу. Он без устали поднимал руку, пытаясь остановить какую-нибудь машину, которая довезла бы его до клуба…
Оливио Базан, прислонившись к воротам, которые теперь были открыты настежь и днем и ночью, улыбался., Загадочно улыбался…
Свистун скрылся
В подвал на улице Жозе Кустодио солнечный свет проникал сквозь отдушины. Здесь утро наступало поздно.
Марио проснулся на своем ложе из джутовых мешков, потянулся, встал и открыл дверь, чтобы по солнцу определить, который час. Однако надобность в этих сложных астрономических вычислениях отпала, так как колокол Церкви одиннадцати тысяч девственниц пробил девять звучных ударов. Марио, ослабевший от голода, чувствовал себя несчастным.
Утро было прекрасное. Недавний дождь чисто вымыл площадку перед дверью. Каменные ступеньки, хоть и с выбоинами, выглядели как новые. За развалившимся кирпичным забором виднелись сливовые деревья, старые и одичавшие. Пес Кретоне, уткнувшись носом в лапы, дремал на солнышке.
Озабоченный Марио, однако, не замечал всей красоты утра. «А Свистун не появляется… Что с ним могло случиться?»
Марио притворил дверь, чтобы сосед из своего окна не увидел всей вопиющей бедности обстановки подвала. Он решил как-нибудь приготовить кофе – у него не оставалось даже мелочи, чтобы выпить чашку в баре. Безуспешно перерыл все – но не нашел даже ломтика черствого хлеба. Марио подумал, не продать ли ему что-нибудь, но тут же отказался от этой мысли, так как все вещи здесь были крадеными и он мог только навлечь на себя подозрение. Возможно, скупщик спросил бы его: «Где вы приобрели эти джутовые мешки?» Или даже: «Где вы раскопали эту ветошь, которая, судя по количеству, принадлежала не одному, а нескольким покойникам?»
Во двор вышла полная женщина в ситцевом пеньюаре. Это была Наила, соседка, жена Мустафы. Она поставила около Кретоне миску с едой. Проходя мимо, заглянула в подвал и, увидев Марио, сочла нужным объяснить ему:
– Вчера вечером оставила на плите ужин для Мустафы. А он, бесстыжий, заявился только под утро. Пришел под мухой… Даже не стал искать еду. Повезло Кретоне…
Она вернулась в дом. Кретоне поднялся, обнюхал миску и поплелся на старое место. Запах протухшей пищи отбил унего аппетит. Тогда Марио решился. Он вышел на площадку, посмотрел на окно, на стену, окинул взглядом двор и…
Но, когда он приблизился к миске, пес с отчаянным лаем бросился на него. Бродяга испугался и отступил. Мустафа в синем халате и красной феске высунулся из окна и смеялся, смеялся… Этот негодяй подглядывал из-за жалюзи, следя за жалкими уловками голодного Марио…
Марио проснулся на своем ложе из джутовых мешков, потянулся, встал и открыл дверь, чтобы по солнцу определить, который час. Однако надобность в этих сложных астрономических вычислениях отпала, так как колокол Церкви одиннадцати тысяч девственниц пробил девять звучных ударов. Марио, ослабевший от голода, чувствовал себя несчастным.
Утро было прекрасное. Недавний дождь чисто вымыл площадку перед дверью. Каменные ступеньки, хоть и с выбоинами, выглядели как новые. За развалившимся кирпичным забором виднелись сливовые деревья, старые и одичавшие. Пес Кретоне, уткнувшись носом в лапы, дремал на солнышке.
Озабоченный Марио, однако, не замечал всей красоты утра. «А Свистун не появляется… Что с ним могло случиться?»
Марио притворил дверь, чтобы сосед из своего окна не увидел всей вопиющей бедности обстановки подвала. Он решил как-нибудь приготовить кофе – у него не оставалось даже мелочи, чтобы выпить чашку в баре. Безуспешно перерыл все – но не нашел даже ломтика черствого хлеба. Марио подумал, не продать ли ему что-нибудь, но тут же отказался от этой мысли, так как все вещи здесь были крадеными и он мог только навлечь на себя подозрение. Возможно, скупщик спросил бы его: «Где вы приобрели эти джутовые мешки?» Или даже: «Где вы раскопали эту ветошь, которая, судя по количеству, принадлежала не одному, а нескольким покойникам?»
Во двор вышла полная женщина в ситцевом пеньюаре. Это была Наила, соседка, жена Мустафы. Она поставила около Кретоне миску с едой. Проходя мимо, заглянула в подвал и, увидев Марио, сочла нужным объяснить ему:
– Вчера вечером оставила на плите ужин для Мустафы. А он, бесстыжий, заявился только под утро. Пришел под мухой… Даже не стал искать еду. Повезло Кретоне…
Она вернулась в дом. Кретоне поднялся, обнюхал миску и поплелся на старое место. Запах протухшей пищи отбил унего аппетит. Тогда Марио решился. Он вышел на площадку, посмотрел на окно, на стену, окинул взглядом двор и…
Но, когда он приблизился к миске, пес с отчаянным лаем бросился на него. Бродяга испугался и отступил. Мустафа в синем халате и красной феске высунулся из окна и смеялся, смеялся… Этот негодяй подглядывал из-за жалюзи, следя за жалкими уловками голодного Марио…
Пенковая трубка
Марио, огорченный, вернулся в подвал. Он со вчерашнего дня ничего не ел. Чувство голода, все более настойчивое и мучительное, не оставляло его. Он уже больше не думал о мерах предосторожности. Продать бы… Продать бы… Он жадно осмотрелся кругом – ничего хоть сколько-нибудь ценного. Вдруг он вспомнил о пенковой трубке с мундштуком из янтаря. На мгновение заколебался. А вдруг ему за это влетит от Свистуна? Но тут же успокоился. В этот час главарь, где бы он ни находился, имел в своем распоряжении два с половиной миллиона деньгами и драгоценными камнями. Когда он вернется сюда, то, конечно, и не вспомнит о трубке, которая была украдена у… Имя жертвы в этот момент вылетело у Марио из головы.
Подбодрив себя такими доводами, Марио подошел к корзине, обшарил ее и вынул футлярчик, в котором на шелковой подкладке лежала дорогая трубка. Прихватил заодно овальную жестянку с первоклассным табаком и, прикрыв дверь, вышел во двор.
Оказавшись на улице, Марио обратил внимание на какого-то субъекта, который очень внимательно изучал электрические часы.
Они обменялись косыми взглядами. Марио дошел до угла, затем неожиданно обернулся. Человек стоял на прежнем месте и что-то записывал в маленькую тетрадку, затем пошел в том же направлении, что и Марио, как будто следил за ним. Поэтому Марио, едва свернул за угол, спрятался за живой изгородью у дома в лесах и оттуда стал наблюдать за незнакомцем. Без всякого сомнения, неизвестный искал среди пешеходов его, Марио. Это было совершенно очевидно…
Как только показался автобус, Марио побежал к остановке. Автобус подошел, Марио быстро вскочил в него.
«От этого я отделался…» – подумал он.
Сойдя с автобуса, Марио сделал большой крюк, чтобы не проходить мимо 38-го кафе и избегнуть насмешливых взглядов своих бывших сослуживцев. Наконец, он остановился у табачной лавки под вывеской «Великий турок». Сквозь стекло витрины виднелся прилавок, на котором были разложены пачки табака с этикетками, сообщавшими о происхождении различных сортов: Тиете, Риодас-Педрас, Посо Фундо. Справа на полке – жестяные коробки, стеклянные флакончики, пакетики. Для Марио все это было не ново: он не раз бывал здесь в прежние времена. Единственного продавца этой лавки звали Периклом. Он выдавал себя за болельщика команды «Коринтианс», но многие покупатели считали это хитрой уловкой.
Обернувшись, Марио увидел субъекта в надвинутой на лоб шляпе, который стоял, прислонившись к столбу. Марио подозрительно посмотрел на незнакомца. Тот, очевидно, не желая упускать Марио из виду, резко повернулся и проводил его взглядом.
«Попался… Вот сейчас…» – подумал растерявшийся Марио.
Однако менять маршрут было уже поздно, и Марио вошел в лавку. В нагромождении пачек сигарет и Табаков всех марок, среди витрин зажигалок, трубок, авторучек, бритвенных приборов и папиросной бумаги он не сразу заметил Перикла. Тот поднял голову и, узнав покупателя, с улыбкой заговорил о последних футбольных матчах:
– Не с вами ли я держал пари? Поймите, моя команда не могла не устроить потасовку!
Пару минут они поговорили об игре, состоявшейся накануне. Марио поддержал разговор, чтобы незаметно перейти к делу. Осматривая выставленные в витрине товары, он все время поглядывал на улицу. Человек в нахлобученной шляпе покинул свой пост у столба и перешел к автобусной остановке, продолжая искоса поглядывать в сторону лавки.
Марио сделал вид, будто о чем-то вспомнил:
– Да, знаете?… Несколько месяцев тому назад я оставил службу в кафе сеньора Леонардо, здесь, рядом… И до сих пор еще не устроился.
Лицо Перикла мгновенно преобразилось: это была холодная, безразличная маска. А Марио продолжал:
– …И вот теперь, чтобы пойти на матч, я продаю кое-какие безделушки, которых у меня немало…
Продавец тотчас же, как по волшебству, сдернул с лица суровую маску и надел вместо нее приветливую, но вместе с тем выжидательную.
– Вот почему я зашел разменять на медяки коробку дорогого табаку и эту трубку, которую мне подарила в добрые времена Неуза, вы ее знаете…
Перикл взял футляр, открыл его и внимательно осмотрел трубку.
– Что за чертовщина! Мне знакома эта трубка! Посмотрите сюда, внутрь…
– «В. Т.»
– «Великий турок», марка нашего торгового дома.
– Значит, именно здесь Неуза и купила ее…
Однако продавец, не обращая уже никакого внимания на Марио, открыл ящик, извлек книгу записей и начал перелистывать ее. Вскоре, очень довольный своими поисками, он лукаво спросил:
– Попробуйте отгадайте, кто купил…
– Граф Шикиньо! – ответил Марио, неожиданно вспомнив слова Свистуна.
– Какой там граф Шикиньо! Просперо, помощник комиссара нашего полицейского участка… Знаете его?
Марио почувствовал себя уничтоженным и не нашелся, что ответить. Но продавец, человек опытный в подобных делах, выручил его:
– Такие трубки очень хороши для подарков. Наверное, Просперо преподнес ее какому-нибудь приятелю, а этот в свою очередь подарил ее другому, и в конце концов через несколько месяцев вещица оказалась в руках той сеньориты, которая преподнесла ее вам, очевидно, ко дню рождения. Разве не так, а?
После того как было найдено столь простое и логичное объяснение, Марио рискнул продолжить:
– Сколько вы дадите за трубку и коробку Табаку?
– У нас солидная фирма, и мы не покупаем вещи из вторых рук.
Марио помрачнел, продавец, немного подумав, добавил:
– Но я лично люблю такие трубки – ими можно хвастаться в кругу приятелей; пожалуй, я позволю себе сделать эту глупость.
– Сколько вы дадите за нее?
– Пятьдесят наличными.
– Идет. Выкладывайте монетки и забирайте игрушку…
Неподалеку процветало кафе «Пиза». Следует сказать, что его название не имеет никакого отношения ни к городу Пизе, известному своей падающей башней, ни к пирогу с анчоусами и сыром. Оно словно говорит: «Жми на педаль!», «Запускай мотор!» [19]Это заведение пользуется огромной популярностью среди шоферов такси и мотоциклистов, среди футболистов и их болельщиков, а так как всех их немало, то понятно, что дела «Пизы» идут в гору. Туда-то и направился Марио, с опаской оглядываясь по сторонам. Субъект в надвинутой на глаза шляпе стоял на углу, споря с плюгавым парнишкой – водителем грузовой машины, – и как будто не обращал внимания на Марио. Успокоившись, Марио вошел в кафе, сел на высокий вертящийся стул, оперся локтями о цинковую стойку и попросил «медиа» с бутербродом.
– Послушайте, приятель, я ваш собрат, работал в 38-м кафе, намажьте-ка на хлеб побольше маргарину!
Насытившись, Марио запасся сигаретами и спичками и решил вернуться в подвал. Однако, выйдя из кафе, он увидел того же неизвестного, который направлялся прямо к нему! Марио остановился. Ноги у него ослабели, лоб по крылся холодным потом; не хватало духу даже бежать. Он опустил голову и ждал, пока ему скажут: «Вы арестованы!» Когда он вновь поднял глаза, субъект в шляпе стоял перед ним, плутовски улыбаясь. И, так как у Марио был вид человека, который чего-то ждет, незнакомец профессиональным жестом отогнул правый борт пиджака и показал приколотые к подкладке открытки.
– Порнографические открытки!.. Очень увлекательно!..: Пять крузейро за штуку!
Подбодрив себя такими доводами, Марио подошел к корзине, обшарил ее и вынул футлярчик, в котором на шелковой подкладке лежала дорогая трубка. Прихватил заодно овальную жестянку с первоклассным табаком и, прикрыв дверь, вышел во двор.
Оказавшись на улице, Марио обратил внимание на какого-то субъекта, который очень внимательно изучал электрические часы.
Они обменялись косыми взглядами. Марио дошел до угла, затем неожиданно обернулся. Человек стоял на прежнем месте и что-то записывал в маленькую тетрадку, затем пошел в том же направлении, что и Марио, как будто следил за ним. Поэтому Марио, едва свернул за угол, спрятался за живой изгородью у дома в лесах и оттуда стал наблюдать за незнакомцем. Без всякого сомнения, неизвестный искал среди пешеходов его, Марио. Это было совершенно очевидно…
Как только показался автобус, Марио побежал к остановке. Автобус подошел, Марио быстро вскочил в него.
«От этого я отделался…» – подумал он.
Сойдя с автобуса, Марио сделал большой крюк, чтобы не проходить мимо 38-го кафе и избегнуть насмешливых взглядов своих бывших сослуживцев. Наконец, он остановился у табачной лавки под вывеской «Великий турок». Сквозь стекло витрины виднелся прилавок, на котором были разложены пачки табака с этикетками, сообщавшими о происхождении различных сортов: Тиете, Риодас-Педрас, Посо Фундо. Справа на полке – жестяные коробки, стеклянные флакончики, пакетики. Для Марио все это было не ново: он не раз бывал здесь в прежние времена. Единственного продавца этой лавки звали Периклом. Он выдавал себя за болельщика команды «Коринтианс», но многие покупатели считали это хитрой уловкой.
Обернувшись, Марио увидел субъекта в надвинутой на лоб шляпе, который стоял, прислонившись к столбу. Марио подозрительно посмотрел на незнакомца. Тот, очевидно, не желая упускать Марио из виду, резко повернулся и проводил его взглядом.
«Попался… Вот сейчас…» – подумал растерявшийся Марио.
Однако менять маршрут было уже поздно, и Марио вошел в лавку. В нагромождении пачек сигарет и Табаков всех марок, среди витрин зажигалок, трубок, авторучек, бритвенных приборов и папиросной бумаги он не сразу заметил Перикла. Тот поднял голову и, узнав покупателя, с улыбкой заговорил о последних футбольных матчах:
– Не с вами ли я держал пари? Поймите, моя команда не могла не устроить потасовку!
Пару минут они поговорили об игре, состоявшейся накануне. Марио поддержал разговор, чтобы незаметно перейти к делу. Осматривая выставленные в витрине товары, он все время поглядывал на улицу. Человек в нахлобученной шляпе покинул свой пост у столба и перешел к автобусной остановке, продолжая искоса поглядывать в сторону лавки.
Марио сделал вид, будто о чем-то вспомнил:
– Да, знаете?… Несколько месяцев тому назад я оставил службу в кафе сеньора Леонардо, здесь, рядом… И до сих пор еще не устроился.
Лицо Перикла мгновенно преобразилось: это была холодная, безразличная маска. А Марио продолжал:
– …И вот теперь, чтобы пойти на матч, я продаю кое-какие безделушки, которых у меня немало…
Продавец тотчас же, как по волшебству, сдернул с лица суровую маску и надел вместо нее приветливую, но вместе с тем выжидательную.
– Вот почему я зашел разменять на медяки коробку дорогого табаку и эту трубку, которую мне подарила в добрые времена Неуза, вы ее знаете…
Перикл взял футляр, открыл его и внимательно осмотрел трубку.
– Что за чертовщина! Мне знакома эта трубка! Посмотрите сюда, внутрь…
– «В. Т.»
– «Великий турок», марка нашего торгового дома.
– Значит, именно здесь Неуза и купила ее…
Однако продавец, не обращая уже никакого внимания на Марио, открыл ящик, извлек книгу записей и начал перелистывать ее. Вскоре, очень довольный своими поисками, он лукаво спросил:
– Попробуйте отгадайте, кто купил…
– Граф Шикиньо! – ответил Марио, неожиданно вспомнив слова Свистуна.
– Какой там граф Шикиньо! Просперо, помощник комиссара нашего полицейского участка… Знаете его?
Марио почувствовал себя уничтоженным и не нашелся, что ответить. Но продавец, человек опытный в подобных делах, выручил его:
– Такие трубки очень хороши для подарков. Наверное, Просперо преподнес ее какому-нибудь приятелю, а этот в свою очередь подарил ее другому, и в конце концов через несколько месяцев вещица оказалась в руках той сеньориты, которая преподнесла ее вам, очевидно, ко дню рождения. Разве не так, а?
После того как было найдено столь простое и логичное объяснение, Марио рискнул продолжить:
– Сколько вы дадите за трубку и коробку Табаку?
– У нас солидная фирма, и мы не покупаем вещи из вторых рук.
Марио помрачнел, продавец, немного подумав, добавил:
– Но я лично люблю такие трубки – ими можно хвастаться в кругу приятелей; пожалуй, я позволю себе сделать эту глупость.
– Сколько вы дадите за нее?
– Пятьдесят наличными.
– Идет. Выкладывайте монетки и забирайте игрушку…
Неподалеку процветало кафе «Пиза». Следует сказать, что его название не имеет никакого отношения ни к городу Пизе, известному своей падающей башней, ни к пирогу с анчоусами и сыром. Оно словно говорит: «Жми на педаль!», «Запускай мотор!» [19]Это заведение пользуется огромной популярностью среди шоферов такси и мотоциклистов, среди футболистов и их болельщиков, а так как всех их немало, то понятно, что дела «Пизы» идут в гору. Туда-то и направился Марио, с опаской оглядываясь по сторонам. Субъект в надвинутой на глаза шляпе стоял на углу, споря с плюгавым парнишкой – водителем грузовой машины, – и как будто не обращал внимания на Марио. Успокоившись, Марио вошел в кафе, сел на высокий вертящийся стул, оперся локтями о цинковую стойку и попросил «медиа» с бутербродом.
– Послушайте, приятель, я ваш собрат, работал в 38-м кафе, намажьте-ка на хлеб побольше маргарину!
Насытившись, Марио запасся сигаретами и спичками и решил вернуться в подвал. Однако, выйдя из кафе, он увидел того же неизвестного, который направлялся прямо к нему! Марио остановился. Ноги у него ослабели, лоб по крылся холодным потом; не хватало духу даже бежать. Он опустил голову и ждал, пока ему скажут: «Вы арестованы!» Когда он вновь поднял глаза, субъект в шляпе стоял перед ним, плутовски улыбаясь. И, так как у Марио был вид человека, который чего-то ждет, незнакомец профессиональным жестом отогнул правый борт пиджака и показал приколотые к подкладке открытки.
– Порнографические открытки!.. Очень увлекательно!..: Пять крузейро за штуку!
Совещание в подвале
Все время опасаясь нежелательных встреч, Марио вернулся в подвал на улице Жозе Кустодио. В нерешительности задержался на площадке: через полуоткрытую дверь он увидел оживленно разговаривавших людей. Но отступать было поздно. Его заметили, какая-то женщина воскликнула:
– Куика!
Это была Карола. Смуглянка широко распахнула дверь и, подражая светским манерам, жестом пригласила его войти.
– Сеньор Марио дос Анзойс Карапуса! [20]
Однако никто не засмеялся.
В подвале Марио застал Макале и Сухаря, позеленевших от бешенства. Карола, раньше столь деликатная и чуткая, превратилась в жарараку. [21]
Подойдя к Марио вплотную, она уперлась руками в бока и осведомилась:
– Где Свистун?
– Здесь, у меня в кармане, суньте руку, и вы его нащупаете…
Водворилась тишина, насыщенная недоверием, подозрительностью и злобой. Первым заговорил своим тоненьким голоском Макале:
– Я считаю это подлостью. Он взял деньги, спрятал их и сбежал…
Подозрение было высказано. Все четверо мрачно посмотрели друг на друга. Опять молчание, горькое молчание. Его нарушила Карола, обратившись скорее к себе самой, чем к собеседникам:
– Но куда же он ушел? Где скрылся? Если он не появится, я решусь на отчаянный шаг: пойду в полицию и все о нем выложу. И спасу этим бедняжку Тьяну, которую Просперо собирается пытать…
Сухарь рассказал:
– Вчера я неожиданно наткнулся на Свистуна… Это было на улице Пиратининга. Он прошел мимо, сделав вид, что не заметил меня, и сел в автобус. Я мог бы увязаться за ним, но вы понимаете… Что, если за ним следили… по пятам шел шпик…
Макале предложил:
– Завтра в это же время соберемся здесь. Если кто-нибудь из нас встретит Свистуна, пусть выследит его, но очень осторожно – он ведь ловок и может ускользнуть из-под носа… Нужно во что бы то ни стало узнать, где теперь его пристанище.
После этого Макале и Сухарь врозь, чтобы не вызвать подозрения у агентов полиции, которыми кишели улицы, вышли из подвала.
Марио и Карола остались вдвоем и поговорили по душам. Марио сказал:
– Будь проклят тот час, когда я совершил этот ложный шаг!
– Значит, вы раскаиваетесь, что познакомились со мной? Вот как!
– Нет, Карола, вы же знаете, что я…
Он подошел, протянул к ней руки, но девушка отстранила его.
– Нечего, нечего! С меня довольно!
Они уселись на корзине.
– Карола, уедем отсюда!
– Куда, глупый?
– Скитаться по свету.
– На какие деньги? Вы думаете, железная дорога возит в кредит?
Марио не ответил. Она продолжала:
– Вы что, только вчера родились на свет божий? У полиции есть радио; они разговаривают со всей Америкой так же, как сейчас мы с вами. Куда бы мы ни поехали, приказ об аресте последует за нами.
– У меня есть дядя. Он работает на строительстве плотины в Санто-Амаро. Я поеду к нему и попрошу помочь устроиться на работу в сертане, объясню, что хочу начать новую жизнь. Ручаюсь, он пойдет мне навстречу.
– А у меня есть кое-что из вещей… остались от покойной матери… заложены в ломбарде. Если нужно будет, продам их.
Помолчали.
– А украденное действительно у Свистуна? – спросил Марио.
– Клянусь богом, у него! В ту ночь я именно ему передала через забор шкатулку. Видела его, как сейчас вижу вас.
Снова наступило молчание.
– А вам не нужно возвращаться на службу?
– Нет, хозяева меня рассчитали. Бедные, у них самих ничего не осталось. И потом…
– Что потом?
– Там есть юноша по имени Жоржи… хозяйский сын. Он застал меня на месте преступления…
Марио испугался.
– Ваша победа, да? – встревоженно спросил он.
– Послушайте, он ведь еще мальчик.
– Знаю… Я тоже был мальчиком…
– Он просто ангел. Не хочет рассказать полиции, что видел, как на рассвете я брала у Свистуна шкатулку, которую он передал мне в обмен на ту, что была спрятана в гардеробе. Этот мальчик, наверное, следил за мной все время, пока я служила в их доме. Он мог бы рассказать многое, но даже ни разу не пригрозил мне этим.
– А что вы для этого сделали?
– Улыбалась… И ничего больше… Теперь бедняжка чувствует себя предателем по отношению к родителям Я вижу, как он страдает и смотрит на меня глазами, полными мольбы и отчаяния. Он или проболтается или примет яд. Ах, Марио! Понимаете ли вы, что это такое? Ничего вы не понимаете!.. Вы совершенно не знаете жизни!
Марио обнял Каролу и почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Неожиданно она впала в исступление: металась по комнате, рыдала, рвала на себе волосы.
– Чудовищно! Это могло случиться только со мной!.. Почему я, получив хорошее воспитание, будучи честной девушкой, вступила на этот преступный путь? Но, если уж так случилось, почему я горюю о невозвратном прошлом? Почему я до сих пор несу на себе груз своего воспитания, своей чувствительности – ведь все это должно было умереть во мне много лет назад?…
Марио заставил ее сесть и, прижав к себе, дал ей выплакаться.
– Куика!
Это была Карола. Смуглянка широко распахнула дверь и, подражая светским манерам, жестом пригласила его войти.
– Сеньор Марио дос Анзойс Карапуса! [20]
Однако никто не засмеялся.
В подвале Марио застал Макале и Сухаря, позеленевших от бешенства. Карола, раньше столь деликатная и чуткая, превратилась в жарараку. [21]
Подойдя к Марио вплотную, она уперлась руками в бока и осведомилась:
– Где Свистун?
– Здесь, у меня в кармане, суньте руку, и вы его нащупаете…
Водворилась тишина, насыщенная недоверием, подозрительностью и злобой. Первым заговорил своим тоненьким голоском Макале:
– Я считаю это подлостью. Он взял деньги, спрятал их и сбежал…
Подозрение было высказано. Все четверо мрачно посмотрели друг на друга. Опять молчание, горькое молчание. Его нарушила Карола, обратившись скорее к себе самой, чем к собеседникам:
– Но куда же он ушел? Где скрылся? Если он не появится, я решусь на отчаянный шаг: пойду в полицию и все о нем выложу. И спасу этим бедняжку Тьяну, которую Просперо собирается пытать…
Сухарь рассказал:
– Вчера я неожиданно наткнулся на Свистуна… Это было на улице Пиратининга. Он прошел мимо, сделав вид, что не заметил меня, и сел в автобус. Я мог бы увязаться за ним, но вы понимаете… Что, если за ним следили… по пятам шел шпик…
Макале предложил:
– Завтра в это же время соберемся здесь. Если кто-нибудь из нас встретит Свистуна, пусть выследит его, но очень осторожно – он ведь ловок и может ускользнуть из-под носа… Нужно во что бы то ни стало узнать, где теперь его пристанище.
После этого Макале и Сухарь врозь, чтобы не вызвать подозрения у агентов полиции, которыми кишели улицы, вышли из подвала.
Марио и Карола остались вдвоем и поговорили по душам. Марио сказал:
– Будь проклят тот час, когда я совершил этот ложный шаг!
– Значит, вы раскаиваетесь, что познакомились со мной? Вот как!
– Нет, Карола, вы же знаете, что я…
Он подошел, протянул к ней руки, но девушка отстранила его.
– Нечего, нечего! С меня довольно!
Они уселись на корзине.
– Карола, уедем отсюда!
– Куда, глупый?
– Скитаться по свету.
– На какие деньги? Вы думаете, железная дорога возит в кредит?
Марио не ответил. Она продолжала:
– Вы что, только вчера родились на свет божий? У полиции есть радио; они разговаривают со всей Америкой так же, как сейчас мы с вами. Куда бы мы ни поехали, приказ об аресте последует за нами.
– У меня есть дядя. Он работает на строительстве плотины в Санто-Амаро. Я поеду к нему и попрошу помочь устроиться на работу в сертане, объясню, что хочу начать новую жизнь. Ручаюсь, он пойдет мне навстречу.
– А у меня есть кое-что из вещей… остались от покойной матери… заложены в ломбарде. Если нужно будет, продам их.
Помолчали.
– А украденное действительно у Свистуна? – спросил Марио.
– Клянусь богом, у него! В ту ночь я именно ему передала через забор шкатулку. Видела его, как сейчас вижу вас.
Снова наступило молчание.
– А вам не нужно возвращаться на службу?
– Нет, хозяева меня рассчитали. Бедные, у них самих ничего не осталось. И потом…
– Что потом?
– Там есть юноша по имени Жоржи… хозяйский сын. Он застал меня на месте преступления…
Марио испугался.
– Ваша победа, да? – встревоженно спросил он.
– Послушайте, он ведь еще мальчик.
– Знаю… Я тоже был мальчиком…
– Он просто ангел. Не хочет рассказать полиции, что видел, как на рассвете я брала у Свистуна шкатулку, которую он передал мне в обмен на ту, что была спрятана в гардеробе. Этот мальчик, наверное, следил за мной все время, пока я служила в их доме. Он мог бы рассказать многое, но даже ни разу не пригрозил мне этим.
– А что вы для этого сделали?
– Улыбалась… И ничего больше… Теперь бедняжка чувствует себя предателем по отношению к родителям Я вижу, как он страдает и смотрит на меня глазами, полными мольбы и отчаяния. Он или проболтается или примет яд. Ах, Марио! Понимаете ли вы, что это такое? Ничего вы не понимаете!.. Вы совершенно не знаете жизни!
Марио обнял Каролу и почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Неожиданно она впала в исступление: металась по комнате, рыдала, рвала на себе волосы.
– Чудовищно! Это могло случиться только со мной!.. Почему я, получив хорошее воспитание, будучи честной девушкой, вступила на этот преступный путь? Но, если уж так случилось, почему я горюю о невозвратном прошлом? Почему я до сих пор несу на себе груз своего воспитания, своей чувствительности – ведь все это должно было умереть во мне много лет назад?…
Марио заставил ее сесть и, прижав к себе, дал ей выплакаться.
Помощник комиссара
Участники ограбления на улице Бугенвиль, собравшись на следующее утро, снова с отчаянием убедились в том, что Свистун, заполучив шкатулку, скрывается от них.
Карола не сказала ни слова, но ее товарищи по очереди выложили все, что им удалось узнать. Макале – у него был дружок в управлении полиции – добыл некоторые сведения о помощнике комиссара Просперо, которому было поручено расследовать дело об ограблении на улице Бугенвиль.
Экс-повар ограничился кратким изложением того, что ему стало известно. Просперо был на хорошем счету у начальства. Умный и старательный, он обладал особым чутьем; отличался незаурядной храбростью – несколько раз даже рисковал жизнью в стычках с преступниками. Однако Просперо – в полиции об этом вспоминают со смехом во время ночных дежурств, – как и многие другие выдающиеся детективы, оказался на полицейской службе после того, как сам долго вел преступную жизнь. Достаточно заглянуть в его личное дело, хранящееся в управлении полиции, чтобы убедиться в этом. И никто не делал из этого секрета.
История Просперо проста. Несколько лет тому назад, во время нашумевшего процесса, связанного с таинственным убийством одного мясника, когда полиция уже отказалась от надежды найти преступника, Просперо – его в то время разыскивали по пустяковому делу об ограблении с оружием в руках в уборной одного из ночных притонов – явился с повинной, но при этом заявил, что не прочь сотрудничать с полицией, если ему будет предоставлена возможность начать новую жизнь. Пусть власти снабдят его средствами, он поможет полиции и в этом запутанном деле и в некоторых других.
Предложение это повисло в воздухе – оно и не было принято и не было отвергнуто. Но Просперо оставался на свободе с обязательством ежедневно являться в полицию, что он и делал. Во время этих посещений, рассказывая обо всем, что ему удалось узнать о преступлении, он обнаружил превосходное знание уголовного мира.
Услуги Просперо оказались чрезвычайно полезными; на следующей же неделе удалось захватить убийцу мясника. Как впоследствии выяснилось, этот субъект не допускал и мысли об аресте, настолько он чувствовал себя в безопасности.
С этого и началась карьера Просперо. Сначала он конвоировал арестованных, затем стал третьеразрядным агентом и, поскольку продолжал оказывать полиции важные услуги, со временем даже был назначен старшим агентом района; занимая эту должность, он мало-помалу настолько вошел в доверие к комиссару, сеньору Барашо, что иногда целыми неделями замещал его. В конце концов Просперо назначили помощником комиссара района.
Карола не сказала ни слова, но ее товарищи по очереди выложили все, что им удалось узнать. Макале – у него был дружок в управлении полиции – добыл некоторые сведения о помощнике комиссара Просперо, которому было поручено расследовать дело об ограблении на улице Бугенвиль.
Экс-повар ограничился кратким изложением того, что ему стало известно. Просперо был на хорошем счету у начальства. Умный и старательный, он обладал особым чутьем; отличался незаурядной храбростью – несколько раз даже рисковал жизнью в стычках с преступниками. Однако Просперо – в полиции об этом вспоминают со смехом во время ночных дежурств, – как и многие другие выдающиеся детективы, оказался на полицейской службе после того, как сам долго вел преступную жизнь. Достаточно заглянуть в его личное дело, хранящееся в управлении полиции, чтобы убедиться в этом. И никто не делал из этого секрета.
История Просперо проста. Несколько лет тому назад, во время нашумевшего процесса, связанного с таинственным убийством одного мясника, когда полиция уже отказалась от надежды найти преступника, Просперо – его в то время разыскивали по пустяковому делу об ограблении с оружием в руках в уборной одного из ночных притонов – явился с повинной, но при этом заявил, что не прочь сотрудничать с полицией, если ему будет предоставлена возможность начать новую жизнь. Пусть власти снабдят его средствами, он поможет полиции и в этом запутанном деле и в некоторых других.
Предложение это повисло в воздухе – оно и не было принято и не было отвергнуто. Но Просперо оставался на свободе с обязательством ежедневно являться в полицию, что он и делал. Во время этих посещений, рассказывая обо всем, что ему удалось узнать о преступлении, он обнаружил превосходное знание уголовного мира.
Услуги Просперо оказались чрезвычайно полезными; на следующей же неделе удалось захватить убийцу мясника. Как впоследствии выяснилось, этот субъект не допускал и мысли об аресте, настолько он чувствовал себя в безопасности.
С этого и началась карьера Просперо. Сначала он конвоировал арестованных, затем стал третьеразрядным агентом и, поскольку продолжал оказывать полиции важные услуги, со временем даже был назначен старшим агентом района; занимая эту должность, он мало-помалу настолько вошел в доверие к комиссару, сеньору Барашо, что иногда целыми неделями замещал его. В конце концов Просперо назначили помощником комиссара района.