Страница:
– Борт К15-84, ответьте Центру. Говорит генерал Федоров. Тропилин, ты заметил, что этот «Призрак» к тебе приклеился? – Похоже, что название, данное Тропилиным, было как-то само собой подхвачено и закрепилось как оперативное. Еще бы он не заметил, что эта громада повисла у него на хвосте! Странно, что они там до сих пор этого не замечали или не принимали во внимание. – Чего, по-твоему, они хотят? – спросил генерал звенящим от напряжения голосом.
Капитан закатил глаза, но ответил со спокойной четкостью:
– Земля, не имею ни малейшего понятия. Возможно, им нужен материал для изучения и они выбрали мой корабль.
– Не паникуй, Станислав! Сейчас мы им покажем, кто тут является материалом. Переходи на дальнюю орбиту.
В это время штурман оторвался от монитора и кивнул капитану. Тот сделал знак, что понял, и произнес:
– Разрешите совет, генерал: не злоупотребляйте «крайними мерами». Возможно, «Страж» не сможет отразить ответного удара.
Он не стал добавлять, что применение «крайних мер» не только чрезвычайно опасно, но и пока не очень-то обоснованно: «Призрак» не проявлял агрессии, а цель его, как ни странно, и это уже было ясно всем, состояла в том, чтобы добраться до старой грузовой посудины. Возможно ли, чтобы это было прелюдией к столь далекоидущим намерениям, как поработить Землю? Однако капитану была понятна всеобщая нервозность, частично выплескивающаяся в эфир: ничего нельзя сказать наверняка, когда имеешь дело с чуждым разумом. И о своих планах Тропилин пока не без оснований помалкивал, ожидая момента, когда решение уйти в прыжок будет выглядеть неизбежным и единственно верным.
Пока что грузовик, в точном соответствии с приказом, изменил курс, начав уходить от Земли. Патрульный крейсер тоже совершил маневр, заняв позицию между ним и «Призраком». Теперь, если тот не оставит своего намерения догнать грузовик, то ему будет сложновато продолжать игнорировать корабль, находящийся буквально на пути к выбранной им цели. Несмотря на этот факт, повторение требований было проигнорировано. И тогда крейсер открыл огонь, на сей раз обрушив на «Призрак» всю мощь своего арсенала. Одновременно в атаку ринулись истребители. «Призрак» облило импульсным ливнем, к нему со всех сторон мчались все новые ракеты – да, все это по-прежнему не наносило чужому сколько-нибудь заметного вреда, но теперь расчет строился на том, чтобы совместным массированным ударом пробить брешь в его обороне, нащупать слабое место. И, хотя все старания продолжали выглядеть напрасными, но кое-что им в конце концов все-таки удалось, а именно – вызвать «Призрак» на ответные меры.
Команда улепетывающего грузовика увидела, как с вершины одной из башен сорвался голубой сгусток и устремился к крейсеру. Тот сделал попытку расстрелять его из излучателей, но пылающий холодным светом снаряд вел себя так, словно был нематериален: лазеры пронизывали его, как голографический фантом, а он тем временем неумолимо приближался к крейсеру, пока наконец не влепился в его борт. Кэт, ожидавшая взрыва, вскрикнула, мужчины, вздрогнув, подались вперед, наблюдая странную картину: сгусток не взорвался, он словно бы всосался в корпус или, возможно, растекся по нему, после чего по кораблю забегали статические разряды, он прекратил стрелять, и дюзы его двигателей погасли.
– Что за черт?.. – произнес Тропилин, нажимая кнопку связи: – Борт К.15-84 вызывает «Мираж-3». Борис, что там у вас? Ответьте!
«Мираж» молчал. А между тем башни «Призрака» продолжали выплевывать сгустки, устремляющиеся за истребителями. Не исключено, что их дальнейшая атака представляла для него опасность, но больше походило на то, что «Призраку» надоел назойливый рой, и он наконец предпринял решительные действия по его нейтрализации.
– Борт К15-84, ответьте Земле! Тропилин, вы целы? – судя по голосу генерала Федорова и сопровождающим его на заднем плане шумам, на Земле были в панике.
– Центр, мы пока целы, – сказал капитан.
– Докладывай, что там творится? Что с крейсером?
– С виду не поврежден, но, похоже, что нейтрализован каким-то полем. И с ним три, нет, уже четыре истребителя. Теперь пять. Связи с ними нет, что с экипажами – не знаю. Предполагаю, что люди живы и, может быть, даже вошли в контакт. Предлагаете мне дожидаться той же участи?
– Он все еще держится за тобой?
– Как сосунок за мамкой. И уже вывел из строя шестой истребитель.
– Станислав, твое мнение – что ему надо? – Голос генерала, задающего уже повторно этот вопрос, прозвучал на сей раз чуть ли не жалобно.
– Затрудняюсь ответить. Возможно, сырье для реактора. Возможно, информация из моих мозгов. Мой корабль для боя не приспособлен, единственный выход – уйти в гиперпрыжок. Разрешите начать подготовку.
– Боюсь, что тебе придется остаться. Необходимо выяснить его цель и...
В это время последний седьмой истребитель стал жертвой энергетического сгустка.
– Земля, Земля, не слышу вас, – сказал Тропилин. – Связь уходит. Сплошные помехи. Буду действовать соответственно обстановке.
Он повернулся к Шалыгину.
– Капитан, все готово! – доложил тот.
– Отлично, Коля. Уходим в прыжок. Даю ускорение и десятисекундный отсчет.
На экране заднего вида быстро удалялся беспомощный крейсер в неподвижной россыпи истребителей, в то время как крупная «визуальная помеха», чертовски напоминающая летающий собор, решительно надвигалась. Одна из крайних башен вновь выплюнула голубой сгусток – не оставалось сомнений, что на сей раз он предназначен для тех единственных, кому еще не досталось, то есть для них.
– По-моему, эта дрянь как-то воздействует на электронику, – размышлял Тропилин за мгновение до того, как изображение «Призрака» и стремительно нагоняющего их «снаряда» исчезло и на экранах воцарилась однородная серость. Корабль ушел в гиперпространство, успев избежать соприкосновения с голубым «нейтрализатором». Едва-едва, но все-таки успев. Хотя не всем так уж безоговорочно в это верилось.
– Он... Оно... не последует за нами? – спросила Кэт, непроизвольно оглядываясь, словно эта голубая штука могла пронзить весь корабль и объявиться в рубке. Тропилин устало откинулся в кресле, потер лоб:
– М-да. Возможности его, конечно, впечатляют. Наше счастье, что в гипере преследование принципиально невозможно. То есть, зная координаты нашего выхода, «Призрак», конечно, мог бы за нами «прыгнуть» и продолжить погоню уже там. А здесь совсем иные, особые законы: замкнутое пространство нашего корабля превращается как бы в маленькую самостоятельную вселенную с собственным временным циклом. Это нелегко объяснить, но понятия погони или столкновения тут теряют смысл.
– По крайней мере, на этот счет мы можем быть спокойны, – сказал Ян. – Кстати, я правильно понял, что мы теперь летим не на Радомир?
Тропилин кивнул:
– Ты правильно понял. Николай, что у нас там с расчетами?
– Порядок, капитан, все, как вы заказывали: через двадцать часов выходим к Ринг-6. Это наиболее удобная промежуточная станция, – сказал молодой штурман с гордостью, выводя на экраны цифры и графики.
– Ну да, выходит всего лишь небольшой крюк... Да почти и не крюк, а так – остановка по дороге... – Капитан нахмурился: – Черт возьми, я бы все же предпочел, чтобы она была менее удобной, – туманно высказался он.
– Я действовал в соответствии с вашим приказом. – Кажется, Шалыгин немного обиделся, и немудрено: проведя сложнейшие расчеты нового курса в боевой обстановке, он вправе был надеяться на похвалу. Капитан, прекрасно это понимавший, глубоко вздохнул:
– Все нормально, Николай, ты отлично справился. Вряд ли кому-то придет в голову, что мы остановимся на полпути.
Штурман, задумчиво покачал головой:
– И все-таки, что это был за корабль? Какие технологии!.. И почему он... – Николай взглянул на пассажиров и замолчал. Стоило вспомнить об их секретной миссии, сложить два и два и не задавать лишних вопросов. Ян и Кэт переглянулись и одновременно вздохнули, а капитан нашел нужным сказать кое-что в утешение своему пилоту, немногим менее сведущему, чем он сам:
– Ну, задержись мы там еще немного, как этого требовал генерал Федоров, и у нас был шанс испытать на себе эти продвинутые технологии. Но я считаю, что ты очень вовремя закончил расчет.
– Надеюсь, что наши патрульные остались живы, – тихо проговорил Николай.
Глава 13
Капитан закатил глаза, но ответил со спокойной четкостью:
– Земля, не имею ни малейшего понятия. Возможно, им нужен материал для изучения и они выбрали мой корабль.
– Не паникуй, Станислав! Сейчас мы им покажем, кто тут является материалом. Переходи на дальнюю орбиту.
В это время штурман оторвался от монитора и кивнул капитану. Тот сделал знак, что понял, и произнес:
– Разрешите совет, генерал: не злоупотребляйте «крайними мерами». Возможно, «Страж» не сможет отразить ответного удара.
Он не стал добавлять, что применение «крайних мер» не только чрезвычайно опасно, но и пока не очень-то обоснованно: «Призрак» не проявлял агрессии, а цель его, как ни странно, и это уже было ясно всем, состояла в том, чтобы добраться до старой грузовой посудины. Возможно ли, чтобы это было прелюдией к столь далекоидущим намерениям, как поработить Землю? Однако капитану была понятна всеобщая нервозность, частично выплескивающаяся в эфир: ничего нельзя сказать наверняка, когда имеешь дело с чуждым разумом. И о своих планах Тропилин пока не без оснований помалкивал, ожидая момента, когда решение уйти в прыжок будет выглядеть неизбежным и единственно верным.
Пока что грузовик, в точном соответствии с приказом, изменил курс, начав уходить от Земли. Патрульный крейсер тоже совершил маневр, заняв позицию между ним и «Призраком». Теперь, если тот не оставит своего намерения догнать грузовик, то ему будет сложновато продолжать игнорировать корабль, находящийся буквально на пути к выбранной им цели. Несмотря на этот факт, повторение требований было проигнорировано. И тогда крейсер открыл огонь, на сей раз обрушив на «Призрак» всю мощь своего арсенала. Одновременно в атаку ринулись истребители. «Призрак» облило импульсным ливнем, к нему со всех сторон мчались все новые ракеты – да, все это по-прежнему не наносило чужому сколько-нибудь заметного вреда, но теперь расчет строился на том, чтобы совместным массированным ударом пробить брешь в его обороне, нащупать слабое место. И, хотя все старания продолжали выглядеть напрасными, но кое-что им в конце концов все-таки удалось, а именно – вызвать «Призрак» на ответные меры.
Команда улепетывающего грузовика увидела, как с вершины одной из башен сорвался голубой сгусток и устремился к крейсеру. Тот сделал попытку расстрелять его из излучателей, но пылающий холодным светом снаряд вел себя так, словно был нематериален: лазеры пронизывали его, как голографический фантом, а он тем временем неумолимо приближался к крейсеру, пока наконец не влепился в его борт. Кэт, ожидавшая взрыва, вскрикнула, мужчины, вздрогнув, подались вперед, наблюдая странную картину: сгусток не взорвался, он словно бы всосался в корпус или, возможно, растекся по нему, после чего по кораблю забегали статические разряды, он прекратил стрелять, и дюзы его двигателей погасли.
– Что за черт?.. – произнес Тропилин, нажимая кнопку связи: – Борт К.15-84 вызывает «Мираж-3». Борис, что там у вас? Ответьте!
«Мираж» молчал. А между тем башни «Призрака» продолжали выплевывать сгустки, устремляющиеся за истребителями. Не исключено, что их дальнейшая атака представляла для него опасность, но больше походило на то, что «Призраку» надоел назойливый рой, и он наконец предпринял решительные действия по его нейтрализации.
– Борт К15-84, ответьте Земле! Тропилин, вы целы? – судя по голосу генерала Федорова и сопровождающим его на заднем плане шумам, на Земле были в панике.
– Центр, мы пока целы, – сказал капитан.
– Докладывай, что там творится? Что с крейсером?
– С виду не поврежден, но, похоже, что нейтрализован каким-то полем. И с ним три, нет, уже четыре истребителя. Теперь пять. Связи с ними нет, что с экипажами – не знаю. Предполагаю, что люди живы и, может быть, даже вошли в контакт. Предлагаете мне дожидаться той же участи?
– Он все еще держится за тобой?
– Как сосунок за мамкой. И уже вывел из строя шестой истребитель.
– Станислав, твое мнение – что ему надо? – Голос генерала, задающего уже повторно этот вопрос, прозвучал на сей раз чуть ли не жалобно.
– Затрудняюсь ответить. Возможно, сырье для реактора. Возможно, информация из моих мозгов. Мой корабль для боя не приспособлен, единственный выход – уйти в гиперпрыжок. Разрешите начать подготовку.
– Боюсь, что тебе придется остаться. Необходимо выяснить его цель и...
В это время последний седьмой истребитель стал жертвой энергетического сгустка.
– Земля, Земля, не слышу вас, – сказал Тропилин. – Связь уходит. Сплошные помехи. Буду действовать соответственно обстановке.
Он повернулся к Шалыгину.
– Капитан, все готово! – доложил тот.
– Отлично, Коля. Уходим в прыжок. Даю ускорение и десятисекундный отсчет.
На экране заднего вида быстро удалялся беспомощный крейсер в неподвижной россыпи истребителей, в то время как крупная «визуальная помеха», чертовски напоминающая летающий собор, решительно надвигалась. Одна из крайних башен вновь выплюнула голубой сгусток – не оставалось сомнений, что на сей раз он предназначен для тех единственных, кому еще не досталось, то есть для них.
– По-моему, эта дрянь как-то воздействует на электронику, – размышлял Тропилин за мгновение до того, как изображение «Призрака» и стремительно нагоняющего их «снаряда» исчезло и на экранах воцарилась однородная серость. Корабль ушел в гиперпространство, успев избежать соприкосновения с голубым «нейтрализатором». Едва-едва, но все-таки успев. Хотя не всем так уж безоговорочно в это верилось.
– Он... Оно... не последует за нами? – спросила Кэт, непроизвольно оглядываясь, словно эта голубая штука могла пронзить весь корабль и объявиться в рубке. Тропилин устало откинулся в кресле, потер лоб:
– М-да. Возможности его, конечно, впечатляют. Наше счастье, что в гипере преследование принципиально невозможно. То есть, зная координаты нашего выхода, «Призрак», конечно, мог бы за нами «прыгнуть» и продолжить погоню уже там. А здесь совсем иные, особые законы: замкнутое пространство нашего корабля превращается как бы в маленькую самостоятельную вселенную с собственным временным циклом. Это нелегко объяснить, но понятия погони или столкновения тут теряют смысл.
– По крайней мере, на этот счет мы можем быть спокойны, – сказал Ян. – Кстати, я правильно понял, что мы теперь летим не на Радомир?
Тропилин кивнул:
– Ты правильно понял. Николай, что у нас там с расчетами?
– Порядок, капитан, все, как вы заказывали: через двадцать часов выходим к Ринг-6. Это наиболее удобная промежуточная станция, – сказал молодой штурман с гордостью, выводя на экраны цифры и графики.
– Ну да, выходит всего лишь небольшой крюк... Да почти и не крюк, а так – остановка по дороге... – Капитан нахмурился: – Черт возьми, я бы все же предпочел, чтобы она была менее удобной, – туманно высказался он.
– Я действовал в соответствии с вашим приказом. – Кажется, Шалыгин немного обиделся, и немудрено: проведя сложнейшие расчеты нового курса в боевой обстановке, он вправе был надеяться на похвалу. Капитан, прекрасно это понимавший, глубоко вздохнул:
– Все нормально, Николай, ты отлично справился. Вряд ли кому-то придет в голову, что мы остановимся на полпути.
Штурман, задумчиво покачал головой:
– И все-таки, что это был за корабль? Какие технологии!.. И почему он... – Николай взглянул на пассажиров и замолчал. Стоило вспомнить об их секретной миссии, сложить два и два и не задавать лишних вопросов. Ян и Кэт переглянулись и одновременно вздохнули, а капитан нашел нужным сказать кое-что в утешение своему пилоту, немногим менее сведущему, чем он сам:
– Ну, задержись мы там еще немного, как этого требовал генерал Федоров, и у нас был шанс испытать на себе эти продвинутые технологии. Но я считаю, что ты очень вовремя закончил расчет.
– Надеюсь, что наши патрульные остались живы, – тихо проговорил Николай.
Глава 13
БОЛЕЗНИ – МОРСКАЯ, КОСМИЧЕСКАЯ И ЗВЕЗДНАЯ
Не в первый раз Кэт путешествовала в космосе, но впервые ей было так плохо. Когда волнения, связанные с бегством, остались позади, переживания улеглись и начался обычный полет, выяснилось, что на старом грузовике разбалансирована система искусственной гравитации. Неполадка эта очень скоро дала о себе знать, сказавшись на ощущениях, которые поначалу могли показаться занятными: сейчас ты легок, как пушинка, через мгновение наливаешься тяжестью, потом вдруг вновь легчаешь так, что, продолжая начатое движение, чуть не выпрыгиваешь к потолку. Примерно ради этого мы качаемся на качелях, но с них, когда надоело, можно слезть. Если и имеется на Земле похожий в ощущениях аттракцион, с которого нет возможности слезть, как бы ни хотелось, – то это корабль в штормовом океане. Теперь выяснилось, что и космический корабль способен обеспечить человеку все прелести морской болезни.
Не зря Ян опасался, что грузовое судно может оказаться не лучшим видом транспорта. Кэт было очень худо, она почти все время лежала пластом в каюте, удивляясь краем сознания, почему ее легкие стали такими маленькими, что не способны как следует вдохнуть; как ни старались кондиционеры, воздух в замкнутом цикле корабля оставался застойным, с неприятным техническим запахом. Чаще всего, открывая глаза, Кэт видела сидящего рядом Яна. Он гладил ее по плечу, что-то тихо рассказывал, подносил воды, но Кэт с жалкой улыбкой только смачивала губы: организм напрочь отказывался глотать, он согласен был только выплевывать. Один раз ее вывел из состояния полузабытья голос Тропилина: капитан зашел узнать, как у них дела. О ее состоянии он уже был осведомлен и как мог подбодрил, сказав, что осталось потерпеть совсем немного:
– Через пару часов выходим к маяку, там до часа на маневры, и сможешь ступить с моей палубы на что-то более твердое. – Он обернулся к Яну: – Нам нужна дозаправка, так что, думаю, на станции мы пробудем не меньше суток. Там есть офицерский бар. За это время вполне реально подыскать подходящий рейс и сговориться с капитаном. – Он хмыкнул, пожав плечами: – Если, конечно, вы не загорелись идеей попасть на Радомир.
– Ты же знаешь, мы в любом случае транзитом, – сказал Ян. – И через станцию, конечно, нам будет удобней. И безопасней. Спасибо. Но послушай, Стас... Ты еще не забыл, что на самом деле у Земли нас задержал вовсе не «Призрак»?
– Не забыл, конечно. Я тебе больше скажу... – Тропилин прищурился заговорщицки и словно бы чуть насмешливо: – «Призрак» вас спас. Уж не знаю, кто это или что это и что у него за интерес, но это ему ты должен говорить спасибо. Если бы не его вмешательство, вас сняли бы с моего корабля и препроводили на Землю.
– А если бы не ты с Николаем, то нас... – запнувшись на полуслове, Ян показал глазами на Кэт: – ... по крайней мере ее забрало бы это «не знаю что». – На пристальный взгляд Тропилина он ответил: – Да, и я тоже не знаю. И она не знает... – Он скрипнул зубами. – Давай лучше поговорим о том, что один-то хоть из нас точно должен знать. Нас ты вытащил, по крайней мере с Земли. Но сам-то как теперь?
– Как? – Тропилин неожиданно улыбнулся, потерев ладонью лоб: – Да по-прежнему. Пусть-ка попробуют найти в моих действиях состав преступления. Вы были приданы мне как пассажиры, прошедшие контроль. Это во-первых. Во-вторых, вы не преступники, и, по большому счету, никто не вправе ограничивать свободу ваших передвижений. То есть вы имеете законное право улетать с Земли куда вам угодно. Понижениями мне не пригрозишь, я и так уже задвинут, сам видишь, куда, и перспективы выдвинуться что-то не просматривается. В конце концов могу и сам уйти из СКР на гражданские перевозки. А пока что главное – довезти твою Кэт до безопасной зоны. И вылечить ее от космической болезни.
Кэт, страдалица, до сих пор принимавшая участие в разговоре лишь как пассивный слушатель, подала умирающий голос:
– Послушайте медика: вы не правы. Космическая болезнь – это метеоризм. А у меня морская болезнь. Понятно?
Тропилин поднялся, улыбаясь во весь рот, и похлопал Яна по плечу со словами:
– Жить будет.
Станция Ринг-6 была, как ни странно, не кольцом, а имела классическую форму «тарелки». Но больше она напоминала грандиознейшую супницу, купающуюся одним боком в лучах красной звезды, а с другой, «ночной», стороны усыпанную огнями. Кэт, совсем обессиленная морской болезнью, вовсе не мечтала лицезреть посуду, будь она обычная или грандиозная космическая, и не стала подниматься ради этого зрелища, а Ян вышел в рубку, чтобы посмотреть со стороны на место, где им как-никак предстояло вскоре оказаться, а кораблю обрести временную стоянку. Тропилин уже связался с оператором.
– Ксанто – борту К15-84, назовите вашу планету, страну и цель прибытия. – Судя по моделированному голосу, этот оператор был то ли электронным, то ли говорил через программу-переводчик.
– Борт К15-84 – Ксанто. Земля, Российская Федерация, цель – дозаправка.
Ян взрогнул: тень, просто искаженная тень от обычного корабля, скользнувшая по «дневной» стороне станции, напомнила ему «Призрак».
– Ксанто – борту К15-84, введите пароль для группы К15, Земли, Российской Федерации.
Тропилин послал пароль и обернулся к Яну:
– Объявись сейчас «Призрак», и нам от него не уйти, а? – Улыбка на лице капитана была напряженной, несмотря на шутливый тон.
– Я сейчас тоже о нем подумал, – сказал Николай.
– Ксанто – борту К15-84. Посадка разрешена. Бокс 7-5-12-Б.
Причальные шлюзы для малых и вспомогательных кораблей были расположены по ребру станции, а для крупных – внизу, кольцеобразно. Хотя конечно, в космосе такие понятия, как «верх» и «низ», относительны, но в изделиях рук человеческих почти всегда можно определить, где что.
Корабль медленно влетел в открывшийся перед ним шлюз, остановился и крупно вздрогнул, ощутимо прочно схваченный снаружи: Ян понял, что сработала автоматика швартовки.
– Причалили. Ждем воздух, – сказал Тропилин и обернулся к Яну: – Иди поднимай Кэт, готовьтесь к выходу.
Кэт, конечно же, была обеими руками за то, чтобы выйти из корабля на станцию, однако необходимость при этом вставать вдохновила ее гораздо меньше: она настолько ослабла, что любое движение вызывало у нее тошноту и головокружение. Но она стоически держалась, не падая, тем паче что Ян, севший рядом, поддерживал ее до тех пор, пока она не решила, что в силах встать. Решение было довольно опрометчивым: она тут же и свалилась бы, если бы опять же не Ян; с его помощью она не только устояла, но через какое-то время даже и пошла. До сих пор Кэт и помыслить не могла, что морская болезнь – настолько ужасная штука. Благо что после швартовки вектор гравитации на корабле не изменился и по коридору можно было идти, потому что иначе ее пришлось бы транспортировать, используя флаерс. Или на веревке. Причальная палуба, массивная раздвижная дверь, дальше какие-то помещения, коридоры, люди – все это проплывало перед Кэт как в тумане.
– О, Карина Комова? Это вы? Та самая Карина?
Из-за застекленной стойки на нее с интересом глядело снизу-вверх бледное лицо какого-то администратора. Обессиленная, измученная Кэт не очень соображала, чего от нее хотят, но свое конспиративное имя она помнила, и потому нашла в себе силы произнести:
– Я Карина. А в чем...
– Просто однофамилица, – сказал Ян, старательно делающий вид, что просто поддерживает Кэт за талию, тогда как на самом деле она на нем практически висела. – Вы же видите на удостоверении – «Эксклюзив», а не «Росконцерт».
– А на этом, заметьте, Российские Космические Силы, а не служба охраны, – выступил, с другой стороны, Тропилин. – Так что, пожалуйста, два двухместных номера. И поскорее!
– «Эксклюзив» – что-то я такое слышал...
– Девушке плохо! – вставил свое слово и Николай.
– И имя совпадает... – задумчиво сказал служащий.
– О, боже! Да, да, та самая! – не выдержал Ян. – Теперь вы дадите нам номер?
– Два номера! – поправил Тропилин.
Служащий даже вскочил – похоже, наконец всерьез обеспокоился:
– Да что же с ней?..
– Вы что, первый день здесь работаете? Никогда не видели космическую болезнь?
– Морскую... – прошелестела Кэт. Служащий засуетился, потом перед глазами у Кэт все понеслось и замельтешило: стены, двери, какие-то люди, порой в поле зрения попадали свои, оттирающие чужих плечами.
Очнулась она на кровати в незнакомой комнате – светлой, просторной, богато и со вкусом обставленной, наверняка приятно бы удивившей ее при пробуждении, не пребывай она в ней почему-то в полном одиночестве. В дверь аккуратно стучали, что, возможно, и заставило ее проснуться. Кэт поняла, что чувствует себя уже значительно лучше, по крайней мере переход в сидячее положение головокружения не вызвал. Если ее не подводила память, они летели на станцию Ринг, кажется, шесть. В остальном, что касалось этого перелета, воспоминания были смутными, однако помнилось, что они на нее таки прилетели и вроде бы даже зашли. Но как она оказалась в этой комнате? И куда подевались все ее спутники, в первую очередь Ян? На эти вопросы память отвечать решительно отказывалась.
В дверь продолжали стучать – терпеливо, но настойчиво.
Кэт в тревоге скинула с себя покрывало и вздохнула с некоторым облегчением; одежда была на месте, то есть на ней, отсутствовали только пиджак и туфли, но то и другое тут же нашлось – пиджак на спинке кремового кресла с витыми подлокотниками, туфли у кровати. Из-под пиджака выглядывала их с Яном сумка, а ее собственная маленькая обнаружилась на тумбочке у кровати. Еще там нашлась записка. Не обращая пока внимания на периодически повторяющийся деликатный стук, Кэт стала читать – записка была от Яна.
«Кэт, мне надо отойти по нашим делам. Прости, что приходится оставить тебя одну в номере. Это лучшее, что здесь есть и за вполне умеренную плату. Администрация отнеслась к нам очень сердечно. Был врач, сказал, что у тебя типичный случай космической болезни („Морской!“ – процедила Кэт), и все, что тебе требуется – покой и отдых. Так что, когда проснешься, просто отдыхай и жди меня.
P.S. Некоторые здесь приняли тебя за популярную певицу, возможно, это нам поможет, но тебя это не должно волновать».
«Надо же, и ведь ни слова о том, что не выходи, мол, из номера. „Жди меня“ – это ведь только просьба. Как он умеет... поставить на своем!.. Они же всей компанией где-то отдыхают, совмещая это с поисками места на другом корабле, а ты, будь уж так любезна, посиди пока взаперти!»
В дверь опять постучали – очевидно, тот, кто за ней находился, был чертовски вежлив, но и не менее упрям. Теперь, немного уяснив обстановку, Кэт готова была поинтересоваться причинами такой настойчивости. Встав с кровати, она бросила взгляд в большое зеркало в позолоченной оправе и чуть не вскрикнула: лицо такое бледное, что аж зеленое, глаза ввалились, одежда помята, волосы торчат в разных направлениях. «Может, не стоит пугать этого несчастного, что терпеливо скребется за дверью?»
Стук повторился в неизменной тональности.
«А вдруг это Тропилин или Николай?» Они ее в таком виде уже лицезрели – да, наверное, еще и похуже, сейчас-то она немного отлежалась. А если это кто-то другой, то такая назойливость должна быть вознаграждена по заслугам.
Все же кое-как пригладив волосы и надев туфли, Кэт направилась к двери. Вопреки советам Яна, призывавшего ее к сверхосторожности, она открыла, не спрашивая кто: своим добро пожаловать, а враги все равно соврут что-нибудь такое, что придется открыть. Она открыла и моментально об этом пожалела.
Стоило ей выглянуть наружу, – как там раздался дикий гвалт: какие-то люди, толпившиеся в большом количестве за дверью, при виде нее как-то все разом ринулись вперед, замахали руками и заорали кто во что горазд, лейтмотивом этого ора было выкрикиваемое на разные лады имя: «Карина!»
– Карина! – сказал ей в лицо полный человек, стоявший на первом плане, и она отшатнулась, а он шагнул за ней, буквально втолкнув ее животом в глубь номера, и закрыл за собою дверь. С той стороны, как по волшебству, все стихло. Кэт, растерянно моргая, смотрела на своего «деликатного» гостя. Она была ошарашена, оглушена и сбита с толку.
– Прошу прощения, Карина, разрешите представиться – Симон Прынцип, главный администратор здешнего развлекательного центра. – Он говорил быстро и с каким-то трудноопределимым акцентом. – Извините за это вторжение, я знаю, вы были утомлены – перелет, плохой сервис... – Он начал эмоционально размахивать рукой, заложив другую за спину, в то же время без всякого приглашения пройдя в номер, и стал расхаживать по нему, так что Кэт вынуждена была поворачиваться ему вослед.
– Да что вам надо? – наконец обрела она дар речи.
– У меня к вам деловое предложение, ах да, вы должны набираться сил, давайте присядем. – С этими словами Симон Прынцип сел на обитый расписным шелком диван, спиной к полукруглому окну, занавешенному кремовыми шторами. Даже странно, что уселся он не развалившись по-хозяйски, а скорее как скромный гость – на краешке.
Кэт в совершенном обалдении опустилась в кресло у туалетного столика. Мельком взглянула на себя в трильяж – глаза как плошки в темной оправе, а волосы – да что ж это! – опять дыбом. Называется, испугала гостей. Кто кого испугал.
– Начну, как говорится, с места в карьер. Вы должны у нас выступить! – заявил Симон Прынцип.
– Что?.. – У Кэт отпала челюсть. Прынцип заметил этот факт, но явно был подготовлен к подобной реакции:
– Я понимаю, что вы здесь проездом, мне известно даже то, что вы хотели остаться инкогнито. Но! Может быть, для вас наша станция сравнима с каким-нибудь захолустным городком с населением всего в пять тысяч жителей, возможно даже, что такое сравнение правомерно. Ведь новости здесь разносятся мгновенно, поистине со скоростью света! А теперь, прошу вас, посмотрите сюда...
Полуобернувшись, он сделал движение рукой, и шторы за его спиной разошлись, открыв чернильную пустоту, подернутую ослепительной звездной вуалью – не небо, а то что должно находиться над ним, обязано быть отделено от твоего тепла многокилометровой шубой атмосферы. Космос. Кэт поежилась. Понятно, почему тут предпочитают не оставлять для приезжих нараспашку прекрасный вид, а так плотно задергивают шторы: одно дело глядеть на такое из рубки корабля, и совсем другое – сидя в своей уютной комнате понимать, что вот они притаились, совсем рядом, всего лишь за прозрачной преградой твоего окна – безмерная пустота, холод, смерть.
– Теперь представьте себе людей, – с балладным пафосом продолжал Прынцип, – привыкших к такому небу – вечно черному, в котором нет ни птиц, ни облаков, а лишь холодный свет далеких звезд... Представьте суровых дальнобойщиков, космических торговцев и самоотверженный, я не преувеличиваю – самоотверженный! – персонал нашей станции. И вдруг они узнают, что в этом замкнутом, затерянном в космосе мирке, в нашей, как мы ее называем, тарелке появилась настоящая, живая звезда! Карина!
Кэт вздохнула и озабоченно нахмурилась: ну, слышала она эту Карину. И даже видела пару клипов. Тайком она покосилась на свое отражение в трельяже. То ли этот Прынцип и фотографии-то настоящей Карины в глаза не видел, то ли полагает, что она сейчас не в образе, верней – в одном из своих эксклюзивных образов, обычно недоступном простым смертным, именуемом, хм, «утренний». Черт возьми, но почему Ян сразу по приезде не развеял это их бредовое заблуждение? Впрочем, слова «вы хотели бы остаться инкогнито» говорят о том, что Ян пытался кого-то переубедить, а потом, наверное, соблазнился этим роскошным номером «за умеренную плату». Устроил «звезду» с комфортом и сам – отправился по делам, поставив ее в предурацкое положение. Теперь придется врать, юлить и выкручиваться, изображая из себя невесть что и дискридитируя, кстати сказать, настоящую Карину, которая, уж наверное, согласилась бы осчастливить пять тысяч суровых космопроходцев парой шлягеров.
– Я очень признательна за теплые слова в мой адрес, – осторожно начала Кэт, – но дело в том, что я... я... не могу петь. – Она чуть не сказала «не умею». Нет, она не была обделена слухом и обладала какими-то зачатками голоса, позволяющими довольно мелодично мурлыкать что-то себе под нос на кухне или, допустим, превесело распевать с друзьями, особенно когда при этом есть чего распивать. Но надеяться на то, что она сможет сымитировать голосистую Карину, было бы с ее стороны опрометчиво.
Прынцип всплеснул руками, глядя на Кэт едва ли не с отцовской укоризной:
– Да зачем же? Зачем же вам петь?
– Как это – зачем петь?.. – опешила Кэт. – Разве вы не этого хотите?
– О да! – Прынцип слегка шлепнул себя по лбу: – Я понимаю, конечно: все эти новые веяния, живой звук. Понимаю и восхищаюсь вашим желанием дарить публике свой подлинный талант, и мы бы, конечно, были безмерно счастливы, но для этого у нас, увы, нет условий! Да и были бы они – вы сейчас слишком утомлены, а вам надо беречь ваши золотые связки для настоящих концертных залов, для дворцов!
Не зря Ян опасался, что грузовое судно может оказаться не лучшим видом транспорта. Кэт было очень худо, она почти все время лежала пластом в каюте, удивляясь краем сознания, почему ее легкие стали такими маленькими, что не способны как следует вдохнуть; как ни старались кондиционеры, воздух в замкнутом цикле корабля оставался застойным, с неприятным техническим запахом. Чаще всего, открывая глаза, Кэт видела сидящего рядом Яна. Он гладил ее по плечу, что-то тихо рассказывал, подносил воды, но Кэт с жалкой улыбкой только смачивала губы: организм напрочь отказывался глотать, он согласен был только выплевывать. Один раз ее вывел из состояния полузабытья голос Тропилина: капитан зашел узнать, как у них дела. О ее состоянии он уже был осведомлен и как мог подбодрил, сказав, что осталось потерпеть совсем немного:
– Через пару часов выходим к маяку, там до часа на маневры, и сможешь ступить с моей палубы на что-то более твердое. – Он обернулся к Яну: – Нам нужна дозаправка, так что, думаю, на станции мы пробудем не меньше суток. Там есть офицерский бар. За это время вполне реально подыскать подходящий рейс и сговориться с капитаном. – Он хмыкнул, пожав плечами: – Если, конечно, вы не загорелись идеей попасть на Радомир.
– Ты же знаешь, мы в любом случае транзитом, – сказал Ян. – И через станцию, конечно, нам будет удобней. И безопасней. Спасибо. Но послушай, Стас... Ты еще не забыл, что на самом деле у Земли нас задержал вовсе не «Призрак»?
– Не забыл, конечно. Я тебе больше скажу... – Тропилин прищурился заговорщицки и словно бы чуть насмешливо: – «Призрак» вас спас. Уж не знаю, кто это или что это и что у него за интерес, но это ему ты должен говорить спасибо. Если бы не его вмешательство, вас сняли бы с моего корабля и препроводили на Землю.
– А если бы не ты с Николаем, то нас... – запнувшись на полуслове, Ян показал глазами на Кэт: – ... по крайней мере ее забрало бы это «не знаю что». – На пристальный взгляд Тропилина он ответил: – Да, и я тоже не знаю. И она не знает... – Он скрипнул зубами. – Давай лучше поговорим о том, что один-то хоть из нас точно должен знать. Нас ты вытащил, по крайней мере с Земли. Но сам-то как теперь?
– Как? – Тропилин неожиданно улыбнулся, потерев ладонью лоб: – Да по-прежнему. Пусть-ка попробуют найти в моих действиях состав преступления. Вы были приданы мне как пассажиры, прошедшие контроль. Это во-первых. Во-вторых, вы не преступники, и, по большому счету, никто не вправе ограничивать свободу ваших передвижений. То есть вы имеете законное право улетать с Земли куда вам угодно. Понижениями мне не пригрозишь, я и так уже задвинут, сам видишь, куда, и перспективы выдвинуться что-то не просматривается. В конце концов могу и сам уйти из СКР на гражданские перевозки. А пока что главное – довезти твою Кэт до безопасной зоны. И вылечить ее от космической болезни.
Кэт, страдалица, до сих пор принимавшая участие в разговоре лишь как пассивный слушатель, подала умирающий голос:
– Послушайте медика: вы не правы. Космическая болезнь – это метеоризм. А у меня морская болезнь. Понятно?
Тропилин поднялся, улыбаясь во весь рот, и похлопал Яна по плечу со словами:
– Жить будет.
Станция Ринг-6 была, как ни странно, не кольцом, а имела классическую форму «тарелки». Но больше она напоминала грандиознейшую супницу, купающуюся одним боком в лучах красной звезды, а с другой, «ночной», стороны усыпанную огнями. Кэт, совсем обессиленная морской болезнью, вовсе не мечтала лицезреть посуду, будь она обычная или грандиозная космическая, и не стала подниматься ради этого зрелища, а Ян вышел в рубку, чтобы посмотреть со стороны на место, где им как-никак предстояло вскоре оказаться, а кораблю обрести временную стоянку. Тропилин уже связался с оператором.
– Ксанто – борту К15-84, назовите вашу планету, страну и цель прибытия. – Судя по моделированному голосу, этот оператор был то ли электронным, то ли говорил через программу-переводчик.
– Борт К15-84 – Ксанто. Земля, Российская Федерация, цель – дозаправка.
Ян взрогнул: тень, просто искаженная тень от обычного корабля, скользнувшая по «дневной» стороне станции, напомнила ему «Призрак».
– Ксанто – борту К15-84, введите пароль для группы К15, Земли, Российской Федерации.
Тропилин послал пароль и обернулся к Яну:
– Объявись сейчас «Призрак», и нам от него не уйти, а? – Улыбка на лице капитана была напряженной, несмотря на шутливый тон.
– Я сейчас тоже о нем подумал, – сказал Николай.
– Ксанто – борту К15-84. Посадка разрешена. Бокс 7-5-12-Б.
Причальные шлюзы для малых и вспомогательных кораблей были расположены по ребру станции, а для крупных – внизу, кольцеобразно. Хотя конечно, в космосе такие понятия, как «верх» и «низ», относительны, но в изделиях рук человеческих почти всегда можно определить, где что.
Корабль медленно влетел в открывшийся перед ним шлюз, остановился и крупно вздрогнул, ощутимо прочно схваченный снаружи: Ян понял, что сработала автоматика швартовки.
– Причалили. Ждем воздух, – сказал Тропилин и обернулся к Яну: – Иди поднимай Кэт, готовьтесь к выходу.
Кэт, конечно же, была обеими руками за то, чтобы выйти из корабля на станцию, однако необходимость при этом вставать вдохновила ее гораздо меньше: она настолько ослабла, что любое движение вызывало у нее тошноту и головокружение. Но она стоически держалась, не падая, тем паче что Ян, севший рядом, поддерживал ее до тех пор, пока она не решила, что в силах встать. Решение было довольно опрометчивым: она тут же и свалилась бы, если бы опять же не Ян; с его помощью она не только устояла, но через какое-то время даже и пошла. До сих пор Кэт и помыслить не могла, что морская болезнь – настолько ужасная штука. Благо что после швартовки вектор гравитации на корабле не изменился и по коридору можно было идти, потому что иначе ее пришлось бы транспортировать, используя флаерс. Или на веревке. Причальная палуба, массивная раздвижная дверь, дальше какие-то помещения, коридоры, люди – все это проплывало перед Кэт как в тумане.
– О, Карина Комова? Это вы? Та самая Карина?
Из-за застекленной стойки на нее с интересом глядело снизу-вверх бледное лицо какого-то администратора. Обессиленная, измученная Кэт не очень соображала, чего от нее хотят, но свое конспиративное имя она помнила, и потому нашла в себе силы произнести:
– Я Карина. А в чем...
– Просто однофамилица, – сказал Ян, старательно делающий вид, что просто поддерживает Кэт за талию, тогда как на самом деле она на нем практически висела. – Вы же видите на удостоверении – «Эксклюзив», а не «Росконцерт».
– А на этом, заметьте, Российские Космические Силы, а не служба охраны, – выступил, с другой стороны, Тропилин. – Так что, пожалуйста, два двухместных номера. И поскорее!
– «Эксклюзив» – что-то я такое слышал...
– Девушке плохо! – вставил свое слово и Николай.
– И имя совпадает... – задумчиво сказал служащий.
– О, боже! Да, да, та самая! – не выдержал Ян. – Теперь вы дадите нам номер?
– Два номера! – поправил Тропилин.
Служащий даже вскочил – похоже, наконец всерьез обеспокоился:
– Да что же с ней?..
– Вы что, первый день здесь работаете? Никогда не видели космическую болезнь?
– Морскую... – прошелестела Кэт. Служащий засуетился, потом перед глазами у Кэт все понеслось и замельтешило: стены, двери, какие-то люди, порой в поле зрения попадали свои, оттирающие чужих плечами.
Очнулась она на кровати в незнакомой комнате – светлой, просторной, богато и со вкусом обставленной, наверняка приятно бы удивившей ее при пробуждении, не пребывай она в ней почему-то в полном одиночестве. В дверь аккуратно стучали, что, возможно, и заставило ее проснуться. Кэт поняла, что чувствует себя уже значительно лучше, по крайней мере переход в сидячее положение головокружения не вызвал. Если ее не подводила память, они летели на станцию Ринг, кажется, шесть. В остальном, что касалось этого перелета, воспоминания были смутными, однако помнилось, что они на нее таки прилетели и вроде бы даже зашли. Но как она оказалась в этой комнате? И куда подевались все ее спутники, в первую очередь Ян? На эти вопросы память отвечать решительно отказывалась.
В дверь продолжали стучать – терпеливо, но настойчиво.
Кэт в тревоге скинула с себя покрывало и вздохнула с некоторым облегчением; одежда была на месте, то есть на ней, отсутствовали только пиджак и туфли, но то и другое тут же нашлось – пиджак на спинке кремового кресла с витыми подлокотниками, туфли у кровати. Из-под пиджака выглядывала их с Яном сумка, а ее собственная маленькая обнаружилась на тумбочке у кровати. Еще там нашлась записка. Не обращая пока внимания на периодически повторяющийся деликатный стук, Кэт стала читать – записка была от Яна.
«Кэт, мне надо отойти по нашим делам. Прости, что приходится оставить тебя одну в номере. Это лучшее, что здесь есть и за вполне умеренную плату. Администрация отнеслась к нам очень сердечно. Был врач, сказал, что у тебя типичный случай космической болезни („Морской!“ – процедила Кэт), и все, что тебе требуется – покой и отдых. Так что, когда проснешься, просто отдыхай и жди меня.
P.S. Некоторые здесь приняли тебя за популярную певицу, возможно, это нам поможет, но тебя это не должно волновать».
«Надо же, и ведь ни слова о том, что не выходи, мол, из номера. „Жди меня“ – это ведь только просьба. Как он умеет... поставить на своем!.. Они же всей компанией где-то отдыхают, совмещая это с поисками места на другом корабле, а ты, будь уж так любезна, посиди пока взаперти!»
В дверь опять постучали – очевидно, тот, кто за ней находился, был чертовски вежлив, но и не менее упрям. Теперь, немного уяснив обстановку, Кэт готова была поинтересоваться причинами такой настойчивости. Встав с кровати, она бросила взгляд в большое зеркало в позолоченной оправе и чуть не вскрикнула: лицо такое бледное, что аж зеленое, глаза ввалились, одежда помята, волосы торчат в разных направлениях. «Может, не стоит пугать этого несчастного, что терпеливо скребется за дверью?»
Стук повторился в неизменной тональности.
«А вдруг это Тропилин или Николай?» Они ее в таком виде уже лицезрели – да, наверное, еще и похуже, сейчас-то она немного отлежалась. А если это кто-то другой, то такая назойливость должна быть вознаграждена по заслугам.
Все же кое-как пригладив волосы и надев туфли, Кэт направилась к двери. Вопреки советам Яна, призывавшего ее к сверхосторожности, она открыла, не спрашивая кто: своим добро пожаловать, а враги все равно соврут что-нибудь такое, что придется открыть. Она открыла и моментально об этом пожалела.
Стоило ей выглянуть наружу, – как там раздался дикий гвалт: какие-то люди, толпившиеся в большом количестве за дверью, при виде нее как-то все разом ринулись вперед, замахали руками и заорали кто во что горазд, лейтмотивом этого ора было выкрикиваемое на разные лады имя: «Карина!»
– Карина! – сказал ей в лицо полный человек, стоявший на первом плане, и она отшатнулась, а он шагнул за ней, буквально втолкнув ее животом в глубь номера, и закрыл за собою дверь. С той стороны, как по волшебству, все стихло. Кэт, растерянно моргая, смотрела на своего «деликатного» гостя. Она была ошарашена, оглушена и сбита с толку.
– Прошу прощения, Карина, разрешите представиться – Симон Прынцип, главный администратор здешнего развлекательного центра. – Он говорил быстро и с каким-то трудноопределимым акцентом. – Извините за это вторжение, я знаю, вы были утомлены – перелет, плохой сервис... – Он начал эмоционально размахивать рукой, заложив другую за спину, в то же время без всякого приглашения пройдя в номер, и стал расхаживать по нему, так что Кэт вынуждена была поворачиваться ему вослед.
– Да что вам надо? – наконец обрела она дар речи.
– У меня к вам деловое предложение, ах да, вы должны набираться сил, давайте присядем. – С этими словами Симон Прынцип сел на обитый расписным шелком диван, спиной к полукруглому окну, занавешенному кремовыми шторами. Даже странно, что уселся он не развалившись по-хозяйски, а скорее как скромный гость – на краешке.
Кэт в совершенном обалдении опустилась в кресло у туалетного столика. Мельком взглянула на себя в трильяж – глаза как плошки в темной оправе, а волосы – да что ж это! – опять дыбом. Называется, испугала гостей. Кто кого испугал.
– Начну, как говорится, с места в карьер. Вы должны у нас выступить! – заявил Симон Прынцип.
– Что?.. – У Кэт отпала челюсть. Прынцип заметил этот факт, но явно был подготовлен к подобной реакции:
– Я понимаю, что вы здесь проездом, мне известно даже то, что вы хотели остаться инкогнито. Но! Может быть, для вас наша станция сравнима с каким-нибудь захолустным городком с населением всего в пять тысяч жителей, возможно даже, что такое сравнение правомерно. Ведь новости здесь разносятся мгновенно, поистине со скоростью света! А теперь, прошу вас, посмотрите сюда...
Полуобернувшись, он сделал движение рукой, и шторы за его спиной разошлись, открыв чернильную пустоту, подернутую ослепительной звездной вуалью – не небо, а то что должно находиться над ним, обязано быть отделено от твоего тепла многокилометровой шубой атмосферы. Космос. Кэт поежилась. Понятно, почему тут предпочитают не оставлять для приезжих нараспашку прекрасный вид, а так плотно задергивают шторы: одно дело глядеть на такое из рубки корабля, и совсем другое – сидя в своей уютной комнате понимать, что вот они притаились, совсем рядом, всего лишь за прозрачной преградой твоего окна – безмерная пустота, холод, смерть.
– Теперь представьте себе людей, – с балладным пафосом продолжал Прынцип, – привыкших к такому небу – вечно черному, в котором нет ни птиц, ни облаков, а лишь холодный свет далеких звезд... Представьте суровых дальнобойщиков, космических торговцев и самоотверженный, я не преувеличиваю – самоотверженный! – персонал нашей станции. И вдруг они узнают, что в этом замкнутом, затерянном в космосе мирке, в нашей, как мы ее называем, тарелке появилась настоящая, живая звезда! Карина!
Кэт вздохнула и озабоченно нахмурилась: ну, слышала она эту Карину. И даже видела пару клипов. Тайком она покосилась на свое отражение в трельяже. То ли этот Прынцип и фотографии-то настоящей Карины в глаза не видел, то ли полагает, что она сейчас не в образе, верней – в одном из своих эксклюзивных образов, обычно недоступном простым смертным, именуемом, хм, «утренний». Черт возьми, но почему Ян сразу по приезде не развеял это их бредовое заблуждение? Впрочем, слова «вы хотели бы остаться инкогнито» говорят о том, что Ян пытался кого-то переубедить, а потом, наверное, соблазнился этим роскошным номером «за умеренную плату». Устроил «звезду» с комфортом и сам – отправился по делам, поставив ее в предурацкое положение. Теперь придется врать, юлить и выкручиваться, изображая из себя невесть что и дискридитируя, кстати сказать, настоящую Карину, которая, уж наверное, согласилась бы осчастливить пять тысяч суровых космопроходцев парой шлягеров.
– Я очень признательна за теплые слова в мой адрес, – осторожно начала Кэт, – но дело в том, что я... я... не могу петь. – Она чуть не сказала «не умею». Нет, она не была обделена слухом и обладала какими-то зачатками голоса, позволяющими довольно мелодично мурлыкать что-то себе под нос на кухне или, допустим, превесело распевать с друзьями, особенно когда при этом есть чего распивать. Но надеяться на то, что она сможет сымитировать голосистую Карину, было бы с ее стороны опрометчиво.
Прынцип всплеснул руками, глядя на Кэт едва ли не с отцовской укоризной:
– Да зачем же? Зачем же вам петь?
– Как это – зачем петь?.. – опешила Кэт. – Разве вы не этого хотите?
– О да! – Прынцип слегка шлепнул себя по лбу: – Я понимаю, конечно: все эти новые веяния, живой звук. Понимаю и восхищаюсь вашим желанием дарить публике свой подлинный талант, и мы бы, конечно, были безмерно счастливы, но для этого у нас, увы, нет условий! Да и были бы они – вы сейчас слишком утомлены, а вам надо беречь ваши золотые связки для настоящих концертных залов, для дворцов!