Некоторые из скандаров подошли поближе к Харпириасу. Он поманил их к себе:
— Станьте за мной полукругом. Достаньте и зарядите энергометы. Но проследите, чтобы они не были нацелены в сторону короля. И что бы ни случилось, не стреляйте без моего приказа. — Затем обратился к распростертому на алтаре и по-прежнему дрожащему от страха Коринааму:
— Ну так что же здесь происходит, во имя Божества?
Щелеподобный рот Коринаама раскрылся, но произнес он нечто нечленораздельное. Глаза его остекленели.
— Говори же! Ну?! — настаивал Харпириас.
— Они подумали… шпион… враги… — сделав над собой огромное усилие, слабым голосом произнес метаморф.
— Враги? Высокогорные метаморфы, ты хочешь сказать. Здесь их название означает «враги». Эйлилилалы.
Услышав знакомое слово, Тойкелла издал явно удивленное рычание.
— Отвечай же, — приказал Харпириас Коринааму — Король думал, что ты шпион диких метаморфоз с гор, так? — Коринаам слабо кивнул. — И он собирался принести тебя в жертву на алтаре? — Еще один утвердительный кивок — Мне следовало позволить им это сделать!
— Вы же знаете, что я не шпион. — Коринаам с большим трудом выталкивал из себя слова. — Пожалуйста… Умоляю вас, принц, скажите ему об этом.
— Ты хочешь, чтобы я сказал ему об этом?
— Я… слишком испуган… — прозвучал еле слышный шепот.
— Слишком испуган, чтобы умолять его ради спасения собственной жизни?
— Пожалуйста… пожалуйста… — обезумевший от страха метаморф трясся и дрожал.
Харпириас разочарованно фыркнул. Король начал проявлять признаки беспокойства. Казалось, он снова готов был вытащить огромный меч из земли.
Настало время призвать на помощь высшую власть.
— Корональ! — крикнул Харпириас, с важным видом размахивая руками. — Ко-ро-наль. — Король Тойкелла нахмурился. — Корональ, — со всей возможной резкостью снова повторил Харпириас и указал на небо. — Лорд Амбинол.
Корональ Маджипура.
Он лихорадочно подыскивал слова. Но в этой суматохе все его познания в отинорском языке куда-то улетучились. Болтать с Ивлой Йевикеник в уединении его комнаты было гораздо легче. Внезапно то немногое, что Харпириас знал из грамматики, перестало иметь значение, а половина слов словно испарилась из памяти. Но он должен был говорить. Он вспомнил и произнес отинорское слово, которое, как он считал, означает «величество»: «хелминтак». Кажется, это слово как-то подействовало на короля. Затем Харпириас ткнул пальцем в сторону Тойкеллы, выразительно затряс головой и, запинаясь, произнес по-маджипурски:
— Ты не должен его убивать. Корональ говорит: не должен убивать. Не — должен — убивать.
Слуга короналя!
Тойкелла выглядел сбитым с толку. Но кончик меча оставался воткнутым в землю.
— Ко-ро-наль, — еще раз повторил Харпириас, выговаривая это слово медленно и тщательно, словно оно было могущественным талисманом. — Корональ Маджипура. Хелминтак. — Он жестами показал, что надо развязать путы Коринаама и поднять метаморфа с алтаря.
Тойкелла уставился на него в упор. Его глаза раскрывались все шире.
Низкий рокочущий звук вырвался из горла.
«Он, конечно же, считает, что я сошел с ума», — подумал Харпириас. И вдруг понял, что король смотрит не на него, а на кого-то или на что-то за его спиной. Неужели воины племени тихо окружили их и готовы всем скопом броситься в атаку? Или скандары что-то замышляют?
Харпириас бросил быстрый взгляд через плечо.
Там стояла Ивла Йевикеник. Несмотря на морозный ночной воздух, она была одета лишь в короткую накидку из сшитых крупными стежками шкур, небрежно наброшенную на голое тело. На лице девушки застыло выражение страха и неуверенности. Здесь, у алтаря, она оказалась единственной женщиной из племени. Выражение изумления и едва сдерживаемой ярости на лице ее отца свидетельствовало о том, что она не имела права даже приближаться к священному месту.
Ивла Йевикеник взглянула на Харпириаса, и в ее глазах светилась подлинная любовь — в этом невозможно было ошибиться.
"Она видит, что у меня неприятности, и пришла, чтобы предложить мне свою помощь, — сказал он себе. — Она рискует собой ради меня.
Уверен, сильно рискует".
Одним быстрым движением Харпириас протянул к девушке руку, мягко, но крепко схватил ее за запястье и притянул к себе. Затем обнял и прижал покрепче. Так они и стояли перед королем, словно слившись в единое целое. В жгучем ночном холоде было очень приятно всем телом ощущать ее тепло.
Неуверенно подбирая слова, изо всех сил сражаясь со своим бестолковым и невнятным произношением отинорских слов, призвав на помощь жесты и мимику, Харпириас объяснил ей, что действительно нуждается в содействии, что Коринаама следует защитить от гнева Тойкеллы.
Поняла ли она? Его раздражало, что он не в состоянии объясниться с этими людьми на их языке. Но девушка, по крайней мере, уловила смысл его речи. И довольно долго втолковывала что-то своему отцу, который в ответ хмурился и рычал, но все же выслушал ее до конца, хотя и весьма неохотно. Когда она закончила, он ответил всего несколькими короткими словами.
Девушка снова заговорила, и на этот раз король ответил более пространно. Потом подал знак одному из своих людей. Привязывающие Коринаама к алтарю веревки убрали.
Запинаясь, Ивла Йевикеник объяснила Харпириасу то, что он в основном уже знал: отиноры наблюдали за недавними отлучками Коринаама в горы и решили, что он намерен предать поселение на милость своих родичей с гор.
Следовательно, как подозреваемый в союзе с эйлилилалами, Коринаам должен был заплатить отинорам жизнью. Метаморфа помиловали только из уважения к великому короналю, властителю Маджипура, сказала она. Но если в дальнейшем Коринаам попытается вновь вступить в контакт с эйлилилалами, его уже ничто не спасет.
— Нет, — возразил Харпириас. — Он не союзник эйлилилалов. Он их враг.
Скажи это королю.
Она озадаченно смотрела на него, нахмурив брови. Он еще раз повторил сказанное — медленно, сопровождая слова жестами. Последовал еще один длинный обмен репликами между Ивлой Йевикеник и королем, слишком тихий и быстрый для Харпириаса — он не смог уловить смысла. Слышал только, как много раз повторялось слово «эйлилилалы». В какой-то момент король схватился за рукоятку своего меча и яростно затряс его.
Харпириас обратился к Коринааму:
— Я сам готов перерезать тебе глотку. Посмотри, какую кашу ты заварил! Теперь переводи, что они говорят, слышишь? Собираются они тебя прикончить или нет?
Метаморф, который уже поднялся с алтарного камня и теперь стоял рядом с Харпириасом, успел, кажется, немного оправиться от страха.
— Король оставит мне жизнь, — неуверенным тоном ответил он. — Но меня должны немедленно изгнать из земли отиноров.
— Что? Как это? Клянусь Божеством…
— Вам разрешено остаться, — пояснил Коринаам. — Переговоры о соглашении будут продолжены.
— Без переводчика? А кто поведет нас обратно в Ни-мойю, когда все это закончится? Нет, нет, и нет, Коринаам, мы не позволим тебя изгнать! — У Харпириаса родилась безумная идея.
Он отпустил Ивлу Йевикеник, потянулся к метаморфу и схватил его за болтающуюся на шее ткань ворота. — А взамен ты пойдешь в эти горы и найдешь эйлилилалов. Ты прикажешь им убираться из этих мест. И заставишь их сделать это, используя все колдовские способности, которыми только обладают метаморфы.
Коринаам пришел в ужас.
— Что вы такое говорите? Колдовские? Я не волшебник, принц. Я просто работаю проводником у тех, кто желает посетить северные земли. Если вы нуждаетесь в колдовстве, поищите коротышку-врууна. А что касается приказаний… как я могу им что-либо приказать?
— Ты это сделаешь. Еще как сделаешь. Все, разговор окончен. — Харпириас отпустил одежду Коринаама и оттолкнул его прочь так, что тот отлетел на несколько шагов. Потом обратился к Ивле Йевикеник:
— Скажи своему отцу, что мы предлагаем свои услуги и беремся избавить его владения от эйлилилалов. Понимаешь меня?
Эйлилилалов — вон. Мы сделаем! Коринаам и я, вместе с моими солдатами! Да? Больше никаких эйлилилалов. Торжественно обещаю. Но мне нужна помощь Коринаама. Очень нужна. Скажи ему это!
Девушка улыбнулась, повернулась к отцу и заговорила.
— Принц, что вы им обещаете? — спросил Коринаам. Всем своим видом он являл воплощение тоски и отчаяния.
— Вот что я придумал, — сказал Харпириас. — Сейчас я тебе расскажу, а потом, если разум к тебе уже вернулся, ты от моего имени объяснишь это королю. Я хочу, чтобы ты встал перед ним в горделивую позу и дал ему понять, что ты — могущественный волшебник и что ради него ты употребишь всю свою силу и власть на то, чтобы изгнать диких горных метаморфов, которых ненавидишь и презираешь. Это понятно? Скажи ему, что армия лорда короналя Маджипура под моим личным командованием утром снова пойдет в горы и устроит демонстрацию своей силы перед эйлилилалами, а ты в это время будешь насылать на них свои чары. А в ответ на это, когда эйлилилалы будут должным образом изгнаны, король освободит пленных, и мы покинем его деревню. И все будут жить долго и счастливо. Скажи ему это, Коринаам.
— Принц… насчет этих чар…
— Скажи ему то, что я требую, — угрожающе произнес Харпириас. — Слово в слово, точно так, как это говорил я. Ивла Йевикеник будет слушать, и она мне скажет, насколько точно ты перевел. Если попытаешься меня надуть, Коринаам, я дам знать королю, что не возражаю, если он захочет вернуть тебя на алтарь и перерезать тебе глотку, и я сам помогу тебя привязать. Тебе ясно, Коринаам? Ясно?
— Да, принц. Ясно.
— Хорошо. Тогда начинай.
16
— Станьте за мной полукругом. Достаньте и зарядите энергометы. Но проследите, чтобы они не были нацелены в сторону короля. И что бы ни случилось, не стреляйте без моего приказа. — Затем обратился к распростертому на алтаре и по-прежнему дрожащему от страха Коринааму:
— Ну так что же здесь происходит, во имя Божества?
Щелеподобный рот Коринаама раскрылся, но произнес он нечто нечленораздельное. Глаза его остекленели.
— Говори же! Ну?! — настаивал Харпириас.
— Они подумали… шпион… враги… — сделав над собой огромное усилие, слабым голосом произнес метаморф.
— Враги? Высокогорные метаморфы, ты хочешь сказать. Здесь их название означает «враги». Эйлилилалы.
Услышав знакомое слово, Тойкелла издал явно удивленное рычание.
— Отвечай же, — приказал Харпириас Коринааму — Король думал, что ты шпион диких метаморфоз с гор, так? — Коринаам слабо кивнул. — И он собирался принести тебя в жертву на алтаре? — Еще один утвердительный кивок — Мне следовало позволить им это сделать!
— Вы же знаете, что я не шпион. — Коринаам с большим трудом выталкивал из себя слова. — Пожалуйста… Умоляю вас, принц, скажите ему об этом.
— Ты хочешь, чтобы я сказал ему об этом?
— Я… слишком испуган… — прозвучал еле слышный шепот.
— Слишком испуган, чтобы умолять его ради спасения собственной жизни?
— Пожалуйста… пожалуйста… — обезумевший от страха метаморф трясся и дрожал.
Харпириас разочарованно фыркнул. Король начал проявлять признаки беспокойства. Казалось, он снова готов был вытащить огромный меч из земли.
Настало время призвать на помощь высшую власть.
— Корональ! — крикнул Харпириас, с важным видом размахивая руками. — Ко-ро-наль. — Король Тойкелла нахмурился. — Корональ, — со всей возможной резкостью снова повторил Харпириас и указал на небо. — Лорд Амбинол.
Корональ Маджипура.
Он лихорадочно подыскивал слова. Но в этой суматохе все его познания в отинорском языке куда-то улетучились. Болтать с Ивлой Йевикеник в уединении его комнаты было гораздо легче. Внезапно то немногое, что Харпириас знал из грамматики, перестало иметь значение, а половина слов словно испарилась из памяти. Но он должен был говорить. Он вспомнил и произнес отинорское слово, которое, как он считал, означает «величество»: «хелминтак». Кажется, это слово как-то подействовало на короля. Затем Харпириас ткнул пальцем в сторону Тойкеллы, выразительно затряс головой и, запинаясь, произнес по-маджипурски:
— Ты не должен его убивать. Корональ говорит: не должен убивать. Не — должен — убивать.
Слуга короналя!
Тойкелла выглядел сбитым с толку. Но кончик меча оставался воткнутым в землю.
— Ко-ро-наль, — еще раз повторил Харпириас, выговаривая это слово медленно и тщательно, словно оно было могущественным талисманом. — Корональ Маджипура. Хелминтак. — Он жестами показал, что надо развязать путы Коринаама и поднять метаморфа с алтаря.
Тойкелла уставился на него в упор. Его глаза раскрывались все шире.
Низкий рокочущий звук вырвался из горла.
«Он, конечно же, считает, что я сошел с ума», — подумал Харпириас. И вдруг понял, что король смотрит не на него, а на кого-то или на что-то за его спиной. Неужели воины племени тихо окружили их и готовы всем скопом броситься в атаку? Или скандары что-то замышляют?
Харпириас бросил быстрый взгляд через плечо.
Там стояла Ивла Йевикеник. Несмотря на морозный ночной воздух, она была одета лишь в короткую накидку из сшитых крупными стежками шкур, небрежно наброшенную на голое тело. На лице девушки застыло выражение страха и неуверенности. Здесь, у алтаря, она оказалась единственной женщиной из племени. Выражение изумления и едва сдерживаемой ярости на лице ее отца свидетельствовало о том, что она не имела права даже приближаться к священному месту.
Ивла Йевикеник взглянула на Харпириаса, и в ее глазах светилась подлинная любовь — в этом невозможно было ошибиться.
"Она видит, что у меня неприятности, и пришла, чтобы предложить мне свою помощь, — сказал он себе. — Она рискует собой ради меня.
Уверен, сильно рискует".
Одним быстрым движением Харпириас протянул к девушке руку, мягко, но крепко схватил ее за запястье и притянул к себе. Затем обнял и прижал покрепче. Так они и стояли перед королем, словно слившись в единое целое. В жгучем ночном холоде было очень приятно всем телом ощущать ее тепло.
Неуверенно подбирая слова, изо всех сил сражаясь со своим бестолковым и невнятным произношением отинорских слов, призвав на помощь жесты и мимику, Харпириас объяснил ей, что действительно нуждается в содействии, что Коринаама следует защитить от гнева Тойкеллы.
Поняла ли она? Его раздражало, что он не в состоянии объясниться с этими людьми на их языке. Но девушка, по крайней мере, уловила смысл его речи. И довольно долго втолковывала что-то своему отцу, который в ответ хмурился и рычал, но все же выслушал ее до конца, хотя и весьма неохотно. Когда она закончила, он ответил всего несколькими короткими словами.
Девушка снова заговорила, и на этот раз король ответил более пространно. Потом подал знак одному из своих людей. Привязывающие Коринаама к алтарю веревки убрали.
Запинаясь, Ивла Йевикеник объяснила Харпириасу то, что он в основном уже знал: отиноры наблюдали за недавними отлучками Коринаама в горы и решили, что он намерен предать поселение на милость своих родичей с гор.
Следовательно, как подозреваемый в союзе с эйлилилалами, Коринаам должен был заплатить отинорам жизнью. Метаморфа помиловали только из уважения к великому короналю, властителю Маджипура, сказала она. Но если в дальнейшем Коринаам попытается вновь вступить в контакт с эйлилилалами, его уже ничто не спасет.
— Нет, — возразил Харпириас. — Он не союзник эйлилилалов. Он их враг.
Скажи это королю.
Она озадаченно смотрела на него, нахмурив брови. Он еще раз повторил сказанное — медленно, сопровождая слова жестами. Последовал еще один длинный обмен репликами между Ивлой Йевикеник и королем, слишком тихий и быстрый для Харпириаса — он не смог уловить смысла. Слышал только, как много раз повторялось слово «эйлилилалы». В какой-то момент король схватился за рукоятку своего меча и яростно затряс его.
Харпириас обратился к Коринааму:
— Я сам готов перерезать тебе глотку. Посмотри, какую кашу ты заварил! Теперь переводи, что они говорят, слышишь? Собираются они тебя прикончить или нет?
Метаморф, который уже поднялся с алтарного камня и теперь стоял рядом с Харпириасом, успел, кажется, немного оправиться от страха.
— Король оставит мне жизнь, — неуверенным тоном ответил он. — Но меня должны немедленно изгнать из земли отиноров.
— Что? Как это? Клянусь Божеством…
— Вам разрешено остаться, — пояснил Коринаам. — Переговоры о соглашении будут продолжены.
— Без переводчика? А кто поведет нас обратно в Ни-мойю, когда все это закончится? Нет, нет, и нет, Коринаам, мы не позволим тебя изгнать! — У Харпириаса родилась безумная идея.
Он отпустил Ивлу Йевикеник, потянулся к метаморфу и схватил его за болтающуюся на шее ткань ворота. — А взамен ты пойдешь в эти горы и найдешь эйлилилалов. Ты прикажешь им убираться из этих мест. И заставишь их сделать это, используя все колдовские способности, которыми только обладают метаморфы.
Коринаам пришел в ужас.
— Что вы такое говорите? Колдовские? Я не волшебник, принц. Я просто работаю проводником у тех, кто желает посетить северные земли. Если вы нуждаетесь в колдовстве, поищите коротышку-врууна. А что касается приказаний… как я могу им что-либо приказать?
— Ты это сделаешь. Еще как сделаешь. Все, разговор окончен. — Харпириас отпустил одежду Коринаама и оттолкнул его прочь так, что тот отлетел на несколько шагов. Потом обратился к Ивле Йевикеник:
— Скажи своему отцу, что мы предлагаем свои услуги и беремся избавить его владения от эйлилилалов. Понимаешь меня?
Эйлилилалов — вон. Мы сделаем! Коринаам и я, вместе с моими солдатами! Да? Больше никаких эйлилилалов. Торжественно обещаю. Но мне нужна помощь Коринаама. Очень нужна. Скажи ему это!
Девушка улыбнулась, повернулась к отцу и заговорила.
— Принц, что вы им обещаете? — спросил Коринаам. Всем своим видом он являл воплощение тоски и отчаяния.
— Вот что я придумал, — сказал Харпириас. — Сейчас я тебе расскажу, а потом, если разум к тебе уже вернулся, ты от моего имени объяснишь это королю. Я хочу, чтобы ты встал перед ним в горделивую позу и дал ему понять, что ты — могущественный волшебник и что ради него ты употребишь всю свою силу и власть на то, чтобы изгнать диких горных метаморфов, которых ненавидишь и презираешь. Это понятно? Скажи ему, что армия лорда короналя Маджипура под моим личным командованием утром снова пойдет в горы и устроит демонстрацию своей силы перед эйлилилалами, а ты в это время будешь насылать на них свои чары. А в ответ на это, когда эйлилилалы будут должным образом изгнаны, король освободит пленных, и мы покинем его деревню. И все будут жить долго и счастливо. Скажи ему это, Коринаам.
— Принц… насчет этих чар…
— Скажи ему то, что я требую, — угрожающе произнес Харпириас. — Слово в слово, точно так, как это говорил я. Ивла Йевикеник будет слушать, и она мне скажет, насколько точно ты перевел. Если попытаешься меня надуть, Коринаам, я дам знать королю, что не возражаю, если он захочет вернуть тебя на алтарь и перерезать тебе глотку, и я сам помогу тебя привязать. Тебе ясно, Коринаам? Ясно?
— Да, принц. Ясно.
— Хорошо. Тогда начинай.
16
Разумеется, было легче пообещать найти эйлилилалов, чем выполнить столь трудную задачу. Потребовалось три дня. Три ужасных дня они бродили взад и вперед по скалам, а северный ветер дул почти непрерывно, и периодически сыпал легкий снежок, который напоминал Харпириасу о том, что отинорское лето почти закончилось.
Не раз ему казалось, что его план не более чем глупая затея.
Многочисленная экспедиция поднялась в горы. В нее вошли не только Коринаам, Харпириас и все его солдаты — скандары и гэйроги, но также король Тойкелла, верховный жрец Манкхелм и еще тридцать или сорок человек из племени. Для столь малонаселенной части планеты это была огромная армия. Элилилалы, конечно же, глядя, как такая орда поднимается вверх по тропам ущелья, предусмотрительно убежали и скрылись на своей территории далеко на севере, и останутся там до тех пор, пока не сочтут безопасным снова появиться вблизи деревни отиноров.
Однако Харпириас рассчитывал на два фактора, которые, как он надеялся, сработают в его пользу. Одним из них было желание диких метаморфов нанести ущерб стаду королевских хайбараков Он подозревал, что убийство двух первых животных было лишь прелюдией к каким-то более сложным враждебным действиям, которые они замышляли. Поскольку этого еще не произошло, они, скорее всего, по-прежнему находятся где-то поблизости.
Вторым фактором была злобность эйлилилалов: их явное стремление мутить воду, устраивать такие гадости, как убийство священных королевских животных, или пляски с непристойными жестами на высоком гребне, или тот прием, который они устроили Коринааму. Появление такого множества вооруженных отинорских воинов и громадных неуклюжих скандаров может спровоцировать их на еще более издевательское представление, чем прежде.
Так оно и случилось, Когда Харпириас уже почти потерял надежду найти эйлилилалов, а король Тойкелла начал бросать в сторону Коринаама угрожающе оценивающие взгляды, эйлилилалы наконец появились. Первым их заметил Манкхелм. Сухопарый верховный жрец в одиночку сошел с тропы, чтобы выполнить какой-то утренний обряд на выступающем над неглубоким боковым каньоном карнизе, и в страшном возбуждении прибежал обратно.
Небрежно таща за собой ритуальные полоски и мешочки со священными порошками, он энергично размахивал свободной рукой и что есть мочи вопил: «Эйлилилалы! Эйлилилалы!»
Они расположились на верхних утесах противоположной стены этого небольшого бокового каньона — банда тощих, грязных созданий; двадцать, тридцать, может быть, даже пятьдесят существ примостились на скалах и молча смотрели вниз на армию отиноров.
Расстояние было невелико; казалось, стоит лишь протянуть руку через каньон и можно дотронуться до них. В ярком утреннем свете не оставалось никаких сомнений, что это метаморфы: длинные, хрупкие, истощенные тела, лица с сильно сглаженными чертами, бледно-зеленая кожа. По-видимому, они устроили там стоянку, поставив пять-шесть шатров из грубо обработанных звериных шкур. Перед шатрами валялись в беспорядке разбросанные орудия труда и предметы, похожие на примитивное оружие: копья, луки и стрелы и, кажется, трубки для выдувания стрел. Они такие же дикари, как и отиноры, подумал Харпириас. Примитивный народ, ведущий мрачную и тяжелую жизнь на безжалостной земле.
В стойбище эйлилилалов находилось два хайбарака Тойкеллы. Огромные, покрытые густым мехом, они лежали со спутанными ногами и грустно смотрели в пространство. Весьма вероятно, как и подозревал Харпириас, эйлилилалы как раз собирались учинить очередную расправу над неприкосновенными животными, чтобы вызвать еще больший гнев Тойкеллы, но остановились, когда на них наткнулся Манкхелм.
Харпириас бросил взгляд на Коринаама:
— Скажи королю, чтобы он послал половину воинов направо, а половину налево. Неподалеку отсюда должен существовать проход на противоположную сторону каньона. Пускай займут позицию, окружив эйлилилалов с двух сторон, и ждут приказаний.
Пока Коринаам передавал эти распоряжения, Харпириас выдвинул свой отряд вперед, на карниз, обращенный к метаморфам, и выстроил их в длинную шеренгу у самой скалы с энергометами наготове.
— Теперь, — сказал Харпириас метаморфу, — ты выйдешь на край выступа и оттуда обратишься к своим собратьям на вашем языке. От имени всех пиуриварских богов прикажи им немедленно покинуть территорию отиноров.
— Они не поймут ни слова из того, что я говорю.
— Весьма вероятно, что так и будет. И все-таки сделай так, как я велю. Скажи им, что боги своей высшей мудростью отдали эту территорию неизменным — или как там ваши люди нас называют — и что все пиуривары сейчас же должны уйти отсюда.
— У нас нет богов именно в том смысле, в котором вы…
— У вас есть нечто, что вы считаете божеством. Призови его.
Коринаам вздохнул.
— Как пожелаете, принц.
— Должен также сообщить тебе, если ты еще этого не знаешь, что Эскенацо Марабауд свободно говорит на языке пиуриваров. — Насколько было известно Харпириасу, это была чистая ложь; но он сомневался, что
Коринаам разоблачит его обман. — Если он доложит мне, что ты меня предал и сказал не то, что я тебе велел, Коринаам, я собственными руками столкну тебя с этого карниза.
— Как я могу вас предать? — ледяным тоном ответил метаморф. — Я вам уже говорил, что эти создания не знакомы ни с одним цивилизованным языком.
— Да, так ты мне говорил. Но могу ли я быть уверенным, что это правда?
В глазах Коринаама вспыхнул гнев.
— Я здесь для того, чтобы выполнять ваши распоряжения, принц, и ни для чего больше.
Можете на это рассчитывать.
— Хорошо. Спасибо. А теперь, после того как ты произнесешь свою маленькую речь насчет воли пиуриварских богов, ты начнешь колдовать.
Придумаешь на ходу, как это сделать, — я знаю, ты это здорово умеешь.
Выкрикивай любую абракадабру, какая только придет тебе в голову.
Только делай это подобающе внушительным тоном, чтобы они восприняли твои слова как заклинания. И я хочу, чтобы при этом ты визжал, выл и плясал точно так, как это делали на наших глазах эйлилилалы, когда мы были тут в прошлый раз. Но в пять раз громче и яростней.
Коринаам задохнулся от изумления.
— Вы не можете всерьез приказать мне такое!
— Будет лучше, если ты воспримешь это всерьез.
— Вы слишком много от меня требуете. Это годится для клоуна, принц.
Вы что, принимаете меня за комедианта? Или за циркача из Непрерывного цирка в Дюлорне?
— Чтобы вопить и визжать, Коринаам, не надо быть театральным актером.
Просто вложи в представление все силы, какие у тебя есть, ничего не оставляй про запас и хорошенько ори и прыгай. Следишь за моей мыслью? Я хочу, чтобы ты их напугал. Да и себя тоже. Устрой такое представление, за которое любого посадили бы под замок, учини он что-либо подобное на улицах Ни-мойи. Понимаешь? Не время стесняться, Коринаам. Вложи в это всю душу. Или что там У тебя есть вместо нее.
— Но это унизительно, принц! То, что вы мне приказываете, идет вразрез с моим темпераментом, с моим характером, с самой целостностью моего существа!
— Официально принимаю к сведению твои возражения, — спокойно произнес
Харпириас. — Напоминаю тебе, что внизу, в поселении, тебя ждет алтарь, и если ты предпочитаешь отказаться от сотрудничества…
Коринаам злобно взглянул на него, но промолчал.
— И пока будешь колдовать, — продолжал Харпириас, — совершишь также несколько весьма впечатляющих превращений.
— Превращений?
— Да, превращений. Телесных метаморфоз.
Изменений формы. Всем известно, что пиуривары владеют такой способностью. Ты совершишь превращения. Весь свой репертуар, и даже то, чего никогда не проделывал раньше. Чем необычнее, тем лучше, понимаешь?
Я хочу, чтобы ты превратился в шесть разновидностей чудовища одновременно. Чтобы ты выглядел наводящим ужас демоном. Чтобы показал этим твоим родственникам, что ты непревзойденный мастер чародейства и колдовства, и что если они тебе не подчинятся, ты обрушишь на их головы все силы тьмы. Твоя задача — выглядеть самым устрашающим существом из всех известных на целой планете. Дьяволоподобным монстром. Самым жутким из всех кошмаров.
Глаза метаморфа горели от ярости.
— То, что вы от меня требуете, принц, — это…
— Сделай то, что тебе приказано.
— Повторяю, я не клоун. И не актер. И еще я не дикарь, принц. Вы хотите, чтобы я выл и вопил как безумный и, что еще хуже, превращался на глазах у всех — не только у них, но и у ваших людей, и у короля отиноров, — да я буду опозорен навеки.
— Давай, Коринаам. Время уходит.
— Принц, я прошу вас… я вас умоляю…
— Алтарь, Коринаам. Помни об алтаре. Приступай. Быстро, сейчас же!
Нет ничего позорного в том, чтобы выполнить свой долг. Твоя роль сегодня будет главной. Устрой для нас представление. Лучшее представление, на которое ты способен. Ты говорил, что эти люди вели себя подобно диким животным. Ну так покажи им то же самое, только в еще большей степени.
Веди себя как обезумевший дикарь. Будь в десять раз более диким зверем.
Играй так, словно от этого зависит твоя жизнь. Ты знаешь, так оно и есть на самом деле.
Коринаам ничего не ответил, но в брошенном им на Харпириаса взгляде горела такая ненависть, что, казалось, она могла бы растопить ледник.
Харпириас ответил любезной улыбкой и легонько подтолкнул метаморфа вперед, к краю карниза.
Выступающая вперед каменная площадка, на которой стоял Коринаам, была очень похожа на небольшую сцену. Эйлилилалы на противоположной стороне с любопытством зашевелились, когда разъяренный метаморф занял на ней свое место.
Некоторое время он молчал, глубоко дыша, уставившись под ноги. Затем поднял голову и вытянул вперед руки. Пару раз выбросил вперед пальцы и издал тихий жужжащий звук, едва различимый даже на этой стороне каньона.
— Громче, Коринаам, — приказал Харпириас. — Более яростно. Начинай совершать превращения.
— Принц, это смехотворно!
— Алтарь, Коринаам. Алтарь.
Метаморф кивнул. Снова вытянул руки. Внезапно контуры его тела заколебались, руки превратились в длинные, похожие на веревки щупальца, которые, казалось, сами по себе извивались, как разъяренные змеи.
Эйлилилалы зашевелились и переглянулись.
— Очень хорошо, — подбодрил его Харпириас. — Теперь произноси нараспев заклинания.
— Сейчас. Дайте мне еще минуту, хорошо?
Тело Коринаама продолжало изменяться. Плечи его расширялись и резко сжимались; кожа покрылась складками и шипами; ноги превратились в мохнатые колеса; руки, снова потеряв змеиную гибкость, становились булавами, копьями, длинными крюками.
— Деккерет! — внезапно крикнул он. — Тиеверас! Кинникен! Малибор!
Трайм!
Харпириас улыбнулся. Значит, метаморф все же знает кое-что из истории! Это были имена короналей и понтифексов давних времен, и Коринаам произносил их нараспев, как заклинания!
— Хорошо, — пробормотал Харпириас. — Так и продолжай. Быстрее! Яростнее!
Но Коринаама уже не надо было подгонять.
Похоже, он отбросил всякое стеснение и полностью вошел в роль. Его тело проходило через такие гротескные изменения, что Харпириас с трудом верил собственным глазам: оно вырастало до непомерной длины, затем резко втягивалось внутрь, словно было сделано из куска резины, пока не становилось просто свернувшимся кубом, затем резко выбрасывало одновременно сотню ярко-розовых отростков, которые с безумной скоростью дергались и трепетали. Ярко-синие глаза сверкали на конце каждого резинового жгута. Из него появлялись завитки и петли плазмы. И все время он не прекращал выкрикивать имена древних правителей — то воркующе, то протяжно, то нараспев, потусторонним, высоким голосом, колеблющимся в обычном диапазоне и при этом выделывающим такие сложные рулады, которые заставили бы рыдать любого музыканта:
— Вориакс! Валентин! Сегилот! Гуаделум, Струин, Ариок! Гриввис!
Хистифоин! Пранкипин, Гунзимар, Спурифон, Скаул! — И вслед за этим совершенно устрашающим шепотом:
— Стиамот. Стиамот. Стиамот. — Он сопроводил имя покорителя его народа серией взрывных превращений, от которых его тело заметалось по карнизу такими неистовыми рывками, что Харпириас на мгновение испугался, что он свалится вниз.
Очевидно, Коринаам исчерпал в памяти запасы короналей. Теперь он начал нараспев произносить названия городов и местностей, сопровождая их совершенно безумной пляской:
— Бимбак, Дундилмир, Фурибл, Чи! Дюлорн!
Ни-мойя! Фалкинкип! Дивон! Илиривойн, Киридэйн, Мазадон, Ниссиморн!
Нуминор! Пидруид!
Пилиплок! Грен!
Это было блестящее представление. Страшная сила отрывистых воплей Коринаама и его нескончаемые метаморфозы слегка встревожили даже Харпириаса. Он чуть было не поверил в то, что это действительно настоящие заклинания, что здесь, в холодной горной стране, метаморф прибег к подлинному пиуриварскому колдовству.
А что касается эйлилилалов на противоположной стороне, то их он просто заворожил.
Может быть, они решили, что Коринаам лишился рассудка, а может, принимали его колдовство всерьез — кто знает? Они сидели совершенно неподвижно и смотрели, смотрели, смотрели…
Но Харпириас знал, что это представление не может длиться вечно.
Несомненно, возможности организма любого пиуривара совершать превращения ограничены и не могут выдержать такой темп; да и Коринаам, каким бы выносливым ни было его худое тело, тоже не в состоянии без отдыха скакать, вертеться и вопить подобным образом — рано или поздно его силы иссякнут.
Настало время переходить в следующему этапу. Харпириас сделал знак солдатам приготовиться открыть огонь.
Они подняли оружие и застыли в ожидании следующего приказа.
Харпириас повернулся к Коринааму.
— Ладно. Доведи представление до высшей точки. Вложи все, что у тебя есть. Все, Коринаам!
— Данипиур! — взревел Коринаам. — Понтифекс! Корональ! Тойкелла!
Маджипур!
Он покрывался рябью, перетекал, проходил через весь цветовой спектр, совершал все новые и новые хаотичные превращения: то представал животным, то имитировал скалы или деревья, то принимал чисто геометрические формы, то становился запутанным клубком щупалец и щелкающих когтей и в конце концов вынырнул из этого ослепительного вихря поразительных метаморфоз в облике самого короля Тойкеллы.
Но это был Тойкелла гораздо более крупный, чем в действительности, Тойкелла-титан, гороподобный Тойкелла, ростом в десять футов, но, за исключением размеров, до последней черточки идентичный подлинному королю. Зрелище было впечатляющим. Стоявший все это время в стороне и внимательно следивший за представлением настоящий Тойкелла буквально подскочил на месте, вытаращил глаза от изумления и потрясенно зарычал. В глазах короля застыл ужас.
— Огонь! — крикнул Харпириас.
Три громких трескучих очереди эхом разнеслись в разреженном, холодном горном воздухе, потом еще три, и еще, и еще. Лиловые вспышки энергии ударили через каньон в высоту в покрытые льдом утесы высоко над тем карнизом, где расположилась маленькая группа эйлилилалов. Рыжеватые глыбы размером с морского дракона откололись от склона над их головами и с разрывающим уши грохотом обрушились вниз. Они живописно распадались, ударяясь о скалы, и мощный ливень камней величиной не больше кулака обрушился в глубину каньона. Из груди эйлилилалов вырвался тихий стон.
Не раз ему казалось, что его план не более чем глупая затея.
Многочисленная экспедиция поднялась в горы. В нее вошли не только Коринаам, Харпириас и все его солдаты — скандары и гэйроги, но также король Тойкелла, верховный жрец Манкхелм и еще тридцать или сорок человек из племени. Для столь малонаселенной части планеты это была огромная армия. Элилилалы, конечно же, глядя, как такая орда поднимается вверх по тропам ущелья, предусмотрительно убежали и скрылись на своей территории далеко на севере, и останутся там до тех пор, пока не сочтут безопасным снова появиться вблизи деревни отиноров.
Однако Харпириас рассчитывал на два фактора, которые, как он надеялся, сработают в его пользу. Одним из них было желание диких метаморфов нанести ущерб стаду королевских хайбараков Он подозревал, что убийство двух первых животных было лишь прелюдией к каким-то более сложным враждебным действиям, которые они замышляли. Поскольку этого еще не произошло, они, скорее всего, по-прежнему находятся где-то поблизости.
Вторым фактором была злобность эйлилилалов: их явное стремление мутить воду, устраивать такие гадости, как убийство священных королевских животных, или пляски с непристойными жестами на высоком гребне, или тот прием, который они устроили Коринааму. Появление такого множества вооруженных отинорских воинов и громадных неуклюжих скандаров может спровоцировать их на еще более издевательское представление, чем прежде.
Так оно и случилось, Когда Харпириас уже почти потерял надежду найти эйлилилалов, а король Тойкелла начал бросать в сторону Коринаама угрожающе оценивающие взгляды, эйлилилалы наконец появились. Первым их заметил Манкхелм. Сухопарый верховный жрец в одиночку сошел с тропы, чтобы выполнить какой-то утренний обряд на выступающем над неглубоким боковым каньоном карнизе, и в страшном возбуждении прибежал обратно.
Небрежно таща за собой ритуальные полоски и мешочки со священными порошками, он энергично размахивал свободной рукой и что есть мочи вопил: «Эйлилилалы! Эйлилилалы!»
Они расположились на верхних утесах противоположной стены этого небольшого бокового каньона — банда тощих, грязных созданий; двадцать, тридцать, может быть, даже пятьдесят существ примостились на скалах и молча смотрели вниз на армию отиноров.
Расстояние было невелико; казалось, стоит лишь протянуть руку через каньон и можно дотронуться до них. В ярком утреннем свете не оставалось никаких сомнений, что это метаморфы: длинные, хрупкие, истощенные тела, лица с сильно сглаженными чертами, бледно-зеленая кожа. По-видимому, они устроили там стоянку, поставив пять-шесть шатров из грубо обработанных звериных шкур. Перед шатрами валялись в беспорядке разбросанные орудия труда и предметы, похожие на примитивное оружие: копья, луки и стрелы и, кажется, трубки для выдувания стрел. Они такие же дикари, как и отиноры, подумал Харпириас. Примитивный народ, ведущий мрачную и тяжелую жизнь на безжалостной земле.
В стойбище эйлилилалов находилось два хайбарака Тойкеллы. Огромные, покрытые густым мехом, они лежали со спутанными ногами и грустно смотрели в пространство. Весьма вероятно, как и подозревал Харпириас, эйлилилалы как раз собирались учинить очередную расправу над неприкосновенными животными, чтобы вызвать еще больший гнев Тойкеллы, но остановились, когда на них наткнулся Манкхелм.
Харпириас бросил взгляд на Коринаама:
— Скажи королю, чтобы он послал половину воинов направо, а половину налево. Неподалеку отсюда должен существовать проход на противоположную сторону каньона. Пускай займут позицию, окружив эйлилилалов с двух сторон, и ждут приказаний.
Пока Коринаам передавал эти распоряжения, Харпириас выдвинул свой отряд вперед, на карниз, обращенный к метаморфам, и выстроил их в длинную шеренгу у самой скалы с энергометами наготове.
— Теперь, — сказал Харпириас метаморфу, — ты выйдешь на край выступа и оттуда обратишься к своим собратьям на вашем языке. От имени всех пиуриварских богов прикажи им немедленно покинуть территорию отиноров.
— Они не поймут ни слова из того, что я говорю.
— Весьма вероятно, что так и будет. И все-таки сделай так, как я велю. Скажи им, что боги своей высшей мудростью отдали эту территорию неизменным — или как там ваши люди нас называют — и что все пиуривары сейчас же должны уйти отсюда.
— У нас нет богов именно в том смысле, в котором вы…
— У вас есть нечто, что вы считаете божеством. Призови его.
Коринаам вздохнул.
— Как пожелаете, принц.
— Должен также сообщить тебе, если ты еще этого не знаешь, что Эскенацо Марабауд свободно говорит на языке пиуриваров. — Насколько было известно Харпириасу, это была чистая ложь; но он сомневался, что
Коринаам разоблачит его обман. — Если он доложит мне, что ты меня предал и сказал не то, что я тебе велел, Коринаам, я собственными руками столкну тебя с этого карниза.
— Как я могу вас предать? — ледяным тоном ответил метаморф. — Я вам уже говорил, что эти создания не знакомы ни с одним цивилизованным языком.
— Да, так ты мне говорил. Но могу ли я быть уверенным, что это правда?
В глазах Коринаама вспыхнул гнев.
— Я здесь для того, чтобы выполнять ваши распоряжения, принц, и ни для чего больше.
Можете на это рассчитывать.
— Хорошо. Спасибо. А теперь, после того как ты произнесешь свою маленькую речь насчет воли пиуриварских богов, ты начнешь колдовать.
Придумаешь на ходу, как это сделать, — я знаю, ты это здорово умеешь.
Выкрикивай любую абракадабру, какая только придет тебе в голову.
Только делай это подобающе внушительным тоном, чтобы они восприняли твои слова как заклинания. И я хочу, чтобы при этом ты визжал, выл и плясал точно так, как это делали на наших глазах эйлилилалы, когда мы были тут в прошлый раз. Но в пять раз громче и яростней.
Коринаам задохнулся от изумления.
— Вы не можете всерьез приказать мне такое!
— Будет лучше, если ты воспримешь это всерьез.
— Вы слишком много от меня требуете. Это годится для клоуна, принц.
Вы что, принимаете меня за комедианта? Или за циркача из Непрерывного цирка в Дюлорне?
— Чтобы вопить и визжать, Коринаам, не надо быть театральным актером.
Просто вложи в представление все силы, какие у тебя есть, ничего не оставляй про запас и хорошенько ори и прыгай. Следишь за моей мыслью? Я хочу, чтобы ты их напугал. Да и себя тоже. Устрой такое представление, за которое любого посадили бы под замок, учини он что-либо подобное на улицах Ни-мойи. Понимаешь? Не время стесняться, Коринаам. Вложи в это всю душу. Или что там У тебя есть вместо нее.
— Но это унизительно, принц! То, что вы мне приказываете, идет вразрез с моим темпераментом, с моим характером, с самой целостностью моего существа!
— Официально принимаю к сведению твои возражения, — спокойно произнес
Харпириас. — Напоминаю тебе, что внизу, в поселении, тебя ждет алтарь, и если ты предпочитаешь отказаться от сотрудничества…
Коринаам злобно взглянул на него, но промолчал.
— И пока будешь колдовать, — продолжал Харпириас, — совершишь также несколько весьма впечатляющих превращений.
— Превращений?
— Да, превращений. Телесных метаморфоз.
Изменений формы. Всем известно, что пиуривары владеют такой способностью. Ты совершишь превращения. Весь свой репертуар, и даже то, чего никогда не проделывал раньше. Чем необычнее, тем лучше, понимаешь?
Я хочу, чтобы ты превратился в шесть разновидностей чудовища одновременно. Чтобы ты выглядел наводящим ужас демоном. Чтобы показал этим твоим родственникам, что ты непревзойденный мастер чародейства и колдовства, и что если они тебе не подчинятся, ты обрушишь на их головы все силы тьмы. Твоя задача — выглядеть самым устрашающим существом из всех известных на целой планете. Дьяволоподобным монстром. Самым жутким из всех кошмаров.
Глаза метаморфа горели от ярости.
— То, что вы от меня требуете, принц, — это…
— Сделай то, что тебе приказано.
— Повторяю, я не клоун. И не актер. И еще я не дикарь, принц. Вы хотите, чтобы я выл и вопил как безумный и, что еще хуже, превращался на глазах у всех — не только у них, но и у ваших людей, и у короля отиноров, — да я буду опозорен навеки.
— Давай, Коринаам. Время уходит.
— Принц, я прошу вас… я вас умоляю…
— Алтарь, Коринаам. Помни об алтаре. Приступай. Быстро, сейчас же!
Нет ничего позорного в том, чтобы выполнить свой долг. Твоя роль сегодня будет главной. Устрой для нас представление. Лучшее представление, на которое ты способен. Ты говорил, что эти люди вели себя подобно диким животным. Ну так покажи им то же самое, только в еще большей степени.
Веди себя как обезумевший дикарь. Будь в десять раз более диким зверем.
Играй так, словно от этого зависит твоя жизнь. Ты знаешь, так оно и есть на самом деле.
Коринаам ничего не ответил, но в брошенном им на Харпириаса взгляде горела такая ненависть, что, казалось, она могла бы растопить ледник.
Харпириас ответил любезной улыбкой и легонько подтолкнул метаморфа вперед, к краю карниза.
Выступающая вперед каменная площадка, на которой стоял Коринаам, была очень похожа на небольшую сцену. Эйлилилалы на противоположной стороне с любопытством зашевелились, когда разъяренный метаморф занял на ней свое место.
Некоторое время он молчал, глубоко дыша, уставившись под ноги. Затем поднял голову и вытянул вперед руки. Пару раз выбросил вперед пальцы и издал тихий жужжащий звук, едва различимый даже на этой стороне каньона.
— Громче, Коринаам, — приказал Харпириас. — Более яростно. Начинай совершать превращения.
— Принц, это смехотворно!
— Алтарь, Коринаам. Алтарь.
Метаморф кивнул. Снова вытянул руки. Внезапно контуры его тела заколебались, руки превратились в длинные, похожие на веревки щупальца, которые, казалось, сами по себе извивались, как разъяренные змеи.
Эйлилилалы зашевелились и переглянулись.
— Очень хорошо, — подбодрил его Харпириас. — Теперь произноси нараспев заклинания.
— Сейчас. Дайте мне еще минуту, хорошо?
Тело Коринаама продолжало изменяться. Плечи его расширялись и резко сжимались; кожа покрылась складками и шипами; ноги превратились в мохнатые колеса; руки, снова потеряв змеиную гибкость, становились булавами, копьями, длинными крюками.
— Деккерет! — внезапно крикнул он. — Тиеверас! Кинникен! Малибор!
Трайм!
Харпириас улыбнулся. Значит, метаморф все же знает кое-что из истории! Это были имена короналей и понтифексов давних времен, и Коринаам произносил их нараспев, как заклинания!
— Хорошо, — пробормотал Харпириас. — Так и продолжай. Быстрее! Яростнее!
Но Коринаама уже не надо было подгонять.
Похоже, он отбросил всякое стеснение и полностью вошел в роль. Его тело проходило через такие гротескные изменения, что Харпириас с трудом верил собственным глазам: оно вырастало до непомерной длины, затем резко втягивалось внутрь, словно было сделано из куска резины, пока не становилось просто свернувшимся кубом, затем резко выбрасывало одновременно сотню ярко-розовых отростков, которые с безумной скоростью дергались и трепетали. Ярко-синие глаза сверкали на конце каждого резинового жгута. Из него появлялись завитки и петли плазмы. И все время он не прекращал выкрикивать имена древних правителей — то воркующе, то протяжно, то нараспев, потусторонним, высоким голосом, колеблющимся в обычном диапазоне и при этом выделывающим такие сложные рулады, которые заставили бы рыдать любого музыканта:
— Вориакс! Валентин! Сегилот! Гуаделум, Струин, Ариок! Гриввис!
Хистифоин! Пранкипин, Гунзимар, Спурифон, Скаул! — И вслед за этим совершенно устрашающим шепотом:
— Стиамот. Стиамот. Стиамот. — Он сопроводил имя покорителя его народа серией взрывных превращений, от которых его тело заметалось по карнизу такими неистовыми рывками, что Харпириас на мгновение испугался, что он свалится вниз.
Очевидно, Коринаам исчерпал в памяти запасы короналей. Теперь он начал нараспев произносить названия городов и местностей, сопровождая их совершенно безумной пляской:
— Бимбак, Дундилмир, Фурибл, Чи! Дюлорн!
Ни-мойя! Фалкинкип! Дивон! Илиривойн, Киридэйн, Мазадон, Ниссиморн!
Нуминор! Пидруид!
Пилиплок! Грен!
Это было блестящее представление. Страшная сила отрывистых воплей Коринаама и его нескончаемые метаморфозы слегка встревожили даже Харпириаса. Он чуть было не поверил в то, что это действительно настоящие заклинания, что здесь, в холодной горной стране, метаморф прибег к подлинному пиуриварскому колдовству.
А что касается эйлилилалов на противоположной стороне, то их он просто заворожил.
Может быть, они решили, что Коринаам лишился рассудка, а может, принимали его колдовство всерьез — кто знает? Они сидели совершенно неподвижно и смотрели, смотрели, смотрели…
Но Харпириас знал, что это представление не может длиться вечно.
Несомненно, возможности организма любого пиуривара совершать превращения ограничены и не могут выдержать такой темп; да и Коринаам, каким бы выносливым ни было его худое тело, тоже не в состоянии без отдыха скакать, вертеться и вопить подобным образом — рано или поздно его силы иссякнут.
Настало время переходить в следующему этапу. Харпириас сделал знак солдатам приготовиться открыть огонь.
Они подняли оружие и застыли в ожидании следующего приказа.
Харпириас повернулся к Коринааму.
— Ладно. Доведи представление до высшей точки. Вложи все, что у тебя есть. Все, Коринаам!
— Данипиур! — взревел Коринаам. — Понтифекс! Корональ! Тойкелла!
Маджипур!
Он покрывался рябью, перетекал, проходил через весь цветовой спектр, совершал все новые и новые хаотичные превращения: то представал животным, то имитировал скалы или деревья, то принимал чисто геометрические формы, то становился запутанным клубком щупалец и щелкающих когтей и в конце концов вынырнул из этого ослепительного вихря поразительных метаморфоз в облике самого короля Тойкеллы.
Но это был Тойкелла гораздо более крупный, чем в действительности, Тойкелла-титан, гороподобный Тойкелла, ростом в десять футов, но, за исключением размеров, до последней черточки идентичный подлинному королю. Зрелище было впечатляющим. Стоявший все это время в стороне и внимательно следивший за представлением настоящий Тойкелла буквально подскочил на месте, вытаращил глаза от изумления и потрясенно зарычал. В глазах короля застыл ужас.
— Огонь! — крикнул Харпириас.
Три громких трескучих очереди эхом разнеслись в разреженном, холодном горном воздухе, потом еще три, и еще, и еще. Лиловые вспышки энергии ударили через каньон в высоту в покрытые льдом утесы высоко над тем карнизом, где расположилась маленькая группа эйлилилалов. Рыжеватые глыбы размером с морского дракона откололись от склона над их головами и с разрывающим уши грохотом обрушились вниз. Они живописно распадались, ударяясь о скалы, и мощный ливень камней величиной не больше кулака обрушился в глубину каньона. Из груди эйлилилалов вырвался тихий стон.