эскадры Циннель, начразведки флота Токарь, замкомбрига Тетя Фрося, командир
береговой базы Боярский и "флажки" (шутливое название флагманских
специалистов). Начальство строго поглядывало на суетившихся на мостике
Неулыбу и Халваныча. Начальство любило ловких и расторопных.
Неулыба косолапо сошел на пирс, отрапортовал старшему - Циннелю.
Красивого рапорта тоже не получилось. Неулыба упирался ногами в пирс;
бетонную стенку и все, что на ней было, почему-то покачивало.
- Поздравляю с завершением похода, - приличественно случаю краешком губ
улыбнулся Циннель, - вам в штаб. Надеюсь, материалы подготовлены?
- Материалы готовы.
К Неулыбе и Хорту потянулись "флажки" и политрабочие, дружно задымили.
- Ну, командир, посылай за поросенком, - широкой улыбкой осветил
Неулыбу командир базы, - как полагается на флоте.
- Поросенок, это хорошо. А баньку?
- С банькой немного того. Котлы на ремонте, - продолжал улыбаться
командир базы.
Неулыба сплюнул окурок и зашагал в штаб.
Красивого доклада тоже не получилось. Неулыба выдавал тягомотину.
Эпизоды похода бледнели на глазах и превращались в серую будничную
повседневность.
- Ну, мне ясно. Заслуживающих внимания моментов только два, контакты с
авианосными силами, - отрезюмировал Токарь. - А вот схемы ваши критики не
выдерживают. Готовьте подробный отчет. Не забудьте хорошо исполненные схемы.
Тогда получите оценку...
Неулыба покосился на начальство: главное - не короткие контакты с
авианосными силами, а условия похода, с которыми столкнулась подводная
лодка. Но смолчал. Начальство это не интересовало.
- А сколько времени вы наплавали под водой? - вмешался представитель
оперативного управления штаба флота.
- Под водой наплавал восемьдесят три процента времени.
- А вам было приказано - не менее девяноста! Вы не выполнили указаний
комфлота.
Неулыба скривился и молчал, разглядывая линолеум кабинета.
А выйдя из штаба, сплюнул вторично. Закоснелая привычка.
- Ну и как? Отчитался? - нос к носу столкнулся с Неулыбой командир
соседней лодки Катыш, неунывающий бодрячок с румянцем.
- Да так, доложился. Схем красивых не приготовил, - усмехнулся Неулыба.
- Эх, ты! Я бы на твоем месте изобразил! Начальники рыдали бы от
счастья! - похлопал Неулыбу Катыш. - Забыл ты старое правило: "Сделал на
копейку, доложи на рубль!"
И потопал в штаб. Неулыба не возражал. Его почему-то тянуло вбок. А
земля куда-то медленно плыла.
***
Через два дня, в канун праздника Военно-морского Флота на соединение
прибыл Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Горшков.
Начальники главкома боялись. Начальники знали, что главком легко
раздражаем при виде каких-либо, по его мнению, упущений. От таких, Боже
упаси, припадков гнева могло спасти только одно - показ "клубнички".
А милой сердцу судьбоносца "клубнички" не было. Тогда начальство
подсунуло Неулыбину лодку: только что вернулась-де из автономного плавания.
Кое-кто, правда, соображал - дизельный подводный флот у главкома в пасынках;
главком глядел в "завтра". А завтра принадлежало флоту атомному.
Неулыба, как приказано, торчал у корня пирса. На мостике в новых
спецухах, с новыми повязками "рцы" и биноклями на шеях маячили вахтенный
офицер Симпатенок и сигнальщик Котя. У новеньких флага и гюйса (флаг особой
расцветки, поднимаемый на носу военных кораблей первого и второго
ранга) - самые молодцеватые матросы. Свежевыкрашенная быстросохнущим
лаком сходня умыкнута с соседнего пирса и покрыта ковровой дорожкой: своя
исчезла с убытием в автономку.
В остальном же лодка, закрепленная новенькими капроновыми швартовами,
представляла унылое зрелище: рыжая от ржавчины, с огромными космами тины на
рубке и сплошь покрытая раковинными наростами, со вспоротой кормовой
надстройкой и пустой глазницей ходового огня. Вдобавок с небольшим креном на
левый борт, несмотря на поддув, лодка упорно не хотела стоять на ровном
киле.
Неулыба был мрачен, ибо ничего хорошего от высокого начальства не
ждал...
Главкому доложили: "Вот-де только вчера возвратилась из похода
подводная лодка. Задачу выполнила. Морально-политическое состояние личного
состава здоровое. Лодка в целом боеготова. Командир имярек..."
Подтолкнутый кем-то в спину, Неулыба косолапо пропечатал расстояние до
плаца, где остановилась кавалькада машин, и, приложив руку к пилотке,
старательно прохрипел:
- Товарищ Главнокомандующий! Подводная лодка С-141 прибыла из
разведпохода. Задачи, поставленные на поход, выполнены. Личный состав
здоров. Боевая готовность обеспечена. Командир подводной лодки капитан 2
ранга Неулыба.
Сопровождаемый свитой чинов с папками, Главнокомандующий, поджав
суховатые губы, внимательно осмотрел Неулыбу и сделал приглашающий жест.
Чины расступились, Неулыба оказался рядом с главкомом, стараясь попасть в
его неторопливый малоразмерный шаг.
- Ваша лодка отмодернизирована?
- Так точно, товарищ Главнокомандующий.
- Ну, и насколько улучшились ее боевые качества?
- Откровенно говоря, товарищ Главнокомандующий, новой техники наставили
много, а боевые качества почти не улучшились. Мореходные качества стали
хуже, в крейсерском положении сильно зарывается, берет на себя волну.
Особенно под двумя дизелями...
- Вот как? - удивленно поджал губы главком и бросил кому-то за спину: -
Сколько лодок этого проекта на модернизации в заводах?
- Еще семь, товарищ Главнокомандующий.
- На этих семи модернизацию выполнить и на этом прекратить.
- Будет исполнено, товарищ Главнокомандующий. Главком, жестом остановив
сопровождающих, прошелся вдоль подводной лодки, хмуро покачивая головой.
Подводники предусмотрительно попрятались.
Главком вторично посмотрел на застывшего Неулыбу и молча прошел к
услужливо подскочившей "Чайке". Машина развернулась и рванула в ворота. За
ней - разношерстная кавалькада "Волг" и "Побед".
На следующий день Неулыба был оповещен: ему быть в День ВМФ на
водно-спортивном празднике и стоять позади главкома.
В назначенный срок наутюженный и надраенный Неулыба стоял на смотровой
вышке за спинами главкома, комфлота и командующего авиацией. Оттиснутый к
рациям управления, он с замиранием в сердце наблюдал, как с жутким ревом в
тумане на бреющем проносились над мачтами и надстройками невидимых кораблей
звенья тяжелых ракетоносцев и тянули за собой жгуты водяных струй.
И слышал на радиоволне, как обкладывали в последний раз друг друга
экипажи двух ракетоносцев, сцепившихся крыльями на развороте и грохнувших в
остров Русский.
Неулыба понял: он здесь лишний - и тихонько спустился вниз.
Дни шли. Подводники скребли ракушку, суричили корпус, ковырялись в
механизмах, с помощью умельцев из мехмастерской кувалдомерили и сваривали
рваные листы.
Из секретной части бригады Неулыбе сообщили на пирс: "Тут получен
приказ Главнокомандующего. Вам благодарность. Придите и распишитесь".
- Между прочим, приказы такого рода объявляют перед строем, - обозлился
Неулыба. - Перед строем бригады. А если начальству некогда, то и мне тоже
некогда. Распишитесь за меня сами. Я доверяю. - И повесил трубку.
Но был и торжественный момент. Вслед за приказом из Москвы прибыл пакет
со значками "За дальний поход". В поштучном количестве. Эти значки только
что были введены и ценились подводниками выше орденов. Неулыба самолично
прикалывал значки заскорузлыми пальцами к форменкам матросов и видел, как
скупо светились потаенной гордостью их посунутые лица.
Это потом, годы спустя, значки "девальвировались" стараниями штабов и
политотделов. Стали награждать массово - корабельный состав, оторвавшийся за
видимость берегов, политработников и штабников на учениях, вездесущих
репортеров и... даже официанток.
И все же, ветеран-читатель, завидев в текущей по улицам толпе
"военмора" или "штатского" со скромным значком на груди с изображением
силуэта старой подводной лодки, ты безошибочно определишь: "А этот из
наших"...
Один значок оказался лишним. Неулыба недоуменно вертел значок в руках.
- Да это "академику", товарищ командир! - первым догадался Хорт. -
Помните, был с нами в походе?
- Да ну! Я про него и забыл. Неужели живой?
- Живой! Он с подходом лодки так сиганул, только пятки сверкнули. За
вашей спиной.
- До чего ж живуч русский человек! - изумленно протянул Неулыба. - Я бы
на его месте сварился в подводной лодке. Ну и ну!
"Академик", памятуя о гневном окрике Неулыбы во время форсирования
Корейского пролива, более не пытался попроситься наверх и все время похода
"варился" в каком-то лодочном закутке.
- Давайте пошлем ему в Ленинград. Старик будет доволен, - предложил
Хорт.
- Конечно, пошлем. Честно же заработал... Спустя некоторое время
доброхоты донесли: ходит "академик" по аудиториям, по Большому и
Васильевскому и показывает всем знакомым и незнакомым жетон "За дальний
поход", заработанный в тяжелом плавании. Воистину чокнулся теоретик
оперативного искусства!
А лодка, подкрашенная и подштопанная, тихо качалась у пирса. В
"отличных" она по-прежнему не числилась. Мореплаватели не удержались и
выдали-таки послепоходовую "шапку дыма".
Неулыба еще не знал, что хмурый опыт этого незамеченного историей
похода не пропадет. Впереди - еще не один поход. Но те, последующие, не
будут столь трудными, нелепо-сложными.
Будет много походов. Дизельный подводный флот честно отрабатывал свой
хлеб.
Неулыба еще не знал, что потом, будучи уже штабным, на основе
накопленного анализа и опыта походов товарищей он народит знаменитый
"Букварь подводника", по которому будут учиться, переписывать его,
выклянчивать и даже воровать друг у друга несколько поколений
дизелистов-подводников. Упорно игнорируя официальные московские руководства
и наставления.
(...)
г. Кишинев Декабрь 1991 г.
береговой базы Боярский и "флажки" (шутливое название флагманских
специалистов). Начальство строго поглядывало на суетившихся на мостике
Неулыбу и Халваныча. Начальство любило ловких и расторопных.
Неулыба косолапо сошел на пирс, отрапортовал старшему - Циннелю.
Красивого рапорта тоже не получилось. Неулыба упирался ногами в пирс;
бетонную стенку и все, что на ней было, почему-то покачивало.
- Поздравляю с завершением похода, - приличественно случаю краешком губ
улыбнулся Циннель, - вам в штаб. Надеюсь, материалы подготовлены?
- Материалы готовы.
К Неулыбе и Хорту потянулись "флажки" и политрабочие, дружно задымили.
- Ну, командир, посылай за поросенком, - широкой улыбкой осветил
Неулыбу командир базы, - как полагается на флоте.
- Поросенок, это хорошо. А баньку?
- С банькой немного того. Котлы на ремонте, - продолжал улыбаться
командир базы.
Неулыба сплюнул окурок и зашагал в штаб.
Красивого доклада тоже не получилось. Неулыба выдавал тягомотину.
Эпизоды похода бледнели на глазах и превращались в серую будничную
повседневность.
- Ну, мне ясно. Заслуживающих внимания моментов только два, контакты с
авианосными силами, - отрезюмировал Токарь. - А вот схемы ваши критики не
выдерживают. Готовьте подробный отчет. Не забудьте хорошо исполненные схемы.
Тогда получите оценку...
Неулыба покосился на начальство: главное - не короткие контакты с
авианосными силами, а условия похода, с которыми столкнулась подводная
лодка. Но смолчал. Начальство это не интересовало.
- А сколько времени вы наплавали под водой? - вмешался представитель
оперативного управления штаба флота.
- Под водой наплавал восемьдесят три процента времени.
- А вам было приказано - не менее девяноста! Вы не выполнили указаний
комфлота.
Неулыба скривился и молчал, разглядывая линолеум кабинета.
А выйдя из штаба, сплюнул вторично. Закоснелая привычка.
- Ну и как? Отчитался? - нос к носу столкнулся с Неулыбой командир
соседней лодки Катыш, неунывающий бодрячок с румянцем.
- Да так, доложился. Схем красивых не приготовил, - усмехнулся Неулыба.
- Эх, ты! Я бы на твоем месте изобразил! Начальники рыдали бы от
счастья! - похлопал Неулыбу Катыш. - Забыл ты старое правило: "Сделал на
копейку, доложи на рубль!"
И потопал в штаб. Неулыба не возражал. Его почему-то тянуло вбок. А
земля куда-то медленно плыла.
***
Через два дня, в канун праздника Военно-морского Флота на соединение
прибыл Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Горшков.
Начальники главкома боялись. Начальники знали, что главком легко
раздражаем при виде каких-либо, по его мнению, упущений. От таких, Боже
упаси, припадков гнева могло спасти только одно - показ "клубнички".
А милой сердцу судьбоносца "клубнички" не было. Тогда начальство
подсунуло Неулыбину лодку: только что вернулась-де из автономного плавания.
Кое-кто, правда, соображал - дизельный подводный флот у главкома в пасынках;
главком глядел в "завтра". А завтра принадлежало флоту атомному.
Неулыба, как приказано, торчал у корня пирса. На мостике в новых
спецухах, с новыми повязками "рцы" и биноклями на шеях маячили вахтенный
офицер Симпатенок и сигнальщик Котя. У новеньких флага и гюйса (флаг особой
расцветки, поднимаемый на носу военных кораблей первого и второго
ранга) - самые молодцеватые матросы. Свежевыкрашенная быстросохнущим
лаком сходня умыкнута с соседнего пирса и покрыта ковровой дорожкой: своя
исчезла с убытием в автономку.
В остальном же лодка, закрепленная новенькими капроновыми швартовами,
представляла унылое зрелище: рыжая от ржавчины, с огромными космами тины на
рубке и сплошь покрытая раковинными наростами, со вспоротой кормовой
надстройкой и пустой глазницей ходового огня. Вдобавок с небольшим креном на
левый борт, несмотря на поддув, лодка упорно не хотела стоять на ровном
киле.
Неулыба был мрачен, ибо ничего хорошего от высокого начальства не
ждал...
Главкому доложили: "Вот-де только вчера возвратилась из похода
подводная лодка. Задачу выполнила. Морально-политическое состояние личного
состава здоровое. Лодка в целом боеготова. Командир имярек..."
Подтолкнутый кем-то в спину, Неулыба косолапо пропечатал расстояние до
плаца, где остановилась кавалькада машин, и, приложив руку к пилотке,
старательно прохрипел:
- Товарищ Главнокомандующий! Подводная лодка С-141 прибыла из
разведпохода. Задачи, поставленные на поход, выполнены. Личный состав
здоров. Боевая готовность обеспечена. Командир подводной лодки капитан 2
ранга Неулыба.
Сопровождаемый свитой чинов с папками, Главнокомандующий, поджав
суховатые губы, внимательно осмотрел Неулыбу и сделал приглашающий жест.
Чины расступились, Неулыба оказался рядом с главкомом, стараясь попасть в
его неторопливый малоразмерный шаг.
- Ваша лодка отмодернизирована?
- Так точно, товарищ Главнокомандующий.
- Ну, и насколько улучшились ее боевые качества?
- Откровенно говоря, товарищ Главнокомандующий, новой техники наставили
много, а боевые качества почти не улучшились. Мореходные качества стали
хуже, в крейсерском положении сильно зарывается, берет на себя волну.
Особенно под двумя дизелями...
- Вот как? - удивленно поджал губы главком и бросил кому-то за спину: -
Сколько лодок этого проекта на модернизации в заводах?
- Еще семь, товарищ Главнокомандующий.
- На этих семи модернизацию выполнить и на этом прекратить.
- Будет исполнено, товарищ Главнокомандующий. Главком, жестом остановив
сопровождающих, прошелся вдоль подводной лодки, хмуро покачивая головой.
Подводники предусмотрительно попрятались.
Главком вторично посмотрел на застывшего Неулыбу и молча прошел к
услужливо подскочившей "Чайке". Машина развернулась и рванула в ворота. За
ней - разношерстная кавалькада "Волг" и "Побед".
На следующий день Неулыба был оповещен: ему быть в День ВМФ на
водно-спортивном празднике и стоять позади главкома.
В назначенный срок наутюженный и надраенный Неулыба стоял на смотровой
вышке за спинами главкома, комфлота и командующего авиацией. Оттиснутый к
рациям управления, он с замиранием в сердце наблюдал, как с жутким ревом в
тумане на бреющем проносились над мачтами и надстройками невидимых кораблей
звенья тяжелых ракетоносцев и тянули за собой жгуты водяных струй.
И слышал на радиоволне, как обкладывали в последний раз друг друга
экипажи двух ракетоносцев, сцепившихся крыльями на развороте и грохнувших в
остров Русский.
Неулыба понял: он здесь лишний - и тихонько спустился вниз.
Дни шли. Подводники скребли ракушку, суричили корпус, ковырялись в
механизмах, с помощью умельцев из мехмастерской кувалдомерили и сваривали
рваные листы.
Из секретной части бригады Неулыбе сообщили на пирс: "Тут получен
приказ Главнокомандующего. Вам благодарность. Придите и распишитесь".
- Между прочим, приказы такого рода объявляют перед строем, - обозлился
Неулыба. - Перед строем бригады. А если начальству некогда, то и мне тоже
некогда. Распишитесь за меня сами. Я доверяю. - И повесил трубку.
Но был и торжественный момент. Вслед за приказом из Москвы прибыл пакет
со значками "За дальний поход". В поштучном количестве. Эти значки только
что были введены и ценились подводниками выше орденов. Неулыба самолично
прикалывал значки заскорузлыми пальцами к форменкам матросов и видел, как
скупо светились потаенной гордостью их посунутые лица.
Это потом, годы спустя, значки "девальвировались" стараниями штабов и
политотделов. Стали награждать массово - корабельный состав, оторвавшийся за
видимость берегов, политработников и штабников на учениях, вездесущих
репортеров и... даже официанток.
И все же, ветеран-читатель, завидев в текущей по улицам толпе
"военмора" или "штатского" со скромным значком на груди с изображением
силуэта старой подводной лодки, ты безошибочно определишь: "А этот из
наших"...
Один значок оказался лишним. Неулыба недоуменно вертел значок в руках.
- Да это "академику", товарищ командир! - первым догадался Хорт. -
Помните, был с нами в походе?
- Да ну! Я про него и забыл. Неужели живой?
- Живой! Он с подходом лодки так сиганул, только пятки сверкнули. За
вашей спиной.
- До чего ж живуч русский человек! - изумленно протянул Неулыба. - Я бы
на его месте сварился в подводной лодке. Ну и ну!
"Академик", памятуя о гневном окрике Неулыбы во время форсирования
Корейского пролива, более не пытался попроситься наверх и все время похода
"варился" в каком-то лодочном закутке.
- Давайте пошлем ему в Ленинград. Старик будет доволен, - предложил
Хорт.
- Конечно, пошлем. Честно же заработал... Спустя некоторое время
доброхоты донесли: ходит "академик" по аудиториям, по Большому и
Васильевскому и показывает всем знакомым и незнакомым жетон "За дальний
поход", заработанный в тяжелом плавании. Воистину чокнулся теоретик
оперативного искусства!
А лодка, подкрашенная и подштопанная, тихо качалась у пирса. В
"отличных" она по-прежнему не числилась. Мореплаватели не удержались и
выдали-таки послепоходовую "шапку дыма".
Неулыба еще не знал, что хмурый опыт этого незамеченного историей
похода не пропадет. Впереди - еще не один поход. Но те, последующие, не
будут столь трудными, нелепо-сложными.
Будет много походов. Дизельный подводный флот честно отрабатывал свой
хлеб.
Неулыба еще не знал, что потом, будучи уже штабным, на основе
накопленного анализа и опыта походов товарищей он народит знаменитый
"Букварь подводника", по которому будут учиться, переписывать его,
выклянчивать и даже воровать друг у друга несколько поколений
дизелистов-подводников. Упорно игнорируя официальные московские руководства
и наставления.
(...)
г. Кишинев Декабрь 1991 г.