Страница:
Но через какое-то время я почувствовал, что некая могучая сила неудержимо тянет меня прочь от стены. Силой оказался Изверг. Судя по всему, моему приятелю изрядно надоело стоять и ждать, пока его обожаемый хозяин кончит сходить с ума. Поэтому он цапнул оного хозяина сзади за ремень и стал пятиться, таща меня за собой. Повернув голову, я обнаружил, что рядом Лака аналогичным образом буксирует Глорианну. Взглянув друг на друга (я отчаянно размахиваю мечом, девушка совершает руками хватательные движения) мы расхохотались и тут же пришли в себя. Умницы-драконозавры тоже переглянулись и разжали челюсти: раз хозяева ржут как ненормальные, значит с ними все в порядке.
Я огляделся по сторонам. М-да, накуролесили… Пещера выглядела так, будто по ней прогулялся смерч. И всюду – сверкающие драгоценности. Да их тут, похоже, тонны!
– Когда мы вернемся домой… – начал я, обернувшись к девушке.
– Никогда.
Я так привык к тому, что кроме нас в пещерах никого нет, что лишь после угрожающего горлового рыка Изверга осознал, что насмешливый голос принадлежит отнюдь на Глорианне. И вообще не женщине. Выхватывая меч, я резко крутнулся на пятках. Ого!
Часть стены, до того выглядевшей монолитной, бесшумно отошла в сторону, и в образовавшемся проеме появился мужчина в пышных пурпурных одеждах. По моему мнению, если и есть какой-то канон для внешнего вида могучих магов, то это не плешивые, подслеповатые склеротики, путающиеся при ходьбе в своей белоснежной бороде, а то, что стояло перед нами. Лет сорока с небольшим, высокий, сильный, располагающее к себе умное лицо, украшенное небольшой, тщательно подстриженной бородкой и такими же усами. В дополнение ко всему на шее незнакомца висела изумительная серебряная цепь с подвеской-эйлоном чуть ли не с кулак Глори, он поигрывал резным посохом, а его бездонные черные глаза свидетельствовали, что их обладатель коптит это небо никак не меньше трех веков.
– Засада! – непроизвольно вырвалось у девушки.
– Совершенно верно, мои дерзкие грабители, – с улыбкой наконец-то поймавшего чересчур наглую мышь кота промурлыкал тот. – Ах вы, простофили, кого хотели надуть! Да я в первый день вашего появления в Дубравах знал об этом.
– Чтоб ее в кипяток окунули, эту проклятую ворону! – тихо выругалась Глори. – Да и вообще, вы, собственно, кто такой? Уж не Френгис ли?
Любезно сделав вид, что он не расслышал первой половины фразы, незнакомец ослепительно улыбнулся:
– О нет, что вы! Я здесь фигура куда более скромная, ну, что-то вроде секретаря по особым поручениям. Можете называть меня просто Сударь.
Ню-ню. Если это – секретарь, то как же должен выглядеть хозяин? Только не говорите, что это будет пресловутый длиннобородый пенсионер – я такого надругательства над своими идеалами не вынесу!
– А вы, однако, смельчаки, – продолжал, тем временем, загадочный Сударь, – так легко справились со всеми моими препятствиями, это делает вам честь. Я, к слову, не люблю причинять людям зло, к тому же вы лично мне весьма симпатичны, но что еще прикажете делать? Сами понимаете, что после того, что вы здесь увидели, вас невозможно отпустить обратно. Так что теперь вам до конца своих дней придется остаться нашими пленниками, или, если это вас больше устраивает, гостями.
Не успел он произнести последние слова, а я уже загородил собой Глорианну, и лезвие моего меча заплясало, выписывая в воздухе восьмерки:
– Мы еще поглядим, чья возьмет!
Маг (а в том, что этот Сударь маг я ни на минуту не сомневался), устало пожал плечами:
– А по-моему это совершенно очевидно. Ты, конечно, производишь впечатление очень сильного и ловкого человека, но ты один…
– Двое!
Отвесив девушке учтивый поклон, Сударь кивнул:
– Как вам будет угодно. Итак, вас двое, плюс эти замечательные животные, а если я хлопну в ладоши – вот так…
Рядом с магом тут же возникли десятка три уже знакомых нам темных воинов и замерли, скрестив руки на эфесах своих длинных мечей.
– …и еще вот так…
За нашими спинами послышался еле слышный шорох; Изверг угрожающе заворчал. Я, напрягшись, не отрывал глаз от переднего отряда, а Глори быстро обернулась.
– Еще столько же. Похоже, Сэд, мы попались.
Да, «попались» – это еще мягко сказано. Даже не беря в расчет мага и допустив, что нам дадут сесть на драконозавров, попытка прорваться в любую сторону неминуемо обернулась бы самоубийством. Сегодня я уже вдосталь нафехтовался с этими неуязвимыми паразитами, благодарю покорно!
– Ну ладно, побаловались, и будет! – хлестнул в наступившей тишине голос Сударя. – Проигрывать тоже нужно с честью. Заранее хочу предупредить, что все проходы блокированы подобными отрядами, так что давайте без глупостей. Извольте оружие в ножны и – за мной!
Ну, что нам оставалось делать? Нехотя исполнив приказ и кое-как успокоив воинственно фыркающих драконозавров, мы пошли за магом.
– Ладно, сейчас вы немного сильнее! – только и буркнула девушка, на что колдун весело, и в то же время – мягко рассмеялся:
– Дорогая, не стоит строить несбыточных иллюзий – я всегда буду немного сильнее. Работа у меня такая…
Итак, мы молча шли за Сударем по внутренним коридорам, а на небольшом расстоянии сзади шагал отряд темных воинов с мечами наизготовку – то ли почетный эскорт, то ли стража, не разберешь. По прошествии получаса мы уткнулись в тупик, но и я, и Глори уже понимали, что к чему. Поэтому, когда маг дотронулся до стены своим перстнем, и часть ее плавно отошла в сторону, неожиданностью для нас это не стало. Воины и драконозавры (чьих протестов, естественно, никто не слушал) остались снаружи, а мы втроем прошли в эту своеобразную дверь, так же мягко закрывшуюся за нашими спинами. Любопытства ради я обернулся и попытался обнаружить хотя бы ее контуры. Естественно, безрезультатно. Не заметив, что думаю вслух, я пробормотал под нос:
– Смотри-ка, совсем как монолит…
Да, слыхал я, что магов очень сильно развит слух, но чтоб настолько… Одним словом, находящийся от меня в добрых десяти шагах Сударь, даже не оборачиваясь, равнодушно пояснил:
– А это и есть монолит…
Комната, в которой мы очутились, была обставлена весьма просто, но со вкусом. Как было видно, Френгис и его секретарь любят чистоту, порядок и аккуратность. К своему несказанному удивлению я почувствовал, что с самых первых минут нашего с Сударем «знакомства» испытываю к магу определенную симпатию. И это притом, что мы были пленниками и в любой момент могли сделать бренному миру «ручкой», переселившись на постоянное местожительство… не будем уточнять, куда именно – мне и здесь пока совсем неплохо!
– Неудобно вас об этом просить, но во избежание недоразумений оставьте, пожалуйста, ваше оружие здесь, – привлек наше внимание хозяин, кивнув на подставку из красного дерева. На ней уже покоились несколько великолепных клинков, а так же арбалет и кинжал Бона. Мы выполнили просьбу (можно подумать, у нас был выбор!), а потом Глори спросила, присовокупив к вопросу свою самую приветливую улыбку:
– Все это замечательно, но нам хотелось бы знать…
– Не нужно, дорогая, вопрос прямо-таки написан на вашем милом личике.
Что я вижу, маленькая принцесса покраснела!
– Ваши товарищи в данный момент живы-здоровы и находятся в соседней комнате, без сомнения, с самого начала жадно прислушиваясь к нашему разговору. Кстати, я собираюсь отправить вас туда же, по крайней мере до тех пор, пока мы не решим ваше ближайшее будущее.
– И еще один вопрос, если позволите, – вмешался в разговор я и, после утвердительного кивка закончил, – что будет с нашими драконозаврами?
– Мой друг, Хозяина не зря называют Лесничим; вашим животным, конечно, не причинят никакого вреда. Между нами, бессловесные твари зачастую куда лучше и, если хотите, человечнее нас с вами, как бы глупо это ни звучало… А что до драконозавров, то их поместят в специально предназначенное для этого помещение и я лично прослежу, чтобы у них было все необходимое.
– Только придется нам самим их туда вести – Изверг и Лака не дадутся в руки никому, кроме своих хозяев, – вежливо предупредила Глорианна, но маг лишь усмехнулся:
– И вашего покорнейшего слуги.
Поманив нас пальцем, он вновь «открыл стену»; мы с Глори честно выдержали укоризненные взгляды наших любимцев, прямо намекавших, что из этого странного места, лично им осточертевшего до кончика хвоста, давно пора сваливать, и извинились перед ними. Сударь, тем временем, подошел к Извергу и бесстрашно протянул открытую ладонь прямо к его морде. Я представил себе, как мой приятель сейчас цапнет его за пальцы и еле сдержал предостерегающий крик. С другой стороны, этот зазнайка уж слишком много о себе возомнил, и урок ему не повредит. Оставалось лишь уповать на быстроту его реакции, а в противном случае надеяться, что Изверг оставит хотя бы часть пальцев в более-менее приличном виде.
Однако драконозавр лишь поджал хвост и слегка попятился, встретившись взглядом с немигающими глазами мага. А тот сфокусировал зрачки на своей ладони, и через секунду на ней оказалась краюха хлеба, густо намазанная медом. Драконозавры, будет вам известно, большие сластены. Внимательно обнюхав подношение и, видимо убедившись в его реальности, Изверг осторожно взял хлеб и вмиг сожрал его. Выразительный взгляд моего приятеля намекал, что совсем неплохо было бы повторить и желательно в количестве… ладно, точную цифру приводить не буду, вы все равно не поверите.
– Потерпи, дружок! Скоро будет много вкусной еды, – ласково обнадежил драконозавра Сударь и потрепал его по шее так естественно, что я разинул рот от удивления. До сего дня подобное сходило с рук только двум людям, не считая меня: Глорианне и моей матушке. Кстати, именно последней мой приятель обязан своим именем. Как сейчас вижу: сначала раздается крик: «У-у, изверг!», а потом из-за угла вылетает жутко счастливый черный драконозаврик, по самые уши измазанный мукой, а за ним, потрясая скалкой, матушка. И самое главное – оба испытывают от этой беготни совершенное удовольствие…
Пока я предавался ностальгии, Сударь успел аналогичным образом заручиться расположением Лаки, взял обоих драконозавров под уздцы и вежливо пояснил:
– Если вы не против, я сам отведу этих милых созданий, а то ваши друзья, должно быть, уже умирают от волнения и любопытства.
В словах его не было ни тени издевки, да и вообще, они звучали не как приказ, а как вежливая просьба, исполненная чистого гостеприимства. Хотя, если подумать, так оно и было, но все же Глори не сдержалась и съязвила напоследок:
– Благодарю вас, сударь !
В ответ маг вежливо наклонил голову, но мне показалось, что он едва сдерживает улыбку.
Мы снова вернулись в «приемную», как окрестила ее девушка, и толкнули указанную нам дверь. Она легко распахнулась, но как только мы переступили порог, захлопнулась, и открыть ее вновь не было никакой возможности, как я ни пытался.
– Бесполезнее сапог для безногого, – встретил мои потуги подошедший Бон. – Мы с этой распроклятой дверью часа три бились, а получили только пару сломанных ногтей.
– Моих, между прочим! – сварливо добавил Римбольд и кивнул нам: – Рад видеть вас целыми и невредимыми. Ума не приложу только, как вас-то угораздило попасться в лапы к Френгису? Нам это простительно, ибо этот малолетний негодник, – презрительный кивок в сторону Бона, – совершенно запудрил мне мозги своей болтовней. Какой осторожности можно ждать от путников, если единственные уши на двоих заняты не по делу?
– А вот этого не надо! – обиженно запротестовал парень. – Во-первых, кое-кто сам способен переговорить сороку, а во-вторых, он явно переоценивает свои уши. За годы шастанья по всяким паршивым дырам в них скопилось столько мусора, что он даже не слышит, как сам же чихает!
Бон сделал особый упор на пункте втором, поскольку прекрасно знал, что гномий слух превосходит людской. Тем более что Римбольд неустанно напоминал нам об этом при малейшем удобном случае.
– Невоспитанный тупой грубиян!
– Самовлюбленный старый маразматик!
– Оба хороши! – прервала перебранку Глорианна. – Может мне кто-нибудь нормально объяснить, что с вами произошло?
– А что тут объяснять? Мы ехали, совершенно потеряв вас из вида, но были твердо уверены, что вы где-то сзади, – раздраженно начал Римбольд. – Я, как уже говорил, совершенно отвлекся на ту чепуху, которую нес этот самый наглый из человеческих отпрысков…
Гном мотнул бородой в сторону Бона, который со зловещим видом начал закатывать рукав, стараясь делать это как можно медленнее и впечатлительнее.
– И в то время, как он глупо бичевал воздух… и это… запудривал мне мозги… ой, спасите! Убивают! – внезапно истошно завопил Римбольд и, как всегда в подобных ситуациях, юркнул за мою спину. Дело в том, что Бон уже закатал второй рукав и бочком подбирался к хулителю. Судя по выражению его лица, единственное, что в данный момент занимало оскорбленного, это с какой стороны лучше двинуть гному в зубы.
– Сейчас я с корнем вырву твою паршивую бороденку, старый брехун! – прошипел парень, поигрывая пальцами. – А потом запихну в твою лживую глотку так далеко, насколько руки хватит!
– Уберите от меня этого ненормального! – вновь взвизгнул Римбольд и, подбежав к двери, замолотил в нее кулаками. Под угрозой потери своего самого драгоценного украшения гном напрочь забыл о том, что она не открывается.
Но шутки шутками, а меня ссоры в такое время и в таком месте всегда бесили. Конечно, сам факт сидения в плену под замком достаточно неприятен и непроизвольно подталкивает к тому, чтобы выместить на ком-нибудь свою досаду, но не настолько же!
– Значит так! А ну хватит, вы, оба! А то получит и один, и второй! – рявкнул я и для пущей убедительности серьезности своих намерений шарахнул кулаком по стоящему рядом столику. К моему несчастью, то ли мебель тут не слишком крепкая, то ли я сам успел завестись, но результат получился не совсем таким, какого я ожидал. Одним словом, стоящая на столе тарелка с фруктами полетела на пол, крышка его раскололась пополам и, что самое неприятное, одна половина слегка задела Глорианну по ноге. Девушка взвизгнула и, не разобравшись в чем дело, закатила мне смачную пощечину.
Ну, знаете, это уже форменное свинство! Я радел за прекращение ссоры, и я же в итоге оказался виноватым? Да что она о себе возомнила?! С театрально обиженным видом (хотя в душе я был действительно обижен) я облюбовал себе кресло в самом темном углу комнаты и уселся там, злой на весь мир.
Как ни странно, но своего я все-таки добился. После громкого «бац!», которое вызвала ладошка принцессы, встретившись с моей физиономией, ссора закончилась так же неожиданно, как и началась. Бон остановился и, согнав с лица злодейскую мину, опустил рукава в исходное положение. Потом, немного подумав, он поднял с пола яблоко, тщательно протер его носовым платком и громко надкусил с таким видом, будто кроме него в комнате никого нет. Римбольд прекратил дубасить в дверь, окинул парня сердитым взглядом и подул на костяшки пальцев, а затем гордо прошагал в противоположный моему угол. Здесь он плюхнулся в кресло и, как всегда в подобных ситуациях, занялся тщательным изучением своих башмаков.
Глорианна обвела всех глазами, задержав взгляд на мне. Видно, она собиралась что-то сказать в свое оправдание, но я лишь фыркнул и отвернулся, поэтому девушка пожала плечами и уселась на диване в четвертом углу. Вид у нее был довольно плачевный. Никогда бы не сказал, что я – человек мстительный, но в тот момент я испытал глубокое удовлетворение. Таким, как наша красавица, совсем не вредно время от времени испытывать угрызения совести. Хотя бы профилактики ради.
Так мы часа полтора играли в молчанку. Время от времени каждый подходил ко второму, уцелевшему столику, на котором было вдоволь хорошо приготовленной еды и несколько кувшинов. Взяв нужное, мы так же молча возвращались на свое место. Честно признаюсь, мне уже стало немного жаль, что я затеял все это. Что им, Дубрав, что ли мало? Но сдаваться первым было не в моих правилах, поэтому я лишь вздыхал про себя и продолжал доблестно молчать.
Нарушил тишину не кто-то из нас, а голоса в «приемной».
– Я же вам говорил, Хозяин, что в большом мире появились эйлоны, – говорил кому-то Сударь. – Откуда только – ума не приложу. Но факт остается фактом, и вот, полюбуйтесь – сегодня поймал целую группу разведчиков. Можно сказать, прямо на пороге. Вроде бы совсем неплохие с виду люди, нет в них этой характерной жадности, присущей всем охотникам за сокровищами. Готов прозакладывать свою бороду, что это гном-пройдоха подбил их на поиски месторождения. У-у, гнусный народ!
– Что он там себе позволяет?! Кого я подбил, какое месторождение?! – возмутился Римбольд, тем самым первым из нашей четверки заговорив. В другое время Бон бы не преминул позубоскалить по этому поводу, но сейчас, возможно, решалась наша судьба. Мы дружно зашипели на гнома, и тот счел за лучшее вернуться к созерцанию башмаков, правда – навострив уши.
– Я бы с радостью отпустил этих троих на все четыре стороны, – продолжал тем временем маг, – но сейчас это исключено. Если в Большом Мире узнают о месторождении эйлонов…
– Что?! Так вы их нашли и молчали?! – вновь не выдержал Римбольд, но я сухо ответил:
– Сначала ты нас обманул, а потом со своими жалобами и воплями не дал и рта раскрыть, так что сам виноват. А посему заткнись, или я тебе помогу.
– Что интересно, среди них милая девушка. Я так прикидываю, не старше вашей дочери. Она-то что здесь забыла?
Собеседник Сударя немного помолчал и поговорил мягким голосом, в котором проскользнула нотка грусти:
– Бедная моя девочка. Как-то она там одна…
Последние слова, казалось, еще висели в воздухе, а наша спутница уже прыгнула к двери и замолотила в нее серебряным кубком, безжалостно уродуя произведение искусства. Ее пронзительный крик резанул по нашим ушам:
– Откройте!!! Да откройте же!!!
Все было так неожиданно, что мы как бараны уставились друг на друга, а дверь уже плавно распахнулась. Девушка одним прыжком вылетела из комнаты. Обшарив взглядом окружающие меня предметы в поисках оружия и остановившись на тяжелом золотом канделябре, я шагнул следом.
В креслах друг напротив друга сидели Сударь и тот, кого он, видимо, величал «Хозяин». Этот человек, походящий на мага ростом, сложением и покроем одежды, при виде Глорианны вскочил с места и прошептал:
– Не может быть!
– Как вы думаете, кто это? – странно звенящим голосом спросила девушка, кивая в его сторону.
– Френгис, Верховный Лесничий Спящих Дубрав, – не задумываясь, ответил я.
– Ничего подобного. Друзья, разрешите вам представить: Его Величество Лейпольдт Четырнадцатый, милостью богов монарх Гройдейла. Мой папа.
Глава XVIII
Несмотря на явное предубеждение Лесничего к Римбольду, которое он не скрывал, и природу которой была нам вполне понятна, гном все же сидел вместе с нами, правда – в самом конце стола. Впрочем, это не мешало ему поглощать яства в таких количествах и такими кусками, что Глори, взглянув на него один-единственный раз, чуть не подавилась со смеху. Хотя все мы также здорово соскучились по нормальной пище, посему первые полчала гораздо усерднее работали ножами и вилками, чем языками.
Наконец, пышный ужин был закончен; трое слуг, казавшихся на первый взгляд самыми обыкновенными людьми, унесли приборы, оставив только напитки и фрукты, и удалились. Сударь, сославшись на дела и извинившись, тоже вышел, а наши взгляды как по команде остановились на хозяине. Тот сидел и, фальшиво насвистывая что-то беззаботное, изо всех сил пытался выглядеть величественно и невозмутимо, как оно и подобает монарху и жуткой мощи волшебнику. И то, и другое ему не удавалось. Наконец, Глорианна не выдержала.
– Папа! – безапелляционным голосом заявила она. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Свист резко прервался и отец, виновато взглянув на дочь, протянул с надеждой:
– А может, потом?
– Сейчас!
– Ладно, коли ты от меня все равно не отстанешь…
– Никоим образом.
Лейпольдт XIV тяжело вздохнул, глотнул из кубка, словно набираясь смелости, и начал свой рассказ.
– Прежде всего, я хочу извиниться перед тобой, дочка. Я плохой король и неважный отец…
– И то, и другое я прекрасно знаю, папочка, но что делать – отцов не выбирают, а я, несмотря на все твои недостатки, все же ужасно тебя люблю, – нежно улыбнулась девушка и погладила его по руке. – И если ты, вдобавок, будешь настолько любезен, что перестанешь ходить вокруг да около, то буду любить еще сильнее.
– Нахалка, – шутливо погрозил пальцем король и продолжал: – Но, как бы там ни было, а то, что я – плохой монарх, и сыграло решающую роль во всей этой истории.
Знаете, у меня с самого рождения была душа исследователя, и как только я открыл для себя магию, все остальное в мире раз и навсегда отошло на второй план. Только вот дедушка Глори и слышать ни о чем подобном не желал. Мне приходилось дни напролет корпеть над политикой, экономикой, стратегией и прочими, «действительно полезными», по его выражению, науками, и лишь в редкие часы отдыха удавалось отдаваться любимому занятию.
Незадолго перед своей смертью, дабы я окончательно остепенился, отец женил меня на девушке, которую я до свадьбы в глаза не видел. Это, впрочем, совершенно нормально для династических браков, но для меня в тот момент не было ничего ужаснее. Я даже подумывал о самоубийстве, отречении и прочих кардинальных мерах, но духа не хватало до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Все-таки, что ни говорите, а есть в этом мире справедливость. Мы с Эльзой сразу же понравились друг другу, а очень скоро эта симпатия переросла в настоящую любовь. Через год мой родитель отправился в лучший мир, и я по всем законам стал Лейпольдтом XIV, властелином Гройдейла. Теперь уже ничего не мешало моим занятиям магией, кроме государственных дел, с которыми великолепно справлялись советники и Эльза. Еще через год родилась Глори, я был на седьмом небе от счастья…
Но счастье – это как высокая гора: чем выше залез, тем больнее падать. Когда Глори было тринадцать лет, Эльза тяжело заболела. Я потратил гигантские деньги, выписывал со всего света лучших врачей, магов и знахарей, чем совершенно истощил казну, но все было напрасно: ни диковинные снадобья, ни чары – ничего не помогало. Моя жена умерла.
Следующий год я помню плохо, поскольку свалил все дела на министров и превратился в сущего затворника. Смешно вспомнить, но я даже нанял специального человека, чтобы он подделывал мою подпись на государственных документах. Все что угодно, лишь бы ни с кем не общаться.
– Иногда в подобных ситуациях полезно крепко надраться, – невольно вырвалось у меня. Экс-король кисло улыбнулся:
– Пробовал как-то раз, но с утра было настолько плохо, что эту идею пришлось оставить. Единственное (как мне тогда казалось), что мне осталось в этой жизни – мои занятия магией. Магией, которая не смогла излечить Эльзу только из-за того, что я слишком мало знал. Магией, которая засасывала не хуже водоворота: чем больше я знал, тем больше хотелось.
– За что боролся… – сострил шепотом Бон, но выразительный взгляд Глори прозрачно намекнул ему, что если сейчас кто-то не заткнется, то этот «кто-то» может рассчитывать на все, что угодно. Например, на удар вилкой…
Как ни странно, Лесничий нисколько не обиделся на этот выпад игрока.
– Правильно, это я и сам впоследствии понял, но тогда… Самое прискорбное, что я совсем забросил государство: любой более-менее ловкий придворный воровал не стесняясь, народ бедствовал, а разбойники жирели. Естественно, в казне скоро стало хоть шаром покати, а тут еще два года подряд выдались неурожаи. Одним словом, Гройдейлу грозил голод. И вот тут-то ко мне явился посол, как вы думаете, от кого?
Неизвестно почему, мы все точно по команде посмотрели на Римбольда. Гном тут же опустил глаза и даже как будто стал еще меньше ростом, всем своим видом говоря: «Меня тут нет!!!»
– Вот именно, от гномов!
– Хм, от гномов, ну и что? – как можно беззаботнее начал я, чувствуя, что над столом сгущаются тучи.
– О, это старая история. Видите ли, земли, на которых стоит Гройдейл, давным-давно принадлежали гномам. Уг, мой пра-пра-пра, одним словом, предок, получил их во время Первой Великой Гномской войны…
– Как подлый захватчик! – раздался слабый голосок Римбольда, который всем давал понять, что обладатель его, хотя и порядком напуганный, но все же – гном. Однако Лесничего, похоже, его протесты совсем не устраивали: он щелкнул пальцами и во рту злополучного гнома оказался в виде импровизированной затычки крупный персик.
Я огляделся по сторонам. М-да, накуролесили… Пещера выглядела так, будто по ней прогулялся смерч. И всюду – сверкающие драгоценности. Да их тут, похоже, тонны!
– Когда мы вернемся домой… – начал я, обернувшись к девушке.
– Никогда.
Я так привык к тому, что кроме нас в пещерах никого нет, что лишь после угрожающего горлового рыка Изверга осознал, что насмешливый голос принадлежит отнюдь на Глорианне. И вообще не женщине. Выхватывая меч, я резко крутнулся на пятках. Ого!
Часть стены, до того выглядевшей монолитной, бесшумно отошла в сторону, и в образовавшемся проеме появился мужчина в пышных пурпурных одеждах. По моему мнению, если и есть какой-то канон для внешнего вида могучих магов, то это не плешивые, подслеповатые склеротики, путающиеся при ходьбе в своей белоснежной бороде, а то, что стояло перед нами. Лет сорока с небольшим, высокий, сильный, располагающее к себе умное лицо, украшенное небольшой, тщательно подстриженной бородкой и такими же усами. В дополнение ко всему на шее незнакомца висела изумительная серебряная цепь с подвеской-эйлоном чуть ли не с кулак Глори, он поигрывал резным посохом, а его бездонные черные глаза свидетельствовали, что их обладатель коптит это небо никак не меньше трех веков.
– Засада! – непроизвольно вырвалось у девушки.
– Совершенно верно, мои дерзкие грабители, – с улыбкой наконец-то поймавшего чересчур наглую мышь кота промурлыкал тот. – Ах вы, простофили, кого хотели надуть! Да я в первый день вашего появления в Дубравах знал об этом.
– Чтоб ее в кипяток окунули, эту проклятую ворону! – тихо выругалась Глори. – Да и вообще, вы, собственно, кто такой? Уж не Френгис ли?
Любезно сделав вид, что он не расслышал первой половины фразы, незнакомец ослепительно улыбнулся:
– О нет, что вы! Я здесь фигура куда более скромная, ну, что-то вроде секретаря по особым поручениям. Можете называть меня просто Сударь.
Ню-ню. Если это – секретарь, то как же должен выглядеть хозяин? Только не говорите, что это будет пресловутый длиннобородый пенсионер – я такого надругательства над своими идеалами не вынесу!
– А вы, однако, смельчаки, – продолжал, тем временем, загадочный Сударь, – так легко справились со всеми моими препятствиями, это делает вам честь. Я, к слову, не люблю причинять людям зло, к тому же вы лично мне весьма симпатичны, но что еще прикажете делать? Сами понимаете, что после того, что вы здесь увидели, вас невозможно отпустить обратно. Так что теперь вам до конца своих дней придется остаться нашими пленниками, или, если это вас больше устраивает, гостями.
Не успел он произнести последние слова, а я уже загородил собой Глорианну, и лезвие моего меча заплясало, выписывая в воздухе восьмерки:
– Мы еще поглядим, чья возьмет!
Маг (а в том, что этот Сударь маг я ни на минуту не сомневался), устало пожал плечами:
– А по-моему это совершенно очевидно. Ты, конечно, производишь впечатление очень сильного и ловкого человека, но ты один…
– Двое!
Отвесив девушке учтивый поклон, Сударь кивнул:
– Как вам будет угодно. Итак, вас двое, плюс эти замечательные животные, а если я хлопну в ладоши – вот так…
Рядом с магом тут же возникли десятка три уже знакомых нам темных воинов и замерли, скрестив руки на эфесах своих длинных мечей.
– …и еще вот так…
За нашими спинами послышался еле слышный шорох; Изверг угрожающе заворчал. Я, напрягшись, не отрывал глаз от переднего отряда, а Глори быстро обернулась.
– Еще столько же. Похоже, Сэд, мы попались.
Да, «попались» – это еще мягко сказано. Даже не беря в расчет мага и допустив, что нам дадут сесть на драконозавров, попытка прорваться в любую сторону неминуемо обернулась бы самоубийством. Сегодня я уже вдосталь нафехтовался с этими неуязвимыми паразитами, благодарю покорно!
– Ну ладно, побаловались, и будет! – хлестнул в наступившей тишине голос Сударя. – Проигрывать тоже нужно с честью. Заранее хочу предупредить, что все проходы блокированы подобными отрядами, так что давайте без глупостей. Извольте оружие в ножны и – за мной!
Ну, что нам оставалось делать? Нехотя исполнив приказ и кое-как успокоив воинственно фыркающих драконозавров, мы пошли за магом.
– Ладно, сейчас вы немного сильнее! – только и буркнула девушка, на что колдун весело, и в то же время – мягко рассмеялся:
– Дорогая, не стоит строить несбыточных иллюзий – я всегда буду немного сильнее. Работа у меня такая…
Итак, мы молча шли за Сударем по внутренним коридорам, а на небольшом расстоянии сзади шагал отряд темных воинов с мечами наизготовку – то ли почетный эскорт, то ли стража, не разберешь. По прошествии получаса мы уткнулись в тупик, но и я, и Глори уже понимали, что к чему. Поэтому, когда маг дотронулся до стены своим перстнем, и часть ее плавно отошла в сторону, неожиданностью для нас это не стало. Воины и драконозавры (чьих протестов, естественно, никто не слушал) остались снаружи, а мы втроем прошли в эту своеобразную дверь, так же мягко закрывшуюся за нашими спинами. Любопытства ради я обернулся и попытался обнаружить хотя бы ее контуры. Естественно, безрезультатно. Не заметив, что думаю вслух, я пробормотал под нос:
– Смотри-ка, совсем как монолит…
Да, слыхал я, что магов очень сильно развит слух, но чтоб настолько… Одним словом, находящийся от меня в добрых десяти шагах Сударь, даже не оборачиваясь, равнодушно пояснил:
– А это и есть монолит…
Комната, в которой мы очутились, была обставлена весьма просто, но со вкусом. Как было видно, Френгис и его секретарь любят чистоту, порядок и аккуратность. К своему несказанному удивлению я почувствовал, что с самых первых минут нашего с Сударем «знакомства» испытываю к магу определенную симпатию. И это притом, что мы были пленниками и в любой момент могли сделать бренному миру «ручкой», переселившись на постоянное местожительство… не будем уточнять, куда именно – мне и здесь пока совсем неплохо!
– Неудобно вас об этом просить, но во избежание недоразумений оставьте, пожалуйста, ваше оружие здесь, – привлек наше внимание хозяин, кивнув на подставку из красного дерева. На ней уже покоились несколько великолепных клинков, а так же арбалет и кинжал Бона. Мы выполнили просьбу (можно подумать, у нас был выбор!), а потом Глори спросила, присовокупив к вопросу свою самую приветливую улыбку:
– Все это замечательно, но нам хотелось бы знать…
– Не нужно, дорогая, вопрос прямо-таки написан на вашем милом личике.
Что я вижу, маленькая принцесса покраснела!
– Ваши товарищи в данный момент живы-здоровы и находятся в соседней комнате, без сомнения, с самого начала жадно прислушиваясь к нашему разговору. Кстати, я собираюсь отправить вас туда же, по крайней мере до тех пор, пока мы не решим ваше ближайшее будущее.
– И еще один вопрос, если позволите, – вмешался в разговор я и, после утвердительного кивка закончил, – что будет с нашими драконозаврами?
– Мой друг, Хозяина не зря называют Лесничим; вашим животным, конечно, не причинят никакого вреда. Между нами, бессловесные твари зачастую куда лучше и, если хотите, человечнее нас с вами, как бы глупо это ни звучало… А что до драконозавров, то их поместят в специально предназначенное для этого помещение и я лично прослежу, чтобы у них было все необходимое.
– Только придется нам самим их туда вести – Изверг и Лака не дадутся в руки никому, кроме своих хозяев, – вежливо предупредила Глорианна, но маг лишь усмехнулся:
– И вашего покорнейшего слуги.
Поманив нас пальцем, он вновь «открыл стену»; мы с Глори честно выдержали укоризненные взгляды наших любимцев, прямо намекавших, что из этого странного места, лично им осточертевшего до кончика хвоста, давно пора сваливать, и извинились перед ними. Сударь, тем временем, подошел к Извергу и бесстрашно протянул открытую ладонь прямо к его морде. Я представил себе, как мой приятель сейчас цапнет его за пальцы и еле сдержал предостерегающий крик. С другой стороны, этот зазнайка уж слишком много о себе возомнил, и урок ему не повредит. Оставалось лишь уповать на быстроту его реакции, а в противном случае надеяться, что Изверг оставит хотя бы часть пальцев в более-менее приличном виде.
Однако драконозавр лишь поджал хвост и слегка попятился, встретившись взглядом с немигающими глазами мага. А тот сфокусировал зрачки на своей ладони, и через секунду на ней оказалась краюха хлеба, густо намазанная медом. Драконозавры, будет вам известно, большие сластены. Внимательно обнюхав подношение и, видимо убедившись в его реальности, Изверг осторожно взял хлеб и вмиг сожрал его. Выразительный взгляд моего приятеля намекал, что совсем неплохо было бы повторить и желательно в количестве… ладно, точную цифру приводить не буду, вы все равно не поверите.
– Потерпи, дружок! Скоро будет много вкусной еды, – ласково обнадежил драконозавра Сударь и потрепал его по шее так естественно, что я разинул рот от удивления. До сего дня подобное сходило с рук только двум людям, не считая меня: Глорианне и моей матушке. Кстати, именно последней мой приятель обязан своим именем. Как сейчас вижу: сначала раздается крик: «У-у, изверг!», а потом из-за угла вылетает жутко счастливый черный драконозаврик, по самые уши измазанный мукой, а за ним, потрясая скалкой, матушка. И самое главное – оба испытывают от этой беготни совершенное удовольствие…
Пока я предавался ностальгии, Сударь успел аналогичным образом заручиться расположением Лаки, взял обоих драконозавров под уздцы и вежливо пояснил:
– Если вы не против, я сам отведу этих милых созданий, а то ваши друзья, должно быть, уже умирают от волнения и любопытства.
В словах его не было ни тени издевки, да и вообще, они звучали не как приказ, а как вежливая просьба, исполненная чистого гостеприимства. Хотя, если подумать, так оно и было, но все же Глори не сдержалась и съязвила напоследок:
– Благодарю вас, сударь !
В ответ маг вежливо наклонил голову, но мне показалось, что он едва сдерживает улыбку.
Мы снова вернулись в «приемную», как окрестила ее девушка, и толкнули указанную нам дверь. Она легко распахнулась, но как только мы переступили порог, захлопнулась, и открыть ее вновь не было никакой возможности, как я ни пытался.
– Бесполезнее сапог для безногого, – встретил мои потуги подошедший Бон. – Мы с этой распроклятой дверью часа три бились, а получили только пару сломанных ногтей.
– Моих, между прочим! – сварливо добавил Римбольд и кивнул нам: – Рад видеть вас целыми и невредимыми. Ума не приложу только, как вас-то угораздило попасться в лапы к Френгису? Нам это простительно, ибо этот малолетний негодник, – презрительный кивок в сторону Бона, – совершенно запудрил мне мозги своей болтовней. Какой осторожности можно ждать от путников, если единственные уши на двоих заняты не по делу?
– А вот этого не надо! – обиженно запротестовал парень. – Во-первых, кое-кто сам способен переговорить сороку, а во-вторых, он явно переоценивает свои уши. За годы шастанья по всяким паршивым дырам в них скопилось столько мусора, что он даже не слышит, как сам же чихает!
Бон сделал особый упор на пункте втором, поскольку прекрасно знал, что гномий слух превосходит людской. Тем более что Римбольд неустанно напоминал нам об этом при малейшем удобном случае.
– Невоспитанный тупой грубиян!
– Самовлюбленный старый маразматик!
– Оба хороши! – прервала перебранку Глорианна. – Может мне кто-нибудь нормально объяснить, что с вами произошло?
– А что тут объяснять? Мы ехали, совершенно потеряв вас из вида, но были твердо уверены, что вы где-то сзади, – раздраженно начал Римбольд. – Я, как уже говорил, совершенно отвлекся на ту чепуху, которую нес этот самый наглый из человеческих отпрысков…
Гном мотнул бородой в сторону Бона, который со зловещим видом начал закатывать рукав, стараясь делать это как можно медленнее и впечатлительнее.
– И в то время, как он глупо бичевал воздух… и это… запудривал мне мозги… ой, спасите! Убивают! – внезапно истошно завопил Римбольд и, как всегда в подобных ситуациях, юркнул за мою спину. Дело в том, что Бон уже закатал второй рукав и бочком подбирался к хулителю. Судя по выражению его лица, единственное, что в данный момент занимало оскорбленного, это с какой стороны лучше двинуть гному в зубы.
– Сейчас я с корнем вырву твою паршивую бороденку, старый брехун! – прошипел парень, поигрывая пальцами. – А потом запихну в твою лживую глотку так далеко, насколько руки хватит!
– Уберите от меня этого ненормального! – вновь взвизгнул Римбольд и, подбежав к двери, замолотил в нее кулаками. Под угрозой потери своего самого драгоценного украшения гном напрочь забыл о том, что она не открывается.
Но шутки шутками, а меня ссоры в такое время и в таком месте всегда бесили. Конечно, сам факт сидения в плену под замком достаточно неприятен и непроизвольно подталкивает к тому, чтобы выместить на ком-нибудь свою досаду, но не настолько же!
– Значит так! А ну хватит, вы, оба! А то получит и один, и второй! – рявкнул я и для пущей убедительности серьезности своих намерений шарахнул кулаком по стоящему рядом столику. К моему несчастью, то ли мебель тут не слишком крепкая, то ли я сам успел завестись, но результат получился не совсем таким, какого я ожидал. Одним словом, стоящая на столе тарелка с фруктами полетела на пол, крышка его раскололась пополам и, что самое неприятное, одна половина слегка задела Глорианну по ноге. Девушка взвизгнула и, не разобравшись в чем дело, закатила мне смачную пощечину.
Ну, знаете, это уже форменное свинство! Я радел за прекращение ссоры, и я же в итоге оказался виноватым? Да что она о себе возомнила?! С театрально обиженным видом (хотя в душе я был действительно обижен) я облюбовал себе кресло в самом темном углу комнаты и уселся там, злой на весь мир.
Как ни странно, но своего я все-таки добился. После громкого «бац!», которое вызвала ладошка принцессы, встретившись с моей физиономией, ссора закончилась так же неожиданно, как и началась. Бон остановился и, согнав с лица злодейскую мину, опустил рукава в исходное положение. Потом, немного подумав, он поднял с пола яблоко, тщательно протер его носовым платком и громко надкусил с таким видом, будто кроме него в комнате никого нет. Римбольд прекратил дубасить в дверь, окинул парня сердитым взглядом и подул на костяшки пальцев, а затем гордо прошагал в противоположный моему угол. Здесь он плюхнулся в кресло и, как всегда в подобных ситуациях, занялся тщательным изучением своих башмаков.
Глорианна обвела всех глазами, задержав взгляд на мне. Видно, она собиралась что-то сказать в свое оправдание, но я лишь фыркнул и отвернулся, поэтому девушка пожала плечами и уселась на диване в четвертом углу. Вид у нее был довольно плачевный. Никогда бы не сказал, что я – человек мстительный, но в тот момент я испытал глубокое удовлетворение. Таким, как наша красавица, совсем не вредно время от времени испытывать угрызения совести. Хотя бы профилактики ради.
Так мы часа полтора играли в молчанку. Время от времени каждый подходил ко второму, уцелевшему столику, на котором было вдоволь хорошо приготовленной еды и несколько кувшинов. Взяв нужное, мы так же молча возвращались на свое место. Честно признаюсь, мне уже стало немного жаль, что я затеял все это. Что им, Дубрав, что ли мало? Но сдаваться первым было не в моих правилах, поэтому я лишь вздыхал про себя и продолжал доблестно молчать.
Нарушил тишину не кто-то из нас, а голоса в «приемной».
– Я же вам говорил, Хозяин, что в большом мире появились эйлоны, – говорил кому-то Сударь. – Откуда только – ума не приложу. Но факт остается фактом, и вот, полюбуйтесь – сегодня поймал целую группу разведчиков. Можно сказать, прямо на пороге. Вроде бы совсем неплохие с виду люди, нет в них этой характерной жадности, присущей всем охотникам за сокровищами. Готов прозакладывать свою бороду, что это гном-пройдоха подбил их на поиски месторождения. У-у, гнусный народ!
– Что он там себе позволяет?! Кого я подбил, какое месторождение?! – возмутился Римбольд, тем самым первым из нашей четверки заговорив. В другое время Бон бы не преминул позубоскалить по этому поводу, но сейчас, возможно, решалась наша судьба. Мы дружно зашипели на гнома, и тот счел за лучшее вернуться к созерцанию башмаков, правда – навострив уши.
– Я бы с радостью отпустил этих троих на все четыре стороны, – продолжал тем временем маг, – но сейчас это исключено. Если в Большом Мире узнают о месторождении эйлонов…
– Что?! Так вы их нашли и молчали?! – вновь не выдержал Римбольд, но я сухо ответил:
– Сначала ты нас обманул, а потом со своими жалобами и воплями не дал и рта раскрыть, так что сам виноват. А посему заткнись, или я тебе помогу.
– Что интересно, среди них милая девушка. Я так прикидываю, не старше вашей дочери. Она-то что здесь забыла?
Собеседник Сударя немного помолчал и поговорил мягким голосом, в котором проскользнула нотка грусти:
– Бедная моя девочка. Как-то она там одна…
Последние слова, казалось, еще висели в воздухе, а наша спутница уже прыгнула к двери и замолотила в нее серебряным кубком, безжалостно уродуя произведение искусства. Ее пронзительный крик резанул по нашим ушам:
– Откройте!!! Да откройте же!!!
Все было так неожиданно, что мы как бараны уставились друг на друга, а дверь уже плавно распахнулась. Девушка одним прыжком вылетела из комнаты. Обшарив взглядом окружающие меня предметы в поисках оружия и остановившись на тяжелом золотом канделябре, я шагнул следом.
В креслах друг напротив друга сидели Сударь и тот, кого он, видимо, величал «Хозяин». Этот человек, походящий на мага ростом, сложением и покроем одежды, при виде Глорианны вскочил с места и прошептал:
– Не может быть!
– Как вы думаете, кто это? – странно звенящим голосом спросила девушка, кивая в его сторону.
– Френгис, Верховный Лесничий Спящих Дубрав, – не задумываясь, ответил я.
– Ничего подобного. Друзья, разрешите вам представить: Его Величество Лейпольдт Четырнадцатый, милостью богов монарх Гройдейла. Мой папа.
Глава XVIII
В которой рассказывается о том, как король Гройдейла докатилсядо жизни такой, а также появляется новое действующее лицо
После бесчисленных поцелуев, объятий, бессвязных взаимных упреков, таких же прощений и всего прочего, что обычно происходит между близкими людьми, неожиданно встретившимися после долгой разлуки, а также нашего знакомства с Френгисом-Лейпольдтом, хозяин замка пригласил всех в столовую. Там уже ждал богато сервированный стол, на котором белоснежная скатерть едва виднелась из-под изысканных блюд и редкостных вин.Несмотря на явное предубеждение Лесничего к Римбольду, которое он не скрывал, и природу которой была нам вполне понятна, гном все же сидел вместе с нами, правда – в самом конце стола. Впрочем, это не мешало ему поглощать яства в таких количествах и такими кусками, что Глори, взглянув на него один-единственный раз, чуть не подавилась со смеху. Хотя все мы также здорово соскучились по нормальной пище, посему первые полчала гораздо усерднее работали ножами и вилками, чем языками.
Наконец, пышный ужин был закончен; трое слуг, казавшихся на первый взгляд самыми обыкновенными людьми, унесли приборы, оставив только напитки и фрукты, и удалились. Сударь, сославшись на дела и извинившись, тоже вышел, а наши взгляды как по команде остановились на хозяине. Тот сидел и, фальшиво насвистывая что-то беззаботное, изо всех сил пытался выглядеть величественно и невозмутимо, как оно и подобает монарху и жуткой мощи волшебнику. И то, и другое ему не удавалось. Наконец, Глорианна не выдержала.
– Папа! – безапелляционным голосом заявила она. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Свист резко прервался и отец, виновато взглянув на дочь, протянул с надеждой:
– А может, потом?
– Сейчас!
– Ладно, коли ты от меня все равно не отстанешь…
– Никоим образом.
Лейпольдт XIV тяжело вздохнул, глотнул из кубка, словно набираясь смелости, и начал свой рассказ.
– Прежде всего, я хочу извиниться перед тобой, дочка. Я плохой король и неважный отец…
– И то, и другое я прекрасно знаю, папочка, но что делать – отцов не выбирают, а я, несмотря на все твои недостатки, все же ужасно тебя люблю, – нежно улыбнулась девушка и погладила его по руке. – И если ты, вдобавок, будешь настолько любезен, что перестанешь ходить вокруг да около, то буду любить еще сильнее.
– Нахалка, – шутливо погрозил пальцем король и продолжал: – Но, как бы там ни было, а то, что я – плохой монарх, и сыграло решающую роль во всей этой истории.
Знаете, у меня с самого рождения была душа исследователя, и как только я открыл для себя магию, все остальное в мире раз и навсегда отошло на второй план. Только вот дедушка Глори и слышать ни о чем подобном не желал. Мне приходилось дни напролет корпеть над политикой, экономикой, стратегией и прочими, «действительно полезными», по его выражению, науками, и лишь в редкие часы отдыха удавалось отдаваться любимому занятию.
Незадолго перед своей смертью, дабы я окончательно остепенился, отец женил меня на девушке, которую я до свадьбы в глаза не видел. Это, впрочем, совершенно нормально для династических браков, но для меня в тот момент не было ничего ужаснее. Я даже подумывал о самоубийстве, отречении и прочих кардинальных мерах, но духа не хватало до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Все-таки, что ни говорите, а есть в этом мире справедливость. Мы с Эльзой сразу же понравились друг другу, а очень скоро эта симпатия переросла в настоящую любовь. Через год мой родитель отправился в лучший мир, и я по всем законам стал Лейпольдтом XIV, властелином Гройдейла. Теперь уже ничего не мешало моим занятиям магией, кроме государственных дел, с которыми великолепно справлялись советники и Эльза. Еще через год родилась Глори, я был на седьмом небе от счастья…
Но счастье – это как высокая гора: чем выше залез, тем больнее падать. Когда Глори было тринадцать лет, Эльза тяжело заболела. Я потратил гигантские деньги, выписывал со всего света лучших врачей, магов и знахарей, чем совершенно истощил казну, но все было напрасно: ни диковинные снадобья, ни чары – ничего не помогало. Моя жена умерла.
Следующий год я помню плохо, поскольку свалил все дела на министров и превратился в сущего затворника. Смешно вспомнить, но я даже нанял специального человека, чтобы он подделывал мою подпись на государственных документах. Все что угодно, лишь бы ни с кем не общаться.
– Иногда в подобных ситуациях полезно крепко надраться, – невольно вырвалось у меня. Экс-король кисло улыбнулся:
– Пробовал как-то раз, но с утра было настолько плохо, что эту идею пришлось оставить. Единственное (как мне тогда казалось), что мне осталось в этой жизни – мои занятия магией. Магией, которая не смогла излечить Эльзу только из-за того, что я слишком мало знал. Магией, которая засасывала не хуже водоворота: чем больше я знал, тем больше хотелось.
– За что боролся… – сострил шепотом Бон, но выразительный взгляд Глори прозрачно намекнул ему, что если сейчас кто-то не заткнется, то этот «кто-то» может рассчитывать на все, что угодно. Например, на удар вилкой…
Как ни странно, Лесничий нисколько не обиделся на этот выпад игрока.
– Правильно, это я и сам впоследствии понял, но тогда… Самое прискорбное, что я совсем забросил государство: любой более-менее ловкий придворный воровал не стесняясь, народ бедствовал, а разбойники жирели. Естественно, в казне скоро стало хоть шаром покати, а тут еще два года подряд выдались неурожаи. Одним словом, Гройдейлу грозил голод. И вот тут-то ко мне явился посол, как вы думаете, от кого?
Неизвестно почему, мы все точно по команде посмотрели на Римбольда. Гном тут же опустил глаза и даже как будто стал еще меньше ростом, всем своим видом говоря: «Меня тут нет!!!»
– Вот именно, от гномов!
– Хм, от гномов, ну и что? – как можно беззаботнее начал я, чувствуя, что над столом сгущаются тучи.
– О, это старая история. Видите ли, земли, на которых стоит Гройдейл, давным-давно принадлежали гномам. Уг, мой пра-пра-пра, одним словом, предок, получил их во время Первой Великой Гномской войны…
– Как подлый захватчик! – раздался слабый голосок Римбольда, который всем давал понять, что обладатель его, хотя и порядком напуганный, но все же – гном. Однако Лесничего, похоже, его протесты совсем не устраивали: он щелкнул пальцами и во рту злополучного гнома оказался в виде импровизированной затычки крупный персик.