Страница:
– Да, Кэролайн. Теперь ты люби меня.
Кэролайн услышала свой голос:
– Хорошо. Я буду. Я уже…
Вновь она была наполнена им, но теперь он предоставил ей возможность выбирать темп и интенсивность.
Наплыв ощущений был настолько острым, что не мог длиться долго. Взрыв чувств потряс Кэролайн, изумленную тем, что такое может происходить с ней. Потом она лежала в объятиях Дэниела, молча наслаждаясь ощущением удовлетворения, которое, казалось, осязаемо пульсировало над ними.
Наконец Дэниел прервал молчание.
– Кэролайн, ты обладаешь всем, о чем я мечтал, думая о тебе. Есть только одно…
Он погладил ее волосы.
– Ммм? – промычала она.
– Завтрак. Пища. Ты умеешь готовить завтрак? Варить кашу? Готовить кофе? Если так, то на обед я обещаю приготовить что-нибудь необычное. Ну что, умеешь?
– Конечно, – махнула рукой Кэролайн. – Завтраки – это моя сильная сторона. Я делаю потрясающие вафли. Вопрос только в том, делать ли вафли для тебя.
– И каков ответ?
– Ответ положителен, поскольку это явно в моих интересах. – Кэролайн вылезла из постели. – Мне ведь нужно поддерживать твои силы. – Она потянулась к джинсам и футболке. – Пока я готовлю завтрак, ты можешь принять душ.
Едва она начала было натягивать джинсы, как Дэниел схватил ее за руку.
– Не нужно так спешить. Дай мне полюбоваться на тебя. Я хотел посмотреть на тебя обнаженную с тех самых пор, как ты впервые вошла ко мне в аудиторию.
Несмотря на только что пережитое чувство эйфории, Кэролайн почувствовала, как ее охватывает липкое ощущение неуверенности.
– Я не могу готовить раздетая, Дэниел, – ответила она с поддельной веселостью.
– Я хочу всего лишь посмотреть. Ты очень красивая и к тому же только что подарила мне прекрасную ночь. – Он улыбнулся. – Ты тоже можешь посмотреть на меня, если хочешь.
Да, она хотела. Совершенно определенно она хотела смотреть на него. Дэниел лежал, раскинувшись, среди смятого постельного белья, лишь частично прикрывавшего его ноги. Кэролайн улыбалась, рассматривая его распростертое мускулистое тело.
Наконец и он решился встать, и, будто освободившись от наваждения, Кэролайн опять потянулась за одеждой. На этот раз она вспомнила и о нижнем белье.
Она позабыла про Бена, про офис, про все свои обязанности. Прогревая вафельницу и укладывая на сковородку бекон, она уныло покачивала головой. Пора было возвращаться на пути праведные.
Ее рука с куском бекона замерла на полпути от пакета до сковороды. Ко всему прочему она позабыла и о причине, по которой настояла накануне на встрече с Дэниелом.
«Мы не должны были делать этого. Именно этого нам как раз не следовало делать. Кэролайн, идиотка, что ты натворила?» Ответ напрашивался сам собой, ясный и отчетливый, как звон колокола.
«Господи, помоги мне! Я влюбилась!»
Растерявшись от осознания совершенной глупости, она не услышала, как в кухню вошел Дэниел.
– Кэролайн, ты что стоишь, как окаменевшая?
Повернувшись, она взглянула на него невидящими глазами.
– Из-за нас, Дэниел, я совсем позабыла про это.
Как автомат, с математической точностью она укладывала куски бекона на сковороду. Когда она включала газ, ее рука не дрожала.
– Если бы ты немножко уточнила вопрос с местоимениями, я, возможно, и понял бы, о чем идет речь. – Дэниел подошел к ней и встал рядом, не касаясь ее. Он внимательно взглянул на нее и нахмурился. – Кто такие «мы», я догадываюсь, но что такое «это»?
Кэролайн посмотрела ему в глаза и почувствовала, как в горле собирается комок.
– Это то, что сказал декан Гриерсон. Насчет того, чтобы нам поостынуть. Я решила, что мы так и сделаем… но потом… сегодня ночью… – Она беспомощно махнула рукой. – Ах, Дэниел, все это так глупо, так неправильно.
– Что «все это»? Неужели ты можешь выражаться осмысленно, только когда мы в постели? – В голосе Дэниела звучали раздраженные нотки. – Сколько раз повторять тебе, что меня не волнует мнение Майка Гриерсона по поводу того, чем мы с тобой должны, а чем не должны заниматься!
– Но тебя это должно волновать, Дэниел. И меня тоже.
– С чего бы? Я уже сказал тебе, что не хочу становиться звездой академического мира в каком-нибудь готическом дворце Лиги Плюща. Я собираюсь работать в «Урбане» и быть с тобой. – Он повернулся к плите и снял с огня сковороду. – Твой бекон чуть не сгорел.
Кэролайн смахнула волосы со лба и склонилась над плитой.
– Ты можешь передумать, но уже будет поздно.
– Это очень маловероятно, и потом, почему может быть слишком поздно? Ты не несовершеннолетняя…
– Ты это заметил?
– …я тоже совершеннолетний. Я тебе не навязывался. Строго говоря, я выставил тебе оценки за свой курс, так что связь со мной ничем не поможет твоей учебной карьере.
– Ах ты, черт побери! А я-то думала, что все рассчитала. Опять промахнулась! – Кэролайн прищелкнула пальцами. Она не могла удержаться от шутки. Ситуация была серьезной, но уж очень смехотворным казалось предположение, что она могла улечься в постель с Дэниелом по какой-то иной причине, чем безудержное влечение к нему. – Я-то была уверена в том, что соблазняю тебя в разгар сессии.
– Ты так и поступила, – смущенно признался Дэниел, – но я проэкзаменовал вашу группу первой, поскольку хотел быть уверенным в том, что экзамен пройдет до того…
– До того, как ты позволишь соблазнить себя? – Кэролайн уже не улыбалась. Неужели Дэниел мог хотя бы на миг поверить, что она пыталась окрутить его ради хорошей оценки? – Думаю, мне надо поторопиться, чтобы успеть переспать со всеми профессорами до начала занятий. Наверное, от Андреа Барбер придется отказаться – она не в моем вкусе. Так что с правом на собственность мне придется туго.
– Черт возьми, Кэролайн, ты самая невозможная из всех известных мне женщин! – Дэниел схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. – Причина была иной, и она тебе прекрасно известна. Я ни секунды не думал, что ты охмуряешь меня ради оценки. Это просто смешно. Я был восхищен, соблазнен, очарован – называй это, как хочешь, – тобой с первой встречи. Мне наплевать, провалишь ли ты все предметы или получишь сплошь отличные оценки. Это не имеет ничего общего с нашими отношениями, и ты прекрасно знаешь об этом! – Он еще сильнее сжал ее плечи и слегка встряхнул ее.
– Я знаю, знаю, но не хочу, чтобы о нас с тобой распускали слухи. Ты не понимаешь. Обо мне уже сплетничали, и я не вынесу, если это коснется и тебя.
– Я видывал кое-что похуже, чем распускаемые обо мне в академической среде слухи, Кэролайн. И пережил это. Мне хочется прямо сейчас объяснить тебе некоторые вещи. Я не ухожу. Я буду оставаться здесь до тех пор, пока ты будешь позволять мне это. – Дэниел взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. – Забудь о прошлом, Кэролайн. Мы живем здесь и сейчас. Поверь в это.
– Я стараюсь, Дэниел. Я пытаюсь не забивать себе этим голову, но что-то подсказывает мне, что счастье не длится подолгу, и я предпочитаю быть готовой к худшему.
– Вот это здорово! Мы провели с тобой одну ночь – да, конечно, невероятную ночь, но все-таки одну – и ты уже ожидаешь, что все полетит к черту. Куда ты спешишь? Неужели ты сразу заглядываешь в конец детектива, Кэролайн?
– Да, иногда, когда ожидание развязки слишком затягивается. – Смущенная Кэролайн начала осторожно выкладывать куски бекона на бумажную салфетку. – Слушай, если ты немножко отойдешь, я смогу замешать тесто для вафель.
– Если я немножко отойду и дам тебе пространство для маневра, ты выдумаешь еще какую-нибудь причину, по которой мы не сможем встречаться.
– Все причины нам уже известны. Мы просто игнорируем их.
Кэролайн достала муку и порошок для выпечки и, тщательно отмерив нужное количество, высыпала их в кастрюльку.
Дэниел молча уселся за кухонный стол. Кэролайн постоянно ощущала на себе его взгляд. Поставив готовиться вафли, она разлила по стаканам апельсиновый сок, налила кофе и села за стол напротив Дэниела. Утренний свет солнца подчеркивал резкие черты его лица, но оставлял в тени глаза, и она не могла прочесть их выражение.
– Для тебя вафли будут готовы уже через минуту, – сказала она. – Ты предпочитаешь с джемом или с сиропом?
– Идеальная хозяйка, – улыбнулся Дэниел, и Кэролайн не поняла, говорит ли он всерьез или с насмешкой. Он потянулся через стол и взял ее за руку. – Ты не обязана развлекать меня, любимая. Просто успокойся и наслаждайся. До сих пор у нас не было ни единой спокойной минутки. Смакуй их.
– Я смакую, – сказала Кэролайн, но это было правдой лишь наполовину. Она действительно наслаждалась происходящим, однако у этих счастливых минуток был горький привкус. – Просто все выглядит таким… хрупким. Как будто мы находимся в каком-то прекрасном радужном пузыре, а вскоре что-то должно случиться и…
– Думаю, это уже случилось: у тебя горят вафли.
– Ну вот! Я точно знала, что что-то произойдет. – Она бросилась к вафельнице, открыла ее и уставилась на горелую массу. Для того чтобы отскрести ее, понадобится несколько часов. – Какая жалость! Прости, Дэниел, думаю, что мне…
Он подошел к ней сзади, обхватил ее за талию и начал ласкать губами шею.
– Знаешь, Кэролайн, для того, чтобы лопнул наш пузырь, нужно нечто гораздо более серьезное, чем сгоревшие вафли. Выключай, мы обойдемся бутербродами.
Оставаясь в его объятиях, она повернулась и поцеловала его.
– Ты прав. Я просто добавлю немного масла, и вместо великолепных вафель у нас будут блины на скорую руку.
– Знаешь, я предпочел бы съесть тебя, – и он протянул руки к ее груди.
Резко прозвучал дверной звонок. Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела с такой скоростью, будто теперь горели уже не вафли, а она сама.
– Боже милосердный, кто бы это мог быть? – Она пригладила рукой волосы. – Бен? А который сейчас час?
– Ты хочешь, чтобы я улизнул через заднюю дверь? – Дэниел уже не улыбался. – Мне не хотелось бы расстраивать твоего сына.
– Конечно, нет, – удивленно взглянула на него Кэролайн. – Я ничуть не стыжусь тебя, Дэниел. Я горжусь тем, что ты со мной. Ты самый…
Она решила остановиться, чтобы не сказать больше, чем хочет слышать Дэниел. «Ты самый чудесный из всех мужчин, которых я знала. А эта ночь была самой чудесной из всех ночей в моей жизни».
– Так почему ты выпрыгнула из моих объятий?
– Наверное, нервы.
Звонок зазвенел опять.
– Кто бы там ни был, я избавлюсь от него. То есть, конечно, если это не Бен. Но Она бросила на него взгляд. – Мы не обязаны говорить ему о том, что ты провел здесь ночь.
– Я и не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн. – Дэниел сложил руки на груди – Но я рад тому, что ты не хочешь прятать меня.
– Разумеется, нет. Я беспокоюсь только по поводу слухов в «Урбане», Бринвуд нам ничего не сделает.
– Надеюсь, ты права, – сказал вполголоса Дэниел.
Когда она подошла к двери, он был в двух шагах позади нее.
Кэролайн глубоко вздохнула, натянула на лицо любезную улыбку и открыла дверь.
– Кэролайн, я просто заскочила, чтобы сообщить тебе, когда возвращается Тесса. – Мейда Фолкнер не ожидала приглашения. Она считала само собой разумеющимся то, что ее с радостью примут везде, куда ей заблагорассудится явиться. – Кто-то припарковал у твоего дома ужасный, разваленный автомобиль. Тебе лучше позвонить в полицию. – Мейда сняла наконец свои черные лайковые перчатки и подняла глаза. Заметив высокого темноволосого незнакомца, стоящего позади Кэролайн и обнимающего ее за плечи, она прищурилась: – А это кто?
Кэролайн подыскивала вежливую формулировку, подходящую в данных обстоятельствах, но Дэниел избавил ее от этих трудностей:
– Я Дэниел Фрателли. Я ее любовник, и на улице припаркован мой автомобиль. А вы кто?
Глава 18
Кэролайн услышала свой голос:
– Хорошо. Я буду. Я уже…
Вновь она была наполнена им, но теперь он предоставил ей возможность выбирать темп и интенсивность.
Наплыв ощущений был настолько острым, что не мог длиться долго. Взрыв чувств потряс Кэролайн, изумленную тем, что такое может происходить с ней. Потом она лежала в объятиях Дэниела, молча наслаждаясь ощущением удовлетворения, которое, казалось, осязаемо пульсировало над ними.
Наконец Дэниел прервал молчание.
– Кэролайн, ты обладаешь всем, о чем я мечтал, думая о тебе. Есть только одно…
Он погладил ее волосы.
– Ммм? – промычала она.
– Завтрак. Пища. Ты умеешь готовить завтрак? Варить кашу? Готовить кофе? Если так, то на обед я обещаю приготовить что-нибудь необычное. Ну что, умеешь?
– Конечно, – махнула рукой Кэролайн. – Завтраки – это моя сильная сторона. Я делаю потрясающие вафли. Вопрос только в том, делать ли вафли для тебя.
– И каков ответ?
– Ответ положителен, поскольку это явно в моих интересах. – Кэролайн вылезла из постели. – Мне ведь нужно поддерживать твои силы. – Она потянулась к джинсам и футболке. – Пока я готовлю завтрак, ты можешь принять душ.
Едва она начала было натягивать джинсы, как Дэниел схватил ее за руку.
– Не нужно так спешить. Дай мне полюбоваться на тебя. Я хотел посмотреть на тебя обнаженную с тех самых пор, как ты впервые вошла ко мне в аудиторию.
Несмотря на только что пережитое чувство эйфории, Кэролайн почувствовала, как ее охватывает липкое ощущение неуверенности.
– Я не могу готовить раздетая, Дэниел, – ответила она с поддельной веселостью.
– Я хочу всего лишь посмотреть. Ты очень красивая и к тому же только что подарила мне прекрасную ночь. – Он улыбнулся. – Ты тоже можешь посмотреть на меня, если хочешь.
Да, она хотела. Совершенно определенно она хотела смотреть на него. Дэниел лежал, раскинувшись, среди смятого постельного белья, лишь частично прикрывавшего его ноги. Кэролайн улыбалась, рассматривая его распростертое мускулистое тело.
Наконец и он решился встать, и, будто освободившись от наваждения, Кэролайн опять потянулась за одеждой. На этот раз она вспомнила и о нижнем белье.
Она позабыла про Бена, про офис, про все свои обязанности. Прогревая вафельницу и укладывая на сковородку бекон, она уныло покачивала головой. Пора было возвращаться на пути праведные.
Ее рука с куском бекона замерла на полпути от пакета до сковороды. Ко всему прочему она позабыла и о причине, по которой настояла накануне на встрече с Дэниелом.
«Мы не должны были делать этого. Именно этого нам как раз не следовало делать. Кэролайн, идиотка, что ты натворила?» Ответ напрашивался сам собой, ясный и отчетливый, как звон колокола.
«Господи, помоги мне! Я влюбилась!»
Растерявшись от осознания совершенной глупости, она не услышала, как в кухню вошел Дэниел.
– Кэролайн, ты что стоишь, как окаменевшая?
Повернувшись, она взглянула на него невидящими глазами.
– Из-за нас, Дэниел, я совсем позабыла про это.
Как автомат, с математической точностью она укладывала куски бекона на сковороду. Когда она включала газ, ее рука не дрожала.
– Если бы ты немножко уточнила вопрос с местоимениями, я, возможно, и понял бы, о чем идет речь. – Дэниел подошел к ней и встал рядом, не касаясь ее. Он внимательно взглянул на нее и нахмурился. – Кто такие «мы», я догадываюсь, но что такое «это»?
Кэролайн посмотрела ему в глаза и почувствовала, как в горле собирается комок.
– Это то, что сказал декан Гриерсон. Насчет того, чтобы нам поостынуть. Я решила, что мы так и сделаем… но потом… сегодня ночью… – Она беспомощно махнула рукой. – Ах, Дэниел, все это так глупо, так неправильно.
– Что «все это»? Неужели ты можешь выражаться осмысленно, только когда мы в постели? – В голосе Дэниела звучали раздраженные нотки. – Сколько раз повторять тебе, что меня не волнует мнение Майка Гриерсона по поводу того, чем мы с тобой должны, а чем не должны заниматься!
– Но тебя это должно волновать, Дэниел. И меня тоже.
– С чего бы? Я уже сказал тебе, что не хочу становиться звездой академического мира в каком-нибудь готическом дворце Лиги Плюща. Я собираюсь работать в «Урбане» и быть с тобой. – Он повернулся к плите и снял с огня сковороду. – Твой бекон чуть не сгорел.
Кэролайн смахнула волосы со лба и склонилась над плитой.
– Ты можешь передумать, но уже будет поздно.
– Это очень маловероятно, и потом, почему может быть слишком поздно? Ты не несовершеннолетняя…
– Ты это заметил?
– …я тоже совершеннолетний. Я тебе не навязывался. Строго говоря, я выставил тебе оценки за свой курс, так что связь со мной ничем не поможет твоей учебной карьере.
– Ах ты, черт побери! А я-то думала, что все рассчитала. Опять промахнулась! – Кэролайн прищелкнула пальцами. Она не могла удержаться от шутки. Ситуация была серьезной, но уж очень смехотворным казалось предположение, что она могла улечься в постель с Дэниелом по какой-то иной причине, чем безудержное влечение к нему. – Я-то была уверена в том, что соблазняю тебя в разгар сессии.
– Ты так и поступила, – смущенно признался Дэниел, – но я проэкзаменовал вашу группу первой, поскольку хотел быть уверенным в том, что экзамен пройдет до того…
– До того, как ты позволишь соблазнить себя? – Кэролайн уже не улыбалась. Неужели Дэниел мог хотя бы на миг поверить, что она пыталась окрутить его ради хорошей оценки? – Думаю, мне надо поторопиться, чтобы успеть переспать со всеми профессорами до начала занятий. Наверное, от Андреа Барбер придется отказаться – она не в моем вкусе. Так что с правом на собственность мне придется туго.
– Черт возьми, Кэролайн, ты самая невозможная из всех известных мне женщин! – Дэниел схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. – Причина была иной, и она тебе прекрасно известна. Я ни секунды не думал, что ты охмуряешь меня ради оценки. Это просто смешно. Я был восхищен, соблазнен, очарован – называй это, как хочешь, – тобой с первой встречи. Мне наплевать, провалишь ли ты все предметы или получишь сплошь отличные оценки. Это не имеет ничего общего с нашими отношениями, и ты прекрасно знаешь об этом! – Он еще сильнее сжал ее плечи и слегка встряхнул ее.
– Я знаю, знаю, но не хочу, чтобы о нас с тобой распускали слухи. Ты не понимаешь. Обо мне уже сплетничали, и я не вынесу, если это коснется и тебя.
– Я видывал кое-что похуже, чем распускаемые обо мне в академической среде слухи, Кэролайн. И пережил это. Мне хочется прямо сейчас объяснить тебе некоторые вещи. Я не ухожу. Я буду оставаться здесь до тех пор, пока ты будешь позволять мне это. – Дэниел взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. – Забудь о прошлом, Кэролайн. Мы живем здесь и сейчас. Поверь в это.
– Я стараюсь, Дэниел. Я пытаюсь не забивать себе этим голову, но что-то подсказывает мне, что счастье не длится подолгу, и я предпочитаю быть готовой к худшему.
– Вот это здорово! Мы провели с тобой одну ночь – да, конечно, невероятную ночь, но все-таки одну – и ты уже ожидаешь, что все полетит к черту. Куда ты спешишь? Неужели ты сразу заглядываешь в конец детектива, Кэролайн?
– Да, иногда, когда ожидание развязки слишком затягивается. – Смущенная Кэролайн начала осторожно выкладывать куски бекона на бумажную салфетку. – Слушай, если ты немножко отойдешь, я смогу замешать тесто для вафель.
– Если я немножко отойду и дам тебе пространство для маневра, ты выдумаешь еще какую-нибудь причину, по которой мы не сможем встречаться.
– Все причины нам уже известны. Мы просто игнорируем их.
Кэролайн достала муку и порошок для выпечки и, тщательно отмерив нужное количество, высыпала их в кастрюльку.
Дэниел молча уселся за кухонный стол. Кэролайн постоянно ощущала на себе его взгляд. Поставив готовиться вафли, она разлила по стаканам апельсиновый сок, налила кофе и села за стол напротив Дэниела. Утренний свет солнца подчеркивал резкие черты его лица, но оставлял в тени глаза, и она не могла прочесть их выражение.
– Для тебя вафли будут готовы уже через минуту, – сказала она. – Ты предпочитаешь с джемом или с сиропом?
– Идеальная хозяйка, – улыбнулся Дэниел, и Кэролайн не поняла, говорит ли он всерьез или с насмешкой. Он потянулся через стол и взял ее за руку. – Ты не обязана развлекать меня, любимая. Просто успокойся и наслаждайся. До сих пор у нас не было ни единой спокойной минутки. Смакуй их.
– Я смакую, – сказала Кэролайн, но это было правдой лишь наполовину. Она действительно наслаждалась происходящим, однако у этих счастливых минуток был горький привкус. – Просто все выглядит таким… хрупким. Как будто мы находимся в каком-то прекрасном радужном пузыре, а вскоре что-то должно случиться и…
– Думаю, это уже случилось: у тебя горят вафли.
– Ну вот! Я точно знала, что что-то произойдет. – Она бросилась к вафельнице, открыла ее и уставилась на горелую массу. Для того чтобы отскрести ее, понадобится несколько часов. – Какая жалость! Прости, Дэниел, думаю, что мне…
Он подошел к ней сзади, обхватил ее за талию и начал ласкать губами шею.
– Знаешь, Кэролайн, для того, чтобы лопнул наш пузырь, нужно нечто гораздо более серьезное, чем сгоревшие вафли. Выключай, мы обойдемся бутербродами.
Оставаясь в его объятиях, она повернулась и поцеловала его.
– Ты прав. Я просто добавлю немного масла, и вместо великолепных вафель у нас будут блины на скорую руку.
– Знаешь, я предпочел бы съесть тебя, – и он протянул руки к ее груди.
Резко прозвучал дверной звонок. Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела с такой скоростью, будто теперь горели уже не вафли, а она сама.
– Боже милосердный, кто бы это мог быть? – Она пригладила рукой волосы. – Бен? А который сейчас час?
– Ты хочешь, чтобы я улизнул через заднюю дверь? – Дэниел уже не улыбался. – Мне не хотелось бы расстраивать твоего сына.
– Конечно, нет, – удивленно взглянула на него Кэролайн. – Я ничуть не стыжусь тебя, Дэниел. Я горжусь тем, что ты со мной. Ты самый…
Она решила остановиться, чтобы не сказать больше, чем хочет слышать Дэниел. «Ты самый чудесный из всех мужчин, которых я знала. А эта ночь была самой чудесной из всех ночей в моей жизни».
– Так почему ты выпрыгнула из моих объятий?
– Наверное, нервы.
Звонок зазвенел опять.
– Кто бы там ни был, я избавлюсь от него. То есть, конечно, если это не Бен. Но Она бросила на него взгляд. – Мы не обязаны говорить ему о том, что ты провел здесь ночь.
– Я и не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн. – Дэниел сложил руки на груди – Но я рад тому, что ты не хочешь прятать меня.
– Разумеется, нет. Я беспокоюсь только по поводу слухов в «Урбане», Бринвуд нам ничего не сделает.
– Надеюсь, ты права, – сказал вполголоса Дэниел.
Когда она подошла к двери, он был в двух шагах позади нее.
Кэролайн глубоко вздохнула, натянула на лицо любезную улыбку и открыла дверь.
– Кэролайн, я просто заскочила, чтобы сообщить тебе, когда возвращается Тесса. – Мейда Фолкнер не ожидала приглашения. Она считала само собой разумеющимся то, что ее с радостью примут везде, куда ей заблагорассудится явиться. – Кто-то припарковал у твоего дома ужасный, разваленный автомобиль. Тебе лучше позвонить в полицию. – Мейда сняла наконец свои черные лайковые перчатки и подняла глаза. Заметив высокого темноволосого незнакомца, стоящего позади Кэролайн и обнимающего ее за плечи, она прищурилась: – А это кто?
Кэролайн подыскивала вежливую формулировку, подходящую в данных обстоятельствах, но Дэниел избавил ее от этих трудностей:
– Я Дэниел Фрателли. Я ее любовник, и на улице припаркован мой автомобиль. А вы кто?
Глава 18
Господи Боже, что за утро!
Кэролайн стояла посреди своей гостиной, немного удивленная, почему этот дом до сих пор не рухнул.
Она набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Дэниелу.
– Это действительно так необходимо? Неужели надо было посвящать во все мою бывшую свекровь? Может быть, сейчас ты захочешь позвонить в газеты?
– Я думал, ты не будешь стыдиться меня. Я думал, что я у тебя самый замечательный… из всех, кого ты когда-либо знала. – Дэниел, нахмурившись, смотрел на нее. – Это ведь правда, не так ли?
– Да, конечно. Ты заставил меня почувствовать… – Кэролайн махнула рукой, и этим было все сказано. – Но у меня и в мыслях не было кричать об этом со страниц, допустим, «Мейн-Лайн таймс». А что же случилось с этим твоим «Я не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн»?
Возможно, она и в самом деле считала его замечательным, но сейчас голос ее дрожал от негодования.
– Кажется, я совсем потерял голову. – Он застенчиво пожал плечами. – Вот что делают со мной твердокаменные матроны Мейн-Лайн. Некоторые теряют голову от кошек или амброзии, а я – от женщин, надевающих жемчужные серьги и лайковые перчатки для того, чтобы выпить кофе с соседями в одиннадцать утра.
Он пытался сделать вид, что сконфужен, но в глазах его плясали чертики. Любой скандал – ничтожная цена за возможность полюбоваться выражением лица Мейды Фолкнер. И с какой стати Кэролайн должна ее опасаться? Достопочтенная миссис Фолкнер даже не родственница ей больше.
– Мне известно как тебя заводят женщины, вроде Мейды, но кто тебя тянул за язык сказать ей, что мы спим вместе? – Кэролайн насупилась. – Она может выкинуть какой-нибудь фортель, Дэниел.
– Да что она может сделать? Ты же сама говорила, что твой бывший муж не платит даже за обучение детей в колледже. Она не в силах помешать ему делать то, что он и без того не делает.
– Мейда никогда не была обо мне высокого мнения, – начала Кэролайн.
– Она о тебе достаточно высокого мнения. Иначе с чего бы это она взглянула на меня так, будто я комок грязи, которую она соскребла со своей туфли?
– Просто ты сразу попал в категорию, и очень многочисленную, людей, чьи семьи живут не так, как предыдущие четыре поколения. – Кэролайн помотала головой. – Но я о другом. Она на «ты» со многими важными людьми. Как только она узнает, кто ты, она может подстроить тебе гадость.
– Она знает, кто я. Я жалкий законник-итальяшка, гоняющий на побитой машине и спящий с женщиной, которую она привыкла считать женой своего сына. – Дэниел улыбнулся. – Ты только вообрази, солнышко, какое это было зрелище! Она потеряла дар речи и стала хватать ртом воздух, точно вытащенная из аквариума гуппи. А потом повернулась на каблуках и заковыляла к своему лимузину. Дома же, вне всякого сомнения, приняла хорошую порцию хереса.
Дэниел взял ее за руку и повел на кухню.
– Скажи-ка мне теперь, где твои обещанные скромные блины?
– Дэниел…
Кэролайн покачала головой. Она не могла не улыбнуться. Дэниел по-прежнему был похож на ребенка, который попал снежком в чопорную старушку и смеется, довольный собой.
– Она действительно может сделать тебе гадость, Каролина миа? – спросил он; настроение его внезапно переменилось, как только он взглянул ей в лицо. – У тебя расстроенный вид. Неужели она может устроить так, чтобы тебе не дали заем в банке или чтобы твой шеф тебя уволил?
– Возможно, она так и поступила бы, если бы я нуждалась в подобном заеме, но что касается Бордена Ченнинга, то он друг и будет на моей стороне. – Она вспомнила рождественскую вечеринку у Ченнингов. – По крайней мере, я так думаю.
– Что же тогда тебя тревожит?
– Ты. Мейда на «ты» с людьми, которые, в свою очередь, на «ты» с членами Коллегии адвокатов где-нибудь в «Урбане». Она может подложить свинью.
– Я уже не мальчик, любимая. И, насколько ей известно, не совершал ничего ужасного, разве что езжу на старой машине. Пока я не застрелю ее на ступеньках мэрии на глазах у семнадцати зорких англиканских епископов, она никак не сможет повлиять на мою работу.
– Семнадцати кого? – фыркнула Кэролайн. – Откуда ты это взял?
– Так говорит один мой знакомый профессор, имея в виду, что не всяким свидетельствам можно доверять. Даже если семнадцать зорких англиканских епископов в один голос утверждают, будто что-то видели, это еще не означает, что это «что-то» произошло на самом деле, – улыбнулся Дэниел. – Так что не расстраивайся. Мне абсолютно все равно, что она скажет и кому. А тебе?
– В каком-то смысле все равно. Это меня нисколько бы не смутило. И все-таки я люблю, когда у меня есть свои секреты. Но сейчас, конечно, уже поздно. Мейда известная сплетница, и к полудню уже весь город будет судачить про нас с тобой.
– Сейчас полдень.
– Правильно. Вот уже двадцать минут нам перемывают косточки.
Кэролайн была ненавистна сама мысль о том, что ее жизнь станет сенсацией дня, но беспечность Дэниела передалась и ей. Она должна улыбаться. Она провела такую восхитительную ночь, и никакая дурная мысль не может заслонить это.
– Дадут мне наконец что-нибудь поесть? – жалобно спросил Дэниел. – Наобещала кучу вафель и блинов, а теперь отвлекаешься на ерунду. Пока мы занимались любовью, ты забыла про еду. Потом на своей метле прилетела какая-то родственница – и опять еда побоку. Должно быть, ты проголодалась, и я тоже. – Он взял Кэролайн за руку. – Постарайся для меня, Кэролайн.
Не успела она собраться с мыслями, чтобы разрешить проблему блинов, как Дэниел сграбастал ее и закружил в неистовом танце.
– Знаешь ли ты, Кэролайн Фолкнер, как я счастлив быть с тобой?
– Нет, Дэниел Фрателли, не знаю. Скажи-ка мне, как ты счастлив?
Едва он раскрыл рот, как входная дверь распахнулась и припечаталась к стене. В комнату влетел Бен и замер в каком-то футе от своей матери и высокого темноволосого мужчины, который ее обнимал.
На этот раз Кэролайн не растерялась:
– Дэниел, это мой сын Бен. Бен, я рада, что ты встретился наконец с Дэниелом Фрателли.
– Как дела? – вежливо сказал Бен.
Он протянул Дэниелу руку. Дэниел не торопился отпускать Кэролайн, но, когда она вывернулась, тоже протянул руку. Выражение лица у него было приветливое и в то же время настороженное. Он и сын Кэролайн коротко пожали друг другу руки. Бен повернулся к Кэролайн:
– Я бы не прочь подкрепиться, мама. У тебя есть что-нибудь?
– Я как раз собиралась печь блины. Мы с Дэниелом немножко… припозднились. Хочешь блинов? Могу еще бекон поджарить.
– Нет, спасибо. Мы позавтракали вафлями. – Бен посмотрел на мать прищуренными глазами. – Питер остался в городе со своей подружкой. Мы переночевали у нее, а не у Джима.
Если он рассчитывал на бурную реакцию, то его поджидало разочарование. Кэролайн улыбнулась и сказала:
– Хорошо. В холодильнике есть ветчина и индейка. А еще салат, майонез и…
Она не договорила:
– Я сам найду. Ты занимайся блинами.
Бен повернулся к холодильнику. Сунув голову внутрь, он спросил:
– А вы тот самый Дэниел Фрателли, мамин профессор?
– Я был ее профессором в прошлом семестре.
– Ясно. – Бен вынырнул из холодильника с полными руками холодных закусок и сыра. Подбородком он прижимал к груди баночку с горчицей. – А что вы преподаете?
– Тебе помочь? – Дэниел следил за горчицей, которая чуть не упала, когда Бен заговорил. – Я преподаю договорное право.
– Нет, спасибо. Донесу. А есть такой предмет? Одни договоры?
– Что же еще можно сюда включить? – присоединилась к их разговору Кэролайн. – Изменение зазора в автомобильных свечах? «Как сделать миллион, не имея ни цента за душой»?
– Тут и делов-то всего – купить готовые бланки с печатью да заполнить. Вот и весь договор. Что тут долго изучать? Тем более целый семестр?
Бен покачал головой в знак того, что не может в это поверить.
Дэниел же явно решил свести разговор к шутке:
– Кэролайн, неужели ты так ничему и не научила своего сына? Он до сих пор не знает, что такое настоящий договор? Он, наверное, думает, что торт – это всего лишь разновидность венского пирожного.[4]
Он улыбнулся Бену.
Кэролайн краешком глаза наблюдала за ними. Она даже задержала дыхание, гадая, что выдаст в ответ сын.
– А вы думаете иначе? – улыбнулся в ответ Бен. Кэролайн с облегчением перевела дух. По-видимому, Бен и Дэниел сошлись характерами. Лучшего исхода она и ожидать не смела: Бен прореагировал куда лучше, чем, как ей казалось, прореагировала бы Тесса. Она осторожно налила тесто на сковороду аккуратными кружками. Бен соорудил трехэтажный бутерброд и вместе с матерью присоединился к сидевшему за кухонным столом Дэниелу. Кэролайн скользнула на свое место и улыбнулась двум мужчинам, которые, соединившись вместе, сделали ее самой счастливой.
Бену, казалось, не было дела до электричества, пульсировавшего между нею и Дэниелом. Дэниелу стоило некоторых усилий поддерживать с ним разговор. Кэролайн боялась, что они с Дэниелом разоблачат себя, – они не переставали улыбаться друг другу. Но юность совершенно слепа, когда дело касается родителей. Она мысленно отогнала все тревоги прочь. Она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо прежде.
Это ощущение не отпускало ее до тех пор, пока Дэниел с неохотой не покинул ее. Кэролайн, улыбаясь, прислонилась спиной к входной двери. Бен стоял в дверях гостиной. Он задумчиво посмотрел на нее и осведомился:
– Так что между тобой и этим профом, мам? Он приударил за тобой?
Слишком трезвое суждение для ребенка.
– Думаю, можно сказать и так.
Кэролайн с трудом проглотила вставший в горле комок. Теоретически Бен оказался очень близок к правде. Но когда подошло время, и слово было произнесено, она почувствовала себя неуютно.
Приударил? Может быть.
Может быть, так оно и есть. Всего-навсего мелкая интрижка, маленькое приключение «синего чулка» из юридической школы. Может быть, острота чувств, испытываемых ею с Дэниелом, обусловлена запретностью, а пламень любви пылает жарче, покуда она, эта любовь, держится в тайне.
– Мне он понравился, – сообщил Бен как бы между прочим, не спуская глаз с Кэролайн..
– Я рада. – Кэролайн не успела даже понять, насколько огорчительно было бы услышать обратное, как Бен рассеял все ее страхи.
– Что ж, счастлив доставить удовольствие. Похоже, он хороший парень. – Бен пожал плечами. – Хотя я и сомневаюсь, что наше отродье будет хлопать в ладоши. Вряд ли ей все это понравится.
– Не вижу причин, чтобы ставить Тессу в известность о событиях моей личной жизни. Если, конечно, ты ей не скажешь. Она пробудет в Калифорнии до Нового года. Твой отец собрался на какой-то турнир по планеризму.
– Значит, ты предпочитаешь помалкивать об этом парне? – нахмурил брови Бен.
– Не то чтобы… Просто не хочу сейчас предавать это огласке.
Кэролайн опять почувствовала себя неуютно. У нее уже был опыт разговоров с Беном о его свиданиях, но она и предположить не могла, что когда-нибудь ей самой придется отвечать на его вопросы такого рода.
– А почему не хочешь? – Бен еще больше помрачнел. – Ты мне что-то недоговариваешь?
– Я тебе много о чем не говорю. Равно как и ты мне. Есть темы, в которые никого нельзя посвящать. Правильно?
Бен ухмыльнулся:
– Я тебе потом как-нибудь припомню эти слова. Но знаешь, ты ведь по-прежнему моя мама, и я беспокоюсь о тебе. По-моему, я имею право знать, не промышляет ли этот парень контрабандой и нет ли у него целого выводка бывших жен. Я это к тому, что ты не хочешь все это афишировать.
– Да потому, что афишировать-то нечего. Дэниел не преступник и не многоженец. Будь уверен: когда будет нужно и если будет нужно, я скажу тебе все.
Это прозвучало резче, чем Кэролайн хотела. Ей и Дэниелу нужно было время, чтобы понять, что же они нашли, обретя друг друга. Она страстно желала, чтобы мир оставил их в покое и позволил понять это.
Черта с два.
– Все, что будет нужно и когда будет нужно? Это все равно, что сказать: «Дату и время свадьбы я сообщу». – Бен по-прежнему стоял в гостиной, глядя на нее через переднюю. По его лицу невозможно было прочесть, о чем он думает. – А тебе не приходило в голову, что все тайное рано или поздно становится явным? Я надеюсь, ты позволишь мне прийти с букетом. Хорошо?
– Попридержи свое разыгравшееся воображение, – улыбнулась Кэролайн. Она подошла к сыну и легонько дотронулась до его плеча. – Если Дэниел станет слишком важной частью моей жизни, ты об этом узнаешь. И если в моей жизни произойдет что-то важное, ты будешь при этом присутствовать. – Она взглянула Бену в лицо, боясь увидеть отчужденность и холодное неодобрение, которое так часто видела на лице Тессы. – По крайней мере, надеюсь, что будешь. Если хочешь еще о чем-нибудь спросить, валяй. Не обещаю, что отвечу, но спрашивай.
– Что тут спрашивать? Я просто рад, что ты счастлива. Если это Дэниел Фрателли делает тебя такой счастливой, то ради Бога. Этого достаточно. – Бен пристально посмотрел на нее. – А вид у тебя и вправду счастливый.
– Я действительно счастлива, но не надо делать никаких серьезных обобщений. Мы с Дэниелом только еще начинаем узнавать друг друга.
На самом деле это было не совсем так. Она уже и сейчас чувствовала, что они с Дэниелом близки друг к другу, близки так, как ни с кем и никогда в жизни. Кэролайн опять улыбнулась. Как ни с кем прежде. Прежде. От этой мысли она перестала улыбаться.
Кэролайн стояла посреди своей гостиной, немного удивленная, почему этот дом до сих пор не рухнул.
Она набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Дэниелу.
– Это действительно так необходимо? Неужели надо было посвящать во все мою бывшую свекровь? Может быть, сейчас ты захочешь позвонить в газеты?
– Я думал, ты не будешь стыдиться меня. Я думал, что я у тебя самый замечательный… из всех, кого ты когда-либо знала. – Дэниел, нахмурившись, смотрел на нее. – Это ведь правда, не так ли?
– Да, конечно. Ты заставил меня почувствовать… – Кэролайн махнула рукой, и этим было все сказано. – Но у меня и в мыслях не было кричать об этом со страниц, допустим, «Мейн-Лайн таймс». А что же случилось с этим твоим «Я не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн»?
Возможно, она и в самом деле считала его замечательным, но сейчас голос ее дрожал от негодования.
– Кажется, я совсем потерял голову. – Он застенчиво пожал плечами. – Вот что делают со мной твердокаменные матроны Мейн-Лайн. Некоторые теряют голову от кошек или амброзии, а я – от женщин, надевающих жемчужные серьги и лайковые перчатки для того, чтобы выпить кофе с соседями в одиннадцать утра.
Он пытался сделать вид, что сконфужен, но в глазах его плясали чертики. Любой скандал – ничтожная цена за возможность полюбоваться выражением лица Мейды Фолкнер. И с какой стати Кэролайн должна ее опасаться? Достопочтенная миссис Фолкнер даже не родственница ей больше.
– Мне известно как тебя заводят женщины, вроде Мейды, но кто тебя тянул за язык сказать ей, что мы спим вместе? – Кэролайн насупилась. – Она может выкинуть какой-нибудь фортель, Дэниел.
– Да что она может сделать? Ты же сама говорила, что твой бывший муж не платит даже за обучение детей в колледже. Она не в силах помешать ему делать то, что он и без того не делает.
– Мейда никогда не была обо мне высокого мнения, – начала Кэролайн.
– Она о тебе достаточно высокого мнения. Иначе с чего бы это она взглянула на меня так, будто я комок грязи, которую она соскребла со своей туфли?
– Просто ты сразу попал в категорию, и очень многочисленную, людей, чьи семьи живут не так, как предыдущие четыре поколения. – Кэролайн помотала головой. – Но я о другом. Она на «ты» со многими важными людьми. Как только она узнает, кто ты, она может подстроить тебе гадость.
– Она знает, кто я. Я жалкий законник-итальяшка, гоняющий на побитой машине и спящий с женщиной, которую она привыкла считать женой своего сына. – Дэниел улыбнулся. – Ты только вообрази, солнышко, какое это было зрелище! Она потеряла дар речи и стала хватать ртом воздух, точно вытащенная из аквариума гуппи. А потом повернулась на каблуках и заковыляла к своему лимузину. Дома же, вне всякого сомнения, приняла хорошую порцию хереса.
Дэниел взял ее за руку и повел на кухню.
– Скажи-ка мне теперь, где твои обещанные скромные блины?
– Дэниел…
Кэролайн покачала головой. Она не могла не улыбнуться. Дэниел по-прежнему был похож на ребенка, который попал снежком в чопорную старушку и смеется, довольный собой.
– Она действительно может сделать тебе гадость, Каролина миа? – спросил он; настроение его внезапно переменилось, как только он взглянул ей в лицо. – У тебя расстроенный вид. Неужели она может устроить так, чтобы тебе не дали заем в банке или чтобы твой шеф тебя уволил?
– Возможно, она так и поступила бы, если бы я нуждалась в подобном заеме, но что касается Бордена Ченнинга, то он друг и будет на моей стороне. – Она вспомнила рождественскую вечеринку у Ченнингов. – По крайней мере, я так думаю.
– Что же тогда тебя тревожит?
– Ты. Мейда на «ты» с людьми, которые, в свою очередь, на «ты» с членами Коллегии адвокатов где-нибудь в «Урбане». Она может подложить свинью.
– Я уже не мальчик, любимая. И, насколько ей известно, не совершал ничего ужасного, разве что езжу на старой машине. Пока я не застрелю ее на ступеньках мэрии на глазах у семнадцати зорких англиканских епископов, она никак не сможет повлиять на мою работу.
– Семнадцати кого? – фыркнула Кэролайн. – Откуда ты это взял?
– Так говорит один мой знакомый профессор, имея в виду, что не всяким свидетельствам можно доверять. Даже если семнадцать зорких англиканских епископов в один голос утверждают, будто что-то видели, это еще не означает, что это «что-то» произошло на самом деле, – улыбнулся Дэниел. – Так что не расстраивайся. Мне абсолютно все равно, что она скажет и кому. А тебе?
– В каком-то смысле все равно. Это меня нисколько бы не смутило. И все-таки я люблю, когда у меня есть свои секреты. Но сейчас, конечно, уже поздно. Мейда известная сплетница, и к полудню уже весь город будет судачить про нас с тобой.
– Сейчас полдень.
– Правильно. Вот уже двадцать минут нам перемывают косточки.
Кэролайн была ненавистна сама мысль о том, что ее жизнь станет сенсацией дня, но беспечность Дэниела передалась и ей. Она должна улыбаться. Она провела такую восхитительную ночь, и никакая дурная мысль не может заслонить это.
– Дадут мне наконец что-нибудь поесть? – жалобно спросил Дэниел. – Наобещала кучу вафель и блинов, а теперь отвлекаешься на ерунду. Пока мы занимались любовью, ты забыла про еду. Потом на своей метле прилетела какая-то родственница – и опять еда побоку. Должно быть, ты проголодалась, и я тоже. – Он взял Кэролайн за руку. – Постарайся для меня, Кэролайн.
Не успела она собраться с мыслями, чтобы разрешить проблему блинов, как Дэниел сграбастал ее и закружил в неистовом танце.
– Знаешь ли ты, Кэролайн Фолкнер, как я счастлив быть с тобой?
– Нет, Дэниел Фрателли, не знаю. Скажи-ка мне, как ты счастлив?
Едва он раскрыл рот, как входная дверь распахнулась и припечаталась к стене. В комнату влетел Бен и замер в каком-то футе от своей матери и высокого темноволосого мужчины, который ее обнимал.
На этот раз Кэролайн не растерялась:
– Дэниел, это мой сын Бен. Бен, я рада, что ты встретился наконец с Дэниелом Фрателли.
– Как дела? – вежливо сказал Бен.
Он протянул Дэниелу руку. Дэниел не торопился отпускать Кэролайн, но, когда она вывернулась, тоже протянул руку. Выражение лица у него было приветливое и в то же время настороженное. Он и сын Кэролайн коротко пожали друг другу руки. Бен повернулся к Кэролайн:
– Я бы не прочь подкрепиться, мама. У тебя есть что-нибудь?
– Я как раз собиралась печь блины. Мы с Дэниелом немножко… припозднились. Хочешь блинов? Могу еще бекон поджарить.
– Нет, спасибо. Мы позавтракали вафлями. – Бен посмотрел на мать прищуренными глазами. – Питер остался в городе со своей подружкой. Мы переночевали у нее, а не у Джима.
Если он рассчитывал на бурную реакцию, то его поджидало разочарование. Кэролайн улыбнулась и сказала:
– Хорошо. В холодильнике есть ветчина и индейка. А еще салат, майонез и…
Она не договорила:
– Я сам найду. Ты занимайся блинами.
Бен повернулся к холодильнику. Сунув голову внутрь, он спросил:
– А вы тот самый Дэниел Фрателли, мамин профессор?
– Я был ее профессором в прошлом семестре.
– Ясно. – Бен вынырнул из холодильника с полными руками холодных закусок и сыра. Подбородком он прижимал к груди баночку с горчицей. – А что вы преподаете?
– Тебе помочь? – Дэниел следил за горчицей, которая чуть не упала, когда Бен заговорил. – Я преподаю договорное право.
– Нет, спасибо. Донесу. А есть такой предмет? Одни договоры?
– Что же еще можно сюда включить? – присоединилась к их разговору Кэролайн. – Изменение зазора в автомобильных свечах? «Как сделать миллион, не имея ни цента за душой»?
– Тут и делов-то всего – купить готовые бланки с печатью да заполнить. Вот и весь договор. Что тут долго изучать? Тем более целый семестр?
Бен покачал головой в знак того, что не может в это поверить.
Дэниел же явно решил свести разговор к шутке:
– Кэролайн, неужели ты так ничему и не научила своего сына? Он до сих пор не знает, что такое настоящий договор? Он, наверное, думает, что торт – это всего лишь разновидность венского пирожного.[4]
Он улыбнулся Бену.
Кэролайн краешком глаза наблюдала за ними. Она даже задержала дыхание, гадая, что выдаст в ответ сын.
– А вы думаете иначе? – улыбнулся в ответ Бен. Кэролайн с облегчением перевела дух. По-видимому, Бен и Дэниел сошлись характерами. Лучшего исхода она и ожидать не смела: Бен прореагировал куда лучше, чем, как ей казалось, прореагировала бы Тесса. Она осторожно налила тесто на сковороду аккуратными кружками. Бен соорудил трехэтажный бутерброд и вместе с матерью присоединился к сидевшему за кухонным столом Дэниелу. Кэролайн скользнула на свое место и улыбнулась двум мужчинам, которые, соединившись вместе, сделали ее самой счастливой.
Бену, казалось, не было дела до электричества, пульсировавшего между нею и Дэниелом. Дэниелу стоило некоторых усилий поддерживать с ним разговор. Кэролайн боялась, что они с Дэниелом разоблачат себя, – они не переставали улыбаться друг другу. Но юность совершенно слепа, когда дело касается родителей. Она мысленно отогнала все тревоги прочь. Она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо прежде.
Это ощущение не отпускало ее до тех пор, пока Дэниел с неохотой не покинул ее. Кэролайн, улыбаясь, прислонилась спиной к входной двери. Бен стоял в дверях гостиной. Он задумчиво посмотрел на нее и осведомился:
– Так что между тобой и этим профом, мам? Он приударил за тобой?
Слишком трезвое суждение для ребенка.
– Думаю, можно сказать и так.
Кэролайн с трудом проглотила вставший в горле комок. Теоретически Бен оказался очень близок к правде. Но когда подошло время, и слово было произнесено, она почувствовала себя неуютно.
Приударил? Может быть.
Может быть, так оно и есть. Всего-навсего мелкая интрижка, маленькое приключение «синего чулка» из юридической школы. Может быть, острота чувств, испытываемых ею с Дэниелом, обусловлена запретностью, а пламень любви пылает жарче, покуда она, эта любовь, держится в тайне.
– Мне он понравился, – сообщил Бен как бы между прочим, не спуская глаз с Кэролайн..
– Я рада. – Кэролайн не успела даже понять, насколько огорчительно было бы услышать обратное, как Бен рассеял все ее страхи.
– Что ж, счастлив доставить удовольствие. Похоже, он хороший парень. – Бен пожал плечами. – Хотя я и сомневаюсь, что наше отродье будет хлопать в ладоши. Вряд ли ей все это понравится.
– Не вижу причин, чтобы ставить Тессу в известность о событиях моей личной жизни. Если, конечно, ты ей не скажешь. Она пробудет в Калифорнии до Нового года. Твой отец собрался на какой-то турнир по планеризму.
– Значит, ты предпочитаешь помалкивать об этом парне? – нахмурил брови Бен.
– Не то чтобы… Просто не хочу сейчас предавать это огласке.
Кэролайн опять почувствовала себя неуютно. У нее уже был опыт разговоров с Беном о его свиданиях, но она и предположить не могла, что когда-нибудь ей самой придется отвечать на его вопросы такого рода.
– А почему не хочешь? – Бен еще больше помрачнел. – Ты мне что-то недоговариваешь?
– Я тебе много о чем не говорю. Равно как и ты мне. Есть темы, в которые никого нельзя посвящать. Правильно?
Бен ухмыльнулся:
– Я тебе потом как-нибудь припомню эти слова. Но знаешь, ты ведь по-прежнему моя мама, и я беспокоюсь о тебе. По-моему, я имею право знать, не промышляет ли этот парень контрабандой и нет ли у него целого выводка бывших жен. Я это к тому, что ты не хочешь все это афишировать.
– Да потому, что афишировать-то нечего. Дэниел не преступник и не многоженец. Будь уверен: когда будет нужно и если будет нужно, я скажу тебе все.
Это прозвучало резче, чем Кэролайн хотела. Ей и Дэниелу нужно было время, чтобы понять, что же они нашли, обретя друг друга. Она страстно желала, чтобы мир оставил их в покое и позволил понять это.
Черта с два.
– Все, что будет нужно и когда будет нужно? Это все равно, что сказать: «Дату и время свадьбы я сообщу». – Бен по-прежнему стоял в гостиной, глядя на нее через переднюю. По его лицу невозможно было прочесть, о чем он думает. – А тебе не приходило в голову, что все тайное рано или поздно становится явным? Я надеюсь, ты позволишь мне прийти с букетом. Хорошо?
– Попридержи свое разыгравшееся воображение, – улыбнулась Кэролайн. Она подошла к сыну и легонько дотронулась до его плеча. – Если Дэниел станет слишком важной частью моей жизни, ты об этом узнаешь. И если в моей жизни произойдет что-то важное, ты будешь при этом присутствовать. – Она взглянула Бену в лицо, боясь увидеть отчужденность и холодное неодобрение, которое так часто видела на лице Тессы. – По крайней мере, надеюсь, что будешь. Если хочешь еще о чем-нибудь спросить, валяй. Не обещаю, что отвечу, но спрашивай.
– Что тут спрашивать? Я просто рад, что ты счастлива. Если это Дэниел Фрателли делает тебя такой счастливой, то ради Бога. Этого достаточно. – Бен пристально посмотрел на нее. – А вид у тебя и вправду счастливый.
– Я действительно счастлива, но не надо делать никаких серьезных обобщений. Мы с Дэниелом только еще начинаем узнавать друг друга.
На самом деле это было не совсем так. Она уже и сейчас чувствовала, что они с Дэниелом близки друг к другу, близки так, как ни с кем и никогда в жизни. Кэролайн опять улыбнулась. Как ни с кем прежде. Прежде. От этой мысли она перестала улыбаться.