Дядя Глеб иронически покосился на него.
   - А как насчет туманов? Туман на следующий день после дождя ожидали или как?
   - Не позже, - поддержал его тон папа. - А что, с туманами у вас тоже не густо?
   - Было густо, а последние годы, можно сказать, почти что пусто. Верите ли, за три года ни разу настоящего тумана не видел.
   - А как же Филипп Босини? Что же поделалось со смогом, в котором он погиб?
   - Пап, какой это Босини? - влез я.
   - Один из героев книги "Сага о Форсайтах". Так что же все-таки со смогом?
   - Был смог в свое время, сам видел. В тысяча девятьсот шестидесятом году приезжал я сюда с делегацией, как раз под Октябрьские праздники. Меня один знакомый пригласил на вечер в посольство. Заехал он за мной в гостиницу, посидели мы, посудачили о том о сем, собрались ехать, смотрим - мать моя! - смог на улице. Да какой! Знакомый рядом со мной стоит на тротуаре, говорит что-то, а я его совсем не вижу. Руку перед собой вытянул - нет руки от локтя.
   - Ну, и как же вы? - спросил папа.
   - А так, как все англичане в таких случаях поступают: бросили машину и по стеночке добрались до метро. Сами англичане говорят, что с тех пор такого смога больше не было.
   - Странно, - заметил папа.
   - Ничего странного, Виктор Иванович. Просто у них изменилась структура топливного баланса. С шестидесятых годов во всех крупных городах муниципальные власти запретили населению и предприятиям употреблять дымное топливо. Раньше-то они обычный уголек вовсю жгли, а компании на фильтрах экономили. А что такое смог? Смесь тумана с дымом и копотью. Камины теперь топят угольными брикетами, из которых смолы удалены. Благодаря этому и воздух стал чище, и город вроде бы помолодел. Многие здания добела отчистили. Вот обратите внимание...
   А навстречу нам неслись бесконечной чередой огромные яркие щиты, советовавшие покупать автомобильные шины "Файерстон", курить сигареты "Синьор сервис" и пить какой-то напиток с чудным названием "7-ап".
   4. МОЙ АДРЕС: ЛОНДОН, УЛИЦА ХОЛЛАНД-ПАРК
   Совсем недолго покрутившись по лондонским улицам, мы свернули в зеленую, тихую, довольно узкую уличку и притормозили у четырехэтажного старинного, как мне показалось, дома.
   - Вот он, наш Холланд-парк, - объявил дядя Глеб.
   Деревья вдоль тротуара, как я уже сказал, действительно росли, но до парка тут было далеко, и я спросил, почему это называется "парк", а не "стрит" или "авеню".
   - Э, братец ты мой, - ответил дядя Глеб, - английский язык богаче, чем ты думаешь. Кроме того, что ты уже знаешь, здесь еще встречаются: "мьюз", "молл", "гарденс", "лэйн", "роу", "уэй", "террас" и бог знает что еще. И все это означает "улица" или "переулок". Но Холланд-парк, настоящий парк, очень красивый, отсюда в двух шагах, так что название появилось не случайно. Вовка тебе, Витя, потом покажет.
   - Кто?
   - Вовка, мой сын. Да вот и он.
   По ступеням высоко от земли поднятого парадного, не торопясь, засунув руки в карманы штанов-шортов, спускался мальчишка - копия дяди Глеба. Тоже невысокий, ниже меня, но плотненький, розовощекий, круглолицый, черноволосый. И тоже с голубыми глазами. В общем, настоящий маленький Тарасюк, только усов не хватает.
   Он вежливо поздоровался.
   - Знакомься, - сказал дядя Глеб. - Витя Лалетин, твой одноклассник.
   Я кивнул однокласснику, он мне, и мы все дружно принялись таскать вещи наверх, на четвертый этаж. Внутри обстановка тоже выглядела старинной. Чувствовалось, что дом раньше принадлежал какому-то богатею.
   Дядя Глеб подтвердил мою догадку.
   - Это вообще район дорогой, Холланд-парк. Рабочие и мелкие служащие здесь не живут, не по карману. Лондон, братец ты мой, он как лоскутное одеяло: на одном лоскуте богачи, на соседнем - люди победнее, а чуть дальше опять нужно хорошие деньги иметь. Да что там далеко ходить. Через две улицы к северу от того места, где мы с тобой сейчас стоим, находится Ноттинг-хилл, район трущоб, где селятся одни негры и вест-индийцы.
   Тарасюки жили дверь в дверь с нами. Нас встретила женщина, еще более полная, чем дядя Глеб, с еще более розовым и круглым лицом, над которым сплетались толстые черные косы. Это была Вовкина мама, Анна Григорьевна. Она пригласила нас войти и чувствовать себя как дома, добавив, что это совсем не трудно, так как квартиры у нас - близнецы.
   Есть мне не хотелось, Вовка уже успел поужинать, и мы с ним отправились на улицу. Сначала он привел меня в крохотный, чуть побольше хорошей комнаты, дворик с песочницей и двумя скамеечками. Он почему-то пустовал, если не считать сидевшей на скамейке женщины с грудным ребенком.
   - Здесь вы и гуляете? - упавшим голосом спросил я: после парка Дружбы этот дворик выглядел очень уж убого.
   - Иногда здесь, - солидно начал разъяснять Вовка. - А вообще здесь мест для гулянья сколько хочешь. Мы с ребятами обычно в Холланд-парк ходим или в Кенсингтон-гарденс. В Кенсингтон-гарденс, сразу за посольствами, хорошие футбольные площадки.
   - Ты играешь в футбол? - удивился я: его неторопливость не вязалась с этой игрой.
   - Я на воротах стою.
   - Ты сказал: "за посольствами". Разве посольство не одно?
   - Ну, во-первых, на той улице, кроме нашего посольства, еще штук тридцать других, там почти все дома - посольства. И потом, там наших, советских домов, - он начал, загибая пальцы, считать: - тринадцатый, восемнадцатый - это раз; дом военных - два; тот, где библиотека - три; консульство - четыре. Пять наших домов. А есть еще торговое представительство, торгпредство, это на другом конце города, на Хайгейт-хилл.
   - А для чего оно, торговое представительство?
   - Понимаешь, посольство разные политические переговоры с англичанами ведет, а торгпредство у них разные нужные товары покупает, а им наши продает. Эх, вот где здорово жить - в торгпредстве!
   - Почему?
   - У них там территория как парк. Все свое, все рядом - клуб, спортивные площадки, даже детский сад есть.
   - И школа есть?
   - Нет, в школу они к нам приезжают на басе.
   Я понял, что это он так, на английский манер, называет автобус.
   - А вы отсюда в школу пешком ходите?
   - Тоже ездим, на маленьком басике. Пешком далеко и нельзя.
   - Почему нельзя?
   - Мало ли что, - уклонился он от прямого ответа.
   - Что, например?
   - "Что-что"... - неожиданно рассердился Вовка. - Все-таки не своя страна, всякое может случиться. Здесь же полно всяких гадов, которые фашистам служили, а потом вместе с ними сбежали. Бандеровцы там всякие, власовцы, еще какие-то.
   - И англичане их держат на свободе?! - ахнул я. - Они фашистам помогали наших мучить, а мы их теперь должны здесь бояться?
   - Не бояться, а быть бдительными, - веско произнес Вовка.
   - Но все-таки, почему же англичане позволяют им свободно разгуливать? Раз Англия в той войне была нашим союзником, значит, эти самые власовцы и для англичан должны быть врагами.
   - Сам не пойму, - со вздохом признался Вовка. - Ладно, пошли на крыльцо, что ли.
   - А как же эти, бандеровцы? - напомнил я ему.
   - Сюда они не сунутся, тут у нас полицейские дежурят. Далеко мы не пойдем, все равно скоро стемнеет.
   - Вовка, а чего это ваших ребят никого не видно? Спят так рано, что ли?
   - Скажешь тоже - спят! На дачу все уехали. Мы остались потому, что папа вас встречал.
   - У вас здесь и дачи есть?
   - Это не как в Москве, не домики деревянные. У нас, у посольства то есть, милях в пятидесяти от Лондона есть целый замок, а вокруг него большой участок, не меньше Холланд-парка. Вот туда все, кто свободен, в субботу и едут. Оттуда и до моря близко.
   - Как это - замок? Замки только у рыцарей были.
   - Самый настоящий замок. Он прежде какому-то графу или лорду принадлежал, называется - родовое поместье. Как входишь в него, зал есть большой, круглый, так там до сих пор на стенах щиты рыцарские висят, копья всякие, секиры.
   - Как же посольство его купило, он же очень дорогой, наверное?
   - Никто его и не покупал.
   - Не покупал?
   - Представь себе. Этот граф или лорд нам его подарил.
   - Стал бы граф дарить замок советским, которые всех своих графов давно отменили!
   - А вот он взял и подарил. Это особый граф, его сын во время войны с фашистами был летчиком и вместе со своей эскадрильей базировался где-то у нас на Крайнем Севере, около Мурманска, кажется. Его советским орденом за храбрость наградили. У нас он и погиб в бою. В память об этом его отец и подарил нам замок.
   - Откуда ты все это знаешь?
   - Это не только я знаю.
   Мы стояли на парадном крыльце. Сумерки сгущались, и гулять уже не хотелось. Разглядывая соседние здания, мало отличавшиеся от нашего дома, я размышлял о странной судьбе графского сына, сражавшегося против фашистов вместе с нашими летчиками. Об этом надо написать Леньке обязательно и со всеми подробностями.
   5. ЕЩЕ ОДНА ТАЙНА ШЕРЛОКА ХОЛМСА
   Мне показалось, что спал я очень долго, потому что, открыв глаза, я увидел комнату, наполненную светом, а на потолке гонялись друг за другом солнечные зайчики. Родители еще спали.
   Я попытался открыть окно. Удалось это не сразу: сначала я не разобрался, что у англичан окна открываются не по-нашенски, а как в железнодорожном вагоне - поднимаются.
   Улица внизу была совершенно пустынной и тихой. Меня это удивило: папины часы, лежавшие на столе, показывали почти девять. Неужели эти англичане такие засони? Или у них так положено по воскресеньям?
   Решив узнать про все это у Вовки, я отправился к нему. На мои звонки никто долго не откликался, потом дверь приотворилась, и я увидел Вовку - заспанного, в одних трусах.
   - Ты чего? - сипло осведомился он.
   - Эх, соня-засоня! - укорял я его. - Я-то думал, ты давным-давно встал.
   - А который час?
   - Девять скоро.
   - Ну, заходи, я сейчас оденусь, - пригласил он и зевнул. - Только тихо, отец и мать еще тоже не вставали.
   Мы тихонько прокрались в комнату, где стояла Вовкина раскладушка и где висели часы в виде лучистого солнца. Посмотрев на циферблат, Вовка молча ткнул пальцем: смотри. Но я и сам уже видел, что стрелки показывали без четверти семь, и пробормотал, что у моего папы очень хорошие, точные часы и на них было, когда я проснулся, без чего-то девять. Вовка присвистнул:
   - Папины! Они же у него по-московски ходят, а Лондон от Москвы отстает летом на два часа, а зимой на три.
   Смутившись, я забормотал, что, мол, сейчас я уйду и пусть он себе дальше спит на здоровье. И убедился, что у моего нового знакомого очень покладистый характер.
   - Ерунда, не расстраивайся. Я бы тоже на твоем месте сразу не сообразил. Погоди, я умоюсь, чаю выпьем и пойдем вниз. Ты пока книжки мои посмотри, если хочешь.
   Книжек у него было хоть и не столько, сколько у Леньки, но тоже порядочно, целая трехэтажная полка. И больше половины - на английском. Я полистал одну, но ничего толком не понял, кроме того, что английский мне еще долбить и долбить.
   - Ты сам их читаешь или тебе папа читает? - спросил я Вовку.
   - Сам. Папа еще в третьем классе начал мне задавать порции для самостоятельного чтения. Сначала по полстраницы, потом по целой, потом по две. Я и привык постепенно, уже почти и словарь не трогаю.
   - Здорово! И ты все это прочел?
   - Не-ет, что ты! Это папа мне, как говорит, впрок покупает. Но, в общем, я стараюсь так делать: день на русском читаю, день на английском.
   - У тебя, наверное, по английскому круглые пятерки.
   - У нашей Нины Петровны получишь круглые пятерки, держи карман шире! Сам увидишь.
   - Но ведь ты уже книжки читаешь.
   - Ей не книжки, а грамматика нужна.
   - А вообще отличников у вас много?
   - Нас и всего-то в классе восемнадцать человек. Тут тебе не Москва. Самый большой всегда - первый класс.
   - Значит, каждый класс - единственный?
   - Ну да.
   Удивительная школа, подумал я. У нас, в моей московской школе, пятых, как и всех остальных, классов было - "А", "Б" и "В".
   - Здание, наверное, тоже крохотное?
   - Ясно, не как в Москве. Сам увидишь. Хотя теперь только в сентябре увидишь. Скоро в лагерь поедем, в замок, про который я тебе вчера рассказывал, его на лето нам отдают. Мы там знаешь как отлично живем! В Лондоне летом со скуки помрешь.
   - Это ты, Вовка, помрешь, - возразил я. - Ты тут все знаешь, тебе, ясное дело, скучно, а я-то только приехал, мне посмотреть охота.
   - Неделя у тебя еще есть, - успокоил он меня. - И потом, все равно целый день смотреть не будешь, родители-то на работе, только на уикенде смогут с тобой по городу покататься. А ребят в доме будет никого, вот и торчи один день-деньской.
   Нарисованная им картина одиночного заключения в пустом доме не вдохновляла. Я понял, что в лагерь нужно выбираться во что бы то ни стало. Тем более, что это, оказывается, все тот же легендарный замок.
   Увлекшись, мы заговорили в полный голос и, видимо, разбудили дядю Глеба. Просунув в дверь голову, он, откашливаясь, осведомился:
   - Вы чего раскричались с утра пораньше? Самим не спится, так о других подумали бы.
   - Пошли на улицу, - шепнул Вовка, когда дверь опять закрылась.
   Но исчезнуть мы не успели. Дядя Глеб появился опять, растираясь на ходу жестким махровым полотенцем, и уже добродушно сказал:
   - Так что ты говоришь, Витя? Не спится на новом месте?
   Вовка поведал ему, как я напутал со временем, и он совсем по-доброму посмеялся. Кажется, хороший характер Вовка унаследовал от отца.
   Выпив две большие чашки крепкого чая, дядя Глеб спросил:
   - Так что бы это нам такое предпринять воскресенья ради? Куда пойти, куда поехать?
   - Да ведь все еще спят.
   - Что значит - все? А мы с вами не люди? Пока можем втроем куда-нибудь катануть, а после обеда всем гуртом. Оллрайт?
   - Оллрайт! - одобрили радостно мы с Вовкой.
   - Какой же мы с вами, братцы-кролики, изберем маршрут?
   - Можно поехать на Бейкер-стрит?
   - А откуда ты... Ах, ну да, Шерлок Холмс. Стало быть, желаешь поглядеть квартиру самого знаменитого на свете сыщика?
   Дядя Глеб почему-то подмигнул Вовке:
   - Как, отвезем товарища на Бейкер-стрит, раз товарищ желает?
   Вовка с улыбкой посмотрел на меня и кивнул:
   - Раз товарищ желает, надо отвезти.
   Через несколько минут мы уже катили по широкой улице Бейзуотер.
   Сначала мы долго двигались по прямой, потом свернули налево и скоро остановились у обочины - "припарковались". Наши, живущие в Лондоне, таким образом приспособили для собственного удобства многие английские слова.
   На синей табличке, прикрепленной к серому угловому зданию, было написано: "Бейкер-стрит". У меня даже в ушах как-то зашумело от волнения. Подумать только - та самая Бейкер-стрит!
   Первый этаж серого здания занимало какое-то учреждение. Над его дверью значилось: № 221. Значит, мы почти у цели. Холмс и доктор Ватсон жили в доме № 221-б.
   Дядя Глеб и Вовка молчали и чего-то ждали. Я перевел взгляд на дом, стоявший на противоположном углу по той же стороне, и обнаружил, что он числится под номером 223.
   - А где же номер 221-б? - растерянно спросил я дядю Глеба.
   - Нет такого номера.
   - Как же нет? Ведь у Конан-Дойля он есть.
   - У Конан-Дойля есть, а на Бейкер-стрит нету. И не было никогда.
   - Значит, он все выдумал? И никакого Шерлока Холмса тоже никогда не было?
   - Не выдумал, а создал такого героя, - поправил дядя Глеб. - На то он и писатель. Но, между прочим, в определенной степени он писал с натуры. В университете, где он учился, преподавал профессор, который умел разгадывать всякие запутанные случаи почти так же, как Шерлок Холмс. Я читал, что к этому профессору часто за помощью обращались из Скотленд-Ярда, лондонской сыскной полиции. И не огорчайся, Виктор, не ты один был уверен, что Холмс реальное лицо. Многие думают, что он и по сей день жив. В этот дом № 221 чуть ли не каждый день приносят письма, адресованные Холмсу. Кто просто так пишет, а кто и о помощи просит. Вот такие дела. Ладно, Вовка, чтобы товарищ не до конца разочаровался, покажем товарищу, что все-таки квартира Шерлока Холмса в городе Лондоне существует!
   - Покажем товарищу, что существует, - поддержал Вовка.
   И мы опять забрались в машину.
   Огибая по окружности большую площадь, в центре которой чернела высоченная колонна с четырьмя каменными львами у подножия, дядя Глеб сказал:
   - Это, Виктор, самая знаменитая площадь не только в Лондоне, а и во всей Англии. Трафальгарская. Здесь всякие митинги происходят.
   - Какие митинги?
   - Ну как - какие. Скажем, участники движения за уничтожение ядерного оружия тут часто собираются. Устанавливают микрофоны вон там, возле львов, и произносят речи против атомной бомбы.
   - А почему так называется - Трафальгарская?
   - Видишь - статуя на колонне? Это знаменитый адмирал Нельсон, национальный герой. В битве при Трафальгаре он разгромил армаду французских кораблей, но сам погиб, отсюда и название.
   С площади мы съехали по узкой, покатой улице и почти сразу остановились около здания, первый этаж которого представлял собой одну сплошную витрину из матового стекла с золотыми узорами. А между узорами красовались хорошо известные всем профили Шерлока Холмса - с трубкой, в шляпе "здравствуй-прощай" с козырьками впереди и сзади.
   Мы вошли в дом, и я понял, что это какая-то пивная. Кругом сидели и стояли англичане и англичанки с кружками и бокалами в руках. Они все говорили разом, в помещении стоял гвалт.
   Человек, наливавший за стойкой пиво, заметив нас, что-то крикнул, но мы не расслышали. Дядя Глеб поговорил с ним о чем-то, человек за стойкой заулыбался и почему-то пожал ему руку, а мне приветственно помахал.
   И тут я вдруг увидел собаку Баскервилей. То есть не всю собаку, а только ее огромную синюю голову в стеклянном ящике, приделанном к стене. Приблизившись, я убедился, что так оно и есть - табличка у ящика сообщала, что это собака Баскервилей. Рядом висели другие стеклянные ящички с разными предметами и документами, выглядевшими так, будто Холмс на самом деле когда-то жил на свете и все это действительно принадлежало ему.
   - Пошли наверх, - тронул меня за плечо дядя Глеб, - бармен разрешил.
   По узеньким - двоим еле разойтись - крутым ступенькам, витком ведущим наверх, мы прошли на второй этаж и увидели, что часть одной стены, выходящей на площадку, застеклена, как большое окно без рамы.
   Через стекло я увидел... Холмса и доктора Ватсона, сидящих в креслах с высокими спинками. Передо мною находилась комната, описанная Конан-Дойлем во всех деталях, и все эти детали тут присутствовали, в том числе скрипка и трубки сыщика, без которых он, как известно, не мог прожить ни одного дня. Значит, квартира самого знаменитого в мире сыщика все-таки действительно существует в Лондоне, только надо знать, где ее искать.
   - Налюбовался? - добродушно спросил дядя Глеб. Я кивнул.
   - Дядя Глеб, а откуда все это взялось, вещи все, комната эта?
   - Умный хозяин здесь был, вот и взялось. Когда этот бар открылся, Конан-Дойль был самым популярным писателем. Вот хозяин и решил оформить свое заведение соответствующим образом. И не прогадал. Любой турист уж куда-куда, а сюда обязательно завернет. Холмса посмотрит, а заодно кружку-другую пива пропустит. Коммерция, братец ты мой. Кстати сказать, у этого заведения много лет имелась обширная постоянная клиентура. Помнишь инспектора Лэстреда из Скотленд-Ярда? Так этот Скотленд-Ярд, их уголовный розыск, до недавнего времени помещался в старом доме квартала за два отсюда, на набережной Темзы. Для тех, кто там служил, этот бар был самым излюбленным местом. Тут ведь и пообедать недорого можно.
   - А теперь куда он девался, Скотленд-Ярд?
   - В другое помещение переехал, далеко отсюда. Выстроили специально оборудованное современное здание, но называют все равно Скотленд-Ярд. Как-нибудь съездим, покажем тебе. А сейчас - домой.
   6. ПРО ОКРОШКУ, ПРИНЦЕССУ И ТУ САМУЮ ПИККАДИЛЛИ
   Никто мне этого не обещал, просто я как чего-то само собой разумеющегося ожидал, что в понедельник, вторник и так далее мы всем семейством сразу после завтрака будем отправляться в разные концы Лондона, чтобы как следует узнать его. И очень удивился, проснувшись в понедельник и не обнаружив ни папы, ни мамы.
   На обеденном столе лежала записка с инструкцией насчет завтрака и обещанием вернуться к обеду. Уныло поевши, я ткнулся к Тарасюкам. Но мне не открыли. Значит, Вовка тоже меня бросил. Конечно, он не обязан меня опекать, но все-таки взять меня с собой и познакомить с другими ребятами он мог бы. Я бы на его месте именно так и поступил.
   Мне стало очень горько, что все меня вот так оставили на произвол судьбы, когда мне даже на улицу нос высунуть нельзя - мама в записке так и выразилась.
   Как же я обрадовался, услыхав, что в передней поворачивается в замке ключ. С криком: "Мама!" - кинулся туда и увидел не ее, а дядю Глеба.
   - Привет, хлопче, - поздоровался он и скомандовал: - А ну, быстро собирайся, и пошли.
   - Куда? Мне мама...
   - С мамой все в порядке... - не дал он мне высказаться. - Она меня за тобой и откомандировала. Обедать сегодня будешь в посольстве, понятно?
   Возле белокаменных ворот, которые вели к посольству, дядю Глеба по-военному приветствовал высокий, дородный привратник, одетый в зеленый фрак, обшитый галуном, и в зеленой же шляпе-цилиндре на голове.
   Посольская улица выглядела как настоящая парковая аллея. Огромные пышные деревья, росшие по сторонам, почти сплетались над ней кронами. Справа и слева тянулись особняки и небольшие дворцы, среди них нахальным чужаком выпирало здание недавней постройки - бетон, стекло и металл. Зачем его тут построили? Ответ я получил такой: эта улица, Кенсингтон-Пэлас, частная, то есть принадлежит какому-то капиталисту, он что хочет с ней, то и делает. В современном доме снимают апартаменты всякие богатеи, платят хозяину большие деньги, ему это выгодно.
   Признаться, я не совсем поверил дяде Глебу: как это может улица принадлежать одному человеку, даже в капиталистической стране. Дом, магазин, завод, пароход - это еще куда ни шло. Но где же видано, чтобы улица была "частной"! Это что же, если хозяин захочет, он может дом и поперек нее построить?
   - А что ты думаешь, - спокойно сказал дядя Глеб, - выгодно будет, так и поперек построит. Частная собственность, милый мой, дело священное. И, если хочешь знать, весь Лондон по кускам кому-нибудь да принадлежит. Где графу, где герцогу, а где просто дельцу-барышнику. Они могут пальцем не шевелить, а денежки от всех, кто живет или строения имеет на их территории, капают и капают. И ты на меня так не смотри, это не я в таком безобразии виноват, а капиталистическая система. Погоди, не то еще здесь увидишь.
   Но даже и без того, что мне еще только предстояло увидеть, я был уже достаточно озадачен. Разве можно себе представить, что мне одному принадлежит вся улица Горького?
   Чтобы стало все до конца ясно, я уточнил:
   - А наша Холланд-парк тоже кому-то принадлежит, а не государству?
   - А как же. Его высочеству герцогу Холланду.
   - И Пиккадилли?
   - И Пиккадилли, и Трафальгарская площадь, и Кенсингтон...
   Обдумывая услышанное, я даже не разглядел как следует само наше посольство, тем более что мне пришлось быстро следовать за дядей Глебом по ступеням, ведущим куда-то вниз, - как выяснилось, в посольскую столовую. За одним из столов сидели папа с мамой, а за соседним - тетя Аня с Вовкой. Порадовавшись, что Вовку утащила мама, а не ребята, я принялся за уже дожидавшийся меня суп. И удивился:
   - Это же окрошка!
   - А ты чего ожидал? - спросил папа. - Марципанов?
   Понятия не имею, что такое марципаны, про которые папа все время вспоминает, если хочет съехидничать. Просто-напросто, находясь в Англии, я все ожидал какой-нибудь специально английской еды, а меня кормили обычным борщом или, как вот сейчас, окрошкой.
   - Значит, и в посольстве едят русскую еду?
   После обеда я попросил разрешения поехать домой вместе с Вовкой.
   - Ты поедешь не с Вовкой, а со мной, - сказала мама, - и не домой, а по городу. В частности, по Пиккадилли.
   - Как то есть по городу? - удивился я. - На чем?
   - На автобусе, естественно. Машины у нас с тобой нет.
   Когда мы направились по посольской улице до Кенсингтона, низко над нами вдруг пролетел зеленый вертолет и приземлился где-то совсем близко, за большим домом слева от нас.
   - Вернулись... - заметила мама.
   - Кто вернулся?
   - Утром мы с папой тоже этот вертолет видели - как он взлетал из-за того дворца, Кенсингтонского дворца. В нем живет младшая сестра английской королевы - принцесса Маргарет со своим мужем.
   - Он тоже принц?
   - Нет. Глеб Назарович говорит, что он был обыкновенным газетным фотографом и принцессе сначала не разрешали за него выходить замуж. Членам королевской фамилии в принципе не разрешается выходить замуж или жениться на простых смертных. Принц должен жениться на принцессе или графине, а принцесса обязана выходить за принца или, в крайнем случае, за графа.
   Я вспомнил, что "простые смертные" - это сама мама, и спросил:
   - Значит, на тебе принц не женился бы?
   Мама рассмеялась:
   - Боюсь, что нет.
   - А как же тогда принцесса на фотографе женилась?
   - Это надо у них узнать. При встрече спрошу, - пошутила мама.
   - На вертолете - это они летают?
   - Наверное.
   - Разве у них машины нет?
   - Так, видимо, быстрее. Ты видел, какие заторы на улицах случаются?
   - Нет, не видел.
   - Это потому, что вы в воскресенье ездили, когда машин мало. Сегодня утром мы, наверное, целый час добирались до посольства. А принцессе, кроме того, как говорится, средства позволяют, она от государственной казны, кажется, около полумиллиона фунтов стерлингов в год получает на мелкие расходы. Как и все королевские дети и родственники.
   - Я думал, они сами богатые.
   - Они и есть богатые, можешь не сомневаться.