- И не выдумывай! Не пойду! - наотрез отказалась старуха. Страсть-то какая - волков по лесу гонять! Да они кинутся, заедят ещё!
- Не мели чепуху! - рассердился Егор Иванович. - Они и близко к тебе не подойдут. Волк человека пуще огня боится. Ты их и не увидишь. А без тебя я один ничего не сделаю. Зря, значит, только одёжу порвал.
Эти последние слова подействовали лучше всяких убеждений.
- Как - зря порвал? - закипятилась старуха. - Раз уж порвал, надо до дела доводить! - И она стала быстро одеваться.
- Лыжи-то не забудь! - напомнил ей Егор Иванович.
- Ты что, старик, надо мной смеёшься? Али совсем ум потерял?..
- Нет, не смеюсь. Без лыж в лесу не пролезешь. Ты же раньше ловко с горы каталась. Помнишь, на масленице, когда я за тебя посватался.
- Эва! Что вспомнил! - махнула рукой жена. - Это ведь сорок лет тому назад было! Тогда мне только двадцать годов исполнилось, а теперь все шестьдесят.
- Да неужто ты совсем разучилась? - огорчился старик. - Без лыж ты мне не помощник! Упустим волков, а за убитого премия полагается пятьдесят рублей, - добавил он.
- Пятьдесят рублей! - изумлённо повторила старуха. - Ну, шут с тобой! Давай лыжи. Попробую. Может, что и получится.
Не прошло и получаса, как охотники тронулись в путь. Впереди шёл старик с ружьём и заплечным мешком с флажками, а сзади старуха с вилами.
Сколько Егор Иванович не уверял, что волки и на глаза ей не покажутся, она всё-таки на всякий случай взяла оружие для защиты.
- Ты, дед, не больно спеши, - останавливала она старика, - а то у меня что-то лыжа на лыжу всё наезжает.
- Ничего! - ободрял её муж. - Ты у меня молодчина. Придёт маслена, опять с гор кататься поедем.
- Какое уж тут катанье! - охала старуха. - Все ноги-то отвертела! Того и гляди, на ровном месте свалюсь!
К счастью, почти до самого места охоты идти было не очень трудно шли по укатанной лыжне.
Добравшись до чащи, Егор Иванович стал осторожно обходить её кругом, развешивая над землёй по сучьям кустов разноцветные лоскутки. А в прогалинах, где кустов не было, он втыкал в снег лучины с привязанными к ним тряпицами. Так он окружил флажками всю чащу. Выходных волчьих следов нигде не попалось, значит, волки, наевшись лосятины, лежали неподалёку.
- Теперь я с другой стороны зайду и схоронюсь где-нибудь за деревьями, - сказал Егор Иванович, вернувшись к жене. - А ты подожди минут двадцать, пока я до места доберусь, а потом ступай не спеша прямо в чащу. Там тропку увидишь, по ней и иди. А сама полегоньку покрикивай. Волки сразу, как ты зашумишь, вскочут с лёжки, начнут во флажковом кругу метаться, выхода искать, на меня и наскочат. Убьём - пятьдесят рублей премии, да ещё пять рублей за шкуру дадут.
- Ох, дед! - вздохнула старуха. - Уж я покричу, а ты тоже смотри не сплошай.
Егор Иванович осторожно пошёл обходить зафлаженную часть леса. Он дошёл до входного следа волков, где они гнали лося.
"Здесь где-нибудь и затаюсь", - подумал Егор Иванович.
Он осмотрелся и стал за большим кустом можжевельника. Впереди была широкая просека, на ней удобно стрелять. Устроившись в засаде, Егор Иванович стал ждать. "Только бы старуха не струсила", - подумал он. Но в это время где-то вдали послышался знакомый голос:
- Пошли! Пошли! Вот я вас! - кричала старуха, будто выгоняла из огорода соседских кур; при этом она изредка постукивала вилами по стволам деревьев.
Егор Иванович напряжённо ждал. Теперь волки, испуганные криком, уже вскочили с лёжки и мечутся по чаще, ищут выхода из флажков. Вот-вот наскочат.
- Егор, а Егор! - вдруг услышал старик. - Тут две тропы, по какой идти-то?
Егор Иванович даже плюнул с досады. "Вот бестолковая! - подумал он. Да иди по любой! Как же я тебе отвечать-то буду? Ведь я волков отпугну!"
- Егор! Ты что, заснул, что ли? - кричала старуха. - Отвечай, не дури, а то я домой уйду!
"Что с ней поделаешь! - выходил из себя старик. - Уйдёт - и охоте конец. Волки оглядятся да и выйдут где-нибудь между флажками".
- Ну, я домой пошла, а ты как знаешь! - крикнула старуха в последний раз.
Егор Иванович чуть не заплакал с досады. "Всё пропало!" Он тоже хотел уже сойти с места и окликнуть старуху, но вдруг так и замер.
Впереди в чаще леса мелькнуло что-то живое, послышался лёгкий хруст снега - и большой серый зверь показался на просеке.
Лесник вскинул ружьё, загремел выстрел. Волк исчез за кустами.
"Промах!" - так и кольнуло охотника в самое сердце.
Но в тот же миг второй волк тоже выскочил на просеку и тяжёлым галопом помчался вдоль неё.
Старик хорошенько выцелил зверя. Снова выстрел - и волк упал.
Быстро перезарядив ружьё, Егор Иванович подбежал к зверю. Он был мёртв.
- Егор! Егор! Ты в кого там палишь? - послышался где-то вдали голос старухи.
- Иди сюда! - радостно отозвался ей Егор Иванович.
- Ты в меня-то смотри не пальни! - кричала старуха, приближаясь к охотнику.
Выйдя на просеку, она так и всплеснула руками:
- Волка убил! Ай да старик! А в кого ж ты ещё раз палил?
- В другого. Да промахнулся, - отвечал ей Егор Иванович, рассматривая убитого зверя. - Это самец, а самка, значит, ушла. Э-эх, жаль! В ней-то ведь самое зло и есть. Ещё выводок тут поблизости принесёт, тогда беда!
Егор Иванович пошёл взглянуть на след ушедшего волка, чтобы проверить, куда лёг по снегу заряд картечи.
- Заряд правильно лёг, - промолвил он и в раздумье прошёл шагов десять по волчьему следу.
"Что это, будто горошина виднеется на снегу? Да ведь это кровь! А вот ещё и ещё!.. Зверь, значит, ранен".
Егор Иванович заторопился по следу.
- Куда ты, куда? - кричала ему старуха.
Но он и не слушал. Кусты, поляна, опять кусты, чаща - и в чаще что-то тёмное... Даже сердце замерло от волнения. Так и есть!
В кустах, уткнувшись мордой в снег, лежала волчица.
- Старуха, старуха! - от радости не своим голосом завопил Егор Иванович. - Волчицу нашёл. Обоих, значит!.. Вот тебе и премия! И новое платье! Всё тут!.. - радовался Егор Иванович. - А главное - стадо в колхозе цело останется и лосей моих трогать не будут. А ты на такое дело тряпки жалела!
- Ладно, помалкивай! - весело перебила его жена. - Без моих тряпок да без меня ты бы с волками и не управился. - Она задорно взглянула на старика и добавила: - Выходит, и я в этом деле не меньше тебя участница.
- Верно! - с радостью согласился Егор Иванович. - Ах да старуха моя! - воскликнул он. - Во всех делах мне первый помощник была! А теперь и на охоте не подкачала!
В ЗИМНЮЮ СТУЖУ
В зимнем тумане встаёт холодное, тусклое солнце. Спит заснеженный лес. Кажется, всё живое замёрзло от этой стужи - ни звука, только изредка потрескивают от мороза деревья.
Я выхожу на лесную поляну. За поляной - густой старый ельник. Все деревья обвешаны крупными шишками. Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.
Как тихо! Зимой не услышишь пения птиц. Теперь им не до песен. Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.
Вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной. Да ведь это клесты - природные северяне! Им не страшны наши морозы.
Клесты облепили вершины елей. Птички ухватились за шишки цепкими коготками и вытаскивали из-под чешуек вкусные семена. Когда хорош урожай шишек, этим птицам не грозит бескормица зимы. Везде себе еду разыщут.
Я стоял на поляне и наблюдал, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.
Утреннее солнце ярко освещало зелёные вершины елей, грозди румяных шишек и весёлых, пирующих птиц. И мне почудилось, что уже пришла весна. Вот сейчас запахнет талой землёй, оживёт лес и, встречая солнце, защебечут птицы.
Любуясь клестами, я вдруг увидел, как один из них, подлетев к старой ели, скрылся в заснеженных ветках, словно юркнул в снеговую пещерку. И тут мне вспомнилась одна замечательная особенность из жизни этих птиц особенность, которой я никогда не мог поверить. А вот теперь представился случай самому проверить.
Крадучись, я подобрался к той ели и полез вверх по стволу. Острые иглы царапали лицо и руки, но я карабкался всё выше и выше.
Уже близка и вершина, а на дереве ничего нет.
Я начал спускаться и вдруг прямо перед собой увидел то самое, чего уже не надеялся найти: среди обледенелых, покрытых снегом веток едва виднелось небольшое гнездо, а в нём, как весной, озабоченно распушившись, сидела зеленоватая птичка - самочка клеста.
Неловким движением я качнул ветку. Испуганная птица вспорхнула. Я наклонился и замер от изумления: в гнезде копошились только что вылупившиеся, совсем голые птенцы.
Над самым гнездом свешивались заснеженные ветви. В лесу от мороза трещали деревья, а здесь, меж сучьев старой ели, будто уже наступила весна: заботливая мать выводила птенцов.
Я поскорее слез с дерева, чтобы не тревожить эту удивительную семью. Легко спрыгнул в снег, огляделся, и зимний лес уже не казался мне, как прежде, угрюмым и безжизненным.
Стоя под деревом, я тёр закоченевшие в шерстяных варежках руки, посмеивался над собой и всё думал о голых малышах в гнезде, которым не страшна зимняя стужа.
СЛЕДОПЫТЫ
В воскресенье утром Миша с Володей отправились в лес на охоту. Правда, ружей у ребят не было, но приятели утешали себя тем, что охотнику-следопыту совсем неважно застрелить дичь. Главное - уметь выследить зверя или птицу, - вот в чём заключается прелесть охоты для настоящего следопыта.
Скользя на лыжах по хрустящей ледяной корке, ребята выбрались за околицу и побежали по гладкому, укрытому снегом полю. Впереди в синей морозной дымке виднелся лес.
Мальчики свернули на первую попавшуюся тропу и пошли по ней.
- Сколько осинок обглодано! - сказал Володя. - Это всё зайцы ночью объели. А теперь зарылись где-нибудь в снег и спят.
- Пойдём по следу, - предложил Миша, - может, выследим.
- Давай попробуем.
И ребята, найдя свежий заячий след, отправились по нему.
- А погляди, как у зайца забавно получается, - сказал Володя, спереди два больших отпечатка от задних лап, а от передних, наоборот, сзади. Ты знаешь, почему так?
- Конечно, знаю, - ответил Миша. - Когда заяц прыгает, он заносит вперёд задние лапы, а передние остаются между ними и немного сзади.
Следы вывели в мелкий смешанный лес. Потом косой пробежал по опушке, спустился в лесной овраг, перебрался на противоположную сторону. Там зверёк начал делать между кустами, между деревьями замысловатые петли.
- Следы путает, - тихо сказал Володя. - Скоро, наверное, на лёжку отправится.
Прошло не менее получаса, пока ребятам с большим трудом удалось наконец разобраться в сложном лабиринте заячьих петель. Дальше след опять пошёл ровно, пересек лесную вырубку и вновь запетлял в мелколесье.
- Давай-ка не будем разбираться во всей этой путанице, - предложил Миша, - лучше сделаем по лесу широкий круг - может, сразу наткнёмся на выходной след.
Попробовали и наткнулись.
- Молодец, ловко придумал! - похвалил Володя.
Но Миша, улыбнувшись, сознался: это не его выдумка. Он слышал, что так поступают охотники.
Приятели вновь пошли очень осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть спящего где-то неподалёку зверька.
И вдруг след совсем оборвался. Что же это значит? Куда он девался?
- А посмотри, Володя, след, по которому мы сейчас шли, какой чудной: и не разберёшь, где передние, где задние лапы, - удивился Миша. - Не пойму, куда он ведёт? Одни следочки будто вперёд, а другие - в обратную сторону.
Оба мальчика стали внимательно разглядывать на снегу отпечатки заячьих лап.
- Эх мы, разини! - неожиданно хлопнул себя по лбу Володя. - Это же заячья уловка! А мы и забыли.
- Какая уловка?
- Да сам же ты говоришь: одни следы вперёд, а другие назад ведут. Значит, заяц сперва вперёд бежал, а потом повернулся и своим же собственным следом обратно...
- Где же его теперь искать? - растерялся Миша.
- Придётся назад идти и глядеть, куда он со своего следа в сторону прыгнул. Охотники говорят: смётку сделал.
Ребята пошли по следу в обратную сторону. Отошли метров двести и тут заметили, что двойной след кончился. Огляделись по сторонам. Вон под кустом снег в одном месте слегка примят. Подошли ближе. На снегу отпечатки заячьих лап.
- Ишь куда прыгнул! - удивился Миша.
Метра через два ещё отпечатки - второй прыжок, за ним - третий. А дальше след пошёл непрерывно.
Идя по следу, ребята добрались до новых петель и новой смётки. И снова распутали след.
- Ну и напутал! - покачал головой Володя. - Должно быть, старый, опытный. Нужно потише идти, - наверное, он где-нибудь недалеко лёжку устроил: выкопал ямку в снегу, дремлет в ней, а сам прислушивается, не крадётся ли кто к нему...
Володя не договорил и, запнувшись на полуслове, начал внимательно вглядываться в чащу кустов.
- Кто там? - шепнул Миша, тоже присматриваясь.
Впереди на снегу, куда уходил заячий след, копошилось что-то живое, но что именно, ребята сквозь ветки не могли разглядеть. Крадучись, мальчики стали подходить ближе, выглянули из-за кустов.
Заметив их, непонятное существо сразу встрепенулось и заметалось на одном месте.
Ребята со всех ног бросились к добыче. Это был заяц-беляк. Он кидался в разные стороны, но почему-то не убегал из кустов.
- Запутался! - крикнул Володя, подбегая к зверьку и хватая его.
Заяц отчаянно забился и жалобно закричал. Но Володя уже держал его в руках.
- Вот и выследили! Ура! - торжествующе крикнул он.
- Да он за какую-то проволоку зацепился! - удивлённо сказал Миша.
Он взял в руки тонкую проволочку, запутавшую зверька. Другой конец её был крепко привязан к молодой берёзке.
- Это петля, - догадался Миша. - Смотри, прямо на заячьей тропе поставлена. Он в неё и попал.
Миша осторожно высвободил зверька из проволочной петли.
- Вот удача-то! - радовался Володя. - Бежим домой, скажем - сами поймали.
- То есть как - поймали? - не понял Миша.
- Да хоть в кустах. Он, мол, среди веток застрял, а мы сразу цап-царап, и готово!
- А поверят?
- Конечно, поверят. Откуда же мы его могли взять?
- Ну ладно, - нерешительно согласился Миша и, помолчав, добавил: Только как-то это нехорошо выходит, не по-охотничьему, - кто-то старался, ловил, а мы у него стащили.
- А ты знаешь, друг, - с жаром воскликнул Володя, - за такою ловлю по головке не гладят! Помнишь, что говорил Иван Михайлович: "Ловить силками зайцев и всякую дичь у нас строго воспрещено".
- Постой, - перебил его Миша, - что же тогда получается? Значит, выходит, и мы в этом деле участие принимали, да ещё сами у вора добычу воруем. Разве так охотники поступают?
Володя сразу притих.
- Неужели же выпустить? - нерешительно сказал он. - Уж очень жалко.
- Мне и самому жалко, - сознался Миша. - А знаешь что? Давай его отнесём к нам в школу, покажем ребятам, а потом и выпустим.
- Тогда и носить не стоит, - с досадой возразил Володя. - Что ж показывать? У нас в живом уголке такой же есть, все видели. Только мучить зря.
- Это верно, - согласился Миша. - Да ещё подумают: сами петлей и поймали, чтобы похвастаться.
Володя даже вспыхнул от этих слов.
- Кто ж это посмеет думать? - запальчиво воскликнул он. - Нечего зря таскать, выпускаю.
Он быстро наклонился и разжал руки.
- Постой, постой! - закричал Миша, пытаясь перехватить зверька, да уж поздно: заяц метнулся в сторону и в два прыжка исчез в кустах.
- Что ж ты наделал! - охнул Миша. - Выпустил! Теперь нам никто и не поверит, что мы его из силка вынули.
- Нет, поверят, - уверенно ответил Володя. - А вот про то, что мы его в кустах руками поймали, пожалуй, и не поверили бы.
Наутро в школе Володя и Миша рассказали обо всём своему учителю и показали снятую с берёзки петлю.
- Молодцы, - похвалил Иван Михайлович ребят, - так и должны поступать настоящие следопыты.
СРОЧНЫЙ ПАКЕТ
Василий Мохов работал в геологической экспедиции.
Вот уже третий месяц экспедиция исследовала районы глухой тайги, за сотни километров от ближайшей железной дороги.
Но Василию эта жизнь была как раз по душе. Он вырос в деревне, среди таких же лесов, с детских лет уже начал ходить с ружьём, охотиться за белками, рябчиками, глухарями. И вот теперь, бродя на лыжах по лесной глуши, он часто вспоминал давно прошедшие годы.
Однажды утром, когда Василий с другими сотрудниками уже собирался идти на обследование горной сопки, к нему подошёл начальник экспедиции.
- Вася, хочу поручить тебе очень важное дело, - сказал он особенно серьёзно. - Вот пакет, его нужно к завтрему доставить в районный центр. Завтра утром в Москву идёт самолёт. Понимаешь, надо успеть к отлёту послать пакет авиапочтой. Дело очень срочное, - повторил начальник. Доставишь, не подведёшь?
Василий весело кивнул головой и взял пакет. Кому же, как не ему, охотнику, лыжнику, следопыту, и поручить такое дело!
Через четверть часа Василий, захватив с собой немного еды, компас и карту, отправился в путь.
Он быстро катился на лыжах по крепкому насту, покрытому пушистым, недавно выпавшим снегом.
Северный лес спал глубоким зимним сном. Только изредка поскрипывали, будто стонали во сне, старые ели.
На ходу Василий сунул в карман руку, ощупал пакет. Ещё раз вспомнились слова начальника экспедиции: "Завтра чтобы доставить. Умри, а сделай. Не выполнишь - всё дело сорвёшь, большое дело. Не подкачай, тебе доверяем".
Василий усмехнулся: "Не подкачаю, будьте спокойны". Он присел на поваленную бурей сосну, вынул из кармана карту, компас, проверил направление, потом закусил немного - и дальше в путь.
На севере зимний день короток: всего три-четыре часа. Нужно засветло пройти как можно больше.
Вновь потянулись навстречу лес, скалы, поляны и опять лес и лес без конца, а Мохов всё шёл.
Уже начинало смеркаться.
И тут вдруг перед Василием возникло неожиданное препятствие: он вышел к огромной лесной гари. Куда ни поглядишь - всюду впереди наваленный друг на друга полуобгоревший лес. Попробовал обойти - не удалось: всё гарь да гарь, и конца ей не видно, может, ещё на десятки километров.
Василий Мохов, как опытный охотник, знал, что значит застрять ночью на гари. Залезешь - не выберешься. Но делать нечего. Нужно лезть возможно скорее, чтобы до темноты пройти страшное место. И Василий, как пловец в шторм, двинулся в опасный путь.
Хватаясь за ветки, он то взбирался на стволы поваленных обгоревших деревьев, будто на гребни застывших волн, и белая ледяная пена инея обдавала ему руки, лицо, то он срывался и проваливался по пояс и глубже в снежную пропасть... Время шло, но гарь всё не кончалась.
Мохов начинал выбиваться из сил. От невероятного напряжения он так вспотел, что был весь мокрый. А мороз к ночи стал крепчать. Теперь только присядь отдохнуть - сразу закоченеешь, и пропал.
Руки и ноги от усталости отказывались служить. В голову закрадывалась страшная мысль: "Не доберусь, не сдам пакет..."
Напрягая остаток сил, Мохов в сотый раз взобрался на ствол поваленного дерева, огляделся и чуть не вскрикнул от радости: впереди в густых сумерках показались очертания леса - значит, гарь кончилась. Это придало Василию новый приток сил.
Балансируя, как акробат, он пошёл на лыжах по лежащему толстому стволу, перелез на другое дерево. Ещё немного... Вдруг лыжа у Василия поскользнулась, и он, не удержавшись, полетел вниз. Нога неловко подвернулась, Василий охнул от боли. В ту же секунду раздался короткий сухой треск. Наверное, он сломал сук.
Превозмогая боль в ноге, Василий поднялся, ощупал в кармане пакет, карту, компас - всё цело. Нога тоже не сломана, только очень болит, но делать нечего. Вспомнились слова начальника: "Умри, а доставь..."
Мохов хотел уже двинуться дальше, вот только высвободить из сугроба застрявшие лыжи. Он потянул их и обмер: одна лыжа переломана - падая, он сломал её.
"Всё пропало!" - пронеслось в голове. Куда он теперь, без лыж, с больной ногою, один в огромном, заваленном снегом лесу?.. Может, развести костёр, подождать до утра? Потом как-нибудь добраться до ближайшего жилья... Но к чему это? Всё равно он уже не успеет выполнить к сроку задание. Василий почувствовал невероятную усталость, будто он весь онемел, даже боль в ноге почти затихла. Он прислонился спиной к дереву и закрыл глаза.
"Не дело... Замёрзну..." - шевельнулась в голове последняя мысль. Но Василий не открыл глаз. Сладкая истома разлилась по телу, клонила ко сну.
И вдруг среди мёртвой лесной тишины где-то совсем близко захрустели сучья... Василий вздрогнул, открыл глаза. Вновь вернулось сознание: "Что я делаю?.. Засыпаю... в мороз..."
А сучья всё хрустят...
Мохов быстро обернулся. В каких-нибудь тридцати шагах от себя он увидел огромную тёмную массу. Она шевелилась, что-то разгребая в снегу и хрустя валежником.
"Медведь..." - сразу сообразил Василий. Мороз пробежал по телу. Он знал, как опасен стронутый с берлоги, бродящий зимой голодный зверь...
Мохов сидел неподвижно, затаив дыхание. А медведь всё ворочался в валежнике, не уходил.
И тут вдруг Василий вспомнил, как его учил дед: "Когда встретишь мишку в лесу без ружья, пугни его хорошенько..."
Василий приподнялся, набрал в лёгкие побольше воздуха да ка-ак крикнет: "А-а-а-а!" - так, что эхо по лесу раскатилось.
"Медведь" подскочил, плюхнулся в снег и вдруг заворчал:
- Ух, как напугал, прямо сердце оборвалось!
Вглядевшись, Василий увидел, что это вовсе не зверь, а человек.
Мохов подошёл поближе. На снегу сидел старик в меховой медвежьей куртке и в такой же шапке. Он тяжело дышал, с опаской глядя на подходившего к нему человека.
- Что это ты так заорал? - робко проговорил он.
Василий сознался, что впотьмах принял его за медведя. Старик рассмеялся:
- Ну и потеха!
Он оказался лесником из ближайшей сторожки и пришёл сюда за хворостом.
Через полчаса Василий и лесник уже сидели в жарко натопленной хате перед миской дымящихся щей.
Старик, прожёвывая хлеб, говорил:
- До города, поди, вёрст тридцать прямиком-то будет.
Василий так и ахнул: куда же ему с больной ногой?.. Значит, не поспеть завтра сдать пакет... А дело срочное, хоть умри, а сделай...
Дед внимательно слушал.
- Так-так. Говоришь, дело государственное, очень срочное?.. Ну, такому делу помочь нужно.
Он, кряхтя, поднялся с лавки, подошёл к печке и начал будить кого-то.
- Ванюша, вставай, запряги-ка Мишку, паренька в город скатать нужно.
С печки слез подросток, надел тулупчик, шапку и, сердито глянув на Василия, пошёл из избы.
- Вот сейчас внучок конька и заложит, а мы заправимся на дорожку. - И дед опять принялся за щи.
Пока старик с Василием ужинали, входная дверь вновь отворилась, и Ванюшка громко крикнул с порога:
- Сбирайтесь, запряг!
Лесник с Василием вышли из избы.
Была уже ночь - и так темно, что в двух шагах ничего не увидишь. Тучи заволокли небо, начинал падать снег.
Василий с дедом сели в санки и тронулись в путь. Сразу же за сараем чёрной стеной надвинулся лес. В нём было ещё темнее.
Но дедов конь уверенно шёл крупной рысью, с необыкновенной ловкостью поворачиваясь и пронося лёгкие санки между стволами деревьев.
Василий только удивлялся:
- Ну, дедушка, и лошадка же у тебя! Прямо как вьюн в воде извивается. Нигде не заденет.
- Да, уж конёк у меня природный, лесной, - отвечал старик.
Они выехали на большую поляну. В это время из-за туч показалась луна. На миг всё кругом осветилось голубым светом.
Василий взглянул вперёд на лошадь и чуть не вскрикнул... Протёр глаза - нет, не сон. Что же это?
- Дедушка, на ком же мы едем? - в недоумении спросил Василий.
Дед рассмеялся:
- А ты только сейчас разглядел? Говорил же тебе - конёк у меня природный, лесной. Лось это.
- Ло-о-ось! - ещё более изумился Василий. - Откуда же ты его взял?
- Да внучата из лесу с собой привели, - ответил дед. - Матку-то небось волки задрали. Он тогда мал ещё был, сам за ребятами увязался, на двор ко мне и пожаловал. Вот вырастил его, а теперь вместо коня приладил. В лесу за ним ни один рысак не угонится. - Старик хитро подмигнул. - Ну что, паренёк, к сроку-то на таком коньке поспеем ай нет?
Василий с благодарностью поглядел на деда:
- Поспеем, дедушка, теперь раньше срока поспеем.
ДРУГ СЕРДЕЧНЫЙ
После уроков юные натуралисты задержались в школе, чтобы устроить в саду птичью столовую.
Трудились почти до вечера. Зато, когда на следующее утро в школу собрались остальные ребята, все, как один, по достоинству оценили работу.
Столпившись в классе, они с любопытством смотрели в окно.
За стеклом виднелся школьный сад, весь засыпанный снегом, а на полянке, словно беседка, красовался новый кормовой столик для птиц. На нём толкалась и торопливо склёвывала зёрна конопли целая стайка воробьев.
Прошло несколько дней. Птицы охотно посещали кормушку.
Кроме воробьев, в ней побывали синицы, щеглы и степенные красногрудые снегири.
А вот однажды в птичью столовую явился совсем новый гость. Ребята никак не могли узнать, кто он такой. Прилетел незнакомец вместе со стаей воробьёв. Но он был вдвое крупнее и издали казался совсем чёрным. Усевшись на кормовой столик, он с большим аппетитом принялся за еду.
- Да ведь это скворец, - сказал подошедший к ребятам учитель Иван Сергеевич. - Наверное, у кого-нибудь из клетки вылетел. Хорошо, что на вашу кормушку наткнулся, а то бы ему туго зимой пришлось.
- Замёрзнет он, - заволновался кто-то из мальчиков, - ведь скворцы зимуют в тёплых странах, а не у нас.
- Это не страшно, перезимует, - ответил Иван Сергеевич. - Птиц ведь гонит на юг не холод, а голод.
- Не мели чепуху! - рассердился Егор Иванович. - Они и близко к тебе не подойдут. Волк человека пуще огня боится. Ты их и не увидишь. А без тебя я один ничего не сделаю. Зря, значит, только одёжу порвал.
Эти последние слова подействовали лучше всяких убеждений.
- Как - зря порвал? - закипятилась старуха. - Раз уж порвал, надо до дела доводить! - И она стала быстро одеваться.
- Лыжи-то не забудь! - напомнил ей Егор Иванович.
- Ты что, старик, надо мной смеёшься? Али совсем ум потерял?..
- Нет, не смеюсь. Без лыж в лесу не пролезешь. Ты же раньше ловко с горы каталась. Помнишь, на масленице, когда я за тебя посватался.
- Эва! Что вспомнил! - махнула рукой жена. - Это ведь сорок лет тому назад было! Тогда мне только двадцать годов исполнилось, а теперь все шестьдесят.
- Да неужто ты совсем разучилась? - огорчился старик. - Без лыж ты мне не помощник! Упустим волков, а за убитого премия полагается пятьдесят рублей, - добавил он.
- Пятьдесят рублей! - изумлённо повторила старуха. - Ну, шут с тобой! Давай лыжи. Попробую. Может, что и получится.
Не прошло и получаса, как охотники тронулись в путь. Впереди шёл старик с ружьём и заплечным мешком с флажками, а сзади старуха с вилами.
Сколько Егор Иванович не уверял, что волки и на глаза ей не покажутся, она всё-таки на всякий случай взяла оружие для защиты.
- Ты, дед, не больно спеши, - останавливала она старика, - а то у меня что-то лыжа на лыжу всё наезжает.
- Ничего! - ободрял её муж. - Ты у меня молодчина. Придёт маслена, опять с гор кататься поедем.
- Какое уж тут катанье! - охала старуха. - Все ноги-то отвертела! Того и гляди, на ровном месте свалюсь!
К счастью, почти до самого места охоты идти было не очень трудно шли по укатанной лыжне.
Добравшись до чащи, Егор Иванович стал осторожно обходить её кругом, развешивая над землёй по сучьям кустов разноцветные лоскутки. А в прогалинах, где кустов не было, он втыкал в снег лучины с привязанными к ним тряпицами. Так он окружил флажками всю чащу. Выходных волчьих следов нигде не попалось, значит, волки, наевшись лосятины, лежали неподалёку.
- Теперь я с другой стороны зайду и схоронюсь где-нибудь за деревьями, - сказал Егор Иванович, вернувшись к жене. - А ты подожди минут двадцать, пока я до места доберусь, а потом ступай не спеша прямо в чащу. Там тропку увидишь, по ней и иди. А сама полегоньку покрикивай. Волки сразу, как ты зашумишь, вскочут с лёжки, начнут во флажковом кругу метаться, выхода искать, на меня и наскочат. Убьём - пятьдесят рублей премии, да ещё пять рублей за шкуру дадут.
- Ох, дед! - вздохнула старуха. - Уж я покричу, а ты тоже смотри не сплошай.
Егор Иванович осторожно пошёл обходить зафлаженную часть леса. Он дошёл до входного следа волков, где они гнали лося.
"Здесь где-нибудь и затаюсь", - подумал Егор Иванович.
Он осмотрелся и стал за большим кустом можжевельника. Впереди была широкая просека, на ней удобно стрелять. Устроившись в засаде, Егор Иванович стал ждать. "Только бы старуха не струсила", - подумал он. Но в это время где-то вдали послышался знакомый голос:
- Пошли! Пошли! Вот я вас! - кричала старуха, будто выгоняла из огорода соседских кур; при этом она изредка постукивала вилами по стволам деревьев.
Егор Иванович напряжённо ждал. Теперь волки, испуганные криком, уже вскочили с лёжки и мечутся по чаще, ищут выхода из флажков. Вот-вот наскочат.
- Егор, а Егор! - вдруг услышал старик. - Тут две тропы, по какой идти-то?
Егор Иванович даже плюнул с досады. "Вот бестолковая! - подумал он. Да иди по любой! Как же я тебе отвечать-то буду? Ведь я волков отпугну!"
- Егор! Ты что, заснул, что ли? - кричала старуха. - Отвечай, не дури, а то я домой уйду!
"Что с ней поделаешь! - выходил из себя старик. - Уйдёт - и охоте конец. Волки оглядятся да и выйдут где-нибудь между флажками".
- Ну, я домой пошла, а ты как знаешь! - крикнула старуха в последний раз.
Егор Иванович чуть не заплакал с досады. "Всё пропало!" Он тоже хотел уже сойти с места и окликнуть старуху, но вдруг так и замер.
Впереди в чаще леса мелькнуло что-то живое, послышался лёгкий хруст снега - и большой серый зверь показался на просеке.
Лесник вскинул ружьё, загремел выстрел. Волк исчез за кустами.
"Промах!" - так и кольнуло охотника в самое сердце.
Но в тот же миг второй волк тоже выскочил на просеку и тяжёлым галопом помчался вдоль неё.
Старик хорошенько выцелил зверя. Снова выстрел - и волк упал.
Быстро перезарядив ружьё, Егор Иванович подбежал к зверю. Он был мёртв.
- Егор! Егор! Ты в кого там палишь? - послышался где-то вдали голос старухи.
- Иди сюда! - радостно отозвался ей Егор Иванович.
- Ты в меня-то смотри не пальни! - кричала старуха, приближаясь к охотнику.
Выйдя на просеку, она так и всплеснула руками:
- Волка убил! Ай да старик! А в кого ж ты ещё раз палил?
- В другого. Да промахнулся, - отвечал ей Егор Иванович, рассматривая убитого зверя. - Это самец, а самка, значит, ушла. Э-эх, жаль! В ней-то ведь самое зло и есть. Ещё выводок тут поблизости принесёт, тогда беда!
Егор Иванович пошёл взглянуть на след ушедшего волка, чтобы проверить, куда лёг по снегу заряд картечи.
- Заряд правильно лёг, - промолвил он и в раздумье прошёл шагов десять по волчьему следу.
"Что это, будто горошина виднеется на снегу? Да ведь это кровь! А вот ещё и ещё!.. Зверь, значит, ранен".
Егор Иванович заторопился по следу.
- Куда ты, куда? - кричала ему старуха.
Но он и не слушал. Кусты, поляна, опять кусты, чаща - и в чаще что-то тёмное... Даже сердце замерло от волнения. Так и есть!
В кустах, уткнувшись мордой в снег, лежала волчица.
- Старуха, старуха! - от радости не своим голосом завопил Егор Иванович. - Волчицу нашёл. Обоих, значит!.. Вот тебе и премия! И новое платье! Всё тут!.. - радовался Егор Иванович. - А главное - стадо в колхозе цело останется и лосей моих трогать не будут. А ты на такое дело тряпки жалела!
- Ладно, помалкивай! - весело перебила его жена. - Без моих тряпок да без меня ты бы с волками и не управился. - Она задорно взглянула на старика и добавила: - Выходит, и я в этом деле не меньше тебя участница.
- Верно! - с радостью согласился Егор Иванович. - Ах да старуха моя! - воскликнул он. - Во всех делах мне первый помощник была! А теперь и на охоте не подкачала!
В ЗИМНЮЮ СТУЖУ
В зимнем тумане встаёт холодное, тусклое солнце. Спит заснеженный лес. Кажется, всё живое замёрзло от этой стужи - ни звука, только изредка потрескивают от мороза деревья.
Я выхожу на лесную поляну. За поляной - густой старый ельник. Все деревья обвешаны крупными шишками. Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.
Как тихо! Зимой не услышишь пения птиц. Теперь им не до песен. Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.
Вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной. Да ведь это клесты - природные северяне! Им не страшны наши морозы.
Клесты облепили вершины елей. Птички ухватились за шишки цепкими коготками и вытаскивали из-под чешуек вкусные семена. Когда хорош урожай шишек, этим птицам не грозит бескормица зимы. Везде себе еду разыщут.
Я стоял на поляне и наблюдал, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.
Утреннее солнце ярко освещало зелёные вершины елей, грозди румяных шишек и весёлых, пирующих птиц. И мне почудилось, что уже пришла весна. Вот сейчас запахнет талой землёй, оживёт лес и, встречая солнце, защебечут птицы.
Любуясь клестами, я вдруг увидел, как один из них, подлетев к старой ели, скрылся в заснеженных ветках, словно юркнул в снеговую пещерку. И тут мне вспомнилась одна замечательная особенность из жизни этих птиц особенность, которой я никогда не мог поверить. А вот теперь представился случай самому проверить.
Крадучись, я подобрался к той ели и полез вверх по стволу. Острые иглы царапали лицо и руки, но я карабкался всё выше и выше.
Уже близка и вершина, а на дереве ничего нет.
Я начал спускаться и вдруг прямо перед собой увидел то самое, чего уже не надеялся найти: среди обледенелых, покрытых снегом веток едва виднелось небольшое гнездо, а в нём, как весной, озабоченно распушившись, сидела зеленоватая птичка - самочка клеста.
Неловким движением я качнул ветку. Испуганная птица вспорхнула. Я наклонился и замер от изумления: в гнезде копошились только что вылупившиеся, совсем голые птенцы.
Над самым гнездом свешивались заснеженные ветви. В лесу от мороза трещали деревья, а здесь, меж сучьев старой ели, будто уже наступила весна: заботливая мать выводила птенцов.
Я поскорее слез с дерева, чтобы не тревожить эту удивительную семью. Легко спрыгнул в снег, огляделся, и зимний лес уже не казался мне, как прежде, угрюмым и безжизненным.
Стоя под деревом, я тёр закоченевшие в шерстяных варежках руки, посмеивался над собой и всё думал о голых малышах в гнезде, которым не страшна зимняя стужа.
СЛЕДОПЫТЫ
В воскресенье утром Миша с Володей отправились в лес на охоту. Правда, ружей у ребят не было, но приятели утешали себя тем, что охотнику-следопыту совсем неважно застрелить дичь. Главное - уметь выследить зверя или птицу, - вот в чём заключается прелесть охоты для настоящего следопыта.
Скользя на лыжах по хрустящей ледяной корке, ребята выбрались за околицу и побежали по гладкому, укрытому снегом полю. Впереди в синей морозной дымке виднелся лес.
Мальчики свернули на первую попавшуюся тропу и пошли по ней.
- Сколько осинок обглодано! - сказал Володя. - Это всё зайцы ночью объели. А теперь зарылись где-нибудь в снег и спят.
- Пойдём по следу, - предложил Миша, - может, выследим.
- Давай попробуем.
И ребята, найдя свежий заячий след, отправились по нему.
- А погляди, как у зайца забавно получается, - сказал Володя, спереди два больших отпечатка от задних лап, а от передних, наоборот, сзади. Ты знаешь, почему так?
- Конечно, знаю, - ответил Миша. - Когда заяц прыгает, он заносит вперёд задние лапы, а передние остаются между ними и немного сзади.
Следы вывели в мелкий смешанный лес. Потом косой пробежал по опушке, спустился в лесной овраг, перебрался на противоположную сторону. Там зверёк начал делать между кустами, между деревьями замысловатые петли.
- Следы путает, - тихо сказал Володя. - Скоро, наверное, на лёжку отправится.
Прошло не менее получаса, пока ребятам с большим трудом удалось наконец разобраться в сложном лабиринте заячьих петель. Дальше след опять пошёл ровно, пересек лесную вырубку и вновь запетлял в мелколесье.
- Давай-ка не будем разбираться во всей этой путанице, - предложил Миша, - лучше сделаем по лесу широкий круг - может, сразу наткнёмся на выходной след.
Попробовали и наткнулись.
- Молодец, ловко придумал! - похвалил Володя.
Но Миша, улыбнувшись, сознался: это не его выдумка. Он слышал, что так поступают охотники.
Приятели вновь пошли очень осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть спящего где-то неподалёку зверька.
И вдруг след совсем оборвался. Что же это значит? Куда он девался?
- А посмотри, Володя, след, по которому мы сейчас шли, какой чудной: и не разберёшь, где передние, где задние лапы, - удивился Миша. - Не пойму, куда он ведёт? Одни следочки будто вперёд, а другие - в обратную сторону.
Оба мальчика стали внимательно разглядывать на снегу отпечатки заячьих лап.
- Эх мы, разини! - неожиданно хлопнул себя по лбу Володя. - Это же заячья уловка! А мы и забыли.
- Какая уловка?
- Да сам же ты говоришь: одни следы вперёд, а другие назад ведут. Значит, заяц сперва вперёд бежал, а потом повернулся и своим же собственным следом обратно...
- Где же его теперь искать? - растерялся Миша.
- Придётся назад идти и глядеть, куда он со своего следа в сторону прыгнул. Охотники говорят: смётку сделал.
Ребята пошли по следу в обратную сторону. Отошли метров двести и тут заметили, что двойной след кончился. Огляделись по сторонам. Вон под кустом снег в одном месте слегка примят. Подошли ближе. На снегу отпечатки заячьих лап.
- Ишь куда прыгнул! - удивился Миша.
Метра через два ещё отпечатки - второй прыжок, за ним - третий. А дальше след пошёл непрерывно.
Идя по следу, ребята добрались до новых петель и новой смётки. И снова распутали след.
- Ну и напутал! - покачал головой Володя. - Должно быть, старый, опытный. Нужно потише идти, - наверное, он где-нибудь недалеко лёжку устроил: выкопал ямку в снегу, дремлет в ней, а сам прислушивается, не крадётся ли кто к нему...
Володя не договорил и, запнувшись на полуслове, начал внимательно вглядываться в чащу кустов.
- Кто там? - шепнул Миша, тоже присматриваясь.
Впереди на снегу, куда уходил заячий след, копошилось что-то живое, но что именно, ребята сквозь ветки не могли разглядеть. Крадучись, мальчики стали подходить ближе, выглянули из-за кустов.
Заметив их, непонятное существо сразу встрепенулось и заметалось на одном месте.
Ребята со всех ног бросились к добыче. Это был заяц-беляк. Он кидался в разные стороны, но почему-то не убегал из кустов.
- Запутался! - крикнул Володя, подбегая к зверьку и хватая его.
Заяц отчаянно забился и жалобно закричал. Но Володя уже держал его в руках.
- Вот и выследили! Ура! - торжествующе крикнул он.
- Да он за какую-то проволоку зацепился! - удивлённо сказал Миша.
Он взял в руки тонкую проволочку, запутавшую зверька. Другой конец её был крепко привязан к молодой берёзке.
- Это петля, - догадался Миша. - Смотри, прямо на заячьей тропе поставлена. Он в неё и попал.
Миша осторожно высвободил зверька из проволочной петли.
- Вот удача-то! - радовался Володя. - Бежим домой, скажем - сами поймали.
- То есть как - поймали? - не понял Миша.
- Да хоть в кустах. Он, мол, среди веток застрял, а мы сразу цап-царап, и готово!
- А поверят?
- Конечно, поверят. Откуда же мы его могли взять?
- Ну ладно, - нерешительно согласился Миша и, помолчав, добавил: Только как-то это нехорошо выходит, не по-охотничьему, - кто-то старался, ловил, а мы у него стащили.
- А ты знаешь, друг, - с жаром воскликнул Володя, - за такою ловлю по головке не гладят! Помнишь, что говорил Иван Михайлович: "Ловить силками зайцев и всякую дичь у нас строго воспрещено".
- Постой, - перебил его Миша, - что же тогда получается? Значит, выходит, и мы в этом деле участие принимали, да ещё сами у вора добычу воруем. Разве так охотники поступают?
Володя сразу притих.
- Неужели же выпустить? - нерешительно сказал он. - Уж очень жалко.
- Мне и самому жалко, - сознался Миша. - А знаешь что? Давай его отнесём к нам в школу, покажем ребятам, а потом и выпустим.
- Тогда и носить не стоит, - с досадой возразил Володя. - Что ж показывать? У нас в живом уголке такой же есть, все видели. Только мучить зря.
- Это верно, - согласился Миша. - Да ещё подумают: сами петлей и поймали, чтобы похвастаться.
Володя даже вспыхнул от этих слов.
- Кто ж это посмеет думать? - запальчиво воскликнул он. - Нечего зря таскать, выпускаю.
Он быстро наклонился и разжал руки.
- Постой, постой! - закричал Миша, пытаясь перехватить зверька, да уж поздно: заяц метнулся в сторону и в два прыжка исчез в кустах.
- Что ж ты наделал! - охнул Миша. - Выпустил! Теперь нам никто и не поверит, что мы его из силка вынули.
- Нет, поверят, - уверенно ответил Володя. - А вот про то, что мы его в кустах руками поймали, пожалуй, и не поверили бы.
Наутро в школе Володя и Миша рассказали обо всём своему учителю и показали снятую с берёзки петлю.
- Молодцы, - похвалил Иван Михайлович ребят, - так и должны поступать настоящие следопыты.
СРОЧНЫЙ ПАКЕТ
Василий Мохов работал в геологической экспедиции.
Вот уже третий месяц экспедиция исследовала районы глухой тайги, за сотни километров от ближайшей железной дороги.
Но Василию эта жизнь была как раз по душе. Он вырос в деревне, среди таких же лесов, с детских лет уже начал ходить с ружьём, охотиться за белками, рябчиками, глухарями. И вот теперь, бродя на лыжах по лесной глуши, он часто вспоминал давно прошедшие годы.
Однажды утром, когда Василий с другими сотрудниками уже собирался идти на обследование горной сопки, к нему подошёл начальник экспедиции.
- Вася, хочу поручить тебе очень важное дело, - сказал он особенно серьёзно. - Вот пакет, его нужно к завтрему доставить в районный центр. Завтра утром в Москву идёт самолёт. Понимаешь, надо успеть к отлёту послать пакет авиапочтой. Дело очень срочное, - повторил начальник. Доставишь, не подведёшь?
Василий весело кивнул головой и взял пакет. Кому же, как не ему, охотнику, лыжнику, следопыту, и поручить такое дело!
Через четверть часа Василий, захватив с собой немного еды, компас и карту, отправился в путь.
Он быстро катился на лыжах по крепкому насту, покрытому пушистым, недавно выпавшим снегом.
Северный лес спал глубоким зимним сном. Только изредка поскрипывали, будто стонали во сне, старые ели.
На ходу Василий сунул в карман руку, ощупал пакет. Ещё раз вспомнились слова начальника экспедиции: "Завтра чтобы доставить. Умри, а сделай. Не выполнишь - всё дело сорвёшь, большое дело. Не подкачай, тебе доверяем".
Василий усмехнулся: "Не подкачаю, будьте спокойны". Он присел на поваленную бурей сосну, вынул из кармана карту, компас, проверил направление, потом закусил немного - и дальше в путь.
На севере зимний день короток: всего три-четыре часа. Нужно засветло пройти как можно больше.
Вновь потянулись навстречу лес, скалы, поляны и опять лес и лес без конца, а Мохов всё шёл.
Уже начинало смеркаться.
И тут вдруг перед Василием возникло неожиданное препятствие: он вышел к огромной лесной гари. Куда ни поглядишь - всюду впереди наваленный друг на друга полуобгоревший лес. Попробовал обойти - не удалось: всё гарь да гарь, и конца ей не видно, может, ещё на десятки километров.
Василий Мохов, как опытный охотник, знал, что значит застрять ночью на гари. Залезешь - не выберешься. Но делать нечего. Нужно лезть возможно скорее, чтобы до темноты пройти страшное место. И Василий, как пловец в шторм, двинулся в опасный путь.
Хватаясь за ветки, он то взбирался на стволы поваленных обгоревших деревьев, будто на гребни застывших волн, и белая ледяная пена инея обдавала ему руки, лицо, то он срывался и проваливался по пояс и глубже в снежную пропасть... Время шло, но гарь всё не кончалась.
Мохов начинал выбиваться из сил. От невероятного напряжения он так вспотел, что был весь мокрый. А мороз к ночи стал крепчать. Теперь только присядь отдохнуть - сразу закоченеешь, и пропал.
Руки и ноги от усталости отказывались служить. В голову закрадывалась страшная мысль: "Не доберусь, не сдам пакет..."
Напрягая остаток сил, Мохов в сотый раз взобрался на ствол поваленного дерева, огляделся и чуть не вскрикнул от радости: впереди в густых сумерках показались очертания леса - значит, гарь кончилась. Это придало Василию новый приток сил.
Балансируя, как акробат, он пошёл на лыжах по лежащему толстому стволу, перелез на другое дерево. Ещё немного... Вдруг лыжа у Василия поскользнулась, и он, не удержавшись, полетел вниз. Нога неловко подвернулась, Василий охнул от боли. В ту же секунду раздался короткий сухой треск. Наверное, он сломал сук.
Превозмогая боль в ноге, Василий поднялся, ощупал в кармане пакет, карту, компас - всё цело. Нога тоже не сломана, только очень болит, но делать нечего. Вспомнились слова начальника: "Умри, а доставь..."
Мохов хотел уже двинуться дальше, вот только высвободить из сугроба застрявшие лыжи. Он потянул их и обмер: одна лыжа переломана - падая, он сломал её.
"Всё пропало!" - пронеслось в голове. Куда он теперь, без лыж, с больной ногою, один в огромном, заваленном снегом лесу?.. Может, развести костёр, подождать до утра? Потом как-нибудь добраться до ближайшего жилья... Но к чему это? Всё равно он уже не успеет выполнить к сроку задание. Василий почувствовал невероятную усталость, будто он весь онемел, даже боль в ноге почти затихла. Он прислонился спиной к дереву и закрыл глаза.
"Не дело... Замёрзну..." - шевельнулась в голове последняя мысль. Но Василий не открыл глаз. Сладкая истома разлилась по телу, клонила ко сну.
И вдруг среди мёртвой лесной тишины где-то совсем близко захрустели сучья... Василий вздрогнул, открыл глаза. Вновь вернулось сознание: "Что я делаю?.. Засыпаю... в мороз..."
А сучья всё хрустят...
Мохов быстро обернулся. В каких-нибудь тридцати шагах от себя он увидел огромную тёмную массу. Она шевелилась, что-то разгребая в снегу и хрустя валежником.
"Медведь..." - сразу сообразил Василий. Мороз пробежал по телу. Он знал, как опасен стронутый с берлоги, бродящий зимой голодный зверь...
Мохов сидел неподвижно, затаив дыхание. А медведь всё ворочался в валежнике, не уходил.
И тут вдруг Василий вспомнил, как его учил дед: "Когда встретишь мишку в лесу без ружья, пугни его хорошенько..."
Василий приподнялся, набрал в лёгкие побольше воздуха да ка-ак крикнет: "А-а-а-а!" - так, что эхо по лесу раскатилось.
"Медведь" подскочил, плюхнулся в снег и вдруг заворчал:
- Ух, как напугал, прямо сердце оборвалось!
Вглядевшись, Василий увидел, что это вовсе не зверь, а человек.
Мохов подошёл поближе. На снегу сидел старик в меховой медвежьей куртке и в такой же шапке. Он тяжело дышал, с опаской глядя на подходившего к нему человека.
- Что это ты так заорал? - робко проговорил он.
Василий сознался, что впотьмах принял его за медведя. Старик рассмеялся:
- Ну и потеха!
Он оказался лесником из ближайшей сторожки и пришёл сюда за хворостом.
Через полчаса Василий и лесник уже сидели в жарко натопленной хате перед миской дымящихся щей.
Старик, прожёвывая хлеб, говорил:
- До города, поди, вёрст тридцать прямиком-то будет.
Василий так и ахнул: куда же ему с больной ногой?.. Значит, не поспеть завтра сдать пакет... А дело срочное, хоть умри, а сделай...
Дед внимательно слушал.
- Так-так. Говоришь, дело государственное, очень срочное?.. Ну, такому делу помочь нужно.
Он, кряхтя, поднялся с лавки, подошёл к печке и начал будить кого-то.
- Ванюша, вставай, запряги-ка Мишку, паренька в город скатать нужно.
С печки слез подросток, надел тулупчик, шапку и, сердито глянув на Василия, пошёл из избы.
- Вот сейчас внучок конька и заложит, а мы заправимся на дорожку. - И дед опять принялся за щи.
Пока старик с Василием ужинали, входная дверь вновь отворилась, и Ванюшка громко крикнул с порога:
- Сбирайтесь, запряг!
Лесник с Василием вышли из избы.
Была уже ночь - и так темно, что в двух шагах ничего не увидишь. Тучи заволокли небо, начинал падать снег.
Василий с дедом сели в санки и тронулись в путь. Сразу же за сараем чёрной стеной надвинулся лес. В нём было ещё темнее.
Но дедов конь уверенно шёл крупной рысью, с необыкновенной ловкостью поворачиваясь и пронося лёгкие санки между стволами деревьев.
Василий только удивлялся:
- Ну, дедушка, и лошадка же у тебя! Прямо как вьюн в воде извивается. Нигде не заденет.
- Да, уж конёк у меня природный, лесной, - отвечал старик.
Они выехали на большую поляну. В это время из-за туч показалась луна. На миг всё кругом осветилось голубым светом.
Василий взглянул вперёд на лошадь и чуть не вскрикнул... Протёр глаза - нет, не сон. Что же это?
- Дедушка, на ком же мы едем? - в недоумении спросил Василий.
Дед рассмеялся:
- А ты только сейчас разглядел? Говорил же тебе - конёк у меня природный, лесной. Лось это.
- Ло-о-ось! - ещё более изумился Василий. - Откуда же ты его взял?
- Да внучата из лесу с собой привели, - ответил дед. - Матку-то небось волки задрали. Он тогда мал ещё был, сам за ребятами увязался, на двор ко мне и пожаловал. Вот вырастил его, а теперь вместо коня приладил. В лесу за ним ни один рысак не угонится. - Старик хитро подмигнул. - Ну что, паренёк, к сроку-то на таком коньке поспеем ай нет?
Василий с благодарностью поглядел на деда:
- Поспеем, дедушка, теперь раньше срока поспеем.
ДРУГ СЕРДЕЧНЫЙ
После уроков юные натуралисты задержались в школе, чтобы устроить в саду птичью столовую.
Трудились почти до вечера. Зато, когда на следующее утро в школу собрались остальные ребята, все, как один, по достоинству оценили работу.
Столпившись в классе, они с любопытством смотрели в окно.
За стеклом виднелся школьный сад, весь засыпанный снегом, а на полянке, словно беседка, красовался новый кормовой столик для птиц. На нём толкалась и торопливо склёвывала зёрна конопли целая стайка воробьев.
Прошло несколько дней. Птицы охотно посещали кормушку.
Кроме воробьев, в ней побывали синицы, щеглы и степенные красногрудые снегири.
А вот однажды в птичью столовую явился совсем новый гость. Ребята никак не могли узнать, кто он такой. Прилетел незнакомец вместе со стаей воробьёв. Но он был вдвое крупнее и издали казался совсем чёрным. Усевшись на кормовой столик, он с большим аппетитом принялся за еду.
- Да ведь это скворец, - сказал подошедший к ребятам учитель Иван Сергеевич. - Наверное, у кого-нибудь из клетки вылетел. Хорошо, что на вашу кормушку наткнулся, а то бы ему туго зимой пришлось.
- Замёрзнет он, - заволновался кто-то из мальчиков, - ведь скворцы зимуют в тёплых странах, а не у нас.
- Это не страшно, перезимует, - ответил Иван Сергеевич. - Птиц ведь гонит на юг не холод, а голод.