Страница:
После того как солнце осветило форму, Гудеа разбил ее, извлек кирпич и придирчиво осмотрел. Кирпич оказался превосходным!
Археологами были обнаружены древние шумерские рисунки, на которых изображалась церемония отливки кирпича. – на одном из них (рис. 76) сидящий бог держит в руках форму для отливки, кирпичи из которой доставляются к строящемуся зиккурату.
Эти руины рассказали нам, что четыре угла зиккурата были ориентированы по сторонам света и что точная ориентация начиналась с определения направления на восток, а затем строилась одна или несколько стен под прямым углом друг к другу. Данная церемония тоже проводилась в благоприятный день, до наступления которого должен был пройти «полный год». Этот момент объявлялся богиней Нанше, «дочерью Эриду» (города Энки). Мы предполагаем, что это был день весеннего равноденствия.
В полдень, когда Солнце достигло зенита, «Господин наблюдателей и начальник строителей» стал на место, выбранное для храма, и тщательно определил направление. Ануннаки с восхищением наблюдали за этой процедурой, и он заложил фундаментный камень и прочертил на земле направление стены. Из дальнейшего текста мы узнаем, что этим «Господином наблюдателей и начальником строителей» был Нингишзида. Из многочисленных сохранившихся рисунков (рис. 77) мы знаем, что именно этот бог (его узнают по рогатому головному убору) закладывал конический угловой камень в подобных; случаях.
Кроме рисунков с изображением рогатого бога, закладывающего угловой камень, сохранились и бронзовые барельефы, которые дают основание предположить, что этот «камень» на самом деле был бронзовым. Дело в том, что в названиях всех металлов, руду для которых добывали в карьерах и рудниках, присутствовал префикс НА, обозначавший «камень» или «то, что добыто из земли». Примечательно, что в Библии закладка углового, или первого, камня тоже рассматривается как священный акт, указывающий на то, что Господь благословил строительство Своего нового «Дома». Пророк Захария в своем рассказе о восстановлении Храма в Иерусалиме, говорит о том, что ему привиделся «муж, у которого в руке землемерная вервь». Господь сказал пророку, что это Его посланник, пришедший измерить Иерусалим и восстановить его вместе с Домом Господа: «Руки Зоровавеля положили основание дому сему; его руки и окончат его, и узнаешь, что Господь Саваоф послал Меня к вам». В данном случае человек, избранный восстановить храм, тоже был назван богом.
Ученые пришли к выводу, что построенный Гудеа зиккурат состоял из семи ступеней. Соответственно после закладки краеугольного камня и определения ориентации нового хграма были произнесены семь молитв, и Гудеа приступил к укладке кирпичей вдоль прочерченной на земле линии.
Затем Гудеа начал строительство дома для «господина Нингирсу… храма, подобного горе, чья вершина достигает небес…». По словам Гудеа, храм был построен из «шумерских прочных кирпичей».
В Месопотамии, или Междуречье, которое во время потопа покрылось толстым слоем ила, не существовало каменоломен, и единственным строительным материалом были кирпичи из ила или глины. Поэтому все храмы и зиккураты имели кирпичные стены. Таким образом, упоминание Гудеа о «шумерских прочных кирпичах» можно считать простой констатацией факта. Удивление вызывает подробный список других материалов, применявшихся при строительстве. Мы сталкиваемся здесь не с различными породами дерева, которые обычно использовались при сооружении храмов, а с металлами и камнем – материалами, которые требовалось привозить издалека.
Царь, читаем мы в тексте, построил храм, «сверкающий металлами», привезя медь, золото и серебро из дальних земель. «Он построил Энинну из камня, он заставил его сиять алмазами, он скрепил его медью, смешанной с оловом». Вне всякого сомнения, речь идет о бронзе, которая использовалась не только для изготовления различных предметов культа, но и для скрепления каменных блоков и металлических конструкций. Производство бронзы – сложный процесс, предполагавший сплавление определенных пропорций меди и цинка при высокой температуре – было настоящим искусством, и в записях Гудеа сообщается, что для этой цели из «земли плавильщиков» был приглашен Сангу Симуг, «божественный кузнец», работавший для Нинту. Далее Гудеа сообщает, что этот кузнец облицевал фасад храма отполированным камнем толщиной в две ладони.
То есть здесь не просто упоминается об использовании камня при строительстве храма, но и конкретно указывается, что кирпичная кладка была облицована каменными плитами определенной толщины – обстоятельство, до сих пор ускользавшее от внимания ученых. Это можно считать в некотором роде сенсацией. До нас не дошло больше ни одного шумерского текста, в котором при сооружении храма говорилось бы об облицовке кирпичной кладки камнем. Во всех подобных записях упоминается лишь о кирпичной кладке – о ее возведении, разрушении и ремонте – но никогда об облицовке камнем кирпичных фасадов!
Как это ни удивительно – но, как мы покажем ниже, вполне объяснимо – облицовка фасада нового Энинну отполированным камнем, уникальная для Шумера, повторяла египетский способ облицовки ступенчатых пирамид полированными каменными плитами для того, чтобы сделать их поверхность гладкой.
Строительство пирамид египетскими фараонами началось с пирамиды фараона Джосера в Саккаре (южнее Мемфиса) примерно в 2650 году до нашей эры (рис. 78). Ее шесть ступеней, расположенных внутри прямоугольного святилища, изначально были облицованы гладкими плитами из белого известняка, от которых до нашего времени дошли лишь следы. Облицовка и этой, и следующих пирамид использовалась другими правителями при возведении собственных монументов.
Эта неожиданная связь с Древним Египтом была лишь одной из многих. Сам Гудеа упоминал о том, что сама форма Эннину и необходимость его облицовки гладким камнем были основаны на информации, полученной от Нисабы, «которая получила проект храма от Энки» в «Доме Обучения». Вне всякого сомнения, эта академия располагалась в одном из центров Энки, а Египет – не следует забывать об этом – входил в состав территорий, которые после раздела Земли отошли к Энки и его наследникам.
В проектировании Энинну участвовали несколько богов, и Нисаба, представшая перед Гудеа в первом видении с «табличкой звезд» в руке, была не единственной женщиной среди них. Сначала рассмотрим полный список богов, а затем попытаемся выяснить роль женщин.
Во-первых, это Энлиль, который дал толчок всему процессу, разрешив Нинурте построить храм. Затем Нинурта появился перед Гудеа и сообщил ему о решении высшего божества и о том, что именно его (Гудеа) выбрали в качестве строителя. Явившийся во сне Нин-гишзида указал царю точку восхода солнца, Нисаба етилом указала на благоприятную звезду, а Ниндуба нарисовал план храма на табличке. Чтобы понять смысл сна, Гудеа обратился за советом к богине-прорицательнице Нанше. Инанна/Иштар и Уту/Шамаш обязали своих почитателей доставить редкие строительные материалы. Нингишзида вместе с богом по имени Галалим участвовал в формовке кирпичей. Нанше указала благоприятный день, когда можно было начинать строительство. Затем Нингишзида определил ориентацию храма и заложил угловой камень. Прежде чем Энинну был признан годным для предназначенной цели, Уту/Шамаш проверил его расположение относительно Солнца. Вокруг зиккурата были возведены отдельные храмы, посвященные Ану, Энлилю и Энки. И наконец, в завершающих строительство обрядах очищения и освящения – прежде чем Нинурта/Нингирсу и его супруга Бау вошли в храм – принимали участие Нинмада, Энки, Ниндуба и Нанше.
При возведении Энинну, вне всякого сомнения, важную роль играла астрономия, и двое из участвовавших в проекте богов, Нинше и Нисаба, были богинями-астрономами. Их специальные знания в области астрономии, математики и метрологии использовались не только при строительстве храмов (как в случае с Гудеа), но и в других целях, а также для исполнения обрядов. Одна из богинь обучалась в академии Эриду, а другая – в академии Ниппура.
Нанше, которая объяснила Гудеа роль каждого из богов, явившихся ему во сне, и указала день, когда должна определяться ориентация храма (день весеннего равнодействия), названа в тексте «дочерью Эриду» (города Энки в Шумере). И действительно, в списке главных богов Месопотамии она носила имя НИН.А – «Госпожа Воды» – и считалась дочерью Эа/Энки. Ее специальностью было проектирование каналов и фонтанов, а на небе ей соответствовало созвездие Скорпиона – мул ГИР.ТАБ. Таким образом, знание, примененные ею при строительстве Энинну в Лагаше, были получены в академии Энки.
Известен гимн Нанше, в котором превозносится ее роль как той, кто определяет наступление нового года. Кроме того, она помогала Нисабе исполнять роль «божественного счетовода», который фиксирует и взвешивает людские грехи. Однако несмотря на то, что две богини часто упоминаются вместе, Нисаба (некоторые ученые читают ее имя как Нидаба) принадлежала к числу сторонников Энлиля, а иногда ее даже называли единокровной сестрой Нинурты/Нингирсу. В более поздние времена ее почитали как богиню урожая – возможно, из-за связи с календарем и погодой, – но в шумерской литературе ее называли «той, которая открывает человеку уши», то есть учит его мудрости. В одном из научных трактатов, собранных С. Крамером («The Shumerians») из разрозненных фрагментов, Нисаба называется богиней-покровительницей ЕДУБ.БА («дом таблиц с записями»), главной шумерской академии письменности. Крамер называет ее «шумерской богиней мудрости».
По мнению Д. О. Эдзарда («Gotter und Mythen in Vorderen Orient»), Нисаба была богиней «искусства письма, математики, науки, архитектуры и астрономии». Гудеа говорит о ней как о «богине, знающей числа» – настоящий «Эйнштейн» древности…
Эмблемой Нисабы было Священное Стило. Короткий гимн, найденный при раскопках святилища в Лагаше (рис. 79), описывает ее как «ту, которая владеет пятьюдесятью великими ME», а также «стилом семи чисел». Оба числа ассоциируются с Энлилем и Нинуртой: численный ранг обоих равнялся пятидесяти, а один из эпитетов Энлиля (как главного на Земле, седьмой планете) звучал как «Господин Семи».
Термин МУЛ, который в шумерском языке обозначал «небесное тело» (в аккадском языке Каккаб), применялся как к звездам, так и к планетам, и поэтому остается только гадать, что было изображено на карте звездного неба Нисабы: звезды, планеты или оба вида небесных тел. Первая строчка текста, представленного на рис. 79, содержит восхваление Нисабы как великого астронома, где она называется эпитетом НИН МУЛ.МУЛ.ЛА – «Госпожа множества звезд». Любопытная особенность этой формулировки заключается в том, что выражение «множество звезд» написано при помощи четырех значков, обозначающих звезду, а не сочетанием значка «много» со значком «звезда». Единственным логичным объяснением этой необычной формулировки может быть предположение, что Нисаба на своей звездной карте могла указать четыре звезды, которые мы используем и в наше время для определения сторон света.
Ее необыкновенная мудрость и научные знания нашли отражение в шумерских гимнах, где утверждается, что она «обладала пятьюдесятью великими ME» – этими загадочными «божественными формулами», которые, подобно компьютерным дискам, были достаточно малы и умещались в руке, но содержали огромное количество информации. Инанна/Иштар, как рассказывает шумерский текст, пришла в Эрилу к Энки и хитростью заставила его дать ей сто ME. Нисабе не нужно было красть свои пятьдесят «божественных таблиц». Из поэтического текста, составленного из фрагментов и переведенного на английский Уильямом У. Халло (в лекции «Cultic Setting of Sumerian Poetry») – ученый назвал его «Благословение Нисабы Энки», – становится ясно, что помимо обучения у Энлиля Нисаба закончила академию Энки в Эриду. В этом гимне Нисаба восхваляется как «главный писец небес, хранитель записей Энлиля, всезнающий мудрец богов». В гимне содержится хвала Энки, «искусному мастеру Эриду», а также его «дому обучения». Текст сообщает нам, что Энки открыл для Нисабы двери «дома обучения», положил ей на колени табличку из лазурита, чтобы она могла советоваться по ней со звездным небом.
Городом «культа» Нисабы был Эрех («главная обитель»); ни его руины, ни местоположение в Месопотамии так и не были обнаружены. Пятидесятая строфа гимна указывает на то, что он мог быть расположен в «Нижнем Мире» (Абзу) Африки, где Энки руководил горной промышленностью и металлургией, а также проводил генетические эксперименты. В поэме перечисляются различные удаленные места, где Нисаба обучалась под руководством Энки, и сообщается, что он построил для нее Эрех и что она обучалась мудрости в Абзу.
Двоюродная сестра Нисабы ЭРЕШ.КИ.ГАЛ («главная обитель в великом месте») руководила научной станцией на юге Африки и вместе с сыном Энки Нергалом, который был ее мужем, хранила Таблицу Мудрости. Вполне возможно, что именно здесь Нисаба получала дополнительное образование.
Этот анализ атрибутов Нисабы поможет нам идентифицировать богиню – будем называть ее богиней астрономов, – изображенную на ассирийской табличке (рис. 80). Она стоит в проеме ворот, увенчанных ступенями для наблюдений. Богиня держит в руке прибор в виде серпа, укрепленного на шесте, – для наблюдения за движением Луны с целью ведения календаря. На то, что это Нисаба, указывают и четыре звезды, являющиеся, по нашему убеждению, символом этой богини.
Царь ничего не придумал. Если мы внимательно рассмотрим изображение на рис. 80, то обнаружим, что у Нисабы на голове действительно красуется макет храма-зиккурата – в точном соответствии с описанием Гудеа. Однако это не ступенчатое сооружение, а скорее пирамида с гладкими сторонами – египетская пирамида!
Более того, египетским был не только сам зиккурат – обычая носить на голове его макет придерживались египетские богини. Самой влиятельной из них были Изида, сестра и жена Осириса (рис. 81а), а также ее сестра Нептис (рис. 81б).
Согласно шумерским мифам супругом Нисабы был бог Хайя. О нем почти ничего не известно, за исключением того, что он тоже присутствовал на процедуре суда в день нового года, выравнивая весы, на которых взвешивались души людей. По египетским поверьям, Судным днем для фараона был день его смерти, когда взвешиванием сердца умершего определялась его судьба в загробном мире. У египтян уравновешивал весы бог Тот, который считался богом научных знаний, астрономии, календаря, письменности и хронологии.
Такое пересечение личностей богинь, которые обладали необходимыми для постройки Энинну знаниями астрономии и календаря, указывает на неизвестное доселе сотрудничество между шумерскими и египетскими божественными архитекторами, имевшее место во времена Гудеа.
Во многих отношениях это явление было необычным; оно нашло отражение в уникальной форме и в отделке храма, а также в устройстве на его территории экстраординарной астрономической обсерватории. Все это было тесно связано с календарем и зависело от него – от этого дара, ниспосланного человечеству божественными Хранителями Тайн.
После того как возведение Энинну было завершено, огромные усилия были потрачены на его украшение; текст сообщает нам, что части «внутреннего святилища» были украшены «панелями из кедра, приятными для глаза». Снаружи был разбит сад из редких деревьев и кустарников. В искусственном пруду водились удивительные рыбы – еще одна необычная для шумерских святилищ деталь, напоминающая о Египте, где священный пруд был обычным явлением.
Гудеа пишет, что его сон стал реальностью – храм теперь возвышается, подобно излучающей сияние горе.
Теперь усилия царя сосредоточиваются на Гирсу, то есть самом священном месте. Для того чтобы расширить террасу, пришлось засыпать глубокий ров. Только в тексте цилиндра А перечисляется более пятидесяти отдельных святилищ и храмов, которые были построены рядом с зиккуратом и посвящены различным богам, участвовавшим в проекте, в том числе Ану, Энлилю и Энки. Кроме того, на территории имелись всевозможные хозяйственные постройки, дворы, алтари, ворота, жилища для жрецов разных рангов и, разумеется, дневные и ночные покои для Нингирсу/Нинурты и его супруги Бау.
Кроме того, в святилище были предусмотрены специальные помещения для «Божественной Черной Птицы», летательного аппарата Нинурты, и его внушающего страх оружия, а также места для осуществления астрономических и календарных функций Энинну. Было предусмотрено помещение для «Хозяина Секретов», а также новый Шугалам, самая высокая точка для наблюдений. На территории имелись два здания, соединенных между собой «шнурами», назначение которых непонятно, но которые могли быть как-то связаны с наблюдениями за небом, поскольку примыкали или были частью сооружений, носивших название «верхней комнаты» и «комнаты семи зон».
У нового Энинну имелись и другие уникальные особенности, служившие предметом гордости Гудеа; подробнее мы остановимся на них чуть позже. Древний текст совершенно недвусмысленно указывает на то, что необходимо было дождаться определенного дня – если точнее, то первого дня нового года, – прежде чем Нинурта и его супруга Бау войдут в построенный храм и сделают его своей обителью.
Цилиндр А с надписями Гудеа посвящен событиям, предшествующим строительству храма, а также самому строительству. В тексте цилиндра В описываются ритуалы освящения нового зиккурата, всей священной территории, а также церемония прибытия Нинурты и Бау в Гирсу – тем самым бог подтвердил свой эпитет НИН.ГИРСУ, «Господин Гирсу» – и их входа в новое жилище. Астрономические и календарные аспекты этих обрядов и церемоний подкрепляют информацию, полученную из цилиндра А.
В ожидании дня освящения храма – почти год – Гудеа проводил время в ежедневных молитвах, совершал возлияния, а также наполнял амбары нового храма зерном с полей, а загоны для скота – овцами с пастбищ. Наконец, наступил долгожданный день.
Церемонии начались в день, «когда родилась новая луна». Сами боги совершили ритуалы очищения и освящения: Нинмада провел обряд очищения, Энки преподнес специальный оракул, Ниндуба воскурил ладан, богиня прорицаний Нисаба исполнила священные гимны.
Кульминацией праздника, писал Гудеа, стал третий день, когда во всем своем великолепии появился Нинурта. Он вступил в новое святилище, и по левую руку от него шествовала богиня Бау. Гудеа обильно окропил землю маслом, а также преподнес мед, масло, вино, молоко, зерно, оливковое масло – продукты, «не тронутые огнем» и предназначенные в пищу богам.
Пир богов, вкушавших не подвергшиеся кулинарной обработке фрукты и другие плоды, длился до полудня. Когда «солнце высоко поднялось над страной», Гудеа зарезал жирного быка и жирную овцу, и богам предложили жареное мясо; белый хлеб и молоко подносили весь день и всю ночь. Нинурта, «воин Энлиля», ел приготовленную для него еду, пил пиво и «остался доволен». Все это время жители города стояли на коленях или простирались ниц. День был наполнен петициями, а ночь молитвами.
На заре Нингирсу вошел в храм, который должен был стать ему домом, и издал воинственный клич. Гудеа сравнивает это событие с восходом солнца над землей Лагаша. В этот же день начался сбор обильного урожая.
Затем по указу Нинутры и богини Нанше последовали семь дней покаяния и искупления грехов, «когда служанка и хозяйка были равны, хозяин шел бок о бок с рабом… прекратилось злословье… богатый не обижал сироту… никто не обижал вдову… горожане воздерживались от дурных поступков». По окончании этих семи дней, на десятый день месяца Гудеа вошел в новый храм и впервые совершил три обряда Верховного Жреца, «разведя огонь на террасе храма перед сияющими небесами».
Вполне возможно, что рисунок на цилиндрической печати второго тысячелетия до нашей эры, найденной в Малой Азии, запечатлел события, происходившие в Лагаше на тысячу лет раньше: на нем Верховный Жрец (чаще всего он был одновременно и царем, как Гудеа) зажигает огонь на алтаре перед зиккуратом, а в небе над ним сияет «благоприятная планета» (рис. 83).
И бог Нинурта обещал городу Лагашу и его жителям благоденствие, земле плодородие, а самому Гудеа долгую жизнь.
Надпись на цилиндре В заканчивается такими словами:
Гудеа, правитель Лагаша,
Он заложил его основанье.
Храму, что над Страною, словно солнце, встает,
Словно бык великий, над горой возвышаясь.
Что сверканием радостным