Симмонс Дэн. Миттельшпиль (Утеха падали - 2)

   - Что же все это значит, Модди?
   - Погоди, дядя Сол, мы тут напоследок приберегли самое интересное. - Арон убрал все фото, кроме снимка худощавого человека лет шестидесяти, в изумительно сшитом костюме. Седые волосы придавали ему импозантный вид, прическа была безукоризненной. Даже на черно-белой фотографии такого паршивого качества Сол различил то сочетание загорелой внешности, отменной одежды и подсознательного ощущения собственной власти, которое приходит только с очень большим богатством.
   - К. Арнольд Барент. - Арон секунду помолчал и продолжил:
   - "Друг президентов". Начиная с Эйзенхауэра, все президенты с семьей проводили по крайней мере один отпуск на каком-нибудь из уютных уголков мира, принадлежавших Баренту. Отец Барента занимался сталью и железными дорогами. Обычный миллионер. Но по сравнению с Барентом-младшим и его миллиардами просто нищий. Попробуй полететь над Манхэттеном, в любом месте, выбери небоскреб, тоже любой, и можно держать пари, что на верхнем этаже этого небоскреба будет офис корпорации - филиала компании, которая сама является филиалом конгломерата, а конгломерат управляется консорциумом, где главный владелец - К. Арнольд Барент. Возьми что угодно - средства массовой информации, компьютеры, микрочипы, нефть, предметы искусства, детское питание - и везде Баренту принадлежит хороший кусок.
   - А что стоит за инициалом К.?
   - Никто не имеет понятия. К. Арнольд старший так и не открыл секрета, и сын тоже не собирается этого делать. Как бы там ни было, служба безопасности обожает, когда президент с семьей отправляется к нему в гости. Дворцы Барента по большей части находятся на островах - он владеет островами по всему свету, дядя Сол, - и там, уверяю, все устроено получше, чем в Белом доме обстановка, средства охраны, вертолетные площадки, спутниковая связь и все такое прочее. Один раз в год, обычно в июне, "Фонд наследия Запада", принадлежащий Баренту, устраивает "летние лагеря" - развлечение на полную катушку, примерно на неделю, для самых крутых ребят в западном полушарии. Туда попадают только по приглашению, а чтобы получить приглашение, нужно по крайней мере быть членом кабинета министров с блестящим будущим или живой легендой, человеком с блестящим прошлым. За последние несколько лет ходили разные слухи - про бывших немецких канцлеров, танцующих вокруг костра и распевающих похабные песни вместе со старыми госсекретарями США и парой экс-президентов. В общем, место, где все могут по-настоящему "оттянуться" - так, кажется, говорят американцы, а, дядя Сол?
   - Да. - Сол смотрел, как Арон убирает последний снимок. - А теперь ответь, что все это значит, Арон? Почему Тони Хэрод отправился из Голливуда на тайное собрание этих пятерых - которых, видит Бог, я должен бы знать, но не знал?
   Арон убрал папки в портфель и скрестил руки на груди, уголки его рта были плотно сжаты.
   - Нет, это ты мне ответь, дядя Сол. Продюсер и бывший нацист, тот самый, за которым ты охотишься, погибает в авиакатастрофе - вероятнее всего, в результате диверсии. Ты посылаешь богатого юнца с университетским образованием в Голливуд поиграть в детектива, разузнать что можно о прошлом продюсера - и его крадут, а затем наверняка убивают. Как и его коллег-любителей. А неделю спустя компаньон твоего бывшего эсэсовца - человек, который, по всем отзывам, сочетает шарм шарлатана и уголовника, насилующего детей, - летит в Вашингтон на встречу с компанией темных дельцов из коридоров власти, похлеще первого Исполкома ООП Ясира Арафата. Что происходит, дядя Сол?
   Сол по привычке снял очки и протер стекла. Он молчал чуть ли не целую минуту. Арон ждал.
   - Модди, - наконец сказал Сол, - я не знаю, что происходит. Меня интересовал только оберет - человек, которого звали Вилли фон Борхерт - он же Уильям Д. Борден. Я не знал, кто такой Борден, пока не увидел его фото в воскресном номере "Нью-Йорк Тайме"... Я узнал того негодяя - оберста Вильгельма фон Борхерта из войск СС... - Сол замолчал, снова надел очки и приложил трясущиеся пальцы ко лбу. Он понимал, что, на взгляд Арона, выглядит сломленным, потрясенным стариком...
   - Дядя Сол, ты можешь все рассказать мне, - доверительно проговорил Арон на иврите и положил руку на плечо Ласки. - Позволь мне помочь тебе, дядя.
   Сол кивнул. Он вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, и быстро отвернулся.
   - Если это в каком-то смысле важно для Израиля... Если это представляет угрозу, - продолжал настаивать Арон, - нам надо работать вместе, поверь же!
   Сол выпрямился. "Если это представляет угрозу..." Он вдруг воочию увидел, как отец, неся на руках маленького Йозефа, уходит вместе с цепочкой бледных, нагих мужчин и мальчиков там, в Челмно... Как ушли мама и сестры - в никуда, в небытие... Он вновь ощутил боль пощечины и стыд унижения и вдруг ясно понял как когда-то его отец, - что спасение семьи иногда становится самым главным и даже единственным приоритетом. Сол благодарно сжал руку Арона.
   - Модди, тебе придется довериться мне во всем. Мне кажется, тут происходит много такого, что совершенно не связано друг с другом. Человек, про которого я подумал, что это тот оберет из лагерей, возможно, не имеет к нему никакого отношения. Френсис Харрингтон был блестящим студентом, но с довольно неустойчивой психикой. Все, за что он брался, он почему-то всегда бросал, как бросил Принстон три года назад. Я дал ему до нелепости большой аванс под его расходы на то, чтобы покопаться в прошлом Вилли Бордена. Я уверен, скоро мать Фрэнсиса, или его секретарша, или подружка, - кто-нибудь да получит от него открытку с почтовым штемпелем Бора-Бора или еще какого-нибудь такого местечка. Не сегодня, так завтра.
   - Дядя Сол...
   - Пожалуйста, выслушай меня, Модди. Друзья Френсиса - они просто погибли в автокатастрофе. У тебя что, нет знакомых, погибших в автокатастрофе? Вспомни своего двоюродного брата Хаима, как он поехал с Голанских высот на своем джипе навестить девицу...
   - Дядя Сол...
   - Не перебивай, Модди. Ты сейчас играешь в Джеймса Бонда, как когда-то играл в Супермена. Помнишь, в то лето, когда я приехал к вам в гости? Тебе было девять, а в этом возрасте уже не стоило прыгать с балкона, обвязав полотенцем шею. Ты потом все лето не мог играть со своим любимым дядей из-за того, что нога у тебя была в гипсе.
   Арон покраснел и опустил глаза.
   - Эти снимки - это все интересно, Модди. Но что они значат? Заговор против Иерусалима? Ячейку "Фатаха" Арафата, готовую начать отправку бомб к границе? Модди, ты всего лишь видел, как богатые и влиятельные люди имели встречу с порнушником в этом городе, полном богатых и влиятельных людей. Ты думаешь, что это - тайная встреча? Ты же сам сказал, что К. Арнольд Барент владеет островами и дворцами, в которых даже президент находится в большей безопасности, чем у себя дома. Это была всего лишь встреча, на которую не допустили публику, вот и все. Кто знает, какие делишки с порнографическими фильмами обделывают эти люди, на какие порнофильмы дает деньги твой Дважды Рожденный преподобный Уэйн Джим - Джимми Уэйн, - уточнил Арон - Какая разница. Ты что, думаешь, нам стоит беспокоить твое начальство в посольстве? Чтобы они отрядили настоящих агентов заниматься этим делом? Ведь это может дойти до Давида, а он так болен... И все из-за какого-то дурацкого сборища, где обсуждались порнофильмы или не знаю что еще?
   Арон густо покраснел. На какую-то секунду Сол испугался, что он заплачет.
   - О'кей, дядя Сол. Значит, ты мне ничего не скажешь?
   Сол снова коснулся руки племянника.
   - Клянусь могилой твоей матери, Модди, я рассказал тебе все, в чем сам смог разобраться. Я пробуду в Вашингтоне еще пару дней. Возможно, смогу выбраться к тебе, повидаюсь с Деборой, и мы снова потолкуем. Это за рекой, да?
   - В Александрии, - ответил Арон. - Ладно. Сегодня не сможешь?
   - Мне нужно еще кое-кого навестить. А вот завтра... Я соскучился по домашней еде. - Сол глянул через плечо на трех израильтян - кроме них, в ресторане уже никого не осталось. - Что мы им скажем?
   Арон поправил очки.
   - Только Леви знает, почему мы здесь. Мы так или иначе собирались пойти пообедать. - Арон посмотрел в глаза Солу. - Ты сам точно знаешь, что ты делаешь, дядя Сол?
   - Да. Знаю. Пока что мне хотелось бы делать как можно меньше, немного отдохнуть до конца отпуска, подготовиться к январским лекциям. Модди, надеюсь, ты не станешь посылать кого-нибудь из них следить за мной, - Сол мотнул головой в сторону израильтян, или еще что-нибудь такое, а? Это было бы неудобно по отношению к одной моей.., коллеге, с которой я собираюсь пойти сегодня в ресторан. Арон усмехнулся.
   - В любом случае у нас для этого нет людей. Здесь только Леви - в каком-то смысле полевой агент. Гарри и Барбара работают со мной в шифровальном отделе. - Они поднялись из-за столика. - Значит, завтра, дядя Сол? Мне заехать за тобой?
   - Нет, я взял машину напрокат. Около шести?
   - Раньше, если сможешь. Чтобы у тебя было время поиграть с близнецами до обеда.
   - Тогда в четыре тридцать.
   - И мы потолкуем?
   - Обещаю, - кивнул Сол.
   Они дружески обнялись и разошлись. Сол постоял у входа в магазин подарков, пока Гарри, Барбара и смуглый парень, которого звали Леви, не ушли. Затем он медленно поднялся наверх, в отдел импрессионистов.
   "Девочка в соломенной шляпке" все еще ждала его, глядя немного вверх, со своим немного испуганным, немного озадаченным, немного обиженным выражением, которое так задевало какую-то струнку в душе Сола. Он долго стоял у картины, думая о таких вещах, как семья, месть и страх. Он втянул двух гоев в схватку, которая ни при каких обстоятельствах не должна была стать их делом, и это заставляло его усомниться в собственной этике, хотя сомнений в разумности сделанного не было.
   Он решил вернуться в отель, как следует пропариться в ванной и почитать книгу Мортимера Адлера, Потом, когда настанет время льготного тарифа, он позвонит в Чарлстон и поговорит с ними обоими - с шерифом и с Натали. Он скажет им, что разговор вышел удачным, что продюсер, погибший в авиакатастрофе, определенно не тот немецкий оберет, который привиделся ему в кошмарных снах. Он пожалуется, что в последнее время находился в состоянии стресса, и пусть они сами сделают нужные выводы из его истолкования роли Нины Дрейтон в чарлстонских событиях.
   Сол все еще стоял там погруженный в свои мысли, когда тихий голос за его спиной произнес:
   - Очень милая картина, не правда ли? Какая жалость, что девочка, которая позировала для нее, должно быть, уже давно умерла, а тело ее сгнило.
   Сол резко обернулся. Перед ним стоял Френсис Харрингтон собственной персоной, но ужасно похожий на фашиста. Глаза его странно светились, бледное веснушчатое лицо выглядело посмертной маской. Вялые, безвольные губы марионетки дернулись, будто кто-то потянул их за веревочки, и сложились в трупную гримасу, обнажив зубы в страшном подобии улыбки.
   - Guten Tag, mein alte Freund, - сказало это подобие Френсиса Харрингтона. - Wie geht's, mein kleiner Bauer? Моя любимая пешечка?
   Глава 3
   ЧАРАСТОН
   Четверг, 25 декабря 1980 г.
   В вестибюле больницы, в самом центре, где обычно толклись посетители, стояла украшенная серебряная елка. Пять подарочных пакетов, пустых, но очень ярких, лежали у ее основания, а с ветвей свисали бумажные игрушки, сделанные детьми. На вымощенные плитки пола белыми и желтыми прямоугольниками падал солнечный свет.
   Шериф Бобби Джо Джентри кивнул дежурной у столика, пересек вестибюль и направился к лифтам.
   - Доброе утро и счастливого Рождества, миз Хауэлл, - крикнул он, нажал кнопку лифта и стал ждать, обеими руками придерживая огромный белый бумажный пакет.
   - Счастливого Рождества, шериф! - откликнулась семидесятилетняя старушка, дежурившая сегодня добровольно. - Можно вас на секунду?
   - Конечно, мэм. - Джентри повернулся спиной к открывшейся двери лифта и подошел к столику дежурной. На ней был пастельно-зеленый халат, цвет которого совсем не гармонировал с темной зеленью пластиковых сосновых ветвей на ее столе. Там же лежали два прочитанных и отложенных слащавых романа. - Чем могу служить, миз Хауэлл?
   Старушка наклонилась вперед и сняла очки, которые повисли на цепочке с нанизанными на нее бусами.
   - Я насчет этой цветной женщины на четвертом, которую привезли прошлой ночью, - начала она взволнованным, почти заговорщицким шепотом.
   - Да, мэм?
   - Сестра Олеандер сказала, что вы сидели там всю ночь, вроде как охраняли ее.., и что ваш помощник сменил вас утром, когда вам надо было уходить...
   - Это Лестер, - пояснил Джентри, переложив пакет из одной руки в другую. Мы с Лестером единственные в нашей конторе холостяки, поэтому обычно работаем по праздникам.
   - Ну да. - Миссис Хауэлл была немного сбита с толку, - но мы с сестрой Олеандер просто подумали.., сейчас рождественское утро и все такое... Ну, за что эту девушку арестовали? Я, конечно, понимаю, тут официальные дела, но правду говорят, что ее подозревают в связи с убийствами в "Мансарде"? И что ее пришлось доставить сюда силой?
   Джентри улыбнулся и подался вперед.
   - Миз Хауэлл, вы можете хранить тайну? - шепотом спросил он.
   Дежурная снова нацепила очки на нос, сжала губы, выпрямилась и кивнула.
   - Конечно, шериф. Что бы вы ни сказали, это останется при мне.
   Джентри кивнул, придвинулся к ней и зашептал на ухо:
   - Мисс Престон - моя невеста. Ей это не очень нравится, поэтому мне приходится держать ее взаперти в подвале. Вчера я немного погулял с ребятами, а она попыталась в это время выбраться и убежать, так что мне пришлось всыпать ей разок. Вот Лестер держит ее наверху под дулом пистолета, пока я не вернусь.
   Входя в лифт, Джентри обернулся и подмигнул мисс Хауэлл. Она сидела, все так же выпрямившись, с раскрытым от изумления ртом.
   ***
   Джентри вошел в бокс из двух комнат, который занимала Натали. Девушка подняла глаза.
   - Доброе утро и счастливого Рождества! - Он подтянул поближе столик на колесиках и положил на него белый пакет.
   - Счастливого Рождества, - ответила Натали шепотом. Шепот был хриплый и напряженный. Она поморщилась и поднесла левую руку к горлу.
   - Видели свои синяки? - спросил Джентри, наклоняясь, чтобы еще раз получше рассмотреть их.
   - Да, - прошептала Натали.
   - У того, кто это сделал, пальцы длинные, как у Вана Клиберна. Только не для игры на рояле предназначены. Как голова? - поинтересовался шериф.
   Натали дотронулась до широкой бинтовой повязки.
   - Что же все-таки произошло? - хрипло спросила она. - Я помню, как меня душили, а как ударилась головой, не помню...
   Джентри принялся извлекать из пакета белые пластиковые коробки с едой.
   - Доктор еще не заходил?
   - С тех пор как я проснулась, нет.
   - Он говорит, что вы, наверно, ударились головой о дверцу, когда дрались с этим мерзавцем. - Джентри достал большие пластиковые чашки с дымящимся кофе и апельсиновым соком. - Просто ушиб и немного крови. А сознание вы потеряли от того, что он душил вас.
   Натали снова потрогала горло и поморщилась, вспомнив, как все было.
   - Теперь я знаю, что чувствуешь, когда тебя душат, - прошептала она, слабо улыбаясь. Эта мысль не давала ей покоя.
   Джентри покачал головой.
   - Это не совсем так. Он применил особый захват, вы потеряли сознание оттого, что он перекрыл доступ крови к мозгу, а не воздуха к легким. Он знал, что делает. Еще немного, и у вас был бы поврежден мозг - это в лучшем случае. Хотите горячую английскую булочку к яичнице?
   Натали, широко раскрыв глаза, смотрела на завтрак из множества блюд, разложенный перед ней: кофе, поджаренные булочки, яичница, ветчина, колбаса, апельсиновый сок, фрукты.
   - Где вы все это достали? - удивленно спросила она. - Мне уже приносили завтрак, только я не смогла его съесть - резиновое яйцо-пашот и слабенький чай. Разве в рождественское утро работает хоть один ресторан?
   Джентри снял шляпу и приложил ее к груди с самым обиженным видом.
   - Ресторан? Вы сказали "ресторан" ? Мадам, здесь у нас богобоязненный христианский город. Сегодня не работает ни одно заведение, кроме, пожалуй, забегаловки Тома Делфина на федеральном шоссе. Том - агностик. Нет, мэм, этот завтрак приехал прямо из кухни вашего покорного слуги. Ну-ка, налетайте, пока все не остыло.
   - Спасибо.., шериф, - поблагодарила Натали. - Но я же не в силах все это проглотить...
   - И не надо. Я помогу вам. Мне тоже не вредно позавтракать. Вот перец.
   - А как же мое горло?..
   - Док говорит, что оно немного поболит, но кушать вам можно. Ешьте.
   Натали открыла было рот, но ничего не сказала и взялась за вилку.
   Джентри вытащил из пакета небольшой приемник и поставил на стол. Большинство радиостанций передавали рождественскую музыку. Он нашел станцию, которая обычно транслировала классическую музыку, сейчас исполнялась "Мессия" Генделя. Прекрасная музыка наполнила палату.
   Яичница, похоже, Натали понравилась. Она отпила глоток кофе и сказала:
   - Все это прекрасно, шериф. А как же Лестер?
   - - Ну, про Лестера не скажешь, что он - прекрасен.
   - Нет, я имею в виду... Он еще здесь?
   - Он отправился назад, в участок. До двенадцати. А потом его сменит Стьюарт. Не беспокойтесь, Лестер уже позавтракал.
   - Отменный кофе, - похвалила Натали. Она взглянула на Джентри, склонившегося над множеством пластиковых коробок и чашек. - Лестер сказал, что вы провели здесь ночь.
   Джентри с набитым ртом ухитрился ухмыльнуться.
   - Эти чертовы яйца остывают еще до того, как их уложишь в эти дурацкие пластиковые штуковины.
   - Вы думаете, что он.., кто бы это ни был... Что он вернется? - спросила Натали.
   - Не обязательно. Но нам не дали поговорить вчера - вам сразу сделали усыпительный укол. Я подумал, что вовсе не помешает, если тут будет кто-нибудь, с кем можно потолковать, едва вы проснетесь.
   - Значит, вы провели канун Рождества на больничном стуле? - заключила Натали.
   Джентри широко улыбнулся.
   - А что тут такого? Все веселее, чем смотреть двадцатый год подряд, как мистер Магу играет роль богатого дядюшки Скруджа.
   - Как вам удалось так быстро разыскать меня вчера? - шепот Натали был все еще хриплым, но уже не таким напряженным.
   - Ну, мы ведь все-таки договорились встретиться. Вас нигде не было, у меня на автоответчике не оказалось никаких сообщений, так что я вроде как нечаянно завернул к дому Фуллер по дороге к себе. Я-то знал - у вас вошло в привычку проверять, как там и что.
   - Но вы не видели того, кто на меня напал?
   - Нет. В машине сидели только вы, эдак скрючившись, с окровавленным фотоаппаратом в руке. Натали покачала головой.
   - Я все еще не могу вспомнить, как я ударила его фотоаппаратом... Все пыталась дотянуться до папиного пистолета.
   - Да-а, кстати, про пистолет, - вспомнил Джентри. Он подошел к стулу, на который повесил свою зеленую куртку, вытащил "ламу" тридцать второго калибра из кармана и положил его на столик, рядом с апельсиновым соком. - Я поставил его на предохранитель. Он все еще заряжен.
   Натали взяла в руку тост, но есть не стала.
   - Так кто же все-таки это был? Джентри качнул головой.
   - Вы говорите, что он был белый?
   - Да. Я видела только его лицо... Ну, немного щеки... Потом глаза. Но я уверена, что он белый.
   - Возраст?
   - Я не знаю. У меня такое ощущение, что ему примерно столько же, сколько вам... Тридцать с небольшим.
   - И вы больше ничего не вспомнили из того, что не успели сказать мне вчера? - спросил Джентри.
   - Нет. Пожалуй, нет. Он был уже в машине, когда я вернулась. Скорее всего, спрятался на заднем сиденье... - Натали положила тост, ее передернуло от страшного воспоминанья.
   - Он разбил лампочку в машине, - сказал Джентри, уплетая яичницу. Поэтому она и не зажглась, когда вы открыли дверь. Значит, вы говорите, что видели свет на втором этаже дома Фуллер?
   - Да, сквозь жалюзи, но не в холле и не в спальне, - скорее, в гостиной наверху.
   - Ладно. Доедайте. - Джентри пододвинул к ней небольшую тарелку с ветчиной. - А вы знали, что электричество в этом доме было отключено?
   Брови Натали изумленно поднялись.
   - Не-нет...
   - Наверно, кто-то светил там фонарем. Скорее всего, большим, батареек на шесть.
   - Значит, вы мне верите?
   Джентри перестал складывать пластиковые коробки и чашки, которые собирался выкинуть в корзину для мусора, и удивленно посмотрел на нее.
   - А почему это я должен вам не верить? Интересно, как бы вы сами наставили себе этих синяков на шее.
   - Но зачем кому-то понадобилось убивать меня? - спросила Натали слабым голосом - слабым не только из-за поврежденного горла.
   Джентри закончил убирать со стола.
   - Этот человек, кто бы он ни был, вовсе не пытался вас убить. Он просто хотел причинить вам боль..., - О, в этом он преуспел. - Натали осторожно потрогала забинтованную голову.
   - И еще припугнуть.
   - Это ему тоже удалось. - Натали повела взглядом по стенам палаты. - Бог мой, как я ненавижу больницы!
   - Повторите-ка, что он вам сказал.
   Натали закрыла глаза.
   - "Хочешь найти ту женщину? Ищи в Джерман-тауне".
   - Еще раз, - попросил Джентри. - Попробуйте сказать это тем же тоном, с той же интонацией, как вы это слышали.
   Натали повторила фразу - глухим голосом, без всякой эмоциональной окраски.
   - Вот так? - спросил Джентри. - Без акцента, без намека на диалект?
   - Совершенно. Очень монотонно. Вроде диктора, читающего сводку погоды по радио.
   - Не южанин, - определил Джентри.
   - Нет.
   - Может, какой-нибудь северный диалект? - Джентри повторил фразу с нью-йоркским акцентом, настолько точно, что Натали рассмеялась, несмотря на свое больное горло.
   - Нет, - сказала она.
   - Он мог быть из Новой Англии? Или немец? Или американский еврей из Нью-Джерси? - Джентри несколько раз безукоризненно имитировал диалекты.
   - Нет. - Натали рассмеялась. - У вас здорово получается. Но голос был просто.., ровный, бесцветный.
   - А по высоте?
   - Низкий, но не такой низкий, как у вас. Нечто вроде мягкого баритона.
   - Это могла быть женщина? - спросил Джентри. Натали заморгала. Она пыталась вспомнить то, что мельком увидела в зеркальце, когда красный цвет уже застилал ей глаза: худое лицо, изгиб щеки, кажется, небритой... Но, возможно, лицо было замотано колючим шарфом. Какая-то шапка не то кепи. Но руки в перчатках? Они были ужасно сильные, пальцы - длинные.
   - Нет. - Натали покачала головой. - Это всего лишь мое ощущение, но мне показалось, что это был все-таки мужчина, - если вы понимаете, о чем я говорю. Хотя, конечно, до этою мужчины не нападали на меня. И тут не было ничего сексуального... - Она запнулась.
   - Понимаю, о чем вы говорите, - сказал шериф. - Как бы то ни было, это еще одно доказательство, что он, кто бы это ни был, не пытался убить вас. Люди обычно не передают какие-то сообщения тем, кого они убивают.
   - Сообщения? Кому?
   - Возможно, вернее было бы сказать: "предупреждение", - выразил свою догадку Джентри. - В общем, мы записали это как случайное нападение и возможную попытку к изнасилованию. Трудно было бы зарегистрировать это как попытку ограбления, раз он не взял ни вашу сумочку, ни что-либо еще. - Он вытащил небольшой термос из изрядно похудевшего пакета. - Хотите еще кофе?
   Натали немного подумала, потом кивнула.
   - Выпью. От кофе у меня обычно расходятся нервишки, но сейчас он, похоже, сглаживает действие укола, который мне сделали вчера.
   - А кроме того, сегодня Рождество. - Джентри снова разлил ароматный кофе по чашкам. Некоторое время они сидели, слушая триумфальную концовку генделевской "Мессии".
   Когда музыка кончилась и ведущий принялся обсуждать программу, Натали сказала:
   - Мне ведь не обязательно оставаться здесь, правда?
   - Вы перенесли довольно тяжелую психическую травму, - констатировал Джентри. - Почти десять минут были без сознания. На голову пришлось наложить восемь швов - вы сильно ушиблись...
   - Но я все равно могла бы поехать домой, ведь так?
   - Возможно, - признал Джентри. - Но я бы не хотел, чтобы вы это делали. Оставаться одной вам сейчас небезопасно, а если бы я предложил вам поехать ко мне, вы вряд ли меня правильно бы поняли. Кроме того, мне самому не очень хотелось сидеть в рождественскую ночь в машине у вашего дома. Да и док сказал, что вам следует провести ночь в больнице под наблюдением.
   - Знаете, я бы поехала к вам, - тихо произнесла Натали. В голосе ее не было и намека на кокетство. - Мне страшно, - добавила она просто.
   Джентри кивнул.
   - Ну да. - Он допил кофе. - Мне и самому страшно. Не знаю почему, но мне кажется, что мы по уши увязли в вещах, которые недоступны пониманию.
   - Значит, вы все еще верите в историю, рассказанную Ласки?
   - Я бы больше верил, если бы от него пришла хоть какая-нибудь весточка. Шесть дней прошло, как он уехал, а от него ни слуху ни духу... Но вовсе не обязательно безоговорочно верить всему, что он рассказал, и так ясно: вокруг нас происходит какая-то чертовщина, это ясно...
   - Вы думаете, вам удастся поймать того, кто напал на меня вчера ночью? Натали внезапно почувствовала усталость. Она откинулась на подушки, шериф помог приподнять изголовье кровати.
   - Вряд ли, если мы будем полагаться на отпечатки пальцев и лабораторные исследования, - сказал Джентри. - Мы проверяем кровь на "Никоне", но от этого проку мало. Единственный способ что-то узнать - это продолжать расследование, так или иначе.