Сименон Жорж. Мегрэ и одинокий человек

   — Нашел что-нибудь?
   — Почти ничего… Под мостом Мари один старый клошар вроде бы припомнил нашего убитого, но я не знаю, до какой степени ему можно доверять… Похоже, наш неизвестный уже много лет ночевал под мостами.
   Он не сходился с другими. Клошары догадывались, что некоторые ночи он проводит на рынке, но это все, что о нем знали.
   — Ни фамилии, ни имени, ни клички…
   — Кличка — Немой.
   — И все?
   — Время от времени он покупал свечу.
   В шесть часов наконец-то поступили более точные сведения. Позвонил доктор Лагодинек, закончивший вскрытие.
   — Полный отчет я пришлю завтра утром, а сейчас в общих чертах расскажу, что узнал. На мой взгляд, мужчина моложе, чем выглядит. Сколько бы вы ему дали, Мегрэ?
   — Шестьдесят пять? Семьдесят?..
   — Судя по состоянию внутренних органов и кровеносных сосудов, максимум пятьдесят пять.
   — Конечно, у него была тяжелая жизнь… Что вы нашли в его желудке?
   — Сначала хочу вам сказать, что смерть наступила между двумя ночи и пятью утра, ближе к трем, чем к пяти… Последняя его еда состояла из картофеля фри и сосиски; все наполовину переварено… Должно быть, он ел часа за два до того, как вернулся к себе и лег спать…
   — И убийца воспользовался его сном, чтобы…
   — Почему? — возразил врач. — Гость мог быть человеком, которому он доверял, и не насторожился…
   — Мне трудно представить, чтобы он кому бы то ни было доверял… Он ничем не был болен?
   — Ничем… И никаких увечий… Это был здоровый и очень крепкий человек…
   — Благодарю вас, доктор. Жду вашего заключения.
   Если хотите, завтра утром я кого-нибудь за ним пришлю.
   — Только не раньше девяти, пожалуйста.
   — Значит, в девять. Договорились.
   Больше всего Мегрэ поразил возраст Аристократа.
   Казалось, он жил клошаром несколько лет, даже много лет, а клошары обычно бывают старше. По всем набережным Сены, от одного конца города до другого, они все друг друга знают, и появление новенького сразу же вызывает любопытство старожилов.
   — Что еще нашли, Торранс?
   — Да почти ничего. Не считая старика с моста Мари, остальные его не помнят. А там есть такие, кто бродяжит больше десяти лет… Я зашел в ближайшую к его дому табачную лавку. Иногда он покупал там спички…
   — А сигареты?
   — Нет. Он предпочитал подбирать на улице окурки.
   Зазвонил телефон.
   — Алло!.. Месье Мегрэ?..
   Голос принадлежал женщине, причем женщине еще молодой.
   — Да, это я… С кем имею честь?..
   — Мое имя вам не знакомо… Скажите, у человека, чье тело нашли сегодня утром, есть шрам на голове, под волосами?
   — Честно сказать, я этого не знаю… Надеюсь, что, если шрам есть, врач укажет этот факт в своем заключении, которое я ожидаю к завтрашнему дню.
   — У вас есть предположения, кто это может быть?
   — Пока нет.
   — Я вам перезвоню завтра днем.
   Не добавив больше ни слова, собеседница повесила трубку. Мегрэ подумал, что ему не обязательно ждать завтрашнего дня, чтобы получить ответ на вопрос молодой женщины. Он позвонил в школу парикмахеров и попросил к телефону месье Жозефа.
   — Это комиссар Мегрэ. Сегодня утром я забыл вам задать один вопрос. Вы сами стригли Аристократа?
   — Да, чтобы показать ученикам…
   — Вы не заметили у него под волосами шрамов?
   — Заметил, но не решился спросить, как он его получил…
   — Большой?
   — Сантиметров шесть… Швы не накладывали, так что шрам довольно широкий.
   — Шрам заметен?
   — Нет, у него были великолепные волосы, я вам это, кажется, уже говорил…
   — Благодарю вас…
   Итак, несколько минут назад был установлен первый контакт. Где-то в Париже находилась молодая женщина или девушка, знавшая Аристократа, поскольку ей было известно о его шраме. Она намеренно прекратила разговор прежде, чем Мегрэ начал задавать ей вопросы. Перезвонит ли она завтра, как обещала?
   Мегрэ не терпелось как можно скорее установить имя неизвестного и узнать, почему он вел такую жизнь.
   Разнородные предметы, загромождавшие комнату в тупике Вьо-Фур, наводили на мысли о сумасшедшем или маньяке. Чего ради собирать и хранить вещи, которые никогда не сможешь продать, не сможешь воспользоваться ими сам?
   Но Мегрэ не мог назвать этого человека сумасшедшим.
   Вновь зазвонил телефон. После публикации фотографий Мегрэ этого ожидал.
   — Алло!.. Комиссар Мегрэ?..
   — Да… С кем имею честь?..
   Как и предыдущая его собеседница, эта, которая, судя по голосу, была намного старше, тоже не назвалась, но, будто случайно, задала тот же самый вопрос:
   — У него был шрам на макушке?..
   — А вы знаете человека с такой приметой?
   Молчание на том конце провода.
   — Почему вы не отвечаете?
   — Вы мне тоже не ответили.
   — На голове убитого действительно был шрам длиной около шести сантиметров.
   — Благодарю вас…
   Она тут же положила трубку на рычаг, как и первая.
   Значит, Аристократа знали уже две женщины, которые не контактировали между собой, иначе было бы достаточно одного звонка. Но как найти этих женщин среди пяти миллионов жителей города? И почему обе так стремились сохранить инкогнито?
   Тупиковая ситуация вызвала у Мегрэ раздражение, и здание уголовной полиции он покинул, ворча себе под нос. А ведь он кое-что узнал: его одиночка не всегда был таким одиноким. Его знали две женщины. Две женщины помнили его, но не хотели подвергаться допросам.
   Почему?
   Стало чуть свежее. Подул легкий бриз, толкая по небу маленькие розовые облачка, похожие на те, что рисуют на театральных декорациях.
   Мегрэ позволил себе выпить стаканчик пива. Он обещал доктору Пардону не злоупотреблять спиртным. Но можно ли сказать, что он злоупотребляет, выпив за целый день всего три стакана?
   Он старался не думать об Аристократе, однако вновь и вновь спрашивал себя: кто мог обнаружить странное место, где тот нашел себе убежище?
   Он раздраженно пожал плечами, понимая, что при каждом расследовании хочет сразу знать всю правду и напрасно сетует на судьбу, считая, что она обходится с ним несправедливо.
   Потом, в последующие дни, правда вылезала на свет.
   Будет ли так же и в этот раз?
   Поднимаясь по лестнице своего дома, он справился с раздражением и даже начал насвистывать.

Глава 2

   На следующее утро плохого настроения Мегрэ как не бывало, и он вновь прошел путь от дома до набережной Орфевр пешком. Вдоль почти пустынных улиц медленно ползли уборочные машины, оставляя за собой широкие полосы влажного асфальта, от Сены поднималось жаркое марево.
   Комиссар поднимался по лестнице уголовной полиции, когда заметил ожидающего кого-то фотографа, увешанного аппаратами. Он его хорошо знал. Встречал на каждом деле. Фотограф работал на одно агентство печати и часами ждал какого-нибудь преступления. Он был рыжим, выглядел большим мальчишкой и, если его выставляли в одну дверь, тут же влезал в другую, а то и в окно.
   Коллеги прозвали его Малыш, на самом деле его звали Марсель Кон.
   Он на всякий случай сфотографировал Мегрэ на лестнице. Возможно, этот снимок комиссара стал сотым, сделанным им.
   — Вы вызвали свидетелей?
   — Нет.
   — А в коридоре вас кто-то ждет.
   — Для меня это новость.
   На скамейке действительно сидел человек. Очень пожилой, но державшийся удивительно прямо. При виде Мегрэ он быстро вскочил:
   — Могу я вам сказать несколько слов, господин комиссар?..
   — Вы по поводу дела у рынка?
   — Да… Убийство в тупике Вьо-Фур…
   — Я вас приму через несколько секунд.
   Сначала комиссар по старой привычке заглянул в комнату инспекторов. Все они сидели без пиджаков, окно было распахнуто. Торранс читал газету с крупным заголовком:
   «КОМИССАР МЕГРЭ ВЫШЕЛ НА СЛЕД».
   На самом деле никакого следа у него не было.
   — Есть новости, ребята?
   — Анонимки, как обычно. Два письма от психов, тоже как обычно…
   Из своего кабинета Мегрэ позвонил в парикмахерскую школу.
   — Месье Жозеф?.. Я хотел бы попросить вас об одной услуге. Вы могли бы прислать одного из ваших парней в Институт судебной медицины сбрить Аристократу усы и бородку? Само собой, эта работа будет оплачена.
   — Лучше я приду сам, дело-то деликатное…
   Затем комиссар позвонил в отдел экспертизы, ответил Мере.
   — Местраль там?
   — Только что пришел.
   — Вы можете его послать в Институт судебной медицины? Там он встретится с парикмахером, сбривающим усы и бороду нашему неизвестному. Как только тот закончит, пусть Местраль сделает несколько хороших снимков с разных ракурсов. Это срочно…
   Едва он положил трубку на рычаг, как телефон зазвонил.
   — Алло!.. Комиссар Мегрэ?
   Голос показался ему знакомым.
   — Я вам звонила относительно убийства в районе рынка…
   Молодой голос. Это не та, что звонила второй.
   — Полагаю, вы хотите задать мне тот же самый вопрос?
   — Да.
   — И не только вы, что интересно.
   — А!
   — Звонила еще одна женщина и спросила о том же самом…
   — И что вы ей ответили?
   — Я вам скажу, если вы согласитесь со мной встретиться или назовете свое имя и адрес.
   — Мне бы этого не хотелось…
   — Как вам угодно…
   На этот раз трубку положил Мегрэ, ворча:
   — Маленькая стерва!
   Итак, Аристократа знали минимум трое: две женщины, звонившие по поводу шрама, и, разумеется, убийца.
   Мегрэ открыл дверь. Посетитель, маленький и худощавый, одним рывком встал на ноги и направился к нему.
   — Я немного побаивался, что вы меня не примете.
   Что-то в его манере ходить, держаться, разговаривать поразило комиссара, но он не знал, что именно.
   — Меня зовут Эмиль Югон, живу на улице Лепик, в той же самой квартире, что мои родители занимали, когда я родился…
   — Садитесь.
   — Мне, представьте себе, уже восемьдесят пять лет…
   Казалось, он очень горд, что дожил до столь почтенного возраста и остался таким бодрым.
   — Я пришел с Монмартра пешком. Я вообще каждый день хожу пешком минимум два часа…
   Мегрэ понял, что задавать ему вопросы бессмысленно.
   — В квартале меня называют Полковник. Отметьте, что я никогда не был полковником, дослужился только до капитана… Когда началась война четырнадцатого года, я учился в унтер-офицерском училище… Я прошел Верден и Шмен-де-Дам… Под Верденом меня даже не поцарапало… А вот при Шмен-де-Дам получил осколок снаряда в ногу, так вот — до сих пор хромаю. А во Вторую мировую я был уже старым, меня не призвали…
   Чувствовалось, что он очень горд собой, и комиссар вооружился терпением, надеясь, что Полковник не станет рассказывать ему всю свою жизнь в подробностях.
   Вместо этого посетитель резко спросил:
   — Вы установили его личность?
   — Пока нет…
   — Если, конечно, я не ошибаюсь, а это меня бы удивило, его зовут Марсель Вивьен…
   — Вы лично с ним знакомы?
   — Его мастерская находилась во дворе, как раз под моими окнами. Выходя из дому, я всегда с ним здоровался…
   — Когда это было?
   — Почти сразу после Второй мировой, в сорок пятом…
   — Сколько лет ему тогда было?
   — Около тридцати пяти… Это был высокий крепкий малый с умным открытым лицом…
   — Кем он был по профессии?
   — Краснодеревщик… Кроме того, он окончил курсы декораторов… Его специализацией была реставрация старой мебели… Я видел у него восхитительные экземпляры, все в инкрустациях…
   — Он жил в одном доме с вами?
   — Нет. Там у него была только мастерская. Он приходил по утрам и вечером уходил.
   — Он действительно похож на человека с фотографии, которую вы видели в газетах?
   — Готов поклясться, что это он, только он не носил ни усов, ни бороды…
   — Вы не знаете, он был женат?
   — Конечно… Жена одного с ним возраста, иногда она заходила за ним в конце рабочего дня… И дочка лет семи-восьми, часто забегала к нему после школы…
   — Когда вы потеряли его из виду?
   — В конце сорок пятого или в начале сорок шестого… В одно прекрасное утро он не пришел в свою мастерскую, на следующий день тоже, как и во все последующие. Поначалу я решил, что он заболел. Потом пришла его жена. У нее был ключ. Она вошла в мастерскую и пробыла там довольно долго, как будто проводила инвентаризацию…
   — После этого вы ее видели?
   — Она по-прежнему живет в том же самом квартале и довольно часто ходит за покупками на улицу Лепик.
   Еще несколько лет я встречал на улицах и его дочь. Она выросла; думаю, вышла замуж…
   — Что стало с мебелью, находившейся в мастерской?
   — За ней приходила хозяйка мебельного магазина.
   А мастерскую занял слесарь.
   Мегрэ показал старику различные снимки человека, убитого в тупике Вьо-Фур. Полковник все внимательно рассмотрел.
   — Мое мнение остается прежним. Я практически уверен, что это он. Я уже давно на пенсии. Летом сажусь на скамейку в сквере или на террасе кафе и смотрю на проходящих мимо людей. Пытаюсь угадать, кто они по профессии, как живут. Это развивает наблюдательность…
   — Вы не знаете, этот человек попадал в аварии, с ним происходили несчастные случаи?
   — У него не было машины.
   — Несчастные случаи бывают разными… Он ни разу не поранил голову?
   Полковник хлопнул себя по лбу:
   — Ну конечно! Это произошло посреди лета… Было очень жарко, как сейчас… Он работал во дворе, чинил стул, у которого была отломана ножка. Я смотрел на него из окна и видел, как ему на голову упал горшок с геранью. Это мадемуазель Бланш, жиличка с четвертого этажа, столкнула его с подоконника, когда поливала цветы…
   Он не захотел идти ни в больницу, ни к врачу… Продезинфицировал рану и сходил в аптеку напротив, чтобы ему сделали перевязку…
   — Шрам был заметен?
   — У него были очень густые и длинные волосы, которые его скрывали…
   — Больше вы ничего не припоминаете? Позже вы никогда не видели этого человека в вашем квартале?
   — Никогда.
   — Но там по-прежнему жили его жена и дочь? Значит, он уехал без них…
   — Получается, что так.
   — Вы не знаете, он пил?
   — Что вы, нет! Каждое утро, около десяти, он запирал мастерскую и ходил выпить кофе в маленьком бистро по соседству…
   — В вашем доме есть еще жильцы, жившие там в сорок пятом?
   — Погодите, дайте подумать… Консьержка… Да, все та же… Ее муж, он был ажаном, умер… Она сильно постарела… Мадемуазель Бланш, о которой я вам говорил, живет там же, но она больше не встает с инвалидного кресла и, похоже, выжила из ума. На других этажах…
   Семейство Трабюше на четвертом. Он работал в налоговой службе. Сейчас на пенсии. Само собой, все постарели…
   — Как вы думаете, они узнают Марселя Вивьена?
   — Возможно, но окна Трабюше выходят на улицу.
   У них было меньше возможностей, чем у меня, видеть, что происходит во дворе…
   — Благодарю вас за приход, месье Югон. Ваши сведения будут нам очень полезны. Я попрошу вас пройти с моим инспектором в небольшой кабинет дальше по коридору и повторить ему все, что вы рассказали мне…
   — Меня вызовут в суд как свидетеля?
   Он уже заранее был возбужден от радости.
   — Не так быстро! Сначала мы должны будем поймать убийцу и твердо установить личность погибшего…
   Мегрэ открыл дверь в кабинет инспекторов и из находившихся там выбрал Лурти, который быстрее остальных печатал на машинке.
   Он объяснил инспектору, что от него требуется, и Лурти увел Полковника.
   Похоже, теперь они ухватились за кончик нити. Мегрэ ожидал фотографии, прежде чем отправляться на улицу Лепик. Он знал, что Местраль работает быстро, и, чтобы как-то скоротать время, стал разбирать почту.
   В половине одиннадцатого вошел фотограф с набором снимков в руке.
   — Вам не кажется, что так он выглядит моложе?
   — Да… Впрочем, он, похоже, был не очень старым…
   Медэксперт дает ему максимум пятьдесят пять лет…
   Сколько копий вы сделали?
   — Здесь по пять в каждой позе, если можно употребить это слово по отношению к мертвецу. Кстати, ваш парикмахер так напугался, что я думал, он хлопнется в обморок…
   — Спасибо… Сделайте мне другие снимки, потому что они понадобятся для всех газет…
   Мегрэ сунул в карман по две фотографии, еще одну протянул Малышу, самому настырному фотографу Парижа.
   — Держите… Часть работы сделали за вас. Вот снимки убитого, когда его побрили. Ваше агентство может их воспроизводить и посылать в любые газеты по своему выбору…
   Еще два фото Мегрэ дал Ледюку, одному из самых молодых инспекторов.
   — Отнесите это в две вечерние газеты с наибольшим тиражом. Поспешите — вечерний выпуск выходит из типографии в начале второй половины дня. Отдавайте их только главному редактору или редакционному секретарю…
   Затем Мегрэ прошел в конец коридора, где Лурти печатал на машинке показания Полковника. Тот разом вскочил на ноги, как уже делал при появлении Мегрэ.
   — Сидите, сидите… Я просто хотел показать вам это… — И Мегрэ протянул новые фотографии.
   После первого же взгляда на них лицо бывшего офицера просветлело.
   — Это он. Теперь я абсолютно уверен. Конечно, он постарел, но это в самом деле Вивьен…
   Мегрэ сделал Лурти знак продолжать и вновь направился в кабинет инспекторов.
   — Торранс, берите шляпу…
   — Далеко идем?
   — На Монмартр… Точнее — на улицу Лепик.
   Он показал инспектору фотографии.
   — Вы приказали его побрить?
   — Сегодня утром… Ко мне только что приходил отставной капитан, которому теперь восемьдесят пять лет и который утверждает, что узнал его, хотя не видел больше двадцати лет…
   — И кто это?
   — Вроде бы краснодеревщик, имевший мастерскую на улице Лепик и исчезнувший в один прекрасный день…
   — Двадцать лет назад?
   — Да.
   — У него была семья?
   — Похоже, жена и дочь…
   — Они тоже исчезли?
   — Нет. Еще несколько лет жили в том же самом квартале…
   Они сели в одну из маленьких черных машин уголовной полиции и поехали на улицу Лепик. Тротуары были загромождены тележками торговцев овощами. Дом 65-бис стоял в начале улицы, по левой стороне.
   — Постарайся припарковать машину и приходи сюда.
   Я, возможно, буду у консьержки.
   Та оказалась женщиной молодой и приветливой. Она посмотрела на комиссара через стекло двери, когда он постучал, и открыла.
   — Что вы хотите?
   — Комиссар Мегрэ, уголовная полиция.
   — Вы насчет одного из наших жильцов? — удивилась она.
   — Насчет человека, который был вашим жильцом много лет назад.
   — Значит, я не ошиблась…
   — Что вы хотите сказать?
   — Вчера, когда увидела фото в газете, я сразу подумала о месье Вивьене… Даже сказала об этом молочнице, но добавила: «Невозможно, чтобы это был он…
   Такой приличный парень, такой работящий… Никогда не поверю, что он стал клошаром…»
   Мегрэ показал ей новые фотографии, и как раз в этот момент в комнату вошел Торранс.
   — Один из моих инспекторов… Посмотрите на эти снимки повнимательнее…
   — Ой, да не нужно мне на них долго смотреть… Это он… Вчера меня немного сбивали усы и бородка… Вы приказали его побрить. — И, глядя на фотографии, она добавила: — Никак не могу прийти в себя…
   — Вы помните, как именно он отсюда съехал? Попрощался?.. Отправил клиентам мебель, которую реставрировал?
   — Ничего подобного… Просто однажды не пришел, и никто в квартале его больше не видел…
   — В полицию о его исчезновении заявляли?
   — Не знаю, сделала ли это его жена… Она редко заходила к нему сюда в течение дня… Заглядывала иногда, если оказывалась поблизости… А вот дочка — да, чуть ли не каждый день… Прибегала поцеловать его…
   Они жили не здесь, а неподалеку, на улице Коленкур.
   Номер дома не знаю, но это рядом с красильней…
   — Вы потом видели его жену?
   — Довольно часто, возле тележек продавцов овощей…
   Она продолжает покупать продукты на улице Лепик…
   Волосы у нее поседели, и сама она очень исхудала, а тогда была пухленькой…
   — Вы с ней не разговаривали?
   — Пару-тройку раз она смотрела на меня, но, похоже, не узнала…
   — Давно вы видели ее в последний раз?
   — Много месяцев назад… Может, с год…
   — А девочку? Ей сейчас должно быть лет двадцать восемь…
   — Мне говорили, уж не помню кто, что она вышла замуж и у нее дети…
   — Она живет на Монмартре?
   — Вроде бы. Но где — не знаю.
   — Можно мне заглянуть в мастерскую?
   — Идите по коридору, и выйдете во двор. Месье Бенуа, слесарь, сейчас работает…
   Бенуа оказался очень приветливым мужчиной лет тридцати.
   — Чем могу вам помочь?
   Мегрэ показал ему удостоверение.
   — Полагаю, вы пришли из-за того типа, которого убили тремя выстрелами в грудь?.. Сегодня утром об этом говорили в бистро, где я пропускаю по утрам стаканчик.
   — Вы были с ним знакомы?
   — Конечно нет. Мне было десять лет, когда он исчез отсюда… Его место занял обойщик, который тут проработал лет пятнадцать. Он был уже немолод и решил закончить свои дни в деревне. Тогда я и снял эту мастерскую.
   — Никто никогда не приходил спросить вас о Марселе Вивьене?
   — Никто… Но со вчерашнего дня старики на улице только о нем и говорят… Сегодня утром, когда я завтракал в бистро, наслушался… Старики и люди среднего возраста помнят его и не понимают, как он стал клошаром. Кажется, он был красивым мужчиной, высоким и сильным, имел хорошую профессию, очень неплохо зарабатывал. И вдруг внезапно исчез, никому ничего не сказав…
   — Даже жене?
   — Говорят, будто нет… Не знаю, правда это или как…
   Что слышал, то и повторяю… Вроде бы после его исчезновения прошло несколько дней, чуть ли не неделя, прежде чем она пришла сюда узнать, что к чему… Это все, что мне известно, а если вы хотите узнать о нем побольше, вам достаточно зайти в ближайшее бистро…
   — Благодарю вас…
   Вместе с Торрансом он вернулся на улицу Лепик.
   Личность убитого у рынка была практически установлена. Оба вошли в соседний маленький бар и с первого же взгляда поняли, что у старомодной стойки собрались лишь завсегдатаи.
   — Что желаете?
   — Пива.
   — Мне тоже, — сказал Торранс.
   Здесь приятно пахло овощами и фруктами, аромат которых доносился с тележек, выстроившихся вдоль тротуара.
   Хозяин подал им заказ:
   — Вы, часом, не комиссар Мегрэ?
   — Он самый.
   — Вы небось пришли из-за того малого, чье фото напечатали во вчерашних дневных газетах?..
   Теперь все смотрели на них, и вопрос заключался в том, кто из посетителей начнет рассказывать первым.
   Первым заговорил могучий мужчина с огромными ручищами, в белом фартуке, заляпанном кровью, — мясник.
   — Кто вам сказал, что он не смылся с какой-нибудь молоденькой девицей, а когда она его бросила, у него не хватило мужества вернуться к благоверной? Лет десять назад у меня работал один приказчик. Самый спокойный парень на земле. И вдруг в один прекрасный день исчез, ни слова не говоря. Удрал с восемнадцатилетней девкой.
   Ему тогда было сорок пять. Через два года его след обнаружился в Страсбурге, на бирже труда…
   Остальные одобрительно кивали. Это было бистро в стиле простонародных кварталов. Большинство присутствующих были ремесленниками, мелкими торговцами, пенсионерами, зашедшими пропустить утром стаканчик.
   — Кто-нибудь видел его после исчезновения?
   Все стали переглядываться.
   Тощий мужичонка в кожаном фартуке выразил общее мнение:
   — Он был не такой дурак, чтобы возвращаться в этот квартал.
   — Вы знали его жену?
   — Нет. Я даже не знаю, где он жил. Встречал его только здесь, когда он заходил выпить кофе… Он был неразговорчив…
   — Хотите сказать, что он задавался?
   — Не задавался, но поболтать не любил.
   Мегрэ пил пиво. Первый стакан за день. Он их считал. Когда в следующий раз увидится с Пардоном, не без гордости назовет цифры. Правда, в плане курения результаты были менее блестящими, он выкуривал за день столько же трубок, сколько и раньше. Нельзя же лишить его всех радостей жизни под предлогом, что ему скоро пятьдесят пять.
   — А я, кажется, раз встретил его на улице Коссонри.
   Волосы совершенно седые и одет как нищий. Я еще подумал, что это не может быть он, и пошел дальше… — сказал старичок, пивший аперитив, модный лет сорок назад, который теперь никто уже не заказывал.
   — Как давно это было?
   — Месяца три назад… Даже больше, потому что весна в этом году запоздала, а было еще холодно.
   — Благодарю вас, господа.
   — Не за что. К вашим услугам. Надеюсь, вы поймаете ту сволочь, что его продырявила.
   Мегрэ и Торранс пошли в направлении улицы Коленкур. Неужели им придется стучать в каждую дверь, опрашивать всех консьержек, чтобы найти жену Вивьена, если, конечно, та все еще жила в этом квартале?
   У Мегрэ не хватило на это мужества в такую жару, и он взял курс на комиссариат, расположенный на улице Ламбер.
   Когда-то он знавал человека, исчезнувшего при таких же обстоятельствах, как краснодеревщик, но трудно было установить, по тем же причинам или нет. Это был процветающий парижский промышленник без видимых проблем. Чуть за пятьдесят, жена, двое детей. Сыну двадцать один год, студент университета. Дочь на три года моложе, о которой никто не говорил ничего плохого.
   Однажды утром он в обычное время отправился на свой завод в Леваллуа, сам управляя машиной. И исчез на много лет.
   Машину обнаружили неподалеку от улицы Тампль.
   Никто не слышал, чтобы у него была любовница. Врач утверждал, что он не болел никакой серьезной болезнью и мог прожить еще долго.
   Полиция искала всюду, кроме того места, где тот человек находился. А он решил стать клошаром. Продал одежду старьевщику на улице Блан-Манто и сменил ее на лохмотья. С того же момента он перестал бриться.