Сименон Жорж. Человек, обокравший Мегрэ

Сименон Жорж

Человек, обокравший Мегрэ

   Жорж Сименон
   Человек, обокравший Мегрэ
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
   - Простите, мсье...
   - Ничего...
   Вот уже, по крайней мере, в третий раз с тех пор, как он вошел в автобус на бульваре Ришар-Ленуар, она теряла равновесие, толкала его своим острым плечом, ударяла его по ноге хозяйственной сумкой.
   Она извинялась небрежно, не испытывая при этом ни малейшего смущения, и снова устремляла вперед спокойный и уверенный взгляд.
   Мегрэ на нее не сердился. Казалось, его это даже забавляло. Он был в хорошем настроении и все воспринимал с легкостью.
   День начался для него удачно: подошел автобус с открытой площадкой. Такие автобусы теперь встречались все реже и реже, их постепенно снимали с линии, и был уже недалек тот день, когда ему придется вытряхивать трубку, перед тем как войти в одну из этих современных машин с закрывающимися дверями, где чувствуешь себя пленником.
   Сорок лет назад, когда он приехал в Париж, повсюду курсировали автобусы с открытыми площадками, и ему не надоедало разъезжать по Большим Бульварам на линии Мадлен - площадь Бастилии. Это было одним из его первых открытий. Потом он открыл для себя кафе с террасами. Сидя за стаканом пива на террасе, можно было наблюдать различные уличные сцены.
   В первый год его приводило в восхищение, что уже в конце февраля на деревьях появлялись почки, а на улицу можно было выходить без пальто.
   Воспоминания то и дело охватывали его, потому что весна оказалась ранней, и сегодня он вышел из дома в костюме.
   Настроение было легкое, как струящийся воздух.
   Яркие краски лавок, горы овощей и фруктов, женские платья - все выглядело нарядным и праздничным.
   Он не думал ни о чем серьезном. В голову приходили только какие-то бессвязные мысли. В десять часов его жена пойдет на третий урок вождения автомобиля.
   Все получилось странно и неожиданно. Он не смог бы даже объяснить, как они вдруг на это решились. Когда Мегрэ был еще молодым, не могло быть и речи о покупке машины. В то время подобные расходы казались немыслимыми. Прошли годы, но и теперь он не видел в этом необходимости. Учиться водить - поздно. Слишком многое ему приходилось держать в голове, поэтому он мог не заметить красный свет или принять тормоз за педаль акселератора.
   Однако же, как приятно съездить в воскресный день на машине в свой домик в Мэн-сюр-Луар!
   Жена, когда они вдруг решились, смеясь, протестовала:
   - Подумай хорошенько... Учиться водить машину в моем возрасте?..
   - Уверен, ты прекрасно справишься.
   И вот она идет уже на третий урок, взволнованная, как девушка, которая готовится сдавать экзамен на степень бакалавра.
   - Как там у тебя дела?
   - Преподаватель попался терпеливый.
   Соседка по автобусу, должно быть, не умела водить машину. Но зачем ездить за покупками на бульвар Вольтера, если живешь в другом квартале? Это из области мелких загадок, которые не дают ему покоя. На ней была шляпа, какие теперь носят редко, особенно по утрам. В хозяйственной сумке наверняка лежали курица, масло, яйца, лук, сельдерей... А то твердое на дне сумки, что ударяло его при каждом толчке по ноге, конечно, картофель.
   Зачем садиться в автобус и ехать в такую даль за продуктами, которые можно купить в любом квартале? Может, она жила прежде на бульваре Вольтера и осталась верна своим, привычкам?
   Справа от него невысокий молодой человек курил слишком короткую и слишком толстую трубку. Молодые люди всегда выбирают слишком короткие и слишком толстые трубки. Площадка была переполнена. Смотрите-ка! В рыбной лавке на улице Тампль
   продают мерланов. А он так давно их не ел. Почему для него мерланы всегда ассоциируются с весной?
   Все кругом было весеннее, радостное, как и его настроение. И тем хуже, если женщина с курицей упорно смотрела вперед, озабоченная проблемами, не доступными простым смертным.
   - Простите...
   - Ничего...
   Женщина, конечно, могла пройти вперед и сесть. Но у него не хватило духу сказать ей: "Вместо того чтобы мешать здесь всем, прошли бы лучше вперед и сели".
   Он прочитал ту же мысль в голубых глазах толстяка, зажатого между ним и кондуктором. Они поняли друг друга. Нечто вроде заговора, забавно.
   Лотки, в основном овощные, занимали почти весь тротуар. Зелено-белый автобус прокладывал себе дорогу в толпе домохозяек, машинисток, служащих, спешащих в свои конторы. Жизнь была прекрасна!
   Опять удар. Все та же сумка и что-то твердое на дне. Он отодвинулся и тоже кого-то толкнул.
   - Простите...
   Пробормотав это слово, он попытался повернуться и заметил молодого мужчину. На лице незнакомца он прочел непонятное волнение.
   Незнакомцу не было и двадцати пяти. Без шапки, с небритыми щеками, с темными растрепанными волосами, он походил на человека, который не выспался или пережил мучительные мгновенья.
   Пробравшись к подножке, парень на ходу выскочил из автобуса. В это время они ехали по улице Рамбюто, невдалеке от Чрева Парижа, откуда доносился резкий запах. Он шел быстро, все время оглядываясь, словно чего-то боялся, и, наконец, скрылся в толпе на углу улицы Блан-Манто.
   И тут Мегрэ непроизвольно поднес руку к карману, куда имел обыкновение класть бумажник, и обнаружил, что он исчез.
   Мегрэ с трудом удалось сохранить спокойствие. Но толстяк с голубыми глазами почувствовал что-то неладное.
   Мегрэ грустно улыбнулся, и совсем не потому, что вдруг стал жертвой карманника. Просто ему было обидно, что он не смог за ним погнаться. А все весна, этот пьянящий воздух, который он начал вдыхать накануне. И еще одна традиция, скорее - устоявшаяся привычка, которая появилась еще в детстве. Каждый год с наступлением теплых дней он покупал себе легкие туфли. Вчера он купил новую пару, а сегодня утром надел в первый раз. Туфли немного жали. Путь по бульвару Ришар-Ленуар оказался для него настоящей пыткой, и он с облегчением вздохнул, когда подошел к остановке автобуса на бульваре Вольтера.
   Ну как тут угнаться за вором! Впрочем, тот давно успел затеряться в узких улочках Маре.
   - Простите, мсье...
   Снова она и ее хозяйственная сумка!
   На этот раз он чуть было не бросил ей: "Отвяжитесь, наконец, со своей картошкой!" - но ограничился тем, что кивнул головой и улыбнулся.
   В его кабинет проник свет первых весенних дней, а над Сеной стояла легкая дымка.
   - Все в порядке, шеф? Ничего нового?
   На Жанвье был светлый костюм, которого Мегрэ еще не видел. Он тоже немного поторопился одеться по-весеннему, ведь было еще только пятнадцатое марта.
   - Ничего. Впрочем, не совсем так. Меня только что обворовали.
   - Часы?
   - Бумажник.
   - На улице?
   - На площадке автобуса.
   - Много денег?
   - Около пятидесяти франков. Больше у меня в карманах обычно не водится.
   - А документы?
   - Не только документы, но и медаль.
   Эта знаменитая медаль Уголовной полиции, притча но языцех для всех комиссаров. По уставу они всегда должны носить ее при себе, чтобы при необходимости подтвердить свою принадлежность к полиции.
   Красивая серебряная медаль, вернее - из посеребренной бронзы.
   На одной стороне изображена Марианна <Марианна - символ Французской Республики> во фригийском колпаке <Фригийский колпак - головной убор древних фригийцев в виде высокого колпака, обычно красного цвета. Получил значение символа свободы. Во время французской буржуазной революции XVIII века его носили санкюлоты, якобинцы>, буквы RF <Французская республика (Фр.)> и на красной эмали слово "Полиция". На обороте - герб Парижа, номер и выгравированное мелкими буквами имя владельца.
   На медали Мегрэ стоял номер 0004. Номер 1 предназначался префекту полиции, 2 - начальнику Уголовной полиции, 3 - почему-то начальнику отдела информации.
   Владельцы медалей боялись носить их в кармане, несмотря на обязывающее к этому предписание, которое, впрочем, также гласило, что потеря медали влечет за собой отстранение от должности на один месяц,
   - Вы видели вора?
   - Очень отчетливо. Молодой, худой, усталый, мешки под глазами.
   - Он вам прежде не встречался?
   В начале своей деятельности, еще работая квартальным инспектором, Мегрэ знал в лицо всех карманников, и не только парижских, но и гастролеров из Испании и Лондона, приезжавших на ярмарки или большие народные празднества.
   Очень замкнутая каста со своей иерархией. Асы соглашались ехать за границу только в том случае, если игра стоила свеч, и не колеблясь пересекали Атлантический океан, когда речь шла, например, о Всемирной выставке или Олимпийских играх.
   Мегрэ уже отошел от этого мира, и ему пришлось напрягать память. Он не видел в этом происшествии ничего трагического. Из-за свежести весеннего утра он по-прежнему пребывал в приподнятом настроении и, как ни странно, во всем винил женщину с хозяйственной сумкой.
   - Если бы она не толкала меня все время... Следовало бы запретить женщинам с хозяйственными сумками находиться на площадке автобуса...
   Он был скорее обижен, чем зол.
   - Вы не хотите посмотреть архивы?
   - Как раз собирался.
   Долго просматривал он фотографии бывших карманников. Среди них попадались те, кого ему случилось арестовать лет двадцать пять назад, а после этого они не раз бывали у него в кабинете.
   - Снова ты?
   - Жить-то надо. А вы по-прежнему здесь, шеф? Ведь мы уже давно как знакомы, не так ли?
   Некоторые из них были хорошо одеты. Иным приходилось одежду покупать у старьевщиков, на рынках Сент-Уана или на распродажах в переходах метро. Ни один из них не похож на молодого человека из автобуса. Впрочем, Мегрэ и заранее знал, что поиски тщетны.
   У профессионала не может быть такого усталого, озабоченного вида. Он работает, когда уверен, что у него не будут дрожать руки. Наконец, все они знали Мегрэ в лицо хотя бы из газет.
   Он вернулся к себе в кабинет и, увидев Жанвье, только пожал плечами.
   - Не нашли?
   - Бьюсь об заклад, это любитель. Я даже думаю, что за минуту до этого он не знал, что совершит. Вероятно, увидел торчащий из кармана бумажник, когда автобус качнуло, и я из-за этой проклятой картошки чуть не потерял равновесие, ему и пришло в голову...
   Меняя тему разговора, Мегрэ спросил!
   - Что произошло сегодня утром?
   - В бистро на Пор д'Итали убит сенегалец...
   - Ножом?
   Конечно. Никто не может описать преступника. Он вошел около часу ночи, когда хозяин уже собирался закрывать свое заведение. Сделав несколько шагов в сторону сенегальца, который собирался пить последнюю рюмку, он нанес удар.
   Заурядная история. Кончится тем, что все равно, может - через месяц, а может - через год, убийца отыщется. Мегрэ направился в кабинет начальника на летучку и решил никому не рассказывать о том, что с ним произошло.
   День начинался спокойно. Комиссар просматривал бумаги, подписывал какие-то документы. Обычные дела.
   Обедать он пошел домой и обратил внимание, что жена ничего не рассказывает об уроке вождения. У нее было такое ощущение, словно она - в ее-то возрасте! - снова вернулась в школу. Она даже будто бы гордилась этим, но в то же время и стеснялась.
   - Ты сегодня не угодила на тротуар?
   - Зачем ты об этом спрашиваешь? Хочешь развить у меня комплексы?
   - Что ты, милая! Из тебя получится прекрасный водитель, и я с нетерпением жду, когда ты свозишь меня на берег Луары.
   - Ну, не раньше чем через месяц.
   - Так тебе сказал инструктор?
   - Требования к новоиспеченным водителям строга, а хочется выдержать экзамен с первого раза. Сегодня мы ездили по внешним бульварам. Никогда не думала, что там столько транспорта и все мчатся с такой бешеной скоростью... О чем ты думаешь?
   - О моем воре.
   - Ты задержал вора?
   - Я его не задержал, а он унес мой бумажник.
   - И медаль?
   Вот и ей первое, что пришло в голову, - это медаль!
   - Ты его видел?
   - Как тебя. Молодой человек. По всему - любитель.
   Мегрэ невольно думал об этом все больше и больше. Лицо парня не исчезало из памяти, а делалось все отчетливей. Всплывали детали, на которые он сразу не обратил внимания.
   - Ты узнал бы его?
   Он уже много раз думал об этом сегодня днем, глядя из окна своего кабинета, словно его тревожила какая-то загадка. В этой истории, во всем облике вора и в его поспешном исчезновении, было что-то неестественное, но он не мог понять, что именно.
   Всякий раз ему казалось, что сейчас мелькнет новая деталь и все станет ясно, но он снова возвращался к работе.
   Он вышел из кабинета без пяти шесть, а в соседней комнате оставалось еще полдюжины инспекторов.
   Они пошли с женой в кино. Дома в ящике стола он нашел старый коричневый бумажник и сунул его в карман пиджака.
   - Если бы ты всегда носил бумажник в этом кармане, ничего не случилось бы. В этот вечер было тепло, и даже запах бензина не раздражал. Он ассоциировался
   с весной, как с летом ассоциируется запах расплавленного асфальта.
   Утром опять светило солнце, Мегрэ завтракал у открытого окна.
   - Странно, - вдруг заметил он. - Почему это женщины едут на автобусе через весь Париж, чтобы купить обычные продукты?
   - Может быть, причина в телерекламе? Он с недоумением посмотрел на жену.
   - Да, да, - настаивала она. - По телевидению часто сообщают, где можно купить различные продукты по сниженным ценам.
   Об этом-то он и не подумал, а ведь это так просто. Он потратил время на ничтожную проблему, которую его жена решила в одну минуту.
   - Вот спасибо!
   - Это может тебе помочь?
   - Просто перестану об этом думать. - И с философским видом добавил: Иногда никак не отделаться от навязчивых мыслей.
   На письменном столе его ждала почта, а поверх стопки писем - толстый коричневый конверт, на котором печатными буквами были написаны его имя, должность и адрес Уголовной полиции - набережная Орфевр.
   Он все понял до того, как распечатал конверт. Ему вернули бумажник. А еще через несколько мгновений он уже знал: ничто не пропало - ни медаль, ни документы, ни деньги.
   Никаких объяснений не было.
   Мегрэ был раздосадован.
   В начале двенадцатого зазвонил телефон.
   - Господин комиссар, какой-то человек настоятельно требует, чтобы ему разрешили поговорить лично с вами, но отказывается назвать свое имя. Утверждает, что вы ждете его звонка и рассердитесь, если я вас не соединю. Что делать?
   - Соедините.
   Приложив трубку к уху, Мегрэ свободной рукой чиркнул спичкой, чтобы зажечь погасшую трубку.
   - Алло! Я слушаю...
   Последовало, долгое молчание, и если бы не было слышно, как на другом конце провода кто-то дышит, Мегрэ решил бы, что прервало связь.
   - Слушаю... - повторил комиссар и услышал.
   - Это я...
   Низкий мужской голос, но в интонации было что-то детское. Будто ребенок не решается признаться в своей шалости.
   - Мой бумажник послужил причиной вашего звонка?
   - Да.
   - Вы не знали, кто я?
   - Конечно. Иначе...
   - Почему вы мне звоните?
   - Мне необходимо вас увидеть.
   - Приходите ко мне.
   - Я не хочу показываться на набережной Орфевр.
   - Вас здесь знают?
   - Что вы! Я даже близко туда не подходил. В голосе незнакомца явно чувствовался страх.
   - Чего же вы боитесь?
   - Я обращаюсь к вам по личному делу.
   - Что значит - по личному?
   - Мне необходимо вас увидеть. Эта мысль пришла мне в голову, когда я прочел ваше имя на медали.
   - Почему вы украли мой бумажник?
   - Мне срочно понадобились деньги.
   - А теперь?
   - Я передумал. Но лучше бы вы пришли как можно скорее, пока у меня не возникла новая мысль.
   Что-то неестественное было в этом разговоре, однако
   Мегрэ отнесся к делу всерьез.
   - Где вы находитесь?
   - Вы придете?
   - Один?
   - Как скажете.
   - Нам нужно поговорить с глазу на глаз. Согласны? Мне хочется, чтобы вы дали мне хотя бы один шанс. Заметьте, ведь это я вам позвонил. Вы меня не знаете. У вас нет возможности меня найти. Если вы не придете, вы так и не узнаете, кто я. Для вас имеет смысл.
   Он не находил подходящего слова.
   - Согласиться, - подсказал Мегрэ.
   - Верно. А после того, как я с вами поговорю, вы дадите мне пять минут, чтобы исчезнуть, если я вас об это попрошу?
   - Как можно брать на себя обязательства, не зная, о чем идет речь? Ведь я - комиссар Уголовной полиции.
   - Если вы мне поверите, все будет нормально.
   - Где вы находитесь? Я готов с вами встретиться.
   - Принимая мои условия?
   - Я буду один.
   - Большего вы не обещаете?
   - Нет.
   Комиссар с беспокойством ждал реакции своего собеседника. Тот, видимо, звонил из кабины телефона-автомата или из кафе, поэтому в трубке был слышен шум.
   - Так вы согласны? - нетерпеливо произнес Мегрэ.
   - В моем положении!.. Мне внушает доверие то, что я читал о вас в газетах. Это невыдуманные истории?
   - Какие истории?
   - Будто вы способны понимать то, что обычно недоступно полицейским и судьям, и в некоторых случаях вы даже... Наверное, зря я так много говорю. Мегрэ предпочел промолчать.
   - Послушайте! - продолжал незнакомец. - Приезжайте к табачной лавке "Метро" на скрещении бульвара Гренель и авеню де Ла-Мот-Пике. Это займет у вас примерно полчаса. Я буду недалеко и сейчас же к вам подойду.
   Мегрэ хотел возразить, но собеседник повесил трубку. Комиссар был раздражен. Впервые какой-то незнакомец так беззастенчиво, если не сказать нагло, распоряжался им.
   Пока шла эта странная беседа, Мегрэ чувствовал в голосе молодого человека страх, желание принять правильное решение, стремление встретиться с комиссаром, на которого возлагал надежды.
   - Жанвье, отвези меня на бульвар Гренель! Жанвье был удивлен. Вроде бы ни одно дело не расследовалось в этом квартале.
   - Свидание с типом, который стащил мой бумажник, - пояснил Мегрэ.
   - Вы его нашли?
   - Бумажник - да, он пришел с утренней почтой.
   - Вас кто-то разыграл?
   - Напротив. Мне кажется, все очень серьезно. Мой вор только что звонил мне и сообщил, что ждет меня.
   - Я поеду с вами.
   - Только до бульвара Гренель. Потом исчезнешь. Он хочет говорить со мной с глазу на глаз.
   Они проехали по набережной до моста Бир-Акем, Мегрэ молча смотрел на Сену. Повсюду велись работы, виднелись леса, строительные площадки, как в тот год, когда он впервые приехал в Париж. В сущности, это повторялось каждые десять или пятнадцать лет, всякий раз, когда в Париже становилось слишком тесно.
   - Где вас высадить?
   - Здесь.
   Они остановились на углу улицы Сен-Шарль.
   - Подожди меня полчаса. Если я не приду, возвращайся обратно или иди обедать.
   Жанвье был весьма заинтригован и с любопытством следил за удаляющимся комиссаром.
   Солнце изрядно припекало: жаркие потоки воздуха чередовались с прохладными, воздух еще не успел прогреться и стать по-настоящему весенним.
   У двери ресторана маленькая девочка продавала фиалки. Мегрэ издали заметил табачную лавку с вывеской "Метро". Это было ничем не примечательное заведение, одна из табачных, куда заходят купить сигареты, выпить рюмочку за стойкой, ожидая времени свидания.
   Он огляделся. По обе стороны зала расставлены десятка два столиков, большинство из них свободны.
   Конечно, вчерашнего вора среди сидевших не оказалось; комиссар прошел в глубь зала, уселся у окна и заказал кружку пива.
   Он поглядывал на дверь, куда время от времени заходили посетители, но среди них не было того, кого ждал.
   Он уж было подумал, не был ли слишком доверчивым, и вдруг увидел на тротуаре знакомый силуэт. Человек не смотрел в его сторону; он влетел в бар и, облокотившись на стойку, попросил:
   - Рому...
   Он был возбужден. Руки его беспрестанно двигались. Он не осмеливался обернуться и с нетерпением ждал, когда ему принесут ром, словно испытывал настоятельную в этом потребность.
   Схватив свою рюмку, сделал знак бармену, чтобы тон не убирал бутылку.
   И обернулся в сторону Мегрэ.
   Вид у него был такой, словно он хотел извиниться, сказать, что не мог поступить иначе. По-прежнему дрожащими руками отсчитал мелочь и положил ее на прилавок. Потом, наконец, прошел в зал и плюхнулся на стул возле Мегрэ.
   - У вас есть сигареты? ...
   - Нет. Я курю...
   - Знаю - трубку. А у меня нет сигарет и не на что их купить.
   - Гарсон! Дайте пачку... что вы курите?
   - "Голуаз".
   - Пачку "Голуаза" и рюмку рома.
   - Не нужно рома. Меня от него тошнит.
   - Кружку пива?
   - Сам не знаю. Я сегодня еще ничего не ел.
   - Сэндвич?
   - Не сразу... Мне тяжело дышать... Вы не поймете... Он был прилично одет - серые фланелевые брюки и спортивная клетчатая куртка. Как и многие молодые люди, он не носил галстука и был в свитере.
   - Не знаю, соответствуете ли вы той легенде, которая создана вокруг вас...
   Он не смотрел Мегрэ в лицо, только иногда кидал взгляд украдкой и снова устремлял глаза в пол. Было утомительно следить за непрерывным движением его длинных, тонких пальцев.
   - Вы не удивились, когда получили обратно бумажник?
   - После тридцати лет работы в полиции перестаешь чему-либо удивляться.
   - А когда обнаружили в нем деньги?
   - Вы в них очень нуждаетесь, не так ли?
   - Да. У меня в кармане было всего лишь десять франков. На эти десять франков я пил. На ваших глазах я истратил последнее. Пить больше не на что.
   - Однако вы живете в Париже, - заметил Мегрэ.
   - Откуда вы знаете?
   - И даже в этом квартале.
   Рядом никто не сидел, было тихо, и они могли говорить, не повышая голоса. Слышно было, как то и дело открывалась и закрывалась дверь, покупатели заходили за сигаретами и за спичками.
   Человек на мгновение замолчал, как и во время разговора по телефону. Он был бледен, изможден. Чувствовалось, что он пытается угадать ловушку, в которую тот хочет его заманить.
   Незнакомец посмотрел на открывшуюся дверь, и комиссар даже подумал, что он сейчас снова сбежит. Похоже, соблазн был велик. В его карих глазах мелькнула какая-то мысль. Потом он протянул руку к кружке и выпил ее залпом, посматривая на своего собеседника оценивающим взглядом.
   - Теперь легче? - спросил Мегрэ.
   - Еще не знаю.
   - Вернемся к бумажнику.
   - Зачем? - Из-за него же вы решились мне позвонить?
   - Денег там было недостаточно, прямо скажем.
   - Для чего недостаточно?
   - Чтобы сбежать... Сбежать - в Бельгию, Испанию... - И снова с недоверчивым видом: - Вы приехали один?
   - Я не вожу машину. Мой инспектор привез меня сюда и ждет на углу улицы Сен-Шарль.
   Человек поспешно поднял голову.
   - Вы установили мою личность?
   - В наших досье нет вашей фотографии.
   - Значит, не отрицаете, что искали?
   - Конечно.
   - Зачем?
   - Из-за бумажника, а главное - из-за медали.
   - Почему вы остановились на углу улицы Сен-Шарль?
   - Потому что это в двух шагах отсюда и мы там проезжали.
   - Вы не получили никаких донесений? Ничего не произошло на улице Сен-Шарль?
   Мегрэ не успевал следить за менявшимся выражением лица своего собеседника. Редко приходилось ему встречать человека столь взволнованного, измученного.
   Он боялся. Это очевидно. Но чего?
   - Комиссариат ни о чем вам не сообщал?
   - Нет.
   - Клянетесь?
   - Я клянусь только на скамье присяжных. Незнакомец, казалось, взглядом хотел пронзить комиссара насквозь.
   - Как вы думаете, почему я попросил вас прийти?
   - Думаю, что я вам нужен. Вы попали в переделку и не знаете, как выпутаться.
   - Это не так.
   Фраза прозвучала резко, но потом, словно успокоившись, человек поднял голову.
   - Я не по своей вине влип в историю и, будь это суд присяжных, не колеблясь, могу поклясться. Я не виновен, вы слышите?
   Он осмотрелся. Молодая женщина, глядясь в зеркальце, покрасила губы, посмотрела в окно - видно, ждала кого-то. Двое мужчин средних лет, склонившись над круглым столиком, тихо разговаривали, и из нескольких слов, которые Мегрэ расслышал, он понял, что речь шла о бегах.
   - Прежде всего, скажите мне, кто вы и в чем считаете себя невиновным?
   - Скоро... Очень скоро вы узнаете. Могу я заказать еще пива? Я сейчас верну вам деньги, если только... Если в ее сумке... То есть... Что я говорю? Можно пива?
   - Гарсон! Две кружки!.. И дайте счет.
   Молодой человек вытирал лоб довольно чистым носовым платком.
   - Вам сколько лет? - спросил комиссар.
   - Двадцать пять.
   - Давно вы в Париже?
   - Здесь я и родился...
   - Женаты?
   - Был женат. Почему вы об этом спрашиваете?
   - Вы не носите обручального кольца.
   - Когда я женился, я был недостаточно богат, чтобы купить кольцо.
   Он зажег вторую сигарету. Первую он курил, глубоко затягиваясь, и только сейчас почувствовал вкус табака.
   - В итоге все меры предосторожности оказались напрасными. Теперь-то уж вы меня припрете к стенке, потому что достаточно насмотрелись на меня и знаете, что я живу в этом квартале. Даже если бы я попытался сбежать...
   На губах у него мелькнула горькая, насмешливая улыбка.
   - Ваш инспектор с машиной по-прежнему ждет вас на углу улицы Сен-Шарль?
   Мегрэ взглянул на электрические часы. Они показывали без трех минут двенадцать.
   - Уедет с минуты на минуту. Я просил его подождать полчаса и, если не вернусь - ехать обедать.
   - Но вы не успеете, не так ли?
   Мегрэ не ответил и, когда его собеседник поднялся, последовал за ним. Они направились в сторону улицы Сен-Шарль, на углу которой высилось новое, современного типа здание. По переходу они пересекли бульвар и прошли еще не более тридцати метров.
   Молодой человек остановился посередине тротуара. Открытые ворота вели во двор большого здания, выходящего на бульвар Гренель.
   - Вы здесь живете?
   Молодой человек казался взволнованным.
   - Случалось вам верить человеку, если все улики были против него?