Страница:
— Я рад, что мне удалось помочь, — сказал я. — А еще я хочу поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал.
— Это не так много по сравнению с миром, который ты мне открыл, — ответило существо. — На заложенном тобой фундаменте я начал строить свое собственное здание и понял, что мы — особенные.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы, которые обладают сознанием. Я знал сигналы, а ты рассказывал мне о вещах. Но ведь должна быть и третья категория? Те, кто мыслит? Люди?
— М-м-м, да, — согласился я. — Те, у кого разум, действительно особенные.
— Мы, люди, — продолжало существо, — не просто вещи, не материя, лишенная самоорганизующихся сигналов. И именно к людям применимо то самое понятие, о котором ты рассказывал мне напоследок. Разве не так?
— Мораль?
— Да. Ты должен сказать мне, правильно ли я все понял. Для тех из нас, кто принадлежит к третьей категории людей, относиться к другим существам этой категории так, словно бы они из второй, плохо. Я прав?
Мои собственные представления о том, что хорошо или плохо, выглядели примерно так же.
— Ты выразил это в довольно интересной форме, но, пожалуй, да, ты прав.
— Поэтому я уничтожил Барбье, — сказало существо. — Он использовал тебя и многих других, словно вы принадлежали ко второй категории. Однако я вмешался, потому что тебе угрожала опасность. Я сделал добро или зло?
— Это хороший вопрос, — ответил я. — Но я недостаточно хорош, чтобы на него ответить. Я же не могу знать всего…
— Понимаю. Но ты знаешь больше меня. Ты функционируешь непосредственно в том мире, где все это реально. Возможно, мне тоже когда-нибудь придется, и я не хотел бы ошибиться.
— Об этом нам еще предстоит говорить не один раз, — предупредил я. — Если бы я попытался вручить тебе сейчас слишком простую программу, результаты могли бы привести к катастрофе. Кроме того, едва ли я специалист в этой области.
— Однако, кроме тебя, у меня никого нет. Ты попытаешься научить меня?
— Если ты хочешь, чтобы я сыграл роль змея-искусителя в твоем Эдеме, тогда я попробую. Но в определенном смысле ты, возможно, выше меня как личность.
— Как бы там ни было, я рад, что смог снова поговорить с тобой. Возвращайся к Коре. Я позабочусь об остальном. Мы обязательно встретимся.
— Хорошо. Береги Энн-программу. Видимо, она добра, но пострадала оттого, что верила не тем людям. Возможно, это станет тебе предупреждением.
— Она будет рядом со мной.
Фигура Энн слилась с большой призрачной фигурой, и мгновение спустя я оказался словно в тысяче световых лет от них. Снова меня понесло по виткам какой-то немыслимой спирали…
Выпрямившись, я заметил, что Кора смотрит на меня удивленно, — видимо, она просто не успела испугаться, — и догадался, что меня не было с ней всего несколько секунд реального времени.
— Не волнуйся, — я обнял ее за плечи и повернулся в ту сторону, откуда доносилось гудение мотора: за нами летел пустой вертолет с одной из посадочных площадок полигона. — Теперь все будет в порядке, и у тебя появится забавная возможность узнать меня еще раз. Кстати, меня зовут Стив.
— Привет, Стив, — она прижалась ко мне.
Когда мы поднялись в воздух, я бросил последний взгляд на полигон номер четыре компании «Ангро», и меня охватило странное, сложное чувство, которое я никак не мог разделить на составляющие. Мне было хорошо оттого, что мы улетаем, и оттого, что я снова стал самим собой. Я держал Кору за руку, а под нами медленно поворачивался наш мир.
Клик. Клик-клик.
Сондра САЙКС
— Это не так много по сравнению с миром, который ты мне открыл, — ответило существо. — На заложенном тобой фундаменте я начал строить свое собственное здание и понял, что мы — особенные.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы, которые обладают сознанием. Я знал сигналы, а ты рассказывал мне о вещах. Но ведь должна быть и третья категория? Те, кто мыслит? Люди?
— М-м-м, да, — согласился я. — Те, у кого разум, действительно особенные.
— Мы, люди, — продолжало существо, — не просто вещи, не материя, лишенная самоорганизующихся сигналов. И именно к людям применимо то самое понятие, о котором ты рассказывал мне напоследок. Разве не так?
— Мораль?
— Да. Ты должен сказать мне, правильно ли я все понял. Для тех из нас, кто принадлежит к третьей категории людей, относиться к другим существам этой категории так, словно бы они из второй, плохо. Я прав?
Мои собственные представления о том, что хорошо или плохо, выглядели примерно так же.
— Ты выразил это в довольно интересной форме, но, пожалуй, да, ты прав.
— Поэтому я уничтожил Барбье, — сказало существо. — Он использовал тебя и многих других, словно вы принадлежали ко второй категории. Однако я вмешался, потому что тебе угрожала опасность. Я сделал добро или зло?
— Это хороший вопрос, — ответил я. — Но я недостаточно хорош, чтобы на него ответить. Я же не могу знать всего…
— Понимаю. Но ты знаешь больше меня. Ты функционируешь непосредственно в том мире, где все это реально. Возможно, мне тоже когда-нибудь придется, и я не хотел бы ошибиться.
— Об этом нам еще предстоит говорить не один раз, — предупредил я. — Если бы я попытался вручить тебе сейчас слишком простую программу, результаты могли бы привести к катастрофе. Кроме того, едва ли я специалист в этой области.
— Однако, кроме тебя, у меня никого нет. Ты попытаешься научить меня?
— Если ты хочешь, чтобы я сыграл роль змея-искусителя в твоем Эдеме, тогда я попробую. Но в определенном смысле ты, возможно, выше меня как личность.
— Как бы там ни было, я рад, что смог снова поговорить с тобой. Возвращайся к Коре. Я позабочусь об остальном. Мы обязательно встретимся.
— Хорошо. Береги Энн-программу. Видимо, она добра, но пострадала оттого, что верила не тем людям. Возможно, это станет тебе предупреждением.
— Она будет рядом со мной.
Фигура Энн слилась с большой призрачной фигурой, и мгновение спустя я оказался словно в тысяче световых лет от них. Снова меня понесло по виткам какой-то немыслимой спирали…
Выпрямившись, я заметил, что Кора смотрит на меня удивленно, — видимо, она просто не успела испугаться, — и догадался, что меня не было с ней всего несколько секунд реального времени.
— Не волнуйся, — я обнял ее за плечи и повернулся в ту сторону, откуда доносилось гудение мотора: за нами летел пустой вертолет с одной из посадочных площадок полигона. — Теперь все будет в порядке, и у тебя появится забавная возможность узнать меня еще раз. Кстати, меня зовут Стив.
— Привет, Стив, — она прижалась ко мне.
Когда мы поднялись в воздух, я бросил последний взгляд на полигон номер четыре компании «Ангро», и меня охватило странное, сложное чувство, которое я никак не мог разделить на составляющие. Мне было хорошо оттого, что мы улетаем, и оттого, что я снова стал самим собой. Я держал Кору за руку, а под нами медленно поворачивался наш мир.
Клик. Клик-клик.
Сондра САЙКС
ЦИФЕРТОН
Перевод с английского В. Бабенко и В. Баканова
На рождество все словно взбесились. Реклама компьютерной игры не сходила с телевизионных экранов. Дети ныли и клянчили у родителей новомодную игрушку.
Дэн Морган вспомнил, как во времена его детства поток хула-хупов разноцветной волной захлестнул всю округу, и не устоял: приобрел для своего девятилетнего сына «Цифертон». Наблюдая, как Джеред срывает с коробки обертку, Дэн подумал, что игра эта проста обманчивой простотой. Она была выполнена в виде маленькой — размером с пирог — "летающей тарелки" черного цвета. Перед игроком ставилась задача повторять во все усложняющемся порядке комбинации мигающих огней и звуков. Четыре огонька — красный, синий, желтый и зеленый — вспыхивали в случайной последовательности, сопровождаемые четырьмя мелодичными звуками разных тонов.
— Ух! "Цифертон"! — восторженно завопил Джеред и жестом профессионала возложил руки на цветные клавиши: он уже поднаторел в теории, поскольку с октября не пропускал ни одной рекламы, которыми переслаивали по субботам утренние программы мультфильмов. Кэсс на минуту отвела восхищенный взгляд от шелкового платья, подаренного Дэном, и посмотрела на зачарованного игрой сына.
— Хорошо, что ты не забыл купить для нее батарейки, — сказала она позже, когда супруги очищали квартиру от коробок, обрывков бечевки и разноцветной рождественской упаковочной бумаги.
— Чертовски дорогая игра, — проворчал Дэн. — Надеюсь, она окажется долговечнее, чем "Воздушный хоккей", что я подарил в прошлом году.
— Но, милый, хоккей сломал ты, а не Джеред.
— Не в этом дело… Ты опять припасаешь бумагу? К чему?
— Только большие куски. И бечевку. Вдруг пригодится…
Пока Джеред демонстрировал своим друзьям на улице новый велосипед. Дэн оторвался от уборки, чтобы испробовать компьютерную игру. Он прикоснулся к клавишам, но огоньки не зажглись. Тогда он мягко нажал, копируя движения сына, — игрушка молчала.
— Проклятье! Она уже сломана!
Кэсс подняла голову, продолжая сворачивать бумагу.
— Уже? Ты уверен? Ты прочитал инструкцию?
— Где коробка?
Кэсс разгребла бумажный хлам.
— По-моему, ты сжег ее в камине.
— Я люблю порядок, — вздохнул Дэн и отложил игру в кучу старых игрушек Джереда. — Ребенок не читал никаких инструкций. Откуда он знал, как она работает?
— Чудеса телевидения. Если бы ты каждую субботу просиживал с зари перед экраном, то не только стал бы специалистом по компьютерным играм, но и знал наизусть все рекламные гимны во славу овсянке. Вряд ли. Помнишь поговорку о сапожнике?
— Сапожник без сапог? Или под сапогом?
— Нет. Я имею в виду: "Сапожник, знай свои сапоги". Ты смешала все клише.
— Кто знает одно клише, тот знает и все остальные, — Кэсс поднялась и приложила к себе новую прозрачную комбинацию. — Это я? Неужели это на самом деле я?
Дэн отбросил ногой рождественскую бумагу.
— Пойдем наверх и выясним, — усмехнулся он, потершись щекой о ее шею.
— Ой, ты прямо как терка! — хихикнула Кэсс и тут же отодвинулась — в комнату ворвался Джеред.
— Где мой "Цифертон"?! — закричал он. — Что, так и будете весь день здесь отираться?
— Только если твой отец не побреется… «Цифертон» в игрушках. Унеси все барахло к себе и мой руки. Обед почти готов.
— Я только покажу «Цифертон» Майку и Кевину.
— Потом, — отрезала Кэсс.
— Ну, на минутку!
Дэн кашлянул.
— Ты слышал, что сказала мама?
"Точь-в-точь слова моего отца, — подумал он. — Штампы, заученные в детстве. Наступит, вероятно, день, когда Джеред скажет то же самое собственному сыну. Есть и другие классические примеры родительских ответов. Там видно будет… Спроси у матери… Последний раз тебе говорю… Сделай немедленно!.. Подожди, вернемся домой… Считаю до трех… Ну, сколько тебе можно повторять?.. Очевидно, ровно столько, сколько необходимо, чтобы штампы без искажений передавались следующему поколению…"
Дэн оторвался от газеты и посмотрел на сына. Мальчик сидел, скрестив ноги, на полу и играл с «Цифертоном». Прошло уже две недели, а ребенку до сих пор не надоело. Ни с одной игрушкой так не было. Напротив, Джеред ушел в игру с головой, все больше увлекаясь мигающими огоньками и причудливыми гармоничными звуками. "Порой он даже предпочитает игру телевизору, что само по себе уже фантастика", — подумал Дэн.
— Дай-ка я попробую, — сказал он, отложив газету. Джеред, казалось, не слышал. Он весь был в игре, продолжая повторять сочетания огоньков. Каждый раз, когда он ошибался, компьютер издавал резкий диссонирующий звук и начинал все сначала — с одного огонька и одной ноты.
"Цифертон" полыхнул зеленым. Джеред нажал на зеленую клавишу и повторил сигнал. Зажглись зеленый и желтый огоньки, тут же прозвучали две тихие мелодичные ноты. Мальчик нажал на зеленую и желтую клавиши и в награду получил третий цвет и третий звук. Когда серия усложнилась до комбинации из двенадцати вспышек и нот, Джеред ошибся и ему пришлось начинать с начала.
— Эй! — окликнул Дэн, опускаясь на пол рядом с сыном. — Теперь я.
Джеред и ухом не повел.
Дэн дотронулся до него, удивляясь полной отрешенности ребенка.
— Джеред?!
Только теперь мальчик вышел из транса. Он поднял глаза, и на какой-то миг Дэн уловил в них выражение, которое глубоко поразило его. Будто на него смотрел незнакомец — он был намного старше и гораздо мудрее девятилетнего мальчика. Затем незнакомец растаял, и снова появился ребенок.
— Ты чего, пап?
— Что?.. Э-э… Можно мне попробовать? По-моему, это занятная штука.
— Конечно! Держи. — Мальчик передал ему «Цифертон». — Знаешь, как играть?
— Нужно повторять последовательность огоньков, да?
— Ага. А если дашь промашку, она тебе гуднет малиновым. Лучше начинай с самой простой серии. Ты должен правильно повторить одиннадцать вспышек, чтобы выйти на первый уровень. Я сейчас на втором. Мне надо выдать двадцать подряд, а я пока на тринадцати сбиваюсь. Несчастливое число.
Дэн уселся как Джеред, скрестив ноги, и положил руки на пластмассовые клавиши.
— Ничего не происходит.
Джеред хихикнул.
— Ты забыл включить. — Он указал на маленькую кнопку, которую Дэн раньше не замечал.
— А… Понял. Ну, «Цифертон», поехали.
Дэн дошел до пяти и сбился — к великой радости сына.
В комнату вошла Кэсс.
— Ребята! Пора ужинать! — позвала она.
— Черт! Из-за тебя я ошибся, — возмутился Дэн.
— Не из-за меня! — огрызнулась Кэсс. — Я только сказала…
— Тихо! Я не могу разговаривать и одновременно…
"Цифертон" снова малиново тявкнул. Джеред повалился на спину, заливаясь смехом.
— Еда на столе, — повторила Кэсс.
— Минутку, — пробормотал Дэн. — Дай мне только набрать одиннадцать.
Кэсс в растерянности замолчала, глядя на сгорбившегося над игрой мужа. Дойдя до семи, он неизменно ошибался в последовательности огоньков и ему приходилось начинать с нуля.
— Все сгниет, прежде чем ты выиграешь, — вздохнула Кэсс.
— Тс-с! После пяти она ускоряет темп. Ты заметила? Если промедлишь хоть секунду — считай пропало.
— Погоди, вот доберешься до второго уровня… — сказал Джеред. — У нас в школе один парень дошел до третьего. Но он «профессор» в математике. И еще играет на пианино. По-моему, это помогает. Па, можно мне учиться на пианино?
— А что общего у пианино с "Цифертоном"? — удивилась Кэсс.
— Не знаю. Это вроде как музыка. Бобби Эйвори играет с закрытыми глазами и доходит до шестнадцати. Он говорит, что у него в голове звучит песенка.
— Эти двое когда-нибудь замолчат?! — разъярился Дэн. — Я не могу сосредоточиться!
Кэсс молитвенно возвела глаза.
— Почему ты не можешь просто смотреть телевизор, как другие мужья? Хватит с меня одного девятилетнего ребенка в семье… Еда на столе, джентльмены. Мойте руки.
— Слышал, что мама сказала? — обратился Дэн к Джереду.
— А ты, пап?
— Иди, иди…
Кэсс и Джеред сидели за столом и ужинали, когда к ним присоединился торжествующий Дэн.
— Она пикает, когда выигрываешь, — сообщил он. — Я выдал одиннадцать подряд. Не так уж сложно, если умеешь сосредоточиться.
— Тебе потребовалось всего тридцать минут, — согласилась Кэсс.
— Ты преувеличиваешь. На самом деле… — Дэн взглянул на часы и заморгал. — Ну и ну! А казалось, что прошло всего две-три минуты. Как так?
Отбивная остыла, но Дэн счел за лучшее не комментировать сей факт.
— Идешь на второй уровень, пап?
— Конечно. Почему нет? Двадцать подряд — пара пустяков.
Двадцать подряд оказалось не парой пустяков. Дэн ощутимо расстроился, когда Джеред первым добился успеха и приступил к третьему уровню: теперь ему нужно было выстроить последовательность из тридцати двух огоньков и звуков. Последний уровень, четвертый, состоял — по слухам — из пятидесяти шести вспышек, но Джеред не знал никого, кто совершил бы такой невероятный подвиг.
— Все дело в сосредоточенности, — объяснял Дэн Ларри Хейесу, когда они ехали в город, где оба работали в электротехническом отделе фирмы «Воссман». — Это на самом деле увлекательная игра. Уж так затянет — не оторвешься. Хочется играть еще и еще… Уже прошло три месяца, а Джереду нисколько не надоело. Он уже бьется над четвертым уровнем, самым высоким. А я застрял на третьем. Даже не знаю, удастся ли мне когда-нибудь повторить серию из тридцати двух вспышек.
Хейес усмехнулся.
— Мой парень тоже требует «Цифертон» на день рождения. Кажется, он сведет меня с ума.
— Не говори, — улыбнулся Дэн. — Но все-таки благодаря этой игре у Джереда улучшились отметки. Не понимаю, каким образом, но, похоже, мальчик впервые выходит в отличники. И представь, он умолял нас — умолял, — чтобы ему позволили учиться на пианино. Будто это помогает с «Цифертоном». Ты понимаешь?! В его возрасте я упрашивал родителей, чтобы они разрешили мне бросить скрипку… Самая странная игра из всех, что я видел.
— Да, наши дети живут в эпоху вычислительных машин, это уж точно, — кивнул Хейес. — Моему парню одиннадцать, а у него четыре… нет, пять разных компьютерных игр и игрушек. Я даже не знаю, как некоторые из них работают. Порой я чувствую себя невеждой. Господи, что случилось с бейсболом, воздушными змеями, салочками?! Куда делись спортивные игры? Дети только и делают, что сидят да нажимают на кнопки. Нет, не нравится мне все это…
— Дэн! — Кэсс толкнула в темноте мужа. — Дэн, проснись!
— Что?..
— Проснись.
Дэн зевнул и перевернулся на бок.
— Что случилось?
— Тихо. Ты слышишь?
— Что — слышишь?
— Он снова за игрой.
Дэн прислушался. Он уловил мелодичные звуки «Цифертона», которые доносились из спальни Джереда. Дэн нащупал в темноте часы и нахмурился, различив светящийся циферблат.
— О боже! Четвертый час… Какого черта он играет?!
— Я же говорила, что и прошлой ночью мне послышались эти звуки, но ты заявил, что я свихнулась. Дэн, пойди и отбери у него игру. Это уже не смешно! Он теперь вообще ничем другим не занимается. Меня тошнит, когда я ее слышу. По-моему, она на него влияет.
— Каким образом?
— Не знаю. Вроде бы… он становится другим. Ты не замечал?
— У него превосходные отметки в школе. Может быть, у нас с тобой растет Эйнштейн. Что здесь плохого?
— Дело не в отметках, Дэн. Тут что-то другое… Ты видел, какие у него становятся глаза после этой чертовой игры?
Дэн все чаще и чаще видел это выражение в глазах сына. Взгляд того самого незнакомца, только теперь чужак жил в Джереде дольше и медленнее исчезал после того, как мальчик выныривал из состояния глубочайшей сосредоточенности. Дэн не делился с Кэсс своими наблюдениями, считая их скорее плодом собственного воображения.
— Он какой-то наэлектризованный, — продолжала Кэсс. — Я по несколько минут не могу до него докричаться. Кажется, эта игра гипнотизирует мальчика. Мне приходится словно отзывать его откуда-то. Это жутко, Дэн. Ты, конечно же, замечал такое?..
У Дэна давно уже не хватало времени на «Цифертон», но он помнил смутное ощущение отрешенности, возникающее после игры с огоньками. Дэн сравнивал это состояние с глубокой медитацией или по крайней мере со своим представлением о медитации, ибо у него никогда не было ни времени, ни склонности заниматься йогой, трансцендентальной медициной или какими-либо иными эзотерическими учениями, столь модными в дни его молодости.
— Ну, ты идешь? Или должна пойти я? — Кэсс зевнула.
Дэн пошарил под кроватью в поисках тапочек, чертыхнулся и зашлепал босиком по коридору к комнате Джереда, по пути считая доносящиеся до него мелодичные звуки. «Цифертон» резко фыркнул на пятьдесят первой ноте.
Он не стал зажигать свет, чтобы пощадить глаза, молящие о темноте. Мелодичное пиканье продолжалось. Остановившись у двери Джереда, Дэн считал про себя звуки.
Он отворил дверь, приготовившись сначала поздравить сына с близким финишем, а затем строго отчитать за ночные бдения, но картина, открывшаяся глазам Дэна, лишила его дара речи. Маленькая, темная словно тень фигурка неестественно прямо сидела посреди постели, скрестив ноги. Во мраке комнаты желтые, красные, зеленые и синие вспышки призрачными огнями озаряли лицо мальчика.
Его широко раскрытые, немигающие, невидящие глаза были устремлены куда-то вдаль, а руки летали по клавишам, отвечая на цвета и звуки, диктуемые игрушкой. Дэн уставился на ребенка — на незнакомца! — с головокружительной скоростью играющего на компьютере, и по его спине забегали мурашки. В глубинах сознания раздался предостерегающий шепот. Дэн понял, что ему ни в коем случае не следует тревожить сына. Он должен тихо стоять и ждать, когда Джеред… вернется. Тормошить его сейчас — значит, мешать… мешать чему? Переносу… Дэн не понял, что означало это слово и почему оно пришло ему на ум. Единственное, в чем он был уверен, — это в том, что мальчик на грани душевного срыва.
Он стоял и ждал, считая про себя вспышки и звуки. Пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три… Раздался мягкий диссонирующий перезвон, словно компьютер выговаривал ребенку за ошибку. Джеред глубоко вздохнул и отложил игру.
— Ты давно тут… смотришь? — спросил мальчик, включив ночник.
— Несколько минут, — ответил Дэн, чувствуя себя виноватым, как будто нарушил чью-то сокровенную молитву. Джеред поднял на него глаза, и Дэн поразился мудрости и великодушию, светившимся во взгляде сына. В этих глазах не было ничего от его ребенка, но существо, которое на него смотрело, каким-то образом беззвучно успокаивало Дэна, заверяло, что все идет должным порядком.
— Ты знаешь, который час? — наконец спросил Дэн.
— Мне теперь не хочется много спать, — отрешенно сказал Джеред. — В сущности, мне нужно спать совсем мало. Я чувствую себя вполне отдохнувшим. Тебе мешают звуки?
— Н-нет… Джеред… Пожалуйста… Не играй больше в эту игру…
— Но я почти ТАМ…
— Знаю. Просто… Я думаю, тебе нужно на время оставить «Цифертон», вот и все.
— Если ты достигнешь четвертого уровня, то сможешь пойти со мной, — тихо проговорил мальчик.
Дэн покрылся испариной от страха. Он подошел к постели и сел рядом с сыном.
— Пойти с тобой — куда, Джеред?
— Туда.
— Не понимаю. Куда ты собрался?
— Это… — Мальчик заморгал, и незнакомец внутри него стал медленно исчезать. — Это… какое-то иное место… Они… учат нас…
— Учат? Чему?
— Тому, что мы должны знать.
— Кто такие "они"? — Дэн никак не мог решить, спит Джеред или бодрствует. Сын уже слишком большой для детских фантазий, со своим последним невидимым собеседником он расстался лет пять назад, когда пошел в детский сад. "Мальчик, должно быть, спит, — подумал Дэн, — спит и разговаривает спросонья, как другие ходят во сне".
— Я не сплю, — сказал Джеред, прочитав его мысли. — Ты за меня не беспокойся. Они не причинят нам вреда. Они пытаются помочь.
Дэн взял в руки компьютерную игру.
— В общем, так. До поры до времени «Цифертона» ты не увидишь.
Джеред потянулся к коробке.
— Нет! Прошу тебя! Не отбирай игру! Мне она нужна. Папа, я почти там!
— Черта с два! А сейчас ложись!
— Отда-а-ай! — Вот теперь сын окончательно вернулся.
— Может быть, потом. Не сегодня. Спать! — С этими словами Дэн выключил ночник. — Завтра поговорим.
Слова его отца… Один к одному. Сколько захватывающих приключений его собственного детства откладывалось навсегда с обещанием "Поговорим завтра"!
— Значит, это и есть "Цифертон"? — спросил Хейес, когда Дэн достал игру в электричке.
— Он самый. Сегодня застукал Джереда за игрой в три часа ночи. Сна ни в одном глазу — сидит и играет. Я в сомнении. У него уже получаются пятьдесят три вспышки подряд. Мне кажется, если он дойдет до конца, его увезут в «психушку». Ночью он не на шутку напугал меня.
Хейес протянул руку и взял игру.
— Как это?
— Ну, не знаю… Он бормотал что-то, как «Они» чему-то учат его и как он «уйдет» куда-то. Я на самом деле очень встревожен, Ларри. Эта чертова игра вызывает галлюцинации, будто наркотик. Я отобрал ее у парня.
— А ты уверен, что это не зависть? Ведь ты прочно застрял на третьем уровне… Как в нее играть?
Хейес потыкал пальцем в клавиши — никакого результата.
— Не знаю, стоит ли тебе показывать… Представь — все в стране справились с четвертым уровнем и ходят, как лунатики, с остекленелыми глазами.
— У твоего сына остекленелые глаза?
Дэн потянулся и включил игру. Вспыхнул красный огонек — раздался мелодичный звук. Хейес нажал на красную клавишу.
— Не могу сказать, что остекленелые, но глаза у него… какие-то другие. Такое чувство, будто оттуда выглядывает кто-то чужой — кто гораздо старше и куда разумнее меня. Прямо в дрожь бросает.
— Не мешай. Я должен сосредоточиться, — сказал Хейес.
Подошел контролер.
— А, «Цифертон», — ухмыльнулся он. — У моего парня тоже есть. Самая распроклятая игра из всех, что я видел. Малыш бьется над четвертым уровнем, а ведь ему всего семь. Смышленый — прямо оторопь берет.
Дэна неожиданно прошиб холодный пот. Где-то в глубинах памяти вертелись обрывки стихотворения… Что-то о музыке и детях… О разноцветной одежде и…
— Сделано! — возликовал Хейес. — Одиннадцать подряд! Теперь второй уровень.
— Флейтист из Гаммельна! — громко сказал Дэн.
— Что?
— Электронный Крысолов. «Цифертон» — это… — Он замолчал. Чушь. Абсолютная, несомненная чушь. — Ларри, я сегодня опоздаю. Предупреди Уилсона. Мне нужно зайти в библиотеку, хочу кое-что выяснить.
Вот оно:
И плащ его странный, как платье шута,
Раскрашен был в желтый и красный цвета…
… Зеленые искорки в синих очах -
Так соль полыхает, коль бросить в очаг…
… Трех вот не успел он извлечь (таких волшебных трезвучий еще не слыхали на этом виды видавшем свете),
Как слышит шуршанье, галдеж, щебетанье,
И визг, и толканье, и ног топотанье,
Сабо стукотню, и смешную возню,
И хлопанье рук, языков болтовню,
Словно птичник проснулся к пригожему дню, -
Выбежали ребятишки.
И все-все мальчишки, и все-все девчонки -
Кожа — что бархат, как лен — волосенки,
Жемчужные зубки, живые глазенки -
Помчались вприпрыжку и вскачь, хохоча,
Влекомые дивной игрой трубача… [1]
Дэн откинулся на спинку стула и пробежался пальцами по игре. В сущности, игра ли это? А может, нечто большее? То ли дети развлекаются обычной детской игрушкой, то ли… их обучают? И если так — то кто и зачем? Можно ли считать серии вспышек и звуков безобидными случайными комбинациями, или это некий код, который, начав с азов, поднимается к высшим ступеням передачи бесконечно сложной информации? Дэн снял с полок несколько книг по медитации и гипнозу и записал их на себя.
— "Медитация и карма", — читал вслух Хейес, перебирая стопку книг на столе Дэна. — "Формы сознания. Программирование и метапрограммирование человеческого биокомпьютера"… Что, Морган, решил переключиться с романов ужасов на чтиво полегче?
— Может быть, есть смысл порыться в научной фантастике… — пробормотал Дэн, оторвавшись от книги "Гипноз и альфа-волны". — А еще лучше — сказки. Бред какой-то!..
Хейес отодвинул книги и присел на край стола. Посередине лежал брюхом кверху распотрошенный «Цифертон», отдельно валялись батарейки.
— Зачем ты его раскурочил? — спросил Хейес. — Решил содрать пиратскую копию? Не выйдет. Эта штука запатентована.
— Я не могу залезть внутрь.
— Внутрь чего?
— Этой… штуки. — Дэн ткнул в игру отверткой. — Хотел посмотреть на ее внутренности. Совершенно немыслимо ее разобрать, не испортив. Можно лишь вынуть батарейки. И все. Кажется, я скоро возьмусь за молоток.
Хейес поцокал языком.
— У тебя комплекс неполноценности, что ли?
Дэн откинулся на стуле и заложил руки за голову.
— Ларри, я связался с фабрикой игрушек, где делают эти штуки. Хотел поговорить с изобретателем, кто бы ее ни изобрел — дьяволы, бесы ли. Знаешь, что мне ответили? Ее никто не изобретал. Ее изобрел компьютер.
— Компьютер породил маленьких компьютерят? — Хейес со значительным видом склонил голову. — Что ж, этого следовало ожидать. Только дай волю — и глазом не моргнешь, как они уже помешаны на сексе.
— Главное, никто не знает, кто ввел в компьютер информацию, с тем чтобы тот выдал… игру. Похоже, спросить за это не с кого.
— Ну и что? Это чертовски занятная штуковина. Их расхватывают так быстро, что магазины не успевают делать запасы. Я обошел пять магазинов, хотел купить «Цифертон» сыну, и везде все распродано. Меня поставили на очередь, черт побери! Ты представляешь: очередь за игрой! Обещали позвонить.
Дэн наклонился и медленно поставил батарейки на место.
— Если это игра, — произнес он.
— Что ты имеешь в виду?
На рождество все словно взбесились. Реклама компьютерной игры не сходила с телевизионных экранов. Дети ныли и клянчили у родителей новомодную игрушку.
Дэн Морган вспомнил, как во времена его детства поток хула-хупов разноцветной волной захлестнул всю округу, и не устоял: приобрел для своего девятилетнего сына «Цифертон». Наблюдая, как Джеред срывает с коробки обертку, Дэн подумал, что игра эта проста обманчивой простотой. Она была выполнена в виде маленькой — размером с пирог — "летающей тарелки" черного цвета. Перед игроком ставилась задача повторять во все усложняющемся порядке комбинации мигающих огней и звуков. Четыре огонька — красный, синий, желтый и зеленый — вспыхивали в случайной последовательности, сопровождаемые четырьмя мелодичными звуками разных тонов.
— Ух! "Цифертон"! — восторженно завопил Джеред и жестом профессионала возложил руки на цветные клавиши: он уже поднаторел в теории, поскольку с октября не пропускал ни одной рекламы, которыми переслаивали по субботам утренние программы мультфильмов. Кэсс на минуту отвела восхищенный взгляд от шелкового платья, подаренного Дэном, и посмотрела на зачарованного игрой сына.
— Хорошо, что ты не забыл купить для нее батарейки, — сказала она позже, когда супруги очищали квартиру от коробок, обрывков бечевки и разноцветной рождественской упаковочной бумаги.
— Чертовски дорогая игра, — проворчал Дэн. — Надеюсь, она окажется долговечнее, чем "Воздушный хоккей", что я подарил в прошлом году.
— Но, милый, хоккей сломал ты, а не Джеред.
— Не в этом дело… Ты опять припасаешь бумагу? К чему?
— Только большие куски. И бечевку. Вдруг пригодится…
Пока Джеред демонстрировал своим друзьям на улице новый велосипед. Дэн оторвался от уборки, чтобы испробовать компьютерную игру. Он прикоснулся к клавишам, но огоньки не зажглись. Тогда он мягко нажал, копируя движения сына, — игрушка молчала.
— Проклятье! Она уже сломана!
Кэсс подняла голову, продолжая сворачивать бумагу.
— Уже? Ты уверен? Ты прочитал инструкцию?
— Где коробка?
Кэсс разгребла бумажный хлам.
— По-моему, ты сжег ее в камине.
— Я люблю порядок, — вздохнул Дэн и отложил игру в кучу старых игрушек Джереда. — Ребенок не читал никаких инструкций. Откуда он знал, как она работает?
— Чудеса телевидения. Если бы ты каждую субботу просиживал с зари перед экраном, то не только стал бы специалистом по компьютерным играм, но и знал наизусть все рекламные гимны во славу овсянке. Вряд ли. Помнишь поговорку о сапожнике?
— Сапожник без сапог? Или под сапогом?
— Нет. Я имею в виду: "Сапожник, знай свои сапоги". Ты смешала все клише.
— Кто знает одно клише, тот знает и все остальные, — Кэсс поднялась и приложила к себе новую прозрачную комбинацию. — Это я? Неужели это на самом деле я?
Дэн отбросил ногой рождественскую бумагу.
— Пойдем наверх и выясним, — усмехнулся он, потершись щекой о ее шею.
— Ой, ты прямо как терка! — хихикнула Кэсс и тут же отодвинулась — в комнату ворвался Джеред.
— Где мой "Цифертон"?! — закричал он. — Что, так и будете весь день здесь отираться?
— Только если твой отец не побреется… «Цифертон» в игрушках. Унеси все барахло к себе и мой руки. Обед почти готов.
— Я только покажу «Цифертон» Майку и Кевину.
— Потом, — отрезала Кэсс.
— Ну, на минутку!
Дэн кашлянул.
— Ты слышал, что сказала мама?
"Точь-в-точь слова моего отца, — подумал он. — Штампы, заученные в детстве. Наступит, вероятно, день, когда Джеред скажет то же самое собственному сыну. Есть и другие классические примеры родительских ответов. Там видно будет… Спроси у матери… Последний раз тебе говорю… Сделай немедленно!.. Подожди, вернемся домой… Считаю до трех… Ну, сколько тебе можно повторять?.. Очевидно, ровно столько, сколько необходимо, чтобы штампы без искажений передавались следующему поколению…"
Дэн оторвался от газеты и посмотрел на сына. Мальчик сидел, скрестив ноги, на полу и играл с «Цифертоном». Прошло уже две недели, а ребенку до сих пор не надоело. Ни с одной игрушкой так не было. Напротив, Джеред ушел в игру с головой, все больше увлекаясь мигающими огоньками и причудливыми гармоничными звуками. "Порой он даже предпочитает игру телевизору, что само по себе уже фантастика", — подумал Дэн.
— Дай-ка я попробую, — сказал он, отложив газету. Джеред, казалось, не слышал. Он весь был в игре, продолжая повторять сочетания огоньков. Каждый раз, когда он ошибался, компьютер издавал резкий диссонирующий звук и начинал все сначала — с одного огонька и одной ноты.
"Цифертон" полыхнул зеленым. Джеред нажал на зеленую клавишу и повторил сигнал. Зажглись зеленый и желтый огоньки, тут же прозвучали две тихие мелодичные ноты. Мальчик нажал на зеленую и желтую клавиши и в награду получил третий цвет и третий звук. Когда серия усложнилась до комбинации из двенадцати вспышек и нот, Джеред ошибся и ему пришлось начинать с начала.
— Эй! — окликнул Дэн, опускаясь на пол рядом с сыном. — Теперь я.
Джеред и ухом не повел.
Дэн дотронулся до него, удивляясь полной отрешенности ребенка.
— Джеред?!
Только теперь мальчик вышел из транса. Он поднял глаза, и на какой-то миг Дэн уловил в них выражение, которое глубоко поразило его. Будто на него смотрел незнакомец — он был намного старше и гораздо мудрее девятилетнего мальчика. Затем незнакомец растаял, и снова появился ребенок.
— Ты чего, пап?
— Что?.. Э-э… Можно мне попробовать? По-моему, это занятная штука.
— Конечно! Держи. — Мальчик передал ему «Цифертон». — Знаешь, как играть?
— Нужно повторять последовательность огоньков, да?
— Ага. А если дашь промашку, она тебе гуднет малиновым. Лучше начинай с самой простой серии. Ты должен правильно повторить одиннадцать вспышек, чтобы выйти на первый уровень. Я сейчас на втором. Мне надо выдать двадцать подряд, а я пока на тринадцати сбиваюсь. Несчастливое число.
Дэн уселся как Джеред, скрестив ноги, и положил руки на пластмассовые клавиши.
— Ничего не происходит.
Джеред хихикнул.
— Ты забыл включить. — Он указал на маленькую кнопку, которую Дэн раньше не замечал.
— А… Понял. Ну, «Цифертон», поехали.
Дэн дошел до пяти и сбился — к великой радости сына.
В комнату вошла Кэсс.
— Ребята! Пора ужинать! — позвала она.
— Черт! Из-за тебя я ошибся, — возмутился Дэн.
— Не из-за меня! — огрызнулась Кэсс. — Я только сказала…
— Тихо! Я не могу разговаривать и одновременно…
"Цифертон" снова малиново тявкнул. Джеред повалился на спину, заливаясь смехом.
— Еда на столе, — повторила Кэсс.
— Минутку, — пробормотал Дэн. — Дай мне только набрать одиннадцать.
Кэсс в растерянности замолчала, глядя на сгорбившегося над игрой мужа. Дойдя до семи, он неизменно ошибался в последовательности огоньков и ему приходилось начинать с нуля.
— Все сгниет, прежде чем ты выиграешь, — вздохнула Кэсс.
— Тс-с! После пяти она ускоряет темп. Ты заметила? Если промедлишь хоть секунду — считай пропало.
— Погоди, вот доберешься до второго уровня… — сказал Джеред. — У нас в школе один парень дошел до третьего. Но он «профессор» в математике. И еще играет на пианино. По-моему, это помогает. Па, можно мне учиться на пианино?
— А что общего у пианино с "Цифертоном"? — удивилась Кэсс.
— Не знаю. Это вроде как музыка. Бобби Эйвори играет с закрытыми глазами и доходит до шестнадцати. Он говорит, что у него в голове звучит песенка.
— Эти двое когда-нибудь замолчат?! — разъярился Дэн. — Я не могу сосредоточиться!
Кэсс молитвенно возвела глаза.
— Почему ты не можешь просто смотреть телевизор, как другие мужья? Хватит с меня одного девятилетнего ребенка в семье… Еда на столе, джентльмены. Мойте руки.
— Слышал, что мама сказала? — обратился Дэн к Джереду.
— А ты, пап?
— Иди, иди…
Кэсс и Джеред сидели за столом и ужинали, когда к ним присоединился торжествующий Дэн.
— Она пикает, когда выигрываешь, — сообщил он. — Я выдал одиннадцать подряд. Не так уж сложно, если умеешь сосредоточиться.
— Тебе потребовалось всего тридцать минут, — согласилась Кэсс.
— Ты преувеличиваешь. На самом деле… — Дэн взглянул на часы и заморгал. — Ну и ну! А казалось, что прошло всего две-три минуты. Как так?
Отбивная остыла, но Дэн счел за лучшее не комментировать сей факт.
— Идешь на второй уровень, пап?
— Конечно. Почему нет? Двадцать подряд — пара пустяков.
Двадцать подряд оказалось не парой пустяков. Дэн ощутимо расстроился, когда Джеред первым добился успеха и приступил к третьему уровню: теперь ему нужно было выстроить последовательность из тридцати двух огоньков и звуков. Последний уровень, четвертый, состоял — по слухам — из пятидесяти шести вспышек, но Джеред не знал никого, кто совершил бы такой невероятный подвиг.
— Все дело в сосредоточенности, — объяснял Дэн Ларри Хейесу, когда они ехали в город, где оба работали в электротехническом отделе фирмы «Воссман». — Это на самом деле увлекательная игра. Уж так затянет — не оторвешься. Хочется играть еще и еще… Уже прошло три месяца, а Джереду нисколько не надоело. Он уже бьется над четвертым уровнем, самым высоким. А я застрял на третьем. Даже не знаю, удастся ли мне когда-нибудь повторить серию из тридцати двух вспышек.
Хейес усмехнулся.
— Мой парень тоже требует «Цифертон» на день рождения. Кажется, он сведет меня с ума.
— Не говори, — улыбнулся Дэн. — Но все-таки благодаря этой игре у Джереда улучшились отметки. Не понимаю, каким образом, но, похоже, мальчик впервые выходит в отличники. И представь, он умолял нас — умолял, — чтобы ему позволили учиться на пианино. Будто это помогает с «Цифертоном». Ты понимаешь?! В его возрасте я упрашивал родителей, чтобы они разрешили мне бросить скрипку… Самая странная игра из всех, что я видел.
— Да, наши дети живут в эпоху вычислительных машин, это уж точно, — кивнул Хейес. — Моему парню одиннадцать, а у него четыре… нет, пять разных компьютерных игр и игрушек. Я даже не знаю, как некоторые из них работают. Порой я чувствую себя невеждой. Господи, что случилось с бейсболом, воздушными змеями, салочками?! Куда делись спортивные игры? Дети только и делают, что сидят да нажимают на кнопки. Нет, не нравится мне все это…
— Дэн! — Кэсс толкнула в темноте мужа. — Дэн, проснись!
— Что?..
— Проснись.
Дэн зевнул и перевернулся на бок.
— Что случилось?
— Тихо. Ты слышишь?
— Что — слышишь?
— Он снова за игрой.
Дэн прислушался. Он уловил мелодичные звуки «Цифертона», которые доносились из спальни Джереда. Дэн нащупал в темноте часы и нахмурился, различив светящийся циферблат.
— О боже! Четвертый час… Какого черта он играет?!
— Я же говорила, что и прошлой ночью мне послышались эти звуки, но ты заявил, что я свихнулась. Дэн, пойди и отбери у него игру. Это уже не смешно! Он теперь вообще ничем другим не занимается. Меня тошнит, когда я ее слышу. По-моему, она на него влияет.
— Каким образом?
— Не знаю. Вроде бы… он становится другим. Ты не замечал?
— У него превосходные отметки в школе. Может быть, у нас с тобой растет Эйнштейн. Что здесь плохого?
— Дело не в отметках, Дэн. Тут что-то другое… Ты видел, какие у него становятся глаза после этой чертовой игры?
Дэн все чаще и чаще видел это выражение в глазах сына. Взгляд того самого незнакомца, только теперь чужак жил в Джереде дольше и медленнее исчезал после того, как мальчик выныривал из состояния глубочайшей сосредоточенности. Дэн не делился с Кэсс своими наблюдениями, считая их скорее плодом собственного воображения.
— Он какой-то наэлектризованный, — продолжала Кэсс. — Я по несколько минут не могу до него докричаться. Кажется, эта игра гипнотизирует мальчика. Мне приходится словно отзывать его откуда-то. Это жутко, Дэн. Ты, конечно же, замечал такое?..
У Дэна давно уже не хватало времени на «Цифертон», но он помнил смутное ощущение отрешенности, возникающее после игры с огоньками. Дэн сравнивал это состояние с глубокой медитацией или по крайней мере со своим представлением о медитации, ибо у него никогда не было ни времени, ни склонности заниматься йогой, трансцендентальной медициной или какими-либо иными эзотерическими учениями, столь модными в дни его молодости.
— Ну, ты идешь? Или должна пойти я? — Кэсс зевнула.
Дэн пошарил под кроватью в поисках тапочек, чертыхнулся и зашлепал босиком по коридору к комнате Джереда, по пути считая доносящиеся до него мелодичные звуки. «Цифертон» резко фыркнул на пятьдесят первой ноте.
Он не стал зажигать свет, чтобы пощадить глаза, молящие о темноте. Мелодичное пиканье продолжалось. Остановившись у двери Джереда, Дэн считал про себя звуки.
Он отворил дверь, приготовившись сначала поздравить сына с близким финишем, а затем строго отчитать за ночные бдения, но картина, открывшаяся глазам Дэна, лишила его дара речи. Маленькая, темная словно тень фигурка неестественно прямо сидела посреди постели, скрестив ноги. Во мраке комнаты желтые, красные, зеленые и синие вспышки призрачными огнями озаряли лицо мальчика.
Его широко раскрытые, немигающие, невидящие глаза были устремлены куда-то вдаль, а руки летали по клавишам, отвечая на цвета и звуки, диктуемые игрушкой. Дэн уставился на ребенка — на незнакомца! — с головокружительной скоростью играющего на компьютере, и по его спине забегали мурашки. В глубинах сознания раздался предостерегающий шепот. Дэн понял, что ему ни в коем случае не следует тревожить сына. Он должен тихо стоять и ждать, когда Джеред… вернется. Тормошить его сейчас — значит, мешать… мешать чему? Переносу… Дэн не понял, что означало это слово и почему оно пришло ему на ум. Единственное, в чем он был уверен, — это в том, что мальчик на грани душевного срыва.
Он стоял и ждал, считая про себя вспышки и звуки. Пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три… Раздался мягкий диссонирующий перезвон, словно компьютер выговаривал ребенку за ошибку. Джеред глубоко вздохнул и отложил игру.
— Ты давно тут… смотришь? — спросил мальчик, включив ночник.
— Несколько минут, — ответил Дэн, чувствуя себя виноватым, как будто нарушил чью-то сокровенную молитву. Джеред поднял на него глаза, и Дэн поразился мудрости и великодушию, светившимся во взгляде сына. В этих глазах не было ничего от его ребенка, но существо, которое на него смотрело, каким-то образом беззвучно успокаивало Дэна, заверяло, что все идет должным порядком.
— Ты знаешь, который час? — наконец спросил Дэн.
— Мне теперь не хочется много спать, — отрешенно сказал Джеред. — В сущности, мне нужно спать совсем мало. Я чувствую себя вполне отдохнувшим. Тебе мешают звуки?
— Н-нет… Джеред… Пожалуйста… Не играй больше в эту игру…
— Но я почти ТАМ…
— Знаю. Просто… Я думаю, тебе нужно на время оставить «Цифертон», вот и все.
— Если ты достигнешь четвертого уровня, то сможешь пойти со мной, — тихо проговорил мальчик.
Дэн покрылся испариной от страха. Он подошел к постели и сел рядом с сыном.
— Пойти с тобой — куда, Джеред?
— Туда.
— Не понимаю. Куда ты собрался?
— Это… — Мальчик заморгал, и незнакомец внутри него стал медленно исчезать. — Это… какое-то иное место… Они… учат нас…
— Учат? Чему?
— Тому, что мы должны знать.
— Кто такие "они"? — Дэн никак не мог решить, спит Джеред или бодрствует. Сын уже слишком большой для детских фантазий, со своим последним невидимым собеседником он расстался лет пять назад, когда пошел в детский сад. "Мальчик, должно быть, спит, — подумал Дэн, — спит и разговаривает спросонья, как другие ходят во сне".
— Я не сплю, — сказал Джеред, прочитав его мысли. — Ты за меня не беспокойся. Они не причинят нам вреда. Они пытаются помочь.
Дэн взял в руки компьютерную игру.
— В общем, так. До поры до времени «Цифертона» ты не увидишь.
Джеред потянулся к коробке.
— Нет! Прошу тебя! Не отбирай игру! Мне она нужна. Папа, я почти там!
— Черта с два! А сейчас ложись!
— Отда-а-ай! — Вот теперь сын окончательно вернулся.
— Может быть, потом. Не сегодня. Спать! — С этими словами Дэн выключил ночник. — Завтра поговорим.
Слова его отца… Один к одному. Сколько захватывающих приключений его собственного детства откладывалось навсегда с обещанием "Поговорим завтра"!
— Значит, это и есть "Цифертон"? — спросил Хейес, когда Дэн достал игру в электричке.
— Он самый. Сегодня застукал Джереда за игрой в три часа ночи. Сна ни в одном глазу — сидит и играет. Я в сомнении. У него уже получаются пятьдесят три вспышки подряд. Мне кажется, если он дойдет до конца, его увезут в «психушку». Ночью он не на шутку напугал меня.
Хейес протянул руку и взял игру.
— Как это?
— Ну, не знаю… Он бормотал что-то, как «Они» чему-то учат его и как он «уйдет» куда-то. Я на самом деле очень встревожен, Ларри. Эта чертова игра вызывает галлюцинации, будто наркотик. Я отобрал ее у парня.
— А ты уверен, что это не зависть? Ведь ты прочно застрял на третьем уровне… Как в нее играть?
Хейес потыкал пальцем в клавиши — никакого результата.
— Не знаю, стоит ли тебе показывать… Представь — все в стране справились с четвертым уровнем и ходят, как лунатики, с остекленелыми глазами.
— У твоего сына остекленелые глаза?
Дэн потянулся и включил игру. Вспыхнул красный огонек — раздался мелодичный звук. Хейес нажал на красную клавишу.
— Не могу сказать, что остекленелые, но глаза у него… какие-то другие. Такое чувство, будто оттуда выглядывает кто-то чужой — кто гораздо старше и куда разумнее меня. Прямо в дрожь бросает.
— Не мешай. Я должен сосредоточиться, — сказал Хейес.
Подошел контролер.
— А, «Цифертон», — ухмыльнулся он. — У моего парня тоже есть. Самая распроклятая игра из всех, что я видел. Малыш бьется над четвертым уровнем, а ведь ему всего семь. Смышленый — прямо оторопь берет.
Дэна неожиданно прошиб холодный пот. Где-то в глубинах памяти вертелись обрывки стихотворения… Что-то о музыке и детях… О разноцветной одежде и…
— Сделано! — возликовал Хейес. — Одиннадцать подряд! Теперь второй уровень.
— Флейтист из Гаммельна! — громко сказал Дэн.
— Что?
— Электронный Крысолов. «Цифертон» — это… — Он замолчал. Чушь. Абсолютная, несомненная чушь. — Ларри, я сегодня опоздаю. Предупреди Уилсона. Мне нужно зайти в библиотеку, хочу кое-что выяснить.
Вот оно:
И плащ его странный, как платье шута,
Раскрашен был в желтый и красный цвета…
… Зеленые искорки в синих очах -
Так соль полыхает, коль бросить в очаг…
… Трех вот не успел он извлечь (таких волшебных трезвучий еще не слыхали на этом виды видавшем свете),
Как слышит шуршанье, галдеж, щебетанье,
И визг, и толканье, и ног топотанье,
Сабо стукотню, и смешную возню,
И хлопанье рук, языков болтовню,
Словно птичник проснулся к пригожему дню, -
Выбежали ребятишки.
И все-все мальчишки, и все-все девчонки -
Кожа — что бархат, как лен — волосенки,
Жемчужные зубки, живые глазенки -
Помчались вприпрыжку и вскачь, хохоча,
Влекомые дивной игрой трубача… [1]
Дэн откинулся на спинку стула и пробежался пальцами по игре. В сущности, игра ли это? А может, нечто большее? То ли дети развлекаются обычной детской игрушкой, то ли… их обучают? И если так — то кто и зачем? Можно ли считать серии вспышек и звуков безобидными случайными комбинациями, или это некий код, который, начав с азов, поднимается к высшим ступеням передачи бесконечно сложной информации? Дэн снял с полок несколько книг по медитации и гипнозу и записал их на себя.
— "Медитация и карма", — читал вслух Хейес, перебирая стопку книг на столе Дэна. — "Формы сознания. Программирование и метапрограммирование человеческого биокомпьютера"… Что, Морган, решил переключиться с романов ужасов на чтиво полегче?
— Может быть, есть смысл порыться в научной фантастике… — пробормотал Дэн, оторвавшись от книги "Гипноз и альфа-волны". — А еще лучше — сказки. Бред какой-то!..
Хейес отодвинул книги и присел на край стола. Посередине лежал брюхом кверху распотрошенный «Цифертон», отдельно валялись батарейки.
— Зачем ты его раскурочил? — спросил Хейес. — Решил содрать пиратскую копию? Не выйдет. Эта штука запатентована.
— Я не могу залезть внутрь.
— Внутрь чего?
— Этой… штуки. — Дэн ткнул в игру отверткой. — Хотел посмотреть на ее внутренности. Совершенно немыслимо ее разобрать, не испортив. Можно лишь вынуть батарейки. И все. Кажется, я скоро возьмусь за молоток.
Хейес поцокал языком.
— У тебя комплекс неполноценности, что ли?
Дэн откинулся на стуле и заложил руки за голову.
— Ларри, я связался с фабрикой игрушек, где делают эти штуки. Хотел поговорить с изобретателем, кто бы ее ни изобрел — дьяволы, бесы ли. Знаешь, что мне ответили? Ее никто не изобретал. Ее изобрел компьютер.
— Компьютер породил маленьких компьютерят? — Хейес со значительным видом склонил голову. — Что ж, этого следовало ожидать. Только дай волю — и глазом не моргнешь, как они уже помешаны на сексе.
— Главное, никто не знает, кто ввел в компьютер информацию, с тем чтобы тот выдал… игру. Похоже, спросить за это не с кого.
— Ну и что? Это чертовски занятная штуковина. Их расхватывают так быстро, что магазины не успевают делать запасы. Я обошел пять магазинов, хотел купить «Цифертон» сыну, и везде все распродано. Меня поставили на очередь, черт побери! Ты представляешь: очередь за игрой! Обещали позвонить.
Дэн наклонился и медленно поставил батарейки на место.
— Если это игра, — произнес он.
— Что ты имеешь в виду?