Силверберг Роберт. Маски времени (сборник)

   — Я буду весьма рад его обществу, — вежливо ответил Гандерсен.
   — Значит, так тому и быть.
   Старик позвал Срин'гахара и четырех остальных нилдоров. Сведения, известные Гандерсену, подтвердились еще раз: после безумного танца отправлялась в путь группа нилдоров, которым предстояло пережить повторное рождение.
   Он был доволен, что в пути на север его будут сопровождать нилдоры. Угнетало лишь одно — проблема Седрика Каллена. Он даже жалел, что купил себе безопасность в пути ценой свободы другого землянина. Но, может быть, Каллен действительно совершил нечто, заслуживавшее наказания или очищения, как это назвал Вол'химиор. У Гандерсена не умещалось в голове, что этот нормальный, доброжелательный человек мог стать преступником и беглецом. Каллен, правда, жил здесь очень долго, а известно, что странные, необычные условия, царящие на чужих планетах, могут разрушить самую благородную личность. Во всяком случае, он был рад, что оставил себе путь к отступлению на случай, если ему придется нарушить договор с Вол'химиором.
   Срин'гахар и Гандерсен отошли в сторону, чтобы обсудить маршрут.
   — Куда именно в Стране Туманов ты направляешься? — спросил нилдор.
   — У меня нет определенной цели, но я полагаю, что должен буду найти Каллена.
   — Да. К сожалению, мы не знаем в точности, где он находится. Нужно будет выяснить. Ты хотел бы посетить какие-то определенные места по пути на север?
   — Я хотел бы заглянуть туда, где живут земляне, — ответил Гандерсен. Особенно к Водопадам Шангри-Ла. Я думаю, мы пойдем вверх по течению реки Мэдден на северо-запад и…
   — Эти названия мне незнакомы.
   — Извини. Сейчас, конечно, возвращены названия на языке нилдоров, а их я, в свою очередь, не знаю.
   Но подожди…
   Он схватил палку и поспешно набросал на илистой земле довольно разборчивую карту западного полушария Белзагора. Посередине он нарисовал широкую полосу тропиков, справа очертил кривой линией берег океана, слева Море Песка; выше и ниже тропического пояса он обозначил более тонкими линиями северную и южную зоны туманов, а за ними отметил гигантские полярные ледяные шапки. Он пометил крестиками космопорт и отель на побережье и провел извилистую линию от этого места через тропики в северную Страну Туманов, изобразив реку Мэдден. Примерно в середине реки он поставил точку, обозначавшую Водопады Шангри-Ла.
   — Если ты будешь следить за концом моей палки, — пояснил Гандерсен, то…
   — Что это за знаки ты нарисовал на земле? — спросил Срин'гахар.
   — Это карта вашей планеты, — хотел сказать Гандерсен. Но он не знал слова «карта» на языке нилдоров. Он также не знал, как сказать «изображение», «картина», ему не хватало многих слов.
   — Это твой мир, — пытался он объяснять, — это Белзагор, по крайней мере, его половина. Видишь, это океан, а солнце восходит здесь, и…
   — Как же эти значки могут быть моим миром, если мой мир столь огромен?
   — Это как бы мир. Каждая из этих линий, каждый знак соответствует какому-то настоящему месту. Видишь? Это большая река, которая течет из Страны Туманов до самого побережья, где стоит отель, видишь? А этот знак космопорт. Эти две линии ограничивают северную Страну Туманов. А это…
   — Даже очень сильному сулидору нужно шагать много дней, чтобы пересечь северную Страну Туманов, — сказал Срин'гахар. — Не понимаю, как ты можешь показывать мне такой маленький кусочек и говорить, что это Страна Туманов. Прости меня, мой любезный попутчик. Я слишком глуп.
   Гандерсен, как мог, старался объяснить ему значение нарисованных символов, но Срин'гахар был просто не в состоянии понять, что такое карта. Гандерсен подумал, не попросить ли о помощи Вол'химиора, но отказался от этой мысли, поскольку старый нилдор тоже мог не понять, а было бы слишком бестактно обнаруживать невежество многократно рожденного в какой-либо области. Карта — это метафора, абстракция. Видимо, даже существам, обладающим г'ракх, она может быть непонятна. Он извинился перед Срин'гахаром и стер ботинком карту.
   Оказалось, что и без нее — естественно, с большими трудностями — им удалось как-то объясниться. Гандерсен узнал, что большая река, у устья которой располагался отель, называется на языке нилдоров Серан'ни, и что место, где эта река спускается с гор на прибрежную равнину, известное землянам как Водопады Шангри-Ла, по-нилдорски называется Ду'джаюх. Потом уже легко было договориться, что нужно двигаться в направлении истока Серан'ни и остановиться в Ду'джаюх и в других селениях землян, которые окажутся на пути, ведущем к северу.
   Пока они обсуждали предстоящее путешествие, несколько сулидоров принесли Гандерсену запоздавший завтрак из плодов и рыбы, совсем так, как будто они признали его авторитет чиновника Компании. Это был удивительно странный жест, словно они ему прислуживали, ничем не напоминавший того, как они швырнули ему вчера кусок сырого мяса малидара. Тогда они хотели его испытать, может быть, даже унизить, а теперь оказывали ему почести. Гандерсен чувствовал себя несколько неловко, но был голоден, поэтому лишь спросил Срин'гахара, как сказать по-сулидорски «спасибо». Однако могучие двуногие создания не были ни польщены, ни удивлены тем, что к ним обращаются на их родном языке.
   Ближе к вечеру они отправились в путь. Пятеро нилдоров шагали друг за другом, Срин'гахар с Гандерсеном на спине замыкал группу; казалось, землянин ни в малейшей степени не обременял его. Тропа, ведшая на север, шла по краю огромного ущелья, слева вздымались горы, ограничивавшие центральное плоскогорье. Солнце заходило. Гандерсен смотрел в сторону гор. Здесь, в долине, пейзаж выглядел достаточно привычно, и если бы не растения и животные, существовавшие только на этой планете, можно было бы предположить, что он находится во влажных джунглях Южной Америки. В то же время плоскогорье выглядело совершенно чужим. Гандерсен разглядывал спутанные клубки утыканного иголками пурпурного мха, свисавшего с деревьев, росших вдоль края ущелья. Деревья выглядели весьма удручающе, истощенные обильно гнездящимися на них паразитами. Зеленовато-серая каменная стена, испещренная алыми пятнами лишайников и распухшими синими грибами, явно принадлежала к другому миру: мягкий минерал никогда не подвергался воздействию дождевых капель, над ним поработала лишь постоянная влажность воздуха, в течение тысячелетий создавая замысловатые узлы и пустоты. Нигде на Земле невозможно было встретить подобную каменную стену — извилистую, покрытую наростами, маслянистую.
   Лес за скалистой стеной выглядел неприступно и зловеще. Царившая тишина, душный и влажный воздух, ощущение жуткой чужеродности, гибкие, блестящие ветви деревьев, склонившиеся до самой земли под тяжестью мха, отдаленное рычание какого-то крупного зверя — из-за всего этого центральное плоскогорье казалось отталкивающим и враждебным. Эта местность никогда не была полностью исследована, поскольку лишь немногие земляне отваживались туда отправиться. У Компании когда-то были планы выкорчевать большие участки джунглей и основать сельскохозяйственные поселения, но ничего из этого не вышло — планета перестала ей принадлежать.
   Гандерсен был здесь лишь один раз и то случайно, когда по пути из Управления, находившегося на побережье, в Страну Песка пришлось совершить вынужденную посадку. Тогда вместе с ним была Сина. Они провели целые сутки в лесу. Сина была страшно напугана; он пытался подбодрить ее, как подобает мужчине, но страх охватил и его. Со смешанным чувством восхищения и ужаса они смотрели, как бесчисленная армия насекомых со светящимися шестиугольными телами и длинными волосатыми ногами с маниакальным упорством преодолевает заросли тигрового мха; в течение часов страшные пасти хищных растений разрывали сверкающих насекомых на части и поглощали их, но те непреклонно стремились вперед навстречу своей гибели. Наконец мох настолько пресытился, что начал раздуваться и выбрасывать в воздух молочно-белые облачка спор. К утру весь мох лежал сплющенный и беспомощный, и крошечные зеленые рептилии с широкими шершавыми языками пожирали его, оголяя почву для следующего поколения растительности. Пушистые красно-синие бесформенные твари, свисавшие с высоких деревьев, ловили неосторожных летающих существ. Толстокожие звери величиной с носорога, головы которых были украшены голубыми зубчатыми рогами, выкапывали из земли корни в десятке метров от их лагеря, бросая злобные взгляды на пришельцев с Земли. Длинношеие травоядные с красными глазами обрывали листья с верхних ветвей, выбрасывая потоки пурпурной жидкости из отверстий у основания их напряженных горл. Толстые создания с темным мехом, напоминающие выдр, со стрекотанием бегали вокруг заблудившихся землян, пытаясь стащить все, что подвернется. Их навестили и другие животные. Эти места, никогда не знавшие охотников, изобиловали крупными млекопитающими. В течение одних суток они с Синой увидели намного больше чудес, чем предполагали, когда заключали контракт на службу вне Земли.
   — Ты был здесь когда-нибудь? — спросил Гандерсен Срин'гахара, когда на ущелье начала опускаться ночь.
   — Никогда. Мои соплеменники редко посещают эти края.
   — Несколько раз, пролетая низко над плоскогорьем, я видел стойбища нилдоров. Не часто, но случалось. Хочешь сказать, что твои сюда уже не приходят?
   — Нет, — ответил Срин'гахар. — Иногда кто-то ощущает потребность идти на плоскогорье, но большинство — нет. Иногда чья-то душа увядает, и нужно сменить обстановку. Если кто-то еще не готов к повторному рождению, он тоже отправляется на плоскогорье. Здесь легче вглядеться в свою душу и постичь ее беды. Тебе понятно то, что я говорю?
   — Думаю, да, — сказал Гандерсен. — Это как бы место паломничества, место очищения?
   — В некотором смысле.
   — Почему же, однако, нилдоры не поселились здесь постоянно? Здесь множество пищи… теплый климат…
   — Это не то место, где царит г'ракх, — ответил нилдор.
   — А, значит, это опасно для нилдоров? Дикие звери, ядовитые растения, или что-то в этом роде?
   — Нет, я бы так не сказал. Мы не боимся этой равнины, и вообще в этом мире нет такого места, которое было бы для нас опасно. Однако плоскогорье нас не интересует — за исключением тех, о ком я говорил. Г'ракх чужд этим краям, зачем же нам здесь поселяться? Нам хватает места и на равнинах.
   Даже им чуждо это плоскогорье, думал Гандерсен. Они предпочитают обитать в джунглях. Странно… Ночью они разбили лагерь возле горячего источника, бившего из подземного котла. Таких котлов было много в этой части континента. Вода, розовая от живших при высокой температуре микроорганизмов, бурлила и кипела, а над ней вздымались клубы пара. Гандерсен подумал, не выбрал ли Срин'гахар это место для стоянки специально из-за него, поскольку нилдоры не пользуются горячей водой, а землянам она нужна постоянно.
   Он вымыл лицо, что доставило ему ни с чем не сравнимое удовольствие, и приготовил себе ужин из питательных таблеток, свежих плодов и корней зеленых ягод — великолепных на вкус, если их отварить, но иначе ядовитых. Потом Гандерсен достал из рюкзака легкий, но прочный тент, натянул его на треножник из веток, чтобы защититься от ночных насекомых, и забрался под него. Земля, густо покрытая травой, послужила неплохим матрасом.
   Нилдоры, казалось, не были склонны к разговорам и оставили его одного. Все, кроме Срин'гахара, удалились на несколько сотен метров вверх по ручью. Срин'гахар, охранявший Гандерсена, лег неподалеку и пожелал ему спокойной ночи.
   — Ты не хотел бы немного поговорить? — спросил Гандерсен. — Мне было бы интересно узнать кое-что о повторном рождении. Откуда вы, например, знаете, что пришло его время? Это какое-то внутреннее ощущение, или это просто связано с достижением определенного возраста? Вы…
   В этот момент Гандерсен понял, что Срин'гахар его вовсе не слушает. Нилдор впал в подобие глубокого транса и лежал без движения.
   Гандерсен пожал плечами, повернулся на бок и попытался заснуть. Однако сон долго не шел. Он начал размышлять об условиях, на которые вынужден был согласиться, чтобы иметь возможность предпринять это путешествие. Может быть, какой-нибудь другой многократно рожденный позволил бы ему отправиться в Страну Туманов, не требуя взамен доставить Седрика Каллена; может быть, его бы не пропустили вообще. Однако он подозревал, что результат был бы тот же, независимо от того, в какое стойбище нилдоров он обратился бы за разрешением. Хотя нилдоры не владели способностью общаться на расстоянии, не имели никаких государственных структур в земном понимании, и между ними было не больше связей, чем внутри популяции животных в джунглях; однако каким-то непонятным образом они могли контактировать друг с другом и проводить общую политику.
   «Что же такого мог натворить, Каллен, — думал Гандерсен, — что им так важно его разыскать?»
   В прежние времена Каллен выглядел вполне нормальным: веселый, дружелюбный рыжеволосый парень, который собирал насекомых, никогда не ругался и не напивался. Двенадцать лет назад, когда Гандерсен был начальником станции в Файр-Пойнт на Море Песка, Каллен работал у него помощником. Целыми месяцами они были одни, и Гандерсен считал, что достаточно хорошо его знает. Каллен не собирался делать карьеру в Компании. Он говорил, что подписал контракт на шесть лет и не будет его проплевать, так как после возвращения с Мира Холмана хочет вернуться в университет. Он прилетел сюда в поисках впечатлений и ради престижа, который приобретал каждый, прошедший службу на чужих мирах. Потом, однако, политическая ситуация на Земле осложнилась, и Компания вынуждена была отказаться от прав на многие планеты, которые до этого колонизировала. Гандерсен, так же как и большинство из пятнадцати тысяч сотрудников Компании, согласился перейти на другую работу. Каллен, к удивлению Гандерсена, оказался среди горстки тех, кто изъявил желание остаться, несмотря на то, что это означало разрыв всех связей с родиной. Гандерсен не расспрашивал его о причинах; о таких вещах не говорят. Но ему это казалось очень странным.
   Сейчас Каллен возник в его памяти, как живой: он гонялся за жуками по Морю Песка, перепрыгивая с камня на камень. Действительно, большой мальчишка. Похоже, даже красота Моря Песка не производила на него особого впечатления. А ведь ни одна другая часть планеты не была столь необычна, столь эффектна: высохшее дно океана, по размерам больше Атлантики, покрытое толстым слоем кристаллических минеральных осадков, переливающихся в лучах солнца, как алмазы. Со станции в Файр-Пойнт видно было, как утренний свет возникает на востоке, словно огненная река, которая все расширялась, пока не начинала сиять вся пустыня. Весь день кристаллики поглощали энергию, которую излучали в течение ночи. Уже в сумерках начиналась сверкающая феерия, а после заката еще долгие часы виднелось пульсирующее пурпурное сияние. В этой почти лишенной жизни, но ошеломляюще прекрасной пустыне Компания добывала около десятка ценных металлов и тридцать видов драгоценных и полудрагоценных камней. В отдаленные районы отправлялись со станции автоматы и, безжалостно изрыв волшебный покров Моря Песка, возвращались с сокровищами.
   Для чиновника Компании здесь было не слишком много работы — разве что вести учет все растущему в цене богатству и играть роль гостеприимного хозяина для туристских групп, которые приезжали сюда полюбоваться местными красотами. Гандерсену это успело страшно надоесть, и даже ни с чем не сравнимая красота пейзажа начала его утомлять. Каллен же, для которого сверкающая пустыня была лишь помехой, полностью отдался своему увлечению и заполнял бутылку за бутылкой своими насекомыми. Интересно, думал Гандерсен, стоят ли там все еще землеройные автоматы, ожидая команды возобновить работу? Если Компания не забрала их, покидая планету, они наверняка простоят там целую вечность, никому не нужные, среди огромных, выдолбленных ими ям. Машины прогрызали хрустальный слой до самого базальта, лежавшего под ним, и выплевывали большие кучи пустой породы и мусора. Вероятно, они там так и остались, как памятники деятельности Компании. Техника стоила дешево, а межпланетные перевозки были дороги; какой смысл забирать машины? «Еще через тысячу лет, — как-то раз сказал Гандерсен, — Море Песка будет полностью уничтожено, и останутся одни булыжники — если машины будут продолжать в том же темпе, что и сейчас». Каллен лишь пожал плечами и улыбнулся: «Ну и хорошо, не надо будет носить темные очки, когда исчезнет этот адский блеск». Потом насилие, совершавшееся над пустыней, закончилось, и машины встали. Каллен оказался в бегах, где-то в Стране Туманов, и его разыскивали за совершение преступления столь ужасного, что нилдоры не хотели даже его называть…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Когда утром они продолжили путь, Срин'гахар заговорил первым, что было на него не похоже.
   — Расскажи мне о слонах, мой любезный попутчик. Как они выглядят? Как живут?
   — Где ты слышал о слонах?
   — Земляне в отеле говорили о них. Кое-что я слышал и раньше. Это земные существа, похожие на нилдоров, верно?
   — В чем-то они действительно похожи, — согласился Гандерсен.
   — Очень похожи?
   — Во многом, — Гандерсен пожалел, что Срин'гахар не в состоянии понять рисунка. — Они большие и высокие, как ты, — объяснял он. — У них по четыре ноги, хвост и хобот. У них есть и бивни, но только два — один здесь, а другой здесь. А тут, — Гандерсен показал на гребень на голове Срин'гахара, — у них ничего нет. И кости у них не такие подвижные, как у тебя.
   — Мне кажется, — сказал Срин'гахар, — что эти слоны очень похожи на нилдоров.
   — Наверное, так.
   — Ты можешь сказать, почему? Считаешь ли ты, что мы и слоны можем принадлежать к одному народу?
   — Это невозможно, — запротестовал Гандерсен. — Это просто… э-э… он искал подходящее определение, поскольку словарь нилдоров не содержал терминов из области генетики. — Просто развитие жизни на разных мирах происходит подобным образом. Некоторые основные типы живых существ повторяются везде. Тип слона, тип нилдора — один из них. Большое тело, огромная голова, короткая шея, длинный хобот, который позволяет брать и перемещать предметы без необходимости нагибаться — подобные черты будут развиваться везде, где есть для этого благоприятные условия.
   — Значит, ты видел слонов и на других мирах?
   — На некоторых, — согласился Гандерсен. — Там есть существа, развитие которых шло подобным образом, хотя ближе всего друг к другу слоны и нилдоры. Я мог бы тебе назвать полдюжины других существ, некоторые черты которых указывают на принадлежность к одной и той же группе. Это относится и к иным формам жизни — насекомым, пресмыкающимся, мелким млекопитающим и так далее. В каждом мире есть определенные ниши, которые должны быть заполнены. Мысль Животворящей Силы всюду идет по одному и тому же пути.
   — Где же в таком случае на Белзагоре существо, подобное человеку?
   Гандерсен задумался.
   — Я не говорил, что точные соответствия есть везде. Я думаю, что на вашей планете ближе всего к человеку сулидоры, но они не слишком близки ему.
   — На Земле правят люди. Здесь сулидоры — низшая раса.
   — Отклонение в развитии. Ваш г'ракх выше того, которым обладают сулидоры. На нашей планете вообще нет других видов, наделенных г'ракх. Однако между людьми и сулидорами есть большое физическое сходство. Они ходят на двух ногах, и мы тоже. Они едят мясо и плоды, мы тоже. Их лапы способны хватать, и наши руки тоже. Их глаза находятся в передней части головы, как и наши. Я знаю, что они крупнее, сильнее, покрыты шерстью и менее разумны, чем люди, но я хочу, чтобы ты понял, что на разных планетах развитие жизни идет подобным образом, хотя нет никаких родственных связей между…
   — Откуда ты знаешь, что у слонов нет г'ракх? — спокойно перебил его Срин'гахар.
   — Мы… они… это же ясно, что… — Гандерсен замолчал, чувствуя неловкость. Подумав, он осторожно сказал:
   — Они никогда не проявляли никаких способностей, говорящих о наличии г'ракх. Они не ведут оседлой жизни, не имеют племенной структуры, никакой технологии, никакой религии, никакой культуры.
   — Мы тоже не ведем оседлой жизни в селениях и не имеем технологии, заметил нилдор. — Мы бродим по джунглям и пожираем листья и молодые веточки. Я слышал, как о нас так говорили, и это правда.
   — Но вы не такие. Вы…
   — Почему мы не такие? Слоны тоже бродят по лесам, едят листья и молодые веточки, разве не так? Они не носят чужих шкур, не делают орудий. У них нет книг. Однако ты утверждаешь, что у нас есть г'ракх, и вместе с тем упрямо заявляешь, что у них его нет.
   — Они не могут общаться друг с другом, — окончательно растерявшись, сказал Гандерсен. — Они могут сказать друг другу разве лишь о самых простых вещах — о пище, о спаривании, об опасности, и все. Если бы они владели настоящим языком, мы бы это давно обнаружили, а мы знаем лишь несколько основных звуков, которые они издают.
   — Может быть, их речь столь сложна, что вы просто не можете ее понять, — предположил Срин'гахар.
   — Сомневаюсь. Как только мы появились здесь, мы сразу поняли, что речь нилдоров — это язык, и смогли его изучить. Однако тысячи лет, в течение которых люди и слоны живут на одной и той же планете, мы никогда не замечали каких-либо признаков того, что они могут понимать и передавать друг другу отвлеченные понятия. А ведь в этом заключается сущность г'ракх. Ты согласен?
   — Я повторяю свой вопрос. Что, если вы настолько ниже в развитии, чем ваши слоны, что просто не можете понять их?
   — Ты хорошо сформулировал, Срин'гахар. Однако я не могу допустить, что подобное возможно в реальном мире. Если слоны обладают г'ракх, то почему за все время своего существования на Земле они не сумели чего-либо достичь? Почему человечество завладело всей планетой, а слоны сосредоточены на одной небольшой территории, и их, собственно, не так уж много осталось?
   — Вы убиваете слонов?
   — Теперь уже нет. Но было время, когда люди убивали слонов для развлечения, ради их мяса или чтобы добыть их бивни на украшения. Было также время, когда слонов использовали как вьючных животных. Если бы слоны имели г'ракх, то…
   Внезапно он сообразил, что угодил в ловушку, расставленную Срин'гахаром.
   — И здесь, — сказал нилдор, — местные «слоны» позволяли людям себя эксплуатировать. Правда, вы нас не ели и очень редко убивали, но часто принуждали работать. И несмотря на это, вы признаете, что мы обладаем г'ракх.
   — То, что мы делали на этой планете, — ответил Гандерсен, — было огромной ошибкой, и когда мы это поняли, мы отказались от владения вашим миром и убрались отсюда. Но это вовсе не доказывает, что слоны — разумные существа, обладающие интеллектом. Это животные, Срин'гахар, обычные крупные животные, и ничего больше.
   — Города и машины — не единственные достижения г'ракх.
   — Где же в таком случае их духовные достижения? Что слон думает о природе Вселенной? Каково его мнение о Животворящей Силе? Как он определяет свое собственное место в обществе?
   — Этого я не знаю, — согласился Срин'гахар. — Но и ты этого не знаешь, мой любезный попутчик, поскольку язык слонов тебе недоступен. Ты ошибаешься, если считаешь, что г'ракх отсутствует там, где ты не в состоянии его заметить.
   — В таком случае, вполне возможно, что и малидары обладают г'ракх. И ядовитые змеи. И деревья, и лианы, и…
   — Нет, — ответил Срин'гахар. — На этой планете только нилдоры и сулидоры имеют г'ракх. Мы знаем это — вне всякого сомнения. В вашем же мире не обязательно лишь одни люди должны быть разумны.
   Гандерсен пришел к выводу, что продолжать дискуссию бессмысленно. Был ли Срин'гахар шовинистом, защищающим духовное превосходство «слонов» во всей Вселенной, или же намеренно занял крайнюю позицию, чтобы заставить его проявить человеческое высокомерие и тем самым показать моральную уязвимость земного империализма — этого Гандерсен не знал. Впрочем, это не имело значения. Он подумал о Гулливере, обсуждающем проблемы разума лошадей с гуигнгамами.
   — Придется мне с тобой согласиться, — вежливо сказал Гандерсен, хотя, может быть, я когда-нибудь привезу на Белзагор слона, и тогда ты мне скажешь, есть у него г'ракх или нет.
   — Я встречу его как брата.
   — Боюсь, тебя разочарует пустая голова твоего брата, — сказал Гандерсен. — Ты увидишь существо, внешностью напоминающее тебя, но, боюсь, ты не обнаружишь у него души.
   — Привези слона, мой любезный попутчик, а я уже сам разберусь, что у него в голове, — сказал Срин'гахар. — Но скажи мне еще одно, и я больше не буду тебе надоедать: когда твои собратья называют нас «слонами» — это потому, что они считают нас животными? Слоны — «обычные крупные животные», ведь так ты говорил? Люди с Земли считают нас именно такими?
   — Они имеют в виду лишь внешнее сходство между нилдорами и слонами. Они говорят, что вы выглядите, как слоны.
   — Хотелось бы мне в это верить, — заметил нилдор и замолчал, оставив Гандерсена наедине с чувством вины и стыда. В прежние времена у него не было привычки обсуждать проблемы разума с теми, на ком он ехал верхом. У него даже не возникало мысли о подобной возможности. Сейчас он ощущал, что Срин'гахар с трудом сдерживает негодование. Слоны — да, именно так Гандерсен рассматривал нилдоров. Может быть, разумные слоны. Но не более чем слоны.