Да уж, шотландцев ни с кем не спутаешь.
   Должно быть, красивое это зрелище - улица, заполненная шотландцами в своих ярких нарядах. Но вот вопрос: во что же одеваются шотландские женщины, если юбки захватили себе мужчины?
   Между прочим, в королевской гвардии есть и полк шотландцев. Я несколько раз видел, как у Букингемского дворца меняется гвардейский караул, когда из построенных рядом с ним казарм под музыку оркестра маршируют солдаты в красных мундирах и высоких шапках из медвежьего меха. Гвардейцы-шотландцы тоже носят такие мундиры и мохнатые шапки, но вместо черных брюк с широкими красными лампасами у них опять-таки клетчатый килт.
   Музыка у них тоже особая - волынки. Это такой кожаный мешок с приделанной к нему флейтой и несколькими трубками внизу. Волынка издает ни на что не похожий звук. Шотландцам этот инструмент нравится. Под аккомпанемент волынок они и веселятся, и идут в бой с врагом. Рассказывают, что и в атаку против фашистов шотландские солдаты бросались под звуки волынки.
   Удивительные превращения происходят на свете. Когда-то английские короли считались смертельными врагами шотландцев. По их приказам были убиты или заточены в темницы все члены последнего королевского рода Шотландии. А теперь шотландцы служат в гвардии и охраняют Букингемский дворец. То есть настоящую охрану несут не гвардейцы, а самые опытные детективы - об этом была телевизионная передача, - но все-таки. Хотя, конечно, мало ли что происходило во времена королевы Елизаветы Первой, прошли как-никак столетия!
   В автобусе без конца слышалось: "Вот пересечем шотландскую границу...", "Надо сфотографироваться на шотландской границе...", и так далее в том же духе. Мы с Вовкой весь день жили ожиданием этой границы. На мелькавшие мимо английские поселения - не разберешь, то ли это большая деревня, то ли маленький город: дома и там и тут одинаковые, - мы почти не обращали внимания. Все это мы уже видели раньше. Но шотландская граница нас разочаровала - ни пограничников, ни проверки документов. Ее вообще можно было бы не заметить, если бы на плоской макушке горы не стоял рядом с придорожным кафе камень, на котором высечено сообщение, что отсюда начинается территория Шотландии.
   Дальше вся дорога шла по гористой местности. Вернее, не шла, а извивалась, то поднимала наш автобус под самые небеса, так что поселения внизу казались сделанными из спичечных коробков, то по спирали опускала нас в узкие зеленые долины.
   Так, по горам, по долам, мы въехали в сам Эдинбург, вблизи которого шоссе опять сделалось по-английски широким - три линии в одном направлении, три линии в другом. Посередине шоссе разделено пунктиром стеклянных призм, которые в темноте отражают лучи фар и помогают водителю ориентироваться - он просто следует за далеко вперед протянувшейся пунктирной линией и ни о чем не беспокоится.
   Шотландская столица походила на обычный английский город. Жители шли в обыкновенных костюмах.
   Первого человека в килте мы увидели только в знаменитой Эдинбургской крепости, расположившейся на горе над городом. Он оказался нашим гидом, ожидавшим прибытия группы.
   После крепости нас повезли в студию шотландского народного танца, где несколько девушек показали нам старинный танец с мечами.
   Там я наконец узнал, что носят шотландские женщины в тех случаях, когда нужно быть в национальной одежде: те же клетчатые складчатые юбочки.
   Но я опять забежал вперед, сначала все-таки необходимо описать нашего гида мистера Маккалистера, единственного шотландца, с которым я сам разговаривал, задавая любые вопросы, какие приходили в голову. Он отвечал очень охотно и дружелюбно, видно было, что ему нравится мой интерес к его родине. Более того, во время обеда он попросил разрешения сесть за наш стол, и благодаря этому мы с мамой и Вовкой смогли отведать настоящие шотландские блюда.
   Мистер Маккалистер невысок, черноволос и голубоглаз, с широкими плечами и квадратным лицом кирпичного оттенка - от постоянного пребывания на воздухе. Букву "р" он произносил так, как будто таких букв в слове подряд несколько. Меня он сначала называл "сэр", а потом "лэд" или "лэдди", то есть "парень", "паренек". Танцовщица с мечами у него была "лэсси" - "девушка". Это только в Шотландии такие обращения. А в принципе все, кого мы видели, говорили по-английски, только с тем же упором на "р". Я даже задал мистеру Маккалистеру вопрос по этому поводу.
   - Видишь ли, лэдди, - сказал он, - как ни печально это признавать мне, представителю славного клана Маккалистеров, но придется ответить тебе, что за триста лет победители-англосаксы сумели навязать нам свой язык, свою одежду, религию, административную систему, кухню и многое другое. И все-таки исконный шотландский язык жив, на нем говорят, пишут и поют. Особенно в горных селениях, где национальный дух всегда более живуч, чем в больших городах. Ты меня понял?
   - Понял, - подтвердил я и задал новый вопрос: - А что такое клан?
   - Большая семья, род - вот что такое шотландский клан. Когда-то мы жили всем кланом вместе, так было легче противостоять врагам и бороться за существование. Каждый мужчина в случае опасности становился солдатом. Шотландцы как нация известны задолго до того, как англичане появились на свете. Мы ведем свой род с пятого века до нашей эры, вот как. А корни наши не в этой земле, а в той, что сейчас зовется Ирландией. Оттуда наши предки перебрались в эти края, создали свое королевство - первой династией были О'Нилы - и выдерживали напор всех врагов добрых полтора тысячелетия.
   - А сейчас, значит, кланов уже нет?
   - Есть, конечно, есть. Почему на моем килте именно такое сочетание цветов и линий, а не иное? Потому что уж не знаю сколько веков эта клетчатая ткань, тартан, свидетельствует о принадлежности к роду Маккалистеров. Другие сочетания будут означать, что этот человек - из рода Макгрегоров или Маккензи.
   - А почему все шотландские фамилии начинаются одинаково?
   - Не все, хотя, пожалуй, большинство. "Мак" - это на нашем древнем языке означает "сын", так же как "О" с апострофом означает "внук". То есть сын или внук такого-то. Вернее, так оно означало когда-то, потом эти слова превратились в часть фамилии всех членов рода. Но есть у нас и просто Гордоны или, скажем, Хьюмы.
   - Мистер Маккалистер, а почему в Шотландии играют на волынке и больше ни на чем?
   - Виктор, - вмешалась мама, - не кажется ли тебе, что ты совсем замучил мистера Маккалистера и что другие тоже хотят что-то спросить?
   - Не беспокойтесь, - улыбнулся ей гид, - я ведь здесь для того и нахожусь, чтобы по возможности полностью удовлетворить ваше любопытство. Что же касается волынки, - опять повернулся он ко мне, то это инструмент горцев, и его можно встретить не только в Шотландии. Я слышал, что нечто подобное существует, например, и у вас на Кавказе. Так же как кожаные мешки для воды и вина. Должен также тебе сообщить, лэдди, что королеву - или в прошлом короля - по традиции каждое утро символически будит шотландский волынщик, начинающий играть под ее окнами ровно в семь утра.
   - Почему же волынщик? - заинтересовалась и мама.
   - А кому же еще? - искренне удивился мистер Маккалистер. Англичане ничего не могут противопоставить нашей славной волынке. Леди и джентльмены, - обратился он уже ко всей группе, - вам небезынтересно будет узнать, что единственный музыкальный инструмент, который дала миру английская нация, - это концертино, восьмигранная маленькая гармоника с кнопками по бокам. Она, может быть, и хороша в руках циркового клоуна, но идти с ней под пули или с ее помощью будить королей... - Он так выразительно покачал головой, что всем нам окончательно стало очевидным величие волынки в сравнении с циркаческим концертино.
   Обедали мы в небольшом ресторанчике у подножия крепости, куда нас привел тот же мистер Маккалистер. Присоединившись к нашей троице, он сказал, что раз мы так интересуемся Шотландией, то, наверное, не откажемся попробовать истинно шотландскую пищу.
   Мы с восторгом согласились, а глядя на нас, потом то же самое заказали и другие.
   Мистер Маккалистер подозвал мужчину-официанта, на котором тоже красовался килт, и попросил принести на первое скоч-брос и на второе хагис - густую похлебку из разных овощей с мясом и нечто похожее на баклажан, а на самом деле представлявшее собой овечий желудок, нафаршированный острой смесью с преобладанием печенки. Оба блюда мне очень понравились, и Вовке тоже, о чем мы и сообщили мистеру Маккалистеру.
   - Рад это слышать, - сказал он. - Вот теперь вы можете считать, что действительно побывали в Шотландии. Оба эти блюда существовали еще когда мы все отдельными кланами гнездились в горах.
   Взрослые все время сравнивали Эдинбург со старой Ригой, но я там не был и могу только сказать, что Лондон красив, а Эдинбург все-таки красивее. То есть и в нем имеются районы не хуже и не лучше, чем в Лондоне, - по окраинам, где выстроены современные кварталы. Но центр с древними особняками и мощеными улицами, с крепостью на горе, откуда на город грозно смотрят сквозь бойницы пушки, это что-то из сказки или как будто специально построено для съемок фильма о жизни и смерти последней шотладской королевы из рода Стюартов.
   Вот я сейчас закрываю глаза и снова, как наяву, вижу. эту крепость. Над ней бьется на ветру белое полотнище, перекрещенное двумя голубыми линиями. Это национальный флаг Шотландии.
   20. НЫНЧЕ ЗДЕСЬ, ЗАВТРА ТАМ
   На Холланд-парк меня ожидало лично мне адресованное письмо бабушки Прасковьи. Она радовалась, что вот уже подошло лето и наконец-то она увидит своего внучка и всех нас. Писала, что "уж не чает дождаться светлого часа". Мне так стало ее жалко, аж глаза защипало. Я ведь знал, что она нас еще целый месяц не увидит, мне уже собирали чемодан в лагерь на первый срок.
   Так я думал, еще не подозревая, что дожидаться "светлого часа" бабушке придется не месяц, а по крайней мере год, что поеду я не в лагерь, а гораздо-гораздо дальше. И даже не поеду, а поплыву.
   Узнал я про это, как всегда, в последний момент - почти так же, как об отъезде из Москвы, с той разницей, что не в день отъезда, а накануне.
   Когда лагерный чемодан отправился обратно в чулан, а меня без объяснения причин оставили дома, когда все уехали в Хокхерст, я заподозрил, что за моей спиной опять что-то происходит. Правда, сбивало с толку то, что Вовка тоже торчал в Лондоне и тоже не мог понять, что бы это значило. Он ездил в лагерь каждый год.
   Сколько мы с ним ни ломали голову, ни к какому определенному выводу прийти не смогли, так как нам попросту не от чего было отталкиваться в своих рассуждениях.
   Оставаться в неизвестности больше не было сил, и я решил, что все-таки добьюсь от родителей объяснения.
   - Папа, я в лагерь когда поеду? - начал я наступление за обедом.
   - Никогда, - небрежно ответил папа.
   - Как - никогда? А Вовка?
   - И Вовка тоже.
   - А почему?
   - Потому что вы со своим Вовкой завтра погрузитесь на теплоход и поплывете в Америку.
   - Ну, па-ап! - заныл я, думая, что он шутит.
   Но он не шутил.
   - Что "па-ап"? - передразнил он меня. - Так оно и есть: на теплоход - и в Америку.
   Я замолк и переводил взгляд с мамы на папу и обратно до тех пор, пока они не засмеялись, - выглядел я, наверное, как кукла из театра Образцова, вращающая глазами.
   - Расскажи ты ему толком, - пожалела меня мама. - Видишь, он все еще не верит.
   И папа рассказал толком.
   В Вашингтоне, столице Соединенных Штатов Америки, до сих пор существовало только посольство, торгпредства, в отличие от Лондона, не было. Теперь там тоже решено открыть торговое представительство. Поэтому часть тех, кто прежде работал в посольстве, переведены в новую организацию, а посольству требуются люди. И вот в Москве решили предложить поработать в тамошней группе науки и техники моему и Вовкиному отцам. Они оба согласились. Все уже оформлено, осталось уложить кое-какие вещи, и можно в путь. Теплоход "Михаил Лермонтов", следующий до Нью-Йорка, отчаливает завтра в три часа дня.
   - А как же бабушка? - вспомнил я, ошеломленный всеми этими новостями.
   Папа быстро взглянул на маму, она на него.
   - Вот видишь, - сказала мама, - ребенок и тот понимает...
   - Тоня, - жалобно возразил папа, - но что же я могу поделать, если требуется срочно...
   - У нас все всегда срочно, а мама нас целый год ждала...
   Мама быстро вышла из комнаты. Папа пошел за ней. О чем они говорили, я не знаю, но я заранее знал, что он ее убедит и все будет так, как он запланировал.
   На следующий день посольский синий басик, который всю зиму возил меня в школу, доставил нас с Вовкой и, естественно, наших родителей в порт Тилбери, что километрах в сорока к востоку от Лондона. Вот ведь странно: грузовые суда приходят прямо в Лондон, разгружаются и нагружаются в Соррей-доках, а пассажирские суда останавливаются так далеко.
   Перед тем как навсегда покинуть Холланд-парк, я раз двадцать набрал номер Клиффа Дэя - хотел попрощаться и извиниться, что теперь он не сможет побывать на моем дне рождения, я ведь его заранее пригласил. Номер молчал. Видно, Клифф вместе с родителями куда-то уехал на лето. Я решил обязательно написать ему письмо из Америки. Вот уж он удивится!
   А бабушке и Леньке я успел отправить по огромному письму.
   Ровно в три часа по гринвичскому времени "Михаил Лермонтов" почти бесшумно отодвинулся от причалов Тилбери, развернулся и, заметно набирая скорость, пошел в открытое море...