Симонова Мария. Охота на Снайпера

   Вскоре, запыхавшаяся, она выскочила к забору – точно такому же, как прежний, так что Кэт в первый момент замерла с остановившимся дыханием и с безумной мыслью, что она вернулась, каким-то образом сделав крюк. Или просто перепутав направление?.. Потом она поглядела в щели и убедилась, что достигла следующей парковки: на площадке стояли два флаера. Хотя владельцев поблизости не было, Кэт бросилась к калитке: если ей даже не удастся открыть дверцу какой-нибудь из машин, сигнализация привлечет хозяев, а лучше бы, конечно, сразу охрану. В любом случае она сможет рассчитывать на помощь.
   Эта калитка, в отличие от прежней, оказалась заперта. Причем достаточно надежно: она только выглядела деревянной, на самом же деле по прочности не уступала металлической. Замок был снабжен лазерным считывателем, не сразу заметным из-за старательной стилизации под дерево. Не зря Кэт с самого начала подумала, что здесь может разгуливать далеко не всякий. Разве что «карлсоны» и им подобные способны свалиться с небес на своих антигравах прямо в лес, в обход стоянок, но было сомнительно, чтобы и этот трюк каким-то образом не предусмотрели.
   Она поискала на панельке кнопку вызова – охраны, оператора, лесника, кого угодно! Ее не было! Кэт с тихим стоном взялась за голову.
   А время шло. Пять минут уже истекли, вскоре ее хватятся и откроют здесь в лесу охотничий сезон. Да что там – Кирилл, наверное, уже ее ищет! Мысль о том, что он может вот-вот появиться на дорожке за спиной, придала сил. Кэт побежала вдоль забора – не в панике, о нет! Пока еще нет. За стоянкой должно было начаться обычное ограждение, за которым крыша обрывалась в пропасть улицы. И там летали флаеры!
   Казалось, что проклятый забор никогда не кончится: Кэт выбивалась из сил, легкие хватали воздух какими-то жалкими клочками, грудь разрывалась. Ветки цеплялись за одежду, другие так и норовили хлестнуть ее по лицу. Спотыкаясь и придерживаясь за забор, Кэт продралась сквозь густой кустарник и неожиданно оказалась на пустом пространстве: лес отступил, впереди виднелось мраморное ограждение, а перед ним стелилась свободная полоса, выложенная бежевой плиткой.
   Это напоминало набережную, где хорошо прогуливаться теплым вечером, вдыхая запахи леса, или, облокотившись о парапет, залядывать вниз, в пучину города, следя за проносящимися там огоньками рыб-флаеров. И здесь было достаточно места для посадки – вот о чем подумала обессиленная Кэт, прислонившись на несколько секунд к забору, чтобы отдышаться. Затем она подошла к парапету и не просто облокотилась, а буквально легла на него животом, высматривая летящий в ближайшем уровне флаер. Здания, сливавшиеся внизу в сплошную стену, сильно разнились по высоте, но тут, наверху, флаеры меж ними летали редко, предпочитая средние, умеренные уровни либо уж совсем поднебесные скоростные коридоры.
   Когда чуть ниже появился потрепанный «Форд», Кэт перегнулась и, едва не свесившись, отчаянно замахала руками. С немалым усилием она подавила готовый вырваться крик о помощи: последнее, что ей стоило делать, так это кричать – на крик к ней могли подоспеть не флаеры, а, скорее, люди из леса.
   «Форд» промчался мимо, даже не притормозив. Кэт со стоном уронила руки. А мгновения бежали, и не было меж ними промежутка для отчаяния, ведь машины проносятся быстро, их нельзя пропускать...
   Следующий – красная «Лада» – шел меж башнями высоток напротив. Направлялся он прямо на Кэт и летел гораздо медленней «Форда» – не по причине худшей тяги, скорее в последней модели она могла быть и помощнее «фордовской», просто вне общих трасс водители обязаны были соблюдать предписанный минимум скорости. Кэт возобновила бешеную жестикуляцию, жалея чуть не до слез о потерянном шарфике, размахивая которым можно было скорее привлечь внимание. Сидевшие во флаере люди ее заметили: машина приблизилась. Потом стало видно, что двое в кабине – мужчина и женщина – машут ей в ответ.
   «Дорогие, милые, спасайте!» – шептала Кэт, прослезившись от горя.
   Они свернули на улицу и... И улетели, черт бы их побрал!
   «Так не пойдет, – подумала Кэт. – Им удобней думать, что какая-то сумасшедшая, надышавшаяся весной или чем позабористей, вышла из леса и машет в эйфории всем встречным и поперечным. И впрямь, только шарфика не хватает! Вот если бы эта сумасшедшая решила „на радостях“ сигануть с крыши головой вниз – тогда, может быть...»
   Боясь передумать, Кэт быстро легла на парапет грудью и перенесла ноги на другую сторону. Тут возникла неожиданная проблема: дальше тело наотрез отказалось слушаться, будто прилипнув к парапету, а руки обхватили его мертвой хваткой и словно бы окаменели. Только повернувшись лицом к лесу, Кэт неимоверным усилием смогла заставить себя выпрямиться. При этом сердце ее, едва успокоившееся после бега, заколотилось так безумно, словно было узником, задумавшим проломить стену своей темницы. Однако вид деревьев, из-за стволов которых вот-вот могли выскочить преследователи, пробудил в душе утраченное было мужество.
   Зажмурившись, Кэт развернулась к пропасти города. Не разжимая век, попрочнее расставила ноги и постаралась успокоить дыхание. Потом чуть-чуть приоткрыла глаза и взглянула сквозь ресницы – так смотреть на город было гораздо менее страшно.
   То, что она увидела, заставило ее на миг во всю ширь распахнуть глаза: пока она делала героические усилия, чтобы преодолеть страх высоты, прямо перед ней завис флаер! Однако и уходящая вниз перспектива предстала перед ней со всей отчетливостью, отчего радость ее тут же сменилась ужасом. Шатнувшись, Кэт вновь смежила веки до щелок, вцепилась покрепче в парапет и судорожно перевела дыхание.
   Флаер, похоже, не собирался улетать, прочно заняв позицию напротив. В другое время она бы подивилась его необычной модели: не обтекаемой, а какой-то рубленой формы и даже визуально тяжеловесный, словно броневик, с настолько непроницаемыми стеклами, что казалось, он слеп – а таковым человеку кажется все, не имеющее прообраза глаз или окон, в которых могли бы торчать чьи-то глаза. Однако не приходилось сомневаться, что его водителю открывается отличный вид – в данном случае на поросшую лесом крышу, на краю которой стоит несчастная, задумавшая проститься с жизнью.
   Ну проститься-то с ней Кэт совсем не торопилась, но в данный момент ей следовало срочно что-то предпринять, пока водитель, насмотревшись на нее вволю из-под своего непроницаемого «забрала», не устремился, заскучав, по делам. Кэт не нашла ничего лучшего, как слабо крикнуть:
   – Помогите!
   Даже если ее дрожащий голос не был услышан, все прекрасно читалось по губам.
   Тем не менее машина оставалась неподвижной.
   «Да что он, издевается? Думает, что я тут перед ним комедию ломаю? Ну что ж...»
   Она отпустила руки и развела их в стороны – выглядело это так, будто она готовится к прыжку, хотя на самом деле раскинутые наподобие крыльев руки способствовали равновесию.
   И это подействовало!
   Флаер сдвинулся на несколько метров вправо – именно сдвинулся, пролетел боком, а не повернул; маневр был весьма необычен, да только Кэт сейчас было не до того, чтобы дивиться на этакую продвинутую модель и рукоплескать ее возможностям. Боясь шевельнуть головой – тогда бы весь город шатнулся и поребрик мог вырваться из-под ног – она краем глаза следила за тем, как флаер двигается вперед... без сомнения для того, чтобы опуститься на крышу!
   Кэт чуть не вскрикнула от радости, а в следующий момент раздался до озноба неприятный электрический звук, воздух на миг осветился белым, и тяжелую машину отбросило, словно она ткнулась носом в тугой барьер. На миг Кэт ощутила себя неподвижным центром шаткого мира, готового перевернуться от легкого толчка, и вот только что основательно сотрясшегося. Она утратила равновесие, словно балансировала на канате: качнулась вперед – навстречу бездне, в ужасе отшатнулась назад и изо всех сил вцепилась в парапет. На миг остановившееся сердце задергалось так, что показалось, ее сейчас стошнит сердцем. В глазах все рябило и прыгало, кружились золотые искры... Наверное, поэтому флаер показался окутанным какой-то переливчатой радужной пленкой?.. Но главное было то, что он опять упрямо сунулся вперед!
   Воздух вновь затрещал и высветился, на сей раз зловеще-красновато, и незримый барьер как будто бы с натугой оттолкнул нарушителя границы. Кэт захлестнуло отчаяние: было ясно, что это включается щитовое поле, значит, бесполезно надеяться, что флаер сможет совершить посадку. А она-то, наивная, надеялась, что самовольная посадка в этом уголке дикой природы не предусмотрена. Как же! Сохранился бы он тогда таким первозданным, в центре-то города!
   Из леса между тем послышались крики – возможно, преследователей, а может быть, местная охрана получила сигнал о попытке нарушить барьер. Лучше бы, конечно, второе – уже было ясно, что надежда улететь отсюда на флаере несбыточна.
   И все же странная «бронированная» машина, неравнодушная к судьбе Кэт, продолжала висеть вровень с крышей, словно в раздумье. Лихорадочно размышляла и Кэт, но уже не о ней, а о других вариантах спасения: бежать ли ей в лес – не сдаваться, конечно, а в надежде разыскать вход внутрь дома – либо остаться тут и, не меняя позиции, грозиться преследователям, что спрыгнет. Щит отталкивает желающих пересечь границу, но вряд ли он срабатывает в другую сторону: сканеры засекают нарушителя на подлете, тогда и включается защита. Так что на крышу было нельзя, а с нее – на здоровье. Значит, ее угроза реальна и заставит их призадуматься. На время. А потом?.. Наверняка появятся еще флаеры с любопытными, за ними милиция, спасатели, возможно и журналисты – словом, шумиха, что тоже нездорово, зато все это наверняка спугнет погоню. Даже этот пока единственный безмолвный свидетель может поубавить им прыти. Так думала Кэт, как вдруг где-то совсем рядом раздался отчетливый крик:
   – Эй! Вы меня слышите? Послушайте меня, вы, на крыше!
   Голос доносился явно не из леса. И не от флаера, как ей сначала показалось. Он шел откуда-то снизу – в те области Кэт старалась не смотреть, задирая подбородок повыше, но теперь немного опустила голову и опасливо покосилась за край. Внизу шел ряд балконов, и с них ей махал, опасно перегнувшись в надежде обратить на себя внимание, какой-то человек. Он был немолод – лицо, изборожденное морщинами, побледнело от волнения, седые волосы развевались по ветру.
   – Прошу вас, постойте! Не делайте этого! – кричал он, поняв, что замечен. – Я сейчас к вам поднимусь! Не совершайте непоправимого!
   Кэт покачала головой, стараясь дать понять, что к ней не надо подниматься: старик никого не испугает, так что лучше бы ему сюда кого-нибудь вызвать – но он уже скрылся. Подняв со вздохом глаза, Кэт обнаружила причину для нового вздоха – флаер исчез! А ей как раз пришло в голову, что если убедить водителя просто подлететь поближе и открыть дверь... Интересно, хватило бы у нее мужества туда прыгнуть? Но теперь ей следовало следить за лесом, чтобы не оказаться внезапно схваченной со спины. Она повернулась вполоборота и вздрогнула, увидев совсем близко от себя человека. Испуг длился лишь мгновение: это был тот самый старик, не иначе как освоивший азы телепортации, вообще-то пока еще человечеству недоступной, причем он так спешил, что «телепортировался» на крышу в коричневом махровом халате, кое-как подпоясанном, и в шлепанцах. Его худое, неимоверно бледное лицо обрамляли растрепанные волосы. Заметив смятение, вызванное его появлением, у девушки, которую всего-то шаг отделял от падения в бездну, старик замер и выставил руки вперед ладонями:
   – Успокойтесь, я друг! Я помогу. Нельзя отчаиваться! Вы еще так молоды и... – он смолк на полуслове, пораженный ее моментальной реакцией: несчастная отвернулась от последней черты и решительно возвращалась в мир, быстро перелезая через парапет. Он шагнул к ней, чтобы поддержать и ободрить, но, к его явно еще большему удивлению, девушка сама бросилась к нему и схватила все еще протянутые вперед руки.
   – Мне нужна помощь! – выдохнула она. – Меня преследуют... Умоляю, помогите!
   Кэт поняла главное – телепортацией или нет, но он как-то сумел в два счета перенестись сюда с балкона и, значит, есть возможность тем же способом отсюда «унестись». А поскольку из леса доносился все более отчетливый шум, у старика не могло остаться сомнений в том, что несчастная предприняла отчаянный шаг в страхе оказаться в чьих-то лапах. Он молча увлек ее к краю леса, где за деревьями обнаружился прозрачный цилиндр. Потыкав в сенсорное изображение клавиатуры на дверце, старик шагнул внутрь и втянул за собою Кэт – она, вдруг кое-что вспомнив, еще успела сорвать лист с повисшей перед лицом ветки.
   Закрывшись, «стакан» буквально упал вниз, а старик и девушка стояли в нем, трогательно держась за руки. В последний миг, перед тем как слой «грунта» совместился с потолком, у разлапистого основания ближайшего дерева появились чьи-то ноги в лаковых ботинках.
   Кэт и старик хором перевели дух: похоже, что они ускользнули и, можно надеяться, незамеченными. Кэт благодарно сжала его руку. Ее, уже не надеявшуюся на помощь, глубоко тронуло это неожиданное участие в незнакомом человеке. Тут она вдруг вспомнила своего предыдущего «спасителя», и ее увлажнившиеся было глаза мигом просохли. Бесшабашность и расположение байкера только выглядели искренними, а на поверку он оказался вроде того забора, идеально подделанного под теплый органический материал. Да только ли забор был иммитацией?.. Кэт помяла в пальцах древесный листок – подушечки увлажнил зеленый сок; поднеся его к носу, она ощутила терпкий запах. Значит, лес все же был настоящим. А то уж она готова была поверить, что все это – лишь грандиозная подделка, вплоть до распыленного в воздухе лесного аромата и птичьих трелей, льющихся из скрытых динамиков. Столкнувшись с предательством, начинаешь подозревать в фальши все вокруг. А уж людей – в первую голову. И даже тех, кто стремится оттащить тебя от края.
   Кэт зажмурилась, тряхнув головой: «Да нет же! Есть в мире великодушие, есть сострадание к ближнему и неподкупная честь. Главное – об этом помнить. Просто в такие вот моменты, когда прошлое тебя предает, а настоящее вдруг становится зыбким, то, будь под ногами хоть скала, даже она начинает казаться трясиной.
   На те несколько мгновений, что лифт падал вниз, его стенки матово затуманились. После остановки они вновь стали прозрачными, и за ними обнаружилась вовсе не лестничная площадка, а квартира. Дверь лифта бесшумно отъехала.
   – Прошу, – старик сделал галантный пригласительный жест, затем добавил, как бы спохватившись: – Меня зовут Максим Андреевич. Если вы не хотите называть своего имени...
   – Катерина, – представилась Кэт, не видившая причин скрывать от него свое имя. Она вошла в дом вслед за хозяином и стала осматриваться, размышляя, что же за человек пришел ей на помощь, при этом строго-настрого наказав себе не разевать в изумлении рот.
   Более чем просторная квартира с высокими потолками выглядела как часть старинной усадьбы: изысканная мебель мореного дерева с замысловатой резьбой и инкрустацией; ковры или, может быть, гобелены с вытканными картинами... Музей, да и только! Одну из стен занимал высокий камин, отделанный розовым камнем, – по виду самый настоящий, где и вправду дрова жгут!
   «Какой пенсионер может позволить себе такую роскошь?» – думала Кэт, не собираясь, впрочем, задавать вопросов: у него к ней наверняка были вопросы поинтереснее, и тогда ей пришлось бы тоже на них отвечать.
   – Большое вам спасибо за помощь, – искренне поблагодарила она. И, понимая, что экстремальные обстоятельства их знакомства требуют все же объяснений, решила избежать их простейшим способом: – А теперь я, пожалуй, пойду. – Вообще-то с этими словами рекомендуется незамедлительно направляться на выход, вот только было неясно, сможет ли тот же лифт доставить ее к подъезду? А если нет, то какая из многочисленных дверей, имеющихся в квартире, является выходом?
   – Выслушайте меня, Катерина, – сказал Максим Андреевич спокойным и очень серьезным тоном. – Я не настолько нескромен, чтобы лезть в ваши дела. Однако я понял главное – вам грозит опасность, достаточно серьезная, чтобы вам сейчас можно было бы выйти из дома.
   «Куда уж серьезнее, если человек, спасаясь от преследования, готов сигануть с крыши», – согласилась с ним мысленно Кэт.
   – Я предлагаю вам переждать некоторое время, – продолжил он.
   Кэт была бы не против, да вот только старик, заботясь о ней, совсем, кажется, не подумал о том, что ее присутствие здесь может навлечь неприятности и на него.
   Максим Андреевич опустил взгляд на свое одеяние и смущенно кашлянул:
   – Халат у меня почти маскировочный, вы тоже одеты в неброские цвета. Так что я почти уверен, что наше с вами бегство осталось незамеченным. – Он словно читал ее мысли: – Дом наш огромен, весь его обыскать невозможно, да на это ни у кого не хватит санкций. – Он бросил на нее быстрый пристальный взгляд, и Кэт смутилась, поняв, что могла быть принята за преступницу, спасающуюся от рук закона.
   – Вы хотите мне помочь, даже не зная, кто я?.. – тихо спросила она.
   – Я уже принял в вас участие. Так сложилось, что вы стали моей гостьей. – Максим Андреевич нахмурился. – И я всегда был против обстоятельств, какими бы они ни были, подводящих людей к краю. Так что, прошу вас, – он обвел рукою комнату, – располагайтесь, где вам удобней, а я пока сделаю кофе и все-таки, кхм-кхм, если позволите, переоденусь.
   Он скрылся в арке, а Кэт осторожно села на ближайший диван. Рядом на красивой деревянной подставке стоял телефон – копия древней модели, где трубка напоминала душ с приделанным снизу металлическим раструбом. С начала всех этих безумных событий у нее впервые появилась возможность позвонить... Вот только кому?
   Яну?
   «Я не могу видеться с тобой. Этот раз – последний».
   Что ж, несмотря на свой категорический отказ от нее, не стоит и сомневаться, что он из кожи вон вылезет, а поможет. Да только после этого отказа не нужна ей от него никакая помощь. Не нужна – и все тут!
   Так куда звонить? В секретный отдел, уже, наверное, стоящий в полном составе на ушах по поводу ее исчезновения? Кэт тяжело вздохнула: эти уж точно заявятся в кратчайшие сроки; мало того что спасут, еще и с преследователями разберутся – взяв одного-двоих, раскрутят всю шайку так, что кое-чьи фирменные запчасти полетят во все стороны. А ее тем временем запрут в каком-нибудь уютном комфортабельном бункере, куда снаружи без специального разрешения не просунет носа даже мышь, и уж тем более никакие «снайперы» и никакие «байкеры» ей там будут не страшны, не исключено, что уже до самой гробовой доски.
   Кстати, о «снайперах»...
   Кэт нащупала в нагрудном кармашке таинственную карточку и помедлила, лишь потянув ее за краешек.
   «Вот то, что вам надо. Мы не ошибаемся».
   Она схватила эту карточку с окровавленного стола – сцапала, несмотря на овладевший ею в тот момент ужас. Значит, все-таки попалась на крючок?.. Неужто сработало простое любопытство? Или... надежда на чудо?.. То, что ей надо... Кэт страдальчески поморщилась. Нечего обманывать себя – ей нужен Ян Никольский, оказавшийся пленником какого-то странного и противоестественного договора, запрещающего ему видеться с любимой девушкой. Ну так вряд ли этот пластиковый прямоугольник сможет чудесным образом вернуть ей Яна. А в остальном... Как посторонние, пусть и члены некоей ужасно законспирированной организации, могли угадать то, чего она сама не знает?.. Казалось бы, какой смысл ломать голову – взгляни наконец, что там написано, и все поймешь. Но ведь это и значило сделать то, что от нее хотели, запугивая выстрелами там, в кафе, – всего лишь посмотреть. Только посмотреть – для начала.
   Послышались шаги хозяина, и Кэт, словно испугавшись, спрятала вытянутый было уголок обратно в карман. Максим Андреевич облачился в элегантный черный костюм, чудесным образом превративший домашнего старичка в респектабельного пожилого господина. Седые волосы были теперь аккуратно зачесаны, а шлепанцы сменили замшевые полуспортивные туфли.
   – Прошу простить, – улыбнулся он, – что при нашем знакомстве мой вид был далек от совершенства: не хватило, знаете ли, времени привести себя в порядок. Ну вот, теперь я, можно надеяться, почти блистателен и хочу пригласить вас на кухню выпить кофе. Или, если пожелаете, чего-нибудь покрепче: думаю, что после сегодняшних приключений нам обоим это не повредит.
   Кэт проследовала за хозяином на кухню, оказавшуюся, вопреки ожиданиям, довольно современной: прямоугольная комната, одну стену которой занимало почти полностью длинное окно, другую, напротив – белый кухонный гарнитур. Вдоль окна были закреплены откидные столешницы, которые при желании можно было установить в сплошной длинный стол. Сейчас большинство из них были опущены, единственная поднятая выглядела милым кафешным столиком, украшенным старомодным дымящимся кофейником, стоявшим в окружении двух чашечек, сахарницы и плетенки с печеньем. Кэт сегодня вовсе не радовали ассоциации с кафе, но ей очень не хотелось огорчать старика, проявившего ко всему прочему завидную выдержку: конечно же, его снедало любопытство, и все же он не задал ни единого вопроса о том, какие события привели ее на край крыши. А ведь он имел на них право – как спаситель, укрывший ее не где-нибудь, а в собственном доме. Усевшись за столик, она, не отдавая себе отчета, стала провожать тревожным взглядом скользящие мимо флаеры. От хозяина не укрылась ее нервозность.
   – Не волнуйтесь, эти стекла тонированные и частично зеркальные. Если кто-то снаружи задумает вас поискать, заглядывая в окна, то он рискует увидеть лишь собственное отражение. – Максим Андреевич покопался в шкафчике и выставил в дополнение к кофе початую пузатую бутылку какого-то очень заграничного коньяка, сопроводив ее двумя хрустальными рюмками.
   – Настоящий французский «Арманьяк»! – похвастался он. – Признайтесь, не пробовали?
   – Не доводилось.
   – В другое время я бы посоветовал ограничить ваш опыт легкими винами. Но после пережитого вами там, у края... Словом, давайте выпьем за то, чтобы если вам и доводилось еще когда-нибудь в жизни пить коньяк, то только по приятным поводам.
   Они выпили. Оба – залпом. Вообще-то Кэт не любила коньяк, но тут вдруг поняла, что старик совершенно прав: сейчас это как раз то, что надо. Затем он разлил кофе и, попросив у нее разрешения, закурил, в то время как Кэт ощутила – нет, не опьянение, а степень напряжения, гнездившегося у нее внутри – ощутила по тому, как оно стало понемножечку разжимать тиски. Она пригубила кофе, размышляя о том, мог ли этот пожилой человек иметь отношение к какой-либо из организаций, охотящихся за ней. Выходило, что никак не мог.
   – Я хотела бы с вами посоветоваться... – произнесла она, неожиданно приняв решение. – Не знаю, слышали ли вы о такой организации... Вообще-то, как я понимаю, она известна немногим. Они называют себя «снайперы».
   Старик замер с недонесенной до рта чашкой и поверх нее поглядел на гостью. Немного помедлив, покачал головой:
   – Могу только предположить, что это отличные стрелки.
   Кэт, большего и не ожидавшая, кивнула:
   – Да, еще какие! Но стрельба – это только внешняя сторона... ну как бы демонстрирующая их принципы – идеальную меткость и безукоризненный расчет. – Кэт раздельно выговорила эти прочно отпечатавшиеся в памяти слова. Не дав согласия сотрудничать со «снайперами», она тем не менее уже вызубрила их принципы. Что и говорить, наглядная демонстрация – это великая сила.
   Максим Андреевич помешал ложечкой кофе.
   – Но если стрельба ни при чем, в кого же они метят? И что рассчитывают? – спросил он.
   Кэт пожала плечами: конкретных задач Валерий перед ней не обрисовывал, только намекал на их значимость.
   – Людей, как я думаю: полезных и мешающих... – Она вспомнила монету, вонзившуюся в переносицу Валерия, и, мрачно усмехнувшись, добавила: – И очень показательно рассчитывают тех, кто в чем-то прокололся. – Кэт не знала, в чем прокололся Валерий, но была уверена, что это попадание, не только удивительно меткое, но и в какой-то мере издевательское, не было случайностью.
   – Погодите-ка, – старик прищурился, в серых глазах плеснула голубинкой искренняя заинтересованность, – с чем-то похожим я имел дело... Аналитические прогнозы. Есть такое направление – расчет перспективных вероятностей и сведение их к минимуму, по-возможности к единице, словом, предсказание событий. Если расчет точен и событие свершается в соответствии с прогнозом – это попадание в десятку... Меткость... Идеальная аналогия!
   Кэт озадаченно свела брови: ну хорошо, пусть он прав. А ее-то в какой связи «рассчитали»?
   – Прогнозы – это бизнес, – поразмышляла она вслух. – Или политика. Но тогда это у них что, в государственных масштабах?..
   – Ну почему же обязательно в государственных? Хотя, конечно, мысль интересная... – Старик откинулся на спинку стула с чашкой в руке. – Разве обычный человек – вы, например, или я – сложнее для обсчета, чем целое государство?
   – Предсказать мое будущее? – удивленно сказала она и криво усмехнулась: – Ну конечно. Я думаю, сложнее.