Шредер Марта. Кодекс страсти

   Должно быть, Лиз услышала что-то в ее голосе, потому что она подняла голову и уставилась на Кэролайн горящими, оценивающими глазами.
   – Но он пытался, – сказала она утвердительно.
   – Лиз, сейчас Рождество, и Борден, вероятно, немножко увлекся, но это ничего не значит. Давай забудем об этом навсегда.
   Кэролайн было ужасно неловко. Неужели Лиз совершенно нечувствительна к поведению своего мужа? Смогла бы Кэролайн вести себя также, если бы Гарри остался? Совсем игнорировать это, если бы он всегда возвращался назад? Боже, она надеялась, что нет. Тогда она не раздумывала об этом. Тогда ей казалось, что она совершила убийство, по крайней мере, сначала.
   – Он будет продолжать свои попытки, Кэролайн, пока не добьется, чего хочет. Он всегда так делает, – сказала Лиз тем же приятным, бесстрастным тоном, как будто говорила о погоде.
   – Всегда? – спросила Кэролайн. – Что ты имеешь в виду?
   – Ты не первая и не последняя, Кэролайн. – Лиз говорила так, словно объясняла азбучные истины туго соображающему ученику. – И он вряд ли отступится от тебя, поскольку решил, что ты – гвоздь сезона.
   – Лиз, как долго это тянется? И давно ты уже просто сидишь и наблюдаешь?
   – Я не помню, когда это началось. Может быть, через три или четыре года после нашей женитьбы.
   – И ты не обращаешь на это внимания с тех пор?
   – А что еще я могу сделать?
   – Ради Бога, Лиз, ведь ты же можешь заставить его остановиться. Ты можешь бросить его. Ваши дети выросли. Ты не должна терпеть это, прикидываясь, что ничего не происходит.
   Кэролайн была в ужасе. Где же твердость ее лучшей подруги? Что заставляет ее сносить такое обращение?
   – Я не могу уйти от Бордена, – ответила Лиз так же уверенно, как если бы говорила, что Земля вращается вокруг Солнца. – Прежде всего из-за детей. Но есть и другие причины. Я просто не могу оставить привычную жизнь.
   – Какую жизнь? Мужа, который изменяет тебе?
   – Нет, Кэро. Мужа, который оплачивает счета за рождественские вечеринки, каникулы на лыжах и поездки на Средиземное море. Я не могла бы жить так, как ты. Не знаю, как ты такое выдерживаешь. Когда в последний раз ты покупала себе новое платье?
   Кэролайн подняла подбородок:
   – Я имею то, что хочу, Лиз. Это не так уж трудно. Не забывай, что, по стандартам Бринвуда, я всегда была небогатой. Ты не вступишь в крикет-клуб на оклад профессора истории. Мой отец учил меня играть в теннис в Христианском Союзе.
   – Что ж, а я никогда не была бедной и не думаю, что смогу сейчас выдержать такое превращение. – Лиз заняла оборонительную позицию. – Я всегда делала вид, что не замечаю этого. Я не знаю, как это остановить, и поэтому притворяюсь, что ничего нет.
   Кэролайн молчала. Что она могла сказать? Что Лиз заключила невыгодную сделку? Что она заслуживает лучшего? Что Борден не стоил этой жертвы? Да и что знала Кэролайн о счастливых браках? Она сама потерпела поражение как жена. По каким-то причинам Лиз и Борден оставались женатыми, тогда как Кэролайн и Гарри – нет. Что ж, всего хорошего им. Кэролайн, конечно, не могла никому давать советов, как устроить счастливую жизнь, кроме самой себя.
   – Ты не должна беспокоиться насчет Бордена и меня, – наконец сказала Кэролайн. – Я не заинтересована в этом. Он должен будет найти другого партнера по играм месяца.
   – А если бы ты не была моей подругой?
   Лучше сладкая ложь:
   – Но ты – моя подруга. Я всего лишь ответила на гипотетический вопрос в классе.
   Наступила долгая пауза, после чего Лиз произнесла:
   – Я рада. Я бы возненавидела тебя за это. Он ухаживал за моей подругой несколько лет назад, и она потом не могла смотреть мне в глаза.
   – Как ты себя чувствовала?
   – Я хотела убить ее.
   Кэролайн удивленно уставилась на подругу.
   – Боже мой, Лиз, ты все еще его любишь?
   – Да. Но это больше чем любовь. Я не могу сделать то, что сделала ты. Я предпочла бы умереть, чем пережить сплетни: «Бедная Лиз! Вы слышали новость?» Я не смогла бы жить в моем милом доме и видеть, как он разрушается на моих глазах. Никогда не купить нового платья. – Лиз взглянула на старое голубое платье Кэролайн. – Быть настолько смелой, чтобы выйти в сорок с лишним лет искать работу. Состязаться с пышечками вроде Роксаны за мужчин и работу. Ты гораздо сильнее и выносливее меня и сумеешь пройти через это, Кэролайн. Я так не могу.
   Кэролайн сидела и смотрела на Лиз. Крутясь в вихре бракоразводного процесса, учебы в юридической школе, работы в конторе «Ченнинг и Мак-Кракен», Кэролайн не успевала задуматься о том, какой ее видят друзья и знакомые. Она ожидала симпатии, но не жалости. Как могла Лиз подумать, что уход Гарри и ее поступление в юридическую школу были чем-то, за что ее стоит пожалеть?
   – Лиз, неужели ты никогда не чувствовала, что твой милый дом и твои красивые платья – это западня? Я бедна, но свободна и делаю, что хочу, до конца жизни. Не надо жалеть меня. – Кэролайн дотронулась до руки Лиз. – Жизнь – забавная штука, потому что, веришь ты или нет, но я испытываю некоторую жалость к тебе.
   Лиз тоже протянула руку Кэролайн.
   – Мне кажется, я просто не поняла тебя. Я знаю, тебе будет тяжело продержаться до возвращения Гарри, но он наверняка вернется, ты только жди. Ты сможешь это сделать. Мейда поможет тебе. И помни, в любое время, если ты и твои дети захотите поплавать в клубе, только скажи слово. Мне разрешено шесть свободных посещений в лето, и ты можешь воспользоваться всеми ими.
   «Джон Д. Рокфеллер, раздающий десятицентовые монетки мальчишкам-газетчикам, не мог бы выглядеть более щедрым», – кисло подумала Кэролайн.
   – Спасибо, Лиз, но я вступила в Христианский союз молодых людей, и дети…
   – Христианский союз?
   Голос Лиз звучал так же испуганно, как голос Тессы.
   «Может быть, в воде этого района присутствует какой-то элемент, вызывающий чванство?» – подумала Кэролайн.
   – Ты не можешь послать Тессу в Христианский союз, Кэролайн.
   – Почему? Там что, плохая вода?
   – Ладно, если ты не понимаешь, в чем дело, можешь спросить свою свекровь. По крайней мере, Мейда понимает ход вещей. Бедная Тесса!
   – Точно. Тесса бедная – или, по крайней мере, небогатая. Все небогатые здесь принадлежат к Христианскому союзу. – Кэролайн решила больше не миндальничать с Лиз. – Что с тобой, Лиз? Неужели мысль о том, что плавать в одном бассейне лучше, чем в другом, оказалась достаточной для сохранения такого брака, как ваш? Ты не докажешь мне, что все эти вещи, – Кэролайн обвела рукой прелестную комнату в духе французской провинции, – стоят того, чтобы жить во лжи.
   – А что случилось с тобой Кэролайн? Ты никогда не была глупой. Ты мирилась с этим и, конечно же, знала о Гарри и обо всех его… маленьких подружках.
   Кэролайн откинулась назад в изумлении.
   – Нет, – тихо сказала она. – Я не знала. Я думала, что Роксана была первой. – Даже сейчас, спустя столько времени, Кэролайн почувствовала, как будто ее ударили в живот. – Я не играла дурочку, Лиз. Я была глупой. Очень, очень глупой.
   – Не могу поверить, что ты не знала, – покачала головой Лиз. – Очевидно, после того, как он потерял все деньги, не было больше смысла терпеть все это.
   К своему удивлению, Кэролайн смогла улыбнуться:
   – Нет, не так. Гарри бросил меня. Я не думаю, что есть такой брак, за который нужно держаться после этого.
   – Что ж, вероятно, ты поступила правильно. Юридическая школа заставляет быть стойкой, даже если это всего лишь «Урбана», а не университет. – Лиз с любопытством взглянула на Кэролайн. – Но что могла бы сделать я? Много лет назад я была просто средненькой ученицей, изучающей английский язык.
   – Ты читала все это время. Ты могла бы учить английскому. Если бы ты преподавала в частной школе, тебе не нужно было бы иметь более высокий уровень подготовки, – сказала Кэролайн.
   Лиз могла делать многое. Она не была беспомощной. Ей не нужно было оставаться с мужем ради своего положения и безопасности.
   Лиз пожала плечами:
   – И жить на пятнадцать тысяч в год? Ты впадаешь в детство.
   Кэролайн беспомощно развела руками. Кажется, больше нечего сказать. Стоит ли говорить с Лиз о выборе, который она не хочет делать? Им оставалось лишь продолжать жалеть друг друга.
   – Послушай, если счастлива ты, то счастлива и я, – только и смогла сказать Кэролайн. – Я надеюсь, что ты чувствуешь то же ко мне. Потому что я права, Лиз, я хочу быть там, где хочу, и делать то, что мне нравится. Без мужа и практически без денег. Это жизнь, которая меня устраивает.
   – Я совсем тебя не понимаю, Кэро, но если бедность и перегруженность работой делают тебя счастливой, это замечательно. – Лиз улыбнулась почти сердечно. – И все-таки ты должна согласиться… это довольно странно. Я имею в виду Христианский союз, Кэро.
   Улыбаясь, по-прежнему хорошие подруги, они вместе вернулись к гостям.
 
   Кэролайн встряхнулась и посмотрела на свою остывшую чашку кофе. До Рождества оставалось несколько дней, поэтому у нее не было времени на пустое философствование о том, что заставляет одних людей сохранять неудачный брак, тогда как другие разрывают его.
   Вместо этого ей нужно было застелить кровать Тессы и привести в порядок дом. Кэролайн решила ограничить рождественские украшения зелеными и красными лентами, замысловато развешанными и вокруг каминной полки и окон, но даже на это ей потребовалось бы несколько часов. Она с улыбкой принялась за дело. Все вокруг пахло Рождеством. Она собиралась испечь груду домашнего печенья просто так, для запаха. Аромат корицы и еловых веток – это Рождество.
   Принявшись завязывать банты на широкой сатиновой ленте, Кэролайн подсчитала, сколько ей еще предстоит сделать: купить кое-какие продукты для праздника, в том числе ростбиф и йоркширский пудинг; дописать последние рождественские открытки.
   После ухода Гарри она сократила список, и теперь он содержал только ее друзей, а не знакомых и клиентов Гарри.
   Не было необходимости беспокоиться о наряде, идя к Кевину на пиццу и пиво. В противоположность приему у Ченнингов, на вечеринке у Келли царили джинсы и свитера, а для гостей было припасено шесть упаковок пива. Кевин должен был подвезти Кэролайн, так как у нее не было машины. Она только надеялась, что Тесса сумеет удержать свой острый язык и не будет делать посмешище из Кевина.
   Телефонный звонок прервал ее мысли.
   – Здравствуй, мама, как ты? – сказала Тесса.
   Кэролайн сразу заподозрила, что случилось что-то неладное. Тесса всегда говорила сладко, как Леденцовая фея, когда лгала или собиралась солгать.
   – Привет, дорогая. Надеюсь, ты собираешься сказать, каким поездом приезжаешь сегодня пополудни. Ведь ты приезжаешь сегодня, да?
   – Ну… Да, я обещала, что… но… Вот почему я звоню тебе. Видишь ли, я разговаривала с бабушкой несколько дней назад, и она сказала, что отправит меня. Я сказала отцу, и… и… он и Роксана… в общем, они просили меня приехать в Калифорнию на Рождество. Поэтому я…
   – Я надеюсь, ты объяснила им, что проводишь Рождество дома с Беном и со мной?
   Желудок Кэролайн сам собой завязался в тугой узел. Она точно знала, что скажет Тесса, еще до того, как она сказала это.
   – О, мама, ты знаешь, я не видела отца с тех пор, как…
   – Ты сказала, что поедешь. – Кэролайн не знала, грустить ей или сердиться. – И как ты собираешься попасть в Калифорнию, Тесса?
   Последовала долгая пауза:
   – Я уже здесь, мама. Я приехала на Лос-Анджелесском экспрессе прошлой ночью.
   Кэролайн лишилась дара речи. Она разрывалась между яростью и смехом. Рассчитывать на Тессу. Да был ли хоть один праздник, который она ухитрилась не испортить?
   – Ты просто уехала. Без единого слова. Ничего, никакого намека, когда я звонила насчет рождественских подарков и вечеринки. Ты уже уехала. И все это произошло в одну неделю?
   – Ну… может быть, нет… Мы с бабушкой говорили об этом после Дня Благодарения, и она предложила помочь мне с поездкой. А папа… он только позавчера сказал, что я могу приехать.
   – И ты не удосужилась сказать мне об этом до отъезда. Тесса, как ты могла? Почему я последняя обо всем узнаю? Что с тобой происходит?
   – Я знала, что ты не поймешь. – Теперь Тесса говорила свободно, из чего становилось ясно, что сейчас она, как всегда, будет обвинять мать. – Я знала, что ты начнешь сходить с ума из-за того, что я хочу видеть отца, а он хочет видеть меня! Ты ревнуешь, потому что отец любит меня, но больше не любит тебя.
   – Боже, Тесса, какой вздор ты несешь! Я рада, что отец хочет видеть тебя. Мне просто хотелось бы знать твои планы заранее, вот и все. Я рассчитывала на… то есть думала, что… ты будешь здесь. Я надеялась, что мы втроем…
   Голос Кэролайн задрожал, и она умолкла.
   – Я вернусь сразу после Нового года. Папа и… она собираются на Гавайи в янва…
   Тесса внезапно прикусила язык.
   – Кто и куда собирается в январе?
   Этот человек не имел достаточно денег, чтобы заплатить за обучение детей в колледже. И он едет на Гавайи?
   – Ты знаешь. Она. Роксана.
   Тесса говорила так, будто сосала лимон.
   – И они с твоим отцом куда-то собираются?
   Кэролайн прекрасно слышала, куда, но все еще отказывалась верить.
   – Да нет, они никуда не едут. Я ошиблась. – Голос Тессы стал звонче. Она снова лгала. – Должно быть, я все перепутала. Они просто хотели поехать на побережье Сан-Диего на несколько дней. Это будет очень дешево. Практически без денег.
   – Не старайся лгать ради него, Тесса. Это не имеет никакого смысла.
   Кэролайн тяжело опустилась на кухонный табурет. Что на свете могло иметь значение, если не это? Ее дочь уехала в Калифорнию, Гарри поедет на Гавайи, а его мать лжет, манипулирует и платит за все. Это имеет значение, черт возьми!
   – Тесса, с тобой все ясно. Если ты хочешь проводить День Благодарения со своей бабушкой, Рождество с отцом, а Пасху с архиепископом Кентерберийским, прекрасно. Но, в конце концов, я хочу знать об этом заранее. Я устала планировать праздники, которые ты портишь. Я хочу знать твои планы. Я заслуживаю некоторого уважения и намерена получить его!
   – О, мама, ради Бога! Ну какая разница? Тебе абсолютно все равно, дома я в праздники или нет, – нетерпеливо сказала Тесса. – Послушай, я должна сейчас идти. Отец предлагает мне покататься на водных лыжах, и я хочу пойти туда раньше, чем она вернется от маникюрши. Я сообщу тебе, когда прилетает мой самолет. Будь готова встречать меня. Пока, мама!
   Кэролайн услышала, как Тесса положила трубку. Она откинулась назад и уткнулась головой в дверцу шкафа. Все еще держа гудящую телефонную трубку в руке, она сказала:
   – Возьми такси, Тесса, или иди домой пешком. Или позвони бабушке. У меня ведь нет машины, помнишь?

Глава 15

   – Когда вернется ваша дочь, Кэро? – спросил Кевин, направляя свой старенький «шевроле» в сторону центра Филадельфии, к своему дому.
   – Не раньше, чем закончатся рождественские каникулы, – неестественно бодрым голосом ответила Кэролайн. – Она уехала на праздники к отцу в Калифорнию.
   – А… – сказал Кевин и тут же поспешно добавил: – Я, видимо, позабыл. До окончания экзаменационной сессии ни о чем другом не мог думать. Все, что мне говорили в промежутке между Днем Благодарения и прошлой неделей, просто вылетело из головы.
   Кэролайн была рада тому, что нет необходимости объяснять причины изменения планов Тессы. Возможно, Кевин почувствовал, что ей не хочется говорить об этом, и сменил тему. Кэролайн все еще обижалась и сердилась на Тессу.
   Большую часть вечера она не общалась с гостями. Здесь собралась компания студентов-юристов и несколько искусствоведов, друзья и коллеги брата Кевина, который жил здесь же. Деннис Келли, в отличие от своего брата, был приземист и энергичен, но вот чувство юмора и огромное дружелюбие были их общими чертами.
   Они подливали Кэролайн пива, подкладывали пиццу, давая ей возможность посидеть молча, улыбаясь и не слишком обращая внимание на периодически подсаживающихся к ней студентов, желающих еще раз обсудить сорванный экзамен по договорному праву и погадать, какими будут их оценки.
   Хотя поначалу Кэролайн была склонна отказаться от посещения этой вечеринки, ей удалось перебороть себя, и теперь она не жалела об этом. Здесь собрались ее друзья. Они не лезли с вопросами и не требовали исповедоваться перед ними. Они попросту принимали ее такой, какая она есть: Кэролайн Фолкнер, их однокурсница. Было гораздо легче принимать такое отношение, чем откровения и неуместную жалость Лиз Ченнинг.
   Вечер подпортил лишь один эпизод. Возвращаясь из ванной, Кэролайн услышала разговор Кевина и Сьюзен Элдер.
   – Не следует ли рассказать ей об этом? – озабоченно спросила Сьюзен.
   – О чем об этом? – ответил Кевин. – О том, что какие-то ничтожества распускают слухи о ней и профессоре Фрателли?
   – Ну, она имеет право знать об этих слухах, заявила Сьюзен. – Если она получит на экзамене «отлично», кто-нибудь заявит, что это потому, что она спит с ним.
   – О, Господи! – в голосе Кевина зазвучало возмущение. – Ну и что? Пусть она посмеется над этим. Уж кто-то, а Фрателли никогда никому не поставит завышенную оценку. Он может всю ночь проваляться в одной постели с Мишель Пфайфер, а утром влепить ей двойку – если она ее заслужит. Этот парень неподкупен.
   – Да, – сказала Кэролайн, выходя из тени. – Он неподкупен. Да и в любом случае я… не сплю с ним. Можете заверить своих друзей в том, что я ни с кем не путаюсь ради хороших оценок. Точнее, я вообще ни с кем не путаюсь. – Ее голос задрожал. – Кто-нибудь подбросит меня, или мне придется ехать на поезде?
   – Сядьте и успокойтесь, Кэро. Через несколько минут я отвезу вас домой. Сью тоже пора, так что я отвезу вас обеих. Выпейте пива.
   – Нет, спасибо. И где же ты об этом слышала?
   Кэролайн не знала, как ей реагировать на услышанное: расплакаться или обозлиться. Она была сыта этим поганым днем по горло, и единственное, чего ей сейчас хотелось, это оказаться в тишине и спокойствии своей спальни.
   – Это просто слухи, Каро, вот и все, – сказала Сьюзен. – К началу второго семестра все позабудется, а договорное право будет читать другой профессор.
   – Да, – устало сказала Кэролайн, подперев подбородок рукой, – а в следующем году, возможно, вновь вспомнится, потому что курс коммерческих сделок будет читать Дэниел. Будь оно все проклято… – Она откинула со лба волосы и глубоко вздохнула. – Ну и положеньице! Значит, вы оба не верите в то, что я… что Дэниел и я…
   Она никак не могла сформулировать свою мысль. «Вы не верите в то, что я настолько жадна до мужчин или до хороших оценок, что могу соблазнить профессора? Вы думаете, что я – в некотором роде жертва сексуальных приставаний?» Нельзя было позволять этой идее пустить корни.
   – Послушайте, ребята, давайте расставим все по местам. Мы с Дэниелом встречаемся. Все происходит на добровольной основе. Он не оказывал на меня никакого давления. Он ни к чему меня не принуждает и не вынуждает. Мне нравится встречаться с ним. Я… я не хочу, чтобы вы… чтобы кто-нибудь подозревал что-то другое. Если вы услышите какие-то намеки на то, что дела обстоят по-иному, обещайте мне пресекать их. Я не хочу, чтобы из-за меня страдала карьера Дэниела. Прошу вас.
   Оба молодых студента поспешили уверить ее в том, что они ничего подобного не думают.
   – Кэро, любому видно, что вы им интересуетесь, – сказала Сьюзен.
   – О, Господи! Ты хочешь сказать, что об этом известно всей школе?
   – Ну… почти. Вы же знаете, как здесь разносятся слухи, а такая история чересчур… соблазнительна, чтобы пропустить ее мимо ушей. Да, – резко сказал Кевин, чье заикание усилилось из-за гнева. – Все об этом знают. Слишком… поздно, чтобы остановить слухи. Впрочем, это не удалось бы сделать ни на какой стадии. Ничего не поделаешь.
   Кэролайн сидела, опустив плечи. Дела складывались паршиво. Видимо, ее дружбе с Лиз пришел конец, а возможно, она потеряет и работу – если Борден окажется мстительным. Так во что же она обойдется Дэниелу? У него контракт на продолжительный срок, поэтому с работы его выгнать не могут… или могут? Да, могут, если на то есть основания, и она, сама того не желая, дала администрации предлог. Никакая администрация не станет смотреть сквозь пальцы на факт принуждения студентки к сожительству. Будет ли иметь значение то, что она сама совершила выбор, и между ними не было ничего, кроме поцелуев? Самых сладких и возбуждающих в ее жизни, но не более того.
   – Что я могу предпринять? – спросила она у своих друзей. – Я не хочу, чтобы из-за меня у Дэниела возникли неприятности. Может, стоит поговорить с деканом или еще с кем-то?
   Некоторое время все трое молча размышляли.
   – Я думаю, – медленно начал Кевин, – идея о разговоре с деканом… неплоха. Держу… пари, что до него тоже доходят слухи, и вы… можете сказать ему, что все совсем не так.
   – Господи, до чего все это унизительно!
   Возможность перемывать ее косточки уже предоставлялась всем желающим во время бракоразводного процесса. Кэролайн болезненно пережила это и теперь с ужасом думала о том, что в ее жизни опять будут копаться посторонние. Она не могла допустить этого.
   – По-моему, – тихо сказала Сьюзен, – вам следует поговорить с Дэниелом… с профессором Фрателли. Это касается и его. А как вы думаете, – на ее лице появилось задумчивое выражение, – что произойдет, если вы поженитесь?
   – Поженимся? – ужаснулась Кэролайн.
   Неужели кто-то предполагает, что она окручивает Дэниела Фрателли? Что она поступила на юридический для того, чтобы заполучить в мужья многообещающего юриста? Кэролайн содрогнулась. Меньше всего на свете она нуждалась в повторном замужестве.
   – Да я это просто так. Вы думаете, что вам придется уйти из школы? – Очевидно, Сьюзен не замечала, что эта тема неприятна для Кэролайн. – Конечно, если это у них не принято, вы могли бы без труда перевестись в Пенсильванский университет…
   – Прекрати, Сьюзен, прошу тебя. – Кэролайн подняла руку жестом полицейского, останавливающего уличное движение. – Для полного счастья мне только и не хватает, чтобы мои друзья начали чесать языками о том, когда мне удастся выудить свою жирную рыбину. Будь уверена, свадьбы не будет.
   – Извините, я просто думала вслух. – Сьюзен смутилась, как будто только сейчас заметив, что Кэролайн чувствует себя не в своей тарелке. – Простите меня.
   Кевин посмотрел на них обеих, поднялся на ноги и объявил, что готов развезти их по домам.
 
   На следующее утро Кэролайн сидела перед телефоном и размышляла, стоит ли звонить Дэниелу или лучше позволить их хрупким, неустоявшимся отношениям угаснуть за время каникул. Вчерашний разговор делал ее менее чем когда-либо склонной к встрече с ним. Однако она знала, что Дэниел никогда не позволит ей выбрать наиболее трусливый выход. Дэниел не станет молча покоряться обстоятельствам. И он прав, сказала себе Кэролайн, поднимая телефонную трубку.
   – Алло.
   Голос Дэниела пронесся через многие мили и коснулся ее, как поцелуй.
   – Привет, Дэниел, это я, Кэр…
   – Я знаю, кто это: Кэролайн. Неужели ты думаешь, что я забыл твой голос? Я хотел позвонить тебе, но подумал, что ты сейчас занята с детьми. Как дела?
   – Дэниел, я… мне нужно поговорить с тобой. Может быть, встретимся где-нибудь? Где-нибудь подальше от школы. В каком-нибудь небольшом, уединенном кафе.
   – Конечно. Мы будем в длинных плащах и обменяемся паролями? Ты хочешь поиграть в шпионов или просто стесняешься появляться со мной на людях?
   Он отрывисто бросал слова, как делал всегда, когда сердился.
   – Я боюсь, что кто-нибудь увидит нас и…
   – И расскажет твоим друзьям из Мейн-Лaйн о том, какой у тебя плохой вкус?
   – Дэниел, перестань! Я не Элисон. Это серьезно. Мне нужно видеть тебя.
   – Почему ты не начала с этого? Мне тоже нужно видеть тебя. Когда?
   – Сегодня, во время ленча. На Гренит-Ран-Молл есть китайский ресторанчик. Я буду там в половине первого. Устраивает?
   – Гренит-Ран-Молл? А ты представляешь, на каком это расстоянии от моего дома? Может, просто наденем черные очки и пойдем в наш «Бар»?
   – Дэниел, о нас уже болтают. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе и обвинил тебя в соблазнении студентки.
   Кэролайн была близка к отчаянию. Ну почему он никогда не принимает ее всерьез? Это же важно, черт побери!
   – Ну и что? Я действительно пытаюсь соблазнить тебя. Это ни для кого не секрет.
   – Я говорю серьезно. Сегодня у меня есть автомобиль. Один из друзей Бена оставил здесь свою машину и разрешил мне пользоваться ею. Так мы встретимся?
   – Разумеется. В двенадцать тридцать. Я узнаю тебя. Впрочем, держи на всякий случай в зубах розу.
   В голосе Дэниела сквозила насмешка.
   Кэролайн упала в кресло. А может быть, она слишком близко принимает это к сердцу? Может быть, после ее публичного заявления о том, что она хочет встречаться с Дэниелом, инцидент будет исчерпан? Кажется, весь мир желал, чтобы она прояснила свои отношения с Дэниелом. Во всяком случае, кое-какая польза от этого была: она перестала думать о Тессе, находящейся в Калифорнии и катающейся на водных лыжах с Роксаной.
 
   – Здравствуй, Каролина миа.
   Теплое дыхание Дэниела коснулось ее щеки, когда он нагнал ее возле самого китайского ресторанчика.
   – Дэниел! – обернулась Кэролайн.
   Хотя она тут же попыталась отступить, Дэниел обнял ее и поцеловал. Кэролайн вновь ощутила то самое горячее, заставляющее обрываться сердце желание, которое охватывало ее всякий раз, когда они целовались. Наконец она вспомнила, зачем явилась сюда.