Страница:
— Произошло что-то ужасное, — констатировала Варвара и поспешила к заплаканным женщинам. Егор бросился за ней, чуть не споткнувшись по пути о валяющуюся карусель, почему-то выкорчеванную из земли.
— Мудрые странники! — зашумели женщины, узнав ребят. — Проходите, проходите... Вы, наверное, прослышали о посетившем наш дом горе?
— Нет, мы ничего не знаем, — виновато покачала головой Варвара. — Что случилось?
— Наш отец... — начала старшая сестра Бахадура, но не выдержала и снова разрыдалась.
— Что, еще кого-то клюнул? — осторожно уточнил Егор.
— О нет, что вы! Та глупая и злобная птица, оказывается, вовсе не наш отец.
— Не может быть! В смысле, как вы об этом догадались?
— Так он сам нам сказал.
— Павлин?
— Нет, дядюшка кшатрия.
— Гиббон?!
— Вы не понимаете, — всхлипнула сестра Бахадура. — Отец и почтенный сосед вернулись домой в своем прежнем, человеческом облике...
— Так это они сломали карусель? Сильно же они на вас разозлились. Неужели за неудачную реинкарнацию? Да вы не расстраивайтесь, с каждым может случиться. Я считаю, вашей вины здесь и вовсе нет: не вы же проводили обряд!
Сестра Бахадура всплеснула руками и зашлась в новом приступе слез. Молоденькая племянница попыталась прийти ей на помощь:
— Вы опять неправильно поняли. Карусель сломал сам Бахадур. А наш бедный отец и сосед — они... они...
Не в силах говорить дальше, девушка обернулась к беседке. Женщины расступились, Егор с Варей подошли ближе и увидели два тела, со скорбной торжественностью убранные цветами. Они были такие сморщенные и высохшие, что сильно смахивали на мумии.
— Да это же Бандар-Логи, которых я искупала в своих котлах! — охнула Варя и схватилась за голову. — Что же с ними произошло? Ведь еще позавчера они были молоды и здоровы! Нельзя было погружать людей в состав, не успевший пройти полной экспериментальной проверки, это я во всем виновата...
— Вы что-то путаете, милая Варвара, вы ни в чем не виноваты. Во всем виновата богиня Каа-ма, — горестно произнесла тетушка Бахадура. — Оказывается, никакая она не богиня...
— Простите, — вклинился Егор. — Это вам, случайно, не наш Светоч Мудрости объяснил?
— К сожалению, мы давно не видели вашего Всемудрейшего Учителя. Пришлось Бахадуру доходить до истины собственным умом.
— Как жаль, — вздохнул Егор. — Мы весьма сочувствуем вашему горю, но нам пора...
— Мы не можем просто так уйти, — зашипела Варя ему в ухо. — Я должна осмотреть тела, понять, что сделала не так... Понимаешь, я чувствую себя виноватой!
— Если бы не твои котлы, эти люди вряд ли обрели бы счастливую возможность умереть дома, — отрубил Егор. — Ты им подарила несколько лишних дней жизни, они были снова молоды, сильны и счастливы. Тебе не в чем себя винить.
— И все же... — попыталась возразить Варя.
— Главное сейчас — найти учителя, — не дал ей договорить Егор. — Вот разыщем его, тогда и предавайся самобичеванию сколько угодно.
Не став дожидаться Бахадура, ребята поспешили в храм.
— Верховного жреца уже нет в живых, Каа-ма перевоспиталась и сидит в дупле баньяна, так что опасаться нам вроде бы некого, — рассуждал Гвидонов.
— Интересно, не вернулись ли «рыжие псы», — поежилась Варя.
— «Рыжие псы» без Соньки — шакалы.
— Все же нам стоит соблюдать осторожность. Хорошо бы найти Амиру, она добрая девушка, да и учитель наш был ей небезразличен.
— Необъятная дочка няньки маленького Мозгопудры? — улыбнулся Егор. — Боюсь, ее матушка теперь осталась без работы.
Они миновали площадь и вновь углубились в лабиринт улочек.
— Что это за шум впереди? — с тревогой проговорила Варя. — Похоже на праздничный митинг...
— Скорее — на капитальные работы по расширению дорог, — возразил Егор, прислушиваясь к гулким ударам. — Этак они от своего города камня на камне не оставят!
Сзади раздался топот бегущих ног. Ребята едва успели отскочить в сторону: мимо промчались какие-то люди, вооруженные чем попало.
— Вы куда? — закричал им вслед выскочивший из-за угла водонос.
— К храму Каа-мы. Богиня низложена, реинкарнации отменяются, нужно успеть получить компенсацию за напрасные жертвоприношения.
— А что, там выдают компенсацию?
— Не выдают, а забирают, дурень!
Гвидонов восхищенно присвистнул:
— Прикинь, Сыроежка, да это же настоящая революция! Трудовой народ с подручными инструментами наперевес штурмует оплот Каа-мы.
— На баррикады не пущу, — строго заявила Варя. — Наша задача — отыскать Ивана Ивановича.
— Да, но мы же все равно направлялись к храму, — нетерпеливо прервал ее Егор, ускоряя шаг.
В конце переулка показалась девушка. На голове она несла кувшин, в руках — корзину с продуктами. Яркое зеленое сари невольно притягивало глаз. Варя остановилась:
— Да это же Амира!
— Не может быть, — не поверил Егор. — Дама нашего мэтра была раза в два представительнее.
Может, она иссохла от любви? — предположила Сыроежкина.
— Они поспешили навстречу незнакомке.
— Узнаешь эти усики? — шепнула Варвара.
— Ох, и правда... А знаешь, теперь, когда она так похудела, Амира могла бы быть даже симпатичной. Помоги ей как-нибудь избавиться от этой ненужной растительности!
Девушка очень спешила, углубившись в собственные мысли и не замечая ничего вокруг.
— Амира! — окликнула ее Варя.
— Ты из храма? Что там происходит? — тут же накинулся с вопросами Егор.
Дочка няньки подняла на них затуманенный взгляд:
— Из храма? Нет, я давно уже не была в храме... Извините, я очень спешу.
Девушка снова опустила голову и уже собиралась пройти мимо, но вдруг какая-то мысль молнией пробежала по ее лицу. Она вздрогнула, обернулась и расширившимися от удивления глазами уставилась на ребят:
— Вы чужестранцы? Ну да, те же черты, тот же оттенок кожи... Скажите, вы друзья моего Пупсика?
— Птенчика, — машинально поправила Варя.
— Учителя, — строго нахмурился Егор.
— О как я рада вас видеть! Может быть, вы сумеете помочь...
— Иван Иванович попал в беду? Где он? Болен? Ты идешь к нему? — разволновались ребята.
— Мой возлюбленный здесь, на окраине города, и в то же время он слишком далеко. Хотела бы я последовать за ним, но не могу — не получается... Вот спешу хоть зонтик переставить, а то солнце уже прошло четверть дневного пути по небосклону.
— Э... — проблеял Егор.
— Мы идем с тобой, — решительно заявила Варвара, беря из рук Амиры корзинку. — Далеко, близко — какая разница!
Иван Иванович Птенчиков продолжал безмятежно сидеть на гвоздях, заплетя ноги в позе Лотоса. Из-под полуопущенных век виднелись белки закатившихся глаз, над головой раскинулся цветастый зонтик.
— Мэтр! — закричала Варя, кидаясь к учителю.
Из пыльного мешка, валяющегося неподалеку, тут же высунулась змеиная голова. Светило натурологии застыло на месте.
— Не бойтесь, она ласковая, — произнесла Амира, опуская с головы тяжелый кувшин. — Кутя-кутя-кутя! Иди сюда, маленькая, я тебе молочка принесла.
Змея тут же выскользнула из своего убежища и с наслаждением припала к глиняному блюдечку. Девушка переставила зонтик так, чтобы все тело Птенчикова оказалось в тени, и принялась обтирать ему губы смоченной в молоке тряпочкой.
— Бедный мой Пупсик... Совсем ничего не ест. А ведь ему в путешествии так нужны силы!
— Амира! О вспышка сверхновой в моем микрокосме... Ты снова почтила своим присутствием этот пропылившийся угол! — раздался приятный мужской баритон, и перед ребятами невесть откуда материализовался смуглый человек в белоснежной чалме.
— Будем знакомы: гуру, — пожал он руку онемевшему Егору и окинул Варю оценивающим взглядом: — Рад приветствовать Повернувшую Время Вспять.
— Если вы о молодящих котлах, то над их составом еще нужно поработать, подобрать закрепитель более продолжительного действия, — смущенно залепетала Сыроежкина, вспомнив обезображенные старостью тела отца Бахадура и его соседа.
— Эффект маятника, — загадочно произнес гуру. — Чем сильнее оттянешь, тем больше будет амплитуда рывка в противоположном направлении. Не пытайся спорить с Вечностью, этому спору не будет конца.
— Да-да, конечно, — будто загипнотизированная, закивала Варвара, хоть и не поняла ни слова из сказанного.
— Что вы сделали с нашим учителем?! — наконец очухался Егор.
— Показал ему путь в Шамбалу. Учитель очень настаивал. Образованнейший человек... — Глаза гуру подернулись мечтательной дымкой: — «Спасибо мне, что есть я у тебя...» Слышь, Амира, смачивать его бесполезно, он все равно ничего не чувствует.
— О Пупсик! — горестно взвыла дочь няньки.
— Женщины, — недовольно поморщился гуру. — Им нужно только недоступное.
— Скажите, любезнейший гуру, — робко начала Сыроежкина, — а долго ли еще Иван Иванович намерен пробыть в Шамбале?
— Кто ж его знает. Если он туда добрался, может застрять на миллионы лет.
— Миллионы? — ахнула Амира. — Но я же... я же совсем состарюсь!
— Нет-нет, миллионы нас никак не устраивают, — запротестовал и Гвидонов. — Машина уже подготовлена к старту, люди ждут... — Он запнулся и виновато взглянул на Варю, исподтишка демонстрирующую ему кулак.
— А нельзя ли его как-то позвать домой?
— Весь мир — наш дом, стоит лишь сбросить оковы тела, — заявил гуру и уселся на коврик, протирая флейту куском старого шерстяного носка, непонятным образом оказавшегося на улице изнывающего от зноя индийского городка. Белоснежная чалма смотрелась среди уличной пыли несколько вызывающе.
Налакавшаяся молока кобра заползла в мешок и свернулась клубочком.
— Значит, вы нам не поможете... Что же делать? — Варя растерянно взглянула на Егора.
— Думаю, нужно связаться с ИИИ, — мрачно изрек тот.
— Подумать только, Ивану удалось войти в сомати! — Олег Сапожков возбужденно кружил по лаборатории Института.
— Кажется, он направлялся в Шамбалу, — осторожно заметил Аркадий.
— Одно другому не помеха, — отмахнулся Олег. — Сомати — это высшая форма медитации, издавна известная на Востоке. Некоторым особо выдающимся личностям удавалось столь эффективно медитировать, что биополе начинало воздействовать через воду организма на обменные процессы. Снижение обмена веществ до нуля приводило к отвердению тела и его своеобразной консервации, которая могла продолжаться сотни, тысячи, даже миллионы лет, душа же в это время жила собственной жизнью. В учении о сомати есть соответствующий термин — «ОБЕ» («Out of Body Experience»), что означает «опыт вне тела», когда возможно наблюдать собственную физическую оболочку со стороны.
— Если Птенчиков преспокойно любуется, как ребята мечутся вокруг его недвижного тулова, то это просто свинство с его стороны, — убежденно заявил Аркадий.
— Делать ему больше нечего, он же в Шамбале!
— А что он делает в этой Шамбале, если все остальные давно вернулись... то есть, никуда и не уходили?
— Но он-то об этом не знает!
— Вот и взглянул бы на свое покинутое тело, проверил, что вокруг него творится. Надо же, какая бесхозяйственность: бросать столь ценные предметы на миллионы лет безо всякого присмотра!
Олег остановился и задумчиво посмотрел на приятеля:
— Положим, за ним присматривает тот таинственный гуру. Но все же ты прав: действительно странно, что тело осталось на самой дороге, у всех на виду. Обычно входящий в состояние сомати старается заранее подобрать для этого подходящее местечко.
— Может, это вовсе и не сомати?
— Сейчас мы попробуем кое-что проверить.
Олег послал вызов Гвидонову и набрал следующее сообщение:
«Постарайтесь поскорее пощупать учителя. Нужно проверить тело а) на твердость; б) на температурный режим».
Ответ пришел моментально — видимо, ребята как раз навещали Ивана:
«Тело твердое, температуру определить сложно, так как оно сидит на жаре».
— Катастрофа! — вскричал Олег и вновь заметался по комнате. — Птенчиков может протухнуть. Обычно тела в состоянии сомати оставляли в пещерах со стабильно низкой температурой воздуха...
— Ну понятно, как любые консервы, — вставил Аркадий.
— Нужно сказать ребятам, чтобы срочно транспортировали его сюда. Если даже не сумеем быстро вывести Ивана из этого состояния, то, по крайней мере, создадим его телу подобающие условия. Хотя... — Олег со стоном схватился за голову.
— Какие еще проблемы ты сумел обнаружить?
— Душа, оставившая тело в состоянии сомати, связана с ним так называемой «серебряной нитью», по которой всегда может вернуться. Не оборвется ли эта нить, если мы отправим Птенчикова в путешествие через тысячелетия на машине времени? Не потеряет ли душа свою физическую оболочку?
— Может, посоветовать ребятам, чтобы отыскали подходящую пещерку где-нибудь на месте? Будем Ивана периодически навещать и смотреть, не очухался ли.
— А если произойдет землетрясение? Наводнение? Лавина? Горный обвал?
— А если твое «сомати» — полная чушь и Птенчиков давно умер?
Олег разинул рот.
— Нет, что ты, он бы тогда так спокойно не сидел...
Аркадий поднялся со стула-трансформера, каждый раз изрядно расползающегося в ширину под его тучной фигурой, и тоже прошелся по комнате.
— Вот что я предлагаю, — начал он значительно. — Попросим ребят перебросить сюда Птенчикова в том виде, как он есть. Если ни нашим ученым, ни современным религиозным деятелям привести его в чувство не удастся, тогда снова отправимся с ним в Индию и постараемся подыскать укромную пещерку с подходящей температурой. А потом возьмем этого «гуру» и...
— А может, с этого как раз и начать?
Друзья посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули: нет, настоящего гуру так просто не возьмешь...
Амира рыдала, уткнувшись в окаменевшие колени бывшего возлюбленного. Гуру меланхолично наигрывал на флейте. Наконец даже его терпение иссякло, и он отложил в сторону рассохшийся инструмент.
— Метеоритный дождь на мою голову! Амира, хватит содрогаться, будто Земля до начала времен.
— Как же мне не плакать, если увезут сейчас моего Пупсичка в ледяную пещеру и оставят там в полном одиночестве! — От избытка эмоций девушка чуть не завалила неподвижное тело на бок, но в последний момент Гвидонов сумел вернуть учителю равновесие. — Ой, замуруйте меня вместе с ним! Буду обтирать пыль с его чела и отгонять мух от заскорузлых пяток...
— О неудержимый поток праны! Мне казалось, что у нас совсем другие планы на ближайшее будущее.
— Какие? — заинтересовалась Сыроежкина.
— Любезный гуру предлагает мне пройти с ним рука об руку по Млечному Пути, как Альдебаран с Кассиопеей, — скромно потупилась Амира. От столь вольного изложения его слов гуру чуть не поперхнулся.
— Я что-то перепутала? — невинно заморгала юная индианка.
— В принципе, это не так важно, о черная дыра моего сердца.
Амира снова захлюпала носом:
— Млечный Путь — это так романтично... Просто не знаю, на что решиться. От такого предложения грех отказываться, но, может быть, мне все-таки лучше замуроваться в пещере?
— Ни в коем случае! — горячо запротестовал Гвидонов. — Знаешь, Амира, должен сказать тебе честно: эта пещера одноместная. Лезть туда вдвоем просто неприлично. — Он наклонился к самому уху девушки: — Лучше составь счастье почтенному гуру, вон как он на тебя смотрит!
Девушка кокетливо взмахнула ресницами:
— Да, гуру умеет разбередить сердце взглядом. Думаете, мой Пупсик возражать не будет, если я соглашусь отправиться с ним?
— По-моему, он еще долго никому ничего не возразит, — вздохнула Варя, глядя на застывшую в неподвижности фигуру.
— Ну, в таком случае... — Амира деловито утерла слезы и обернулась к кавалеру: — Готова следовать за тобой хоть к глубинам, хоть к вершинам.
— Я уже в нирване! — просиял индус.
Девушка ловко скатала коврик, сунула гвозди в мешок с коброй и смущенно взглянула на ребят:
— Вы уж там побережнее... Зонтик не забудьте...
— Не переживайте, Амира, — улыбнулась Варя. — Удачи вам на Млечном Пути.
Она помогла Гвидонову погрузить учителя в тачку, и ребята повезли его к машине времени.
— Ты заметил, что Амира все-таки избавилась от усиков? — шепнула Варя Егору. — По-моему, она стала премиленькой.
— Чудо, а не девушка, — убежденно кивнул Гвидонов. — Даже жаль, что у них с Иваном Ивановичем так ничего и не сложилось.
Когда они добрались до баньяна, то первым делом увидели Маугли, сидящего на ветке и болтающего в воздухе голыми пятками.
— Ты почему не в дупле? — строго окликнул его Егор.
— Мама сказала, что если я буду так долго сидеть за компьютером, то испорчу глаза, и выгнала меня погулять.
— Кажется, наша Сонька опять что-то замышляет, — пробормотала Варя.
Маугли соскочил с дерева и восхищенно обошел тачку по кругу:
— Так это и есть ваш учитель? — Он боязливо коснулся пальцем затвердевшей руки Птенчикова. — Ну надо же, совсем как настоящий!
Варя жалостно всхлипнула:
— А он, Васенька, и есть настоящий, только немного... не в себе.
Егор подтянулся на руках и заглянул в дупло.
— Эй, хакерша! Руки прочь от машины времени, сейчас все настройки собьешь! Разве я не предупредил, что закодировал программу? Вылезай скорей, помогать будешь.
Из дупла выглянул зареванный лик бывшей богини.
— Сонечка, что случилось? — всполошилась Варвара. — Неужели током ударило?
— Представляете, они уничтожили все мои изображения на стенах храма! — патетически вскричала экс-Каа-ма.
— Но храм-то устоял?
— Куда он денется, его ж в скале вырубили. — Сонька снова заломила руки: — Как только они могли пойти на такое кощунство? Не я ли учила их искусству любви, не я ли подарила им радость бытия, приоткрыв завесу над тайнами чувственного наслаждения?
— Ты даже предоставила им чудную возможность избавиться от надоевших родственников, обратив их в бессловесных зверушек, — подхватил Егор. — Не ценят люди сделанного добра...
Богиня любви надменно вздернула подбородок:
— Учение о реинкарнации...
— Пожалуйста, давайте продолжим этот разговор позже! — взмолилась Варя. — Тяжело тачку держать.
Сонька как-то сразу поблекла и поскучнела. Егор извлек Птенчикова из тачки, и они принялись общими усилиями запихивать его в дупло. Сделать это оказалось не так просто: растопыренные в позе Лотоса коленки учителя постоянно цеплялись за беспорядочно торчащие отовсюду сучки.
— Не мог заплестись покомпактнее, — ворчала Сонька, утирая струящийся из-под кокошника пот.
Наконец Егор сломал последнюю ветку, и они дружно ввалились в дупло.
— Ой, а что это торчит у тебя из-под сарафана? — удивленно спросила Варвара, разглядывая распластавшуюся на полу подругу.
— Нижнее белье! — рявкнула Сонька, поспешно вскакивая на ноги.
— Нет, я видела какой-то мешочек...
— Сонька, признавайся: ты опять кого-то обчистила?! — Егор подскочил к бывшей богине и принялся ее беззастенчивым образом ощупывать.
— Сыроежкина, скажи своему жениху — пусть лапы уберет! — завизжала Сонька, отвешивая Гвидонову звонкую пощечину, но было поздно: таможенный досмотр уже выявил наличие контрабанды.
— Раздевайся! — сурово велел Гвидонов.
— А вы отвернитесь, — парировала Сонька.
— Вот еще! Чтобы ты спокойно перепрятала награбленное?
— Почему сразу — награбленное? — оскорбилась Сонька. — Это личные вещи Каа-мы. Не забывай, что я была богиней и жила в богатом храме'. Вот хочу принести их в дар музею ИИИ...
— И потому прячешь под сарафаном? — насмешливо фыркнул Егор. — Нет, дорогуша, больше ты меня не проведешь. Напрасно мы тебе поверили на плоту, все твои клятвы — сплошное лицемерие. Придется все-таки отправить тебя на ампутацию частей личности, перевоспитанию ты не поддаешься. Так и доложу следственной комиссии.
Взгляд Егора упал на неподвижного учителя.
— А за Ивана Ивановича — отдельный курс шоковой совестетерапии.
Сонька побледнела:
— Егор, ты не сможешь так со мной поступить. У меня ребенок!
— Вот именно, какой пример ты показываешь собственному ребенку? Кстати, откуда ты знаешь о разрушениях в храме? Бегала туда за драгоценностями, бросив мальчишку одного среди джунглей? Да какая же ты после этого мать! — Егор в сердцах отвернулся и принялся щелкать кнопками панели управления, набирая одному ему известные коды. Сонька закрыла лицо руками. Варя осуждающе молчала, поглаживая растерянного Маугли по голове.
— Приготовились к отправлению, — скомандовал Егор. Варя засуетилась, устраивая Ивана Ивановича в центре кабины. Маугли судорожно вцепился в гладкий поручень, Сонька встала рядом с ним.
— Начинаю обратный отсчет, — торжественно объявил Гвидонов. — Десять... девять...
«Ампутируют... — в отчаянии думала Сонька. — Как пить дать, — ампутируют половину сознания! И Васеньку отберут... Я даже не буду помнить, что у меня когда-то был ребенок!».
— Шесть... пять... — бесстрастно продолжал Егор.
«Варька — человек, она бы за меня заступилась, как обещала. Но этот проклятый Гвидонов житья не даст!».
— Три... два...
«Ой, нельзя мне лететь в будущее! Подумаешь, храм разрушили... А я никому не скажу, что была богиней. Уйду к радже и стану его любимой женой...».
Машина завибрировала. С негромким хлопком раскидистый баньян исчез, сложившись в узкую матово-стеклянную колбу с мерцающей панелью управления и металлическим поручнем по окружности. Голову стало сжимать, будто гигантские плоскогубцы перепутали ее со шляпкой гвоздя и. тянут теперь со всей силы. Перед глазами закружились разноцветные искорки.
— Старт! — крикнул Гвидонов.
— А-а-а!!! — заорала Сонька, внезапно хватая сына и распахивая дверцу кабины. Мгновенно среагировав, Гвидонов подставил ей ножку, Варя успела вцепиться в перепуганного Маугли. Сонька исчезла в проеме двери, растворившись в клубящемся вихре времени.
— ЗАЧЕ-Э-ЭМ?!! — понесся в бесконечность отчаянный вопль Варвары Сыроежкиной.
«Зачем?» — этот крик пронзил вертикаль времени от глубокой древности, скрытой в тумане прошлого, до далекого будущего, теряющегося в дымке неизвестности.
«Зачем?» — вопрошала Вечность каждого из живущих — от момента зарождения человеческой цивилизации до ее заката и зарождения цивилизации последующей.
«Зачем?» О этот риторический вопрос, на который никто не может дать ответа. Отчаянный крик Варвары Сыроежкиной звучит в подсознании каждого из нас. Собственно, поэтому на протяжении всей истории человечества люди испытывают настоятельную потребность понять смысл бытия...
ГЛАВА 20
— Мудрые странники! — зашумели женщины, узнав ребят. — Проходите, проходите... Вы, наверное, прослышали о посетившем наш дом горе?
— Нет, мы ничего не знаем, — виновато покачала головой Варвара. — Что случилось?
— Наш отец... — начала старшая сестра Бахадура, но не выдержала и снова разрыдалась.
— Что, еще кого-то клюнул? — осторожно уточнил Егор.
— О нет, что вы! Та глупая и злобная птица, оказывается, вовсе не наш отец.
— Не может быть! В смысле, как вы об этом догадались?
— Так он сам нам сказал.
— Павлин?
— Нет, дядюшка кшатрия.
— Гиббон?!
— Вы не понимаете, — всхлипнула сестра Бахадура. — Отец и почтенный сосед вернулись домой в своем прежнем, человеческом облике...
— Так это они сломали карусель? Сильно же они на вас разозлились. Неужели за неудачную реинкарнацию? Да вы не расстраивайтесь, с каждым может случиться. Я считаю, вашей вины здесь и вовсе нет: не вы же проводили обряд!
Сестра Бахадура всплеснула руками и зашлась в новом приступе слез. Молоденькая племянница попыталась прийти ей на помощь:
— Вы опять неправильно поняли. Карусель сломал сам Бахадур. А наш бедный отец и сосед — они... они...
Не в силах говорить дальше, девушка обернулась к беседке. Женщины расступились, Егор с Варей подошли ближе и увидели два тела, со скорбной торжественностью убранные цветами. Они были такие сморщенные и высохшие, что сильно смахивали на мумии.
— Да это же Бандар-Логи, которых я искупала в своих котлах! — охнула Варя и схватилась за голову. — Что же с ними произошло? Ведь еще позавчера они были молоды и здоровы! Нельзя было погружать людей в состав, не успевший пройти полной экспериментальной проверки, это я во всем виновата...
— Вы что-то путаете, милая Варвара, вы ни в чем не виноваты. Во всем виновата богиня Каа-ма, — горестно произнесла тетушка Бахадура. — Оказывается, никакая она не богиня...
— Простите, — вклинился Егор. — Это вам, случайно, не наш Светоч Мудрости объяснил?
— К сожалению, мы давно не видели вашего Всемудрейшего Учителя. Пришлось Бахадуру доходить до истины собственным умом.
— Как жаль, — вздохнул Егор. — Мы весьма сочувствуем вашему горю, но нам пора...
— Мы не можем просто так уйти, — зашипела Варя ему в ухо. — Я должна осмотреть тела, понять, что сделала не так... Понимаешь, я чувствую себя виноватой!
— Если бы не твои котлы, эти люди вряд ли обрели бы счастливую возможность умереть дома, — отрубил Егор. — Ты им подарила несколько лишних дней жизни, они были снова молоды, сильны и счастливы. Тебе не в чем себя винить.
— И все же... — попыталась возразить Варя.
— Главное сейчас — найти учителя, — не дал ей договорить Егор. — Вот разыщем его, тогда и предавайся самобичеванию сколько угодно.
Не став дожидаться Бахадура, ребята поспешили в храм.
— Верховного жреца уже нет в живых, Каа-ма перевоспиталась и сидит в дупле баньяна, так что опасаться нам вроде бы некого, — рассуждал Гвидонов.
— Интересно, не вернулись ли «рыжие псы», — поежилась Варя.
— «Рыжие псы» без Соньки — шакалы.
— Все же нам стоит соблюдать осторожность. Хорошо бы найти Амиру, она добрая девушка, да и учитель наш был ей небезразличен.
— Необъятная дочка няньки маленького Мозгопудры? — улыбнулся Егор. — Боюсь, ее матушка теперь осталась без работы.
Они миновали площадь и вновь углубились в лабиринт улочек.
— Что это за шум впереди? — с тревогой проговорила Варя. — Похоже на праздничный митинг...
— Скорее — на капитальные работы по расширению дорог, — возразил Егор, прислушиваясь к гулким ударам. — Этак они от своего города камня на камне не оставят!
Сзади раздался топот бегущих ног. Ребята едва успели отскочить в сторону: мимо промчались какие-то люди, вооруженные чем попало.
— Вы куда? — закричал им вслед выскочивший из-за угла водонос.
— К храму Каа-мы. Богиня низложена, реинкарнации отменяются, нужно успеть получить компенсацию за напрасные жертвоприношения.
— А что, там выдают компенсацию?
— Не выдают, а забирают, дурень!
Гвидонов восхищенно присвистнул:
— Прикинь, Сыроежка, да это же настоящая революция! Трудовой народ с подручными инструментами наперевес штурмует оплот Каа-мы.
— На баррикады не пущу, — строго заявила Варя. — Наша задача — отыскать Ивана Ивановича.
— Да, но мы же все равно направлялись к храму, — нетерпеливо прервал ее Егор, ускоряя шаг.
В конце переулка показалась девушка. На голове она несла кувшин, в руках — корзину с продуктами. Яркое зеленое сари невольно притягивало глаз. Варя остановилась:
— Да это же Амира!
— Не может быть, — не поверил Егор. — Дама нашего мэтра была раза в два представительнее.
Может, она иссохла от любви? — предположила Сыроежкина.
— Они поспешили навстречу незнакомке.
— Узнаешь эти усики? — шепнула Варвара.
— Ох, и правда... А знаешь, теперь, когда она так похудела, Амира могла бы быть даже симпатичной. Помоги ей как-нибудь избавиться от этой ненужной растительности!
Девушка очень спешила, углубившись в собственные мысли и не замечая ничего вокруг.
— Амира! — окликнула ее Варя.
— Ты из храма? Что там происходит? — тут же накинулся с вопросами Егор.
Дочка няньки подняла на них затуманенный взгляд:
— Из храма? Нет, я давно уже не была в храме... Извините, я очень спешу.
Девушка снова опустила голову и уже собиралась пройти мимо, но вдруг какая-то мысль молнией пробежала по ее лицу. Она вздрогнула, обернулась и расширившимися от удивления глазами уставилась на ребят:
— Вы чужестранцы? Ну да, те же черты, тот же оттенок кожи... Скажите, вы друзья моего Пупсика?
— Птенчика, — машинально поправила Варя.
— Учителя, — строго нахмурился Егор.
— О как я рада вас видеть! Может быть, вы сумеете помочь...
— Иван Иванович попал в беду? Где он? Болен? Ты идешь к нему? — разволновались ребята.
— Мой возлюбленный здесь, на окраине города, и в то же время он слишком далеко. Хотела бы я последовать за ним, но не могу — не получается... Вот спешу хоть зонтик переставить, а то солнце уже прошло четверть дневного пути по небосклону.
— Э... — проблеял Егор.
— Мы идем с тобой, — решительно заявила Варвара, беря из рук Амиры корзинку. — Далеко, близко — какая разница!
Иван Иванович Птенчиков продолжал безмятежно сидеть на гвоздях, заплетя ноги в позе Лотоса. Из-под полуопущенных век виднелись белки закатившихся глаз, над головой раскинулся цветастый зонтик.
— Мэтр! — закричала Варя, кидаясь к учителю.
Из пыльного мешка, валяющегося неподалеку, тут же высунулась змеиная голова. Светило натурологии застыло на месте.
— Не бойтесь, она ласковая, — произнесла Амира, опуская с головы тяжелый кувшин. — Кутя-кутя-кутя! Иди сюда, маленькая, я тебе молочка принесла.
Змея тут же выскользнула из своего убежища и с наслаждением припала к глиняному блюдечку. Девушка переставила зонтик так, чтобы все тело Птенчикова оказалось в тени, и принялась обтирать ему губы смоченной в молоке тряпочкой.
— Бедный мой Пупсик... Совсем ничего не ест. А ведь ему в путешествии так нужны силы!
— Амира! О вспышка сверхновой в моем микрокосме... Ты снова почтила своим присутствием этот пропылившийся угол! — раздался приятный мужской баритон, и перед ребятами невесть откуда материализовался смуглый человек в белоснежной чалме.
— Будем знакомы: гуру, — пожал он руку онемевшему Егору и окинул Варю оценивающим взглядом: — Рад приветствовать Повернувшую Время Вспять.
— Если вы о молодящих котлах, то над их составом еще нужно поработать, подобрать закрепитель более продолжительного действия, — смущенно залепетала Сыроежкина, вспомнив обезображенные старостью тела отца Бахадура и его соседа.
— Эффект маятника, — загадочно произнес гуру. — Чем сильнее оттянешь, тем больше будет амплитуда рывка в противоположном направлении. Не пытайся спорить с Вечностью, этому спору не будет конца.
— Да-да, конечно, — будто загипнотизированная, закивала Варвара, хоть и не поняла ни слова из сказанного.
— Что вы сделали с нашим учителем?! — наконец очухался Егор.
— Показал ему путь в Шамбалу. Учитель очень настаивал. Образованнейший человек... — Глаза гуру подернулись мечтательной дымкой: — «Спасибо мне, что есть я у тебя...» Слышь, Амира, смачивать его бесполезно, он все равно ничего не чувствует.
— О Пупсик! — горестно взвыла дочь няньки.
— Женщины, — недовольно поморщился гуру. — Им нужно только недоступное.
— Скажите, любезнейший гуру, — робко начала Сыроежкина, — а долго ли еще Иван Иванович намерен пробыть в Шамбале?
— Кто ж его знает. Если он туда добрался, может застрять на миллионы лет.
— Миллионы? — ахнула Амира. — Но я же... я же совсем состарюсь!
— Нет-нет, миллионы нас никак не устраивают, — запротестовал и Гвидонов. — Машина уже подготовлена к старту, люди ждут... — Он запнулся и виновато взглянул на Варю, исподтишка демонстрирующую ему кулак.
— А нельзя ли его как-то позвать домой?
— Весь мир — наш дом, стоит лишь сбросить оковы тела, — заявил гуру и уселся на коврик, протирая флейту куском старого шерстяного носка, непонятным образом оказавшегося на улице изнывающего от зноя индийского городка. Белоснежная чалма смотрелась среди уличной пыли несколько вызывающе.
Налакавшаяся молока кобра заползла в мешок и свернулась клубочком.
— Значит, вы нам не поможете... Что же делать? — Варя растерянно взглянула на Егора.
— Думаю, нужно связаться с ИИИ, — мрачно изрек тот.
— Подумать только, Ивану удалось войти в сомати! — Олег Сапожков возбужденно кружил по лаборатории Института.
— Кажется, он направлялся в Шамбалу, — осторожно заметил Аркадий.
— Одно другому не помеха, — отмахнулся Олег. — Сомати — это высшая форма медитации, издавна известная на Востоке. Некоторым особо выдающимся личностям удавалось столь эффективно медитировать, что биополе начинало воздействовать через воду организма на обменные процессы. Снижение обмена веществ до нуля приводило к отвердению тела и его своеобразной консервации, которая могла продолжаться сотни, тысячи, даже миллионы лет, душа же в это время жила собственной жизнью. В учении о сомати есть соответствующий термин — «ОБЕ» («Out of Body Experience»), что означает «опыт вне тела», когда возможно наблюдать собственную физическую оболочку со стороны.
— Если Птенчиков преспокойно любуется, как ребята мечутся вокруг его недвижного тулова, то это просто свинство с его стороны, — убежденно заявил Аркадий.
— Делать ему больше нечего, он же в Шамбале!
— А что он делает в этой Шамбале, если все остальные давно вернулись... то есть, никуда и не уходили?
— Но он-то об этом не знает!
— Вот и взглянул бы на свое покинутое тело, проверил, что вокруг него творится. Надо же, какая бесхозяйственность: бросать столь ценные предметы на миллионы лет безо всякого присмотра!
Олег остановился и задумчиво посмотрел на приятеля:
— Положим, за ним присматривает тот таинственный гуру. Но все же ты прав: действительно странно, что тело осталось на самой дороге, у всех на виду. Обычно входящий в состояние сомати старается заранее подобрать для этого подходящее местечко.
— Может, это вовсе и не сомати?
— Сейчас мы попробуем кое-что проверить.
Олег послал вызов Гвидонову и набрал следующее сообщение:
«Постарайтесь поскорее пощупать учителя. Нужно проверить тело а) на твердость; б) на температурный режим».
Ответ пришел моментально — видимо, ребята как раз навещали Ивана:
«Тело твердое, температуру определить сложно, так как оно сидит на жаре».
— Катастрофа! — вскричал Олег и вновь заметался по комнате. — Птенчиков может протухнуть. Обычно тела в состоянии сомати оставляли в пещерах со стабильно низкой температурой воздуха...
— Ну понятно, как любые консервы, — вставил Аркадий.
— Нужно сказать ребятам, чтобы срочно транспортировали его сюда. Если даже не сумеем быстро вывести Ивана из этого состояния, то, по крайней мере, создадим его телу подобающие условия. Хотя... — Олег со стоном схватился за голову.
— Какие еще проблемы ты сумел обнаружить?
— Душа, оставившая тело в состоянии сомати, связана с ним так называемой «серебряной нитью», по которой всегда может вернуться. Не оборвется ли эта нить, если мы отправим Птенчикова в путешествие через тысячелетия на машине времени? Не потеряет ли душа свою физическую оболочку?
— Может, посоветовать ребятам, чтобы отыскали подходящую пещерку где-нибудь на месте? Будем Ивана периодически навещать и смотреть, не очухался ли.
— А если произойдет землетрясение? Наводнение? Лавина? Горный обвал?
— А если твое «сомати» — полная чушь и Птенчиков давно умер?
Олег разинул рот.
— Нет, что ты, он бы тогда так спокойно не сидел...
Аркадий поднялся со стула-трансформера, каждый раз изрядно расползающегося в ширину под его тучной фигурой, и тоже прошелся по комнате.
— Вот что я предлагаю, — начал он значительно. — Попросим ребят перебросить сюда Птенчикова в том виде, как он есть. Если ни нашим ученым, ни современным религиозным деятелям привести его в чувство не удастся, тогда снова отправимся с ним в Индию и постараемся подыскать укромную пещерку с подходящей температурой. А потом возьмем этого «гуру» и...
— А может, с этого как раз и начать?
Друзья посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули: нет, настоящего гуру так просто не возьмешь...
Амира рыдала, уткнувшись в окаменевшие колени бывшего возлюбленного. Гуру меланхолично наигрывал на флейте. Наконец даже его терпение иссякло, и он отложил в сторону рассохшийся инструмент.
— Метеоритный дождь на мою голову! Амира, хватит содрогаться, будто Земля до начала времен.
— Как же мне не плакать, если увезут сейчас моего Пупсичка в ледяную пещеру и оставят там в полном одиночестве! — От избытка эмоций девушка чуть не завалила неподвижное тело на бок, но в последний момент Гвидонов сумел вернуть учителю равновесие. — Ой, замуруйте меня вместе с ним! Буду обтирать пыль с его чела и отгонять мух от заскорузлых пяток...
— О неудержимый поток праны! Мне казалось, что у нас совсем другие планы на ближайшее будущее.
— Какие? — заинтересовалась Сыроежкина.
— Любезный гуру предлагает мне пройти с ним рука об руку по Млечному Пути, как Альдебаран с Кассиопеей, — скромно потупилась Амира. От столь вольного изложения его слов гуру чуть не поперхнулся.
— Я что-то перепутала? — невинно заморгала юная индианка.
— В принципе, это не так важно, о черная дыра моего сердца.
Амира снова захлюпала носом:
— Млечный Путь — это так романтично... Просто не знаю, на что решиться. От такого предложения грех отказываться, но, может быть, мне все-таки лучше замуроваться в пещере?
— Ни в коем случае! — горячо запротестовал Гвидонов. — Знаешь, Амира, должен сказать тебе честно: эта пещера одноместная. Лезть туда вдвоем просто неприлично. — Он наклонился к самому уху девушки: — Лучше составь счастье почтенному гуру, вон как он на тебя смотрит!
Девушка кокетливо взмахнула ресницами:
— Да, гуру умеет разбередить сердце взглядом. Думаете, мой Пупсик возражать не будет, если я соглашусь отправиться с ним?
— По-моему, он еще долго никому ничего не возразит, — вздохнула Варя, глядя на застывшую в неподвижности фигуру.
— Ну, в таком случае... — Амира деловито утерла слезы и обернулась к кавалеру: — Готова следовать за тобой хоть к глубинам, хоть к вершинам.
— Я уже в нирване! — просиял индус.
Девушка ловко скатала коврик, сунула гвозди в мешок с коброй и смущенно взглянула на ребят:
— Вы уж там побережнее... Зонтик не забудьте...
— Не переживайте, Амира, — улыбнулась Варя. — Удачи вам на Млечном Пути.
Она помогла Гвидонову погрузить учителя в тачку, и ребята повезли его к машине времени.
— Ты заметил, что Амира все-таки избавилась от усиков? — шепнула Варя Егору. — По-моему, она стала премиленькой.
— Чудо, а не девушка, — убежденно кивнул Гвидонов. — Даже жаль, что у них с Иваном Ивановичем так ничего и не сложилось.
Когда они добрались до баньяна, то первым делом увидели Маугли, сидящего на ветке и болтающего в воздухе голыми пятками.
— Ты почему не в дупле? — строго окликнул его Егор.
— Мама сказала, что если я буду так долго сидеть за компьютером, то испорчу глаза, и выгнала меня погулять.
— Кажется, наша Сонька опять что-то замышляет, — пробормотала Варя.
Маугли соскочил с дерева и восхищенно обошел тачку по кругу:
— Так это и есть ваш учитель? — Он боязливо коснулся пальцем затвердевшей руки Птенчикова. — Ну надо же, совсем как настоящий!
Варя жалостно всхлипнула:
— А он, Васенька, и есть настоящий, только немного... не в себе.
Егор подтянулся на руках и заглянул в дупло.
— Эй, хакерша! Руки прочь от машины времени, сейчас все настройки собьешь! Разве я не предупредил, что закодировал программу? Вылезай скорей, помогать будешь.
Из дупла выглянул зареванный лик бывшей богини.
— Сонечка, что случилось? — всполошилась Варвара. — Неужели током ударило?
— Представляете, они уничтожили все мои изображения на стенах храма! — патетически вскричала экс-Каа-ма.
— Но храм-то устоял?
— Куда он денется, его ж в скале вырубили. — Сонька снова заломила руки: — Как только они могли пойти на такое кощунство? Не я ли учила их искусству любви, не я ли подарила им радость бытия, приоткрыв завесу над тайнами чувственного наслаждения?
— Ты даже предоставила им чудную возможность избавиться от надоевших родственников, обратив их в бессловесных зверушек, — подхватил Егор. — Не ценят люди сделанного добра...
Богиня любви надменно вздернула подбородок:
— Учение о реинкарнации...
— Пожалуйста, давайте продолжим этот разговор позже! — взмолилась Варя. — Тяжело тачку держать.
Сонька как-то сразу поблекла и поскучнела. Егор извлек Птенчикова из тачки, и они принялись общими усилиями запихивать его в дупло. Сделать это оказалось не так просто: растопыренные в позе Лотоса коленки учителя постоянно цеплялись за беспорядочно торчащие отовсюду сучки.
— Не мог заплестись покомпактнее, — ворчала Сонька, утирая струящийся из-под кокошника пот.
Наконец Егор сломал последнюю ветку, и они дружно ввалились в дупло.
— Ой, а что это торчит у тебя из-под сарафана? — удивленно спросила Варвара, разглядывая распластавшуюся на полу подругу.
— Нижнее белье! — рявкнула Сонька, поспешно вскакивая на ноги.
— Нет, я видела какой-то мешочек...
— Сонька, признавайся: ты опять кого-то обчистила?! — Егор подскочил к бывшей богине и принялся ее беззастенчивым образом ощупывать.
— Сыроежкина, скажи своему жениху — пусть лапы уберет! — завизжала Сонька, отвешивая Гвидонову звонкую пощечину, но было поздно: таможенный досмотр уже выявил наличие контрабанды.
— Раздевайся! — сурово велел Гвидонов.
— А вы отвернитесь, — парировала Сонька.
— Вот еще! Чтобы ты спокойно перепрятала награбленное?
— Почему сразу — награбленное? — оскорбилась Сонька. — Это личные вещи Каа-мы. Не забывай, что я была богиней и жила в богатом храме'. Вот хочу принести их в дар музею ИИИ...
— И потому прячешь под сарафаном? — насмешливо фыркнул Егор. — Нет, дорогуша, больше ты меня не проведешь. Напрасно мы тебе поверили на плоту, все твои клятвы — сплошное лицемерие. Придется все-таки отправить тебя на ампутацию частей личности, перевоспитанию ты не поддаешься. Так и доложу следственной комиссии.
Взгляд Егора упал на неподвижного учителя.
— А за Ивана Ивановича — отдельный курс шоковой совестетерапии.
Сонька побледнела:
— Егор, ты не сможешь так со мной поступить. У меня ребенок!
— Вот именно, какой пример ты показываешь собственному ребенку? Кстати, откуда ты знаешь о разрушениях в храме? Бегала туда за драгоценностями, бросив мальчишку одного среди джунглей? Да какая же ты после этого мать! — Егор в сердцах отвернулся и принялся щелкать кнопками панели управления, набирая одному ему известные коды. Сонька закрыла лицо руками. Варя осуждающе молчала, поглаживая растерянного Маугли по голове.
— Приготовились к отправлению, — скомандовал Егор. Варя засуетилась, устраивая Ивана Ивановича в центре кабины. Маугли судорожно вцепился в гладкий поручень, Сонька встала рядом с ним.
— Начинаю обратный отсчет, — торжественно объявил Гвидонов. — Десять... девять...
«Ампутируют... — в отчаянии думала Сонька. — Как пить дать, — ампутируют половину сознания! И Васеньку отберут... Я даже не буду помнить, что у меня когда-то был ребенок!».
— Шесть... пять... — бесстрастно продолжал Егор.
«Варька — человек, она бы за меня заступилась, как обещала. Но этот проклятый Гвидонов житья не даст!».
— Три... два...
«Ой, нельзя мне лететь в будущее! Подумаешь, храм разрушили... А я никому не скажу, что была богиней. Уйду к радже и стану его любимой женой...».
Машина завибрировала. С негромким хлопком раскидистый баньян исчез, сложившись в узкую матово-стеклянную колбу с мерцающей панелью управления и металлическим поручнем по окружности. Голову стало сжимать, будто гигантские плоскогубцы перепутали ее со шляпкой гвоздя и. тянут теперь со всей силы. Перед глазами закружились разноцветные искорки.
— Старт! — крикнул Гвидонов.
— А-а-а!!! — заорала Сонька, внезапно хватая сына и распахивая дверцу кабины. Мгновенно среагировав, Гвидонов подставил ей ножку, Варя успела вцепиться в перепуганного Маугли. Сонька исчезла в проеме двери, растворившись в клубящемся вихре времени.
— ЗАЧЕ-Э-ЭМ?!! — понесся в бесконечность отчаянный вопль Варвары Сыроежкиной.
«Зачем?» — этот крик пронзил вертикаль времени от глубокой древности, скрытой в тумане прошлого, до далекого будущего, теряющегося в дымке неизвестности.
«Зачем?» — вопрошала Вечность каждого из живущих — от момента зарождения человеческой цивилизации до ее заката и зарождения цивилизации последующей.
«Зачем?» О этот риторический вопрос, на который никто не может дать ответа. Отчаянный крик Варвары Сыроежкиной звучит в подсознании каждого из нас. Собственно, поэтому на протяжении всей истории человечества люди испытывают настоятельную потребность понять смысл бытия...
ГЛАВА 20
Окаменевшее тело Птенчикова перенесло путешествие во времени без видимого ущерба, однако вернуть Ивана из Шамбалы никак не удавалось. Медики и мистики, философы и психоаналитики, физики и представители разнообразных религиозных направлений собрались вместе, чтобы найти способ возвратить загулявшуюся душу в засидевшееся тело. Атеисты и убежденные скептики, Олег Сапожков и Аркадий Мамонов отступили от собственных принципов и попытались организовать спиритический сеанс, чтобы призвать, наконец, дух Ивана к ответу. По ИИИ летали столы и кружились блюдца, но Птенчиков выйти на связь так и не соизволил. Главшеф был в гневе: поутру он обнаружил в своем кабинете осколки музейного сервиза, а сотрудники Института еще долго бегали по отделам, пытаясь разыскать спутавшие место посадки столы.
Чтобы душе Ивана поскорее захотелось вернуться, его тело как следует отмыли, причесали, принарядили, а для облегчения поисков установили на макушке сверкающий маячок. На всех мыслимых частотах во всеобщее информационное пространство уходили сообщения: «Тому, кто нас услышит! Передайте Ивану Птенчикову, что ему пора домой!» Ведущий психолог Центра Реабилитации предложил воздействовать на наиболее чувствительные зоны заблудшей души учителя литературы. Уходящие в эфир послания несколько видоизменились — для воздействия на чувство долга Птенчикову телеграфировали: «Почему прогуливаете работу без уважительных причин?!» А в качестве шоковой терапии, направленной на чувство сострадания, записали дружные рыдания его учеников с душераздирающим соло Варвары Сыроежкиной.
К тибетскому ламе обратились с просьбой слетать в Шамбалу лично. Лама в ответ произнес речь столь абстрактно-возвышенную, что всем стало ясно: если и полетит, наверняка заблудится.
Пару раз к находящемуся в реабилитационном центре Птенчикову пытался прорваться начальник полиции «для конфиденциального разговора».
— Как вы не понимаете, мэтр сейчас не в состоянии разговаривать! — пытался вразумить его медперсонал.
— Ну, может, хоть подмигнет? — канючил непробиваемый генерал.
Варваре Сыроежкиной пришла в голову смелая мысль — прокипятить тело Птенчикова в своем «молодящем котле», чтобы, по выражению индийского гуру, «повернуть время вспять».
— Нельзя нарушать температурный режим! — запаниковал Олег Сапожков. — Какой смысл омолаживать тело, если в нем все равно нет души?
— Молодое тело обладает большой привлекательностью, — парировала Сыроежкина. — Глядишь, к нему и душа потянется...
Чтобы душе Ивана поскорее захотелось вернуться, его тело как следует отмыли, причесали, принарядили, а для облегчения поисков установили на макушке сверкающий маячок. На всех мыслимых частотах во всеобщее информационное пространство уходили сообщения: «Тому, кто нас услышит! Передайте Ивану Птенчикову, что ему пора домой!» Ведущий психолог Центра Реабилитации предложил воздействовать на наиболее чувствительные зоны заблудшей души учителя литературы. Уходящие в эфир послания несколько видоизменились — для воздействия на чувство долга Птенчикову телеграфировали: «Почему прогуливаете работу без уважительных причин?!» А в качестве шоковой терапии, направленной на чувство сострадания, записали дружные рыдания его учеников с душераздирающим соло Варвары Сыроежкиной.
К тибетскому ламе обратились с просьбой слетать в Шамбалу лично. Лама в ответ произнес речь столь абстрактно-возвышенную, что всем стало ясно: если и полетит, наверняка заблудится.
Пару раз к находящемуся в реабилитационном центре Птенчикову пытался прорваться начальник полиции «для конфиденциального разговора».
— Как вы не понимаете, мэтр сейчас не в состоянии разговаривать! — пытался вразумить его медперсонал.
— Ну, может, хоть подмигнет? — канючил непробиваемый генерал.
Варваре Сыроежкиной пришла в голову смелая мысль — прокипятить тело Птенчикова в своем «молодящем котле», чтобы, по выражению индийского гуру, «повернуть время вспять».
— Нельзя нарушать температурный режим! — запаниковал Олег Сапожков. — Какой смысл омолаживать тело, если в нем все равно нет души?
— Молодое тело обладает большой привлекательностью, — парировала Сыроежкина. — Глядишь, к нему и душа потянется...