Ключи в его руках со звонким щелчком соединились, и по этому щелчку, как по знаку дирижера во время концерта, смолкли все звуки: шум мотора крейсера, плеск волн и свист ветра; не стало и самого ветра — он не стих, а просто застыл в движении, как волны, крейсер и облака, черный пес и люди на нем. Мир опять остановился, на сей раз вместе со старушкой, запертой на чужом корабле, где ей грозила смертельная опасность, также остановившая свое ежесекундное приближение.
— Леха, что происходит?.. — спросила Чарли шепотом, оглушившим ее саму.
— Я соединил Пространство и Сущее для нового этапа, — ответил он таким же громовым шепотом. — Но без Времени. Понимаешь? Эффект примерно тот же, что от ваших песочных часов. Не убирай руку! — воскликнул он вдруг так громко, что Чарли даже присела — рука действительно только что начала соскальзывать с его плеча.
— Промежуток между мгновениями? — сказала она, ухватившись понадежнее.
— Нет, здесь, пожалуй, другое. Но для нас в данную минуту разница только в том, что мы в состоянии создать в этом промежутке цепочку жизни: я живу, потому что держу Ключи, ты — потому что держишься за меня, если бы кто-то держался за тебя, он бы тоже жил.
— Бабка за дедку, дедка за репку… А корабль? Ты стоишь на нем, он стоит на море, море лежит на суше и так далее…
— Корабль не живой.
— Откуда ты все это знаешь?.. — прошептала Чарли. У нее возникло большое желание поглядеть на Леху через его темные очки.
— Мне положено по штату. Теперь пошли, пора оживлять эту живописную скульптурную группу. Подойдя к огромному недвижимому псу, Леха первым делом на него облокотился. Зверь тут же вздохнул — глубоко и тяжко.
— Сначала на болота, ты знаешь, — сказал ему Леха. — А там уже следуя указаниям.
На спине пса началось шевеление: седоки оглядывались, дивясь на непривычное состояние окружающей среды.
— Чарли, смотри, где я! — закричал сверху Ник и смолк, пораженный собственной громкостью.
— За меня можешь больше не держаться, — сказал Леха, когда Чарли прикоснулась к зверю. — Главное теперь — держись за него.
Крис, протянув сверху руку, помог ей взобраться. «А что, если он сейчас отойдет и всех нас застопорит? — думала Чарли. — А если выронит Ключи?..»
— Осторожней, не вырони! — крикнула она Лехе, уже лезущему наверх, также с помощью Криса — залезть самостоятельно ему сейчас было бы трудновато.
Леха в ответ помахал ей слитыми воедино Ключами:
— Не могу уронить при всем желании — словно прилипли к пальцам! — Усевшись рядом с ней на жесткий шерстяной ковер, он хлопнул зверя по загривку: — Ну, поехали!
Алекс, усмехнувшись, шевельнул зажатым в руке «ошейником», пес вскинул голову и напрягся, словно собираясь завыть в тоске — Лидер расплачивался за свое пренебрежительное отношение к Партнерам и за желание загрести единолично лавры победителя.
— Мы полетим?.. — спросил Ник с опаской — у него уже был опыт свободного полета на драконе, о котором он с таким восторгом рассказывал, теперь, похоже, не вызывающий в нем энтузиазма.
— Я не знаю, — признался Леха. — Время ведь стоит, а мы движемся, только не во времени, а в чем-то более сложном. Именно тут может быть скрыто все непостижимое, ключи к тайным законам мироздания…
Зверь под ними медлил, легонько раскачиваясь взад-вперед, словно примериваясь, и вдруг прыгнул, далеко выбросив лапы — вперед и вверх. И тут же под ними из палубы крейсера, разорвав ее, как бумагу, выметнулось нечто — нерукотворная самовозводящаяся конструкция, формой близкая к конусу, плотная, замысловатой фактуры, ярко-красного цвета — и изогнулось дугой, непрерывно вырастая, как бы надстраивая самое себя и подставляясь псу под вытянутые лапы наподобие моста. Мир, внезапно развернувшись, превратился в плоскую картинку, пробитую посредине, — в глянцевый цирковой билет, нанизанный на резной бивень и улетающий по этому бивню, вертясь, все дальше и дальше вниз, в то время как пес скакал вперед сквозь туманную мерцающую бездну, и мощные мышцы размеренно ходили под седоками. Кругом что-то мелькало, двигалось, порой прикасалось, то щекоча, то толкаясь, то давя шершавым боком. Ник лег на живот, глядя вниз — на убегающий из-под собачьих лап, непрерывно растущий мост.
Рой фиолетовых искр на волнистых серебряных струнах проплыл мимо Чарли, она протянула руку, и струны стали музыкой, искры заскользили меж пальцами, рождая слова:
— Ты слышишь?.. Он кивнул:
— Не иначе как местная радиоволна.
— Очень в кассу, — неожиданно произнес Алекс. Это были первые слова, которые Чарли от него услышала. Она не опускала руку — поймала волну «за хвост», и песня продолжала звучать:
— Что-то качественное, — авторитетно определил Крис.
— Змеевик! — с непередаваемым надрывом произнес Лобстер, простерев в пространство осиротевшие руки.
— Я примерно помню, как мы тогда шли. — Крис указал на свою старую обитель, видневшуюся невдалеке: — От дома — вон в том направлении…
— Погоди. Сначала оглядись здесь, прислушайся — короче, настройся. Сейчас все может быть гораздо проще… — Сам Леха, говоря это, с интересом разглядывал дыру — с их позиции было видно только, что в дыре пусто и черно. — Заглянуть бы туда поконкретней.
— А может быть… — начал Крис и переглянулся с Лехой.
— Давай! — Леха стукнул пса меж лопаток: — Лидер! Ныряем!
«Экс-Лидер», — внесла Чарли мысленную поправку, невольно затаивая дыхание: пес сиганул в дыру, уже на лету взвыв — переливчато и протяжно.
Это походило на бездну под плоским черным небом, в котором висит, ничего не освещая, тусклая луна. Потому что освещать ей было, собственно говоря, абсолютно нечего. Пес поначалу падал, потом стал куда-то двигаться, перебирая лапами, как в воде — они ощущали это по движению его лопаток. Сам зверь идеально сливался с окружающей чернотой.
— Кажется… я его вижу, — неуверенно произнес Крис, а потом крикнул так, что у всех заложило уши: — Вижу! Есть! Вон он!
Чарли огляделась внимательней и поняла, что он имеет в виду единственное размытое пятнышко в далеком далеке на плоскости неба, похожее на ту категорию звезд, что может увидеть не каждый человек, а только обладающий хорошим зрением.
— Алекс, видишь его? — Теперь Крис говорил тихим, взволнованным голосом. — Поворачивай туда!
Вскоре они уже неслись к звездочке — сначала в пространстве, поднимаясь все выше, потом пес перевернулся спиной вниз, коснулся всеми четырьмя лапами твердого небосвода и помчался «по небу». Они поняли, что местной «луне» не мешало бы все-таки светить поярче, когда на их пути стали попадаться мертвецы; под плоскостью болота не оказалось ничего похожего на лягушек, пиявок или растения; здесь были только мертвецы, развешанные на невидимых веревочках под самым «небом», словно рождественские сюрпризы, которые полагается сшибать с завязанными глазами, чем, собственно, им и пришлось заниматься, а повязки на глазах заменила полная темнота. Большинство «сюрпризов» досталось, естественно, псу; догадаться о приближении покойника удавалось, только когда он загораживал собою «цель». Сама «путеводная звездочка» становилась между тем все ярче и виднее, постепенно приобретая квадратные очертания. Чарли не верилось, что мертвецы — это последнее препятствие, к тому же пассивное, на их нелегком пути к победе.
И наконец они ее достигли. Ящик, как и «утопленники», висел под самым «потолком» словно бы на невидимой нити и напоминал плафон оригинальной формы, освещающий небольшой участок пространства вокруг себя. Пес, очевидно, хотел подхватить его в зубы — не исключено, что и проглотил бы, если бы Алекс его резко не осадил, а потом заставил перевернуться спиной к «небу» — так, что они смогли спокойно взять в руки драгоценную «коробочку»: это сделал Крис, и Чарли не поверилось, что это удалось ему так просто, что все препятствия уже пройдены, что жестокая борьба со всем миром и не менее жестокая — с собой близится к завершению.
Они сгрудились вокруг и в молчании наблюдали, как Хранитель достает из ящика Ключ Времени — нового неведомого Времени, которое им предстояло сейчас с его помощью запустить. Потому что время Игры кончилось.
Леха протянул вперед Ключи Пространства и Сущего, слитые в единую незавершенную композицию, чтобы Крис мог присоединить к ней последнюю деталь. Ларри схватил Леху за локоть:
— Э нет, мы так не договаривались. Это должен сделать я.
— Я тоже хочу! — выпалил Ник, вцепляясь Лехе в другой локоть.
— Давайте я их скомпоную, чтобы никому не было обидно, — миротворчески вмешался Лобстер.
— Сделаем это все вместе, — произнес Крис так величаво и с достоинством, будто на его месте стоял убеленный сединами муж — воистину Хранитель, и никто не усомнился в его праве решать, кого удостоить чести завершающего действия, тем более что он был настолько великодушен, что почтил этой честью всех.
Чарли, Лобстер Ник и Ларри, протянув вперед руки, коснулись Ключей. Алекс тоже до них дотронулся, продолжая одной рукой держатся за «ошейник», охватывающий шею Лидера, а вернее — Экс-Лидера, Экс-Короля Игры, который один остался в стороне от священнодействия, мало того — любое резкое движение грозило ему сейчас лишением головы. Не в силах помешать происходящему, он вновь завыл; низкий переливчатый вой казался бесконечным, но оборвался, словно обрубленный, как только раздался звонкий щелчок.
Ключи воссоединились. Едва успев это понять, Чарли потеряла сознание.
Глава 11
— Леха, что происходит?.. — спросила Чарли шепотом, оглушившим ее саму.
— Я соединил Пространство и Сущее для нового этапа, — ответил он таким же громовым шепотом. — Но без Времени. Понимаешь? Эффект примерно тот же, что от ваших песочных часов. Не убирай руку! — воскликнул он вдруг так громко, что Чарли даже присела — рука действительно только что начала соскальзывать с его плеча.
— Промежуток между мгновениями? — сказала она, ухватившись понадежнее.
— Нет, здесь, пожалуй, другое. Но для нас в данную минуту разница только в том, что мы в состоянии создать в этом промежутке цепочку жизни: я живу, потому что держу Ключи, ты — потому что держишься за меня, если бы кто-то держался за тебя, он бы тоже жил.
— Бабка за дедку, дедка за репку… А корабль? Ты стоишь на нем, он стоит на море, море лежит на суше и так далее…
— Корабль не живой.
— Откуда ты все это знаешь?.. — прошептала Чарли. У нее возникло большое желание поглядеть на Леху через его темные очки.
— Мне положено по штату. Теперь пошли, пора оживлять эту живописную скульптурную группу. Подойдя к огромному недвижимому псу, Леха первым делом на него облокотился. Зверь тут же вздохнул — глубоко и тяжко.
— Сначала на болота, ты знаешь, — сказал ему Леха. — А там уже следуя указаниям.
На спине пса началось шевеление: седоки оглядывались, дивясь на непривычное состояние окружающей среды.
— Чарли, смотри, где я! — закричал сверху Ник и смолк, пораженный собственной громкостью.
— За меня можешь больше не держаться, — сказал Леха, когда Чарли прикоснулась к зверю. — Главное теперь — держись за него.
Крис, протянув сверху руку, помог ей взобраться. «А что, если он сейчас отойдет и всех нас застопорит? — думала Чарли. — А если выронит Ключи?..»
— Осторожней, не вырони! — крикнула она Лехе, уже лезущему наверх, также с помощью Криса — залезть самостоятельно ему сейчас было бы трудновато.
Леха в ответ помахал ей слитыми воедино Ключами:
— Не могу уронить при всем желании — словно прилипли к пальцам! — Усевшись рядом с ней на жесткий шерстяной ковер, он хлопнул зверя по загривку: — Ну, поехали!
Алекс, усмехнувшись, шевельнул зажатым в руке «ошейником», пес вскинул голову и напрягся, словно собираясь завыть в тоске — Лидер расплачивался за свое пренебрежительное отношение к Партнерам и за желание загрести единолично лавры победителя.
— Мы полетим?.. — спросил Ник с опаской — у него уже был опыт свободного полета на драконе, о котором он с таким восторгом рассказывал, теперь, похоже, не вызывающий в нем энтузиазма.
— Я не знаю, — признался Леха. — Время ведь стоит, а мы движемся, только не во времени, а в чем-то более сложном. Именно тут может быть скрыто все непостижимое, ключи к тайным законам мироздания…
Зверь под ними медлил, легонько раскачиваясь взад-вперед, словно примериваясь, и вдруг прыгнул, далеко выбросив лапы — вперед и вверх. И тут же под ними из палубы крейсера, разорвав ее, как бумагу, выметнулось нечто — нерукотворная самовозводящаяся конструкция, формой близкая к конусу, плотная, замысловатой фактуры, ярко-красного цвета — и изогнулось дугой, непрерывно вырастая, как бы надстраивая самое себя и подставляясь псу под вытянутые лапы наподобие моста. Мир, внезапно развернувшись, превратился в плоскую картинку, пробитую посредине, — в глянцевый цирковой билет, нанизанный на резной бивень и улетающий по этому бивню, вертясь, все дальше и дальше вниз, в то время как пес скакал вперед сквозь туманную мерцающую бездну, и мощные мышцы размеренно ходили под седоками. Кругом что-то мелькало, двигалось, порой прикасалось, то щекоча, то толкаясь, то давя шершавым боком. Ник лег на живот, глядя вниз — на убегающий из-под собачьих лап, непрерывно растущий мост.
Рой фиолетовых искр на волнистых серебряных струнах проплыл мимо Чарли, она протянула руку, и струны стали музыкой, искры заскользили меж пальцами, рождая слова:
Она повернула к Лехе бледное лицо с распахнутыми глазами:
Безумьем полон этот свет,
Полна безумьем тьма,
Иного объясненья нет,
И я схожу с ума.
— Ты слышишь?.. Он кивнул:
— Не иначе как местная радиоволна.
— Очень в кассу, — неожиданно произнес Алекс. Это были первые слова, которые Чарли от него услышала. Она не опускала руку — поймала волну «за хвост», и песня продолжала звучать:
Позади раздался всхлип. Они обернулись: Лобстер сидел посреди черной спины, опутанный по рукам и ногам голубой трубкой, и тихо плакал, не в силах даже вытереть с лица слезы. Конец трубки терялся у него во рту, другого конца видно не было. Ларри с Крисом кинулись его распутывать, даже Ник поднялся с пуза и стал помогать, Лобстер, всхлипывая, слабо сопротивлялся, но где уж ему было с ними справиться. Стоило им освободить его от пут, как трубка выскользнула у них из рук и, извиваясь по-змеиному, унеслась куда-то в пространство, затерявшись в неизвестном направлении — они даже не успели ее понюхать. Да в этом и не было нужды, достаточно было понюхать Лобстера.
Безумны звезды и луна,
Безумны небеса
Плыву, безумию сполна
Доверив паруса.
— Что-то качественное, — авторитетно определил Крис.
— Змеевик! — с непередаваемым надрывом произнес Лобстер, простерев в пространство осиротевшие руки.
Звучала песня. А пес летел, размеренно выбрасывая лапы на вырастающий перед ним, опережая его на шаг, исполинский «палец». Далеко впереди уже крутился новый цветной билетик — пока еще не пробитый, и они мчались к нему, стремясь исправить это упущение. Он быстро увеличивался и скоро стал виден как на ладони — смешной и примитивный плоский мир, похожий на картину без рамки, в которую не хочется вновь погружаться, потому что никогда не найти в ней той воли, полноты и многомерности. Приближаясь, изображение на картине росло и как-то вдруг захватило все пространство, стало объемным: застывшее пасмурное небо над рубленым домиком, одиноко торчащим посреди однообразной равнины. Пес совершил прыжок в сторону за мгновение до того, как «палец» с оглушительным сухим треском пробил равнину и канул, словно растворился в проделанной дыре, очень напоминающей пробой от гигантского дырокола. Пес стоял рядом с этой дырой на поверхности болота, как на твердой площади — помнится, он и раньше обладал способностью не проваливаться в него, но похоже было, что в безвременье это стало свойством самого болота.
Любой безумен человек,
Что в этот мир вступил…
— Я примерно помню, как мы тогда шли. — Крис указал на свою старую обитель, видневшуюся невдалеке: — От дома — вон в том направлении…
— Погоди. Сначала оглядись здесь, прислушайся — короче, настройся. Сейчас все может быть гораздо проще… — Сам Леха, говоря это, с интересом разглядывал дыру — с их позиции было видно только, что в дыре пусто и черно. — Заглянуть бы туда поконкретней.
— А может быть… — начал Крис и переглянулся с Лехой.
— Давай! — Леха стукнул пса меж лопаток: — Лидер! Ныряем!
«Экс-Лидер», — внесла Чарли мысленную поправку, невольно затаивая дыхание: пес сиганул в дыру, уже на лету взвыв — переливчато и протяжно.
Это походило на бездну под плоским черным небом, в котором висит, ничего не освещая, тусклая луна. Потому что освещать ей было, собственно говоря, абсолютно нечего. Пес поначалу падал, потом стал куда-то двигаться, перебирая лапами, как в воде — они ощущали это по движению его лопаток. Сам зверь идеально сливался с окружающей чернотой.
— Кажется… я его вижу, — неуверенно произнес Крис, а потом крикнул так, что у всех заложило уши: — Вижу! Есть! Вон он!
Чарли огляделась внимательней и поняла, что он имеет в виду единственное размытое пятнышко в далеком далеке на плоскости неба, похожее на ту категорию звезд, что может увидеть не каждый человек, а только обладающий хорошим зрением.
— Алекс, видишь его? — Теперь Крис говорил тихим, взволнованным голосом. — Поворачивай туда!
Вскоре они уже неслись к звездочке — сначала в пространстве, поднимаясь все выше, потом пес перевернулся спиной вниз, коснулся всеми четырьмя лапами твердого небосвода и помчался «по небу». Они поняли, что местной «луне» не мешало бы все-таки светить поярче, когда на их пути стали попадаться мертвецы; под плоскостью болота не оказалось ничего похожего на лягушек, пиявок или растения; здесь были только мертвецы, развешанные на невидимых веревочках под самым «небом», словно рождественские сюрпризы, которые полагается сшибать с завязанными глазами, чем, собственно, им и пришлось заниматься, а повязки на глазах заменила полная темнота. Большинство «сюрпризов» досталось, естественно, псу; догадаться о приближении покойника удавалось, только когда он загораживал собою «цель». Сама «путеводная звездочка» становилась между тем все ярче и виднее, постепенно приобретая квадратные очертания. Чарли не верилось, что мертвецы — это последнее препятствие, к тому же пассивное, на их нелегком пути к победе.
И наконец они ее достигли. Ящик, как и «утопленники», висел под самым «потолком» словно бы на невидимой нити и напоминал плафон оригинальной формы, освещающий небольшой участок пространства вокруг себя. Пес, очевидно, хотел подхватить его в зубы — не исключено, что и проглотил бы, если бы Алекс его резко не осадил, а потом заставил перевернуться спиной к «небу» — так, что они смогли спокойно взять в руки драгоценную «коробочку»: это сделал Крис, и Чарли не поверилось, что это удалось ему так просто, что все препятствия уже пройдены, что жестокая борьба со всем миром и не менее жестокая — с собой близится к завершению.
Они сгрудились вокруг и в молчании наблюдали, как Хранитель достает из ящика Ключ Времени — нового неведомого Времени, которое им предстояло сейчас с его помощью запустить. Потому что время Игры кончилось.
Леха протянул вперед Ключи Пространства и Сущего, слитые в единую незавершенную композицию, чтобы Крис мог присоединить к ней последнюю деталь. Ларри схватил Леху за локоть:
— Э нет, мы так не договаривались. Это должен сделать я.
— Я тоже хочу! — выпалил Ник, вцепляясь Лехе в другой локоть.
— Давайте я их скомпоную, чтобы никому не было обидно, — миротворчески вмешался Лобстер.
— Сделаем это все вместе, — произнес Крис так величаво и с достоинством, будто на его месте стоял убеленный сединами муж — воистину Хранитель, и никто не усомнился в его праве решать, кого удостоить чести завершающего действия, тем более что он был настолько великодушен, что почтил этой честью всех.
Чарли, Лобстер Ник и Ларри, протянув вперед руки, коснулись Ключей. Алекс тоже до них дотронулся, продолжая одной рукой держатся за «ошейник», охватывающий шею Лидера, а вернее — Экс-Лидера, Экс-Короля Игры, который один остался в стороне от священнодействия, мало того — любое резкое движение грозило ему сейчас лишением головы. Не в силах помешать происходящему, он вновь завыл; низкий переливчатый вой казался бесконечным, но оборвался, словно обрубленный, как только раздался звонкий щелчок.
Ключи воссоединились. Едва успев это понять, Чарли потеряла сознание.
Глава 11
Выход. Перезагрузка.
Отсюда открывался великолепный вид на город: офис находился на одном из верхних этажей небоскреба. Только что Чарли поговорила с родителями: купив ей маленькую квартирку и убедившись, что дочь пристроена и вполне самостоятельна, они отправились путешествовать по стране на стареньком флаере, купленном в кредит, — «производить разведку на местности», как по былой старательской привычке выразился отец, нечего было и мечтать об открытии своего маленького дела в одной из крупнейших земных столиц, где все области деятельности были давно и прочно монополизированы. Отец позвонил — сообщить, что у них все в порядке, они, мол, едут, пока осматриваются, и узнать, как идут дела у нее. «Разумеется, замечательно!» — ответила она, чтобы его порадовать, к тому же, по его понятиям, ее теперешнее положение было пределом мечтаний молоденькой девушки: любая из ее ровесниц порхала бы от счастья. Ей же повседневная рутина казалась пресной, она только начала работать, а у нее уже создалось впечатление, будто ее закинули в стоячее болото, как Ключ, и это теперь будет длиться вечно. Ей страшно хотелось увидеть всех: чмокнуть наконец Ника, выпить с Лобстером его любимого коньяка, поговорить с Крисом, убедиться, что живы Юра-сан, старушка и Светик, хотелось спасти Ларри от какой-нибудь напасти — обещала ведь! — и конечно, повидать Леху: расспросить его обо всем, что так и осталось за гранью ее понимания. И просто повидать.
Сейчас в офисе был обед, служащие разошлись кто куда, и Чарли, оставшись одна, в который уже раз мучила компьютер, пытаясь подать запрос в общую информационную сеть об интересующих ее людях. Компьютер, как всегда, клинило: он у нее был старинного образца, с большим монитором вместо просмотровой рамки и постоянно зависал.
Пытаясь куда-то пробиться, она вся ушла в процесс истязания клавиатуры, когда кто-то постучался с той стороны в стекло, у которого она сидела, стук раздался чуть не у самого ее плеча, и Чарли, вздрогнув, повернула голову, по привычке сжимая пустую левую ладонь, за окном висел обшарпанный флаер — нечто вроде того, что купили на днях ее родители, только с виду еще древнее. На месте водителя сидел Леха и стучался, протянув руку через открытое боковое стекло.
После первых секунд полного остолбенения Чарли вскочила, не зная, как ей быть, как ей ему открыть?.. А его это, похоже, ничуть не заботило: убедившись, что его увидели, он развернулся в воздухе, просигналил ей рукой — мол, поберегись! — и влетел в помещение прямо сквозь стекло, под страшный звон и водопад осколков. Машина замерла на свободном пространстве перед ее столом. Из-за столешницы высовывалось радостное, хотя и слегка ошалевшее лицо Чарли с приоткрытым ртом. Леха выскочил из автобуса, хлопнув дверцей, подошел и как ни в чем не бывало уселся на край стола.
— Ну, как отдыхается?
— Ты что творишь? — Она окинула взглядом здоровенную дыру, проделанную в стекле. Спросила это с улыбкой, хотя и тревожной, однако совершенно неуместной для подобного черезвычайного происшествия. И добавила слегка озабоченно, словно не вполне веря своим словам: — Тебя же арестуют!
— Твоя адаптация идет полным ходом! — Он тоже глядел на нее улыбаясь, чуть прищурясь.
— А у тебя, как я вижу, с ней большие проблемы.
— Были, — сказал он. И продолжаются:
— И понял я, что променял Безумье на него ж… —
тихо пропел Леха последние слова песни, звучавшей в безвременье. И встрепенулся: — Кстати, об адаптации — как ты думаешь, успеем мы сесть в мой экипаж и смыться отсюда до того, как нагрянет полиция? Может, покатаемся? У тебя ко мне, наверное, масса вопросов?..
В это мгновение дверь приемной открылась ив нее вошел не кто иной, как Лидер. Едва глянув на двух молодых людей, флаер и прочее безобразие, их окружающее, он произнес на ходу:
— Прошу вас на пару минут задержаться. У меня к вам будет небольшое деловое предложение. — С этими словами он скрылся в дверях кабинета. Чарли оторопело глядела ему вслед: за столько дней она не обнаружила в этом мире никаких следов Игры, не встретила ни одного знакомого по Игре лица, не услышала ни одного имени, и вдруг на тебе — являются во плоти сразу двое, буквально один за другим.
— Откуда он здесь… взялся? Со своим предложением?..
— Да черт с ними обоими! — сказал Леха, поднимаясь. — Пошли! Не забывай, что у нас еще проблемы с полицией.
— У нас?.. — возмутилась Чарли, задерживаясь у стола.
— Вернее — они будут у тебя, если ты здесь останешься. И в полиции тебе уже точно никто не расскажет, откуда у инопланетного агрессора росли ноги, почему у него были такие длинные руки, такие зоркие глаза и такие острые зубы. — Он уже захлопывал дверцу, а Чарли делала то же с другой стороны, плюхнувшись на сиденье с ним рядом. — Но самое главное, что и я тебе этого не расскажу, — закончил Леха, трогая.
— Почему?..
Они вылетели сквозь дыру в стекле, еще ее увеличив, и понеслись, ныряя на большой высоте меж небоскребами.
— Потому что, веришь ли, я сам не знаю, откуда там что растет. Конечно, ломал над этим голову, чего только не предполагал: может быть Земля вошла в некую разумную зону космоса или на нее наткнулась организованная мыслящая энергия, пропадающая со скуки в космической пустоте. А может, такая энергия вызрела в ней самой — не без нашей помощи.
— Я уже начала думать, что мне все пригрезилось…
— Этакий затяжной крупномасштабный глюк, — усмехнулся Леха. — Со мной в главной роли. Неужто ты так мною бредишь? Что бы на это сказал старина Зигмунд по фамилии Фрейд?
— Но ты-то должен был все знать! — Чарли пропустила мимо ушей его шуточки. — Ты ведь получал информацию, где-то брал артефакты, был «передаточным звеном»!
— Все получалось само собой, как, например, с твоим хлитсом: просыпаюсь утром, а он на руке, и я совершенно точно знаю, что это такое, как называется, кому, где и когда я должен это передать и как мне телепортироваться на место встречи. Сначала мучился, терялся в догадках, потом понял — зачем? Может, «Оно» мне и это подсказало. Какая нам разница, что это и откуда, главное, что «Оно» выбрало нас и подарило нам то, чего мы хотели.
— Хотели?.. Ты уверен?
— Уверен. Уверен, и самое интересное, что мы с тобой сможем рассказать нашим детям — это история нашего знакомства. — Он обнял ее за плечи, поглядев в глаза. — Знаешь, как они будут нам завидовать? Мы сами себе будем завидовать!
— Леш, я вот о чем все время думаю, — тихо сказала Чарли. — Мы ведь выиграли. Я считала, что в Игре все должно быть по правилам — преодолей все препятствия и получишь Главный Приз — что-то большое, незабываемое, такое, чтобы сердце рвалось из груди — какая Игра, такой должен быть и приз. А нас просто вернули к обычной жизни.
— А разве ты не об этом мечтала? — сказал он, резко забирая вверх.
— Я мечтала освободить Землю от нашествия.
Но никакого нашествия не было. Я очнулась на «Ковчеге», в зале ожидания, мама мне сказала, что я потеряла сознание перед самой посадкой в транспортный корабль. То есть я там собирала вещи, выезжала, со всеми прощалась, но ничего не помню, словно я какое-то время в себе отсутствовала.
— Представляю, как ты была счастлива, увидев своих. Наверное, сердце рвалось из груди?..
— Так ты считаешь, что это и есть Главный Приз? Подарить мне то, что я и так имела?..
В кабине стало прохладно, но Чарли этого не замечала. За разговором она и в окна забыла глядеть, далеко внизу проплывал город, и с высоты уже можно было увидеть, что лежит этот город не на «планете», а на огромном самостоятельном куске земли с неровно сколотыми краями. Если вглядеться, то в окружающем воздушном океане со всех сторон можно было увидеть темные пятнышки — словно камни, зависшие в пространстве, а подключив воображение, нетрудно было себе представить, что это такие же земные глыбы — осколки разбитого мира, только во много раз уменьшенные расстоянием.
В верхнем этаже одного из небоскребов за разбитым стеклом стоял человек и глядел в небо, барабаня в задумчивости пальцами правой руки по клавиатуре старинного компьютера. На монитор он не смотрел, забыв, похоже, и о клавиатуре, и о мониторе, и о собственной руке. Между тем на экране напечаталась большая ярко-желтая надпись
«ПРИЗОВАЯ ИГРА!»
И зависла.
— Согласен, что это несправедливо, — сказал Леха, поднимая боковое стекло.
Чарли сидела за секретарским столиком в приемной с огромным окном во всю стену — несколько дней назад она получила работу секретаря в московском отделении Бюро Наземных Путешествий. В нормальном мире, к которому она до сих пор никак не могла привыкнуть, получение такого места расценивалось как необыкновенная удача.
Отныне время будет течь по прямой,
Шаг вверх, шаг вбок, и их мир за спиной,
Я сжег их мир, как ворох газет,
Остался только мокрый асфальт, но…
Отсюда открывался великолепный вид на город: офис находился на одном из верхних этажей небоскреба. Только что Чарли поговорила с родителями: купив ей маленькую квартирку и убедившись, что дочь пристроена и вполне самостоятельна, они отправились путешествовать по стране на стареньком флаере, купленном в кредит, — «производить разведку на местности», как по былой старательской привычке выразился отец, нечего было и мечтать об открытии своего маленького дела в одной из крупнейших земных столиц, где все области деятельности были давно и прочно монополизированы. Отец позвонил — сообщить, что у них все в порядке, они, мол, едут, пока осматриваются, и узнать, как идут дела у нее. «Разумеется, замечательно!» — ответила она, чтобы его порадовать, к тому же, по его понятиям, ее теперешнее положение было пределом мечтаний молоденькой девушки: любая из ее ровесниц порхала бы от счастья. Ей же повседневная рутина казалась пресной, она только начала работать, а у нее уже создалось впечатление, будто ее закинули в стоячее болото, как Ключ, и это теперь будет длиться вечно. Ей страшно хотелось увидеть всех: чмокнуть наконец Ника, выпить с Лобстером его любимого коньяка, поговорить с Крисом, убедиться, что живы Юра-сан, старушка и Светик, хотелось спасти Ларри от какой-нибудь напасти — обещала ведь! — и конечно, повидать Леху: расспросить его обо всем, что так и осталось за гранью ее понимания. И просто повидать.
Сейчас в офисе был обед, служащие разошлись кто куда, и Чарли, оставшись одна, в который уже раз мучила компьютер, пытаясь подать запрос в общую информационную сеть об интересующих ее людях. Компьютер, как всегда, клинило: он у нее был старинного образца, с большим монитором вместо просмотровой рамки и постоянно зависал.
Пытаясь куда-то пробиться, она вся ушла в процесс истязания клавиатуры, когда кто-то постучался с той стороны в стекло, у которого она сидела, стук раздался чуть не у самого ее плеча, и Чарли, вздрогнув, повернула голову, по привычке сжимая пустую левую ладонь, за окном висел обшарпанный флаер — нечто вроде того, что купили на днях ее родители, только с виду еще древнее. На месте водителя сидел Леха и стучался, протянув руку через открытое боковое стекло.
После первых секунд полного остолбенения Чарли вскочила, не зная, как ей быть, как ей ему открыть?.. А его это, похоже, ничуть не заботило: убедившись, что его увидели, он развернулся в воздухе, просигналил ей рукой — мол, поберегись! — и влетел в помещение прямо сквозь стекло, под страшный звон и водопад осколков. Машина замерла на свободном пространстве перед ее столом. Из-за столешницы высовывалось радостное, хотя и слегка ошалевшее лицо Чарли с приоткрытым ртом. Леха выскочил из автобуса, хлопнув дверцей, подошел и как ни в чем не бывало уселся на край стола.
— Ну, как отдыхается?
— Ты что творишь? — Она окинула взглядом здоровенную дыру, проделанную в стекле. Спросила это с улыбкой, хотя и тревожной, однако совершенно неуместной для подобного черезвычайного происшествия. И добавила слегка озабоченно, словно не вполне веря своим словам: — Тебя же арестуют!
— Твоя адаптация идет полным ходом! — Он тоже глядел на нее улыбаясь, чуть прищурясь.
— А у тебя, как я вижу, с ней большие проблемы.
— Были, — сказал он. И продолжаются:
— И понял я, что променял Безумье на него ж… —
тихо пропел Леха последние слова песни, звучавшей в безвременье. И встрепенулся: — Кстати, об адаптации — как ты думаешь, успеем мы сесть в мой экипаж и смыться отсюда до того, как нагрянет полиция? Может, покатаемся? У тебя ко мне, наверное, масса вопросов?..
В это мгновение дверь приемной открылась ив нее вошел не кто иной, как Лидер. Едва глянув на двух молодых людей, флаер и прочее безобразие, их окружающее, он произнес на ходу:
— Прошу вас на пару минут задержаться. У меня к вам будет небольшое деловое предложение. — С этими словами он скрылся в дверях кабинета. Чарли оторопело глядела ему вслед: за столько дней она не обнаружила в этом мире никаких следов Игры, не встретила ни одного знакомого по Игре лица, не услышала ни одного имени, и вдруг на тебе — являются во плоти сразу двое, буквально один за другим.
— Откуда он здесь… взялся? Со своим предложением?..
— Да черт с ними обоими! — сказал Леха, поднимаясь. — Пошли! Не забывай, что у нас еще проблемы с полицией.
— У нас?.. — возмутилась Чарли, задерживаясь у стола.
— Вернее — они будут у тебя, если ты здесь останешься. И в полиции тебе уже точно никто не расскажет, откуда у инопланетного агрессора росли ноги, почему у него были такие длинные руки, такие зоркие глаза и такие острые зубы. — Он уже захлопывал дверцу, а Чарли делала то же с другой стороны, плюхнувшись на сиденье с ним рядом. — Но самое главное, что и я тебе этого не расскажу, — закончил Леха, трогая.
— Почему?..
Они вылетели сквозь дыру в стекле, еще ее увеличив, и понеслись, ныряя на большой высоте меж небоскребами.
— Потому что, веришь ли, я сам не знаю, откуда там что растет. Конечно, ломал над этим голову, чего только не предполагал: может быть Земля вошла в некую разумную зону космоса или на нее наткнулась организованная мыслящая энергия, пропадающая со скуки в космической пустоте. А может, такая энергия вызрела в ней самой — не без нашей помощи.
— Я уже начала думать, что мне все пригрезилось…
— Этакий затяжной крупномасштабный глюк, — усмехнулся Леха. — Со мной в главной роли. Неужто ты так мною бредишь? Что бы на это сказал старина Зигмунд по фамилии Фрейд?
— Но ты-то должен был все знать! — Чарли пропустила мимо ушей его шуточки. — Ты ведь получал информацию, где-то брал артефакты, был «передаточным звеном»!
— Все получалось само собой, как, например, с твоим хлитсом: просыпаюсь утром, а он на руке, и я совершенно точно знаю, что это такое, как называется, кому, где и когда я должен это передать и как мне телепортироваться на место встречи. Сначала мучился, терялся в догадках, потом понял — зачем? Может, «Оно» мне и это подсказало. Какая нам разница, что это и откуда, главное, что «Оно» выбрало нас и подарило нам то, чего мы хотели.
— Хотели?.. Ты уверен?
— Уверен. Уверен, и самое интересное, что мы с тобой сможем рассказать нашим детям — это история нашего знакомства. — Он обнял ее за плечи, поглядев в глаза. — Знаешь, как они будут нам завидовать? Мы сами себе будем завидовать!
— Леш, я вот о чем все время думаю, — тихо сказала Чарли. — Мы ведь выиграли. Я считала, что в Игре все должно быть по правилам — преодолей все препятствия и получишь Главный Приз — что-то большое, незабываемое, такое, чтобы сердце рвалось из груди — какая Игра, такой должен быть и приз. А нас просто вернули к обычной жизни.
— А разве ты не об этом мечтала? — сказал он, резко забирая вверх.
— Я мечтала освободить Землю от нашествия.
Но никакого нашествия не было. Я очнулась на «Ковчеге», в зале ожидания, мама мне сказала, что я потеряла сознание перед самой посадкой в транспортный корабль. То есть я там собирала вещи, выезжала, со всеми прощалась, но ничего не помню, словно я какое-то время в себе отсутствовала.
— Представляю, как ты была счастлива, увидев своих. Наверное, сердце рвалось из груди?..
— Так ты считаешь, что это и есть Главный Приз? Подарить мне то, что я и так имела?..
В кабине стало прохладно, но Чарли этого не замечала. За разговором она и в окна забыла глядеть, далеко внизу проплывал город, и с высоты уже можно было увидеть, что лежит этот город не на «планете», а на огромном самостоятельном куске земли с неровно сколотыми краями. Если вглядеться, то в окружающем воздушном океане со всех сторон можно было увидеть темные пятнышки — словно камни, зависшие в пространстве, а подключив воображение, нетрудно было себе представить, что это такие же земные глыбы — осколки разбитого мира, только во много раз уменьшенные расстоянием.
В верхнем этаже одного из небоскребов за разбитым стеклом стоял человек и глядел в небо, барабаня в задумчивости пальцами правой руки по клавиатуре старинного компьютера. На монитор он не смотрел, забыв, похоже, и о клавиатуре, и о мониторе, и о собственной руке. Между тем на экране напечаталась большая ярко-желтая надпись
«ПРИЗОВАЯ ИГРА!»
И зависла.
— Согласен, что это несправедливо, — сказал Леха, поднимая боковое стекло.