Шумак Наталья. Книжная девочка

   - Прости, малышка, дела.
   Перезванивал раз в три дня. Коротко расспрашивал и отключался. Но как чувствовать себя заброшенной, если твоя палата напоминает ботанический сад? Если умнейший человек радуется беседам с тобой, а персонал благоговеет перед ним. Врачи раскланивались с Микаэлем, как простые священники с самим папой римским.
   - Вы медицинское светило?
   Микаэль замахал руками.
   - Скромничаете?
   - Капельку.
   И оба залились смехом.
   - Вы невероятная девушка, Арина. Искренняя и сильная. Я вас обожаю.
   Галантно поцеловал ее руку, ненадолго задержал в своей. С сожалением отпустил.
   - Седина в бороду, бес в ребро. Так у вас говорят?
   - Верно. Только бороды, дорогой профессор, у вас как раз и нет!
   Их недолгие вечерние беседы невероятно повысили престиж русской пациентки. Самые строгие медсестры смотрели на нее, точно на кинозвезду.
   Арина нашла себя в этих играх ума. Ее парадоксальные суждения и горький юмор приобрели новую силу. Вот чего ей всегда не хватало - заинтересованной публики. И в самом деле, что за прелесть постоянно рассуждать вслух, для себя самой? А видеть восторг в глазах умного человека? Было от чего потерять голову. Однако Микаэль не давал ей почивать на лаврах, умел вовремя огорошить каверзным вопросом.
   - Софист!
   Кипятилась девушка.
   - Истинный софист!
   - Возражайте по существу, дорогая. А не переходите на личности. Кстати, как дела с ногой?
   - Вы все знаете лучше меня. Доктор Нейман проговорился, что вы звоните ему каждое утро и интересуетесь моим состоянием.
   - Болтун - находка для шпиона!
   - Как много поговорок вы знаете. Потрясающе.
   - У меня способности к языкам.
   - Тогда ответьте на вопрос двоечника.
   - И?
   - Почему здесь все говорят очень мягко, мелодично. Я была, простите, иного мнения о немецком.
   - Милая моя девочка, вы же знаете, что в любом языке существуют диалекты. Берлинский, например, действительно покажется вам несколько отрывистым, суховатым. А что касается здешнего - Дюссельдорфского, он напевный. Ла-ла-ла. Ля-ля-ля.
   - Вы смотрите на часы. Пора?
   - Да. Увы. Могу я на прощание тоже проявить любопытство?
   - Прошу вас.
   Микаэль склонился к Арине.
   - Рисунки! Герр Нейман пробалтывается не только вам.
   - А, ерунда.
   Отмахнулась Арина.
   - Я не смотрю телевизор. Свободного времени масса. Вот и вспомнила детское увлечение.
   - Вы работаете карандашом?
   - Ручкой, фломастерами. Иногда помогаю пальцами.
   Она изобразила, что слюнявит указательный и старательно трет лист. Высунув кончик языка от усердия.
   - Позволите взглянуть?
   - Конечно, только не относитесь к моему время провождению серьезно! Идет?
   - По рукам!
   И они поехали к корпусу.
 

* * *

 
   - Но это очень интересно, Арина!
   - А, бросьте! Я видела настоящую живопись, слава Богу. Моя мазня просто способ расслабиться.
   Микаэль перелистывал рисунки. В основном цветочная тема, благо за натурщиками никуда ходить не приходилось. Новые букеты поступали чуть не каждый день.
   - Почему эта орхидея такая злая?
   - Плохое настроение. Мое плохое настроение.
   Арина посмотрела на хищный цветок, испещренный пугающими силуэтами. И вытянула лист из руки профессора.
   - Ради Бога, Микаэль. Я знаю себе цену. Не хватало только угодить в наивные художники.
   - Но это, действительно, хорошо.
   Арина вспомнила картину, выполненную дочерью Федора, и поскучнела.
   - Не льстите мне, я уже сержусь.
   Отшвырнула стопку изрисованной бумаги прочь. Отвернулась. Сухая твердая ладонь оперирующего хирурга чуть коснулась ее плеча.
   - Раз вы так относитесь к своему... баловству, может подарите мне пару рисунков?
   - Да, забирайте все.
   - Я ведь так и поступлю.
   - Пожалуйста.
   - Действительно можно?
   Арина уставилась на профессора. Издевается что ли? Но не обнаружила и тени усмешки.
   - Берите. Я не знала, чем вас обрадовать, отблагодарить за цветы, внимание... А тут, такая удача привалила.
   Микаэль поцеловал ее пальцы и встал.
   - Мне, решительно, пора. Увы.
   Рисунки он бережно держал у груди.
 

* * *

 
   - Как дела, малышка?
   - Замечательно, спасибо.
   - Я говорил с твоим врачом. Он считает, что на следующей неделе тебя можно выписать. Я не смогу тебя забрать, к сожалению. В клинике дадут сопровождение до аэропорта, а у нас встретят. Пойдет?
   - Да, Федор, конечно.
   - Что так вяло отвечаешь? Обиделась?
   Арина ответила со скрытой в голосе ухмылкой.
   - Слегка.
   - Говорят, ты уже можешь стоять?
   - Учусь ходить с тростью.
   - Все подживает?
   - Да.
   - Видишь, я выполняю обещания.
   - Вижу.
   - Говорят также, что ты не скучаешь в одиночестве.
   - Ты имеешь в виду профессора Микаэля?
   - Этот старый хрыч часто навещает мою девочку?
   - Он не старый хрыч.
   Арине стало грустно. Беспричинная ревность Федора показалась отвратительной. Но тут послышался смешок. Резкий и колючий.
   - Ты пьян?
   - Слегка.
   - Ты же не пьешь!
   - Очень редко. Не грузись.
   Она предпочла промолчать. Но в предгрозовой паузе проскочила молния. С большим трудом Арина сосредоточилась на дальнейшем разговоре, заставив себя не обращать внимания на нетрезвые нотки, проскальзывающие в речи любимого человека. В конце то концов, с какой стати она обижается на Федора? Кто она ему, чтобы диктовать условия? Директор фирмы?
   - Давай завязывать, малышка. Я позвоню в субботу.
   - Лучше в воскресенье.
   Горько пошутила девушка. И прикусила губу, чтобы не заплакать. Федор подковырки не заметил.
   - В воскресенье, так в воскресенье. Пока!
   И отключился. В последнее мгновение Арина расслышала женский смех. Трубка выпала у нее из руки. Абсурд ситуации делал положение безвыходным. Обязана. Целиком и полностью обязана! Каждый день пребывания в клинике, каждая процедура, уж не говоря о такой мелочи, как билеты, питание, книги и бумага - стоит недешево. И эти деньги принадлежат мужчине. Вот в чем правда. Доктор Нейман обещал, что вскоре она сможет ходить почти нормально. От участи калеки ее избавила щедрость Федора. Но что было причиной? Жалость? Одна лишь жалость? Господи! Уязвленная и несчастная девушка попыталась рассуждать здраво. Он ничего не обещал, никогда. Просто помог. А теперь потихоньку исчезает из ее жизни? Что ж, имеет полное право. Она постарается отпустить его легко и с благодарностью за помощь. Чтобы он запомнил Арину улыбающейся и осчастливленной его участием. А если это будет слишком больно? Она сумеет вытерпеть. Не самая бесхребетная девочка в мире все таки. Паскудная память мгновенно подбросила картинку. Щека Федора на ее бедре. Влажные губы улыбаются. Зачем? Зачем это было в ее жизни?
 

* * *

 
   Расстроенный профессор проводил Арину сам. Преподнес в подарок шикарную черную трость с набалдашником из слоновой кости, инкрустированной золотом и эмалью. Сказал тихо.
   - Светские львицы, посещавшие скачки, любили такие штучки. Было очень модно сто лет назад.
   Арина откинулась на сиденье и ответила.
   - Я ужасающе несовременна? Спасибо, Микаэль.
   Он ласково и коротко похлопал ее по ладони.
   - Надеюсь, вы избавитесь от палки через месяц.
   До аэропорта доехали на коричневом мерседесе господина барона. Время от времени Арина перехватывала грустную улыбку профессора. Вот кто будет по ней скучать! Что-то невысказанное, нежное и прекрасное струилось мимо и исчезало за сценой. Арина благодарила судьбу за нечаянный подарок и любовалась окрестностями. Сказочно-кукольный облик улиц поражал воображение. Для провинциальной русской девушки, выросшей в доме с видом на помойку, все казалось почти чудом. И сияющие тротуары, и невероятно аккуратные лужайки перед домиками.
   - Почему вы улыбаетесь, дорогая? Радуетесь, что вскоре избавитесь от моей назойливой опеки?
   - Очень смешно.
   - ...
   - Два месяца промелькнули, как одно мгновение.
   - Это так.
   Арина вопросительно посмотрела в умные глаза. Микаэль держался молодцом, но странный блеск выдавал сдерживаемые слезы. Господи! Да кто она такая, чтобы из-за нее переживал Врач? Мастер? На Маргариту явно не тянет. За фасадом интеллектуального великолепия прячется маленькая несчастная девочка из трущоб. Ни капли королевской крови. Легко ли быть умной плебейкой?
   - Очень привязался к вам, дорогая. Разлука меня пугает.
   - Жизнь состоит из разлук.
   - Вы любите ЕГО?
   В голосе сквозило неодобрение. И чем Федор не угодил? Вздохнула, поняла, что притворяться не стоит, и кивнула так резко, что едва голова не слетела с плеч. Жест получился излишне экспрессивным, сценическим сверх меры, ну да - что наша жизнь, как не подмостки?! Шекспира с его гениальным сравнением не переплюнешь.
   - Вот мои координаты, интернетовский адрес, телефоны, здесь больше, чем указано в визитке. На всякий случай, дорогая. А, вдруг, внезапно понадобится помощь одного престарелого глупого врача. И я тут, как тут. Готов услужить.
   Арина взяла листочек, убрала в блокнот. Руки дрожали. С чего бы интересно?! Она знала, что могла бы быть счастлива рядом с этим умным человеком, и проблема даже не в годах, которые их разделяют. Отнюдь. Она отдавала себе отчет в том, что Микаэль интересуется ее мыслями по разным поводам. Ему не безразличны ее литературные пристрастия, и он не считает придурью томик Достоевского на прикроватной тумбочке.
   - Мне так жаль.
   Он тонко и хитро подмигнул.
   - Стоит только позвонить.
   - И что сказать?
   - И сказать, Микаэль, пожалуйста, приезжайте за мной. И я, как дрессированный пес, бегом, даже в Сибирь!
   Они шутили, это было ясно даже и ежу.
   - Мне бесконечно грустно, дорогая. Я слишком стар, и слишком поздно встретил вас, русский писатель сказал бы о родстве душ. Так?
   - Так.
   - Я пришлю подарок на Рождество. Черкните свои координаты, пожалуйста.
   Она выполнила просьбу, нацарапав кривым почерком несколько строчек в его записной книжке.
   - Вот пять дисков, мои любимые записи. Мне приятно будет думать, что вы их включаете иногда.
   Арина поблагодарила, умолчав о том, что диски слушать абсолютно не на чем. Какая разница в конце концов. Человек стремится сделать приятное, зачем его огорчать? Еще решит, что подарок выпрашивает. Но от проницательного Микаэля не ускользнуло озадаченное выражение ее лица.
   - Что-нибудь не так, дорогая?
   - Все замечательно, Микаэль.
   Она продолжила спокойно и искренно.
   - Трудно расставаться с вами. Никто, никогда не интересовался моими умозаключениями. Мы очень здорово обсуждали любимые книги. Это незабываемо. Соприкосновение наших разумов, споры, выводы. Спасибо.
   Прикоснулась губами к его морщинистой щеке. Последний год запутанной и тернистой жизни Арины оказался странно богат на мужчин, стремящихся облагодетельствовать, помочь, вытащить из очередной ямы, даже влюбиться, пусть ненадолго, но сильно. И Микаэль, самый образованный и, если можно так выразится - светский из поклонников, Микаэль, именно Микаэль будет ею покинут. Что за несправедливость? Ведь ему единственному важна та часть души, которой Арина гордилась. (Где в воображаемой библиотеке хранились сотни книг.) Их ядовитые рецензии на произведения модных авторов содержали схожие оценки и эпитеты.
   - Теперь для меня Германия - это вы, Микаэль.
   Он скривил губы в невеселой улыбке, укоризненно покачал седой головой и вздохнул.
   - Глупенькая девочка. Ни меня, ни Германии, вы совершенно не знаете.
   Больше не было произнесено ни слова, за исключением ничего не значащих формальных фраз прощания.
   - До свидания, Арина.
   - До свидания, Микаэль.
 

* * *

 
   Теперь Арине было с чем сравнить. И Шереметьево не показалось ей образцом чистоты. А его сотрудники никак не могли служить эталоном любезности и внимательности. Ну, ни за что. Они разговаривали между собой и взирали на уставших пассажиров, как на досадную помеху. Родной совковый менталитет, блин, за десять лет не изживешь.
   Зато и симпатичных женщин было вдесятеро больше. Кстати, Арина успела совершенно отвыкнуть от накрашенных лиц. Немки декоративной косметикой почти не пользовались. И ярким лаком для ногтей не злоупотребляли. А уж чтобы всю ночь спать на бигудях красоты ради?! Никогда. Арина невольно провела ладонью по волосам. Из чистого озорства накануне отлета она коротко подстриглась и выкрасилась в бронзово-медный цвет. Походы в солярий, в клинике было все, что душе угодно, придали коже золотистый оттенок. Яркая оранжевая помада и ногти в тон замечательно контрастировали со скромным бежевым не мнущимся костюмчиком. Микаэль, когда она вышла ему навстречу, опираясь на черную с золотом, подаренную трость, чуть не упал от неожиданности. Беспомощно пролепетал комплимент и так и не опомнился до расставания в аэропорту. Арина, как всякая женщина, хотела быть вооруженной перед решающим разговором. Она была уверена в своем проигрыше. Не нужна. Это совершенно ясно. Не нужна ни капельки. Но ныть и казаться бледной немочью явно не стоило. Черные солнечные очки, кремовые туфельки и сумочка. Арина решила выглядеть элегантно, и задуманное ей удалось. Протягивая паспорт, в окошечко на таможне, она мило улыбнулась и поблагодарила по-немецки. Пожилой мужчина, изучив ее документы, пошутил.
   - Принцесса путешествует инкогнито.
   Поставив штамп, не сразу вернул паспорт, несколько секунд улыбался, рассматривал девушку. В самолете Арина читала журналы и настраивалась на встречу с отвергнувшей ее любовью. Я сильная. Я сильная. Все замечательно. Федор жив. Это главное. Пусть будет счастлив. У меня тоже все хорошо. У меня все хорошо. Меня любит Микаэль. Я умница.
   Ходить было немного больно, но Арина не сутулилась, не перекашивалась на бок. Она решила играть свою роль с блеском. На соседнем кресле болтала по телефону и громко смеялась, пока технику не велели отключить, веселая россиянка, занимающаяся, по ее словам, организацией гастролей. Арина, которая терпеть не могла отечественную попсу, стала расспрашивать попутчицу о нравах шоу-бизнеса, о характерах звезд. Она могла бы сейчас выслушать лекцию о футболе, принять участие в политическом диспуте. Что угодно кроме собственных черных мыслей.
   Пилот совершил посадку с аккуратностью, достойной аплодисментов. Арина не удержалась и хлопнула пару раз, к ее огромному удивлению, пассажиры присоединились. И почти минуту рукоплескали асу.
   Таможня, очередь к окошечку, багаж. Арина беспомощно огляделась, взять и нести сумку, ей было не под силу. Шумливый поток пассажиров обтекал ее и исчезал за поворотом. Пользуясь моментом, к одинокой девушке направился грузчик с тележкой. Шереметьевские цены Арина себе представляла. И внутренне содрогнулась, но полезла таки за кошельком.
   - Давайте я помогу.
   Здоровяк с небольшой спортивной сумкой остановил нахмурившегося грузчика отстраняющим жестом.
   - Вас встречают?
   - Должны.
   - Так я вас доведу до выхода, а там ищите своих.
   - Спасибо, сударь. А как вы сами? Ваш багаж?
   - Я налегке путешествую.
   Воистину, неведомо почему, Арине продолжало отчаянно везти на добрых и внимательных мужчин. Просто сказка. Не торопясь, самыми последними, пересекли белую линию на полу коридора и вышли в зал.
   - Ну, как? Видите кого-нибудь?
   Арина покачала головой и поблагодарила.
   - Спасибо огромное. Поставьте мою сумку здесь, пожалуйста. Я осмотрюсь хорошенько. Может быть, меня встречает кто-нибудь незнакомый. Из агентства, например.
   Вокруг, действительно клубилась толпа народа с табличками наперевес. Ненавязчивый помощник кивнул и исчез за чужими спинами. Оставшаяся в одиночестве девушка достала из сумочки телефон. Хотя в Москве у нее не было ни друзей, ни родных. Жест скорее растерянности, чем необходимости. И задумалась на мгновение, но совсем не о том, чей номер набрать. В конце концов, позвонить можно и Басмачу, и Алене. Она была уверена, что Федор пришлет кого-нибудь встретить ее. И не подготовила запасного варианта. В самом деле?! Заплатить громадные деньги за ее лечение, а после этого бросить в Москве? Ясен перец, она не пропадет, доберется до Казанского вокзала и отбудет в родные пенаты. Большая все-таки девочка, не пятилетняя. Но уж слишком грубым выходило очередное столкновение с действительностью. Да и российский паспорт остался в бумагах у Федора. Тоже проблема. Что ей делать с одним международным? Впору звонить Микаэлю и улетать обратно. Звал ведь. Последняя мысль насмешила Арину. Улыбка вспорхнула с ее губ оранжевой бабочкой.
   - Привет, крошка. Я тебя узнал не сразу.
   Арина обернулась на звук любимого голоса. И ответила с удивившей ее саму небрежной прохладностью.
   - Добрый день, Федор.
   Все ее подозрения, все отчаянные и грустные мысли были правдой. Никогда не увлекающаяся психологией девушка читала любимое лицо, как открытую книгу. Он передумал. И решил сплавить провинциалочку в родную Тмутаракань. Он боялся слез и упреков и был к ним готов. Вот уж ни за что. Она, хрупкая и веселая, стояла напротив. И видела в стеклах его очков свое стильное и яркое отражение.
   - Дела, призвавшие тебя, в порядке?
   Как со стороны она услышала свой звонкий легкий вопрос. И почти с радостью увидела смущенное удивление в его ответе.
   - Нормально.
   Он сбился с настроя. И брякнул.
   - Ты изменилась.
   - Конечно. Ты помнишь меня больной, несчастной. Я боялась остаться без ноги. Ферштейн? Но теперь то все иначе. И я тебе очень благодарна. Очень!
   После мгновенной паузы она добавила.
   - Никогда не забуду того, что ты сделал для меня, Господин волшебник.
   Федор стоял столбом. И Арина шутливо потянула его за рукав.
   - Так мы идем или нет? До поезда несколько часов. Ты купил мне билет? Ведь мой российский паспорт у тебя.
   - Да.
   Наконец ответил он странно севшим голосом.
   - Купил.
   - Ты с машиной?
   - Конечно.
   - Вперед.
   Она пошла к выходу, изящно опираясь на трость. Какой-то парень, дымивший у входа, распахнул и придержал дверь. Арина поблагодарила его легким наклоном головы. Федор нес ее сумку и хмурился.
   В машине, поудобнее устроившись на заднем сидении, Арина, что называется, взяла паузу. Молчала со светской полу улыбкой на губах и смотрела в окно.
   - А что твой немец?
   Спросил Федор через несколько минут. И разрезающий тишину вопрос прозвучал по-дурацки.
   - Профессор Микаэль?
   - Были другие поклонники? Конечно он.
   - Были и другие. А у Микаэля все в полном порядке.
   - Замечательно. Он бодрый старикашка.
   С едва заметной досадой на нелогичное поведение новоявленного пса на сене, Арина высказалась.
   - Микаэль посадил меня на самолет. Предложил остаться с ним, но я не согласилась.
   Ехидный выпад Федора о возрасте барона, она проигнорировала. И отвернулась к окну. Каждому свое. Ему Москва и столичные отвязные барышни. Ей... А что ей? Все чудесно. Две самых жутких проблемы, убивающие россиян - жилье и работа. Как между Сциллой и Харибдой мечутся сотни тысяч ровесников Арины. А ее, бедняжку, эта чаша миновала. Ни с голоду умереть не удастся, ни под забором. Все в полном порядке. Разумеется, можно влипнуть в неприятности. Продать квартиру, например, из-за долгов и так далее. Но сегодня то все отлично. Есть куда бросить чемодан. Есть куда позвонить. Есть к кому завернуть в гости на чай. И... ледяная строчка из песни Земфиры о той, которую никто не ждет - тоже не про Арину. У нее дома сидит и читает Монтеня старик, родная душа. Пироги испечет, начнет метаться, не зная, как и угодить. А что до Любви и единственного в жизни Мужчины??? Так много хорошо тоже не бывает.
   - Малышка, почему ты улыбаешься?
   - Догадайся.
   - Ни одной версии, представь себе.
   - Нога почти в порядке - это три. Соскучилась по друзьям, а завтра их увижу - это два. И, самое главное, ты жив, у тебя все пучком - это раз.
   Остановила его резким не терпящим возражения жестом.
   - Минутку, я не договорила. Федор, мы взрослые люди. Когда ты перестал мне звонить, я поняла - что-то не так. Расстроилась, конечно. Все мы эгоисты, в той или иной степени. И, конечно, хотим быть счастливыми, обладать вещами и людьми. Но давным-давно, кажется прошла целая жизнь, а не год с небольшим. Я дала себе и Небу зарок не ныть по пустякам. Смена твоего курса - пустяк. Главное, ты жив. Мне трудно объяснить тебе, что такое для меня твое возвращение. Даже невозможно. Конечно, мне было больно слышать в трубке чужой женский голос. Мне даже кажется, что это была яркая блондинка с красивой грудью и длинными ногами. Но мои сиюминутные переживания - просто чушь. Полная. И она уже проходит. Я сильная девочка, Федор. И самостоятельная. Мне дико жаль, что я не могу отблагодарить тебя за то, что я не останусь калекой. Вот, в принципе и все.
   Федор очумело встряхнул головой и остановил машину.
   - Ты меня убила на месте. Пойдем посидим в пиццерии. Договорим спокойно. Громкой музыки тут нет. И до вокзала недалеко.
   Все в душе Арины кричало от невыносимой муки. Где взять хладнокровия и силы??? Где? Чтобы достойно продержаться час-другой до отъезда??? Господи!!! Но личико осталось спокойным, а голос чистым, без намека на напряжение.
   - Замечательная идея.
   Она медленно поставила на тротуар ножки, трость и вышла из машины с видом принцессы, которой вздумалось понаблюдать жизнь обыкновенных людей. Невероятно дорогие очки - тоже купленные Микаэлем, очень ей шли. Федор не удержался и спросил.
   - Кто сделал тебе эти два нехилых презента? Можно полюбопытствовать?
   - О чем ты?
   Она отпила глоток сока и поставила бокал.
   - Очки. Трость. Я тебе оставлял карманные деньги, но не столько.
   - Твои финансы я просадила в обувном магазине и парикмахерской. А подарки, конечно, от Микаэля.
   - Он хороший любовник?
   И что ему ответить? Этому... барану? Господи! Надоумь!!! Сосчитав про себя до двадцати пяти, Арина смогла переступить через нелепое оскорбительное предположение без ответной вспышки.
   - Твой вопрос не имеет смысла. Ревновать бывшую подружку нелогично. Если, конечно, ты не пытаешься вывести меня из себя. Для облегчения своего самочувствия. Когда я потаскушка, ты кандидат на должность хорошего парня?
   Она протянула через стол открытую ладонь.
   - Давай заключим пакт о ненападении. У меня не было иллюзий, на мой счет. Никогда. Серая мышка не подходящая пара для тебя, Господин Волшебник.
   - Серая мышка? Ты?
   - Перестань. Я не нуждаюсь в бальзаме комплиментов. Умащивать мои раны не обязательно.
   Федор накрыл ее ладонь своей.
   - Сдаюсь, Лорелея. Я скотина.
   - Вовсе нет. Ты - Мужчина. Вот и все. К тому же мужчина, имеющий склонность к переменам. Постоянство - словечко не из твоего лексикона.
   Федор выглядел сбитым с толку.
   - И ты не сердишься?
   Арина ответила улыбкой, такой естественной и чистой. Ох уж эти белоснежные карнавальные маски под которыми кровоточат язвы. Она кто угодно, но не истеричка и рыдать будет позже. В гордом одиночестве.
   - Сейчас я не могу сердиться на тебя.
   - Малышка.
   - Не нужно. ЭТОГО не нужно.
   Она высвободила пальцы. И мимолетно обрадовалась, что полу зеркальные стекла очков помогли скрыть подступающий влажный блеск глаз. Чтобы не расплакаться, Арина по меньшей мере дважды, прокусила изнутри нижнюю губу. Физическая боль неплохое отрезвляющее средство. Сейчас девушка была почти спокойна, а цена спокойствия никого кроме нее не касается.
   - С ногой, действительно, порядок?
   - Ты же обещал, Волшебник! Сам себе не веришь?
   Она постаралась мило рассмеяться, и это у нее тоже получилось. Весь разговор вытанцовывался просто отлично. Арина могла гордиться своей нечеловеческой выдержкой.
   - Хорошо.
   - Нет, не хорошо. Замечательно! Отвези меня на вокзал.
   - Еще рано.
   - Я подожду, посижу. Мне есть о чем подумать, да и позвонить в Заранск не мешает.
   - Я не могу бросить тебя с сумкой одну. Ты же еще не окончательно поправилась.
   - Ерунда. Носильщики не вымерли.
   - Торопишься избавиться от меня?
   Спросил он. Обиженно??? Арина могла поклясться, что не ошиблась. Ничего себе! И этот образец мужской породы из самых лучших. Неужели даже Крутые Парни никогда не вырастают из коротких штанишек. Впрочем... Может именно они таковы? А нормальные домашние мальчики... Тьфу, гадость какая. Арину передернуло. Ни за что! После энергии стекающей с пальцев Мужчины, Высшего Существа? После его объятий, и нежных и свирепых одновременно? Отправиться тандемом в тихое семейное путешествие с хорошо воспитанным скромником? Который дикие коленца выкидывать просто не в состоянии?
   - Смеешься?
   Теперь в его вопросе угадывалась гневная нотка.
   - Волшебник, где твоя спец подготовка? Ты же большой и мудрый, умеешь управлять людьми...
   - Людьми, а не ведьмами! Дорогая.
   - Раз не собираешься везти меня на вокзал, и бросать там одну, сочини другое занятие на эти два часа.
   Она легко согласилась с эпитетом. И даже обрадовалась. Ведьма так ведьма. Лишь бы не обуза, не глупая баба и т. п. Посмотрела невинно и весело, наклонив голову набок и поигрывая полу пустым бокалом. Длинный тонкий палец скользил по нему, вычерчивая колдовские руны. Так, во всяком случае, сцена выглядела со стороны.