Скубилин Геннадий. Операция 'Дипломат'

   - Уходи! Иначе сейчас же позвоню в губмилицию. Слышишь? Ненавижу тебя, изверг окаянный! Пропади ты пропадом!
   - Ну, заладила... Открой. Не будь дурой. Твоего мильтона во-вот укокошат. Останешься на бобах. Кому ты будешь нужна, кроме меня? Ты что же, глупая, решила, что совдепы навсегда?
   - Уходи!
   - Одумайся, все для тебя сделаю. Попомнишь мое слово, большевикам вот-вот каюк. И власть снова станет наша.
   - Убирайся прочь! - вне себя закричала Анна.
   Илья засмеялся, потом потребовал:
   - Уймись. Не доводи меня до греха. Последний раз прошу - открой, уведу в надежное место. Переждем недельку, пока ревкомовцев перережут. Доберутся и до твоего Белоусова. Одумайся. Все прощу. Люблю тебя больше жизни, потому и унижаюсь, упрашиваю.
   - Христом-богом молю. Ступай прочь.
   - Ах ты, тварь! Большевичка! Ну погоди... Вот тебе! То же будет и твоему комиссару.
   Раздались три выстрела. Пули насквозь прошили деревянную дверь. Анна отпрянула к стене.
   Никто из соседей на звук выстрелов не вышел. Обессиленная, Анна опустилась на половичок у двери и зарыдала. Она не слышала, как вошел Максим. Удивленный, растерянный, озабоченный, он взял ее на руки и отнес в постель.
   - Аня, в чем дело? Что с тобой?
   - Илья приходил. Вот, дверь как решето.
   Белоусов снял трубку и позвонил дежурному:
   - Вернулись группы Колесова и Бородавченко? Хорошо. Так. Правильно. Направьте патруль по Садовой, Никитской улицам и к площади Революции. Только что было нападение на мою квартиру. Слезкина постарайтесь разыскать. Имейте в виду, он вооружен. Непременно задержите и доставьте в управление.
   Белоусов подошел к жене, положил ей руку на лоб. Анну знобило. Добрыми и нежными словами Максим Андреевич постарался успокоить жену, но едва лег в постель, как сон тотчас сморил его. Уже сквозь дрему услышал он вопрос Анны:
   - Новый год удастся вместе встретить, Максим?
   Он пробормотал, превозмогая сон:
   - Конечно, только пораньше отпразднуем.
   - Как это пораньше? Новый год для всех в одно время.
   - А часов в десять... В новогоднюю ночь есть работа... - И тут же веки его смежились.
   Он заснул крепко всего на два-три часа. Белоусов давно уже привык к такому короткому отдыху. Будь ему под силу, он вообще отказался бы от сна - так дорога была в его новой жизни каждая минута. К счастью, Анна понимала это. Она молча смотрела на мужа, мысленно и без злобы выговаривая Максиму за то, что он не бережет себя, мало уделяет внимания своему здоровью, не может достать как комиссар тулуп потеплее, шапку, валенки, совсем не бывает дома, не знает передышки, работает на износ. Сейчас, наклонившись над самым его лицом, Анна слушала его ровное дыхание. Она давно уже осознала, что каждая такая вот ночь может быть их последней ночью. А что делать? Как уберечь мужа? Будь ее воля, не выпускала бы его из квартиры. Жизни без него она себе не представляла.
   Горничная помогает
   Утром Лиза принесла Тихону по его просьбе свежие газеты и три старых иллюстрированных журнала.
   - Герман Карлович, этот бородатый в полушубке продолжает шпионить. Только что снова у ваших дверей терся.
   - Пусть трется, пусть себе вынюхивает. Наблюдай за ним. Обрати внимание, кто к нему ходит.
   Лиза вздохнула:
   - Дядя и тетя расстроены, не могут прийти в себя. Бабушку жаль. Говорят, убил Леонид. Мстит за то, что я отказала ему?.. А разве его нельзя арестовать? Прямо сию минуту?
   - Увы, нельзя. Но в скором времени милиция обязательно это сделает.
   - Пристает он. - Лиза заплакала. - Однажды ночью с работы возвращалась, Ленька рядом плелся. Вдруг нас обступили трое мордастых в шинелях. У меня аж поджилки затряслись, мурашки по коже забегали. И тут они говорят Леониду: "Ты, Иголка?" Прикурили у него и ушли. Одного-то я узнала. Вы его в ресторане должны были видеть. Наш конферансье, объявляет номера... Да, чуть не забыла, - уходя вспомнила Лиза. - Велели вас предупредить, чтобы ждали мастера. Телефон чинить придет. И еще дядя Степа, швейцар, опять сегодня надолго куда-то отлучался. Пришел мрачный и сразу завалился спать в кресло...
   Лиза приоткрыла дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, выскользнула из номера.
   Тихон развернул газету "Голос народа". Первая страница состояла из одних объявлений. "Сегодня в железнодорожном клубе спектакль и танцевальный вечер. Число билетов ограничено". Чуть ниже: "Продовольственный отдел переведен в помещение дома Неклюдова". Городской Совет депутатов доводил до сведения, что заканчивается подготовительная работа по выдаче карточек на январь. В театрах и кинематографах шли: "Процесс Софьи Перовской и Андрея Желябова", "Почему я безумно люблю" с участием Веры Холодной, "Жизнь барона" по пьесе Максима Горького, "Поединок любви. Жизненная драма", "Шах и мат королю", "Царство фантазии и любви", "Представление с участием более сотни зверей".
   Одно объявление Тихон прочел с интересом несколько раз: "31 декабря, в день кончины Капырина, его дочь Венгель сообщает, что в церкви Василия Блаженного в 11 часов будет отслужена литургия". Где он уже слышал эту фамилию - Венгель? Начал читать статью "Слепые вожди". "Бежит жизнь. Меняется каждый шаг, капризный и прихотливый, как дитя. Изгнан Керенский вождь корниловщины..." Но чтение не помогало, фамилия Венгель не выходила из головы. "...Собравшиеся обступают женщину, угрожают самосудом, в милицию летят камни, вызывается конный наряд. Толпа врывается в здание комиссариата и производит яростный погром. Сотрудника Нестора выталкивают и зверски увечат... Кричат, что он ежедневно обедает в лучшем ресторане города". Тихон хлопнул себя по лбу. Именно в ресторане! Все происходило там. В номер вошел конферансье и за спиной Тихона доверительно, чуть понизив голос, сказал Леониду: "Венгель нас еще не подводил. Однако пресса молчит". А днем раньше, Тихон вспомнил, Леонид у гардероба сказал мужчине в замшевой куртке: "Он нас не подводил, но пока нет даты". Тогда фамилия Венгель не была названа, но смысл фраз, кажется, один. Значит, бандиты ждут встречи с каким-то Венгелем. И вот эта дата объявляется в газете... "Неужели в этом вся разгадка таинственного заговора головорезов? Поразительно, если попаду в точку. Важность такого открытия трудно переоценить..."
   Столицын положил перед собой лист бумаги и подробно изложил Белоусову свою версию. Срочное донесение через телефониста, связного Савкова, он направил Максиму Андреевичу.
   В дверь постучали. Это был снова сосед, Платонов.
   - Пардон, извиняюсь, - сказал он с просительной улыбкой. - Теперь за утюгом. Лизонька сказала, что у вас.
   - У меня, - недружелюбно ответил Тихон. - Возьмите у камина.
   - Однако эта девочка хорошо сложена, бестия! - пытался завязать разговор Платонов. - И, похоже, благоволит к одному молодому человеку, просто за уши не оттащить, словно кошечку от молока. Приятна, бестия, пальчики оближешь.
   - Вы о чем?
   - Будто не понимаете? Экий вы скрытный. Мы ведь тоже-с образованные!
   - Не сомневаюсь. Однако, представьте, не возьму в толк, о чем это вы?
   - Ну, вы, братец, хитрый. Почитай с полчаса только что у вас просидела красавица. А вы не догадываетесь, о ком речь!
   Очень хотелось врезать этому надоедливому и блудливому гостю по шее, но Тихон сдержанно сказал:
   - Вот утюг. Это - первое. А второе - молодому человеку не ставят в вину то, что его любят девушки. Энгшулдиген зие! Извините меня!
   - Этот молодой человек наверняка пользуется успехом. Красавицы прямо преследуют его, - не унимался въедливый гость.
   - Простите, но мне кажется, что это вы преследуете меня. И мне это, знаете, не очень приятно... Да и сами посещения обременительны. Мне и без того не совсем уютно в этой глуши... Битте, форт! Пожалуйста, прочь. Вон!
   - Позвольте, как вы разговариваете со старшими? Да вы под стол пешком ходили, когда я выполнял свой долг перед отечеством!
   Платонов хлопнул дверью и еще долго шумел в коридоре.
   Тихон от души рассмеялся. Получилось как требовалось. Этот скот не мог не почувствовать барские замашки господина Беккера.
   "Неудачник"
   31 декабря Николаю Кривоносову исполнилось двадцать два года. Ему очень хотелось в день своего рождения хотя бы погулять по чужому городу, мысленно представляя, что он в Москве, в Таганском районе. Там ждала его Настя, лучшая девушка на свете.
   Отец ее работал на кирпичном заводе в одном цехе с Николаем. Однажды Настя принесла отцу обед, и он познакомил дочь с напарником, крепко сбитым веселым парнем. Девушка зачастила к отцу в цех, и вскоре состоялось первое свидание, затем второе... Николай стал встречаться с ней у себя на Таганской площади. Обычно они шли на Яузский мост, а оттуда по Солянке к Китай-городу, потом переулком возвращались на Таганку.
   Николая призвали в армию. На фронте, в феврале семнадцатого года, он получил первые уроки большевизма. Наставником его стал рабочий Алексей Евдокимов. Тогда же Кривоносов по его рекомендации вступил в партию большевиков.
   Октябрьскую революцию Николай встретил в Москве. Его полк, брошенный на усмирение Октябрьского восстания, перешел на сторону большевиков. Эсеры попытались повлиять на солдат и устроили в казарме митинг. Один офицер сорвал с себя погоны и закричал:
   - Братцы, я такой же, как вы, солдат! А погоны - маскарад, чтобы к вам пробраться. Сам я из деревни, мать кухарка, ходила по богачам в поисках заработка, отец отдал богу душу в батраках. Был я и сам подпаском, чернорабочим на фаянсовом заводе. Психология у нас с вами одна. Давайте помозгуем: когда мы можем получить землю? Только в том случае, если разобьем германцев. А большевики подсказывают нам ложный путь: штыки в землю. Ну, допустим, оголим фронт, так немец тут же задушит нас. Временное правительство за войну до победы, большевики же, напротив, кричат: "Крестьянин, бросай войну, иди отбирай у помещиков землю". Это предательство, измена! Пресечем неразбериху и анархию. Разобьем германца! Потом получим землю. Ее нам обещают лучшие представители российской интеллигенции, возглавляющие Временное правительство.
   Два десятка лазутчиков, переодетых в солдатские шинели, закричали: "Ура! На германца! Не допустим измены, смерть предателям!"
   Но тут взял слово однополчанин Николая, солдат Евдокимов. Он громко закричал, обращаясь к лазутчикам:
   - Так вы же и есть предатели! Куда вы нас толкаете? В могилу? На кой шут нам тогда земля, коль мы сами от пуль германца в нее ляжем?
   - Долой войну! Даешь революцию! - дружно подхватили солдаты.
   Для Николая это был первый урок большевистского слова.
   Николай в раздумье потер лоб. Вспомнил, как совсем недавно он на одном из московских вокзалов втискивался в обшарпанный скрипучий вагон, набитый беженцами, мешочниками и шпаной. По заданию МУРа он ехал в Окск. Настроение было приподнятым. Он был уверен в успехе и в своих силах. Но, увы (Николай тяжело вздохнул), дело оказалось нелегким, раздобыть существенные сведения о грабителях пока не удавалось. Это угнетало. "Только не падать духом, - в который раз ободрял себя Кривоносов, - не терзать себя сомнениями. За революцию, Советскую власть можно пойти на любые муки, даже на смерть. Но лучше, конечно, остаться живым. Приезд в Окск Столицына - это ободряющее событие. Вместе с Тихоном придет успех. Это уж точно. Теперь силы удвоены".
   Предатель разоблачен
   Выслушав доклад дежурного об оперативной обстановке за истекшие сутки, Белоусов пригласил к себе в кабинет Рябова. Вместе они начали составлять план на приближающийся новогодний вечер.
   - Необходимо уберечь Кривоносова, - сказал комиссар. - Хорошо бы сразу удалить его и вывести из зала.
   Рябов, согласившись, добавил:
   - Эта операция должна пойти на пользу Тихону, если он умно поведет себя во время облавы. Всякие подозрения бандитов с него должны быть сняты после проверки документов в ресторане. Когда разобьем милиционеров по отрядам?
   - В десять вечера. Я возьму человек пятнадцать. С ними войду в ресторан в полночь. У тебя будет... сорок, нет, это маловато... полсотни сотрудников. Арестованных буду передавать тебе. Доставляйте их в губмилицию. Операцию должны закончить часам к четырем.
   - Нужно сегодня же убрать Платонова, соседа Столицына, - напомнил Рябов.
   Белоусов кивнул:
   - От Тихона поступило срочное сообщение о каком-то таинственном Венгеле, который, возможно, имеет отношение ко всем нашим провалам. Он изучил всю месячную подшивку газеты "Голос народа". Пять раз нашел одно и то же объявление от имени "дочери Венгеля": назначались встречи в церквях. Менялись лишь числа. Сегодняшняя встреча - на Залесском пустыре.
   - Эх-хе, - закряхтел Рябов. - Значит, у старой мечети? Церковь-то ведь разрушена! Подозрения обоснованные.
   - Да, - подтвердил Максим Андреевич. - Возьми с собой человек семь бойцов и отправляйся туда. Сделай засаду.
   - Хорошо.
   Белоусов забарабанил пальцами по столу. Рябов резко раздавил окурок в самодельной пепельнице. Оба были озадачены.
   - Кто же туда приходит из наших? Кто предатель? - Белоусов закашлялся. Потом с досадой произнес: - Что-то грудь ломит. Никак, простудился. Вот уж не ко времени. Не слечь бы...
   - Ничего удивительного, куда ни сунься, везде холод, хоть волков гоняй, - заметил заместитель. И прямо спросил: - Кого подозреваешь в предательстве? Скажи откровенно.
   - Не будем торопиться, иди действуй. Скоро все узнаем.
   Через полчаса отряд Рябова вышел на улицу.
   - Куда направляемся? - спросил один из милиционеров.
   - Идите за мной, не заблудитесь, - пошутил Рябов.
   Вскоре отряд достиг окраины города, где одиноко стояла полуразрушенная церковь. Неподалеку были расположены часовня и дом батюшки. За этими зданиями и решил укрыться Рябов с отрядом, установив наблюдение за подходами к церкви. Шли минуты томительного ожидания.
   Белоусов в это время докладывал Бугрову о предстоящей новогодней операции в ресторане. Получив одобрение и напутствие быть осторожным, начальник милиции посмотрел на часы. Пора было отправляться в путь и ему. Максим Андреевич вышел из здания, нырнул в подъезд дома, стоящего напротив управления, и притаился.
   Предчувствие его не обмануло. Начальник оперативной части, несмотря на то что он получил срочное задание, требовавшее его присутствия в управлении, через несколько минут после ухода Белоусова выбежал на улицу, застегивая на ходу новенькую офицерскую шинель. Постоял у парадного входа, поправил на плечах лакированные ремни, оглянувшись при этом направо и налево, затем направился в сторону площади Революции. Белоусов незаметно последовал за ним.
   Дьяконов шел торопливо. Вдруг он завернул в магазин кожтоваров и... пропал. Пока начальник губмилиции догадался, что в магазине мог оказаться сообщник предателя, и ругал себя за такой промах, Дьяконов уже вышел из магазина через черный ход и зашагал по малолюдному переулку. Еще раз огляделся: ничего подозрительного, за ним никто не следит. Полчаса ходьбы - и Дьяконов оказался на Залесском пустыре у развалин церкви, окруженной отрядом Рябова. Торопливо зашел внутрь. Минут через десять вышел. И тут перед ним возник Рябов.
   Дьяконов растерялся, потом неестественно удивился и сделал наивные глаза:
   - Откуда ты тут взялся? - спросил он Рябова.
   - В снегу оружие искали. Данные были. А ты как тут вдруг оказался? вроде бы бесхитростно поинтересовался Рябов.
   У Дьяконова отлегло от сердца. Раз милиционеры искали оружие, значит, встреча случайная. А свое появление здесь он сумеет объяснить, в конце концов, он оперативник и тоже мог располагать данными, заставившими его прийти сюда.
   Рябов приказал милиционерам продолжать работу и с двумя бойцами направился вместе с Дьяконовым в управление губмилиции, оставив вместо себя своего заместителя Калинина.
   Минут через тридцать к развалинам церкви подошел швейцар гостиницы Степан. Убедившись, что вокруг никого нет, он зашел в церковь и тут же вышел. Его окружили и обезоружили. У Степана был револьвер и финский нож. Из карманов бандита извлекли несколько золотых безделушек и записку, написанную руной Дьяконова, в которой сообщалось о времени предстоящей ночной облавы в ресторане Слезкина. Обыскали церковь и в тайнике нашли целый набор серебряных и золотых колец, перстней, колье. Всего более тридцати изделий. Были и еще кое-какие ценные вещи.
   - Щедро платят Иуде, - сдвинув папаху на затылок, сказал здоровенный милиционер Иван Коршунов. - Сколько бы наших ребят ночью за это головы сложили!
   - Ах ты, мать честная, ну и дела! - разводили руками милиционеры. Вот так порученьице нам выпало!
   Когда группа милиционеров, конвоирующих швейцара, уже вошла в город, по улице навстречу им неспешно ехали сани, в которых сидели мужчина и женщина в тулупах. Когда сани поравнялись с конвоем, швейцар неожиданно рванулся, прыгнул в них и, загородившись людьми, истерически завопил:
   - Убьете неповинных граждан - вам отвечать! - и пустил коней во весь опор.
   Калинин крикнул: "Стреляйте по лошадям!" - и несколько раз выстрелил сам. Одного коня подбили. Бандит скатился с саней и нырнул в подъезд ближайшего дома. Милиционеры бросились за ним. Пуля настигла связного Бьяковского во дворе, у штабеля дров. Швейцар пошатнулся и, словно споткнувшись, рухнул на снег.
   Дьяконов же, не зная, что связной пойман, был спокоен. По дороге он рассуждал:
   - Люблю историю. Эта развалина - историческая ценность. Побродишь вокруг такого сокровища и душу отведешь...
   - Возможно, и так, - ответил Рябов. - Я-то занят другим, мне пока не до этого.
   К Белоусову Рябов и Дьяконов вошли вместе.
   - Случайно встретились у развалин церкви, - простодушно доложил Рябов.
   - Я не сомневался в том, что вы его там встретите, - ответил Белоусов, еще не успевший раздеться после возвращения с улицы.
   - Не понял? - удивился Дьяконов, и с лица его начала сходить краска. - Что значит не сомневались? Вы меня что, там раньше видели?
   Белоусов пододвинул Дьяконову газету:
   - Читайте вот это место.
   Тот, вскинув брови, поднес газету к близоруким глазам, затем положил ее на стол. Помолчав, едко ответил:
   - Что же тут особенного? Обычное объявление. Их публикуют десятками в каждом номере.
   - Если бы так, - вздохнул Белоусов. - Не скрывается ли за объявлением некоей дочери Венгеля что-то другое?
   Дьяконов пожал плечами и, уже нервничая, ответил:
   - В объявлении о выступлении сотни зверей в нашем богоспасаемом городишке тоже можно найти некий тайный смысл. Не лучше ли не тратить зря время на поиски шифра в неграмотных окских рекламах? Тем более что сейчас есть дела поважнее. Нужно готовиться к облаве в ресторане. А то за ребусами забудем о главном.
   Он неспеша полез в карман. Рябов следил за каждым его движением. Дьяконов достал носовой платок, вытер подбородок, шею. Похоже, предатель старался выиграть время, соображал, прикидывал: действительно ли попался? Если да, то все ли потеряно? Он знал: нет трудных ситуаций, из которых нельзя было бы выйти победителем, надо только думать, думать...
   - Теперь нам эти объявления кое-что говорят, - заметил Белоусов.
   - Увы, не случайно ты оказался около церкви, - добавил Рябов.
   Однако веских улик против Дьяконова пока не было.
   Начальник оперчасти резко повернулся к Семену Гавриловичу:
   - Вот еще новости! Ну и зачем же я туда ходил?
   - А вот и надо разобраться, - уклончиво проронил Белоусов и тут же повысил голос: - Какого черта все-таки ты делал у этой развалюхи? Архитектурой, говоришь, любовался, и это в то время, когда получил от меня срочное задание? Ну как? Сам расскажешь или подсказать?
   Дьяконов молча уставился на Белоусова, соображая, какие же у них улики против него.
   - Ты неискренен, - продолжал начальник милиции. - Могу сказать определеннее, но, надеюсь, суть похода к церкви ты доложишь сам.
   - Да вы что? В чем меня подозреваете? Что за глупость! - вскипел Дьяконов. - Не нужен вам - уйду на фронт. Там мне всегда роту солдат дадут. Повоюю, не впервой. Давно замечаю, не доверяете мне.
   И Белоусов, и Рябов медлили, понимая, что прямых улик против Дьяконова пока нет. В конце концов оторваться от задания, даже срочного, чтобы прогуляться часок-другой по морозцу, когда все так измотаны службой, это всего лишь... ну нерадение, ну должностной проступок, к тому же не бог весть какой тяжелый. Однако... Ждали возвращения Калинина. Тянули время в разговоре вокруг да около.
   Наконец раздался телефонный звонок. Калинин отрапортовал: "Убили швейцара гостиницы. Он зашел после Дьяконова в церковь. При нем найдена записка со сведениями о предстоящей ночной операции в ресторане Слезкина".
   - Несите ее сюда, - приказал Белоусов - Немедленно!
   Вскоре Калинин вошел в кабинет и положил на стол Белоусова трофеи.
   Увидев на столе свою записку, Дьяконов выхватил из кармана пистолет. Но выстрелить не успел - Рябов крепко схватил его за руку, а Калинин мощным ударом уложил предателя на пол,
   - Ладно, ваша взяла, - угрюмо пробормотал Дьяконов, сплюнул с губ кровь и зло закричал: - Но и вас всех, как собак, не сегодня-завтра передушат!
   - Предатель, - брезгливо поморщился Белоусов. - Под трибунал негодяя!
   Когда Дьяконова увел конвой, Белоусов сам себе задал вопрос:
   - Как он к нам проник? Ведь мы с первого дня полностью ему не доверяли. А проверять стеснялись...
   - Вот наше первое спасибо сотруднику МУРа Столицыну, - заметил Семен Гаврилович.
   Кто-то постучал. На пороге появился священник в черной рясе. Сжимая пухлыми пальцами медную ручку двери, проговорил:
   - Я по важному делу. Оградите храм от разгрома. Сохраните Божьи ценности. Гибнут они от разбойников на глазах прихожан.
   - Что случилось? - спросил Белоусов.
   - Подчистую разорили этой ночью Никольскую. - Батюшка горестно качал головой. - Унесли бриллианты, иконы, украшенные алмазами и жемчугом. Забрали изумительной работы кресты, цепочки. Духовные лица города в отчаянии. Извещен его преподобие архимандрит Арсений. Бога ради вас просим... - Священник сдвинул клобук на вспотевший от волнения лоб и страдальческим голосом продолжал: - И ведь не в первый раз вторгаются в храм, супостаты. Еще третьего дня после вечерни пытались. Слышу, по водосточной трубе и по выступам в стене крадется грабитель. У окна привязался и стал пилить решетку. Мы с дьяконом Никифором онемели от страха. Богу стали молиться. Вору воспрепятствовала окованная ставня.
   - Вы знаете, куда сбывается церковная утварь? - спросил Рябов.
   - В ювелирные да мастерские. Куда же еще. На рынке торгуют. Прихожане наблюдали. Истинный Бог, светопреставление! Деды наши и пращуры в изделия душу всю вкладывали, мастерили, отливали, а варвары все под молот пускают и торгуют слитками. Церковный жемчуг продавал в харчевне Кудеярова некто Бибин. Тот самый, которого два года назад осудили за убийство и грабежи к пожизненной каторге. Уже на свободе! Разгуливает по городу.
   - Постараемся найти Бибина и все, что нужно, сделаем, - пообещал начальник милиции.
   - Верю, потому больше не ропщу. Новой власти, знаю, Бог не помеха. Священник, задев толстым боком за дверной косяк, вышел из кабинета, оставив после себя специфический церковный запах.
   Максим Андреевич пригласил секретаря:
   - Катюша, ко мне никого не пускай. Закрой на ключ дверь приемной. Сама пользуйся входом через дежурную комнату. Мы с Семеном Гавриловичем будем заняты, и долго.
   Новогодний бал близок
   - К вам можно, Герман Карлович? - раздался голос Лизы. - Я не одна.
   - Прошу. Входите.
   - Вот, телефонист пришел, - уточнила Лиза, вводя в номер Савкова. Не помешает вам? Ему надо починить аппарат.
   - Что вы, Лиза, пусть заходит, - ответил Столицын. - Хоть я телефоном и не пользуюсь, звонить некому, однако...
   - Я вам не нужна сегодня? Мы с Шурой уходим на собрание.
   - Нет, пожалуйста, можете быть свободны.
   Лиза торопливо удалилась. Теперь можно было поговорить с приятелем.
   - Новостей полный короб, - сразу же начал Савков. - Арестован Дьяконов. Это раз.
   - Когда?
   - Только что.
   - Значит, газета...
   - Через старую церковь шел обмен информацией. Предатель пойман. Он передал сведения о сегодняшней операции бородатому швейцару.
   - Успел-таки передать?
   - Дьяконов-то успел, но швейцар убит. Записка была при нем.
   - Ну!
   - Могу еще порадовать вашу светлость, - улыбнулся Савков. - Это уже будет два. Утром арестованы управляющая Соболева и распорядительница Гоголева, она же Ердецкая. Были в одной шайке со швейцаром. Да, еще проверкой установлено, что сосед Платонов - сбежавший растратчик из тамбовского продовольственного комиссариата. Разыскивается. Есть данные, что до революции сидел в Таганской тюрьме вместе с Ленькой-Иголкой. После хищения казенных денег в Тамбове приехал сюда. Устраивал его в гостиницу Леонид. Это показания управляющей. Старуха сразу раскисла на допросах. Распорядительница - покрепче орешек... Вот такие новости. Осталось вручить вот это, - связной достал из внутреннего кармана пиджака пакет, подбросил его на руке.
   - Что такое? - заинтересовался сотрудник МУРа.
   - Разберись сам, я займусь телефоном. - Он раскрыл ящичек с инструментами. В пять минут сменил аппарат, позвонил на станцию, убедился в хорошей слышимости, дал отбой двумя оборотами ручки.
   - Телефон сдаю в полной исправности. Пользуйся, кстати, им осторожно. На станции могут подслушивать. А там далеко не все за большевиков. Как и в этой гостинице.
   Он надел шапку, застегнул полупальто.
   - Что передать Белоусову?
   - Скажи, что план не меняется. Встречаемся в ресторане. Мы с Кривоносовым будем там. Это передай на словах. В отношении Зоси добавь, что рыбка на приманку клюнула. Это пока лишь начало. Но оно обнадеживает. Об этом я сообщаю в письме. Вот, держи.