Шумак Наталья. Книжная девочка

   Что не говорите, а жизнь имеет странную особенность: расслабился - получи по морде. Больше Арина подставляться не собиралась. Но судьба решила за нее.
   Допечатывая предпоследний абзац, она проигнорировала громкий стук в дверь. После короткой паузы в хлипкую дээспэшную преграду забарабанили с новой силой.
   - Открывай, кому говорят! Твою мать!!!
   Судя по всему, гуляли соседи напротив - коммерсанты местного разлива. Им после нескольких бутылок море по щиколотку. Арина видела в этой компании парочку скверно накрашенных двухметровых девиц. Видимо, привезенных из ближайшего Кобылкино. Зачем среди ночи могла понадобиться незнакомая дурнушка, непьющая к тому же? Арину пытались угощать в столовой за обедом и ужином. Ну не хочешь, не надо... Такие парни предлагают, а она морду воротит! Казалось бы, плюнуть и растереть: "Имели мы очень гордых во все отверстия"! Нет же. Заправились алкоголем по самое не могу: на подвиги потянуло. Арина не мешкая залезла в файл "зап. кн". Записная книжка содержала помимо всего прочего пару особых телефонов.
   "На крайний случай, деточка. Вдруг ножку сломаешь, или сердечко прихватит".
   "Это врач?"
   Виктор Иванович ответил добродушным "Хм..." И повторил. "Вдруг, не дай Бог, чего. Звони в любое время и скажи имя. Я очень просил последить за тобой, выручить. Там будут знать, что делать".
   Арина вынула из сумки телефон... "Деточка, не качай головой, это не подарок, а необходимость. Он старый, не модный, мне с таким стыдно на люди показываться". И набрала длинный номер. После пары гудков тихий надтреснутый голос поинтересовался:
   - Кто там?
   - Я.
   - Кто я, красавица?
   - Арина.
   - Что стряслось то?
   Дверь рухнула, и в комнату ввалились свирепые гости.
   Мигал экран "Пентиума", а жертва стояла с сотовым телефоном и объясняла.
   - Нет, не знакомые. Да, вроде из санатория.
   - Ментам звонишь, падла!!!
   Арина покачала головой и протянула трубку главарю.
   - Вас.
   - Чего?
   - Просят вас.
   Ситуация трансформировалась в ситуевину. Мышка, которой полагалось трястись от страха и умолять о пощаде, смотрела почти сочувственно. Это слегка охладило пыл абордажной команды.
   - Держите.
   Главарь сгреб трубку, прижал к уху, и тут же дернулся, точно сквозь него пропустили ток. Видно было, как мысль его панически заметалась в приплюснутой черепной коробке. Супермен на глазах увядал, сдувался, таял. Иными словами, обретал человеческое лицо. Из маскарадного костюма "герой Рембо" его вытряхнули, бесцеремонно сграбастав за шкирку. Друзья-товарищи с ужасом следили за метаморфозами облика вожака. Интересно, подумала Арина, чем можно смертельно напугать пьяного бугая, подвизавшегося на ниве коммерции. Ну не налоговой же полицией, в самом деле. (Откуда, кстати, у скромного и солидного Виктора Ивановича связь со столь страшной личностью?) Разные вопросы задавали друг другу визитеры. Арина была далека от того, чтобы торжествовать победу. Как-никак дверь сломана и четыре пьяные морды, пусть и озадаченные, стояли вокруг. Переминались с ноги на ногу и ждали команды. Без "фас" они теперь не набросятся, но и "фу" пока тоже не прозвучало. Наконец главарь опустил руку с телефоном, на Арину он не смотрел.
   - Влад, че там? Кто?
   Вскинулся самый вертлявый и молодой. Его более опытные товарищи предпочли под горячую длань не соваться.
   - Твою мать!!!
   Взревел раненый вожак. Ухватил соратника за шиворот и зашипел, щедро брызгая слюной:
   - Мало было? Мало? Свежатенки захотелось?
   - Да ты че, Влад, ты че?
   - Дверь как была! Где хочешь мастера ищи, сам ковыряйся - живо. Через час проверю.
   Новоявленный стрелочник вылетел в коридор не без помощи, оказанной друзьями по оружию. Вожак злобно обвел глазами остальных.
   - Вон.
   Шестерки вымелись мгновенно и беззвучно. Воздух в комнате уплотнился. Невидимые искры проскакивали по диагонали, от униженного обозленного героя к бывшей добыче и обратно.
   - Ты вот, что, подруга, зла не держи. Перепили пацаны, с кем не бывает.
   Арина обалдела. Он извинялся, это раз. Он встал в позу атамана, чьи башибузуки набедокурили без хозяйского ведома, это два. Он ждал от нее ответа, это три.
   Телефон спел два такта из Верди. Настала очередь Владика передавать трубку Арине.
   - На.
   Уже знакомый блеклый голос пояснил.
   - Со связью что-то. Ну, ладно. Все нормально? Парни еще там?
   - Ага.
   - Гони в шею.
   Выгонишь такого архаровца, как же. Но вслух Арина сказала четко.
   - Вам рекомендуют удалиться. Немедленно.
   Владик моментально ретировался. Не состоявшаяся жертва отрапортовала.
   - Теперь я одна.
   - Вот и ладненько.
   - Спасибо огромное. А вы кто?
   Смешок был тихим, но вызывающим озноб.
   - Невоспитанная какая. Звоним по ночам, людей беспокоим, и не ведаем кого.
   - Простите.
   - Ладно, пошутил. Местный сельский староста, я. Зови меня Макаром.
   - Еще раз спасибо огромное, Макар.
   - Голос дрожит, как хвост у зайчика. Напугали?
   - Очень.
   - Домашняя девочка, значит. Ну, лады. Звони, если что. Шефу своему привет передавай. Ариведерчи.
   - Бонжур.
   В трубке рассмеялись.
   - А ты молоток.
   И зачастили гудки. Позже, когда свет был потушен, и Арина собралась лечь спать, возник нетрезвый столяр в сопровождении козла отпущения, назначенного на эту должность Владиком.
   - От етит...Может все же с утречка?
   - Поговори еще.
   Как оказалось - все возможно, если очень захотеть, и человека найти, и дверь отремонтировать в половине четвертого. Через час, наконец, воцарилась абсолютная тишина. Но Арина никак не могла заснуть. Остатки ночи тянулись бесконечно долго.
 

* * *

   В личную жизнь странной отдыхающей больше никто не лез. Ни нагло, ни тихим сапом. Абсолютная свобода. Работай - не хочу. Арина насочинила тонну разной ерунды для "Астролябии". Написала и отправила поздравление с 8 Марта Людмиле Георгиевне, Евдокии Яковлевне и Алене. Дозвонилась на "МС"- радио, заказала себе песню. Дожила, называется.
   Разыскала кабинет ЛФК, ключи от него хранила старшая медсестра, вытребовала себе разрешение заниматься каждый день и почти не халтурила. Персонал относился к ней неплохо, несмотря на инцидент с ночным выламыванием двери. Отдых шел своим чередом. Гладь акватории была пустынна, как никогда. Мальчики из номера напротив съехали. Виктор Иванович, выслушав рапорт Арины, только вздохнул.
   - Такие времена, деточка. Разгул. Бандитизм. Ценится только сила.
   - А ваш знакомый сельский староста цветочки выращивает?
   На подковырку шеф реагировать не стал, попрощался. Терзаемая едва ли не угрызениями совести, (что она понимает, в конце концов, в непростых мужских делах?) Арина отправилась на прогулку. Воздух в сосновом бору, корпус стоял на опушке, был вкусным и прозрачным. В первые дни, с непривычки, у девушки здорово кружилась голова. Как же сладко дышалось людям лет триста назад? Когда мало какой завод отравлял атмосферу, и двигатели внутреннего сгорания, с чудовищными ядовитыми выхлопами и низким КПД, еще не родились в больных мозгах инженеров-конструкторов? Величавые сосны возвышались по обе стороны аллеи. Коричнево-рыжие стволы царапали низкое серое небо мохнатыми шапками. Иной раз, когда поблизости не обретался ни один отдыхающий, девушка выбирала дерево посимпатичнее, чтобы постоять в обнимку: обхватив руками, прижавшись щекой к шершавой, в глубоких трещинах коре, закрыв глаза. Настроение выравнивалось, точно в Арину вливали свежую порцию силы и желания жить.
 

* * *

 
   Утром одиннадцатого марта случилась трагедия.
 
   - Встречайте бурю, господа, рубите мачты.
   Молитесь Богу, господа, что это значит?
   Хлебните виски натощак и горько плачьте.
 
   Ну и все в таком духе. Строчка-другая могла у Майлсон найтись по любому поводу.
   Сначала объявился Виктор Иванович. Позвонил, побранил, похвалил и велел собираться.
   - Димочку пришлю за тобой ближе к вечеру.
   Видимо он еще ничего не знал.
   Потом позвонила его супруга, и громко рыдая в трубку, сообщила кошмарную новость.
   - Анечка повесилась.
   - Не может быть. Какое горе для вас и Виктора Ивановича.
   - Глупая девочка. Чего ей не хватало?!
   - Мне ужасно жаль. Я вам очень сочувствую.
   Людмила Георгиевна не попрощалась. Не в том была состоянии. Ясно, что забирать из санатория Родионову никто не будет, придется добираться самой. И поторапливаться. Не мешало бы помочь людям, которые к ней так хорошо относились. Она выключила и разобрала компьютер, сложила в коробки, пылившиеся в углу все это время, упаковала одежду, книги, чуть не забыла чайник. Виктор Иванович снарядил ее обстоятельно, не абы как. Хороша бы она оказалась - в известную ночь - без того же телефона, например. Присела на край дивана и задумалась. Потом начала действовать, сдала комнату дежурной, заказала такси, потихоньку снесла вниз часть вещей, кроме совершенно неприподъемного, для ее слабых сил "Пентиума". На вахте Родионову обрадовали, сообщили, что транспорта сегодня нет, и не предвидится. И, что можно заказать такси в Кобылкино... Вроде бы. Она мысленно заглянула в кошелек. Содержимое не впечатляло. Блин. Потянулась за телефоном, опустила руку. Ситуация явно не тянула на критическую. Но беспокоить Макара не пришлось, внезапно он нашелся сам. Телепат!
   - Алло?
   - Шумбрат?, красавица. Когда уезжаешь?
   - Хочу сейчас, но не могу найти машину.
   - Что стряслось?
   Сухой невыразительный голос обладал странной силой.
   - У шефа беда.
   - Так-так. Сиди, не рыпайся, тебя довезут. Подожди часочек. Ебть, не вовремя. Там серьезно?
   - Да.
   - Лады. Жди.
   Родионова была девушкой российской, более того - в Заранске выросла. И хорошо понимала, что обещанного три года ждут. Поэтому подрулившая к подъезду через полчаса синяя "десятка" удивила ее несказанно. Водитель не спешил вылезать, просто громко возвестил мелодичным пибиканьем о своем прибытии. Арина, не застегивая куртки, вышла, попросить помочь с вещами.
 

* * *

   Три дня промелькнули в неприятных хлопотах, как выразилась бы карточная гадалка. Валидол и нитроглицерин для Виктора Ивановича, феназепам, а порой и что покрепче для Людмилы Георгиевны. Куча родственников, казалось озабоченных одним - измочалить нервы несчастным родителям и пожрать. Арина понимала, что не права. Люди есть люди, чужое горе не лишает их аппетита, наоборот. Посмаковать страдание сильного и удачливого человека тоже приятно. Многие вполне искренно сочувствовали, помогали, чем могли. И все же, все же, все же...
   Арина явственно видела раненых льва и львицу, окруженных гиенами. С Анечкой она никогда не была близка и не могла понять причины, подтолкнувшей ее к самоубийству. Ну, старая дева, и что с того? Да полным полно вокруг несчастных невостребованных женщин. Всем в петлю лезть? Веревок не хватит.
   Бедная мать. На Людмилу Георгиевну было тяжко смотреть. Горе состарило ее, испещрило морщинами лицо, согнуло спину. Опухшая от слез старуха не имела с прежней энергичной и волевой Учительницей ничего общего.
   - Сколько денег потратили?
   Требовательно обратилась к измотанной Арине одна из родственниц: бесцеремонная как сама жизнь, квадратная и широкоплечая тетка.
   - Я отчитаюсь перед Виктором Ивановичем.
   - Нагрела лапки, тварь бесстыжая?!
   Арина промолчала, ушла на кухню. После поминок в кафе изрядное количество давно не общавшихся людей нагрянуло к Семеновым: допивать и жаловаться друг другу на сволочную жизнь. На кухне разбили зеркало и прожгли занавеску, разворовали серебряные чайные ложки, забили мойку. В туалете написали мимо унитаза, а сейчас там и вовсе закрылся блюющий древний дед. Из Анечкиной комнаты, как позже выяснится, пропали деньги и украшения. В прихожей оборвали вешалки - это уже действительно было ерундой. На разруху в зале и хозяйской спальне Арина пока не обращала внимания.
   Не до того.
   Зависть человеческая всегда была ей отвратительна. От неприязненных взглядов у Арины разболелась голова. Почему наличие денег вызывает у многих агрессию? Почему горе богатого родственника радует? Почему помощь из рук финансово обеспеченного дяди воспринимается как должное, а отказ в пресловутой материальной поддержке дико бесит?
   Зависть. У тебя отвратительный оскал. Ты делаешь врагами самых близких людей. Ты могущественна и непобедима. Сколько силы клубится на дне черных трещин, разверзающихся в душе твоего раба!
   Зависть. Воистину, ты движешь большинством двуногих, ты вынуждаешь предавать и продавать, ты делаешь губы холодными, а руки трясущимися, ты наполняешь сердца ненавистью и злобой. Ты правишь половиной мира, и как отвратителен этот мир!
   Арина осталась ночевать одну ночь, другую, третью. Организовала и провела девять дней. Ухаживала за Людмилой Георгиевной как за маленькой: умыться, зубки почистить, выпить лекарство, сделать укольчик, спать пора и прочая, и прочая, и прочая... Вывезла за гостями грязь. Оплывшая, опухшая от слез женщина вызывала в ней острую жалость.
   Разродившаяся Виноградова слегка приревновала, ей не хватало внимания и заботы. Арина перестирывала гору пеленок и подгузников, целовала мягкую теплую щеку, выслушивала невнятные жалобы на Васю, и уносилась к Семеновым. Кузнецовский же первенец вел себя образцово-показательно: ел и спал, ел и спал. Арина думала, что такие младенцы существуют лишь в больном воображении авторов всевозможных пособий для молодых мам. А вот и нет. Новорожденный Иванушка оказался сказочным, пухленьким, веселым и спокойным. Просто чудо расчудесное. Его мутно-голубые глазки и вздернутый носик совершенно очаровали Васиных стариков. Кузнецовы были людьми простыми и строгими, чемпионка им никогда не нравилась. Но долгожданный внук, это совсем другой коленкор. Старший сын и первая сноха нарожали четырех девчонок, тоже неплохо, само собой. Совсем неплохо. Да и живут тут же, в Калошкино, на глазах. Ан первый внук, он и есть внук. Продолжатель рода. Кузнецов младший. Уважил Василий стариков, нарек сынульку в честь отца. Помозговали родители, поспорили, да и отправилась свекровь ( на полгодика, сынок, до осени) к молодым в их однокомнатную хрущевку. Алена воспряла духом, стала в спортзал наведываться, успокоилась, подобрела и, внезапно заявила подруге.
   - Нет, все же друзья они из детства. Настоящие которые.
   И что ей ответишь? То ли она собственную неправоту признает - весьма сомнительное допущение - то ли просто сентиментальную чушь порет; попробуй разберись. Хорошо, что со свекровью неожиданно поладили.
   - Не поверишь, у нас с Надеждой Борисовной прям любовь началась. Сюсюкает с Ванечкой, в попку целует. Я сцежусь, бутылочку с молоком в холодильник заброшу и фьюить. Благоверный маме рассказал, сколько я в клюве приносила, она прониклась. Гонит заниматься, чтобы я, значит, форму восстанавливала. Только просит не упираться особо, пока, чтобы молоко не пропало. Такие дела.
   - Это замечательно!
   - Пошли вместе восстанавливаться. О, блин, забыла, что тебе нельзя. Извини.
   - Ерунда.
   - Лечебную что ли гимнастику какую делай.
   - Я делаю.
   - Точно?
   Поговорили называется.
   Арина выгуливала Гарри - семеновского французского бульдога - и занималась простейшими дыхательными упражнениями, вот и вся ЛФК. После десяти дней жизнь понемногу стала вползать в колею, или "устаканиваться" - как поговаривал глава семьи. По вечерам пили чай, по просьбе хозяйки Арина читала вслух пару-другую рассказов О. Генри.
   - Ты давно не получала зарплату.
   - А когда я работала?
   - Мне, кстати понравились твои заметки о клубе.
   Виктор Иванович строго смотрел из-под очков.
   - Я давал тебе немного денег в санаторий, на разные мелочи, так это было месяц назад. Возьми мой коричневый кошелек, в кармане пиджака, неси сюда.
   - Вот.
   Виктор Иванович вынул пару пятисоток.
   - Держи.
   - Спасибо.
   - Хочешь заняться "Астролябией"? Целиком. Дизайн, обстановка, порядки, персонал? А?
   - Я не потяну. Я в строительстве не смыслю ни фига.
   - Так я тебя прорабом и не приглашаю.
   Людмила Георгиевна оторвалась от "Домового" и заметила поучительно.
   - Кесарю - кесарево.
   - Вот именно.
   - Не умею руководить. Придумать что-нибудь, это запросто, но претворять в жизнь, нет, не мое.
   - Значит решено.
   Не без юмора подытожил суровый шеф.
   - Завтра к девяти со мной в офис. Там и разберемся.
   - Виктор Иванович, пожалейте.
   - Нет. Ни за что.
   Арина всплеснула руками, топнула ногой.
   - Еще разок. Мать, взгляни, какой темперамент, а притворяется флегматиком.
   - В тихом омуте черти водятся.
   - Спасибо.
   Арина повторила еще раз, более ехидно.
   - Спасибо огромное.
   - Чай, кстати, будет сегодня?
   - Да. Жасминовый.
   - Гадость какая. Пейте, девочки сами. Мне цейлонского, пожалуйста. В мою любимую кружку с подсолнухами. И три ложки сахара, как всегда.
 

* * *

   Арина набрала номер Евдокии Яковлевны. Поболтала о пустяках, поблагодарила за книжку Майлсон. Угодили, очень! Поинтересовалась проблемами, болезнями, сплетнями и новостями. Выслушала исчерпывающийся репортаж, привнося в него подобающие краски междометий и коротких уточняющих вопросов. Разговор получился чуточку забавным, чуточку горьким. И закончился на печальной ноте.
   - Дочь задумала взять реванш за старые обиды. Настаивает на разделе квартиры. Чтобы я съехала в коммуналку. На что приличное можно разменять мои руины Парфенона? Просто кошмар. Подает в суд.
   - А где она живет?
   - С мужем, но надумала разводиться. Внучки прописаны у меня, я ведь не вечная, все понимаю. Была у нас такая договоренность. Не представляю, что делать теперь. Ума не приложу.
   - Почему бы ей - не разменять квартиру мужа?
   - Он, деточка, как бы выразиться помягче, деловой человек. Его она боится, как черт ладана. Придется мне покидать насиженный угол.
   - Да уж, ситуация.
   - Вы, деточка обо мне не волнуйтесь. Перемелется, мука будет. Может, все иначе сложится. Заговорила я вас. Уже давно спать пора.
   - Пол одиннадцатого, всего на всего.
   - Спокойной ночи, голубушка.
   - Спокойной ночи, Евдокия Яковлевна.
   Положительно, мир полон проблем и горя!
 

* * *

 
   Утро оказалось свежим и прекрасным, несмотря на слякоть и пепельный цвет неба. В квартире пахло кофе и тостами, на улице весной. Гаррик всюду совал влажную пуговку носа, лихорадочно вилял огрызком хвостика и не хотел возвращаться.
   - Как бы не так, господин француз, как бы не так.
   Морщинистая мордашка пса выглядела необыкновенно умильной и ласковой. Но Арина, не вняв мольбам, втащила бульдога в подъезд.
   - Домой. Домой.
   - Арина, выходим через пять минут.
   - Димочки еще нет.
   - А пусть попробует опоздать, я ему покажу гаррикову мать.
   - Почти стихи.
   - Не критикуй прямое начальство.
   Арина кивнула, заглянула в зал, там она ночевала, там лежали ее вещи, подхватила сумку. Что еще? Подкрасить губы? Все-таки выход на люди. Или не стоит? Наверно, она действительно стала забываться. Прежняя сдержанность в отношениях с Семеновыми уступила место фамильярности. Так и по носу получить недолго, невесело подумала она. Не заметила, как перестала считать их чужими людьми. Распустилась, идиотка. Мало тебя жизнь учила?!
   - Ариночка!
   - Да, Людмила Георгиевна.
   - Мы тебя заездили совсем, а ты сама недавно из больницы. Так расстроилась, ничего не соображала эти дни. Как мне, вернее нам с Нафаней, повезло, что ты оказалась рядом. Как повезло.
   - Пустяки.
   - Да нет, совсем наоборот.
   - Арина, не телись!
   Подал голос из прихожей обувающийся глава дома.
   - Дел невпроворот!
   - Нафаня, ты ведешь себя как свинья. Взгляни на девочку, она же серого цвета. Сама чуть дышит, а ночей не спала из-за меня. Ей еще лечиться и лечиться.
   - Ерунда.
   - Я тебя как стукну!
   Людмила Георгиевна выплыла в коридор, шутливо замахнулась на мужа и вдруг обняла, прижалась к нему крепко, чмокнула в щеку, отпустила, посмотрела со стороны, покачала головой, вынула платочек, стерла отпечаток помады со щеки.
   - Давно ты меня не целовала, мать.
   - Две недели.
   - Целых две недели? И не выходила никуда. Представляю, что в твоей школе творится.
   - Плохо представляешь. Ну, иди.
   Они спустились по лестнице, Арине показалось, что твердокаменный шеф раскис и вроде бы даже хлюпает носом. Точно показалось. Плачущая статуя командора и та удивляла бы меньше. Димочка, как порядочный, ждал у подъезда, слушал "МС"- радио и ковырялся в носу.
   - Гони в офис.
   Велел шеф после коротких взаимных приветствий. В зеркале Арина поймала внимательный взгляд водителя, от него веяло холодком. Ну и наплевать. Мало ли кому она не нравится. Не зеленая бумажка - в конце концов. Homo homini lupus est. Не так уж сильно люди изменились за пару тысяч лет, чтобы устарели кой-какие мудрые изречения.
   В офисе царил чудовищный бардак: грязные чашки в мойке, затоптанные полы, мутные оконные стекла (походили на тонированные). Народ курил, вис на телефонах, раскладывал виртуальные пасьянсы, сплетничал. Арину передернуло от отвращения. Судя по всему, несчастный шеф отпустил поводья, и кони понесли. В кабинете Семенова было немного чище. Пыльные подоконники, полы с застарелыми разводами, покосившийся пейзажик на стене. Арина вспомнила, ЧТО согнуло в дугу Виктора Ивановича, и вскипела не хуже хваленого чайника "Тефаль".
   - Могу навести порядок.
   - Нет, ты убираться не должна. Перестань. Займешься клубом.
   - Могу припахать народ. Они от безделья на головах стоят.
   Виктор Иванович тяжело опустился в кресло.
   - Есть же уборщица, секретарь.
   - И где они?
   - Это так важно?
   - Разруха процветанию не способствует. Вам не разорваться, я понимаю. Выдайте мне карт-бланш. Пару разгильдяев можно и турнуть. А через пару дней переключусь на клуб.
   - Оно тебе надо? Что за аврал?
   - Команду пора призвать к порядку.
   Виктор Иванович поджал губы и выпучил глаза.
   - Я похож на идиота?
   - Обычно нет.
   - А сейчас?
   Он высунул язык и сморщился.
   - Да. Очень.
   - Деточка. Я почти в норме. Они получат по рогам сегодня, вот увидишь. И порядок будет. Ты о другом думай.
   Он щелкнул кнопкой.
   - Марья Петровна! Подойдите ко мне. Это Арина. Она, как же ее обозвать, пусть пока менеджер, вот, она будет делать клуб, о котором я вам говорил - "Астролябию". Сидеть будет вместо Анечки, ей нужен компьютер.
   - С подключением?
   Он посмотрел на Арину, уточняя.
   - Желательно.
   Пробормотала, она, несколько ошарашенная.
   - Значит с подключением. Подчиняется лично мне. График работы свободный. Оформите ее сегодня же.
   - Менеджер?
   - Пока. И на особом счету. Ясно?
   - Да.
   Марья Петровна поджала тонкие губы и испепелила девушку, вернее попыталась испепелить взглядом. Арине сие было решительно безразлично. Она понимала, что первое время все будут коситься на протеже шефа, избежать таможенного досмотра и перемывания костей невозможно, разумнее смириться и не дергаться. Надоест - отстанут.
   Закуток, гордо именующийся кабинетом, был похож на кладовку. Маленький стол, стандартный письменный просто не влез бы, стул, полки для бумаг и пол квадратных метра для худощавого посетителя, человека с формами запихнуть некуда. Впервые в жизни у Арины был свой собственный кабинет. Это следовало отметить. Она позвонила Виноградовой, похвасталась и выслушала ворох новостей о Ванечке. Навела чистоту, съездила полюбоваться доисторическим зданием, которое предстояло осовременить и превратить в модное заведение. В голове закружилось несколько дополнительных мыслей. Выпила в гордом одиночестве чашку красного чая. Зафиксировала свежие идеи и призадумалась. Даже ей, человеку куда как далекому от строительства, было ясно, что потребуются профессионалы: рабочие, прораб, дизайнер. Дизайнер? По-видимому, танцевать следовало отсюда. Замшелые старцы не годились. Арина, теоретически, допускала наличие жизнерадостного и талантливого дедушки, брызжущего блестящими идеями, но только теоретически. Провинциальное бытие имеет одну неприятную особенность: жирафы, длинношеие чудаки, которым, как пел поэт: "видней" - либо спиваются, либо вешаются, либо перебираются в столицы. Среда давит. Высовываться - проблематично и небезопасно. Почему? Особенность национальной жизни. Провинция ценит усредненную надежность, без вывертов и закидонов. Провинция платит скупо, а порой не платит совсем. И, наконец, провинция, по определению, исторгает чужеродные элементы. Провинция склонна к пуританству, консерватизму, скепсису. Здесь не щеголяют нетрадиционной сексуальной ориентацией. Здесь не балуются свингом, не афишируют увлечение нудизмом. И так далее. Не сказать, что Арину подобное сильно огорчало. Она принимала правила игры. Однако где взять талантливого дизайнера? Ловится ли эта рыба в Заранском пруду? Блин.
   Порылась немножко в кой-каких местных сайтах, улов не вдохновлял. Спросила у Марьи Петровны, где обычно находят дизайнеров.
   - У офиса стильно выглядит вход, интересный навес от дождя, с подсветкой. Кто разрабатывал?
   - Не помню.
   Это напоминало прямой бойкот новенькой сотрудницы. Но Арину было отнюдь не просто испугать или пронять подобным методом. Не хотите? Как хотите! Наше вам с кисточкой. Она отказалась поехать домой вместе с шефом. Не из-за стремления выглядеть как все, не фавориткой. Вовсе нет. Виноградова жила буквально в двух шагах, захотелось навестить, посплетничать. Они не виделись неделю. А новостей накопилось целая тонна. И телефонный короткий звонок сыграл роль аперитива, возбуждающего аппетит.