Но вот как объяснить это прямодушным пиррянам, ожидающим от него как от волшебника быстрого и правильного ответа на все вопросы сегодня, сейчас?..
   – И наконец, – продолжал Язон, – мы должны опробовать на достаточно обширной площади криогенный метод. Да, это дорого. Это в известном смысле отсрочка, а не решение проблемы. Мы рискуем изменить климат на планете, но в конце-то концов, замораживание наиболее активных точек...
   Кажется, даже самые несообразительные из присутствующих начали понимать, что это – вовсе не «наконец». Криогенный метод – одно из многих вполне разумных, но, в сущности, уже давно обсужденных и отвергнутых предложений. Язон собирался сказать нечто совсем другое. Собирался. Но не успел.
   Спасительный сигнал экстренного вызова прервал совещание, зашедшее в логический тупик и, несмотря на десятиминутную продолжительность, утомившее всех, как многочасовой диспут.
   Даже информация о том, что экстренный вызов Язона динАльта был связан с незапланированной посадкой в космопорту инопланетного гостя, по данным диспетчеров вынырнувшего из кривопространства в опасной близости от планеты, – даже такая странная информация никого не удивила и не возмутила, настолько кстати пришелся этот вызов, избавивший всех от ощущения томительной неловкости.
   А гость оказался настолько наглым, что не вняв предупреждениям работников космопорта и не вступая в долгие переговоры, усадил свой легкий межзвездный корабль на небольшую свободную площадку в тени гигантского «Арго». Линкор вторую неделю стоял на приколе в целях глобальной профилактики. Посадочная площадка в этот ночной час кишела, разумеется, всевозможной не слишком симпатичной живностью, разом взметнувшей все свои многочисленные мерзкие зубастые морды, когтистокожистые крылья и хищные щупальца с присосками, особенно приятные для глаза в мертвенном свете пиррянских лун. Однако гость был одет в скафандр высшей защиты. Он невозмутимо распахнул люк и проследовал в недавно выстроенное шикарное здание космопорта, как будто суетящаяся вокруг нечисть знакома ему с детства, точно какомунибудь пиррянскому говоруну. А безглазые твари словно и впрямь почуяли своего, уважили его бесстрашие и практически не кидались ни на человека в скафандре, ни на только что севший и еще теплый от быстрого вхождения в атмосферу корабль.
   Язон примчался в космопорт через подземный туннель, по которому теперь с использованием новой гравитонной техники специальные капсулы передвигались со скоростью космических шлюпок. Вызывали персонально его, и он хотел первым увидеть, кто именно прилетел. Это могло быть очень важно. Ведь он хорошо помнил о своем дурном предчувствии.
   Пришелец откинул гермошлем, отстегнул металлопластовую перчатку и старинным жестом, принятым на большинстве планет, подал обнаженную ладонь для приветствия. По заросшему бородой лицу Язон не сразу признал друга детства и своего молочного брата. Последний раз они виделись где-то на планете Стовера, и было это лет двадцать назад.
   – Экшен! – воскликнул Язон.
   – Что, не похож? – улыбнулся тот. – Ну, здравствуй.
   И сразу перешел к делу:
   – Мария, наша мать, велела сообщить, что умирает, и перед смертью очень хочет повидать тебя, Язон. С этим я и прилетел сюда. Надеюсь, ты не обманешь ее ожиданий?
   – Нет, Экшен. Не обману. Конечно, я полечу с тобой.
   К этому моменту Керк и Рее уже стояли сзади, и Язон виновато оглянулся, произнося последние слова. Керк молча кивнул, давая добро на этот внезапный поворот событий. ("Лети, Язон! Кто ж сможет помешать тебе? ") Но думал при этом седовласый гигант, конечно, только о Пирре. А Язон, размышляя о своем, будто забыл вдруг о Мире Смерти.
   «Вот и случилось. Еще один непредвиденный фактор. Все сразу. Значит, так надо. Путешествие к центру Галактики придется начать с дальней окраины цивилизации, с захолустного мирка, имя которому Поргорсторсаанд. Странное имя. Но это – планета детства».
   Язону никогда не хотелось вернуться туда. А вот теперь вдруг почувствовал: хочется.
   – Я полечу с тобой, – заявила Мета наутро. – Я говорила, что больше не брошу тебя? Говорила. А слов на ветер я не бросаю.
   – Но как же твоя нога?
   – Пройдет в дороге.
   – Мета, не надо. Я скоро вернусь. И тогда мы полетим вместе. А это... это совсем другое.
   – Нет, это все то же самое. Уж лететь – так лететь всюду сразу.
   – Не понимаю почему. Я собирался взять твой легкий крейсер «Темучин», чтоб обернуться поскорее.
   – Нет, – сказала Мета. – Мы полетим на «Арго».
   – На «Арго»?! – удивился Язон. – Вдвоем на этой махине?
   – Я чувствую, так надо, Язон! Поверь моему чутью.
   Однако он не поверил.
   – Стоп, – сказал Язон. – После всего, что с нами было, я с большим уважением отношусь к твоему чутью. Но сейчас, Мета, оно тебя обманывает.
   Мета мгновенно напряглась. В считанные секунды пиррянка брала в ней верх над любящей женщиной: ведь ее пытались оскорбить. Пистолет прыгнул в ладонь.
   – Мета, – Язон нежно взял ее за руку, рискуя нарваться на болевой прием или что-нибудь в этом роде. – Мета, я не хотел сказать, что ты полностью ошибаешься. Просто немножечко торопишь события. К центру Галактики, наверно, и впрямь стоит лететь на «Арго». Со всей его командой. А сейчас, когда обстановка здесь так обострилась, мы не можем оставить пиррян без самого мощного линкора. Неужели ты перестала думать о родной планете?
   Мета смотрела на него странно, будто медленно просыпалась от какого-то наваждения.
   – Ты прав, Язон. Мы полетим на «Темучине».

Глава 3

   «Поргорсторсаанд – третья планета в системе Альфы Слона, желтого карлика спектрального класса G2 со средней светимостью. Содержание кислорода в атмосфере, состоящей преимущественно из азота – девятнадцать и восемь десятых процента, океаны занимают три четверти поверхности, угол наклони оси к плоскости эклиптики – двадцать три градуса двадцать пять минут...»
   Язон читал эту справку и удивлялся. Раньше-то он и не подозревал, что его родная планета – одна из самых похожих на древнюю Землю во всей Галактике. Из любопытства начал сравнивать другие цифры и убедился, что расхождение составляет повсюду не больше процента, а угол наклона оси вообще совпадал почти до минуты. Потому и климатические пояса располагались на Поргоре аналогично земным, ну, то есть были такими же, как на Земле в далеком прошлом, во времена детства цивилизации.
   Конечно, называть планету вульгарно-сокращенным прозвищем «Поргор» не полагалось, но это вслух, а про себя кто ж станет проговаривать все это немыслимое нагромождение звуков!
   Кстати, по поводу названия в большом галактическом каталоге ничего не говорилось, и Язон, буквально шлепнув себя рукой по лбу, вспомнил, по какому источнику надо наводить серьезные справки о родной планете. Поргорсторсаанд непременно должен был фигурировать, как минимум, в двух файлах, вынесенных им из библиотеки Солвица: в истории первого этапа Галактической Экспансии и в личном его, Язона, досье.
   Он еще на Пирре не поленился переписать все могущие понадобиться материалы на более удобные для чтения микродиски и прихватил их с собою в дорогу. В процессе работы над глобальной программой по изучению Мира Смерти Язон, как это ни странно, успел освоить совсем незначительную часть из тех сведений, что вынес с астероида Солвица на информ-кристаллах. Во-первых, элементарно не было времени на изучение всего подряд лишь потому, что это интересно. А во-вторых, многие файлы оказались почему-то неудобочитаемы. (Некогда было подумать почему.) Информацию-то они содержали, но требовался некий дополнительный ключ, некая специальная расшифровка, а до решения этой Проблемы руки все никак не доходили.
   «Ну и ладно! – думал он теперь. – Зачем тащить с собою в краткосрочную командировку, к примеру, технологические карты поточного производства андроидов шестнадцатого поколения? А вот элементарный справочный материал – пригодится. Да и о себе не лишне будет почитать, коротая время в джамп-режиме».
   Солвиц, надо отдать ему должное, докопался до весьма интересных вещей.
   Поргорсторсаанд оказался одним из древнейших миров, освоенных человечеством еще на первом этапе космической экспансии. Ну еще бы, такое совпадение с земными параметрами!
   Первыми колонизаторами Альфы Слона III были русские космонавты. Позднее межзвездный транспорт доставил на планету уже весьма разношерстную и многонациональную публику, но первооткрыватели, первопроходцы были точно из России. Этот факт, почему-то заинтересовавший Солвица, был тщательно подтвержден документами.
   Из дальнейшей Истории планеты выпали весьма продолжительные куски, потому у астролингвистов не сложилось единого мнения по поводу этимологии названия. Основных версий существовало четыре. И лишь одна из них связывала ненормально длинное имя планеты со староанглийским языком, как, безусловно, самым распространенным среди населения Земли перед началом его рассредоточения в космосе.
   «Pore core blood sand» в переводе могло означать «окровавленная скважина на складе песка» или «песчаное изобилие кровавой дыры», что вполне увязывалось со спецификой первых разработок и кровавыми схватками за эти богатства – на планете были обнаружены металлоносные пески с самородными вкраплениями редких элементов платиновой группы. Однако порядок слов в подобной расшифровке вызывал полнейшее недоумение, равно, как и само слово «core», сугубо устаревшее даже на тот момент и чрезмерно поэтическое. В общем, точный перевод названия по этой схеме прозвучал бы ужасно высокопарно: «дыры кровавой склад песчаный».
   По второй версии предполагалось, что английское слово «стор» прочно укоренилось в русском языке на момент колонизации планеты и употреблялось оно в смысле «универсальный склад общего назначения». За последним эвфемизмом скрывалась, разумеется, сугубо военная специфика. Таковым складом реально и служил в те далекие годы свежеосвоенный мир на задворках цивилизации. Каждая звездная система пыталась отгородиться ото всех прочих с помощью самого современного оружия. Поргорсторсаанд расшифровывался таким образом как «Порт-город-стор стратегической авиации и артиллерии наземного дислоцирования». Такая топонимическая гипотеза выглядела весьма убедительной, но уж слишком скучной.
   Был третий вариант, отсылавший историков к более позднему периоду в развитии планеты, когда один из форпостов галактической цивилизации неожиданно превратился во всеобщий бордель вселенского масштаба, что-то вроде острова Куба на старой Земле. Период этот продлился недолго. В результате очередного военного переворота некто Саанд – хозяин экстравагантного заведения размером с целую планету – был низвергнут и изгнан (по другой версии – публично распят), но последователи его в течение недолгого времени сопротивлялись в открытую, а затем – очень долго – подпольно. Они-то якобы и дали планете имя: Порнографическая гордость сторонников Саанда.
   Но самым замечательным показалось Язону предположение некоего исследователя Петрова, обнаружившего бортовой журнал первого межзвездного корабля, прибывшего на Поргорсторсаанд. К сожалению, сам журнал не сохранился, и оставалось лишь верить господину Петрову на слово. Оказывается, именно в тот период вошли в обиход у космонавтов термоножи – универсальные двусторонние резаки, позволявшие без переключения режимов использовать как горячее, так и холодное лезвие, в зависимости от специфики материала. Создававшиеся в качестве универсального инструмента и одновременно оружия (которое уже трудно было назвать холодным) термоножи, конечно, пускали в ход и при открывании консервных банок, и для приготовления бутербродов. Подобные неуставные действия иногда заканчивались печально, о чем вахтенный, по предположению господина Петрова, и сообщал своему сменщику. Бортжурнал хранил следы крови, вытекшей из ранки. Было отчего огорчиться дежурному офицеру, так нескладно начавшему свой завтрак. И вот в расстроенных чувствах, торопясь, сокращая слова и морщась от боли, он перепутал графу «Происшествия» с графой «Вновь открытые планеты» и записал следующее: "Пор, гор, стор. С. А. Анд. ", что означало: «Порезался горячей стороной. Сергей Александрович Андреев». В дальнейшем сканер механически считал запись, и нелепое название осталось в памяти всех компьютеров на веки вечные.
   Язон не стал углубляться в героические времена Саанда. (Теперь ему нравилось называть родную планету именно так. Что, если Сергей Андреев и стал впоследствии тем самым Саандом?) Этот исторический период отмечен был бесчисленными войнами, а последовательность приходов к власти королей, президентов и каких-то подозрительных генеральных секретарей вызывала большие сомнения в достоверности источников. Язон пролистнул все это тысячелетнее безумие и решил подробнее остановиться на том моменте, когда он сам появился на свет. Тут-то и оказалось, что дата его рождения нигде не записана – так, очень приблизительно, плюсминус два года. Ничего себе! Впрочем, удивлятьсято особо нечему. Он просто отвык от обычаев родной планеты за долгие годы скитаний в космосе.
   А на Саанде вот уж который век жизнь текла плавно, размеренно и однообразно, так что в фермерском сословии, к которому и принадлежал Язон, никого, в сущности, не интересовали понятия, связанные с категорией времени. Какая разница, сколько лет и зим ты обрабатываешь землю и выращиваешь скот? Главное, что дети твои сыты, а у них растут внуки, и учатся помаленьку древним навыкам отцов, и не нарушают никаких законов. Главным же законом этой планеты было испокон веку одно – не совать нос в чужие дела.
   Все население делилось на четыре сословия: аристократы, военные, фермеры и мудрецы. Высшие пользовались услугами низших, практически ничего не давая взамен – так было установлено, и закон свято соблюдался. А последняя, презираемая каста мудрецов считалась почти нечеловеческим отродьем. Одни говорили о генетической мутации, другие – о простой заразной болезни типа проказы, но так или иначе сама мысль об общении с ними считалась отвратительной в равной мере для фермера и аристократа. Мудрецы жили в полной изоляции по лесам и пещерам.
   Отец и мать Язона обучили его многим практическим навыкам, но от знаний (согласно закону) тщательно охраняли. Только в пятнадцать лет он исхитрился украсть у аристократов свою первую книгу и научился по ней читать. С этого все и началось. Он и раньше знал, что в Галактике есть другие обитаемые планеты, но теперь он знал, что они действительно другие. И заболел мечтой удрать в космос. Неважно куда. Лишь бы подальше от этого медвежьего угла.
   Побег удался ему через три года, если считать от момента рождения мечты. Но чтобы бежать, пришлось нарушить все мыслимые законы: обмануть и бросить на произвол судьбы стариков родителей, младших сестер и братьев; оглушить добротной фермерской дубиной военного, чтобы отнять его пистолет, а рукояткой пистолета оглушить представителя аристократии, чтобы переодеться в самый престижный костюм, только благодаря которому и можно было проникнуть на отлетающий корабль космофлота Лиги Миров, а не на какой-нибудь челнок местного значения; наконец, чтобы все это исполнить в лучшем виде, Язон оказался вынужден нарушить еще один, быть может, самый главный из законов – он пообщался с мудрецом.
   Мудрец оказался вполне нормальным человеком, ничем не заразил его, только изъяснялся подчас загадками. Однако разговор с этим старцем стал для Язона определяющим. Представитель низшей касты пролил свет на многие вещи в окружающем мире и, безусловно, дал массу неоценимо полезных советов, но только одного так и не объяснил: почему же сами мудрецы живут на этой планете и не стремятся покинуть ее. Впрочем, по молодости лет Язон над такими проблемами подолгу не задумывался. А вот некую фразу, тоже весьма таинственную, запомнил на всю жизнь. «Твой отец, мальчик, – сказал мудрец, – научил тебя всему, что может понадобиться в жизни на других мирах. Хотя, может, ты и предпочел бы не быть ему сыном. Запомни, не я, а именно он обучил тебя всему. И будь всегда благодарен старому Хайрону».
   Промелькнули годы и парсеки, сотни планет и женщин, тысячи соперников и врагов, миллионы кредитов, прошедших через руки, а друзей – единицы, стоящих проектов – единицы, до конца решенных задач – ни одной... Суета сует! Ради чего все это? Ради того, чтобы теперь примчаться на последнее свидание с умирающей матерью, о которой никогда бы не вспомнил, если б не молочный брат Экшен?
   Вот такой философский настрой вызвало у Язона чтение файлов об истории родной планеты и о своей собственной истории, то есть биографии Потом он внезапно вспомнил про Мету. Ведь эта девушка переменила все в его жизни!..
   Все да не все. Разве он по-прежнему не игрок в душе? Разве не такой же, как и раньше, космический бродяга? Просто они теперь повсюду вдвоем. Ж Как это странно! А с другой стороны, как естественно! Ведь иначе уже нельзя, иначе он просто не представляет себе жизни...
   За спиной Язона открылась дверь. «Наверно, Мета», – подумал он. Но вошел Экшен.
   Этот перелет они совершали втроем. Им было интересно друг с другом. Нескончаемые воспоминания, рассказы о пережитом, споры. Экшен тоже покинул родительский дом молодым, он стал профессиональным охотником и звероловом, облетел сотни миров в поисках экзотических животных и богатых покупателей, которые заказывали ему чучела, шкуры, бивни или живых зверюг – для охраны, для игр, для декоративных и прочих целей. Экшен имел особое пристрастие к необитаемым планетам и несколько раз охотился даже на омерзительных чудищ, дышащих метаном, купающихся в озерах сероуглерода, с аппетитом поедающих кремнийорганику. Старые друзья и молочные братья сбились со счету, пытаясь выяснить, кто же из них больше повидал миров в Галактике. В итоге пришли к выводу, что, наверно, все-таки Язон. Ведь Экшен, в отличие от него, время от времени возвращался на планету детства – навестить родителей, погулять по родным перелескам, повидать друзей. Он никогда не нарушал местных законов, и аристократические власти признавали его гражданином Поргорсторсаанда, несмотря на параллельно оформленное подданство где-то на Клианде. Что ж, каждый из них выбрал свой путь. Тем интереснее было теперь узнавать друг о друге.
   Из-за этих разговоров Язон и Мета так поздно ложились спать, что даже их традиционный способ коротать полетное время отошел на второй план. Да и ежедневные исторические изыскания Язона не на тот лад настраивали. Все больше философский скепсис да вселенская грусть одолевали космического бродягу.
   Вот и теперь, когда вошел Экшен, Язон спросил его:
   – А что, брат, изменилась жизнь на нашем Поргорсторсаанде за те годы, что меня там не было?
   – Да нет, совсем не изменилась, брат, – ответил Экшен, странно замявшись на секунду.
   И добавил с грустинкой в голосе:
   – Может, это и к лучшему.
   И тут корабль содрогнулся, как от столкновения с крупным метеоритом, в который можно врезаться только если сломя голову удираешь из-под перекрестного огня двух звездолетов-истребителей типа «Фантом». Но боевых действий вроде никто начинать не собирался, просто дисплей просигналил о выходе из джамп-режима на дальнюю околопланетную орбиту.
   – Похоже, что жизнь на нашем стареньком Саанде все-таки переменилась, – прорычал Язон, поднимаясь с пола и потирая ушибленный при падении локоть. – Что они там, с ума посходили, что ли?
   Мета ворвалась в рубку, рефлекторно размахивая пистолетом.
   – Примитивное зенитное орудие, но очень солидного калибра, – объявила она для тех, кто не столь силен в идентификации видов оружия по звукам разрывов и диаметру дыр в энергоблоках.
   А Экшен уже запрашивал ближайший пограничный пост о причинах нелепого инцидента.
   К счастью, никто, кажется, не собирался продолжать обстрел, и единственный выпущенный заряд можно было считать досадным недоразумением. Однако Экшен клялся, что на его маленьком кораблике, пристыкованном к «Темучину», непрерывно работал специальный радиомаячок, являющийся эксклюзивным пропуском на Поргорсторсаанд и выданный ему непосредственно военной комендатурой планеты несколько дней назад. Чудеса, да и только!
   Страшненькие чудеса.
   Позднее выяснилось: пароль для выхода на орбиту был срочно изменен по решению высшего руководства без объяснения причин. Такое случалось, мягко говоря, не часто. Были оповещены все военные, торговые, дипломатические, а также частные корабли, принадлежащие аристократии. Не забыли и почетных гостей планеты. А передавать экстренное сообщение какому-то Экшену, фермерского сословия, да еще зарегистрированному в качестве гражданина с двойным подданством, да еще по дорогостоящей джамп-связи, – никто из военных, конечно, не удосужился.
   Все это они узнали много позднее. И вроде бы не осталось больше вопросов. Вроде бы. Но Язону все равно сильно не нравился тот единственный, но очень прицельный выстрел. Если бы не особая, лично Метой изобретенная система противоракетной защиты, гореть бы им вместе с кораблем синим пламенем. Ведь прожженная в энергоблоке дыра – это вам не радар разбитый!..

Глава 4

   В числе первоочередных обязательных сообщений, переданных по громкой связи всем пассажирам межзвездных и межпланетных кораблей, приземлившихся в главном космопорту Поргорсторсаанда, наряду с характеристиками погоды и правилами таможенного досмотра прозвучала еще и такая своеобразная информация: «Всем лицам фермерского сословия! В лесах северо-восточного континента появился крайне опасный для населения зверь – стальной кабан. Охота на него является отныне священной обязанностью каждого фермера, уклонение от которой преследуется по закону».
   У Язона в голове плохо склеивались выспренная, можно сказать, возвышенная формулировка «священная обязанность» и казенный оборот «преследуется по закону», но Экшен, проведший последние два года на Саанде, понял, похоже, все. Сразу и так, как, надо.
   – Придется для начала отправиться на охоту, – вздохнув, сообщил он Язону и Мете.
   – То есть как это?! – У Язона, что называется, челюсть отвисла от удивления. – Мы для чего сюда прилетели, брат мой?
   – Мы прилетели попрощаться с матерью, – грустно согласился Экшен, давая понять, что он не забыл ни о чем. – Но охота важнее.
   – Охота важнее?! – Язон уже не знал, как реагировать на эти странные заявления. – А если...
   – А если... – повторил Экшен, задумавшись. – Я сейчас позвоню.
   Он быстро связался с отцом по мобильному телефону. («Вот как. Теперь у фермеров и дальняя связь есть. А говоришь, ничего не изменилось».) И отец сказал (Язон даже слышал из прижатой к уху Экшена трубки его низкий спокойный голос):
   – Мария дождется вас. Отправляйтесь на охоту. Вы – лучшие из моих сыновей. Вы должны победить стального кабана и доставить его к нашему дому. Пусть об этом узнает вся планета.
   Ну что ж, охота так охота. Попробуйте разыскать пиррянина, который откажется от возможности прихлопнуть какого-нибудь зверя. Язон был уже почти пиррянином, да и вообще – любопытно!
   Вот только дорога до леса оказалась непомерно долгой. После довольно нудных, но в общем-то привычных для Язона и Меты погранично-таможенных процедур они вышли на площадь перед зданием космопорта, радуясь, что не застряли, как многие, в так называемом «отстойнике», где подозреваемые неизвестно в чем люди ждали, пока неторопливый главный компьютер планеты выдаст про них всю имеющуюся информацию. Но Экшен уже проходил такую проверку совсем недавно, а новых инопланетников ни в чем не заподозрили. И оружие им, к счастью, разрешили носить, приравняв в правах к сословию военных. Язон с ужасом подумал, что бы могло случиться, соберись вдруг эти недоумки в черной форме отнять у Меты ее личный пистолет.
   От космопорта до ближайшего города ехали почему-то по монорельсе в маленьком, тесном, набитом людьми вагончике и с черепашьей скоростью – километров триста в час. Потом в грязном и скудно освещенном зале отстояли громадную очередь, образованную сплошь мрачными, молчаливыми, плохо одетыми людьми. Наконец прорвались к окошечку кассы и за какие-то смешные полкредита купили на всех билеты, то есть три клочка серой бумаги, дающих право лететь в нужном им направлении на допотопном аппарате с двигателем внутреннего сгорания и верхним расположением вращающихся несущих лопастей, называемом здесь «вертокрыл». У Язона возникло сразу два вопроса. Первый: почему нельзя заплатить больше денег, но в очереди не стоять? И второй: почему они вообще не полетели в лес на собственном транспорте, нелепо оставленном в порту? Ответ был удивительно скучен, прост и на оба вопроса один: так не положено. Закон.
   Экшен явно не имел ничего против установленных на планете правил, более того, не собирался их обсуждать и вообще сделался молчалив и как-то даже печален. Язон и Мета тоже на всякий случай помалкивали. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Была такая древняя поговорка. Язон плохо помнил, что такое монастырь, но смысл был ясен. Унылые фермеры, сопровождавшие их всю дорогу, выглядели и вовсе полусонными, разговаривать с ними было невозможно. Но, с другой стороны, и опасности никакой от этих людей не исходило. Уж кто-кто, а Мета любую враждебность почувствовала бы сразу. Однако стрелять было явно не в кого, и пиррянская амазонка сама начала потихонечку засыпать под мерный гул ужасного керосинового движка.