Сину Кира. Великий эксперимент

Сину Кира
Великий эксперимент

   Кира Сину
   ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
   СТАРЫЙ ДРУГ
   - Это ты, Спирос? - спросил профессор Викетас, подняв глаза от бумаги, на которой он что-то писал. - Давненько тебя не видели. Какими судьбами в наших краях?
   - Ты же знаешь, Кирьякос, я все время в разъездах на своем автобусе. Только что вернулся из Пелопоннеса. А что мне еще остается делать? Надо же как-то зарабатывать на жизнь. Но, если говорить откровенно, такая жизнь мне нравится. Я ведь путешествую по всему свету и с кем только не встречаюсь. Это мне по душе. А знаешь, зачем я пришел? Говорят, Антонис приезжает.
   - Да, приезжает. Он уже закончил аспирантуру в Америке. Пора и домой.
   - Как я рад за него! А когда он приезжает? Хотелось бы встретиться с ним ведь мы когда-то были неразлучны.
   - Да, в школе. Как же, помню... Он приезжает в конце месяца и пока будет жить у нас. Позвони как-нибудь.
   - Обязательно. Интересно, какой он теперь.
   - Не волнуйся, остался таким же, как и был, нисколько не изменился. Я уверен, он тоже будет рад тебе. Не забудь, в конце месяца.
   - Не забуду. Это исключено, - Спирос улыбнулся и направился к выходу.
   - Рад был тебя видеть, Спирос, - сказал Викетас, проводив его до порога. Антонису будет очень прятно, когда он узнает, что ты все еще его помнишь.
   - Будешь ему писать - передавай привет. Пока, Кирьякос, - сказал Спирос и вышел.
   - Пап, а кто это приходил? - на пороге гостиной показался худенький русоволосый мальчик лет двенадцати.
   - С каких пор ты стал таким любопытным, Христос? - поинтересовался доктор. - Тут столько народу бывает, но ты никогда еще не задавал таких вопросов.
   - Он разговаривал с тобой запанибрата - видно, что не больной, к тому же и не твой друг, друзей, по-моему, я всех знаю. И потом, мне показалось, что он хорошо знаком с дядей Антонисом.
   - Ты угадал, он не больной. Этот молодой человек - однокашник дяди Антониса и когда-то был его близким другом. Но учился Спирос через пень колоду, с трудом получил аттестат, и на этом его учеба закончилась. Антонис же поступил в университет, стал врачом, и их пути разошлись. Спирос откуда-то узнал, что твой дядя после аспирантуры возвращается домой, и зашел спросить, когда он приезжает. Знаешь, я даже немного разволновался. После стольких лет...
   - Как знать, папа, может быть, ему что-нибудь нужно от дяди?
   - Не думаю. Спирос всегда очень любил Антониса. К тому же он никогда не гонялся за выгодой. Просто соскучился. Думаю, Антонис тоже обрадуется...
   - Пап, а у тебя разве нет сегодня приема? - спросил Христос, взглянув на стенные часы.
   - Да, между прочим, который час? Ты прав, я опоздал. Мне надо бежать. Христос, передай маме, что я ушел. Ведь я ее сегодня уже не увижу, - сказал профессор и, заглянув в кабинет, взял сумку и поспешно вышел.
   А Христос вприпрыжку поднялся по лестнице в свою комнату. Через пару секунд он был уже в гостиной, которая вместе со столовой занимала почти весь второй этаж особняка. В руках у него было несколько долгоиграющих пластинок. Христос поставил одну из них и, включив проигрыватель на полную мощность, устроился, задрав ноги, в одном из обитых бархатом кресел, которыми страшно гордилась его мама. Вскоре стены затряслись от современной музыки.
   - Это "Пинк Флойд"? - спросила его сестра Даная, просунув белокурую головку в полуотворенную дверь.
   - Тебе нравится? Это их новая пластинка, я купил ее на деньги крестного.
   - А папа ушел? - прервала его девочка, моргая большими черными глазами.
   - Стал бы я так громко включать музыку, если бы он был дома! В эту минуту распахнулась дверь и в комнату влетела коренастая блондинка.
   - Вы что, с ума сошли? Почему так громко? Ваш отец не может работать при таком шуме!
   - Мама, я больше не буду, - спрыгнув с кресла, извинился Христос. Кстати, папа просил предупредить тебя, что вернется поздно.
   - Я сто раз тебе говорила, чтобы ты не забирался с ногами в эти кресла. Это же кресла твоей прабабушки. А почему отец так поспешно ушел?
   - Пришел какой-то друг дяди Антониса и задержал его. Спрашивал, когда вернется дядя.
   - Да? Все уже об этом пронюхали. А кто это был?
   - Какой-то Спирос.
   - Спирос? Что-то не припомню.
   - Папа сказал, что он когда-то учился вместе с дядей Антонисом.
   - А, это Спирос Кандидис. Он действительно учился с твоим дядей. Хороший парень. Только после школы куда-то пропал.
   - Папа сказал, что Спирос был не в ладах с науками и не пошел учиться дальше.
   - Обычная история. Кто-то учится, а кто-то отстает... И все-таки я бы хотела встретиться со Спиросом. Он очень хороший парень.
   ДЯДЯ АНТОНИС
   В аэропорту было полно народа. Люди самых разных национальностей входили и выходили из огромных залов; у одних на лицах было написано нетерпеливое ожидание, другие изнывали от скуки. Туристы из Европы в белых шортах и рубашках, обвешанные крест-накрест фотоаппаратами; женщины с выгоревшими волосами, с лицами и руками цвета вареного рака - так они поджарились на солнце; негры - некоторые в безупречных европейских костюмах, другие - в живописных национальных одеждах; кое-где мелькали разноцветные дорогие сари смуглых красавиц из Индии.
   Повсюду чемоданы и сумки, узлы и картонки, поспешно сваленные в кучу. Христос и Даная, перепрыгивая через них, пробирались в буфет. Пройдя через все залы, они забрались на высокие табуреты бара, съели по куску пирога с сыром и побежали на террасу к родителям.
   Профессор и его жена уже давно устроились здесь и ждали, когда же, наконец, приземлится самолет компании "Олимпиаки". Госпожа Наталья взяла из рук мужа бинокль и стала вглядываться в небо.
   Самолеты прилетали один за другим. Они неожиданно появлялись на горизонте, как крошечные самолетики в настольной детской игре, затем, заполняя своим ревом небо, исчезали за постройками аэродрома, чтобы вновь появиться, но на этот раз уже тихо и бесшумно, с видом ручных зверей, которых кто-то тащит за собой на веревочке.
   - Кирьякос, самолет! - вдруг закричала госпожа Наталья.
   - Наталья, они же все время прилетают. Ты ведешь себя как ребенок! Когда-нибудь и наш прилетит.
   Однако на этот раз госпожа Наталья была права. Черная точка которая привлекла ее внимание, вскоре превратилась в огромную белую птицу с четырьмя моторами - самолет "Олимпиаки". Не успел он приземлиться, как к входному люку подкатила передвижная лестница и вскоре изнутри высыпался целый людской муравейник.
   - Вот он! Это он! - вне себя от радости закричала госпожа Наталья и отчаянно замахала рукой.
   - Ну-ка, жена, дай мне бинокль, - с кислым лицом сказал профессор и тоже внимательно посмотрел на путешественников. - Ты права, это он! Пойдемте подождем внизу.
   - Время еще есть. Пока он пройдет через таможню, наступит вечер.
   Первыми нагруженного чемоданами дядю Антониса встретили дети.
   - Дядь, дай я что-нибудь понесу, - закричал подбежавший к нему Христос.
   - А я возьму эту сумку, чтобы тебе не было тяжело, - сказала Даная.
   - Это вы, малыши? - засмеялся Антонис. - Однако я оплошал, - добавил он, окинув взглядом своих племянников. - Вы уже вовсе не малышии, ей-Богу, я бы вас не узнал, если бы вы сами ко мне не подбежали. Вы стали совсем большие.
   - Да ладно уж, скажешь тоже, - Христос ответил ему широкой улыбкой. - Не так уж давно ты видел нас в последний раз. Пойдем найдем маму с папой. Они очень тебя ждут.
   Поговорить они смогли только когда сели в машину. Профессор, сидевший за рулем, взглянул на брата. Среднего роста, но очень плотно сложенный, Антонис казался старше своих лет. Серые глаза освещали его широкое смуглое лицо. Куда девалась прежняя улыбка, которая когда-то так часто слетала с его губ? Америка приняла его ребенком, а вернула обратно зрелым мужчиной.
   - Ты прекрасно выглядишь, Антонис. Как я рад, что ты опять с нами.
   - И я рад, Кирьякос, что навсегда вернулся в Грецию, хотя там у меня было много заманчивых предложений.
   - Ничуть не сомневаюсь, - вмешалась в разговор госпожа Наталья. - Я слышала, что в Америке крупные компании охотятся за мозгами даже среди студентов.
   - Это не преувеличение, Наталья. Если ты хоть чего-нибудь стоишь, все двери перед тобой открыты. Но я не стремился в Америку. Получив стипендию, я поехал туда, чтобы закончить аспирантуру, а вовсе не за тем, чтобы там остаться.
   - Дядя, а ты учился на нейрохирурга? - спросила Даная.
   - Да, детка, у нас с твоим отцом одинаковая специальность. Разница только в том, что у меня более узкая специализация. Я занимаюсь исключительно мозгом.
   - То есть, дядя, ты будешь делать операции на мозге? Это же так сложно!
   - Сложно и ответственно, детка. Но честь быть на этом пути первопроходцами принадлежит не нам, современным хирургам. Это очень древнее искусство.
   - Ты хочешь сказать, что такие операции делали и раньше? - удивился Христос.
   - Именно так, - ответил Антонис. - Трепанация черепа известна с древнейших времен, еще с каменного века. Трепанированные черепа находят во многих точках Европы, Малой Азии и Египта. Когда впервые обнаружили такие вскрытые черепа, ученые предположили, что эти операции делали на мертвых, с тем чтобы вынуть у них мозг в обрядовых целях. Но позднее было доказано, что операции проводились на живых людях, так как во многих случаях оперированная кость зарастала, ткань почти закрывала дырку в черепе, а это означает, что больной был жив не только в момент операции, но выжил и вылечился.
   - От этого с ума сойти можно! Люди каменного века!
   - Больше всего информации нам дали находки в Перу, - сказал Антонис. - Там было найдено свыше десяти тысяч трепанированных черепов. Кажется, хирурги древнего Перу знали, как, вскрыв череп и удалив опухоль, осколок кости или сгусток крови, которые мешают мозгу, вылечить больного. Сохранился, например, череп, судя по которому, больному был нанесен сильный удар по голове, затем ему сделали две трепанации, и он выжил.
   - Ну, да! - Христос был поражен. - В жизни не слышал ничего подобного.
   - Во многих могильниках были найдены инструменты, с помощью которых делали подобные операции. Они сделаны из обсидиана, а в более позднее время - из меди. Обнаружили даже бинты, которыми пользовались врачи той эпохи.
   - Но, дядя, тогда же еще не знали антибиотиков? Как же могло выжить столько больных?
   - Это как раз одна из многих тайн, которыми окутаны такие операции. Благодаря чему могло выжить такое количество людей?
   Что делали хирурги древнего Перу, чтобы избежать кровотечении и заражения крови? Каким образом пересаживались кусочки кожи, которые они снимали с головы до трепанации? Есть еще много других вопросов, которые до сих пор остаются без ответа... Это заставляет нас еще больше восхищаться древними хирургами и преклоняться перед ними, - добавил профессор.
   - Антонис, мы приехали, - прервала их госпожа Наталья, когда машина свернула в переулок.
   - Да, вот мы и дома! - радостно закричал Антонис. - Как я соскучился по нашему дому. Хорошо на чужбине, там можно многому научиться, но как временами не хватает дома!
   - Добро пожаловать в отчий дом! - сказал Викетас, открывая дверь. - Желаю тебе удачи на родной земле!
   РЕФРИЖЕРАТОР
   В тот день Христос пришел из школы раньше обычного. Он все время думал о дяде - таком знакомом и в то же время незнакомом человеке. Как и многие другие дети, Христос обязательно должен был кем-то восхищаться и брать с него пример. Теперь его кумиром стал Антонис. Христос буквально обожал дядю и старался все время быть рядом.
   Антонис же души не чаял в племяннике. Он чувствовал восхищение мальчика, его радовало твердое стремление Христоса пойти по стопам отца и его собственным.
   Войдя в холл, Христос уловил отрывок разговора, который происходил в тот момент в кабинете профессора. Дверь оставалась полуотворенной, и оттуда доносились голоса отца и дяди.
   - ...По-настоящему, Кирьякос, - услышал он голос Антониса, - меня интересует только исследовательская работа. В Америке все свободное от учебы время я проводил в лабораториях. Профессора меня очень любили. Иногда я даже думаю, что совершил ошибку, не оставшись там и не посвятив себя тому, к чему чувствовал призвание.
   - Почему же ты этого не сделал?
   - Я колебался. Думал, что мой долг служить родине, что мое место здесь. Хотя, возможно, там я мог больше пользы принести науке.
   Антонис на минуту умолк, а затем добавил:
   - Я провел там одно исследование на свой страх и риск и, кажется, мне удалось добиться ожидаемого результата.
   - Почему ты в этом не уверен? Ты же должен был поставить эксперименты и проверить себя.
   - В том-то и дело, что я не мог этого сделать. Я, конечно, поставил несколько опытов на животных и их результаты меня буквально окрылили, но чтобы окончательно убедиться, что я чего-то достиг, мне надо было поставить такой же опыт на человеке... где я мог найти человека, который согласился бы выступить роли подопытного кролика в эксперименте, исход которого может казаться весьма сомнительным?
   - Антонис, я тебя не понимаю. Что же это за эксперимент? Неужели он так опасен?
   - Да, он может оказаться весьма опасным. То есть жизнь, вероятно, вне опасности, но...
   В этот момент в дверь настойчиво и пронзительно позвонили. Христос даже вздрогнул от неожиданности и побежал открывать.
   Перед ним стоял полицейский в форме регулировщика уличного движения. Мальчик невольно посмотрел на его руку и убедился, что тот держит в ней блокнот с повестками.
   - Здесь живет профессор Викетас? - спросил регулировщик.
   - Здесь, - едва слышно произнес Христос. - Это мой отец.
   - Он дома? Мне надо поговорить с ним об одном важном деле.
   - Минутку, я посмотрю, не вышел ли он, - Христос быстро принял решение и захлопнул дверь перед самым носом у полицейского. Даже не постучавшись, мальчик поспешно вошел в кабинет отца.
   - Пап, пришел какой-то полицейский и тебя спрашивает. Может, сказать ему, что тебя нет дома?
   Профессор посмотрел на сына и улыбнулся.
   - Неужели ты думаешь, что ты тем самым спасешь меня от какого-нибудь штрафа? Нет, мой мальчик. Во-первых, не помню, чтобы за последнее время я что-то нарушил, но даже если и так, он все равно оставит повестку здесь и мне придется потом идти в полицейский участок. Так или иначе, мы ничего не выиграем. Так то пусть зайдет.
   Войдя в кабинет Викетаса, регулировщик по-военному отдал честь.
   - Добрый день, - ответил на приветствие профессор. - Чем могу быть полезен?
   - Господин профессор, вы знакомы с водителем автобуса по имени Спирос Кандидис?
   - Спирос Кандидис? Ну, конечно, я его знаю.
   - Итак, вы с ним знакомы? Ну, что ж, тем лучше Тогда я расскажу вам, в чем дело. Некоторое время назад на Национальой магистрали, недалеко от поворота на Халкиду, произошло серьзное дорожное происшествие.
   - Авария! - Христос даже подпрыгнул. - Но ведь по радио ничего не передавали!
   - Наверное, не успели. Я объясню вам, в чем дело: в окрестнотях Афин с утра моросит мелкий дождь. Рефрижератор потерял управление, и его вынесло на встречную полосу, по которой в тот момент ехал автобус. Водитель попытался затормозить, но асфальт был скользкий, тормоза не сработали, и автобус врезался в рефрижератор.
   - Жертв много? - поинтересовался профессор.
   - Немало. В автобусе пятеро убитых и еще тринадцать раненых. В рефрижераторе никто не пострадал.
   - Да что с ними может случиться в такой махине! - закричал Христос.
   - А почему вы мне все это рассказываете? - спросил профессор - Это имеет какое-то отношение к Спиросу?
   - Спирос Кандидис был водителем автобуса. Он тяжело ранен в голову. Мы сразу же отправили его в больницу и попытались разыскать родственников. Кажется, у него никого нет, но в кошельке Кандидиса мы обнаружили записку с вашим адресом и телефоном. Поэтому господин директор решил поставить вас в известность, тем более что вы нейрохирург. Может быть, вы смогли бы чем-то ему помочь - вы, наверное, спец в таких делах?
   - Положение тяжелое? - спросил Антонис, страшно расстроенный известием.
   - Очень.
   - Подождите минутку - я только соберусь, и мы тут же поедем.
   - Я тоже еду, - сказал Антонис.
   У постели тяжелораненного профессор встретился со своим старым однокашником хирургом Рикакисом.
   - Рад видеть тебя, Илья. Нам с тобой надо бы поговорить, но сейчас не время. Как больной?
   - Ничего хорошего. Лобные доли сильно повреждены. По-видимому, он не был пристегнут ремнями безопасности и при столкновении с рефрижератором ударился головой о лобовое стекло.
   - А каков, по-твоему, вероятный исход?
   - Я далеко не уверен, что больной выкарабкается, но даже если ему это удастся, боюсь, что он навсегда останется умственно неполноценным.
   - То есть вы думаете, он обречен? - спросил Антонис, на котором буквально лица не было.
   Профессор сочувственно посмотрел на него.
   - Да, Илья, я совсем забыл сказать, что мой брат был одноклассником Кандидиса, и в детстве они очень дружили. В общем, сам понимаешь...
   - Вы мне позволите осмотреть больного? - спросил Антонис.
   - Кстати, мой брат тоже нейрохирург и только что закончил аспирантуру в Соединенных Штатах.
   - С большим удовольствием, господин Викетас. Ваше мнение может оказаться чрезвычайно полезным. Сестра, помогите нам...
   ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ
   Из больницы они возвращались на машине. Профессор, сидя за рулем, молчал. Этот случай его просто потряс - ведь он знал Спироса еще ребенком, когда тот, всегда веселый и приветливый, часто приходил к ним в дом как закадычный друг Антониса. Профессор вспомнил, что совсем недавно Спирос зашел узнать, когда Антонис приезжает. И, кажется, собирался зайти еще, потому-то и нашли у него клочок бумаги с их телефоном.
   Антонис сидел рядом и тоже молчал. Профессор украдкой взглянул на брата Антонис явно был сильно расстроен и что-то напряженно обдумывал.
   - О чем задумался, Антонис? - не выдержал Викетас - Кажется, о чем-то очень серьезном.
   - Я думаю да, ты правильно угадал, об одной очень важной вещи.
   - Такой уж и важной!
   - То, что занимает меня, Кирьякос, действительно очень серьезно. Думаю, настало время закончить тот разговор, который мы пpepвaли, когда пришел регулировщик с сообщением о Спиросе. Если память мне не изменяет, мы говорили об исследовании, которое я начал проводить в Америке.
   - Ты хотел мне что-то рассказать...
   - Да. Я хотел признаться, что вот уже много месяцев меня мучает одна проблема. Если бы не Спирос, а какой-нибудь незнакомый мне человек попал в эту ужасную катастрофу, я бы сказал, что небо вняло моим самым страстным молитвам.
   - То есть? Что ты хочешь этим сказать?
   - Если бы на месте Спироса был чужой человек, я без колебаний использовал бы его для своего эксперимента. Так или иначе этот человек был бы обречен. Но речь идет о Спиросе, моем друге детства и однокласснике. Я никогда бы не позволил себе использовать Спироса в качестве подопытного кролика. Но, быть может, испробовав на нем свое открытие, я смогу помочь ему и спасу от той участи, что его ожидает. Если он выживет конечно; ведь вероятность смерти очень велика.
   - Антонис, ты меня пугаешь. Объяснись же наконец.
   - Я говорил тебе о своих опытах, но не сказал, чем именно занимаюсь. Ну, что ж, попытаюсь вкратце рассказать, что я делал в Америке. Учеба меня очень увлекала. Наш мозг хранит еще множество тайн, и, как ученые ни старались, никому до сих пор не удалось даже приподнять тот покров, который их скрывает. Я страшно выматывался, физически и умственно, и по вечерам был способен только на то, чтобы смотреть телевизор. Однажды вечером, когда по телевизору показывали запуск космического корабля на Юпитер, я спросил себя, сможет ли человеческий мозг через несколько лет идти в ногу со своим собственным творением - техническим прогрессом. Ты никогда не задумывался над тем, что за последние сто лет, да что я говорю, за гораздо меньший срок, человек совершил столько открытий и в то же время принес нашей планете такие разрушения, каких она не знала тысячи, если не сказать миллионы лет, с тех пор как человек существует как вид? Ты никогда об этом не думал?
   - Вероятно, ты прав, но этот вопрос никогда серьезно не занимал меня. Я уверен, человек может приспособиться к любым условиям.
   - Не уверен. Весь этот колоссальный технический прогресс уже начал выходить из-под нашего контроля, а куда это может привести, одному черту известно. Не знаю, приходилось ли тебе когда-нибудь читать научную фантастику?
   - Конечно, нет. Времени для ерунды не хватает.
   - А ведь далеко не вся она ерунда. Вспомни хотя бы Жюля Верна, который оказался настоящим пророком. Многие из этих книг - гениальные догадки о будущем - темном, покрытом мраком. Предчувствие, что человек превратится в раба машины, самим же изобретенной. Невероятно, конечно, и ужасающе.
   - Только не говори мне, что у тебя есть план, с помощью которого ты можешь предотвратить мировую катастрофу, - засмеялся Викетас.
   - Не смейся, Кирьякос. Действительно, у меня есть такой план, и я даже думаю, что кое-что мне удалось сделать...
   - Говори же, Антонис. Я просто сгораю от нетерпения.
   - Эта мысль уже давно занимает меня. Я все время размышлял, изучал этот вопрос, но передо мной как будто стояла непроницаемая стена без окон и дверей, и вдруг однажды пришло озарение. В нашу лабораторию привезли из университетского аквариума тело мертвого дельфина, при жизни славившегося своим умом и сообразительностью.
   - Я знаю. Дельфины считаются самыми умными на Земле животными. Некоторые даже думают, что они умнее человека. Не понимаю только, если они действительно так умны, то почему предпочли остаться животными и живут как звери, а не превратились благодаря своему уму в нечто, подобное человеку.
   - Может быть, не захотели, именно потому, что такие умные, - засмеялся Антонис. - Тот дельфин, о котором я говорю, действительно отличался сообразительностью. Но произошло какое-то несчастье, и он погиб. Итак, нам привезли его для изучения мозга. И когда я вскрыл череп дельфина и увидел его мозг вблизи, меня осенило. А что если, взяв несколько клеток из мозга дельфина, врастить их с помощью изобретенного мной метода в мозг человека, в те зоны, функции которых нам пока неизвестны?
   - А разве не лучше было бы, Антонис, сначала выяснить, каково предназначение этих неисследованных зон?
   - Над этим вопросом бьются тысячи ученых. У меня же был другой план. Сначала нужно было врастить клетку, а уже потом идти дальше.
   - И тебе удалось чего-нибудь добиться? - спросил профессор, которого чрезвычайно интересовал предмет разговора.
   - Думаю, кое-что мне удалось. Я провел опыты на собаках и обезьянах. Все они выжили, а главное - уровень их интеллекта значительно повысился. Обезьяны, например, без труда делали вещи более серьезные, чем те, которым ученые зоологи и антропотоги с большим трудом смогли обучить человекообразных обезьян. Они даже научились общаться со мной на языке знаков...
   - Ты просто молодчина, Антонис, - сказал профессор, останавливая машину у ворот своего дома. - Почему же ты не опубликовал результаты своего исследования?
   - Я не сделал этого по той простой причине, что работа еще не завершена, ответил Антонис, с легкостью выпрыгивая из машины, - чтобы быть уверенным в результате, я должен поставить опыт на человеке.
   Профессор с ключом в руке замер на пороге дома как громом пораженный и посмотрел на брата.
   - Если я правильно понял, сейчас ты хочешь поставить опыт на своем друге, почти брате. Иными словами, использовать его вместо подопытного кролика! И тебе даже как будто и не стыдно! - разъяренный, он повысил голос. - Этого я от тебя никак не ожидал.
   - Остановись, Кирьякос, - твердо сказал Антонис и дернул брата за рукав. Разве ты сам сегодня не осматривал Спироса?
   - Да, я его осмотрел.
   - Разве ты не согласился с врачами больницы? Ведь шанс, что он выживет, почти равен нулю, но даже если это и произойдет, Спирос навсегда останется умственно неполноценным.
   - Да, это так, - неохотно согласился профессор.
   - То, что я хочу сделать, - не эксперимент. Я хочу попытаться дать ему возможность восстановить свой мозг. Сделав пересадку, вероятно, я смогу спасти его от участи, которая худее смерти. Кирьякос, ты меня понимаешь? Я не собираюсь использовать своего друга в качестве подопытного кролика. Наоборот, я хочу помочь ему снова стать человеком.
   Профессор застыл неподвижно у двери с ключами в руках.
   - Если такова твоя цель, - наконец промолвил Викетас, - остается только попытаться. Но как ты собираешься делать операцию? Сохранить ее в тайне ты не сможешь, а говорить о ней не стоит - как бы общественное мнение не выступило против.
   - Я уже думал об этом. Сегодня мы осмотрели Спироса и нашли его положение крайне тяжелым. В этом мы согласны с лечащими врачами. Может быть, ты как профессор предложишь, в качестве крайней меры, трепанацию черепа, чтобы удалить осколки костей, которые давят на мозг. Операция будет сделана, хотя я лично слабо верю, что она может чем-то помочь Спиросу. Я буду участвовать в ней в качестве твоего ассистента. А когда мы вскроем череп, я пересажу к нему в мозг клетки так, что об этом никто не узнает. Ты одобряешь мой план?
   - Ну, что ж, это лучший из всех возможных вариантов, - сказал профессор. Попробуем его осуществить.
   ПРОБУЖДЕНИЕ
   Антонис в белом халате склонился над постелью Спироса. Христос смотрел на него с восхищением. Как ему идет этот халат! Когда-нибудь наступит день, и он, Христос, тоже наденет такой же!
   - Как дела у вашего друга, дядя? - шепотом спросил Христос.
   - Думаю, лучше, - тоже шепотом ответил Антонис. - А что, интересно, ты делаешь здесь, в отделении реанимации? Кто тебе позволил сюда войти? - сердито добавил он.