Скубилин Геннадий. Операция 'Дипломат'

   - Бравый дипломат, рисковый. Красавчик. Пожелал мне вызов бросить. Защищает свою королеву. Может, она тебе жена?
   - Если я пожелаю с Зосей встречаться, вы мне не помешаете, - резко заявил Тихон.
   - Смелый малый!
   - Не из пугливых. - Тихон призвал на помощь все свое самообладание.
   - Значит, говоришь, встречаться хочешь? Попытайся. - Степан приставил финку к груди Тихона. - Наткнешься вот на это, если ослушаешься.
   Зося в отчаянии закричала:
   - Степан, опомнись! Я же в своем доме, а он мой гость. Разве господин Беккер вам помеха? Он гражданин другой страны.
   - Кто тебе разрешил приводить его сюда? - Бандит левой рукой до боли стиснул плечо девушки. Зося заплакала.
   Тихон сделал шаг в сторону и специальным приемом, как его учили в МУРе, закрутил бандиту руку с финкой за спину.
   - Ого-го! - Степан головой ударил Тихона в грудь и рывком освободил руку. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью. У Тихона выступили на лбу капли пота.
   - Сопляк, сейчас прикончу! - рявкнул бандит. - Заодно и эту паскуду, которой уже говорено, чтобы кобелей искала среди нашей братвы. Иначе душу вытряхнем!
   Австрийский паспорт Тихона валялся на полу.
   Степан производил впечатление сильного зверя. Натренированного и безжалостного. Опасность была реальной. Но Столицын знал: схватки без риска не бывает. От его умелых действий зависел успех. Он понимал, что разведал то, что не смог узнать погибший Николай. Такие сведения очень нужны милиции. Уйти бы отсюда живым! И тогда банду можно взять.
   Мордастый переложил финку в левую руку, правой вытащил из кармана браунинг и наставил на Тихона. Решительно приказал:
   - Оружие на стол, или пуля в лоб!
   - У меня нет оружия. Не ношу. - Тихон развел руками. - Ни с кем не воюю. Мирный человек.
   - Зося, - приказал Степан все еще не пришедшей в себя певице, - дай веревку. Свяжу красавца. Чтобы по ночам к занятым дамам не шлялся.
   - Не трогай его, Степан, прошу господом-богом, - взмолилась Зося. Ну послушайся меня, он же никому вреда не сделал. Обещаю, не буду встречаться с ним.
   - Говорю, сука, веревку! - гаркнул бандит.
   - Я не позволю над собой издеваться! - выпятил грудь Тихон. - Вы ответите перед законом! Вам это так не пройдет! Кто вам дал право глумиться над неприкосновенной личностью?
   - Цыц, мелочь. Пистолет - мое право. С любым фраером мы поступаем по своему закону.
   - Я неприкосновенная личность, настаиваю на этом, оставьте нас в покое, - продолжал кричать Столицын, гордо вскинув голову. - За произвол ответите по всей строгости международных соглашений.
   - Заткнись, козявка! Соглашение! - Степан двинул стволом пистолета Тихону в живот и снова приказал Зосе: - Неси веревку, потаскуха.
   - Какая я потаскуха? Перестань оскорблять и отстань от него, - вдруг решительно заступилась за Беккера девушка. - Он мой гость. Не трогай его. Я вольна распоряжаться своим домом. Какой стыд... В какое мерзкое положение ты меня ставишь!
   Степан рванул ее за руку, так что платье затрещало, и, багровея, заорал:
   - И ты такое мне говоришь? Сука, да я... пальчиками тебя задушу.
   Тихон смело загородил собой Зосю.
   - Стреляй в меня, ее не трогай. Она тут ни при чем. Я сам пришел к ней без приглашения. И готов за это ответить.
   Кто-то свистнул у окна.
   Степан, не отводя пистолета от груди Тихона, крикнул:
   - Заходи, братва, открыто!
   В дом ввалились трое. Среди них - рослая женщина в каракулевой шубе, укутанная шалью с бахромой.
   - А это что за ископаемое? - спросила она, исподлобья глядя на Тихона в растрепанной одежде.
   - Дипломат, Муся, - хихикнул Степан. - Застал в постели с Зоськой. Что будем делать, Потапыч? В расход или как?
   - Говоришь... застал в постели? - потирая руки от холода, повторил высокий худой мужчина, которого Степан назвал Потапычем.
   - Степан, зачем ты говоришь неправду? - возмутилась Зеся.
   Но тот продолжал ехидничать:
   - Именно - в постели. Пужал на ихнем языке - мол, еще одна мировая война из-за него начнется. Хе-хе.
   Третий, низкорослый крепыш лет двадцати, с издевкой произнес:
   - Дипломатик, милый, на Зосю я давно имею виды. А за то, что она мне изменила, можешь заказать себе гроб.
   Бандиты громко засмеялись. Женщина вплотную подошла к Тихону, как бы желая всмотреться в его лицо.
   - Таких чистеньких бабы любят, я сама бы не прочь приласкать. А вы его на тот свет собираетесь отправить, голуби. Поостыньте, отдайте мне его поворковать.
   Потапыч сказал Степану:
   - Пришлепнуть успеем. Документик дипломата подай-ка.
   Степан поднял с пола паспорт господина Беккера и подал его сообщнику.
   - Какая уважительная ксива. Мне бы такую. - Бандит причмокнул губами, повертел книжечку перед глазами и сунул в карман Столицыну. - Садись, не маячь, в ногах правды нет. Господин...
   Тихон прошел в угол комнаты и демонстративно развалился в кресле. Весь его вид говорил о независимости.
   Крепыш, который вернулся из кухни и не знал о разрешении Потапыча, заорал на Тихона:
   - А ну встань по стойке "смирно"!
   - Пусть сидит, - милостиво бросил Потапыч.
   - Не трогайте его, - вмешалась Зося. - Что вам от него надо?
   Ее глаза блестели от слез.
   - Вы ответите за меня, если не перестанете ко мне плохо относиться, добавил Столицын.
   - Не стращай, сынок, мы не из робкого десятка! - воскликнула Муся.
   - Потапыч, он нас всерьез запугивает, - сказал Степан, видимо недовольный тем, что главарь имеет совсем другие виды на дипломата.
   - Пущай попужает, - самодовольно буркнул Потапыч. - А мы его послушаем, ума наберемся.
   На столе появилась бутылка мутного самогона. Молодой бандит ловко вытащил зубами пробку. Поднял бутылку над стаканами. Забулькала жидкость...
   - Благодари господа-бога, - ухмыльнулась Муся, глядя на Тихона. Настроение сегодня у Потапыча хорошее. Кабы ты ему час назад достался, была бы тебе се ля ви...
   В сенях хлопнула дверь, вошли еще двое. Шайка собиралась погулять.
   Узнав, кто такой незнакомец и что им занимается Потапыч, вошедшие перестали обращать на пленника внимание. Выпив, один из разбойников начал декламировать стихи:
   Мой ум раздвоился, я утомлен,
   Словно подгнивший под окнами клен.
   Все свое золото брошу я в топку,
   Оставлю себе только девку да водку.
   - Ну, как мои новые вирши?
   Ему яростно захлопали. Громче всех хлопала женщина.
   - Еще две стопки, Муся, - приказал ей Степан.
   - А хозяйка что опечалена? - спросил "поэт".
   - Полюбовника ее, видишь, красавца, сейчас маслиной подкормим. Вот она и заскучала, - хохотнул низкорослый крепыш.
   Снова стаканы наполнились самогоном. Потапыч, безусловно, предводитель этой шайки, с интересом поглядывая на Столицына, подошел к нему.
   - Мотаешь, говоришь, за границу? - Главарь осклабился, показав желтые прокуренные зубы. - Увози Зоську, нам ее "малину" оставляй. И ее на одну ночку. Так говорю? - обратился он к шайке.
   Бандиты дружно загоготали. К Потапычу почтительно потянулись стаканы с самогоном. Задиристый крепыш выплеснул самогон в лицо Столицыну и прошипел так, чтобы все слышали:
   - Я сам собирался с Зосей Аркадьевной Разумовской поразвлечься. А ты мне помешал...
   Тихон, которому смелости было не занимать, мог бы тут же броситься на этих гадов, но сейчас он приказал себе: "Не сорвись. Терпение! Спокойствие! Решается участь операции. Сейчас это главное. Только так можно проникнуть в расположение бандитов".
   Муська, выпив стакан самогона, совсем развеселилась. Она провела ребром ладони по шее Тихона:
   - Что-то ты уж больно худосочный, дипломат. Не в коня корм, видать. А может, ты вовсе не дипломат?
   - Это легко проверить, - откликнулся Тихон.
   - Нетрудно, - согласилась она.
   - Документы в ажуре, - успокоил всех Потапыч. - Иностранцев я многих на своем веку повидал. Этот как раз из ихней братии. - И задумался, посматривая на Тихона, видно, что-то прикидывал.
   - В расход его, и баста! - выкрикнул Степан.
   - Что ж с тобой делать? Может, и вправду хлопот не оберешься, если прищелкнуть? Да и какой нам в твоей смерти резон? А? - рассуждал Потапыч.
   - Отпустите его! - умоляюще просила беззащитная Зося.
   - Я требую дать мне свободу! - вторил ей Тихон. - Я вам не противник. А может, даже в чем-то могу быть полезен.
   И тут вдруг в окна и дверь забарабанили, во дворе раздались голоса, лай собак.
   - Облава! Легавые! - крикнул Потапыч. - Туши лампу! Ложись! Отстреливаться до последнего патрона.
   Защелкали в полутьме курки пистолетов, наганов. Бандиты притаились, взяв на прицел окна и дверь,
   Тихон молниеносно оценил обстановку: сейчас ему пришли карты в руки. Есть шанс "отличиться" в глазах бандитов. Волнуясь, он сказал:
   - Это милиция проверяет документы. У меня дипломатический паспорт. Я неприкосновенная личность. Пустите меня к ним. Иначе всем вам каюк.
   - Ишь чего захотел! - огрызнулся Степан.
   - А что, можно попробовать! - решил Потапыч.
   - Он дело ботает, - поддержала Муська.
   В дверь продолжали стучать. Под окнами громко разговаривали.
   - Упустите момент! Будет поздно! Они не уйдут, пока своего не добьются, - повторил Тихон. - А я попытаюсь вас выручить.
   И тут же сотрудника угрозыска пронзила мысль: вдруг Рябов испугается за его жизнь, схватит этих бандитов и тем самым помешает Тихону внедриться в шайку?
   - Ладно. Попробуем, - постановил главарь. - Муська, иди следом за дипломатом. Пристрели ублюдка, если засветится.
   - Господи, - взмолилась стоящая у печи Зося. - Что же это творится? Откуда на мою голову такое несчастье?
   - Не скули! - рявкнул на нее Степан.
   Тихон направился к выходу. В спину ему смотрел ствол Муськиного пистолета.
   Вот и сенцы. Столицын нащупал и отодвинул щеколду. На пороге в заиндевевшей шапке стоял Рябов, за его спиной трое сотрудников. Вокруг дома сновали люди с винтовками. С таким отрядом можно перестрелять всю шайку. Но ведь это только часть банды. Нужно продолжать игру. В этом главный смысл операции.
   - Проверка. Кто живет в доме? - строго и громко произнес Семен Гаврилович. Глаза его вопрошающе уставились на Тихона. Он пытался хоть что-нибудь прочесть на лице агента угрозыска, а сам продолжал исполнять свою роль: - Предъявите документы.
   - Сию минуту. Я член дипломатической австрийской семьи. Здесь гощу у невесты. - Тихон извлек из кармана паспорт и подал его Семену Гавриловичу.
   Рябов долго и внимательно изучал документ, словно и вправду видел его впервые, затем уважительно вернул и церемонно произнес:
   - Не смеем беспокоить. С вами все ясно. Извиняемся за вторжение. Советской властью гарантирована ваша безопасность. Международное соглашение на этот счет нами выполняется неукоснительно. Надеюсь, кроме вас и вашей невесты в доме никого нет.
   - Мы вдвоем, - ответил Тихон.
   - Честь имею! - Рябов козырнул и нарочито громким голосом скомандовал группе милиционеров: - Продолжать обход жилых домов!
   Когда Тихон вместе с "телохранителем" вернулся к затаившей дыхание шайке, Муська похвалила своего подшефного "иностранца":
   - Свой малый в доску! Славный дипломат. Наш кореш. На все сто! Зря мы его пощипали. Тут уж придется перед ним сделать, так сказать, реверанс, поломать шапки.
   Потапыч похлопал Тихона по плечу.
   - За добро платим добром. Рассчитаемся за услуги. Зла не помни. Исправим свой грех. Это уж как водится.
   Столицын победителем смотрел на шайку. Он выиграл первое сражение. Молчал. Думал, как поведут себя бандиты дальше, чего от него потребуют. Опять по-хозяйски расположился в кресле и жестом, хотя и с некоторым опасением, пригласил Зосю сесть рядом. Как бы там ни было, он сильно переволновался. Пересохло во рту, губы стали горькие, как полынь.
   Потапыч горячо и благодарно забубнил:
   - Слушай меня, дипломат. Коль такая вышла оказия, давай-ка раскинем мозгами. Малый ты не глупый. Мы тоже тертые калачи. Но живем в норах, нос высовываем ночью, сам видишь. Если что не так, извиняй, без гувернеров воспитывались. Да и обстановочка, понимать должен. Тут не до манер, но и не до обид. Вывел ты нас из тупика. От милиции отбил. Дело нешуточное. А потому на добро ответим тем же. Вот что, парень, давай сообща деньгу делать. И ты будешь с прибылью, и нам доходно. Помоги переправить в своих неприкосновенных австрийских чемоданах кое-какой товарчик в столицу. Народная милиция тебя шерстить не станет. Сам убедился. Оплата сдельная. Чем больше посодействуешь, тем жирнее получишь куш.
   Бешеный Степан хотел что-то вставить, но главарь цыкнул на него:
   - Говорю я. Заткнись!
   - Мне пока не все ясно, - притворился непонятливым Тихон. Его просто залихорадило от удачи. - Ну отвезу, а дальше? Помочь вам я не против, если хорошо заплатите, от хорошей награды только дураки отказываются. Заработок сейчас мне очень кстати. Поиздержался...
   - Вот именно. Отвалим такой куш, что папаша с мамашей расцелуют. Соображаешь? С тобой поедет наш человек. Прикрывать тебя от всяких случайностей будет, помогать нести поклажу.
   - Вообще-то, конечно, рискованное дело. Хотя и заманчиво... колебался Тихон.
   - Рискованное? Да ты что, забыл, как мильтоны от твоей персоны отвалили? Соображай. Ты для нас, а мы для тебя.
   Беккер теребил бородку, делая вид, что напряженно думает. Наконец, словно решившись, махнул рукой:
   - Что ж, риск - благородное дело. Можно попробовать. Только у меня еще одно условие: чтобы Зосю не трогали. Оставьте ее в покое.
   - По рукам! Вот это песня! Мы тебя сведем на днях с атаманом. Он должен сам с тобой покалякать. Прощупать. Глядишь, и понравишься, как и нам.
   Тихон постарался не выдать волнение. И во сне не снилась такая удача: ему доверяют и сообщают о предстоящей встрече с атаманом. Но, будто не придав этим словам значения, он завел разговор о другом:
   - В Москву когда ехать?
   - Вскорости. Не возражаешь? - спросил Потапыч.
   - Напротив, сам тороплюсь.
   - Тогда по рукам, и давай выпьем за удачу.
   - Мне тут засиживаться некстати. - Тихон заметил, что в кухню к Зосе отправился пьяный крепыш Гришка. - А насчет Зоси - мое непременное условие! Ее не обижать.
   - Влюбился?
   Тихон промолчал.
   Потапыч понял господина Беккера и отозвал Григория с кухни, а потом добавил:
   - Все решится быстро. Надо только, чтобы батька потолковал с тобой, и все будет в порядке.
   - Если так - хорошо. У меня времени в обрез, это учтите, - продолжал свою игру Тихон.
   - Завтра, сдается мне, после беседы с атаманом, дадим первый груз. Собственно, это ведь батькина мысль - найти вот такого, как ты, человека. Наш хлопец придет за тобой вечером в гостиницу, покажет дорогу. Там и потолкуем.
   - Может, здесь встретимся? У Зоси? Мне так сподручней.
   - Нет, атаман сюда не пойдет. На милицию нарываться не любит, скривил физиономию Потапыч и обратился к своим: - А теперь, братва, айда отсюда. По двое, не все сразу выметайтесь из хаты. Не напоритесь на угрозыск.
   Шайка, видно, готовилась к очередному налету. Что они выбрали? Церковь, склад, кассу? Только вряд ли им теперь удастся. С этой минуты на их след напал Тихон Столицын, а значит, и управление губернской милиции.
   Кто вы, господин Беккер?
   Бандит по имени Григорий ушел последним. "Приголубь подругу, видал, как волновалась за твою жизнь", - зло бормотнул он Тихону на прощанье. Похоже, упустил я царицу Нефертити.
   Зося зарыдала, когда они остались вдвоем.
   - Зачем вы с ними связались? Зачем? И меня угораздило влипнуть в эту компанию. Какой стыд! Все Леонид, будь он проклят, наделал. Уговорил сдать им квартиру. Как теперь быть? Вы думаете, у меня с ними что-то общее? Об их делах я уже потом услышала. Сначала все в карты играли. При мне молчали. Я им две комнаты сдала - нужно же жить! Господи, какой ужас, они превратили мой дом в притон! Однажды пыталась заикнуться, чтобы нашли другое место, - пригрозили. Даже, стыдно признаться, ударили. А как-то пьяные связали меня. Думали, что пойду на них заявлять. Теперь вообще перестали со мной церемониться. Честно говоря, каждый раз боюсь идти домой, так и жду: озвереют и растерзают... Боже, что мне делать? Как их выдворить? Они стали следить за каждым моим шагом. Не доверяют. Опасаются, что выдам их. Хотят, чтобы я с ними пила, даже... А я этого не делаю, сторонюсь. Вот и нахожусь под подозрением. Кое-кому по физиономии от меня попало за то, что лез куда не следует. Поначалу остерегались, а теперь вконец остервенели. Особенно Гришка. Этот не оставит меня в покое, хоть убегай из собственного дома. Не раз пытался... Куда от него скрыться? Говорит - или со мной, или со всеми заставим. Я повешусь. Ей-богу! Да еще, если власти дознаются, опять на мою голову все шишки полетят.
   Тихон, волнуясь, взял ее за руки. Что сказать, какой дать совет? Открыться очень опасно, но и темнить нельзя. В любом случае его задача еще и в том, чтобы привлекать на свою сторону людей из окружения бандитов. Среди них наверняка есть такие, которые недовольны Бьяковским, случайно запутались в его сетях. А что касается Зоси, она не связана с бандой, вне всяких сомнений. Он попытался все объяснить девушке.
   - В твоей квартире бандиты устроили "малину". Но я верю: ты к шайке отношения не имеешь. Иначе разговаривал бы с тобой по-другому. Почему я вступил в "сделку" с бандитами? Скажу позже. Я верю тебе, доверяй полностью и ты мне. Нравишься, не скрываю, поэтому забочусь о твоей судьбе. Но я выполняю свою работу. Слушай внимательно. Ничего не пытайся от меня утаивать. Иначе тебе же будет хуже. Можно рассчитывать на твою честность?
   - Дорогой Герман, я бесконечно тебе благодарна. Обещаю ничего никогда не скрывать. Не сомневайся в моей преданности и честности. Я совершенно случайно оказалась среди этих иродов. Честное слово, долго не догадывалась, кто собирается в моем доме. Думала, играют в карты, вечерами некуда идти - время смутное, вокруг стрельба, неспокойно. И вот за свою простоту горько поплатилась. О господи, что меня теперь ждет? Какие жуткие сны я вижу!
   - Поздно, да и что толку заниматься самобичеванием, - задумчиво проговорил Тихон. - Этим себе не поможешь. Надо думать, как их перехитрить.
   - Но как?
   - Давай вместе порассуждаем. - Тихон осторожно стал подходить к главной теме: - Советская власть не на время, а навсегда. Это факт. Ворье выловят, всех посадят за решетку. Тоже бесспорно. Но с нашей помощью это получится быстрее.
   - Сделаю все, что в моих силах! - взволнованно воскликнула Зося, забыв удивиться таким неожиданным словам Германа Карловича. - Но кто может обещать мне полную безопасность? Ведь эти нелюди меня просто уничтожат... Как они могут расправиться со мной - вы... ты же знаешь... И другое. Не сочтет ли меня милиция на следствии сообщницей бандитов?
   Тихон тотчас ответил:
   - Владимир Ильич Ленин, глава Советского государства, требует внимательно разбираться с каждым оступившимся. То, что ты была не в курсе их дел, доказать в общем-то можно.
   Столицын в раздумье зашагал по комнате. Можно ли до конца довериться девушке? Наверное, даже нужно. Второго такого случая не будет. Она должна немедленно стать его помощницей. И он решился:
   - Зося, отнесись к моим словам правильно. Я хочу помочь тебе. Но не только в этом моя роль. Я не случайно здесь...
   - Ой! Вы из... Угадала? Все теперь ясно, только сейчас все поняла. Ух, как мне здорово повезло! Господи, да я на все готова ради того, чтобы помочь вам... тебе. Что скажешь - все сделаю.
   И Тихон посвятил девушку, насколько было можно, в свои планы. На прощанье он попросил Зосю:
   - Дверь никому не открывай. Только мне. Пароль, скажем, "Рассвет".
   - "Рассвет". Кстати, он уже за окном. Но как мне тебя все же называть?
   - Пока для тебя ничего не изменилось. Я по-прежнему Беккер.
   В логове
   Доверившись Зосе, Тихон стал изводить себя мыслями, правильно ли он поступил. Он то упрекал себя за это, то оправдывал. "Я сотрудник уголовного розыска. Для меня важно перетащить на свою сторону как можно больше помощников. Один в логове "Серого волка" я вообще ничего не могу сделать". Под утро в гостинице Тихон прилег отдохнуть, и тотчас ему приснился неприятный сон. Вроде бы пришел связной Федор и сообщил, что его отзывают из операции за допущенное своеволие. Тихон проснулся в холодном поту. Кто-то стучался в дверь. Это была Лиза, принесшая постояльцу утренний кофе. Она с беспокойством, чуть не плача, вымолвила:
   - Ну разве так можно? Всю ночь где-то пропадали. Я уж и не знала, что думать. Убьют, как и...
   - Такого не должно случиться, Елизавета. А за Николая и Белоусова надо отомстить. Такая вот у меня жизненная задача.
   Когда горничная ушла, Тихон опять задумался. Не ошибся ли в Зосе? "Нет, - твердо решил он, - без людей в нашем деле не обойтись". И к нему снова пришла уверенность. Он с нетерпением стал ждать связного, чтобы передать добытые сведения. А когда отправил донесение, с волнением взглянул на часы: вот-вот должен был прийти человек из банды Бьяковского. И действительно, вскоре в дверь постучали, и на пороге объявился нетерпеливый бойкий парень лет двадцати пяти. Посыльный атамана приказал Тихону:
   - Двигай за мной. Только не иди рядом. Чуток поотстань.
   Парень быстро, часто бегом вел Столицына по городу переулками, пролезая через щели заборов. Крепкий был мужичок. Но и Столицын не уступал ему - сказывались фронтовой опыт и милицейская выучка. Во время этого беспорядочного бега с препятствиями Тихон заметил "хвост". За ними шел сотрудник губмилиции. Это порадовало агента угрозыска: "Не один, значит, Рябов принял меры".
   Около неприметного дома, расположенного в глубине сада, проводник подождал Тихона. После короткого объяснения с охраной его впустили внутрь дома.
   - Иван Потапыч, принимай гостя, - почти с порога крикнул вихрастый проводник.
   - А, старый знакомый, - выйдя из боковой комнаты, ответил тот.
   "Малина" гудела. В многочисленных комнатах слышались смех, плач, звон стаканов, крики, гомон... Кто-то горланил: "А мы не красные, а мы не белые, а мы зеленые, в полоску серые". Другой голос истерично визжал: "Шурок, налей еще! Может, последнюю". "Нализался, работничек", - осаживал кто-то слабонервного. Послышалась даже оплеуха.
   В дверном проеме мелькнул крючконосый сосед по новогоднему столику, Иоганн Ротэ. Наконец Тихона проводили в комнату. Вслед за ним и Потапычем вошли четыре человека. Двоих Столицын узнал: кучера, который когда-то подвозил его к Дому обороны, и женщину - она недавно настойчиво приглашала его повальсировать вокруг наряженной елки в ресторане Слезкина.
   Появился чернобородый, похожий на цыгана Степан. Женщина, поставив закуску, ушла, а мужчины подсели к столу. Справа от Тихона сел жгучий брюнет кавказского типа. Слева, закинув руку за спинку стула, по-барски развалился солидный усатый мужчина, то и дело подносивший к глазам лорнет в золотой оправе. Он испытующе рассматривал гостя. Пауза затянулась. Столицын решил первым нарушить молчание:
   - Господа, прошу меня извинить и понять. Я передумал. На то есть причина. Остерегаюсь неприятностей.
   Степан словно не слушал Германа Карловича Беккера. У кавказца перекатывались желваки на скулах. Сдержанно постукивал по столу кулаком усатый с лорнетом. Но Потапыч, не разделяя их раздражение, тихо сказал:
   - Жизнь ты нам, дипломат, спас, вот за это спасибо. Так говорю, Сулико?
   Кавказец презрительно хмыкнул и выругался.
   - Тебе, посольскому отпрыску, так и сяк улепетывать от Совдепа. Но лучше это сделать с пользой. Заладил: "Боюсь, остерегаюсь!" Телохранителей дадим сколько запросишь. На сто процентов гарантируем твою безопасность.
   Но Тихон стоял на своем. Он набивал себе цену. Ему нужна была встреча с самим атаманом. И он ее получил. Открылась еще одна дверь с золоченой ручкой, и в комнату важно вошел коренастый человек с неприятным острым взглядом. Длинная птичья шея, тонкие усы, крутые залысины на седеющей голове. Вид властный, решительный. Все встали ему навстречу, кроме Тихона.
   - Проходи, батька, садись на мое место, - предложил Потапыч.
   - Зайди с ним, - атаман кивнул на гостя, - ко мне в горницу.
   "Наконец-то", - тихо ликовал Столицын, идя в горницу к атаману. Там у печки стояла красивая молодуха в нарядной блузке и шелковой юбке, грызла семечки. Главарь сухо приказал ей:
   - Зачерпни квасу. Да подкинь в печь на ночь поленьев побольше.
   Тихон молча оценивал обстановку, запоминал каждую деталь. Молодуха подала подвыпившему атаману кружку шипучего напитка, поколдовала у печки и уселась "батьке" на колени, но тот не был расположен к нежностям и согнал ее. Тихон напряженно ждал каверзных вопросов. Но, видимо, Бьяковский полагался на сведения, полученные от подручных. Не предлагая сесть, атаман вяло подытожил:
   - Умишком тебя бог, паря, не обидел, так мне сказывали мои хлопцы. А потому грешно отлынивать от доброй работы. Доверие мое надо ценить. Значит, так порешим: отвезешь два сундучка в столицу. Кому отдать ребятки мои подскажут...
   Столицын молчал, кусая ноготь пальца. Всем своим видом он показывал, что ему трудно решиться. Потом вдруг оживился:
   - Оплата - дело верное? Не обманете?
   Главарь с интересом, живо взглянул на господина Беккера, презрительно хмыкнул:
   - Дипломат, ты имеешь дело с Бьяковским. Пустых обещаний я не даю. Веди его, Потапыч, к себе, обговорите все детали. А завтра - в путь, с богом, в столицу!
   Комната, где оставались Сулико и усатый с золотым лорнетом, уже была заполнена пьяными головорезами. Командовал ими Степан.
   - Федька, Васька, Прошка и Семен, пойдете на подмогу к Новоспасской церкви...
   Но его тотчас перебил вошедший Потапыч:
   - Они мне нужны, Степ. Пока их не трогай.
   В комнату развязно вошла девица лет восемнадцати, горланя "Шумел камыш..." Повисла на шее у Столицына. Он резко, брезгливо отстранил ее от себя. Она удивленно уставила на него пьяные глаза и возмутилась: