Страница:
Федор Никитич обладил слишком нетерпеливым характером. Он с головой окунулся в интриги, едва попал в патриархи. Когда власти стали доискиваться, откуда взя-. лись подметные письма, следы привели на двор к Романовым. Оказалось, что злоумышленники приносили лис-, ты не кому иному, как Филарету Романову.
За вторичное воскрешение теин Дмитрия взялись люди, принадлежавшие к ближайшему окружению убитого. Тут был и его слуга Хвяли-бога, не признавший в убитом' государя, и секретарь Станислав Бучинский, рассказывавший сказки о двойнике царя, и повар Мнитков и некоторые другие лица польского происхождения. Но поч-. ти все они находились под стражей и ничего не могли: бы сделать, если бы не покровительство влиятельных, русских вельмож.
Власти пытались в корне пресечь зловредные слухи о чудесном спасении «истинного Дмитрия». Для этого сип затеяли новое представление с трупом Отрепьева. Тело извлекли из могилы и на глазах у. горожан провезли в. открытой повозке через всю столицу. Последним земпым: пристанищем Гришки стала деревня Котлы. Туда самозванец велел перевезти Гуляй-город, готовясь к последним потехам. Москвичи назыпалп расписной Гуляй-город. чудищем ада. Деревянные стены крепостицы были слома-.-иы. Из обломков сложили костер и на нем сожгли тело. Отрепьева. Пепел от костра развеяли по ветру.
В день «казни» тела сймозванца пришла весть 0 i том, что в Угличе патриарх и бояре открыли мощи истиьй ного Дмитрия. G согласия Марфы Нагой власти постано* вили перевезти его прах в Архангельский собор.
Василий Шуйский был озабочен тем, чтобы изобразить действия заговорщиков как вынужденный акт. Секретаря Яла Бучинекого угрозами вынудили дать ложный показания, будто Лжедмитрий собирался с помощью наемников перебить всех бояр, но опоздал с осуществлен пнем плана всего на один день. «Речи» Бучинекого тот час были доведены до общего сведения, как и секретные договоры Отрепьева с Мнишек, его переписка с Ватиканом и другие документы, захваченные в тайнике в царских покоях.
При огромном стечении парода дьяки зачитали обвинительные статьи против самозванца с объяснением причин его убийства. Поборники запоздалого правосудия утверждали, будто перед смертью убитый признался, что он беглый чернец Гришка Отрепьев, а Нагие тогда же подтвердили это. Отрепьева обвиняли в том, что он был чернокнижник и еретик, думал разорить православную веру, опустошил казну, предавался разврату, занимал деньги у святых монастырей, покровительствовал само- званому царевичу Петру.
Официальные заявления не достигли цели. Вера в доброго царя оказалась столь же живучей, как и ненависть к лихим боярам. Опасаясь происков бояр и народных волнений, Василий Шуйский решил короноваться, не медля ни дня. Предшественники царя: Василия надевали шапку Мономаха месяц спустя после наречения. Даже самозванец не осмелился нарушить традицию. Шуйский ждал менее двух недель. Корону на его голову мог возложить только патриарх. Но царь Василий имел случай убедиться в том, что Филарет тайно интригует против него вместе с прочими его врагами. Он по стал дожи- даться возвращения Романова из Углича и венчался на царство 1 июня. Вместо патриарха в соборе священнодействовал новгородский митрополит Исидор. Вновь по всей столице звонили в колокола, но торжества прошли без веселья и блеска.
Дворяне, успевшие в немалом числе съехаться в Москву, были жестоко разочарованы. И Борис и Лжедмитрий пожаловали их двойным годовым окладом при вступлении на трон. Шуйский не нашел денег в казне. Получив многочисленные дары от бояр и епископов по
случаю воцарения, он не смог отдариться как еле дует. Предполагалось, что торжества по случаю обретения мощей царевича Дмитрия послужат прологом к коронации. Из-за спешки эти замыслы остались неисполненными. Патриарх привез тело из Углича с опозданием в два дня. Царь и бояре отправились пешком в пояе, -чтоГш встретить мощи за городом. Их сопровождали попы и большая -толпа горожан. Марфе Нагой довел:ось в -последний раз увидать сына, верпее - то, что осталось от него. Потрясенная страшным видением, Нагая тге смогла произнести слов, которых от нее ждали. Чтобы спасти поло-тнение, царь Василий сам возгласил, что привезенный труп и есть мощи Дмитрия. Ни молчание царицы, ни речь Шуйского не тронули толпу. Все живо помнили встречу Марфы с «живым сыном». И Шуйский и Нагая -слишком много лгали и лицедействовали, чтобы можно было поверить им снова.
Едва Шуйский произнес нужные слова, носилки по-, 'спешно закрыли. Процессия после некоторой заминки, развернулась и проследовала по городским улицам в Кремль до врат Архангельского собора. В собор были допущены только главнейшие бояре да епископы.
Обретение мощой царевича Дмитрия не привело к желаемым результатам, в народе но-прежпему царило беспокойство. Передавали, будто недовольные намеревались забросать Василия Шуйского камнями на улицах города. Ночью неизвестные люди пометили крестами дворы измеиных бояр и поляков. Прошел слух, будто сам государь велел предать меченые дома разграблению. Слух был ложным. Василий Шуйский поспешил удвоить стражу подле двора польских послов «для безопасности от. народа». Меры предосторожности оказались нелишними. Подле «крещеных» дворов народ толпился и шумел, подобно пчелиному рою. Рассеять его удалось лппть с большим трудом.
Волнения достигли апогея 15 июня в воскресенье. "Многотысячная толпа с оружием и дрекольем собралась у Лобного места против кремлевских ворот и потребовала царя для объяснений. Шуйский шел -к обедне, когда ому сообщили об опасности. Со всех сторон ко дворцу бежали люди, непонятным образом просочившиеся в Кремль. 'Окруженный со всех сторон, царь Василий.не мог сдержать слез, бросил царский посох и объявил боярам, что отказывается от власти, если он им неугоден. «Если так, - воскликнул он, - выбирайте, кого хотите!» Теснившиеся подле придворные выразили царю свою преданность и просили наказать виновных. Шуйский не дал себя долго упрашивать и с видимой поспешностью принял жезл, который подали ему услужливые руки.
Начальник дворцовой стражи Маржарет, находившийся весь день подле государя, пережил много неприятных минут. Если бы Шуйский вышел на площадь, писал позже Маржарет, ему не миновать бы участи Лжедмитpirn. Бояре несколько раз выходили к толпе и Христом-богом заклинали посадских разойтись. Бремя шло, и толпа стала редеть. К ночи на Красной площади никого не осталось. Стража приметила тех, кто шумел больше всех. Их вскоре же схватили, заманив в западню. Несколько дней спустя вожаков мятежного посада били кпутом и сослали в ссылку.
Царь Василий использовал случай, чтобы отделаться от оппозиции в Боярской думе.
Под предлогом борьбы с крамолой он удалил из Москвы многих лип,, выступавших против его избрания. Нареченный патриарх Филарет Романов был согнан с патриаршего двора. Многие недавние любимцы Лже-дмитрия лишились титулов и отбыли в изгнание - в пограничные крепости и башкирские степи.
Низшее духовенство, близкое по своему положению к посадским людям, оказалось вовлеченным в массовые движения. «Взбесились тогда многие священники и иноки, - повествует один церковный автор, - и чин священства с себя свергли и много крови христианской пролили». Покончить с разбродом в собственных рядах мог лишь пастырь, обладавший твердым характером и решительностью. По этой причине царь и бояро, отделавшись от Филарета, поставили в патриархи казанского митрополита Гормогена. Нового святителя многие считали даже излишне крутым в «словесах» и деяниях. Гермогсн, ие щадя живота, боролся с крамолой «священного чина». Он наказывал «бешеных» проклятьями и запрещениями, но проклятия не слишком помогали. В стране неумолимо поднималась волна новых восстаний.
Члены Боярской думы не желали расставаться с землями, полученными от самозванца. Они постановили признать законными все его пожалования. Решение не распространялось па опальных и на мелкую сошку. «Приятель» самозванца Михаил Молчанов был обвинен в «воровстве» и чернокнижии. Его подняли на дыбу и отделали кнутом так, что он едва дышал. Но у Молчанова были во дворце свои люди. Они выкрали несколько лучших скакунов с царской конюшни и помогли ему бежать. В пути к нему присоединился князь Григорий Ша-ховский, сосланный на воеводство в Путивль. Сначала Молчанов трусил, ожидая погони. Но затем осмелел и, покидая постоялый двор, дал понять хозяевам, что он сопровождает некую высокую особу. Добравшись до границы, Молчанов во всеуслышание заявил, будто помог спастись царю Дмитрию. Не желая вторично отведать дыбы, беглец ушел в Литву. Григорий Шаховской, оставшись в Путивле, скоро убедился в том, что население Се-. лерского края возбуждено до крайних пределов и готово, восстать против боярского царя. Шаховскому не терпелось посчитаться с Василием Шуйским, и он объявил ну-тивлянам, что истинный Дмитрий жив, а Шуйский готовит расправу с ними за их преданность законному царю. В Путивле все было готово для нового восстания. Тщетно Василий Шуйский обещал иутивлянам «держать их в своем царском жалованье свыше прежнего». Тщетно приглашал их прислать в Москву трех-четырех лучших людей с челобитьем об их нуждах. Путивльские казаки и служилые люди вторую весну не пахали государеву десятинную пашню, а горожане и мужики из дворцовой Комарицкой волости пользовались податными льготами, полученными от Л же Дмитрия, от нового царя никто не ждал добра.
Тучи гражданской войны, нависшие над страной, еще более сгустились. Феодальное дворянство успело оценить выгоды крепостного режима, расширившего их власть над угнетенным крестьянством до невиданных ранее пределов. Но крестьяне не желали мириться с возмутительными новшествами. Справедливость, традиция и обычай были на их стороне. Право крестьянского перехода существовало веками. Отменив Юрьев день, феодалы преступили закон и справедливость. Мольбы и просьбы были бесполезны. Насилие можно было остановить лить силой. Социальный взрыв давно назрел. И хотя Лжедмит-рий I много обещал, по мало сделал, монархические иллюзии не покидали деревню. Если истинный царь, считали крестьяне, не дал им обещанной воли, то это значит, что ему помешали лихие бояре. Убиение царя от бояр служило лучшим тому доказательством. Царь стал жертвой той самой злой силы, от которой страдал и народ. Природные господа на поверку оказались государевыми изменниками. Борьба против социальной иесправедштвости неожиданно приобрела мистифицированную форму борьбы за искоренение боярской крамолы.
Восстание против Василия Шуйского получило грозный размах по той причине, что в нем слились разнородные социальные потоки. В провинции многие служилые люди, не видевшие своими глазам л убитого Отрепьева, поверили слухам о спасении законного государя. Поместное дворянство- давно почувствовало свою силу и рвалось к рычагам власти. Лжедмитрий во время своего кратковременного царствования инстинктивно чувствовал это и афишировал свою особую заботу о «воинском чине». Он вызывал из уездов дворянских представителен, чтобы лучше знать их нужды, не жалел казны для служилых людей. Опасались, что с устранением «сына Грозного» иродворянскому курсу придет конец. Таковы были причины самого широкого участия в антиправительственном восстании служилых и ратных людей всей южной окраины от Путивля до Тулы и Рязани.
В Путивле повстанческое войско возглавил мелкий помещик Истома Пашков, служивший прежде стрелецким сотником в Вепеве неподалеку от Тулы. В Рязаищине выступил Прокофий Ляпунов. Дворяне, стрельцы, казаки, посадские люди стекались под знамена Пашкова и Ляпунова из разных уездов.
В Осколе восставшие убили преданного Шуйскому воеводу Бутурлина, в Борисове-городе - Сабурова. Из Ливен окольничий Шеин едва «утек душой и телом». В руках разрозненных повстанческих отрядов оказались Астрахань и некоторые другие поволжские города.
В июле 1606 года Москва напоминала вооруженный лагерь. Солдаты вкатывали на башни орудия и готовили крепость к осаде. Ежедневно в столицу прибывали отряды ратников. Власти пытались скрыть от народа правду пасчет восстания, охватившего юг России. Царь Василий велел объявить, будто Москве угрожает нападение крымского хана. Но очень скоро столнчное населенно узнало правду. Московский гарнизон готовился биться не с татарами, а с восставшим народом. 20 июля на улицах столицы появились новые подлитиые письма от «Дмитрия». Царские полки получили приказ подавить силой оружия восстания в южных городах. Главным пунктом борьбы вскоре стала небольшая степная крепость Елец.
Подготовляя поход на Азов, Лжедмитрий отправил в 'Елец много пушек, запасы амуниции и продовольствия. Василий Шуйский пытался склонить восставший гарпизон на свою сторону. Марфа Нагая прислала в крепость брата, чтобы обличить самозванство убитого царя. Но уговоры не помогли. Тогда Шуйский послал к Ельцу воеводу Воротынского с ратью.
Движение в пользу «доброго Дмитрия» вновь возглавили жители Путивля. Понимая значение Ельца, иутивляне собрали ополчение и направили его к осажденной крепости. Возглавил восстание Истома Пашков. Он окружил лагерь Воротынского, а затем наголову разбил его пятитысячную рать.
Между тем Путивль рассылал во все стороны гонцов.;. Призыв к восстанию не остался гласом вопиющего в пустыне. В Путивль прибыл с Украины атаман Иван Исае- вич Болотников с большим отрядом запорожских казаков. Как и Истома Пашков, Болотников происходил из среды мелких детей боярских. Судьба послала ему много суровых испытаний. Нужда загнала его в кабалу на боярский двор. Но он не смирился с холопской долей и бежал к вольным казакам на дикое поле. Там' счастье окончательно изменило ему. Татары захватили его в плен и продали на невольничьем рынке в Турции. Несколько лет Болотников плавал на турецких галерах, прикованный цепями к скамье. Гребцов-невольников выручили моряки из Западной Европы, захватившие галеру в бою. После скитаний Болотников попал к украинским казакам и сражался иод польскими знаменами против турок В' Венгрии. Казаки оценили храбрость и распорядительность недавнего невольника и выбрали его атаманом. После заключения мира с турками отряд Болотникова вернулся на Украину. По дороге атаман заехал в Самбор и виделся там с человеком, которого ему представили как спасшегося «царя Дмитрия». Обитатели самборского зам^-ка не прочь были возродить самозванческую интригу. Они дали приют Михаилу Молчанову и помогли ему мистифицировать Болотникова. Мнимый Дмитрий снабдил атамана письмами на имя Шаховского и запечатал их печатью, украденной из кремлевского дворца.
К началу осени Болотников с запорожцами добрался до Путивля. Жители заставляли его вновь и вновь рассказывать о свидании с «добрым Дмитрием» в Польше. Восстание получило новый мощный импульс. Посадские люди-провозгласили Болотникова «большим воеводой». Костяк' его армии составляли люди, не обученные военному делу, но одушевленные идеей борьбы за справедливость. Ш Путивля повстанческая: армия выступила через Комарицкую волость к Кромам. Многие крестьяне, наспех во-оружишнисъ дубинами и топорами, последовали за атаманом.
Армии Болотникова еще предстояло приобрести боевой опыт. Пока же она терпела неудачи в стычках с царскими воеводами. Защитники Кром признали власть Дмитрия, и у стен города немедленно появились правитрльственпые войска. Болотников пытался прорваться на помощь восставшим. Оба войска бились с ожесточением, пролилось много крови. Исход боя оставался неопреде-ленным. Но в царской армии нарастал разброд. Новгородские и псковские дворяне потянулись в родные края. Boo-ЕОД обескуражил разгром Воротынского у стен Ельца. Опасаясь завязнуть под Кронами тта всю осень, бояре от-ступили к Орду. Но там вскоре обнаружилась «шатость»., Восстание в Орле привело к окончательному распаду ра-. ти. Не встречая более сопротивления, Болотников предпринял наступление на Калугу. Царь Василкп выслал. навстречу ему своего брата Ивана Шуйского с полками и артиллерией. 23 сентября 1606 года Иван Шуйский дал -бой повстанцам и помешал им переправиться за реку Угру. Войско Болотникова потеряло MHOVO людей. Но пар-. ские воеводы по сумели использовать свой успех. Повстанцы снеслись с калужанами. В приокских городах «стала смута», и Ивану Шуйскому пришлось отступить к Москве.
После остановки в Серпухове Болотников предпринял. наступление на Москву, но был разгромлен воеводой Ско-. пиним-Шуйским па реке Пахре.
Дворянское войско одерживало верх над болотников-. цамн. Но моральный перевес был на стороне восставших., Невзирая на то, что наступила глубокая осень и дороги, покрылись непролазной грязью, воины Болотникова про-, двигались вперед с неслыханным упорством. Никакие неудачи не могли обескуражить их. В лаптях и худых армяках, с дубинами и косами они вновь и вновь всту-, пали в бой с хорошо вооруженной дворянской конницей., Неудачи следовали одна за другой, но после каждой неудачи Болотников делал новый бросок к Москве.
Отвага и воинская доблесть вождя народного восстания произвели на современников глубокое впечатление. Болотникова называли рыцарем и удальцом, человеком, сведущим в военном деле. Будучи принужден отступить с поля боя, он не опускал рук, но действовал с удесятеренной энергией, приводил в порядок свою расстроенную рать, формировал новые отряды из горожан и крестьяп, прибывавших к нему со всех сторон, внушал им веру в победу и вновь вел в бой.
Сила Болотникова состояла в том, что он опирался на восставший народ. Повстанцы смутно представляли себе Россию будущего. Вера в доброго царя Дмитрия, погубленного боярами, была иллюзией. Но восставшие знали, кто был их главным врагом. Они не простили помещикам отмены Юрьева дня.
По пути к столице болотниковцы громили дворянские гнезда, делили имущество, а помещиков беспощадно истребляли. В городах над «изменниками» - дворянами учиняли всенародные судилища. Набатный звон созывал все население па площадь к «раскату» - самой высокой городской башне. Осужденного выводили наверх и после" оглашения его имени и вины спрашивали народ, как с ним постудить. Последнее слово принадлежало народу. Он либо прощал жертву, либо требовал смертной ка:ши. И тогда дворянина сбрасывали с банши в ров.
Насилия, сопровождавшие выступления масс, внушали страх дворянам, участвовавшим в восстании. Отряд служилых людей Истомы Пашкова, нанеся поражение Воротынскому, имел возможность идти от Ельца прямым путем на Тулу и Москву. Но он предпочитал вести свою особую войпу, отдельно от Болотникова. От Ельца Пашков направился на север, затем свернул к Ряжску и ушел на Рязанщину. В Рязани Прокофий Ляпунов успел собрать вокруг себя значительные силы. Младший рязанский воевода Григории Сунбулов, находившийся с отрядом служилых людей в районе Тулы, объявил о своем присоединении к повстанцам. Он вернулся в родной город и объединился с Ляпуновым.
Восставшим дворянам была чужда тяга к социальным переменам. Своей глазной целью они считали свершение царя-боярина и возвращение к власти законного государя. Следуя своим представлениям о задачах движения, дворянские предводители Пашков, Ляпунов, Сунбулов не допускали избиения помещиков - сторонников Василия Шуйского, попавших в руки к повстанцам. Пленных без дальних слов отсылали в Путивль, где появления «Дмитрия» ждали со дня на день.
Пробыв некоторое время на Рязаннгипе, Истома Пашков занял Коломну, а затем вместе с Ляпуновым начал решительное наступление на Москву. Царь Василий выслал навстречу ему все свои полки во главе с боярами Мстиславским, Воротынским, Голицыными. На помощь к боярам поспешил Михаил Скопин, ранее действовавший против Болотникова. Царским воеводам недоставало единодушия. Их разъединяло тайное соперничество. Мстиславский и Голицын в душе не расстались с мечтами о тропе и без всякого воодушевления защищали дело Шуйских. Среди дворян многие помнили о благодеяниях только что свергнутого царя и не питали особых симпатий к новому государю. Среди нараставшей смуты пеокрепшая власть Шуйского колебалась, как тростник на ветру.
Рать Мстиславского обладала численным превосходством. Тем не менее она не выдержала столкновения о повстанческой армией. Пашков и Ляпунов атаковали царских воевод на коломенской дороге в селе Троицком и обратили их в бегство. Было захвачено в гтлен несколько тысяч царскпх дворяп и ратников. Их наказали кпутом н распустили но домам.
28 октября 1606 года Пашков утвердился в селе Коломенском у стен столицы. После 1 ноября с ним соединился Болотников. Численность повстанческой армии возросла до 20 тысяч человек. В лагере восставших сразу возник раздор. Истома Пашков добился наибольших военных успехов и потому надеялся сохранить за собой руководство армией. Однако Болотников предъявил патепт «большого воеводы», полученный им от самого «Дмитрия». Писаные бумаги сами по себе, однако, не имели решающего значения. Вождем повстанческой армии мог стать лишь тот, кого поддерживали вооруженные массы. Программа Болотникова наилучшим образом выражала требования и надежды иизо-в, и рядовые казаки, холопы, крестьяне, посадские люди потянулись к нему. К Михайлову дню (8 ноября) Пашков покинул Коломенское и с отрядом в пятьсот дворян ушел в Котлы.
Шуйский потерял армию, и его падения ждали со дищ на день. Восстание в южных уездах лишило столицу дешевого хлеба. Народ роптал. «Государь не люб боярам и всей земле, - толковали люди, - менаду боярами а ' землей рознь великая, а у царя нет ни казны, ни служимых людей». Бояре втайне помышляли о том, чтобы «ссадить» Шуйского. Пашков считал возможным договориться с ними и требовал лишь выдачи братьев Шуйских как' главных зачинщиков мятежа против законного царя. БоЯотняков, встав во главе армии, выдвинул более решительные требования. В письмах к москвичам он призывал низы покончить с властью и собственностью бояр.
Повстанцы делали ставку на социальный переворот. Они могли рассчитывать на поддержку «меньших» людей столицы. Совсем недавно Москву сотрясали народные выступления. Однако в критические ноябрьские дни власть имущим удалось удержать низы от восстания. Проявив обычную изворотливость, Шуйский нашел выход из, казалось бы, безвыходного положения. Он отобрал преданных ему посадских людей и послал их в качестве представителей Москвы в стан восставших. Представители посада обещали сдать город без боя при условии, что повстанцы покажут им спасшегося «Дмитрия». Болотников отнесся к их словам с излишней доверчивостью. Вместо решительных действий он слал гонцов в Путивлъ и настойчиво просил ускорить возвращение «Дмитрия» в Россию. Никакого Дмитрия не было и в помине, и обращения Болотникова звучали как глас вопиющего в пустыне.
Бояре перехитрили парод. Они выиграли время и дождались прибытия подкреплений. Депутация, прибывшая в лагерь восставших, использовала момент, чтобы разведать силы болотпиковцев и завязать тайные переговоры с дворянами, чувствовавшими себя неуютно в стане восставшего народа. Социальный взрыв, массовые расправы восставших с помещиками способствовали тому, что феодалы преодолели раскол в собственной среде. Такие выдающиеся вожди дворян, как Ляпунов, при всей их ненависти к Шуйскому стали подумывать о примирении с ним во имя сохранения существующего порядка вещей. Обстоятельства властно толкали их на этот путь. Цер-к.овь тгомогала царю воздействовать на колеблющихся. Патриарх Гермогеп стращал «лучших людей» тем, что «шпыни» побьют их и разделят между собой их имущество, их жен и детей. Принимая во внимание огромный авторитет Ляпунова, Шуйский решил пожаловать ему чнн думного дворянина, хотя члены семьи Ляпуновых никогда не заседали в Боярской думе. Таким путем Шуйскому удалось привлечь Прокофия на свою сторону.
В середине ноября Болотников попытался штурмовать Москву с юга. Бояре знали о направлении атаки и приготовились к отпору. В разгар боя Ляпунов с пятью сотнями конных рязанских дворян перешел на сторону царских воевод. Повстанцам пришлось отступить.
Осада Москвы явилась высшим успехом первой крен стьяпской войны в России. Под знаменами Болотникова собрались десятки тысяч вооруженных повстанцев. Приток сил в его лагерь не прекращался ни на один день. Волны народного восстания залили огромные пространства от западных границ до Среднего и Нижнего Поволжья. Однако именно в момент наивысшего подъема выявились слабые стороны движения: разнородность его социального состава, стихийность, отсутствие четкой политической программы. Повстанцы так и не смогли овладеть Москвой,
Через полторы недели после неудачного боя Болотников выслал отряд в Красное Село, чтобы в дальнейшем полностью окружить Москву. Но дворяне, находившиеся в лагере восставших, успели предупредить об этом Шуйского, и тот воспользовался разъединением сил повстанческой армии. Болотников вступил в бой с воеводами, но был отброшен к Коломенскому.
За вторичное воскрешение теин Дмитрия взялись люди, принадлежавшие к ближайшему окружению убитого. Тут был и его слуга Хвяли-бога, не признавший в убитом' государя, и секретарь Станислав Бучинский, рассказывавший сказки о двойнике царя, и повар Мнитков и некоторые другие лица польского происхождения. Но поч-. ти все они находились под стражей и ничего не могли: бы сделать, если бы не покровительство влиятельных, русских вельмож.
Власти пытались в корне пресечь зловредные слухи о чудесном спасении «истинного Дмитрия». Для этого сип затеяли новое представление с трупом Отрепьева. Тело извлекли из могилы и на глазах у. горожан провезли в. открытой повозке через всю столицу. Последним земпым: пристанищем Гришки стала деревня Котлы. Туда самозванец велел перевезти Гуляй-город, готовясь к последним потехам. Москвичи назыпалп расписной Гуляй-город. чудищем ада. Деревянные стены крепостицы были слома-.-иы. Из обломков сложили костер и на нем сожгли тело. Отрепьева. Пепел от костра развеяли по ветру.
В день «казни» тела сймозванца пришла весть 0 i том, что в Угличе патриарх и бояре открыли мощи истиьй ного Дмитрия. G согласия Марфы Нагой власти постано* вили перевезти его прах в Архангельский собор.
Василий Шуйский был озабочен тем, чтобы изобразить действия заговорщиков как вынужденный акт. Секретаря Яла Бучинекого угрозами вынудили дать ложный показания, будто Лжедмитрий собирался с помощью наемников перебить всех бояр, но опоздал с осуществлен пнем плана всего на один день. «Речи» Бучинекого тот час были доведены до общего сведения, как и секретные договоры Отрепьева с Мнишек, его переписка с Ватиканом и другие документы, захваченные в тайнике в царских покоях.
При огромном стечении парода дьяки зачитали обвинительные статьи против самозванца с объяснением причин его убийства. Поборники запоздалого правосудия утверждали, будто перед смертью убитый признался, что он беглый чернец Гришка Отрепьев, а Нагие тогда же подтвердили это. Отрепьева обвиняли в том, что он был чернокнижник и еретик, думал разорить православную веру, опустошил казну, предавался разврату, занимал деньги у святых монастырей, покровительствовал само- званому царевичу Петру.
Официальные заявления не достигли цели. Вера в доброго царя оказалась столь же живучей, как и ненависть к лихим боярам. Опасаясь происков бояр и народных волнений, Василий Шуйский решил короноваться, не медля ни дня. Предшественники царя: Василия надевали шапку Мономаха месяц спустя после наречения. Даже самозванец не осмелился нарушить традицию. Шуйский ждал менее двух недель. Корону на его голову мог возложить только патриарх. Но царь Василий имел случай убедиться в том, что Филарет тайно интригует против него вместе с прочими его врагами. Он по стал дожи- даться возвращения Романова из Углича и венчался на царство 1 июня. Вместо патриарха в соборе священнодействовал новгородский митрополит Исидор. Вновь по всей столице звонили в колокола, но торжества прошли без веселья и блеска.
Дворяне, успевшие в немалом числе съехаться в Москву, были жестоко разочарованы. И Борис и Лжедмитрий пожаловали их двойным годовым окладом при вступлении на трон. Шуйский не нашел денег в казне. Получив многочисленные дары от бояр и епископов по
случаю воцарения, он не смог отдариться как еле дует. Предполагалось, что торжества по случаю обретения мощей царевича Дмитрия послужат прологом к коронации. Из-за спешки эти замыслы остались неисполненными. Патриарх привез тело из Углича с опозданием в два дня. Царь и бояре отправились пешком в пояе, -чтоГш встретить мощи за городом. Их сопровождали попы и большая -толпа горожан. Марфе Нагой довел:ось в -последний раз увидать сына, верпее - то, что осталось от него. Потрясенная страшным видением, Нагая тге смогла произнести слов, которых от нее ждали. Чтобы спасти поло-тнение, царь Василий сам возгласил, что привезенный труп и есть мощи Дмитрия. Ни молчание царицы, ни речь Шуйского не тронули толпу. Все живо помнили встречу Марфы с «живым сыном». И Шуйский и Нагая -слишком много лгали и лицедействовали, чтобы можно было поверить им снова.
Едва Шуйский произнес нужные слова, носилки по-, 'спешно закрыли. Процессия после некоторой заминки, развернулась и проследовала по городским улицам в Кремль до врат Архангельского собора. В собор были допущены только главнейшие бояре да епископы.
Обретение мощой царевича Дмитрия не привело к желаемым результатам, в народе но-прежпему царило беспокойство. Передавали, будто недовольные намеревались забросать Василия Шуйского камнями на улицах города. Ночью неизвестные люди пометили крестами дворы измеиных бояр и поляков. Прошел слух, будто сам государь велел предать меченые дома разграблению. Слух был ложным. Василий Шуйский поспешил удвоить стражу подле двора польских послов «для безопасности от. народа». Меры предосторожности оказались нелишними. Подле «крещеных» дворов народ толпился и шумел, подобно пчелиному рою. Рассеять его удалось лппть с большим трудом.
Волнения достигли апогея 15 июня в воскресенье. "Многотысячная толпа с оружием и дрекольем собралась у Лобного места против кремлевских ворот и потребовала царя для объяснений. Шуйский шел -к обедне, когда ому сообщили об опасности. Со всех сторон ко дворцу бежали люди, непонятным образом просочившиеся в Кремль. 'Окруженный со всех сторон, царь Василий.не мог сдержать слез, бросил царский посох и объявил боярам, что отказывается от власти, если он им неугоден. «Если так, - воскликнул он, - выбирайте, кого хотите!» Теснившиеся подле придворные выразили царю свою преданность и просили наказать виновных. Шуйский не дал себя долго упрашивать и с видимой поспешностью принял жезл, который подали ему услужливые руки.
Начальник дворцовой стражи Маржарет, находившийся весь день подле государя, пережил много неприятных минут. Если бы Шуйский вышел на площадь, писал позже Маржарет, ему не миновать бы участи Лжедмитpirn. Бояре несколько раз выходили к толпе и Христом-богом заклинали посадских разойтись. Бремя шло, и толпа стала редеть. К ночи на Красной площади никого не осталось. Стража приметила тех, кто шумел больше всех. Их вскоре же схватили, заманив в западню. Несколько дней спустя вожаков мятежного посада били кпутом и сослали в ссылку.
Царь Василий использовал случай, чтобы отделаться от оппозиции в Боярской думе.
Под предлогом борьбы с крамолой он удалил из Москвы многих лип,, выступавших против его избрания. Нареченный патриарх Филарет Романов был согнан с патриаршего двора. Многие недавние любимцы Лже-дмитрия лишились титулов и отбыли в изгнание - в пограничные крепости и башкирские степи.
Низшее духовенство, близкое по своему положению к посадским людям, оказалось вовлеченным в массовые движения. «Взбесились тогда многие священники и иноки, - повествует один церковный автор, - и чин священства с себя свергли и много крови христианской пролили». Покончить с разбродом в собственных рядах мог лишь пастырь, обладавший твердым характером и решительностью. По этой причине царь и бояро, отделавшись от Филарета, поставили в патриархи казанского митрополита Гормогена. Нового святителя многие считали даже излишне крутым в «словесах» и деяниях. Гермогсн, ие щадя живота, боролся с крамолой «священного чина». Он наказывал «бешеных» проклятьями и запрещениями, но проклятия не слишком помогали. В стране неумолимо поднималась волна новых восстаний.
Члены Боярской думы не желали расставаться с землями, полученными от самозванца. Они постановили признать законными все его пожалования. Решение не распространялось па опальных и на мелкую сошку. «Приятель» самозванца Михаил Молчанов был обвинен в «воровстве» и чернокнижии. Его подняли на дыбу и отделали кнутом так, что он едва дышал. Но у Молчанова были во дворце свои люди. Они выкрали несколько лучших скакунов с царской конюшни и помогли ему бежать. В пути к нему присоединился князь Григорий Ша-ховский, сосланный на воеводство в Путивль. Сначала Молчанов трусил, ожидая погони. Но затем осмелел и, покидая постоялый двор, дал понять хозяевам, что он сопровождает некую высокую особу. Добравшись до границы, Молчанов во всеуслышание заявил, будто помог спастись царю Дмитрию. Не желая вторично отведать дыбы, беглец ушел в Литву. Григорий Шаховской, оставшись в Путивле, скоро убедился в том, что население Се-. лерского края возбуждено до крайних пределов и готово, восстать против боярского царя. Шаховскому не терпелось посчитаться с Василием Шуйским, и он объявил ну-тивлянам, что истинный Дмитрий жив, а Шуйский готовит расправу с ними за их преданность законному царю. В Путивле все было готово для нового восстания. Тщетно Василий Шуйский обещал иутивлянам «держать их в своем царском жалованье свыше прежнего». Тщетно приглашал их прислать в Москву трех-четырех лучших людей с челобитьем об их нуждах. Путивльские казаки и служилые люди вторую весну не пахали государеву десятинную пашню, а горожане и мужики из дворцовой Комарицкой волости пользовались податными льготами, полученными от Л же Дмитрия, от нового царя никто не ждал добра.
Тучи гражданской войны, нависшие над страной, еще более сгустились. Феодальное дворянство успело оценить выгоды крепостного режима, расширившего их власть над угнетенным крестьянством до невиданных ранее пределов. Но крестьяне не желали мириться с возмутительными новшествами. Справедливость, традиция и обычай были на их стороне. Право крестьянского перехода существовало веками. Отменив Юрьев день, феодалы преступили закон и справедливость. Мольбы и просьбы были бесполезны. Насилие можно было остановить лить силой. Социальный взрыв давно назрел. И хотя Лжедмит-рий I много обещал, по мало сделал, монархические иллюзии не покидали деревню. Если истинный царь, считали крестьяне, не дал им обещанной воли, то это значит, что ему помешали лихие бояре. Убиение царя от бояр служило лучшим тому доказательством. Царь стал жертвой той самой злой силы, от которой страдал и народ. Природные господа на поверку оказались государевыми изменниками. Борьба против социальной иесправедштвости неожиданно приобрела мистифицированную форму борьбы за искоренение боярской крамолы.
Восстание против Василия Шуйского получило грозный размах по той причине, что в нем слились разнородные социальные потоки. В провинции многие служилые люди, не видевшие своими глазам л убитого Отрепьева, поверили слухам о спасении законного государя. Поместное дворянство- давно почувствовало свою силу и рвалось к рычагам власти. Лжедмитрий во время своего кратковременного царствования инстинктивно чувствовал это и афишировал свою особую заботу о «воинском чине». Он вызывал из уездов дворянских представителен, чтобы лучше знать их нужды, не жалел казны для служилых людей. Опасались, что с устранением «сына Грозного» иродворянскому курсу придет конец. Таковы были причины самого широкого участия в антиправительственном восстании служилых и ратных людей всей южной окраины от Путивля до Тулы и Рязани.
В Путивле повстанческое войско возглавил мелкий помещик Истома Пашков, служивший прежде стрелецким сотником в Вепеве неподалеку от Тулы. В Рязаищине выступил Прокофий Ляпунов. Дворяне, стрельцы, казаки, посадские люди стекались под знамена Пашкова и Ляпунова из разных уездов.
В Осколе восставшие убили преданного Шуйскому воеводу Бутурлина, в Борисове-городе - Сабурова. Из Ливен окольничий Шеин едва «утек душой и телом». В руках разрозненных повстанческих отрядов оказались Астрахань и некоторые другие поволжские города.
В июле 1606 года Москва напоминала вооруженный лагерь. Солдаты вкатывали на башни орудия и готовили крепость к осаде. Ежедневно в столицу прибывали отряды ратников. Власти пытались скрыть от народа правду пасчет восстания, охватившего юг России. Царь Василий велел объявить, будто Москве угрожает нападение крымского хана. Но очень скоро столнчное населенно узнало правду. Московский гарнизон готовился биться не с татарами, а с восставшим народом. 20 июля на улицах столицы появились новые подлитиые письма от «Дмитрия». Царские полки получили приказ подавить силой оружия восстания в южных городах. Главным пунктом борьбы вскоре стала небольшая степная крепость Елец.
Подготовляя поход на Азов, Лжедмитрий отправил в 'Елец много пушек, запасы амуниции и продовольствия. Василий Шуйский пытался склонить восставший гарпизон на свою сторону. Марфа Нагая прислала в крепость брата, чтобы обличить самозванство убитого царя. Но уговоры не помогли. Тогда Шуйский послал к Ельцу воеводу Воротынского с ратью.
Движение в пользу «доброго Дмитрия» вновь возглавили жители Путивля. Понимая значение Ельца, иутивляне собрали ополчение и направили его к осажденной крепости. Возглавил восстание Истома Пашков. Он окружил лагерь Воротынского, а затем наголову разбил его пятитысячную рать.
Между тем Путивль рассылал во все стороны гонцов.;. Призыв к восстанию не остался гласом вопиющего в пустыне. В Путивль прибыл с Украины атаман Иван Исае- вич Болотников с большим отрядом запорожских казаков. Как и Истома Пашков, Болотников происходил из среды мелких детей боярских. Судьба послала ему много суровых испытаний. Нужда загнала его в кабалу на боярский двор. Но он не смирился с холопской долей и бежал к вольным казакам на дикое поле. Там' счастье окончательно изменило ему. Татары захватили его в плен и продали на невольничьем рынке в Турции. Несколько лет Болотников плавал на турецких галерах, прикованный цепями к скамье. Гребцов-невольников выручили моряки из Западной Европы, захватившие галеру в бою. После скитаний Болотников попал к украинским казакам и сражался иод польскими знаменами против турок В' Венгрии. Казаки оценили храбрость и распорядительность недавнего невольника и выбрали его атаманом. После заключения мира с турками отряд Болотникова вернулся на Украину. По дороге атаман заехал в Самбор и виделся там с человеком, которого ему представили как спасшегося «царя Дмитрия». Обитатели самборского зам^-ка не прочь были возродить самозванческую интригу. Они дали приют Михаилу Молчанову и помогли ему мистифицировать Болотникова. Мнимый Дмитрий снабдил атамана письмами на имя Шаховского и запечатал их печатью, украденной из кремлевского дворца.
К началу осени Болотников с запорожцами добрался до Путивля. Жители заставляли его вновь и вновь рассказывать о свидании с «добрым Дмитрием» в Польше. Восстание получило новый мощный импульс. Посадские люди-провозгласили Болотникова «большим воеводой». Костяк' его армии составляли люди, не обученные военному делу, но одушевленные идеей борьбы за справедливость. Ш Путивля повстанческая: армия выступила через Комарицкую волость к Кромам. Многие крестьяне, наспех во-оружишнисъ дубинами и топорами, последовали за атаманом.
Армии Болотникова еще предстояло приобрести боевой опыт. Пока же она терпела неудачи в стычках с царскими воеводами. Защитники Кром признали власть Дмитрия, и у стен города немедленно появились правитрльственпые войска. Болотников пытался прорваться на помощь восставшим. Оба войска бились с ожесточением, пролилось много крови. Исход боя оставался неопреде-ленным. Но в царской армии нарастал разброд. Новгородские и псковские дворяне потянулись в родные края. Boo-ЕОД обескуражил разгром Воротынского у стен Ельца. Опасаясь завязнуть под Кронами тта всю осень, бояре от-ступили к Орду. Но там вскоре обнаружилась «шатость»., Восстание в Орле привело к окончательному распаду ра-. ти. Не встречая более сопротивления, Болотников предпринял наступление на Калугу. Царь Василкп выслал. навстречу ему своего брата Ивана Шуйского с полками и артиллерией. 23 сентября 1606 года Иван Шуйский дал -бой повстанцам и помешал им переправиться за реку Угру. Войско Болотникова потеряло MHOVO людей. Но пар-. ские воеводы по сумели использовать свой успех. Повстанцы снеслись с калужанами. В приокских городах «стала смута», и Ивану Шуйскому пришлось отступить к Москве.
После остановки в Серпухове Болотников предпринял. наступление на Москву, но был разгромлен воеводой Ско-. пиним-Шуйским па реке Пахре.
Дворянское войско одерживало верх над болотников-. цамн. Но моральный перевес был на стороне восставших., Невзирая на то, что наступила глубокая осень и дороги, покрылись непролазной грязью, воины Болотникова про-, двигались вперед с неслыханным упорством. Никакие неудачи не могли обескуражить их. В лаптях и худых армяках, с дубинами и косами они вновь и вновь всту-, пали в бой с хорошо вооруженной дворянской конницей., Неудачи следовали одна за другой, но после каждой неудачи Болотников делал новый бросок к Москве.
Отвага и воинская доблесть вождя народного восстания произвели на современников глубокое впечатление. Болотникова называли рыцарем и удальцом, человеком, сведущим в военном деле. Будучи принужден отступить с поля боя, он не опускал рук, но действовал с удесятеренной энергией, приводил в порядок свою расстроенную рать, формировал новые отряды из горожан и крестьяп, прибывавших к нему со всех сторон, внушал им веру в победу и вновь вел в бой.
Сила Болотникова состояла в том, что он опирался на восставший народ. Повстанцы смутно представляли себе Россию будущего. Вера в доброго царя Дмитрия, погубленного боярами, была иллюзией. Но восставшие знали, кто был их главным врагом. Они не простили помещикам отмены Юрьева дня.
По пути к столице болотниковцы громили дворянские гнезда, делили имущество, а помещиков беспощадно истребляли. В городах над «изменниками» - дворянами учиняли всенародные судилища. Набатный звон созывал все население па площадь к «раскату» - самой высокой городской башне. Осужденного выводили наверх и после" оглашения его имени и вины спрашивали народ, как с ним постудить. Последнее слово принадлежало народу. Он либо прощал жертву, либо требовал смертной ка:ши. И тогда дворянина сбрасывали с банши в ров.
Насилия, сопровождавшие выступления масс, внушали страх дворянам, участвовавшим в восстании. Отряд служилых людей Истомы Пашкова, нанеся поражение Воротынскому, имел возможность идти от Ельца прямым путем на Тулу и Москву. Но он предпочитал вести свою особую войпу, отдельно от Болотникова. От Ельца Пашков направился на север, затем свернул к Ряжску и ушел на Рязанщину. В Рязани Прокофий Ляпунов успел собрать вокруг себя значительные силы. Младший рязанский воевода Григории Сунбулов, находившийся с отрядом служилых людей в районе Тулы, объявил о своем присоединении к повстанцам. Он вернулся в родной город и объединился с Ляпуновым.
Восставшим дворянам была чужда тяга к социальным переменам. Своей глазной целью они считали свершение царя-боярина и возвращение к власти законного государя. Следуя своим представлениям о задачах движения, дворянские предводители Пашков, Ляпунов, Сунбулов не допускали избиения помещиков - сторонников Василия Шуйского, попавших в руки к повстанцам. Пленных без дальних слов отсылали в Путивль, где появления «Дмитрия» ждали со дня на день.
Пробыв некоторое время на Рязаннгипе, Истома Пашков занял Коломну, а затем вместе с Ляпуновым начал решительное наступление на Москву. Царь Василий выслал навстречу ему все свои полки во главе с боярами Мстиславским, Воротынским, Голицыными. На помощь к боярам поспешил Михаил Скопин, ранее действовавший против Болотникова. Царским воеводам недоставало единодушия. Их разъединяло тайное соперничество. Мстиславский и Голицын в душе не расстались с мечтами о тропе и без всякого воодушевления защищали дело Шуйских. Среди дворян многие помнили о благодеяниях только что свергнутого царя и не питали особых симпатий к новому государю. Среди нараставшей смуты пеокрепшая власть Шуйского колебалась, как тростник на ветру.
Рать Мстиславского обладала численным превосходством. Тем не менее она не выдержала столкновения о повстанческой армией. Пашков и Ляпунов атаковали царских воевод на коломенской дороге в селе Троицком и обратили их в бегство. Было захвачено в гтлен несколько тысяч царскпх дворяп и ратников. Их наказали кпутом н распустили но домам.
28 октября 1606 года Пашков утвердился в селе Коломенском у стен столицы. После 1 ноября с ним соединился Болотников. Численность повстанческой армии возросла до 20 тысяч человек. В лагере восставших сразу возник раздор. Истома Пашков добился наибольших военных успехов и потому надеялся сохранить за собой руководство армией. Однако Болотников предъявил патепт «большого воеводы», полученный им от самого «Дмитрия». Писаные бумаги сами по себе, однако, не имели решающего значения. Вождем повстанческой армии мог стать лишь тот, кого поддерживали вооруженные массы. Программа Болотникова наилучшим образом выражала требования и надежды иизо-в, и рядовые казаки, холопы, крестьяне, посадские люди потянулись к нему. К Михайлову дню (8 ноября) Пашков покинул Коломенское и с отрядом в пятьсот дворян ушел в Котлы.
Шуйский потерял армию, и его падения ждали со дищ на день. Восстание в южных уездах лишило столицу дешевого хлеба. Народ роптал. «Государь не люб боярам и всей земле, - толковали люди, - менаду боярами а ' землей рознь великая, а у царя нет ни казны, ни служимых людей». Бояре втайне помышляли о том, чтобы «ссадить» Шуйского. Пашков считал возможным договориться с ними и требовал лишь выдачи братьев Шуйских как' главных зачинщиков мятежа против законного царя. БоЯотняков, встав во главе армии, выдвинул более решительные требования. В письмах к москвичам он призывал низы покончить с властью и собственностью бояр.
Повстанцы делали ставку на социальный переворот. Они могли рассчитывать на поддержку «меньших» людей столицы. Совсем недавно Москву сотрясали народные выступления. Однако в критические ноябрьские дни власть имущим удалось удержать низы от восстания. Проявив обычную изворотливость, Шуйский нашел выход из, казалось бы, безвыходного положения. Он отобрал преданных ему посадских людей и послал их в качестве представителей Москвы в стан восставших. Представители посада обещали сдать город без боя при условии, что повстанцы покажут им спасшегося «Дмитрия». Болотников отнесся к их словам с излишней доверчивостью. Вместо решительных действий он слал гонцов в Путивлъ и настойчиво просил ускорить возвращение «Дмитрия» в Россию. Никакого Дмитрия не было и в помине, и обращения Болотникова звучали как глас вопиющего в пустыне.
Бояре перехитрили парод. Они выиграли время и дождались прибытия подкреплений. Депутация, прибывшая в лагерь восставших, использовала момент, чтобы разведать силы болотпиковцев и завязать тайные переговоры с дворянами, чувствовавшими себя неуютно в стане восставшего народа. Социальный взрыв, массовые расправы восставших с помещиками способствовали тому, что феодалы преодолели раскол в собственной среде. Такие выдающиеся вожди дворян, как Ляпунов, при всей их ненависти к Шуйскому стали подумывать о примирении с ним во имя сохранения существующего порядка вещей. Обстоятельства властно толкали их на этот путь. Цер-к.овь тгомогала царю воздействовать на колеблющихся. Патриарх Гермогеп стращал «лучших людей» тем, что «шпыни» побьют их и разделят между собой их имущество, их жен и детей. Принимая во внимание огромный авторитет Ляпунова, Шуйский решил пожаловать ему чнн думного дворянина, хотя члены семьи Ляпуновых никогда не заседали в Боярской думе. Таким путем Шуйскому удалось привлечь Прокофия на свою сторону.
В середине ноября Болотников попытался штурмовать Москву с юга. Бояре знали о направлении атаки и приготовились к отпору. В разгар боя Ляпунов с пятью сотнями конных рязанских дворян перешел на сторону царских воевод. Повстанцам пришлось отступить.
Осада Москвы явилась высшим успехом первой крен стьяпской войны в России. Под знаменами Болотникова собрались десятки тысяч вооруженных повстанцев. Приток сил в его лагерь не прекращался ни на один день. Волны народного восстания залили огромные пространства от западных границ до Среднего и Нижнего Поволжья. Однако именно в момент наивысшего подъема выявились слабые стороны движения: разнородность его социального состава, стихийность, отсутствие четкой политической программы. Повстанцы так и не смогли овладеть Москвой,
Через полторы недели после неудачного боя Болотников выслал отряд в Красное Село, чтобы в дальнейшем полностью окружить Москву. Но дворяне, находившиеся в лагере восставших, успели предупредить об этом Шуйского, и тот воспользовался разъединением сил повстанческой армии. Болотников вступил в бой с воеводами, но был отброшен к Коломенскому.