Страница:
— И это все, что ты знаешь о Тони?
Лучше было играть в открытую. Казалось, Кубик не следит за ним, но время от времени Эдди чувствовал, как тот бросает на него быстрый и зоркий взгляд.
— Мама удивляется, что к ней заходят незнакомые люди и спрашивают о Тони. В ее письме чувствуется беспокойство.
— Она думает, что это полиция?
Эдди взглянул на Кубика в упор.
— Нет, — решительно произнес он.
— Ты знаешь, где Джино?
— В том же письме мать сообщает, что его послали в Калифорнию.
— Ты захватил письмо с собой?
— Я его сжег. Я всегда сжигаю письма, когда их прочту.
Это была правда. Ему не было смысла лгать. Свои дела он устраивал так, чтобы по возможности не лгать, особенно Кубику. А длинный юркий Фил все время вертелся возле них с довольной усмешкой, которая не нравилась Эдди. Казалось, Филу не терпится услышать продолжение разговора.
— Мы тоже не знаем, где Тони, и это очень опасно, — произнес Кубик, разглядывая свою сигару. — Я надеялся, что хоть тебе он написал. Ведь известно, что вы все трое очень дружны.
— Вот уже два года, как мы с Тони не виделись.
— Но ведь он мог тебе написать. Очень жаль, что он этого не сделал.
Чувствовалось, что Фил доволен. Бостон Фил не был итальянцем, но он был очень смуглым. Вероятно, в его жилах текла испанская кровь. Уверяли, будто он учился в колледже. Эдди всегда казалось, что Фил относится с каким-то презрением, может быть, даже с ненавистью ко всем тем, кто начинал школу жизни на шумных улицах Бруклина.
— Вот уже полгода, как Тони не работает на нас.
Эдди и глазом не моргнул. Нельзя было показывать, что он что-то знает.
— С тех пор никто его больше не видел. И он даже не поздравил тебя ни с Рождеством, ни с Новым годом?
— Нет.
И это была правда. Эдди невольно улыбнулся. Такие же точно вопросы задал бы и он. Эдди никогда сознательно не подражал Кубику, тем более Филу, но там, где он был главным, в своем секторе, он инстинктивно вел себя так же, как они.
Эдди даже не притронулся к бокалу, в котором таяли кусочки льда. Его собеседники тоже не пили. Зазвонил телефон, Фил взял трубку.
— Алло!.. Да… Не раньше чем через полчаса… У него совещание…
— Это Боб, — повесив трубку, вполголоса сказал он Сиду.
— Может подождать.
Кубик уселся в кресло поглубже, все еще занятый своей сигарой, на конце которой образовался столбик серебристо-белого пепла.
— Девушку, на которой женился твой брат, зовут Нора Малакс. Она работала в одной из контор на Сорок восьмой улице в Нью-Йорке. Ей двадцать два года, и, говорят, она красива. Тони познакомился с ней в Атлантик-Сити, когда ездил в последний раз на отдых.
Сид помолчал, а Фил подошел к окну, чтобы взглянуть на улицу сквозь узкие щели жалюзи.
— Три месяца назад Нью-йоркская мэрия выдала лицензию на брак на имя Тони и этой девушки. Где они поженились — неизвестно. Для этого они могли выбрать любое предместье, любой поселок.
Кубик сохранил легкий акцент. Голос у него был глуховатый.
— Я знал когда-то семью Малаксов, но, скорее всего, это однофамильцы. Отец Норы владеет фермой в Пенсильвании. Кроме нее у него есть еще сын или сыновья.
Эдди не нравилось, что до сих пор все шло так гладко.
Ехидная усмешка Фила не предвещала ничего хорошего.
Не ухмылялся бы он так, если бы разговор должен был продолжаться в том же тоне.
— Слушай меня внимательно, малыш. Брата ее зовут Питер. Питер Малакс. Этот молодой человек двадцати шести лет вот уже пять лет работает в правлении «Дженерал электрик» в Нью-Йорке.
Последние слова он произнес с неосознанным уважением. Ведь «Дженерал электрик» была гигантской фирмой — побольше, чем их Организация.
— Несмотря на возраст, молодой Малакс уже заместитель начальника отдела. Он не женат, занимает скромную квартиру в Бронксе и все вечера проводит за работой.
Эдди сразу понял, что конец фразы в устах Сида имеет какой-то особый смысл. Не зря же он так внимательно следил за выражением лица Эдди.
— Теперь ты понимаешь, что это честолюбец? Несомненно, он мечтает подниматься по ступеням служебной лестницы и в мечтах уже видит себя среди сотрудников генерального штаба компании.
Может быть, ему хотели дать понять, что Питер Малакс принадлежит к тому же типу людей, что и он, Эдди?
Нет, тут что-то другое. Иначе Фил не сидел бы с таким многозначительным видом. Он, Эдди, никогда не метил так высоко. С него хватало сектора во Флориде, и он не лез к великим мира сего. Разве Сид Кубик этого не знал?
— Передай-ка ему фотографию, Фил.
Бостон Фил достал из ящика снимок и протянул Эдди.
Это было моментальное фото, сделанное на улице «лейкой», а потом увеличенное. Сделано оно было, по-видимому, совсем недавно, так как молодой человек был в легком костюме и соломенной шляпе Он был высокий, худощавый и производил впечатление блондина со светлой кожей. Питер Малакс шел крупным, решительным шагом, прямо вперед.
— Узнаешь это здание?
На фото можно было разглядеть часть стены и ступеньки у входа.
— Главное здание полиции? — спросил Эдди.
— Так оно и есть. Я вижу, ты не забыл свой родной город. Джентльмена запечатлели в ту минуту, когда он во второй раз направлялся с визитом к высокому начальству. Это было примерно с месяц назад. Больше он туда не ходил, но к нему на дом частенько наведывался один лейтенант. Тайные переговоры!
Кубик сделал ударение на последних словах и громко рассмеялся.
— Но и у нас в этом доме есть свои информаторы. Нам стало известно, что молодой Малакс явился туда, разыгрывая из себя человека солидного и порядочного, чтобы сообщить, что его сестренка попала в руки какого-то гангстера и, несмотря на предостережения брата, вышла за него замуж. Теперь ты начинаешь понимать?
Эдди, явно смущенный, утвердительно кивнул.
— Это еще не все. Помнишь дело Кармине?
— Читал в газетах судебные отчеты.
— А больше ничего не знаешь?
— Нет.
На этот раз он вынужден был солгать.
— Вскоре за этим было еще и другое дело. Один тип слишком распустил язык, и необходимо было закрыть ему рот, чтобы он не проболтался перед Большим жюри.
Кубик и Фил пристально смотрели на Эдди. Но он не шелохнулся.
— Во втором деле за рулем сидел Тони.
Ему стоило большого труда не выдать своих чувств.
— В первом деле, деле Кармине, твой другой брат, Джино, сыграл свою обычную роль.
Кубик стряхнул на ковер пепел. Сидевший сзади него Фил не спускал глаз с Эдди.
— Все это молодой Малакс сообщил полиции. Вероятно, Тони был настолько влюблен, что не пожелал скрыть от жены свое прошлое.
— А она рассказала брату?
— Это еще не все.
То, что было дальше, оказалось значительно важнее, чем мог предполагать Эдди. Он был подавлен и старался не смотреть на Фила, сохранявшего свою зловещую усмешку.
— По словам Питера Малакса, добропорядочного гражданина, стремящегося помочь правосудию очистить Соединенные Штаты от гангстеров, а заодно и приобрести этим некоторую популярность, твой брат Тони готов отречься от своего прошлого и терзается угрызениями совести… Ну, что ты скажешь? Ведь ты знаешь Тони лучше, чем я.
— Это на него непохоже.
Ему хотелось решительно протестовать, напомнить о прошлом братьев Рико, но он был так взволнован, что вдруг не стало ни голоса, ни сил, и он мог вот-вот заплакать.
— Возможно, Малакс и прихвастнул. Но ясно одно: он уверял полицию, что, если Тони допросить особым образом, если подойти к нему мягко и дать понять, что у него есть шансы выпутаться, он может «расколоться» и выдать сообщников.
— Не правда!
Эдди чуть не вскочил с кресла. Но его удержал взгляд Фила. И еще то, что ему не хватало внутреннего убеждения.
— Я не настаиваю, что это правда. Но, бесспорно, это правдоподобно. Ни ты, ни я — мы не можем знать, как будет вести себя Тони, если его арестуют и сделают ему заманчивое предложение. Подобное случалось и до него.
Обычно мы лишаем наших людей возможности поддаться искушению. Такое могло бы случиться и с Кармине, если бы твой брат Джино вовремя его не убрал. В тот раз Джино был не один. С ним в машине сидел кое-кто поважнее него.
Винче Веттори! Эдди знал это имя, хоть ему и не полагалось его знать. Если Веттори и не стоял на самой вершине пирамиде, то по крайней мере пользовался почти таким же авторитетом, как Кубик.
Таких людей никогда не подвергнут риску. Их арест был бы слишком опасен. Они могут потянуть за собой всю цепочку.
— Ты знаешь Винче?
— Встречался с ним один раз.
— Он тоже был в машине, когда убирали свидетеля.
Снова пауза. Еще значительнее, чем раньше. Фил зажег сигарету и повертел в руках зажигалку.
— Ты понимаешь, что нельзя дать Тони проболтаться?
— Он ничего не скажет.
— Чтобы в этом быть уверенным, нужно прежде всего его найти.
— Я думаю, это не так уж трудно.
— Может быть, для тебя. Мне кажется, старый Малакс знает, где он Даже сидя на своей ферме. Молодожены приезжали к нему. Если станем его расспрашивать мы, он насторожится. Другое дело ты, брат Тони.
Капельки пота выступили у Эдди на лбу. Он стал теребить родинку, и она снова закровоточила.
— Так вот, малыш. Твой отец спас мне жизнь, так и не узнав об этом. Моей спасительницей оказалась и твоя мать, но она знала что делает. Вот уже тридцать лет, как она оказывает нам услуги. Джино — исправный работник.
Ты тоже всегда работал хорошо, да и на Тони до сих пор не было оснований жаловаться. Важно только, чтобы он не проболтался. Вот и все. Оказавшись проездом в Майами, я решил вызвать тебя к себе. Я убежден, что тебе удастся нас выручить. Правильно я говорю?
Эдди поднял глаза.
— Да, — почти машинально произнес он.
— Я уверен, что ты его разыщешь. Если за ним уже охотится ФБР, Соединенные Штаты недостаточно велики, чтобы его укрыть. Мне бы также не хотелось, чтобы он отсиживался где-нибудь в Мексике или Канаде. Но знай я, например, что он в Европе, я более или менее успокоился бы. Остались еще какие-нибудь Рико в Сицилии?
— У нашего отца было восемь братьев и сестер.
— Как раз подходящий для Тони случай познакомиться с ними и представить им жену.
— Да.
— Надо его уговорить, найти веские аргументы.
— Да.
— И надо сделать это поскорее.
— Да.
— На твоем месте я начал бы со старого Малакса.
Он снова сказал «да», а Сид в это время потянулся за пепельницей.
Фил направился к двери.
— Кстати, как там в Санта-Кларе? Дела идут хорошо?
— Очень хорошо.
— Теплое местечко?
— Да.
— Жалко было бы потерять?
Только бы Фил перестал усмехаться.
— Я сделаю все, что смогу.
— Это будет не так уж трудно.
У Эдди кружилась голова, хоть он и не притронулся к виски.
— На твоем месте я сразу отправился бы в Пенсильванию, не заезжая в Санта-Клару.
— Я так и сделаю.
— Кстати, как там Джо?
— Работает за прилавком.
— За ним присматривают?
— Я поручил его Анджело.
Кубик встал, протянул свою ручищу и так крепко сжал руку Эдди, что она побелела.
— Нельзя допустить, чтобы Тони проговорился. Ясно?
— Да.
Он даже забыл попрощаться с Филом. Две женщины в шортах дожидались лифта, но Эдди видел только два светлых пятна. Спустившись в прохладный холл, он почувствовал головокружение и вынужден был опереться о колонну.
4
Лучше было играть в открытую. Казалось, Кубик не следит за ним, но время от времени Эдди чувствовал, как тот бросает на него быстрый и зоркий взгляд.
— Мама удивляется, что к ней заходят незнакомые люди и спрашивают о Тони. В ее письме чувствуется беспокойство.
— Она думает, что это полиция?
Эдди взглянул на Кубика в упор.
— Нет, — решительно произнес он.
— Ты знаешь, где Джино?
— В том же письме мать сообщает, что его послали в Калифорнию.
— Ты захватил письмо с собой?
— Я его сжег. Я всегда сжигаю письма, когда их прочту.
Это была правда. Ему не было смысла лгать. Свои дела он устраивал так, чтобы по возможности не лгать, особенно Кубику. А длинный юркий Фил все время вертелся возле них с довольной усмешкой, которая не нравилась Эдди. Казалось, Филу не терпится услышать продолжение разговора.
— Мы тоже не знаем, где Тони, и это очень опасно, — произнес Кубик, разглядывая свою сигару. — Я надеялся, что хоть тебе он написал. Ведь известно, что вы все трое очень дружны.
— Вот уже два года, как мы с Тони не виделись.
— Но ведь он мог тебе написать. Очень жаль, что он этого не сделал.
Чувствовалось, что Фил доволен. Бостон Фил не был итальянцем, но он был очень смуглым. Вероятно, в его жилах текла испанская кровь. Уверяли, будто он учился в колледже. Эдди всегда казалось, что Фил относится с каким-то презрением, может быть, даже с ненавистью ко всем тем, кто начинал школу жизни на шумных улицах Бруклина.
— Вот уже полгода, как Тони не работает на нас.
Эдди и глазом не моргнул. Нельзя было показывать, что он что-то знает.
— С тех пор никто его больше не видел. И он даже не поздравил тебя ни с Рождеством, ни с Новым годом?
— Нет.
И это была правда. Эдди невольно улыбнулся. Такие же точно вопросы задал бы и он. Эдди никогда сознательно не подражал Кубику, тем более Филу, но там, где он был главным, в своем секторе, он инстинктивно вел себя так же, как они.
Эдди даже не притронулся к бокалу, в котором таяли кусочки льда. Его собеседники тоже не пили. Зазвонил телефон, Фил взял трубку.
— Алло!.. Да… Не раньше чем через полчаса… У него совещание…
— Это Боб, — повесив трубку, вполголоса сказал он Сиду.
— Может подождать.
Кубик уселся в кресло поглубже, все еще занятый своей сигарой, на конце которой образовался столбик серебристо-белого пепла.
— Девушку, на которой женился твой брат, зовут Нора Малакс. Она работала в одной из контор на Сорок восьмой улице в Нью-Йорке. Ей двадцать два года, и, говорят, она красива. Тони познакомился с ней в Атлантик-Сити, когда ездил в последний раз на отдых.
Сид помолчал, а Фил подошел к окну, чтобы взглянуть на улицу сквозь узкие щели жалюзи.
— Три месяца назад Нью-йоркская мэрия выдала лицензию на брак на имя Тони и этой девушки. Где они поженились — неизвестно. Для этого они могли выбрать любое предместье, любой поселок.
Кубик сохранил легкий акцент. Голос у него был глуховатый.
— Я знал когда-то семью Малаксов, но, скорее всего, это однофамильцы. Отец Норы владеет фермой в Пенсильвании. Кроме нее у него есть еще сын или сыновья.
Эдди не нравилось, что до сих пор все шло так гладко.
Ехидная усмешка Фила не предвещала ничего хорошего.
Не ухмылялся бы он так, если бы разговор должен был продолжаться в том же тоне.
— Слушай меня внимательно, малыш. Брата ее зовут Питер. Питер Малакс. Этот молодой человек двадцати шести лет вот уже пять лет работает в правлении «Дженерал электрик» в Нью-Йорке.
Последние слова он произнес с неосознанным уважением. Ведь «Дженерал электрик» была гигантской фирмой — побольше, чем их Организация.
— Несмотря на возраст, молодой Малакс уже заместитель начальника отдела. Он не женат, занимает скромную квартиру в Бронксе и все вечера проводит за работой.
Эдди сразу понял, что конец фразы в устах Сида имеет какой-то особый смысл. Не зря же он так внимательно следил за выражением лица Эдди.
— Теперь ты понимаешь, что это честолюбец? Несомненно, он мечтает подниматься по ступеням служебной лестницы и в мечтах уже видит себя среди сотрудников генерального штаба компании.
Может быть, ему хотели дать понять, что Питер Малакс принадлежит к тому же типу людей, что и он, Эдди?
Нет, тут что-то другое. Иначе Фил не сидел бы с таким многозначительным видом. Он, Эдди, никогда не метил так высоко. С него хватало сектора во Флориде, и он не лез к великим мира сего. Разве Сид Кубик этого не знал?
— Передай-ка ему фотографию, Фил.
Бостон Фил достал из ящика снимок и протянул Эдди.
Это было моментальное фото, сделанное на улице «лейкой», а потом увеличенное. Сделано оно было, по-видимому, совсем недавно, так как молодой человек был в легком костюме и соломенной шляпе Он был высокий, худощавый и производил впечатление блондина со светлой кожей. Питер Малакс шел крупным, решительным шагом, прямо вперед.
— Узнаешь это здание?
На фото можно было разглядеть часть стены и ступеньки у входа.
— Главное здание полиции? — спросил Эдди.
— Так оно и есть. Я вижу, ты не забыл свой родной город. Джентльмена запечатлели в ту минуту, когда он во второй раз направлялся с визитом к высокому начальству. Это было примерно с месяц назад. Больше он туда не ходил, но к нему на дом частенько наведывался один лейтенант. Тайные переговоры!
Кубик сделал ударение на последних словах и громко рассмеялся.
— Но и у нас в этом доме есть свои информаторы. Нам стало известно, что молодой Малакс явился туда, разыгрывая из себя человека солидного и порядочного, чтобы сообщить, что его сестренка попала в руки какого-то гангстера и, несмотря на предостережения брата, вышла за него замуж. Теперь ты начинаешь понимать?
Эдди, явно смущенный, утвердительно кивнул.
— Это еще не все. Помнишь дело Кармине?
— Читал в газетах судебные отчеты.
— А больше ничего не знаешь?
— Нет.
На этот раз он вынужден был солгать.
— Вскоре за этим было еще и другое дело. Один тип слишком распустил язык, и необходимо было закрыть ему рот, чтобы он не проболтался перед Большим жюри.
Кубик и Фил пристально смотрели на Эдди. Но он не шелохнулся.
— Во втором деле за рулем сидел Тони.
Ему стоило большого труда не выдать своих чувств.
— В первом деле, деле Кармине, твой другой брат, Джино, сыграл свою обычную роль.
Кубик стряхнул на ковер пепел. Сидевший сзади него Фил не спускал глаз с Эдди.
— Все это молодой Малакс сообщил полиции. Вероятно, Тони был настолько влюблен, что не пожелал скрыть от жены свое прошлое.
— А она рассказала брату?
— Это еще не все.
То, что было дальше, оказалось значительно важнее, чем мог предполагать Эдди. Он был подавлен и старался не смотреть на Фила, сохранявшего свою зловещую усмешку.
— По словам Питера Малакса, добропорядочного гражданина, стремящегося помочь правосудию очистить Соединенные Штаты от гангстеров, а заодно и приобрести этим некоторую популярность, твой брат Тони готов отречься от своего прошлого и терзается угрызениями совести… Ну, что ты скажешь? Ведь ты знаешь Тони лучше, чем я.
— Это на него непохоже.
Ему хотелось решительно протестовать, напомнить о прошлом братьев Рико, но он был так взволнован, что вдруг не стало ни голоса, ни сил, и он мог вот-вот заплакать.
— Возможно, Малакс и прихвастнул. Но ясно одно: он уверял полицию, что, если Тони допросить особым образом, если подойти к нему мягко и дать понять, что у него есть шансы выпутаться, он может «расколоться» и выдать сообщников.
— Не правда!
Эдди чуть не вскочил с кресла. Но его удержал взгляд Фила. И еще то, что ему не хватало внутреннего убеждения.
— Я не настаиваю, что это правда. Но, бесспорно, это правдоподобно. Ни ты, ни я — мы не можем знать, как будет вести себя Тони, если его арестуют и сделают ему заманчивое предложение. Подобное случалось и до него.
Обычно мы лишаем наших людей возможности поддаться искушению. Такое могло бы случиться и с Кармине, если бы твой брат Джино вовремя его не убрал. В тот раз Джино был не один. С ним в машине сидел кое-кто поважнее него.
Винче Веттори! Эдди знал это имя, хоть ему и не полагалось его знать. Если Веттори и не стоял на самой вершине пирамиде, то по крайней мере пользовался почти таким же авторитетом, как Кубик.
Таких людей никогда не подвергнут риску. Их арест был бы слишком опасен. Они могут потянуть за собой всю цепочку.
— Ты знаешь Винче?
— Встречался с ним один раз.
— Он тоже был в машине, когда убирали свидетеля.
Снова пауза. Еще значительнее, чем раньше. Фил зажег сигарету и повертел в руках зажигалку.
— Ты понимаешь, что нельзя дать Тони проболтаться?
— Он ничего не скажет.
— Чтобы в этом быть уверенным, нужно прежде всего его найти.
— Я думаю, это не так уж трудно.
— Может быть, для тебя. Мне кажется, старый Малакс знает, где он Даже сидя на своей ферме. Молодожены приезжали к нему. Если станем его расспрашивать мы, он насторожится. Другое дело ты, брат Тони.
Капельки пота выступили у Эдди на лбу. Он стал теребить родинку, и она снова закровоточила.
— Так вот, малыш. Твой отец спас мне жизнь, так и не узнав об этом. Моей спасительницей оказалась и твоя мать, но она знала что делает. Вот уже тридцать лет, как она оказывает нам услуги. Джино — исправный работник.
Ты тоже всегда работал хорошо, да и на Тони до сих пор не было оснований жаловаться. Важно только, чтобы он не проболтался. Вот и все. Оказавшись проездом в Майами, я решил вызвать тебя к себе. Я убежден, что тебе удастся нас выручить. Правильно я говорю?
Эдди поднял глаза.
— Да, — почти машинально произнес он.
— Я уверен, что ты его разыщешь. Если за ним уже охотится ФБР, Соединенные Штаты недостаточно велики, чтобы его укрыть. Мне бы также не хотелось, чтобы он отсиживался где-нибудь в Мексике или Канаде. Но знай я, например, что он в Европе, я более или менее успокоился бы. Остались еще какие-нибудь Рико в Сицилии?
— У нашего отца было восемь братьев и сестер.
— Как раз подходящий для Тони случай познакомиться с ними и представить им жену.
— Да.
— Надо его уговорить, найти веские аргументы.
— Да.
— И надо сделать это поскорее.
— Да.
— На твоем месте я начал бы со старого Малакса.
Он снова сказал «да», а Сид в это время потянулся за пепельницей.
Фил направился к двери.
— Кстати, как там в Санта-Кларе? Дела идут хорошо?
— Очень хорошо.
— Теплое местечко?
— Да.
— Жалко было бы потерять?
Только бы Фил перестал усмехаться.
— Я сделаю все, что смогу.
— Это будет не так уж трудно.
У Эдди кружилась голова, хоть он и не притронулся к виски.
— На твоем месте я сразу отправился бы в Пенсильванию, не заезжая в Санта-Клару.
— Я так и сделаю.
— Кстати, как там Джо?
— Работает за прилавком.
— За ним присматривают?
— Я поручил его Анджело.
Кубик встал, протянул свою ручищу и так крепко сжал руку Эдди, что она побелела.
— Нельзя допустить, чтобы Тони проговорился. Ясно?
— Да.
Он даже забыл попрощаться с Филом. Две женщины в шортах дожидались лифта, но Эдди видел только два светлых пятна. Спустившись в прохладный холл, он почувствовал головокружение и вынужден был опереться о колонну.
4
Хозяин гаража в Гаррисберге, у которого Эдди взял машину, указал ему дорогу на карте, прикрепленной кнопками к стене. Слышались раскаты грома, но дождь еще не пошел. Ехать нужно было по главной магистрали до Карлайла, свернуть направо, на 274-ю дорогу, потом, оставив позади маленький поселок под названием Драмголд, повернуть налево — на 850-ю. Не доезжая до Элинди, он сразу увидит кирпичное здание с высокой трубой.
Это старый сахарный завод. Оттуда начинается нужная дорога.
Все эти сведения, как бывало в школьные годы, механически отпечатались в его памяти, вплоть до числа миль от одного пункта до другого.
Когда он ехал еще по ответвлениям автострады, стал накрапывать дождь и через несколько секунд превратился в такой ливень, что «дворники» на ветровом стекле оказались против него бессильны. Вода сплошным потоком стекала по стеклу, и все вокруг искажалось, как в кривом зеркале.
Минувшей ночью Эдди спал плохо. Вечером, прилетев в Вашингтон, он узнал, что через час отправляется самолет на Гаррисберг, и решил им воспользоваться, даже не обеспечив себе по телефону номер в гостинице. Нервничать он начал уже во время полета. При посадке в Джексонвиле пассажиры увидели, как на краю аэродрома догорали обломки такого же точно самолета, потерпевшего катастрофу за час до их прибытия.
В двух или трех приличных отелях Гаррисберга не нашлось ни одного свободного номера. Как видно, здесь был местный праздник или ярмарка. Поперек улиц висели цветные полотнища, издали виднелась триумфальная арка, и, несмотря на полночный час, по городу бродили музыканты.
Наконец такси доставило его в какой-то сомнительный отель, где ванна была вся в желтых подтеках, а на тумбочке у кровати рядом с Библией стоял радиоприемник, который можно было включить, бросив в скважину монету в двадцать пять центов.
Всю ночь в соседнем номере, раздобыв у посыльного бутылку виски, буйствовала пьяная пара, и напрасно Эдди несколько раз стучал им в стенку.
Что говорить, в юности он терпел и не такое. Когда он был мальчишкой, у них вообще не было ванной комнаты и вся семья раз в неделю, по субботам, мылась на кухне.
Может быть, потому он так и трудился — чтобы иметь когда-нибудь настоящую ванную. Настоящую ванную и возможность ежедневно менять белье!
Он даже не заметил, как проехал Карлайл. Указатели стояли вдоль всей автострады, но машина неслась с такой скоростью, а покрышки так шуршали по мокрому асфальту, что трудно было внимательно следить за дорогой, и он не успевал сквозь дождевую завесу читать надписи.
Уже пора было свернуть с главной магистрали, но Эдди проскочил 274-е шоссе и, чтобы снова выехать на него, вынужден был сделать большой крюк по деревенским дорогам и каким-то пригородам. Как назло, проехав еще две мили, он увидел, что дальше путь загражден. Надпись с длинной стрелой гласила: «Объезд».
Эдди наугад продвигался вперед, наклоняясь над рулем, чтобы хоть что-нибудь разглядеть сквозь грозу. Удалось выехать с грунтовой дороги на асфальт, но радость была недолгой. Миновав какой-то хутор, он снова очутился на грунтовой дороге.
Теперь появились горы. Деревья казались черными.
Сбоку виднелась ферма, дальше расстилались поля, и вслед ему глядели перепуганные коровы.
Судя по всему, он сбился с пути и поэтому никак не мог отыскать даже следов Драмголда, который, по-видимому, остался где-то позади. Нигде ни одного указателя.
Чтобы расспросить про дорогу, нужно было остановить машину у какой-нибудь фермы, выйти и под дождем стучать в дверь. Эдди не был уверен, что кого-нибудь там найдет. Казалось, все люди исчезли с лица земли.
Наконец показалась бензоколонка. Пришлось сигналить с десяток раз, пока к машине вышел здоровый рыжий парень в дождевике.
— Как проехать в Уайт-Клауд?
Парень почесал в затылке и побрел к соседней лачуге, чтобы в свою очередь у кого-то спросить. И снова потянулись склоны, леса, потом озеро, такое же хмурое, как небо. Еще несколько часов пути — он был ужасно голоден, после утренней чашки кофе у него во рту не было ни крошки, — и наконец он увидел в лощине несколько деревянных строений. На фронтоне одного из них, выкрашенного в темно-желтый цвет, черными буквами было выведено: «Торговый пост Иезекиеля Хиггинса».
Про эту вывеску и говорил человек из гаража. Итак, наконец он в Уайт-Клауде, где живет старый Малакс.
Вдоль всего фасада шла веранда. Ее левая часть была отведена под лавку, похожую на лавку первых поселенцев.
Здесь можно было купить любой товар: мешок муки, лопату, грабли, сбрую, консервы и наряду с этим конфеты и рабочие комбинезоны. Над средней дверью красовалась вывеска «ОТЕЛЬ», а над правой — «ТАВЕРНА».
В глубине веранды, с крыши лились потоки воды, растянувшись в кресле-качалке, курил черную сигару какой-то человек. Казалось, его забавляло, как Эдди пытается проскочить под дождем.
Сначала Эдди не обратил на него внимания. Он раздумывал, какую из трех дверей ему избрать, и наконец решил войти в таверну, где сидели, склонив головы над стаканами, два безмолвных, как мумии, старика. Таких древних старцев можно встретить только в отдаленных сельских местностях. Один из них после долгого молчания открыл рот и произнес:
— Марта!
Из кухни вышла женщина, вытирая руки о передник.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Это Уайт-Клауд? — обратился к ней Эдди.
— А что же еще?
— Здесь живет Ганс Малакс?
— И тут, и не тут. Его ферма в четырех милях отсюда, по ту сторону горы.
— У вас найдется что-нибудь поесть?
Человек, сидевший в качалке, теперь стоял в дверях и с усмешкой смотрел на Эдди. Эта сцена, по-видимому, уже забавляла его. Эдди нахмурил брови.
Он не знал этого человека и был убежден, что никогда раньше не встречал. И все же он был убежден, что этот тип провел свое детство в Бруклине и находился здесь не случайно.
— Я могу приготовить вам омлет.
Эдди согласился, и женщина исчезла. Потом вышла снова, чтобы спросить, не выпьет ли он чего-нибудь.
— Стакан воды.
Ему казалось, что он попал на край света. На стенах висели литографии двадцати-тридцатилетней давности.
Вероятно, такие же картинки когда-то украшали лавку его отца. И запах был такой же, как в Бруклине, только с примесью ароматов деревни и дождя.
Оба старца, будто застыв навек, не сводили с него воспаленных глаз. У одного из них была козлиная бородка.
Эдди выбрал место возле окна, чувствуя себя здесь еще более неуютно, чем в Майами. Словно иностранец в чужой стране.
Вместо того чтобы приезжать сюда, лучше было отправиться в Бруклин к матери. Трудно объяснить, почему он так не сделал. Быть может, боялся, что за ним установлена слежка? Уже в самолете по пути из Майами в Вашингтон он по очереди приглядывался ко всем пассажирам, пытаясь выяснить, не наблюдает ли кто-нибудь за ним.
А этот тип, который с веселой усмешкой глазел на него, когда он выходил из машины, бесспорно, имеет отношение к Организации. Быть может, он здесь уже несколько дней и даже ходил к старому Малаксу, надеясь что-нибудь из него вытянуть?
В любом случае он явно ожидал прибытия Эдди. Конечно, ему звонили из Майами. И теперь он вертелся вокруг него, не решаясь заговорить.
— Недурная погодка, а?
Эдди не ответил.
— Найти ферму старого Малакса — дело нелегкое.
Уж не смеется ли он над ним? Незнакомец был без пиджака и без галстука. Несмотря на грозу, стояла такая жара, что одежда прилипала к телу.
— Это, знаете ли, тот еще тип!
Несомненно, он имел в виду Малакса. Эдди только слегка пожал плечами, а незнакомец, бросив в пустоту две-три короткие фразы, пробурчал:
— Ну, как вам угодно! — и повернулся к Эдди спиной.
Эдди ел без всякого аппетита. Женщина вышла за ним на веранду, чтобы указать дорогу. К подножию горы низвергались потоки воды, и пришлось переезжать ручей, который затопил проселок. На этот раз Эдди не сбился с пути, только машина чуть не увязла в том месте, где остались глубокие рытвины от тракторов.
Затем показалась долина. Там среди лугов и полей кукурузы Эдди увидел амбар, выкрашенный в красный цвет, одноэтажный дом и стадо гусей, сердито зашипевших при его приближении.
Выйдя из машины, он заметил, что кто-то смотрит на него из окна, но, когда подошел поближе, лицо исчезло, а в дверях показался человек, рослый и могучий, как медведь.
На этот раз Эдди внутренне совсем не успел подготовиться. Да и понятно: ведь он попал в незнакомую обстановку. А фермер, не выпускавший изо рта маисовой трубки, смотрел, как он стряхивает с себя воду.
— Поливает! — заметил он, и в голосе его чувствовалось ликование крестьянина. — Здорово поливает.
Посреди комнаты стояла старинная печка с трубой, уходившей в одну из стен. Низкий небеленый потолок поддерживали толстые балки. На стене висели три ружья, одно из них — двуствольное. Приятно пахло парным молоком.
— Я — брат Тони, — поспешил сообщить Эдди.
Видно, человека это удовлетворило. Брат Тони? Очень хорошо!
«А дальше что?» — казалось, хотел спросить он.
Он указал Эдди на кресло-качалку, затем, подойдя к этажерке, взял бутылку водки, вероятно собственного приготовления, две стопки, торжественно наполнил их и молча пододвинул одну гостю. Эдди понял, что отказываться нельзя.
Рядом с этим стариком Сид Кубик, производивший впечатление на редкость крепкого и сильного человека, в лучшем случае выглядел бы мужчиной средней комплекции.
Обветренное лицо Малакса было изборождено мелкими морщинами. Красную клетчатую рубаху раздували гигантские мускулы. Огромные ручищи, скорее, походили на грабли.
— Уже давно, — голосу Эдди не хватало твердости, — я не имею никаких известий от Тони.
Глаза у старика были светло-голубые, а лицо излучало добродушие. Казалось, он улыбается всему Божьему свету, в котором нашел себе укромное местечко и, что бы ни случилось, ничто его не удивит и не выведет из равновесия.
— Он славный малый, — сказал старик.
— Да. Мне говорили, что он очень любит вашу дочь.
— Такой уж возраст!
— Я был очень рад, когда узнал, что они поженились, — продолжал Эдди.
Напротив него фермер раскачивался в кресле и мог достать бутылку, не поднимаясь.
— Этого всегда можно ожидать между мужчиной и женщиной.
— Не знаю, говорил ли вам Тони обо мне.
— Немного говорил. Вы, наверное, тот брат, что живет во Флориде?
Что Тони мог ему рассказать? Был ли он с тестем так же откровенен, как с женой? Говорил ли, чем занимаются братья Рико?
Казалось, Малакс не проявлял к нему недоверия. Безразличием это тоже нельзя назвать. Просто визит незнакомца с Юга нисколько не взволновал старика. Да и вряд ли что-нибудь могло его взволновать. Он построил свою жизнь так, как хотел, и полностью слился с той обстановкой, которую сам себе создал. Незнакомец переступает порог его дома, и он приглашает гостя выпить стопочку домашней водки. Для него это только повод выпить самому и перекинуться несколькими словами с новым человеком.
Глядя на старика, можно было подумать, что он не придает большого значения визиту Эдди.
— Мать написала мне, что Тони отказался от своей должности.
Эдди пустил пробный шар. Его интересовало, как будет реагировать Малакс. Если старик в курсе дела, он может иронически усмехнуться, услышав слово «должность».
Малакс и вправду усмехнулся, но без всякой иронии.
Усмешка была только в глазах. Лицо и губы не изменили выражения.
— Я проезжал поблизости и решил завернуть к вам.
Как бы в знак благодарности Малакс налил ему вторую стопку самогона, который обжигал горло.
Разговаривать с ним было куда труднее, чем с каким-нибудь шерифом или хозяином ночного клуба. Труднее еще и оттого, что Эдди плохо владел собой. Ему было немного стыдно, и он пытался это скрыть. Он чувствовал себя дряблым, слабым рядом с этой громадой, которая покачивалась перед его глазами.
А старик не спешил ему на помощь. Возможно, он делал это без всякой задней мысли. Люди, ведущие такую жизнь, как Малакс, не очень разговорчивы.
— Я подумал, что, если понадобится, я смог бы подыскать для Тони работу.
— Мне кажется, он один из тех, кто обходится своими силами.
— Тони очень способный механик. Еще мальчишкой он увлекался машинами.
— Да, за каких-нибудь три дня он пустил в ход старый грузовик, который давно валялся у меня среди другого железного хлама.
Эдди заставил себя улыбнуться.
— Это так похоже на Тони! Он оказал вам хорошую услугу.
— Ну, я просто подарил ему эту машину. Надо же было что-нибудь для него сделать. А в прошлом году я купил себе новую.
— И они уехали на грузовике?
Старик утвердительно кивнул.
— Это получилось для них очень удачно. Имея грузовик, такой человек, как мой брат, может заняться небольшим бизнесом.
— Так он и говорил.
Спрашивать о главном было еще рано.
— А ваша дочь? Кажется, ее зовут Нора?.. Она не побоялась?
— Чего?
— Бросить работу, Нью-Йорк, обеспеченную жизнь, чтобы отправиться куда глаза глядят!
Он сделал ударение на словах «куда глаза глядят», надеясь на реакцию, но ее не последовало.
— Нора уже достаточно взрослая. Три года назад, уезжая отсюда, она тоже не знала, что ее ждет. И я этого не знал, когда в шестнадцать лет покидал родную деревню.
— И она не боится трудностей?
Как фальшиво звучал его голос, даже для собственного слуха! Ему казалось, что он играет гнусную роль. Однако в интересах Тони он иначе поступить не мог.
— Какие это трудности! У моих родителей было восемнадцать душ детей, и до того дня, как я покинул отцовский дом, я никогда не видел белого хлеба. Даже не знал, что он существует. Нас всегда кормили ржаным хлебом, свеклой и картошкой, иной раз давали кусочек сала. Картошка с салом у них будет в любом случае.
— Тони не трус.
— Он славный малый.
— Я вот думаю, не было ли у него каких-нибудь планов, когда он приводил в порядок грузовик?
Это старый сахарный завод. Оттуда начинается нужная дорога.
Все эти сведения, как бывало в школьные годы, механически отпечатались в его памяти, вплоть до числа миль от одного пункта до другого.
Когда он ехал еще по ответвлениям автострады, стал накрапывать дождь и через несколько секунд превратился в такой ливень, что «дворники» на ветровом стекле оказались против него бессильны. Вода сплошным потоком стекала по стеклу, и все вокруг искажалось, как в кривом зеркале.
Минувшей ночью Эдди спал плохо. Вечером, прилетев в Вашингтон, он узнал, что через час отправляется самолет на Гаррисберг, и решил им воспользоваться, даже не обеспечив себе по телефону номер в гостинице. Нервничать он начал уже во время полета. При посадке в Джексонвиле пассажиры увидели, как на краю аэродрома догорали обломки такого же точно самолета, потерпевшего катастрофу за час до их прибытия.
В двух или трех приличных отелях Гаррисберга не нашлось ни одного свободного номера. Как видно, здесь был местный праздник или ярмарка. Поперек улиц висели цветные полотнища, издали виднелась триумфальная арка, и, несмотря на полночный час, по городу бродили музыканты.
Наконец такси доставило его в какой-то сомнительный отель, где ванна была вся в желтых подтеках, а на тумбочке у кровати рядом с Библией стоял радиоприемник, который можно было включить, бросив в скважину монету в двадцать пять центов.
Всю ночь в соседнем номере, раздобыв у посыльного бутылку виски, буйствовала пьяная пара, и напрасно Эдди несколько раз стучал им в стенку.
Что говорить, в юности он терпел и не такое. Когда он был мальчишкой, у них вообще не было ванной комнаты и вся семья раз в неделю, по субботам, мылась на кухне.
Может быть, потому он так и трудился — чтобы иметь когда-нибудь настоящую ванную. Настоящую ванную и возможность ежедневно менять белье!
Он даже не заметил, как проехал Карлайл. Указатели стояли вдоль всей автострады, но машина неслась с такой скоростью, а покрышки так шуршали по мокрому асфальту, что трудно было внимательно следить за дорогой, и он не успевал сквозь дождевую завесу читать надписи.
Уже пора было свернуть с главной магистрали, но Эдди проскочил 274-е шоссе и, чтобы снова выехать на него, вынужден был сделать большой крюк по деревенским дорогам и каким-то пригородам. Как назло, проехав еще две мили, он увидел, что дальше путь загражден. Надпись с длинной стрелой гласила: «Объезд».
Эдди наугад продвигался вперед, наклоняясь над рулем, чтобы хоть что-нибудь разглядеть сквозь грозу. Удалось выехать с грунтовой дороги на асфальт, но радость была недолгой. Миновав какой-то хутор, он снова очутился на грунтовой дороге.
Теперь появились горы. Деревья казались черными.
Сбоку виднелась ферма, дальше расстилались поля, и вслед ему глядели перепуганные коровы.
Судя по всему, он сбился с пути и поэтому никак не мог отыскать даже следов Драмголда, который, по-видимому, остался где-то позади. Нигде ни одного указателя.
Чтобы расспросить про дорогу, нужно было остановить машину у какой-нибудь фермы, выйти и под дождем стучать в дверь. Эдди не был уверен, что кого-нибудь там найдет. Казалось, все люди исчезли с лица земли.
Наконец показалась бензоколонка. Пришлось сигналить с десяток раз, пока к машине вышел здоровый рыжий парень в дождевике.
— Как проехать в Уайт-Клауд?
Парень почесал в затылке и побрел к соседней лачуге, чтобы в свою очередь у кого-то спросить. И снова потянулись склоны, леса, потом озеро, такое же хмурое, как небо. Еще несколько часов пути — он был ужасно голоден, после утренней чашки кофе у него во рту не было ни крошки, — и наконец он увидел в лощине несколько деревянных строений. На фронтоне одного из них, выкрашенного в темно-желтый цвет, черными буквами было выведено: «Торговый пост Иезекиеля Хиггинса».
Про эту вывеску и говорил человек из гаража. Итак, наконец он в Уайт-Клауде, где живет старый Малакс.
Вдоль всего фасада шла веранда. Ее левая часть была отведена под лавку, похожую на лавку первых поселенцев.
Здесь можно было купить любой товар: мешок муки, лопату, грабли, сбрую, консервы и наряду с этим конфеты и рабочие комбинезоны. Над средней дверью красовалась вывеска «ОТЕЛЬ», а над правой — «ТАВЕРНА».
В глубине веранды, с крыши лились потоки воды, растянувшись в кресле-качалке, курил черную сигару какой-то человек. Казалось, его забавляло, как Эдди пытается проскочить под дождем.
Сначала Эдди не обратил на него внимания. Он раздумывал, какую из трех дверей ему избрать, и наконец решил войти в таверну, где сидели, склонив головы над стаканами, два безмолвных, как мумии, старика. Таких древних старцев можно встретить только в отдаленных сельских местностях. Один из них после долгого молчания открыл рот и произнес:
— Марта!
Из кухни вышла женщина, вытирая руки о передник.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Это Уайт-Клауд? — обратился к ней Эдди.
— А что же еще?
— Здесь живет Ганс Малакс?
— И тут, и не тут. Его ферма в четырех милях отсюда, по ту сторону горы.
— У вас найдется что-нибудь поесть?
Человек, сидевший в качалке, теперь стоял в дверях и с усмешкой смотрел на Эдди. Эта сцена, по-видимому, уже забавляла его. Эдди нахмурил брови.
Он не знал этого человека и был убежден, что никогда раньше не встречал. И все же он был убежден, что этот тип провел свое детство в Бруклине и находился здесь не случайно.
— Я могу приготовить вам омлет.
Эдди согласился, и женщина исчезла. Потом вышла снова, чтобы спросить, не выпьет ли он чего-нибудь.
— Стакан воды.
Ему казалось, что он попал на край света. На стенах висели литографии двадцати-тридцатилетней давности.
Вероятно, такие же картинки когда-то украшали лавку его отца. И запах был такой же, как в Бруклине, только с примесью ароматов деревни и дождя.
Оба старца, будто застыв навек, не сводили с него воспаленных глаз. У одного из них была козлиная бородка.
Эдди выбрал место возле окна, чувствуя себя здесь еще более неуютно, чем в Майами. Словно иностранец в чужой стране.
Вместо того чтобы приезжать сюда, лучше было отправиться в Бруклин к матери. Трудно объяснить, почему он так не сделал. Быть может, боялся, что за ним установлена слежка? Уже в самолете по пути из Майами в Вашингтон он по очереди приглядывался ко всем пассажирам, пытаясь выяснить, не наблюдает ли кто-нибудь за ним.
А этот тип, который с веселой усмешкой глазел на него, когда он выходил из машины, бесспорно, имеет отношение к Организации. Быть может, он здесь уже несколько дней и даже ходил к старому Малаксу, надеясь что-нибудь из него вытянуть?
В любом случае он явно ожидал прибытия Эдди. Конечно, ему звонили из Майами. И теперь он вертелся вокруг него, не решаясь заговорить.
— Недурная погодка, а?
Эдди не ответил.
— Найти ферму старого Малакса — дело нелегкое.
Уж не смеется ли он над ним? Незнакомец был без пиджака и без галстука. Несмотря на грозу, стояла такая жара, что одежда прилипала к телу.
— Это, знаете ли, тот еще тип!
Несомненно, он имел в виду Малакса. Эдди только слегка пожал плечами, а незнакомец, бросив в пустоту две-три короткие фразы, пробурчал:
— Ну, как вам угодно! — и повернулся к Эдди спиной.
Эдди ел без всякого аппетита. Женщина вышла за ним на веранду, чтобы указать дорогу. К подножию горы низвергались потоки воды, и пришлось переезжать ручей, который затопил проселок. На этот раз Эдди не сбился с пути, только машина чуть не увязла в том месте, где остались глубокие рытвины от тракторов.
Затем показалась долина. Там среди лугов и полей кукурузы Эдди увидел амбар, выкрашенный в красный цвет, одноэтажный дом и стадо гусей, сердито зашипевших при его приближении.
Выйдя из машины, он заметил, что кто-то смотрит на него из окна, но, когда подошел поближе, лицо исчезло, а в дверях показался человек, рослый и могучий, как медведь.
На этот раз Эдди внутренне совсем не успел подготовиться. Да и понятно: ведь он попал в незнакомую обстановку. А фермер, не выпускавший изо рта маисовой трубки, смотрел, как он стряхивает с себя воду.
— Поливает! — заметил он, и в голосе его чувствовалось ликование крестьянина. — Здорово поливает.
Посреди комнаты стояла старинная печка с трубой, уходившей в одну из стен. Низкий небеленый потолок поддерживали толстые балки. На стене висели три ружья, одно из них — двуствольное. Приятно пахло парным молоком.
— Я — брат Тони, — поспешил сообщить Эдди.
Видно, человека это удовлетворило. Брат Тони? Очень хорошо!
«А дальше что?» — казалось, хотел спросить он.
Он указал Эдди на кресло-качалку, затем, подойдя к этажерке, взял бутылку водки, вероятно собственного приготовления, две стопки, торжественно наполнил их и молча пододвинул одну гостю. Эдди понял, что отказываться нельзя.
Рядом с этим стариком Сид Кубик, производивший впечатление на редкость крепкого и сильного человека, в лучшем случае выглядел бы мужчиной средней комплекции.
Обветренное лицо Малакса было изборождено мелкими морщинами. Красную клетчатую рубаху раздували гигантские мускулы. Огромные ручищи, скорее, походили на грабли.
— Уже давно, — голосу Эдди не хватало твердости, — я не имею никаких известий от Тони.
Глаза у старика были светло-голубые, а лицо излучало добродушие. Казалось, он улыбается всему Божьему свету, в котором нашел себе укромное местечко и, что бы ни случилось, ничто его не удивит и не выведет из равновесия.
— Он славный малый, — сказал старик.
— Да. Мне говорили, что он очень любит вашу дочь.
— Такой уж возраст!
— Я был очень рад, когда узнал, что они поженились, — продолжал Эдди.
Напротив него фермер раскачивался в кресле и мог достать бутылку, не поднимаясь.
— Этого всегда можно ожидать между мужчиной и женщиной.
— Не знаю, говорил ли вам Тони обо мне.
— Немного говорил. Вы, наверное, тот брат, что живет во Флориде?
Что Тони мог ему рассказать? Был ли он с тестем так же откровенен, как с женой? Говорил ли, чем занимаются братья Рико?
Казалось, Малакс не проявлял к нему недоверия. Безразличием это тоже нельзя назвать. Просто визит незнакомца с Юга нисколько не взволновал старика. Да и вряд ли что-нибудь могло его взволновать. Он построил свою жизнь так, как хотел, и полностью слился с той обстановкой, которую сам себе создал. Незнакомец переступает порог его дома, и он приглашает гостя выпить стопочку домашней водки. Для него это только повод выпить самому и перекинуться несколькими словами с новым человеком.
Глядя на старика, можно было подумать, что он не придает большого значения визиту Эдди.
— Мать написала мне, что Тони отказался от своей должности.
Эдди пустил пробный шар. Его интересовало, как будет реагировать Малакс. Если старик в курсе дела, он может иронически усмехнуться, услышав слово «должность».
Малакс и вправду усмехнулся, но без всякой иронии.
Усмешка была только в глазах. Лицо и губы не изменили выражения.
— Я проезжал поблизости и решил завернуть к вам.
Как бы в знак благодарности Малакс налил ему вторую стопку самогона, который обжигал горло.
Разговаривать с ним было куда труднее, чем с каким-нибудь шерифом или хозяином ночного клуба. Труднее еще и оттого, что Эдди плохо владел собой. Ему было немного стыдно, и он пытался это скрыть. Он чувствовал себя дряблым, слабым рядом с этой громадой, которая покачивалась перед его глазами.
А старик не спешил ему на помощь. Возможно, он делал это без всякой задней мысли. Люди, ведущие такую жизнь, как Малакс, не очень разговорчивы.
— Я подумал, что, если понадобится, я смог бы подыскать для Тони работу.
— Мне кажется, он один из тех, кто обходится своими силами.
— Тони очень способный механик. Еще мальчишкой он увлекался машинами.
— Да, за каких-нибудь три дня он пустил в ход старый грузовик, который давно валялся у меня среди другого железного хлама.
Эдди заставил себя улыбнуться.
— Это так похоже на Тони! Он оказал вам хорошую услугу.
— Ну, я просто подарил ему эту машину. Надо же было что-нибудь для него сделать. А в прошлом году я купил себе новую.
— И они уехали на грузовике?
Старик утвердительно кивнул.
— Это получилось для них очень удачно. Имея грузовик, такой человек, как мой брат, может заняться небольшим бизнесом.
— Так он и говорил.
Спрашивать о главном было еще рано.
— А ваша дочь? Кажется, ее зовут Нора?.. Она не побоялась?
— Чего?
— Бросить работу, Нью-Йорк, обеспеченную жизнь, чтобы отправиться куда глаза глядят!
Он сделал ударение на словах «куда глаза глядят», надеясь на реакцию, но ее не последовало.
— Нора уже достаточно взрослая. Три года назад, уезжая отсюда, она тоже не знала, что ее ждет. И я этого не знал, когда в шестнадцать лет покидал родную деревню.
— И она не боится трудностей?
Как фальшиво звучал его голос, даже для собственного слуха! Ему казалось, что он играет гнусную роль. Однако в интересах Тони он иначе поступить не мог.
— Какие это трудности! У моих родителей было восемнадцать душ детей, и до того дня, как я покинул отцовский дом, я никогда не видел белого хлеба. Даже не знал, что он существует. Нас всегда кормили ржаным хлебом, свеклой и картошкой, иной раз давали кусочек сала. Картошка с салом у них будет в любом случае.
— Тони не трус.
— Он славный малый.
— Я вот думаю, не было ли у него каких-нибудь планов, когда он приводил в порядок грузовик?