Шоу Бернард. Человек и сверхчеловек

   появлению мужа и двенадцати детей. Будь вы даже распутницей из
   распутниц, вы не могли бы сделать больше. Донна Анна. Я могла бы иметь двенадцать мужей и ни одного ребенка; об этом
   вы не подумали, Жуан. И позвольте вам заметить, что человеческий род,
   ныне пополненный моими усилиями, потерпел бы от этого значительный
   ущерб. Статуя. Браво, Анна! Жуан, вы побеждены, разбиты, уничтожены. Дон Жуан. Вовсе нет, хотя это действительно был бы существенный ущерб. Я
   согласен, что донна Анна коснулась сути дела. Но тут ни при чем любовь,
   целомудрие или даже постоянство, потому что двенадцать детей от
   двенадцати разных отцов, быть может, еще лучше способствовали бы
   пополнению человеческого рода. Предположим, мой друг Оттавио умер бы,
   когда вам было тридцать лет; вы бы, конечно, недолго вдовели - для
   этого вы были слишком красивы. Предположим далее, что его преемник
   умер, когда вам было сорок; вы бы все еще были неотразимы, а женщина,
   которая дважды была замужем, выйдет и в третий раз, если ей
   представится к тому возможность. Во всяком случае, нет ничего
   невозможного или предосудительного в том, чтобы одна почтенная дама
   родила в течение своей жизни двенадцать детей от трех разных мужей. По
   всей вероятности, такая дама меньше оскорбляет закон, чем бедная
   девушка, родившая одного незаконного ребенка, которую мы обливаем
   грязью за это. Но осмелитесь ли вы утверждать, что она более строга к
   себе? Донна Анна. Она более добродетельна; для меня этого достаточно. Дон Жуан. В таком случае добродетель, очевидно, профессиональный признак
   женатых и замужних. Давайте смотреть на вещи просто, дорогая Анна. Сила
   Жизни уважает институт брака лишь потому, что она сама изобрела его,
   чтобы увеличить рождаемость и улучшить заботу о детях. Честь,
   целомудрие и прочие ваши нравственные фикции ни в малой степени ее не
   интересуют. Брак - самое непотребное из всех человеческих
   установлений... Донна Анна. Жуан! Статуя (протестующе). Ну, знаете ли... Дон Жуан (твердо). Да, самое непотребное; потому-то он так и популярен. А
   женщина, охотящаяся за мужем, - самое неразборчивое из всех хищных
   животных. Нет другого заблуждения, которое бы нанесло столько вреда
   человеческой совести, как привычка смешивать понятие брака с понятием
   нравственности. Бросьте, Анна! Не притворяйтесь шокированной: вы лучше
   нас знаете, что брак - это западня для мужчины, где приманкой служат
   обманчивые совершенства и показные добродетели. Когда ваша почтенная
   матушка угрозами и наказаниями принуждала вас заучить с полдюжины
   пьесок для спинета - что доставляло ей не больше удовольствия, чем вам,
   - разве она не думала только об одном: внушить каждому из ваших
   поклонников, что, женившись на вас, он заполучит ангела, чья музыка
   наполнит дом райскими мелодиями или, во всяком случае, будет убаюкивать
   его после обеда. Вы стали женой моего друга Оттавио; что ж, раскрывали
   вы хоть раз спинет с того дня, как церковь соединила вас? Донна Анна. Какой вы глупый, Жуан. У молодой замужней женщины есть дела
   поважнее, чем сидеть навытяжку за спинетом; вот и отвыкаешь постепенно
   от музыки. Дон Жуан. Если ее не любишь. Нет уж, поверьте мне: просто когда птичка в
   клетке - приманка больше не нужна. Донна Анна (язвительно). Зато уж мужчина никогда не снимает маски, даже
   после того, как в его клетку попалась птичка! Чтобы муж был груб,
   невнимателен, себялюбив - да разве это возможно! Дон Жуан. Что доказывают эти ответные упреки, Анна? Только то, что герой
   такая же грубая подделка, как и героиня. Донна Анна, Все это глупости. Есть много вполне счастливых браков. Дон Жуан. "Вполне" - это слишком сильно сказано, Анна. Вы просто имеете в
   виду, что разумные люди стараются ладить между собой. Отправьте меня на
   галеры, скуйте одной цепью с каторжником, у которого случайно окажется
   следующий номер, - и я должен буду принять этого невольного сотоварища
   и постараюсь ладить с ним. Говорят, общение между такими сотоварищами
   по большей части носит дружеский характер и нередко переходит в
   трогательную привязанность. Но от этого цепи еще не становятся желанным
   украшением, а галеры - обителью вечного блаженства. Люди, больше всего
   рассуждающие о радостях брака и нерушимости его обетов,- обычно те
   самые, которые заявляют, что если разбить цепи и дать узникам свободу,
   все общественное здание немедленно развалится. Нужно быть
   последовательным. Если узник счастлив, зачем сажать его под замок? Если
   нет - зачем делать вид, что он счастлив? Донна Анна. Во всяком случае, позвольте мне, старухе, сказать вам без
   обиняков: браки увеличивают население мира, а разврат - нет. Дон Жуан. А что, если наступит такая пора, когда это перестанет быть
   истиной? Ведь недаром говорят, что на всякое хотенье найдется уменье,
   и если Человек действительно хочет чего-нибудь, он в конце концов
   откроет способ добиться своего. Надо признать, вы, добродетельные дамы,
   и ваши единомышленники, - вы сделали все возможное для того, чтобы
   склонить Мужчину к убеждению, что величайшим благом в мире является
   добропорядочная любовь, под которой следует понимать поэзию, красоту и
   счастье обладания прекрасными, утонченными, нежными и любящими
   женщинами. Вы научили женщин ставить превыше всего собственную
   молодость, здоровье, изящество и утонченность. Так найдется ли в этом
   раю тонких чувств и переживаний место для детского визга и домашних
   забот? Не скажет ли в конце концов человеческая воля человеческому
   разуму: придумай, как мне узнать любовь, красоту, романтику, страсть
   без их оборотной стороны, без вечной обузы расходов, забот, тревог,
   болезней, страха смерти, без свиты нянек, слуг, докторов и учителей? Дьявол. Но все это, Дон Жуан, вы можете найти в моем царстве. Дон Жуан. Да, ценою смерти. Так дорого человек не склонен платить, он хочет,
   чтобы романтические наслаждения ада были доступны ему еще на земле, И
   способ достигнуть этого найдется; если воля тверда, мозг не спасует.
   Близок день, когда численность великих народов станет уменьшаться от
   переписи к переписи, когда коттедж в пять-шесть комнат будет стоить
   дороже фамильного замка, когда лишь преступная бесшабашность бедняков и
   тупое ханжество богачей будут мешать угасанию человеческого рода,
   отнюдь, впрочем, не способствуя его облагораживанию, - в то время как
   благоразумные смельчаки, бережливые эгоисты и корыстолюбцы, мечтатели и
   поэты, любители денег и солидного комфорта, поклонники успеха,
   искусства и любви поднимут против Силы Жизни оружие противозачаточных
   средств. Статуя. Все это очень громкие слова, мой юный друг; но если б вы дожили до
   возраста Анны или хотя бы до моего, вы бы узнали, что тот, кто сумел
   избавиться от страха перед нуждой, многодетностью и другими семейными
   заботами и намерен лишь наслаждаться радостями жизни, - только
   освободил в своем сознании место для страха перед старостью, уродством,
   немощью и смертью. Когда жена ничем не занята, она своими вечными
   требованиями забав и развлечений допекает бездетного труженика, как его
   не допекли бы и двадцать штук детей, и сама при этом терзается еще
   больше. И я не чужд суетности: молодым человеком я пользовался успехом
   у женщин, статуей - вызываю восторги критиков. Однако признаюсь: если
   бы у меня не было других занятий, как только утопать в наслаждениях, я
   давно удавился бы с тоски. Когда я женился на матери Анны - или, чтоб
   быть точным, когда я наконец сдался и позволил матери Анны женить меня
   на себе, - я знал, что утыкаю свою подушку шипами и что для меня, до
   той поры непобедимого щеголя-офицера, женитьба означает поражение и
   плен. Донна Анна (шокированная). Отец! Статуя. Очень сожалею, если я тебя огорчил, душенька; но уж раз Жуан сорвал
   последние лоскутки приличия с нашего разговора, не вижу, почему бы и
   мне не говорить прямо то, что я думаю. Донна Анна. Гм! Как видно, одним из шипов была я. Статуя. Нисколько; ты подчас даже бывала розой. Видишь ли, большая часть
   неприятностей, связанных с твоим воспитанием, доставалась на долю твоей
   матери. Дон Жуан. Позвольте задать вам один вопрос, командор: почему вы покинули
   небеса и явились сюда утопать, пользуясь вашим выражением, в том самом
   сентиментальном блаженстве, которое некогда могло заставить вас
   удавиться с тоски? Статуя (пораженная этими словами). А ведь он прав! Дьявол (встревоженный). Как! Вы хотите отступиться от своего слова? (Дон
   Жуану.) Все ваши философствования - не что иное, как скрытая
   пропаганда! (Статуе.) Вы уже забыли мертвящую скуку, от которой я
   предлагал вам укрыться здесь? (Дон Жуану.) А ваши предсказания насчет
   грядущего бесплодия и вымирания человеческой породы разве не побуждают
   нас еще сильнее отдаться тем радостям искусства и любви, которые, по
   вашему же признанию, воспитали вас, возвысили и облагородили? Дон Жуан. Я и не думал предсказывать неизбежность вымирания человеческой
   породы. Жизнь - будь то в ее слепом, аморфном проявлении или в любой из
   форм, которые она для себя создала, - не может стремиться к угасанию.
   Его превосходительство перебил меня, не дав мне кончить. Статуя. Я начинаю сомневаться, что вы вообще когда-нибудь кончите, друг мой.
   Вы страшно любите слушать собственные речи. Дон Жуан. Это верно; но вы уже столько терпели, что вам ничего не стоит
   дотерпеть до конца. Итак, задолго до того как бесплодие, о котором я
   говорил, станет чем-то более реальным, нежели простая вероятность,
   начнется реакция. Великая основная цель совершенствования рода,
   вознесения его до таких высот, которые сейчас кажутся
   сверхчеловеческими,- цель, пока еще скрытая ядовитым туманом любви,
   романтики, притворной стыдливости и утонченности чувств, - прорвет этот
   туман и засияет в солнечных лучах; и тогда никому больше не придет в
   голову путать ее с удовлетворением личных прихотей, с осуществлением
   несбыточных юношеских грез или житейских расчетов, свойственных более
   зрелому возрасту. В церковных наставлениях брачующимся будут полностью
   восстановлены самые откровенные места, которые сейчас частью сокращают,
   частью вовсе пропускают, из боязни оскорбить стыдливость жениха и
   невесты. Их будут почтительно выслушивать и принимать, потому что в них
   с трезвым целомудрием, серьезностью и ответственностью говорится об
   истинной цели брака; а все романтические клятвы и обеты, всякие "покуда
   смерть нас не разлучит" и тому подобное исключат из текста, как
   легкомысленную болтовню. Будьте справедливы к нашему полу, сеньора, и
   признайте: мы всегда утверждали, что отношения между полами не
   принадлежат к числу интимных или дружеских отношений. Донна Анна. Не принадлежат к числу интимных или дружеских отношений? Да есть
   ли отношения более глубоко интимные? более священные? более
   возвышенные? Дон Жуан. Да, если хотите, священные и возвышенные, Анна, но не интимные и
   не дружеские. Ваше отношение к богу священно и возвышенно, но
   осмелитесь ли вы назвать его интимным и дружеским? В отношениях между
   полами обе стороны являются безвольными проводниками всесветной
   созидательной энергии, которая пересиливает и отметает прочь все личные
   мотивы, уничтожая самую потребность в интимных отношениях. Он и она
   могут быть совершенно чужими, говорить на различных языках,
   принадлежать к разным расам, иметь разный цвет кожи, возраст и нрав, но
   для их союза достаточно той возможности оплодотворения, ради которой
   Сила Жизни заставляет их с одного взгляда броситься в объятия друг к
   другу. Разве мы сами не доказываем справедливость этого, допуская
   заключение браков по сговору между родителями, без предварительного
   согласия женщины? Разве вам не случалось возмущаться безнравственностью
   англичан, у которых женщины и мужчины благородного сословия знакомятся
   и общаются между собой, точно простые крестьяне? А много ли даже
   крестьянин знает о своей невесте - или она о нем - до обручения? Да вы
   никогда не согласитесь выбрать себе адвоката или домашнего врача на
   основании такого поверхностного знакомства, которое оказывается
   достаточным, чтобы влюбиться и выйти замуж. Донна Анна. Да, да, Жуан! Всем известна философия распутника: не думай о
   последствиях, грозящих женщине. Дон Жуан. Последствия - да, это верно: именно они оправдывают то упорство, с
   которым женщина цепляется за мужчину. Но вряд ли вы решитесь
   утверждать, что эта привязанность основана на чувстве. С таким же
   успехом можно объяснить любовным влечением привязанность тюремщика к
   арестанту. Донна Анна Вот видите, вы сами пришли к выводу, что брак необходим, хотя
   любовь, по-вашему, самое незначительное из всех чувств. Дон Жуан Кто вам это сказал? Да она, быть может, величайшее из всех чувств!
   Слишком великое, чтоб быть только личным, интимным делом каждого! Мог
   ли ваш отец быть верным слугой родины, если б он отказывался убивать
   тех врагов Испании, к которым не питал личной ненависти? Может ли
   женщина быть верной слугой родины, если она отказывается выйти замуж за
   человека, к которому не питает личного расположения? Женщина знатного
   рода выходит замуж так же, как мужчина знатного рода идет в бой: не по
   личным склонностям, а по семейным или политическим соображениям. Статуя (с удивлением). Очень остроумное замечание, Дон Жуан. Нужно будет
   подумать об этом на досуге. У вас прямо непочатый край всяких мыслей.
   Откуда вы почерпнули вот эту, последнюю? Дон Жуан. Из собственного опыта. Когда я был еще на земле и делал те самые
   предложения дамам, которые всеми осуждались и в то же время стяжали мне
   мою романтическую славу, - мне не раз случалось получать от дамы такой
   ответ: она готова пойти навстречу моим намерениям, если только они
   честны. Справившись о том, что означает эта оговорка, я узнавал, что
   она означает следующее: дама желает знать, намерен ли я завладеть ее
   имуществом, если у нее таковое имеется, или содержать ее всю жизнь,
   если такового у нее нет; желаю ли до конца своих дней постоянно
   наслаждаться ее обществом, советами и беседами и готов ли торжественно
   поклясться, что буду вечно почитать это за величайшее счастье; главное
   же - может ли она быть уверена, что ради нее я на веки вечные перестану
   замечать всех других женщин. Я восставал против этих требований не
   потому, что они непомерны и бесчеловечны, - они ошеломляли меня своей
   необычайной нелепостью. И во всех таких случаях я с полной искренностью
   отвечал, что мне и в голову не приходили подобные мысли; что если дама
   по уму или характеру не равна мне и не выше меня, ее беседа может меня
   только унизить, а совет - сбить с толку; что, по всей вероятности, ее
   общество рано или поздно мне невыносимо надоест; что за свои чувства я
   не могу поручиться даже на неделю вперед, а тем более на всю жизнь;
   что, подчинившись ее желанию лишить меня естественного и
   непринужденного общения с половиной человечества, я обрекаю себя на
   уродливое и неполноценное существование, а в противном случае - на
   вечную необходимость скрываться и прятаться; что, наконец, предложение,
   которое я ей сделал, не имеет ничего общего со всем этим и обусловлено
   лишь простейшим стремлением моего мужского естества к ее женскому. Донна Анна. Значит, это безнравственное стремление! Дон Жуан. Да, дорогая сеньора, природа, выражаясь вашим языком,
   безнравственна. Я краснею от стыда за нее; но я не властен ее изменить.
   Природа - сводня, Время - разрушитель, а Смерть - убийца. Я всегда
   склонен был признавать эти истины и на них основывать свои жизненные
   принципы. Вы предпочитаете умиротворять трех демонов, превознося их
   целомудрие, заботливость и милосердие, и основывать свои принципы на
   этой подобострастной лжи. Что ж удивительного, если ваши принципы не
   всегда себя оправдывают? Статуя. А что вам отвечали дамы, Жуан? Дон Жуан. Э, нет! Доверие за доверие! Сначала скажите мне, что говорили
   дамам вы. Статуя. Я? Ну, клялся, что буду верен до гроба, что умру, если получу отказ,
   что ни одна женщина в мире мне не сможет заменить ее... Донна Анна. Ее! Кого? Статуя. Ту, которой это в данный момент говорилось, моя дорогая. Некоторые
   вещи я повторял во всех подобных случаях. Вот, например: даже в
   восемьдесят лет один седой волос любимой женщины сильнее заставит меня
   трепетать, чем самые толстые золотые косы самой прекрасной юной
   головки. Или вот еще: мысль, что другая может стать матерью моих детей,
   для меня нестерпима. Дон Жуан (с негодованием). Ах, старый плут! Статуя (не смущаясь). Ничуть! В ту минуту я сам всей душой верил в то, что
   говорил. Я был человек сердца, не то что вы. Залогом моего успеха
   служила искренность. Дон Жуан. Искренность? Быть настолько глупым, чтобы верить явной, наглой,
   грубой лжи, - вот что вы зовете искренностью! Так жадно желать женщину,
   чтобы в своем стремлении обмануть ее, обманывать самого себя, - и это
   искренность, по-вашему! Статуя. Да ну вас с вашими софизмами! Я был влюбленным, а не адвокатом. И
   женщины - благослови их бог! - любили меня за это. Дон Жуан. Или внушали вам, что любят вас. А что, если я вам скажу, что даже
   мне, несмотря на мое адвокатское хладнокровие, они внушали подобные же
   мысли? Бывали и у меня минуты ослепления, когда я нес всякую чушь и сам
   в нее верил. Иногда, в порыве страсти, мне так хотелось радовать
   прекрасными словами, что я забывал обо всем и говорил эти слова. Порой
   же я опровергал самого себя и делал это с дьявольским хладнокровием,
   которое доводило до слез. Но и в тех и в других случаях мне было
   одинаково трудно спастись. Если инстинкт женщины влек ее ко мне,
   оставалось одно из двух: или пожизненная кабала, или бегство. Донна Анна. Вы смеете передо мной и моим отцом похваляться, что ни одна
   женщина не могла против вас устоять? Дон Жуан. Разве я похваляюсь? Мне кажется, моя роль здесь довольно жалка. К
   тому же ведь я сказал: "Если инстинкт женщины влек ее ко мне". А это не
   всегда бывало так; и если нет - бог мой! что за взрывы благородного
   негодования! что за уничтожающее презрение к подлому соблазнителю! что
   за сцены, достойные Имогены и Иакимо! Донна Анна. Я не устраивала никаких сцен. Я просто позвала отца. Дон Жуан. И он явился с обнаженным мечом, чтобы моею жизнью заплатить за
   оскорбление нравственности и чести. Статуя. Вашей жизнью? Что вы хотите сказать? Кто кого убил, я вас или вы
   меня? Дон Жуан. Кто из нас более искусно владел шпагой? Статуя. Я. Дон Жуан. Конечно, вы. И тем не менее вы, герой тех скандальных похождений,
   о которых вы нам только что рассказывали, вы имели бесстыдство
   разыграть из себя защитника оскорбленной нравственности и осудить меня
   на смерть! Ведь если бы не случай, вы бы убили меня. Статуя. Это был мой долг, Жуан. Так уж водилось тогда на земле. Я не
   собирался переделывать общество, и я всегда поступал так, как
   полагалось поступать дворянину. Дон Жуан. Это может служить оправданием тому, что вы на меня напали, но не
   дальнейшему вашему возмутительно лицемерному поведению в качестве
   статуи. Статуя. А это все вышло оттого, что я попал в рай. Дьявол. Мне все еще не ясно, сеньор Жуан, каким образом подобные случаи из
   земной жизни сеньора командора и вашей могут опровергнуть мой взгляд на
   вещи? Здесь, повторяю, вы встретите все, чего вы искали, и не увидите
   того, что вас отпугивало. Дон Жуан. Напротив, я здесь встречаю все, в чем уже разочаровался, и не вижу
   того, чего мне так и не удалось найти. Я ведь уже говорил вам: пока я
   чувствую в себе способность создать нечто лучшее, чем я сам, мне нет
   покоя; я все время буду стремиться создать это лучшее или расчищать ему
   путь. Это закон моего бытия. Это сказывается во мне непрестанное
   стремление Жизни к более высоким формам организации, более широкому,
   глубокому и полному самосознанию, более ясному пониманию своих задач. И
   это стремление настолько превыше всего остального, что любовь стала для
   меня лишь мгновенным наслаждением, искусство - лишь тренировкой моих
   способностей, религия - лишь оправданием моей лени, поскольку она
   провозглашает бога, который смотрит на мир и находит, что все в нем
   хорошо, в противовес моему внутреннему инстинкту, который смотрит на
   мир моими глазами и находит, что многое в нем можно улучшить. Уверяю
   вас, в своей погоне за наслаждением, богатством, здоровьем я никогда не
   знал счастья. Не любовь отдавала меня в руки Женщины, но усталость,
   изнеможение. Когда ребенком мне случалось расшибить голову о камень, я
   бежал к какой-нибудь женщине, чтобы выплакать свою боль, уткнувшись в
   ее передник. Когда позднее мне случалось расшибить свою душу о глупость
   и грубость, с которыми я боролся, я поступал точно так же. Я радовался
   наступлению передышки, периоду отдыха, восстановления сил, наконец
   просто полной неподвижности после напряжения борьбы; но я бы охотнее
   дал протащить себя через все круги Ада, выдуманного глупым итальянцем,
   чем через то, что в Европе называется развлечениями. Потому-то я и
   задыхаюсь в вашем царстве вечных удовольствий. Тот инстинкт, о котором
   я говорил, у вас отсутствует; это-то и сделало из вас странное
   чудовище, называемое Дьяволом. Та ловкость, с которой вы всегда умели
   отвлекать людей от их истинной цели, более или менее совпадающей с
   моей, создала вам имя Искусителя. Тот факт, что вместо своей воли они
   творят вашу, или, вернее, отдаются вашему безволию, и делает их такими
   лживыми, беспокойными, неестественными, сварливыми, жалкими созданиями. Дьявол (обиженно). Сеньор Дон Жуан! Вы довольно бесцеремонны по отношению к
   моим друзьям. Жуан. А с какой стати мне церемониться с ними или с вами? В этом Чертоге Лжи
   две-три истины никому не могут повредить. Ваши друзья - самые скучные и
   несносные люди на свете. Они не красивы, они только разукрашены. Они не
   чисты, они только выбриты и накрахмалены. Они не почтенны, они только
   одеты по моде. Они не образованны, они только имеют диплом. Они не
   религиозны, они только ходят в церковь. Они не нравственны, они только
   считаются с условностями. Они не добродетельны, они только трусливы.
   Они даже не порочны, они только подвержены слабостям. Они не
   темпераментны, они только похотливы. Они не счастливы, они только
   богаты. Они не преданны, они только льстивы; не почтительны, только
   безропотны; не патриоты, только шовинисты; не оппозиционеры, только
   склочники; не храбры, только сварливы; не решительны, только упрямы; не
   настойчивы, только нахальны; не сдержанны, только тупы; не самолюбивы,
   только тщеславны; не добры, только сентиментальны; не общительны,
   только болтливы; не деликатны, только вежливы, не умны, только
   самоуверенны; не романтичны, только суеверны; не справедливы, только
   мстительны; не великодушны, только расчетливы; не дисциплинированы,
   только вымуштрованы; и притом не правдивы - все как один лжецы до мозга
   костей! Статуя. Ваше красноречие просто удивительно, Жуан. Вот если бы я умел так
   разговаривать со своими солдатами. Дьявол. Да, но это одни разговоры. Все это мы уже слышали, - а что от этого
   изменилось? Какое значение это имеет для мира? Дон Жуан. Да, верно, это одни разговоры. Но почему одни разговоры? А потому,
   друг мой, что красота, чистота, добродетель, религия, нравственность,
   искусство, патриотизм, храбрость и все прочее - пустые слова, которые
   каждый может вывернуть наизнанку, как перчатку. Если бы в них было
   реальное содержание, вам пришлось бы признать мои обвинения
   справедливыми, а себя - виновным; но, к счастью для вашего самолюбия,
   мой адский друг, они этого реального содержания лишены. Как вы сами
   сказали, все это лишь слова, пригодные для того, чтобы внушить варварам
   веру в блага цивилизации, а цивилизованных нищих заставить покорно
   сносить грабеж и гнет рабства. Это - семейная тайна правящей касты; и
   если бы мы, принадлежащие к этой касте, заботились о расцвете Жизни во
   вселенной, а не об удобствах и могуществе своей ничтожной особы, эта
   тайна сделала бы нас великими. Я - дворянин, и, следовательно, посвящен
   в тайну; поймите же, как невыносимо нудно мне слушать ваши бесконечные
   разглагольствования обо всех этих нравственных фикциях и как жалко и
   тяжело видеть, что в жертву им вы приносите свою жизнь! Если б вы хоть
   настолько верили в эту игру в нравственность, чтобы играть честно, было
   бы интересно наблюдать за ней; но вы мошенничаете при каждом ходе, а
   если ваш противник перемошенничал вас, вы опрокидываете стол и хватаете
   его за горло. Дьявол. На земле это, может быть, и так, потому что люди невежественны и не
   могут оценить по достоинству мой культ любви и красоты; но здесь... Дон Жуан. Да, да, я знаю. Здесь только и видишь, что любовь и красоту.