Надо сказать, я не все понял про спутников. Понял только, что они не собаки, не кошки и не драконы. Но живут очень долго. А тетя Элли продолжала:
– Для катера это был последний полет. Назад я должна была уйти через его нуль-камеру, но сам катер остался бы в этой системе. Теоретически его тоже можно было бы вытащить назад, но слишком сложно сфокусировать аппаратуру с расстояния в несколько световых лет именно на катере. Малейшая ошибка, и вместо катера можно вытащить половинку катера с половинкой пилота. Я очень быстро определила свои координаты, вывела катер на орбиту вокруг Танты, начала составлять карты. В памяти катера были карты рельефа, но на них не было ни городов, ни селений.
– Тетя Элли, как понять, что ты сказала?
– Извини меня, маленький лорд. Я слишком увлеклась терминологией. Постараюсь говорить понятней. А как попадется непонятное слово, ты меня спрашивай.
– Хорошо, тетя Элли.
– Когда на карты были нанесены все, даже самые маленькие деревни, я решила посадить катер в горах.
– В восточных горах?
– Да. Отсюда они должны быть на востоке. Я хотела посадить катер ночью, чтоб не напугать людей. И посадила… Так посадила… Ты знаешь, что такое лавина?
– Это снежный обвал, да?
– Правильно. Снег на леднике бывает страшно коварен… Я спустила такую лавину… Ты, наверно, в жизни таких не видел. И не увидишь. Мой катер катился по склону как мячик. Катился и подпрыгивал. Пока не лопнули ремни, которыми я была привязана, было не очень плохо, но когда они лопнули… Это не передать словами, и лучше не вспоминать.
– Мама рассказывала, моряки в шторм к мачте привязываются.
– Твоя мама, наверно, много читала. Только я была привязана не к мачте, а к сиденью пилота. Слушай дальше, маленький лорд. Шар на ножках – не самая удачная форма для десантного катера. Никогда в такой не садись. Когда катер докатился до дна ущелья, на мне живого места не осталось. Я выглянула посмотреть, надежно ли он лежит, и увидела, что на меня катится лавина. Взлетела, а катер засыпало. Снега было столько, что откопать машину не было никакой возможности. В горах холодно, и я полетела вниз, в предгорья. Крылья болели, суставы опухли, но до этого самого места я долетела. Села на берег ручья, и лишилась чувств. А когда очнулась, рядом со мной был сэр Томас Конг со своим отрядом. Все тело мое распухло от ударов до такой степени, что летать я не могла, только ползать и стонать. Знаешь, малыш, – улыбнулась Элана, – если взять дракона за хвостик и постучать им по краю стола как воблой, то на следующий день он будет беспомощней слепого котенка. А со мной такое случилось впервые, я сильно перепугалась. Скажу тебе по секрету, я вообще большая трусиха. Я попросила у сэра Томаса помощи и рассказала, что со мной случилось. Он рассмеялся, сказал, что сделает себе доспехи из шкуры дракона, которые, как он слышал, не пробьет ни меч, ни стрела. Я сказала ему, что шкура дракона не настолько прочна. Тогда он выхватил меч и ударил меня по крылу. Пошла кровь, сэр Томас страшно расстроился, что моя шкура ни на что не годится, хотел отрубить мне голову, чтоб украсить ею свой обеденный зал. Я умоляла его не делать этого. Знай я, что меня ждет, молила бы о смерти. Но, в то время я была молодая и глупенькая, а лет мне было всего в три раза больше, чем тебе сейчас. И мне очень хотелось жить. Есть три золотых правила для тех, кто попал в плен – НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ. Запомни их, запомни на всю жизнь, молодой лорд, и никогда не повторяй моих ошибок. Каждая буква этих правил выписана муками и кровью. Нарушишь любое, и твои муки возрастут стократ, потому что ты будешь зависеть от врага. А теперь повтори, какие правила я назвала?
– Не верь, не бойся, не проси. Тетя Элли, а папе можно рассказать?
– Конечно, можно. Но слушай дальше. Сэр Томас расспрашивал меня и раздумывал, какую пользу можно извлечь из обладания драконом. Под угрозой меча он заставил меня признать себя его пленницей, а я никак не могла понять, зачем ему это. Ведь я хотела всем только хорошего.
– И сэру Йорку? – спрашивал он.
– И сэру Йорку тоже, – отвечала я.
– Да за одно это с тебя живой нужно содрать шкуру! – кричал сэр Томас и очень сердился. Потом он сменил тактику. Если я прилетела, чтобы помогать людям, значит я должна помогать ему. А это значит, что я должна истребить сэра Йорка, всех его людей, разрушить до основания его замок, а потом еще десяток замков. Я наотрез отказалась. Тогда сэр Томас приказал связать меня. Его люди обмотали цепями мне лапы, вывернули и связали за спиной. От боли я потеряла сознание. А когда очнулась, была так плотно упакована в цепи, что не могла шевельнуть ни хвостом, ни крылом.
Сэр Томас не случайно оказался в тот день у ручья. Он решил построить здесь замок. Место удобное, каменоломни рядом. Если снять всего три-четыре метра почвы, то ниже сплошной камень, в котором не пророешь подкоп под стены замка. И сэр Томас приказал начать строительство замка вокруг меня. Люди работали, а он увещеваниями и пытками пытался сломить меня. До сих пор страшно вспоминать, через что я тогда прошла. Как он издевался надо мной! Не зря сэра Томаса прозвали Конгом. Но я все выдержала. Если и могу чем-то гордиться в своей жизни, так это тем, что не сломалась тогда. За непокорность и непослушание сэр Томас решил замуровать меня в стену. Время тогда было спокойное, и никто целых пять лет не мешал сэру Томасу морить мужиков непосильной работой. Он согнал не меньше двух тысяч человек, заставил углубить русло ручья до каменного основания и выложить для него туннель из каменных блоков на самом лучшем растворе, а сверху вновь засыпать землей. Потом разметил участок под замок, заставил людей снять весь грунт до каменного основания. И лишь потом начал возводить стены и внутренние постройки. Для меня же подготовил особое место. Каменное ложе с отверстием над ручьем, чтоб я могла испражняться. Когда все было готово, меня перетащили на него, оглушили колотушкой для обстукивания кедров, развязали и вмуровали лапы и хвост. Помню, хвост обмотали вокруг деревянного столба и конец закрепили железной скобой. Подождали, когда раствор схватится, положили следующий ряд камней. И так – пока не замуровали полностью. Каждый раз, когда я приходила в сознание, били колотушкой по голове. Но я уже поняла, что если не вырвусь на волю немедленно, то останусь в этой мышеловке до смерти. И билась непрестанно. А меня также непрестанно били колотушкой. Под конец сэру Томасу это надоело, и он выжег мне глаза раскаленной кочергой. – Дракона грустно улыбнулась. – Это очень обидно, когда тебе выжигают глаза обычной кочергой. Даже фальшивомонетчикам выжигают глаза раскаленным лезвием меча. Целый год я ничего не видела. А когда вновь восстановилось зрение, смотреть уже было не на что. Оглянись, и увидишь то, чем я любуюсь, если не ошибаюсь, двадцать десятилетий.
– Тетя Элли, а предание?
– Ах, предание… Его выдумал сэр Томас Конг лет за десять до смерти, когда развеялись последние надежды, что я соглашусь воевать за него. Он пустил слух, что род Конгов не прервется, а замок будет несокрушим до тех пор, пока в подвале заточен дракон. А для гарантии составил текст присяги, в котором связал право наследования титула и замка с клятвой не выпускать меня на волю, а также убивать всякого, кто попытается это сделать. Когда тебе исполнится двадцать и один год, ты тоже должен будешь принести такую клятву.
– Тетя Элли, я не хочу давать такую клятву.
– Не торопись, малыш. Прежде, чем придет время давать клятву, ты станешь в несколько раз старше. И эта клятва не помешает нам оставаться друзьями, не так ли?
Я чувствовал, что в этих словах что-то не так, поэтому промолчал. Тетя Элли ласково посмотрела на меня, толкнула носом в плечо, подмигнула и сказала совсем не то, что я ожидал услышать.
– Дуй наверх, малыш, – сказала она, – не то в твоем светильнике кончится масло, и мы опять останемся в темноте.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
– Для катера это был последний полет. Назад я должна была уйти через его нуль-камеру, но сам катер остался бы в этой системе. Теоретически его тоже можно было бы вытащить назад, но слишком сложно сфокусировать аппаратуру с расстояния в несколько световых лет именно на катере. Малейшая ошибка, и вместо катера можно вытащить половинку катера с половинкой пилота. Я очень быстро определила свои координаты, вывела катер на орбиту вокруг Танты, начала составлять карты. В памяти катера были карты рельефа, но на них не было ни городов, ни селений.
– Тетя Элли, как понять, что ты сказала?
– Извини меня, маленький лорд. Я слишком увлеклась терминологией. Постараюсь говорить понятней. А как попадется непонятное слово, ты меня спрашивай.
– Хорошо, тетя Элли.
– Когда на карты были нанесены все, даже самые маленькие деревни, я решила посадить катер в горах.
– В восточных горах?
– Да. Отсюда они должны быть на востоке. Я хотела посадить катер ночью, чтоб не напугать людей. И посадила… Так посадила… Ты знаешь, что такое лавина?
– Это снежный обвал, да?
– Правильно. Снег на леднике бывает страшно коварен… Я спустила такую лавину… Ты, наверно, в жизни таких не видел. И не увидишь. Мой катер катился по склону как мячик. Катился и подпрыгивал. Пока не лопнули ремни, которыми я была привязана, было не очень плохо, но когда они лопнули… Это не передать словами, и лучше не вспоминать.
– Мама рассказывала, моряки в шторм к мачте привязываются.
– Твоя мама, наверно, много читала. Только я была привязана не к мачте, а к сиденью пилота. Слушай дальше, маленький лорд. Шар на ножках – не самая удачная форма для десантного катера. Никогда в такой не садись. Когда катер докатился до дна ущелья, на мне живого места не осталось. Я выглянула посмотреть, надежно ли он лежит, и увидела, что на меня катится лавина. Взлетела, а катер засыпало. Снега было столько, что откопать машину не было никакой возможности. В горах холодно, и я полетела вниз, в предгорья. Крылья болели, суставы опухли, но до этого самого места я долетела. Села на берег ручья, и лишилась чувств. А когда очнулась, рядом со мной был сэр Томас Конг со своим отрядом. Все тело мое распухло от ударов до такой степени, что летать я не могла, только ползать и стонать. Знаешь, малыш, – улыбнулась Элана, – если взять дракона за хвостик и постучать им по краю стола как воблой, то на следующий день он будет беспомощней слепого котенка. А со мной такое случилось впервые, я сильно перепугалась. Скажу тебе по секрету, я вообще большая трусиха. Я попросила у сэра Томаса помощи и рассказала, что со мной случилось. Он рассмеялся, сказал, что сделает себе доспехи из шкуры дракона, которые, как он слышал, не пробьет ни меч, ни стрела. Я сказала ему, что шкура дракона не настолько прочна. Тогда он выхватил меч и ударил меня по крылу. Пошла кровь, сэр Томас страшно расстроился, что моя шкура ни на что не годится, хотел отрубить мне голову, чтоб украсить ею свой обеденный зал. Я умоляла его не делать этого. Знай я, что меня ждет, молила бы о смерти. Но, в то время я была молодая и глупенькая, а лет мне было всего в три раза больше, чем тебе сейчас. И мне очень хотелось жить. Есть три золотых правила для тех, кто попал в плен – НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ. Запомни их, запомни на всю жизнь, молодой лорд, и никогда не повторяй моих ошибок. Каждая буква этих правил выписана муками и кровью. Нарушишь любое, и твои муки возрастут стократ, потому что ты будешь зависеть от врага. А теперь повтори, какие правила я назвала?
– Не верь, не бойся, не проси. Тетя Элли, а папе можно рассказать?
– Конечно, можно. Но слушай дальше. Сэр Томас расспрашивал меня и раздумывал, какую пользу можно извлечь из обладания драконом. Под угрозой меча он заставил меня признать себя его пленницей, а я никак не могла понять, зачем ему это. Ведь я хотела всем только хорошего.
– И сэру Йорку? – спрашивал он.
– И сэру Йорку тоже, – отвечала я.
– Да за одно это с тебя живой нужно содрать шкуру! – кричал сэр Томас и очень сердился. Потом он сменил тактику. Если я прилетела, чтобы помогать людям, значит я должна помогать ему. А это значит, что я должна истребить сэра Йорка, всех его людей, разрушить до основания его замок, а потом еще десяток замков. Я наотрез отказалась. Тогда сэр Томас приказал связать меня. Его люди обмотали цепями мне лапы, вывернули и связали за спиной. От боли я потеряла сознание. А когда очнулась, была так плотно упакована в цепи, что не могла шевельнуть ни хвостом, ни крылом.
Сэр Томас не случайно оказался в тот день у ручья. Он решил построить здесь замок. Место удобное, каменоломни рядом. Если снять всего три-четыре метра почвы, то ниже сплошной камень, в котором не пророешь подкоп под стены замка. И сэр Томас приказал начать строительство замка вокруг меня. Люди работали, а он увещеваниями и пытками пытался сломить меня. До сих пор страшно вспоминать, через что я тогда прошла. Как он издевался надо мной! Не зря сэра Томаса прозвали Конгом. Но я все выдержала. Если и могу чем-то гордиться в своей жизни, так это тем, что не сломалась тогда. За непокорность и непослушание сэр Томас решил замуровать меня в стену. Время тогда было спокойное, и никто целых пять лет не мешал сэру Томасу морить мужиков непосильной работой. Он согнал не меньше двух тысяч человек, заставил углубить русло ручья до каменного основания и выложить для него туннель из каменных блоков на самом лучшем растворе, а сверху вновь засыпать землей. Потом разметил участок под замок, заставил людей снять весь грунт до каменного основания. И лишь потом начал возводить стены и внутренние постройки. Для меня же подготовил особое место. Каменное ложе с отверстием над ручьем, чтоб я могла испражняться. Когда все было готово, меня перетащили на него, оглушили колотушкой для обстукивания кедров, развязали и вмуровали лапы и хвост. Помню, хвост обмотали вокруг деревянного столба и конец закрепили железной скобой. Подождали, когда раствор схватится, положили следующий ряд камней. И так – пока не замуровали полностью. Каждый раз, когда я приходила в сознание, били колотушкой по голове. Но я уже поняла, что если не вырвусь на волю немедленно, то останусь в этой мышеловке до смерти. И билась непрестанно. А меня также непрестанно били колотушкой. Под конец сэру Томасу это надоело, и он выжег мне глаза раскаленной кочергой. – Дракона грустно улыбнулась. – Это очень обидно, когда тебе выжигают глаза обычной кочергой. Даже фальшивомонетчикам выжигают глаза раскаленным лезвием меча. Целый год я ничего не видела. А когда вновь восстановилось зрение, смотреть уже было не на что. Оглянись, и увидишь то, чем я любуюсь, если не ошибаюсь, двадцать десятилетий.
– Тетя Элли, а предание?
– Ах, предание… Его выдумал сэр Томас Конг лет за десять до смерти, когда развеялись последние надежды, что я соглашусь воевать за него. Он пустил слух, что род Конгов не прервется, а замок будет несокрушим до тех пор, пока в подвале заточен дракон. А для гарантии составил текст присяги, в котором связал право наследования титула и замка с клятвой не выпускать меня на волю, а также убивать всякого, кто попытается это сделать. Когда тебе исполнится двадцать и один год, ты тоже должен будешь принести такую клятву.
– Тетя Элли, я не хочу давать такую клятву.
– Не торопись, малыш. Прежде, чем придет время давать клятву, ты станешь в несколько раз старше. И эта клятва не помешает нам оставаться друзьями, не так ли?
Я чувствовал, что в этих словах что-то не так, поэтому промолчал. Тетя Элли ласково посмотрела на меня, толкнула носом в плечо, подмигнула и сказала совсем не то, что я ожидал услышать.
– Дуй наверх, малыш, – сказала она, – не то в твоем светильнике кончится масло, и мы опять останемся в темноте.
ГЛАВА 3
О подземельях замка Конгов и о том, как я давал клятву
Я пересказал разговор с Эланой отцу так подробно, как только смог. Отец долго раздумывал над ним, советовался с самыми благоразумными людьми, а потом выделил в помощь Уртону еще одного человека специально для ухода за драконой. Кормили дракону теперь тем, что оставалось в кухонных котлах после людей, а чешую протирали влажной тряпкой не реже одного раза в неделю. Я же всерьез занялся исследованием подвалов. О подвалах замка следует рассказать особо. Они были очень велики. Простирались от южной стены до северной, от западной до восточной. Короче, занимали всю площадь, окруженную стенами замка. Дома сверху неоднократно перестраивались, но подвалы – никогда. Большей частью подвалы были двухэтажные, и только местами – в один этаж. До потолка в таких залах было три человеческих роста. Часть подвалов использовалась для хранения запасов, часть отводилась под темницы. Воздух подвалов круглый год был прохладный и на удивление сухой, поэтому припасы долго не портились. В трех залах сохранились прикованные к стенам скелеты. Когда приводили новых узников, их обязательно проводили через эти залы. Много помещений и закутков было заполнено разным хламом, который без зазрения совести можно было бы пустить на дрова. Но большая часть помещений никогда никем не посещалась. Когда замок только строился, в подземелье можно было спуститься из любого дома. Коридоры во многих местах перегораживались тяжелыми железными решетками, запертыми на крепкие замки. Но дома наверху перестраивали, многие выходы заложили камнем, а новых не прорубали. В мое время по многим коридорам можно было пройти из конца в конец, но так и не найти выхода наверх.
Туннель ручья проходил под центром замка и делил нижний этаж подвала пополам. С одной стороны он шел до самой реки, с другой – до леса километрах в полутора от замка. Выход в лесу располагался среди мелкого болотца, окруженного буреломом. Конец туннеля запирался крепкой стальной решеткой. Вырубать этот лес строжайше запрещалось, хотя причину знали всего несколько человек. Другой конец туннеля заканчивался в реке, под водой. Где – точно никто не знал. Чтоб враги не могли проникнуть по туннелю в замок, рядом с залом драконы располагался шлюз. Если его перекрыть, вода накапливалась и затопляла туннель до самого леса. Обычно же воды в нем было не более, чем по щиколотку. Другой конец затапливать не требовалось. И так последние сто метров туннеля затапливались рекой под самый свод. Весной же вода поднималась еще выше. Рядом с туннелем располагалось шесть колодцев, связанных с ним. Три под открытым небом и три внутри строений замка. Один из них – прямо на кухне, что было очень удобно для прислуги. Ручеек отделялся от главного русла и проходил через темницу драконы, чтоб та могла утолить жажду в любой момент. Как я позднее узнал, существование ручья под замком держалось в тайне, хотя об этом знали все. Но о связи ручья и колодцев помнили только мои родители, Уртон, да еще два-три человека. И, разумеется, я. Но сейчас я забегаю вперед. Исследование туннеля заинтересовало меня намного позже, когда мне исполнилось уже десять лет. А до этих пор вполне хватало необъятных подвалов замка, полных тайн, загадочных находок, ржавых кандалов, рассыпающихся сундуков с хламом, среди которого попадались изредка глиняные горшки с монетами, залитыми пчелиным воском. Новые, прочные сундуки я не трогал, но те, которые простояли запертыми десятки лет, считал своими. Постепенно у меня скопилась неплохая казна. Отец необычайно удивился бы, узнав, что я вхожу в двадцатку самых богатых обитателей замка. В те годы я сам бы удивился.
Всеми открытиями я делился с тетей Элли. Трудно назвать день, когда не заглянул к ней хотя бы на минутку. Леди Элана несказанно радовалась моим приходам, но ни разу не пыталась удержать подольше. Часто наоборот, прогоняла, если я мог опоздать на ужин, или другое важное мероприятие. Однако, сколько раз она прерывала интересный рассказ на самом захватывающем месте, и я мучился, дожидаясь следующего дня, сочиняя десятки вариантов продолжения. Позднее тетя Элли созналась, что развивала подобным образом мою фантазию. Она же научила меня читать и писать. Когда пришло время нанимать учителей для моего обучения, все были поражены, что я знаю рукописание едва ли не лучше них. Отец, человек в высшей степени благоразумный, спустился в подземелье и имел длительную беседу с драконой. После этой беседы в помещении драконы днем стали зажигать два светильника, и гасили только поздно вечером, Всех кандидатов в учителя отправляли на собеседование к леди Элане. Прямиком в пасть дракона, как шутили мамины фрейлины. Заключение драконы являлось решающим. Однако, и после прохождения собеседования леди Элана часто вызывала учителей к себе, чтоб скорректировать курс обучения. Меня на эти беседы не допускали. Слух у тети Элли был острее моего, поэтому незаметно подкрасться и подслушать ни разу не удалось.
Отношение матери к драконе было сложным и неоднозначным. Здесь смешивался и страх, и ревность, и опасение, что я откажусь приносить клятву по достижении нужного возраста и понимание, что никакие запреты не смогут меня остановить. И, безусловно, мать видела благотворное влияние драконы на мое развитие. А также то, что я был самым бледным и незагорелым среди сверстников. Однажды я случайно подслушал кусок разговора между отцом и матерью.
– Представляешь, она заявила, что ребенку нужна бабушка. И она будет этой бабушкой, – возмущалась мать после одного из визитов к леди Элане.
– Что в этом плохого? – сделал вид, что удивился отец.
– Как – что? Если моя мать умерла, это не значит, что на ее место может претендовать зеленое чудовище.
– Считай, что это бабушка по моей линии.
– Ты совсем не заботишься о воспитании сына.
– Напротив. Именно о нем я и думаю. – Отец привлек мать к себе и посадил на колени. – Ты, любимая, выросла не в нашем замке. Для нас, Конгов, леди Элана давно стала как бы членом семьи. Вроде доброго, нестрашного фамильного привидения. У нее есть свои странности, но у кого их нет?
Я слушал этот разговор, стоя в гостиной за портьерой. Мне очень хотелось улизнуть с урока геометрии, и удалось бы, если б в комнату не вошли родители. Конец разговора я не услышал, так как был извлечен за ухо из-за портьеры и с упреками доставлен в учебную комнату. В отличии от отца, мама никогда не стеснялась таскать за ухо будущего лорда.
Этот разговор я пересказал тете Элли.
– Твой отец – добрый, умный, благородный человек, – сказала мне Элана. – Хотела бы я подружиться с твоей мамой. Двум женщинам всегда найдется о чем поговорить.
А этот разговор я, слово в слово, передал матери. И хотя мне слегка досталось от обеих, принцип челночной дипломатии сделал свое дело. Мать никогда больше не называла тетю Элли зеленым чудовищем. В разговорах же упоминала леди Элану без злобы, но с легкой доброжелательной иронией.
Еще в самом начале исследования подвалов отец заметил, как я с двумя приятелями заправляю светильники.
– Сын, у меня к тебе дело, иди за мной, – сказал он и отвел меня на стену. – Как ты думаешь, почему я никому не показываю подвалы замка? – спросил он.
– Наверно, это никому не интересно.
– Неверно, сын. Подвалы замка – это фамильная тайна. Ее никто не должен знать, кроме тебя. Пройдут годы, и замок станет твоим. Очень хорошо, если ты будешь знать его до последнего камня. Но ты, а не твои друзья, тем более из деревни. Сегодня они друзья, а завтра могут стать врагами. Ты меня понял?
– Понял, папа, но…
– Тогда поклянись, что не откроешь тайны подземелий никому.
– И тете Элли?
– Ей можно, – улыбнулся отец. – Она не раскроет тайну недругам.
Я дал клятву, но при этом скрестил пальцы на правой руке и ногах. Отец окликнул моих друзей и сказал:
– Послушайте, джентльмены, – сказал он. Так и сказал – джентльмены! – Мы с Джоном будем сегодня очень заняты, и он не сможет уделить вам время и внимание. Он приносит вам свои извинения.
– Простите, ребята, – пробормотал я. Друзья ушли домой, в деревню, а я побежал к тете Элли. Рассказал ей все, без утайки. Даже про то, как скрещивал пальцы.
– Выслушай меня, юный лорд. Если твои или папины враги узнают планы подземелий, они смогут незаметно пробраться в любую часть замка, ты согласен со мной?
– Как они узнают? Я беру с собой только друзей.
– А друзья твои живут за стенами замка. Враги схватят их и станут пытать.
– Они все равно ничего не расскажут.
– Тогда их замучают до смерти. Поверь мне, мы говорим не о том, расскажут они под пытками что знают, или нет, а о том, как избавить их от пыток. Ты можешь сделать это очень просто.
– Как?
– Не показывай им подземелья.
Мне стало очень-очень грустно. Но что делать – и отец, и леди Элана по-разному говорили об одном и том же. А еще мне стало стыдно, что я скрещивал пальцы, когда давал клятву. Я поднял левую руку ладонью к тете Элли и повторил клятву.
– Ты молодец, я горжусь тобой, Джон из рода Конгов, – сказала леди Элана.
Туннель ручья проходил под центром замка и делил нижний этаж подвала пополам. С одной стороны он шел до самой реки, с другой – до леса километрах в полутора от замка. Выход в лесу располагался среди мелкого болотца, окруженного буреломом. Конец туннеля запирался крепкой стальной решеткой. Вырубать этот лес строжайше запрещалось, хотя причину знали всего несколько человек. Другой конец туннеля заканчивался в реке, под водой. Где – точно никто не знал. Чтоб враги не могли проникнуть по туннелю в замок, рядом с залом драконы располагался шлюз. Если его перекрыть, вода накапливалась и затопляла туннель до самого леса. Обычно же воды в нем было не более, чем по щиколотку. Другой конец затапливать не требовалось. И так последние сто метров туннеля затапливались рекой под самый свод. Весной же вода поднималась еще выше. Рядом с туннелем располагалось шесть колодцев, связанных с ним. Три под открытым небом и три внутри строений замка. Один из них – прямо на кухне, что было очень удобно для прислуги. Ручеек отделялся от главного русла и проходил через темницу драконы, чтоб та могла утолить жажду в любой момент. Как я позднее узнал, существование ручья под замком держалось в тайне, хотя об этом знали все. Но о связи ручья и колодцев помнили только мои родители, Уртон, да еще два-три человека. И, разумеется, я. Но сейчас я забегаю вперед. Исследование туннеля заинтересовало меня намного позже, когда мне исполнилось уже десять лет. А до этих пор вполне хватало необъятных подвалов замка, полных тайн, загадочных находок, ржавых кандалов, рассыпающихся сундуков с хламом, среди которого попадались изредка глиняные горшки с монетами, залитыми пчелиным воском. Новые, прочные сундуки я не трогал, но те, которые простояли запертыми десятки лет, считал своими. Постепенно у меня скопилась неплохая казна. Отец необычайно удивился бы, узнав, что я вхожу в двадцатку самых богатых обитателей замка. В те годы я сам бы удивился.
Всеми открытиями я делился с тетей Элли. Трудно назвать день, когда не заглянул к ней хотя бы на минутку. Леди Элана несказанно радовалась моим приходам, но ни разу не пыталась удержать подольше. Часто наоборот, прогоняла, если я мог опоздать на ужин, или другое важное мероприятие. Однако, сколько раз она прерывала интересный рассказ на самом захватывающем месте, и я мучился, дожидаясь следующего дня, сочиняя десятки вариантов продолжения. Позднее тетя Элли созналась, что развивала подобным образом мою фантазию. Она же научила меня читать и писать. Когда пришло время нанимать учителей для моего обучения, все были поражены, что я знаю рукописание едва ли не лучше них. Отец, человек в высшей степени благоразумный, спустился в подземелье и имел длительную беседу с драконой. После этой беседы в помещении драконы днем стали зажигать два светильника, и гасили только поздно вечером, Всех кандидатов в учителя отправляли на собеседование к леди Элане. Прямиком в пасть дракона, как шутили мамины фрейлины. Заключение драконы являлось решающим. Однако, и после прохождения собеседования леди Элана часто вызывала учителей к себе, чтоб скорректировать курс обучения. Меня на эти беседы не допускали. Слух у тети Элли был острее моего, поэтому незаметно подкрасться и подслушать ни разу не удалось.
Отношение матери к драконе было сложным и неоднозначным. Здесь смешивался и страх, и ревность, и опасение, что я откажусь приносить клятву по достижении нужного возраста и понимание, что никакие запреты не смогут меня остановить. И, безусловно, мать видела благотворное влияние драконы на мое развитие. А также то, что я был самым бледным и незагорелым среди сверстников. Однажды я случайно подслушал кусок разговора между отцом и матерью.
– Представляешь, она заявила, что ребенку нужна бабушка. И она будет этой бабушкой, – возмущалась мать после одного из визитов к леди Элане.
– Что в этом плохого? – сделал вид, что удивился отец.
– Как – что? Если моя мать умерла, это не значит, что на ее место может претендовать зеленое чудовище.
– Считай, что это бабушка по моей линии.
– Ты совсем не заботишься о воспитании сына.
– Напротив. Именно о нем я и думаю. – Отец привлек мать к себе и посадил на колени. – Ты, любимая, выросла не в нашем замке. Для нас, Конгов, леди Элана давно стала как бы членом семьи. Вроде доброго, нестрашного фамильного привидения. У нее есть свои странности, но у кого их нет?
Я слушал этот разговор, стоя в гостиной за портьерой. Мне очень хотелось улизнуть с урока геометрии, и удалось бы, если б в комнату не вошли родители. Конец разговора я не услышал, так как был извлечен за ухо из-за портьеры и с упреками доставлен в учебную комнату. В отличии от отца, мама никогда не стеснялась таскать за ухо будущего лорда.
Этот разговор я пересказал тете Элли.
– Твой отец – добрый, умный, благородный человек, – сказала мне Элана. – Хотела бы я подружиться с твоей мамой. Двум женщинам всегда найдется о чем поговорить.
А этот разговор я, слово в слово, передал матери. И хотя мне слегка досталось от обеих, принцип челночной дипломатии сделал свое дело. Мать никогда больше не называла тетю Элли зеленым чудовищем. В разговорах же упоминала леди Элану без злобы, но с легкой доброжелательной иронией.
Еще в самом начале исследования подвалов отец заметил, как я с двумя приятелями заправляю светильники.
– Сын, у меня к тебе дело, иди за мной, – сказал он и отвел меня на стену. – Как ты думаешь, почему я никому не показываю подвалы замка? – спросил он.
– Наверно, это никому не интересно.
– Неверно, сын. Подвалы замка – это фамильная тайна. Ее никто не должен знать, кроме тебя. Пройдут годы, и замок станет твоим. Очень хорошо, если ты будешь знать его до последнего камня. Но ты, а не твои друзья, тем более из деревни. Сегодня они друзья, а завтра могут стать врагами. Ты меня понял?
– Понял, папа, но…
– Тогда поклянись, что не откроешь тайны подземелий никому.
– И тете Элли?
– Ей можно, – улыбнулся отец. – Она не раскроет тайну недругам.
Я дал клятву, но при этом скрестил пальцы на правой руке и ногах. Отец окликнул моих друзей и сказал:
– Послушайте, джентльмены, – сказал он. Так и сказал – джентльмены! – Мы с Джоном будем сегодня очень заняты, и он не сможет уделить вам время и внимание. Он приносит вам свои извинения.
– Простите, ребята, – пробормотал я. Друзья ушли домой, в деревню, а я побежал к тете Элли. Рассказал ей все, без утайки. Даже про то, как скрещивал пальцы.
– Выслушай меня, юный лорд. Если твои или папины враги узнают планы подземелий, они смогут незаметно пробраться в любую часть замка, ты согласен со мной?
– Как они узнают? Я беру с собой только друзей.
– А друзья твои живут за стенами замка. Враги схватят их и станут пытать.
– Они все равно ничего не расскажут.
– Тогда их замучают до смерти. Поверь мне, мы говорим не о том, расскажут они под пытками что знают, или нет, а о том, как избавить их от пыток. Ты можешь сделать это очень просто.
– Как?
– Не показывай им подземелья.
Мне стало очень-очень грустно. Но что делать – и отец, и леди Элана по-разному говорили об одном и том же. А еще мне стало стыдно, что я скрещивал пальцы, когда давал клятву. Я поднял левую руку ладонью к тете Элли и повторил клятву.
– Ты молодец, я горжусь тобой, Джон из рода Конгов, – сказала леди Элана.
ГЛАВА 4
О том, как я познакомился с Самантой, а Саманта – с тетей Элли
Затрудняюсь сказать, исполнилось мне семь лет, или нет, когда я впервые увидел Саманту. Шесть точно исполнилось. Саманта была дочерью папиного вассала сэра Добура. По обычаю, кто-то из детей вассала воспитывался в замке лорда. Где же еще он мог научиться изысканным манерам, изучить науки и искусства под присмотром лучших академов. Если же вассал восставал против господина, то его ребенок становился заложником. Очень мудрый обычай.
Саманта была на два года старше меня. И на целую голову выше. Я навестил дракону и бежал к своим друзьям в деревню. И чуть не налетел на нее сзади. В одной руке у нее был деревянный меч, в другой – прут. За спиной висел настоящий маленький лук. Короткое платье без рукавов подпоясано широким кожаным ремнем. Коленки изрядно поцарапаны, а обуви и вовсе не было. Я замер и принялся ее разглядывать.
– Что уставился, деревенщина? – Саманта перестала сшибать мечом головки одуванчиков и направила его на меня.
– Это ты деревенщина, а я скоро буду лордом!
– Как ты меня назвал? – Саманта толкнула меня мечом в грудь, и от неожиданности я шлепнулся на собственный зад. Она засмеялась. – Ты, малявка, запомни, я – Саманта!
С этими словами она больно стегнула меня прутом по ногам. Я вскрикнул, вскочил на ноги и схватился за меч. Мой меч оказался на треть короче, чем у нее. Размахнувшись, я хотел ударить ее, но Саманта легко отбила мой удар и опять хлестнула прутом по ногам. Я выронил меч и схватился за коленку. Меч Саманты опять уперся мне в грудь.
– Ты будешь моим вассалом, малявка! Будешь звать меня леди Саманта и делать все, что я прикажу.
– Я Джон Конг! Ты не имеешь права…
– Вот мое право! – прут опять дважды больно хлестнул меня по ногам. Я заплакал, потянулся за мечом, но Саманта наступила на него босой ногой и вытянула прутом меня по спине. Это было очень больно. Глотая слезы боли и обиды, я позорно бежал. Никто до сих пор не смел со мной так обращаться. Стоило мне назвать себя, как люди становились послушными и почтительными. Стараясь никому не попасться на глаза, я спустился в подземелье и, давясь слезами, рассказал все тете Элли. Дракона надолго задумалась.
– Надо обучить тебя приемам рукопашного боя, – наконец сказала она. – Лорду это может очень пригодиться.
– То есть, на кулаках? Как смерды дерутся?
– Почему же – как смерды?
– Лорды дерутся на мечах – авторитетно заявил я.
– А если у тебя нет меча? Сломался в бою. Что же, погибать из-за этого?
Погибать мне не хотелось. Пришлось признать, что тетя Элли в чем-то права. А когда она начала рассказывать про жестоких, непобедимых ниндзя, про китайских монахов, изучающих в монастырях боевые искусства, про боевое самбо, когда вооруженный кинжалом, или даже мечом нападает на безоружного, и ничего не может с ним сделать… Короче, я слушал рассказы до самого вечера. А на следующий день привел в подземелье отца. Леди Элана долго объясняла отцу, что надо сделать. Для меня изготовили две куклы с меня ростом, и даже чуть побольше и два толстых мягких коврика, которые назывались маты. Тетя Элли подробно объясняла, как я должен взять куклу, развернуться, подставить ей ножку или бросить через себя. Потом я несколько раз делал это на ее глазах, только медленно, чтоб она могла понять, что неправильно я делаю. А потом я шел наверх и бросал через себя куклу один. Это было интересно только первую неделю. А потом наскучило. Но тетя Элли с самого начала говорила, что так будет. Она объяснила, что лорд тем и отличается от простого мужлана, что занимается неинтересным делом, если знает, что это надо делать. Если учится чему-то, то до тех пор, пока не достигнет совершенства. Мне очень не хотелось походить на простого мужлана.
А еще мы занимались фехтованием. Мне и тете Элли плотник вырезал деревянные мечи. Мне – обычный, а тете Элли такой, чтоб она могла держать его во рту. С рукоятью вроде деревянной лопаты. Только тетя Элли все равно не могла как следует фехтовать, потому что я двигал кистью и рукой, а она должна была головой и шеей. А голова у нее – о-го-го. Но она говорила мне, как поставить ноги, как перемещать вес тела, и медленно показывала прием. Потом – быстрее. Потом я показывал прием, а она показывала, как его отбить. А дальше я шел тренироваться в зал или во двор. За ворота замка выходил теперь редко. Не было времени, и еще… там всеми мальчишками верховодила Саманта. Даже мои лучшие друзья ее слушались. Она набрала себе армию, назначала и снимала военачальников, раздавала кольца, согнутые из ивовых веток, посвящала в рыцари и оруженосцы. Даже парни постарше боялись с ней связываться. Как-то раз она с целой оравой малышни поймала, связала и самолично выпорола прутом двух парней, обидевших кого-то из ее армии. Парни обещали отомстить, но не посмели. Я часто наблюдал со стены, как ее армия с криком: «Са-ман-та!» атакует стог сена или рощицу у водопоя. Я завидовал им.
Тетя Элли долго слушала мои рассказы, и как-то раз сказала, что хочет посмотреть на Саманту и поговорить с ней. Я выбрал время перед ужином, когда все собрались в зале, но есть еще не начали, ожидая разрешения отца, и громко сказал:
– Саманта, леди Элана желает посмотреть на тебя.
– Обойдется, – буркнула Саманта.
– Если леди Элана желает на тебя посмотреть, значит после ужина ты спустишься в подземелье, – строго сказал отец. – Уртон, ты покажешь леди Саманте дорогу.
Саманта бросила на меня злобный взгляд.
После ужина я, Уртон и Саманта спустились в подземелье. Тетя Элли попросила нас с Уртоном выйти. Мне очень не хотелось выходить, и лучше бы я остался. Потому что минут через десять (а может, пять) тетя Элли громко вскрикнула, и Саманта выскочила в коридор, засовывая за пояс свой деревянный меч. Я оттолкнул ее и бросился к драконе. Тетя Элли облизывала языком нос. Но я рассмотрел, что по носу наискось тянулась царапина.
– Так, так, так, – сказал за моей спиной Уртон. – Хозяину это не понравится.
Он крепко взял Саманту за руку, отвел к отцу и рассказал, что мы видели и слышали.
– Зачем ты ударила леди Элану? – спросил отец.
– Она хотела меня съесть.
– Ты знаешь, что лживых женщин секут плетью на конюшне? Так зачем ты ударила леди Элану?
– Она хотела меня съесть, – упрямо повторила Саманта. – Она выпустила когти и собиралась на меня броситься!
Уртон рассмеялся, но отец остался серьезен.
– Итак, я в третий и последний раз спрашиваю: зачем ты ударила леди Элану?
– Она хотела меня съесть. Почему вы мне не верите?
– Потому что ты лжешь. Я трижды спрашивал тебя, и трижды ты солгала. Уртон, отведи ее на конюшню и дай ей десять плетей. Но кожу не порти.
– Слушаюсь, господин, – ответил Уртон, зажал в руку обе руки Саманты и потащил за собой.
– Отпусти, болван, как ты смеешь! Я знатного рода! Только отец смеет меня наказывать.
– Уртон, стой! – скомандовал отец. – В этом она права. Как говорит закон, вассал моего вассала не мой вассал. Пошли верхового за сэром Добуром. Ее пока отпусти. Но предупреди часовых, чтоб за ворота не выпускали.
Саманта была на два года старше меня. И на целую голову выше. Я навестил дракону и бежал к своим друзьям в деревню. И чуть не налетел на нее сзади. В одной руке у нее был деревянный меч, в другой – прут. За спиной висел настоящий маленький лук. Короткое платье без рукавов подпоясано широким кожаным ремнем. Коленки изрядно поцарапаны, а обуви и вовсе не было. Я замер и принялся ее разглядывать.
– Что уставился, деревенщина? – Саманта перестала сшибать мечом головки одуванчиков и направила его на меня.
– Это ты деревенщина, а я скоро буду лордом!
– Как ты меня назвал? – Саманта толкнула меня мечом в грудь, и от неожиданности я шлепнулся на собственный зад. Она засмеялась. – Ты, малявка, запомни, я – Саманта!
С этими словами она больно стегнула меня прутом по ногам. Я вскрикнул, вскочил на ноги и схватился за меч. Мой меч оказался на треть короче, чем у нее. Размахнувшись, я хотел ударить ее, но Саманта легко отбила мой удар и опять хлестнула прутом по ногам. Я выронил меч и схватился за коленку. Меч Саманты опять уперся мне в грудь.
– Ты будешь моим вассалом, малявка! Будешь звать меня леди Саманта и делать все, что я прикажу.
– Я Джон Конг! Ты не имеешь права…
– Вот мое право! – прут опять дважды больно хлестнул меня по ногам. Я заплакал, потянулся за мечом, но Саманта наступила на него босой ногой и вытянула прутом меня по спине. Это было очень больно. Глотая слезы боли и обиды, я позорно бежал. Никто до сих пор не смел со мной так обращаться. Стоило мне назвать себя, как люди становились послушными и почтительными. Стараясь никому не попасться на глаза, я спустился в подземелье и, давясь слезами, рассказал все тете Элли. Дракона надолго задумалась.
– Надо обучить тебя приемам рукопашного боя, – наконец сказала она. – Лорду это может очень пригодиться.
– То есть, на кулаках? Как смерды дерутся?
– Почему же – как смерды?
– Лорды дерутся на мечах – авторитетно заявил я.
– А если у тебя нет меча? Сломался в бою. Что же, погибать из-за этого?
Погибать мне не хотелось. Пришлось признать, что тетя Элли в чем-то права. А когда она начала рассказывать про жестоких, непобедимых ниндзя, про китайских монахов, изучающих в монастырях боевые искусства, про боевое самбо, когда вооруженный кинжалом, или даже мечом нападает на безоружного, и ничего не может с ним сделать… Короче, я слушал рассказы до самого вечера. А на следующий день привел в подземелье отца. Леди Элана долго объясняла отцу, что надо сделать. Для меня изготовили две куклы с меня ростом, и даже чуть побольше и два толстых мягких коврика, которые назывались маты. Тетя Элли подробно объясняла, как я должен взять куклу, развернуться, подставить ей ножку или бросить через себя. Потом я несколько раз делал это на ее глазах, только медленно, чтоб она могла понять, что неправильно я делаю. А потом я шел наверх и бросал через себя куклу один. Это было интересно только первую неделю. А потом наскучило. Но тетя Элли с самого начала говорила, что так будет. Она объяснила, что лорд тем и отличается от простого мужлана, что занимается неинтересным делом, если знает, что это надо делать. Если учится чему-то, то до тех пор, пока не достигнет совершенства. Мне очень не хотелось походить на простого мужлана.
А еще мы занимались фехтованием. Мне и тете Элли плотник вырезал деревянные мечи. Мне – обычный, а тете Элли такой, чтоб она могла держать его во рту. С рукоятью вроде деревянной лопаты. Только тетя Элли все равно не могла как следует фехтовать, потому что я двигал кистью и рукой, а она должна была головой и шеей. А голова у нее – о-го-го. Но она говорила мне, как поставить ноги, как перемещать вес тела, и медленно показывала прием. Потом – быстрее. Потом я показывал прием, а она показывала, как его отбить. А дальше я шел тренироваться в зал или во двор. За ворота замка выходил теперь редко. Не было времени, и еще… там всеми мальчишками верховодила Саманта. Даже мои лучшие друзья ее слушались. Она набрала себе армию, назначала и снимала военачальников, раздавала кольца, согнутые из ивовых веток, посвящала в рыцари и оруженосцы. Даже парни постарше боялись с ней связываться. Как-то раз она с целой оравой малышни поймала, связала и самолично выпорола прутом двух парней, обидевших кого-то из ее армии. Парни обещали отомстить, но не посмели. Я часто наблюдал со стены, как ее армия с криком: «Са-ман-та!» атакует стог сена или рощицу у водопоя. Я завидовал им.
Тетя Элли долго слушала мои рассказы, и как-то раз сказала, что хочет посмотреть на Саманту и поговорить с ней. Я выбрал время перед ужином, когда все собрались в зале, но есть еще не начали, ожидая разрешения отца, и громко сказал:
– Саманта, леди Элана желает посмотреть на тебя.
– Обойдется, – буркнула Саманта.
– Если леди Элана желает на тебя посмотреть, значит после ужина ты спустишься в подземелье, – строго сказал отец. – Уртон, ты покажешь леди Саманте дорогу.
Саманта бросила на меня злобный взгляд.
После ужина я, Уртон и Саманта спустились в подземелье. Тетя Элли попросила нас с Уртоном выйти. Мне очень не хотелось выходить, и лучше бы я остался. Потому что минут через десять (а может, пять) тетя Элли громко вскрикнула, и Саманта выскочила в коридор, засовывая за пояс свой деревянный меч. Я оттолкнул ее и бросился к драконе. Тетя Элли облизывала языком нос. Но я рассмотрел, что по носу наискось тянулась царапина.
– Так, так, так, – сказал за моей спиной Уртон. – Хозяину это не понравится.
Он крепко взял Саманту за руку, отвел к отцу и рассказал, что мы видели и слышали.
– Зачем ты ударила леди Элану? – спросил отец.
– Она хотела меня съесть.
– Ты знаешь, что лживых женщин секут плетью на конюшне? Так зачем ты ударила леди Элану?
– Она хотела меня съесть, – упрямо повторила Саманта. – Она выпустила когти и собиралась на меня броситься!
Уртон рассмеялся, но отец остался серьезен.
– Итак, я в третий и последний раз спрашиваю: зачем ты ударила леди Элану?
– Она хотела меня съесть. Почему вы мне не верите?
– Потому что ты лжешь. Я трижды спрашивал тебя, и трижды ты солгала. Уртон, отведи ее на конюшню и дай ей десять плетей. Но кожу не порти.
– Слушаюсь, господин, – ответил Уртон, зажал в руку обе руки Саманты и потащил за собой.
– Отпусти, болван, как ты смеешь! Я знатного рода! Только отец смеет меня наказывать.
– Уртон, стой! – скомандовал отец. – В этом она права. Как говорит закон, вассал моего вассала не мой вассал. Пошли верхового за сэром Добуром. Ее пока отпусти. Но предупреди часовых, чтоб за ворота не выпускали.