Смирнов Александр. Стратег

 
   Батя был единственным человеком, которому Стратег доверял как самому себе. К нему он приходил за советом или просто так, когда было одиноко. Однако даже его Стратег посвящал не во все свои тайны, и не потому, что не доверял. Снежный Барс поселился в новгородских лесах, отойдя от дел, и вел уединенный образ жизни. Стратег считал, что есть вещи, о которых никого не следует ставить в известность, но если бы возникла необходимость поручить кому-то секретную и опасную миссию, он не раздумывая выбрал бы Снежного Барса.

Не-гуманоиды. Планета Полиандрия.
Совет кораблей

   Поверхность Полиандрии была повсеместно покрыта небольшими бугорками. Планета была как бы вечно беременной, новые корабли, не переставая, зарождались на ней. Сначала небольшие бугорки постепенно увеличивались. Они росли прямо из недр планеты-матери, впитывая ее силу, питаясь ее соками. Достигнув определенного размера, они отрывались от тела планеты, давшей им жизнь, и висели около ее поверхности. Именно этот момент можно считать рождением Космических Странников. Тонкая и гибкая, полая внутри нить, как пуповина, продолжала связывать их с планетой. Так и висело множество кораблей, раскачиваясь от ветра, по всей поверхности Полиандрии. Планета-мать еще не отпускала их. Полиандрия передавала сыновьям знания, накопленные всеми поколениями Космических Странников, которые она заботливо хранила. Она также снабжала их запасом своей почвы, которая служила им пищей, топливом и ремонтным материалом, и, наконец, она давала им имена. После этого последняя нить, связывающая их с нею, обрывалась, и корабли, совершив на прощание облет своей родной планеты, улетали, чтобы бороздить космические просторы, возвращаясь через каждый цикл на свидание с матерью.
 
   Два молодых корабля, которым через несколько дней предстояло отправиться в свое первое странствие, раскачивались на нитях, по которым к ним сейчас поступал запас почвы, и неторопливо вели беседу.
   – «Ущербный», ты уже сделал выбор? Пойдешь на службу в Союз не-гуманоидов или отправишься в свободный полет?
   «Ущербный» получил это имя за небольшой дефект на своем теле.
   – Меня больше манит дух странствий, но я еще подумаю. А ты, «Любопытный»?
   – Мое решение твердо. Я иду служить.
   – И летать по чужой указке? Космические Странники всегда сами выбирали свой путь в безбрежных просторах Вселенной.
   – Времена меняются. Зато я получу блестящий панцирь и перестану платить дань подпространству.
   – Панцирь – это хорошо. С ним можно долго оставаться в подпространстве и достичь самых удаленных уголков Вселенной. Только вместо этого тебя отправят под огонь неживых кораблей.
   – Панцирь защитит меня.
   – Неживые корабли он что-то не очень защищает.
   – Они не могут сами себя ремонтировать, как мы.
   – В них полно живых существ, которые могут их ремонтировать.
   – Все равно. He-гуманоиды заботятся о нас. Они дают нам защиту от подпространства.
   – Это так. Но они заставляют сражаться с другими кораблями.
   – Но они же неживые…
   – Существа внутри них очень даже живые.
   – Почему эти неживые корабли стреляют в нас? Почему они хотят нас уничтожить?
   – Почему нас, а не тех, кого ты станешь перевозить внутри себя? Смотри, в сражении можно и погибнуть, и никакой панцирь не спасет.
 
   «Невезучий» вошел в подпространство и взял курс на Полиандрию. Впервые корабль летел на родную планету не в конце цикла и не по зову планеты-матери. Все в этом полете было не так. Он стал первым, кто позволил укутать себя в блестящий панцирь, который теперь защищал его от леденящих объятий подпространства, и ему не надо было больше платить дань годами своей жизни. Космический Странник предоставил свое полое тело для не-гуманоидов, которые заполнили его воздухом, разделили на отсеки, разместили массу аппаратуры и оборудовали шлюзами. Теперь они могли в любой момент покинуть тело корабля и возвратиться назад. Это был первый случай, когда Космический Странник летел не туда, куда звал его ветер странствий, а по приказу своих новых друзей. Они указывали ему, каким курсом следовать. Это произошло почти два цикла тому назад. Когда он появился у родной планеты в блестящем панцире, его собратья были удивлены, шокированы, многие осуждали его, а планета-мать дала ему новое имя – «Отступник». Тогда это резало слух. До этого корабли назывались «Смышленый», «Стремительный», «Торопливый», и вдруг «Отступник». С тех пор все больше и больше кораблей становились на путь службы Союзу не-гуманоидов, обретая взамен защиту от губительного воздействия подпространства, и все меньше оставалось романтиков, предпочитавших вольную жизнь, сжигая ее в стремительном полете.
 
   «Отступник» вновь держал курс на Полиандрию. Он надеялся там застать большое скопление кораблей. Ожидался первый за всю долгую историю Космических Странников Совет. Они всегда были каждый сам за себя и возвращались в конце каждого цикла, чтобы пополнить запасы и обменяться новостями. Теперь они не улетали, дожидаясь своих собратьев, чтобы совместно определить их дальнейшую судьбу.
   Ожидание не обмануло «Отступника». Когда он вышел из подпространства, вся орбита вокруг родной планеты была забита кораблями. «Отступник» не ожидал, что их соберется так много. Вместо того чтобы, как положено, обмениваться новостями, корабли отчаянно спорили, какой путь им следует избрать. При появлении «Отступника» все сразу умолкли. Его аргументы убедили многих. Вечная жизнь поманила их. Они не знали еще, что такое настоящее космическое сражение, что такое сражаться с неживыми кораблями, начиненными смертоносным оружием. Не видели шквала реактивных торпед, не попадали под смертельный огонь инерционной космической пушки, не испытывали обжигающего жара фазеров, космический пластид не рвал их тела в клочья.
 
   Те из Космических Странников, кто уже был одет в сверкающую броню, улетели вместе с «Отступником», взяв курс на планету фарфоровых куколок, чтобы принять участие во Всеобщем Совете не-гуманоидов. Остальные же, которых было большинство, еще не имели защитных панцирей. Они отправились за панцирями на планету рабов. «Любопытный» присоединился к ним. С этого момента все они потеряли право называться Космическими Странниками.
   И лишь небольшая горстка кораблей разлетелась в разные стороны, чтобы снова испытать блаженство стремительного полета, власть над просторами Вселенной… Чтобы остаться Космическими Странниками. «Ущербный» был в их числе.
   Корабли приняли решение, они перешли Рубикон, ступили на тропу войны, оставив вольную жизнь, полную странствий, определив свою судьбу на многие годы вперед. Что ждало их впереди? Вечная жизнь или скорая гибель?

Где-то во Вселенной. Стратег и Тактик

   Стартовав с разных концов освоенной человеком Вселенной, Стратег и Тактик устремились навстречу друг другу, чтобы пересечься в одной из ее точек. Оба корабля шли на пределе, но «ласточка» Стратега, со своими 15 g, летела почти в два раза быстрее, чем военный курьерский звездолет с Тактиком на борту. Находясь в подпространстве, корабли были отрезаны от внешнего мира, способ связи с ними был людям неизвестен. Обмен мыслеобразами, хотя и сильно затрудненный, оставался единственной возможностью установления контакта. Именно с помощью мыслеобразов Стратег и Тактик координировали свой полет, и их корабли, одновременно появившись в обычном пространстве, пошли на сближение. Сержант Петров, как всегда в таких случаях, лежал в походном саркофаге, программа вывода из состояния легкого анабиоза была запущена, и через два часа он должен был очнуться и приступить к своим обязанностям. Стратег послал свой скоростной катер, который и доставил Тактика на борт «ласточки». Военный корабль тотчас же исчез в подпространстве.
   Тактик ворвался в кают-компанию. У него было такое ощущение, что эмоции следовали впереди него. На этом фоне была особенно заметна медлительность, с которой Стратег встал ему навстречу. Пожатие рук, короткие объятия, и оба уже уютно расположились в креслах, с неизменно сопутствующим таким встречам кофе и коньяком. И то и другое пили маленькими глотками, кофе в большом количестве, а коньяк лишь смаковали для тонуса.
   – С чего начнем? – как всегда первым спросил Тактик.
   – Вначале расскажешь, как дела на удаленной базе, потом посмотришь пару часиков кино. Когда придешь в себя, продолжим.
   – Кино настолько впечатляет?
   – Скоро тебе станет не до шуток.
   – База будет готова принять любой из Звездных флотов на длительное время в срок. С учебным центром сложнее: чтобы обучить такое немыслимое количество экипажей управляться с «Супернова», придется его эксплуатировать в три смены.
   – Это не так страшно. Кроме того, переведи на обучение по сокращенной программе, как когда-то говорили при подготовке боевых летчиков, «взлет-посадка».
   – Над планом генерального сражения работу начал, но слишком мало данных о противнике.
   – Сейчас их у тебя будет в избытке, – с этими словами Стратег включил трансляцию данных со своего ПНК на огромный, во всю стену экран. – Когда надоест, позовешь, я буду в рубке.
   Стратег стал разгонять «ласточку», но на этот раз вошел в подпространство всего лишь на скорости пассажирских лайнеров, 4 g. Им предстояло много работы, а движение с большой перегрузкой утомляло. Вскоре в рубке появился сержант Петров, он пришел в себя после пребывания в походном саркофаге и взялся за управление кораблем. Стратег пошел в свою каюту, решил вздремнуть, пока Тактик смотрит кино.
   Для начала Тактик посмотрел не отредактированную, а полную запись атаки врага на космическую станцию «Пионер-4». Затем последовали донесения, полученные от экипажа «Малютки-15», после чего он сделал небольшой перерыв, осмысливая увиденное. Похоже, Стратег прав, станцию действительно взорвали изнутри, а значит, для нас одним противников больше. Очередная чашка кофе, глоток коньяка, и он готов к дальнейшему просмотру. Когда экран погас, он нервно закурил. Знакомство с Империей рэмов оптимизма не вселяло. Пройдя в рубку, он застал там только сержанта, который сказал, что Стратег в своей каюте, куда Тактик и направился. Через полчаса они опять собрались в кают-компании.
   – Мой план сражения никуда не годится, придется начинать с нуля.
   – Мне тоже предстоит изменить все свои планы, – ответил Стратег. – Надо честно признать, что враг оказался сильнее, чем мы предполагали.
   – Ты думаешь, у нас есть шансы?
   – Гони прочь такие мысли, не дай сомнению закрасться в душу. В таком состоянии нельзя планировать победу. Давай-ка лучше продолжим нашу затянувшуюся партию в шахматы. Твой ход.
   За все время своего знакомства Стратег и Тактик играли пятую партию в шахматы, и все они проходили по одному сценарию. В дебюте Тактик неизменно выигрывал, а Стратег зачастую бывал на грани поражения, но для окончательной победы не хватало какой-то малости. В миттельшпиле положение начинало стремительно выравниваться, и эндшпиль всегда приносил победу Стратегу. Пятая партия находилась как раз в той стадии, когда казалось, что спасения Стратегу нет. Еще немного дожать, и ему придется сдаться. Никакой шахматной доски у них не было, сражение разворачивалось исключительно в их воображении. Такой доски просто не существовало, ибо они играли не в обычные шахматы, с их шестьюдесятью четырьмя клетками и шестнадцатью фигурами с каждой стороны, и даже не в трехмерные, а в четырехмерные, где в качестве четвертого измерения выступало время, вернее, количество ходов. Можно привести простой пример: пешка ходит Е2-Е4 в плоскости один и простоит на этом поле три хода – все это надо было держать в голове. Плохо только, что им так и не удалось никого больше обучить этим шахматам.
   – Опять тебе удалось выкрутиться, – вздохнул Тактик, когда они сделали по пять ходов.
   – Рано праздновать победу. Ладно, давай вернемся к нашим баранам.
 
   Оставив шахматы, они принялись намечать основные вехи генерального сражения, в то время как «ласточка», ведомая сержантом Петровым, неспешно несла их к Земле.

Стратег. Размышления: Тактик

   В преданности Тактика Стратег не сомневался, но не всякое дело он мог ему безоговорочно доверить. В силу склада ума и характера Тактик не способен был осуществлять долгосрочное планирование или многоходовую операцию, растянутую во времени. Ему не хватало терпения и усидчивости, того, чем в избытке обладал Стратег. Зато, если перед ним четко поставить цель, ему не было равных в разработке планов по ее достижению.
   Если Стратег своим положением был целиком обязан Бате, то Тактик был, в свою очередь, назначен Стратегом, который в какой-то момент понял, что не может полностью сконцентрироваться на разработке долгосрочных программ, так как их некому воплощать в жизнь. У самого Стратега на это просто не хватало времени, а зачастую и умения. Так возникла идея ввести новую должность – Тактик Земли и космических Колоний.
   Стратег и Тактик вместе составляли слаженную команду, блестяще дополняя друг друга, и у них за плечами было множество совместно разработанных и, что немаловажно, осуществленных проектов. Одно качество в Тактике Стратег ценил особенно – исполнительность. Достаточно один раз объяснить, что от него требуется, и больше не нужно беспокоиться – дело будет доведено до конца.
   До того как он занял это место, в биографии Тактика не было ничего примечательного. Институт закончил с отличием. На работе характеризовался положительно, но не более. Наверное, он просто не нашел своего места, чтобы проявились его способности. У многих так проходит целая жизнь, но с Тактиком судьба распорядилась по-другому.
   Во время конкурса на эту должность Стратег практически сразу остановил свой выбор на нем, и Батя поддержал его. Через пять лет – срок, пока Снежный Барс был наставником Тактика, – они еще раз убедились в правильности своего выбора. Тактик занял достойное место рядом с ними.
 
   Одним словом, на Тактика можно было положиться, просто перед ним следовало ставить задачи, с которыми он реально мог справиться.

Не-гуманоиды. Планета Мартир.
Совет Последней Инстанции

   Совет Последней Инстанции представлял собой нечто типа масонской ложи. Его члены не избирались и не назначались. Их приглашали. Гваан Гху получил такое приглашение два года назад. Он до сих пор помнил свой первый визит в святая святых, на последний этаж высотного здания, где располагался Зал Заседаний. На Мартире все знали о почти Неограниченном могуществе Совета, о том, что именно тут принимаются многие важные решения, но о его подлинном назначении большинство могло только догадываться. Гваан Гху сам до сих пор не до конца разобрался в той роли, которую играл Совет в жизни Мартира. За два года он еще не стал полноправным членом Совета. На это уходило, как правило, не менее пяти лет. Пока же его приглашали на отдельные заседания по вопросам философии или в связи с разработкой Далеко Идущих Планов. Подготовку доклада на столь важную тему ему поручили впервые.
   Гваан Гху вошел в здание Совета и привычно направился к лифтам, чтобы подняться на последний этаж. Этой же дорогой он шел два года назад, пребывая в полной растерянности от неожиданного приглашения. Чтобы попасть в лифт, необходимо было воспользоваться специальным ключом. Полноправные члены Совета могли это сделать в любое время, у него же было ограниченное право доступа. Убедившись, что на ключе горит зеленый огонек, подтверждающий легитимность желающего воспользоваться лифтом, он попал в кабину. Порыв в меру прохладного воздуха подхватил его, и он стал медленно подниматься. И здесь призраки поставили ветер себе на службу.
   Гваан Гху прибыл в Зал Заседаний точно в назначенное время. Все полноправные члены были уже на месте. Похоже, что они не случайно собрались заранее и уже успели обсудить часть вопросов.
   – Безоблачного вам неба во время трапезы, – приветствовал Гваан Гху собравшихся.
   – Чтобы наших врагов унесло ветром, – ответил за всех Длаан Нгу, председательствовавший сегодня на Совете.
 
   Призраков отличала исключительная честность и преданность, но только после данного ими слова. До этого момента считалось, что любые приемы и способы для достижения цели хороши, и не существовало почти никаких моральных ограничений. Слово всегда давалось на определенный период. «Нет ничего вечного, кроме Вечного Спасения, и то пока не появятся новые напасти». Этот постулат из Философского Трактата как нельзя лучше отражал точку зрения призраков по этому вопросу.
   После того как все заняли свои места, слово взял Длаан Нгу:
   – Уважаемые полноправные члены и приглашенные. Вскоре состоится Всеобщий Совет не-гуманоидов. Сегодня нам предстоит выработать позицию, которую мы будем на нем отстаивать. Подготовка доклада была поручена Гваан Гху. Прежде чем он начнет, прошу каждого из присутствующих дать клятву о неразглашении сроком на один год.
   После того как все дали клятву о неразглашении, Гваан Гху уверенно начал излагать:
   – Кроме Союза не-гуманоидов, в нашей части Вселенной активную роль играют еще три гуманоидные цивилизации. Сейчас мы стоим на грани вооруженного конфликта. Зееряне трусливы, как трушок (живший ранее на планете зверек, который в случае опасности забивался в свою достаточно хорошо защищенную нору, закрывал глаза и затыкал уши, чтобы не видеть и не слышать противника), и в назревающий конфликт они не только не вмешаются, но и откажут в помощи людям, которые, скорее всего, за ней к ним обратятся.
   Сравнение зеерян с трушком вызвало легкий смех одобрения.
   – Империя рэмов. Политическая ситуация там складывается таким образом, что агрессия с их стороны неизбежна. Вопрос, против кого она будет направлена. На зеерян они напасть вряд ли решатся.
   – На чем основана такая уверенность? – прервал его Браан Тлу, полноправный член Совета, занимавший высокий военный пост.
   – Рэмы – империя завоевателей. Вся их история – это история завоеваний и порабощения, а иногда и полного уничтожения других цивилизаций. Насколько нам известно, только один раз они потерпели неудачу. Заметьте, я говорю не поражение, а неудачу. Примерно сто лет назад они напали на зеерян. Нам так и не удалось установить, что за оружие применили против них зееряне, но рэмы были вынуждены отступить. Очевидно одно – это оружие оборонительное, а не наступательное.
   – На чем основаны такие выводы? – спросил Рлаан Дну, полноправный член Совета, представитель военной разведки.
   – Конкретных данных у нас нет. Но представьте себе, что на вас вероломно напали. Вы при этом располагаете неким оружием, после применения которого враг отступает. Что вас остановит, чтобы не преследовать его и не попытаться захватить его планеты?
   – Только одно, – ответил Браан Тлу, – это оружие нельзя использовать при наступлении. Полностью согласен с вашими выводами.
   Шепот одобрения пробежал по рядам присутствующих.
   – Мы остановились на том, что Империя рэмов затевает новую агрессию, и их мишенью будут не зееряне. Остаемся мы, то есть Союз не-гуманоидов, и люди.
   – Вы хотите сказать, что нам любой ценой надо спровоцировать конфликт между рэмами и людьми? – подал голос Здаан Шлу, председатель Совета Последней Инстанции.
   – Рэмы, скорее всего, изберут свой целью планету Земля, но нам надо внимательно следить за ситуацией, и, если события будут развиваться слишком медленно, устроить несколько провокаций.
   – Кое-что в этом направлении нами уже предпринято, – доложил Рлаан Дну.
   – Подведем итоги, – взял бразды правления в свои руки на правах председательствующего Длаан Нгу. – Какую позицию, Гваан Гху, вы предлагаете нам занять?
   – Нам надо дать Клятву Верности Союзу не-гуманоидов на период конфликта между рэмами и людьми.
   Призраки дают Клятвы Верности, даже когда от них этого не требуют. Они это делают для себя. Это их Кодекс Верности.
   – Какова вероятность, что не-гуманоиды согласятся с нашими планами? – спросил Гваан Гху.
   – Сальвахе (местная луна) отражает только тот свет, который на нее падает. Так и Всеобщий Совет не-гуманоидов примет то решение, которое ему предложим мы, – ответил Здаан Шлу. – Кто имеет больше шансов на успех?
   – Мы оцениваем шансы как 4 к 1 в пользу рэмов, – ответил Браан Тлу.
   – Наши действия в каждом из вариантов? – продолжил Здаан Шлу.
   – В случае победы рэмов – никаких. Если все-таки человечество выстоит, нам представится редчайший случай покончить с ним раз и навсегда. Мы должны будем атаковать немедленно.
   – Аргументы? – впервые подал голос Плаан Пху, полноправный член Совета, представляющий правящую на Мартире партию.
   – В случае победы Империя рэмов, несмотря на отчаянное сопротивление людей, будет и далее достаточно сильной. Человечество же может выстоять, только понеся невосполнимые потери, и останется без Звездного флота. Какое-то время они будут легкой добычей.
   – Да, упустить такую возможность – это все равно что стоять у порога Окончательного Спасения и предпочесть ему Спасение Временное, – подвел итог дискуссии председатель Совета Последней Инстанции.
   На этом члены Совета Последней Инстанции стали расходиться, а Тчаан Цлу, один из лидеров движения за Обратное Временное Спасение, которое выступало за возврат призраков в лоно гуманоидного развития, и тайный агент Стратега, поспешил отправить ему донесение.
   Призраки перешли Рубикон.

Земля. Стратег. Санкт-Петербург – штат Вашингтон – Япония – Конкордия

   Стратег всегда с трепетом относился к своим визитам в этот город – слишком многое его с ним связывало. Вот и сейчас, когда «кузнечик» стал снижаться, появился золотой купол Исаакиевского собора и заблестели шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости, у него защемило сердце.
   Сержант Петров посадил «кузнечик» не в вечно бурлящем и переполненном космопорте Пулково, а в небольшом и уютном, принимающем только небольшие корабли космопорте Ржевка. Стратегу надо было попасть в другой конец этого огромного и прекрасного города – на Васильевский остров. Можно было воспользоваться монорельсом и за двадцать минут оказаться в нужном месте или совершить десятиминутный перелет на летающем такси, стоянка которых располагалась в двух шагах. Отвергнув оба варианта, Стратег немало удивил сержанта, взяв напрокат обыкновенный автомобиль. Пока Петров с сомнением рассматривал архаическое транспортное средство, Стратег сел за руль, и сержант оказался в непривычной для себя роли пассажира.
   Стратег вел автомобиль уверенно, но не спеша, хорошо ориентируясь в городе, самостоятельно выбрал маршрут, проигнорировав указания электронного гида и отключив автопилот. Они немного попетляли по району новостроек, среди сорокаэтажных суперсовременных, полностью автоматизированных и компьютеризованных небоскребов. Раньше такие районы назывались спальными, и их обитатели были вынуждены часами добираться до работы, а возвращались домой уже затемно, за исключением чудесного времени белых ночей. Почти каждый из таких районов в те далекие времена, о которых вспоминал Стратег, имел свое прозвище. Этот назывался районом Трех дураков благодаря улице Ударников и проспектам Наставников и Энтузиастов. Нынешним обитателям города этот юмор был уже непонятен.
   Покинув новостройки, Стратег повел автомобиль в сторону Невы, ближе к которой поток машин заметно увеличился. При въезде на Заневский проспект стоял знак «движение разрешено только на автопилоте», и Стратег нехотя подчинился. Откинувшись на сиденье, он наблюдал, как автомобиль вливается в общий поток и направляется к мосту Александра Невского. Ответив на запрос компьютера о конечной цели путешествия – Васильевский остров, Стратег залюбовался Невой, одетой в гранитные берега, величаво несущей свои воды в Финский залив. Слева появились купола Александро-Невской лавры, а прямо на съезде с моста – памятник полководцу. При въезде на Невский проспект образовался небольшой затор, и автопилот предложил двинуться в объезд, от чего Стратег отказался. Дождавшись своей очереди, они уже без остановок преодолели ту часть проспекта, которую в народе называли Староневским, и после двухминутной задержки при въезде на Знаменскую площадь понеслись дальше, навстречу Адмиралтейству. Вот уже Дворцовая площадь осталась позади, и Нева снова встретила их своим простором. Сразу за Дворцовым мостом Стратег отключил автопилот и повел автомобиль по Университетской набережной, мимо линий Васильевского острова. Его путь лежал на другой конец острова, на Косую линию, где располагалось Санкт-Петербургское военно-космическое училище имени адмирала Рочева. Когда-то на этом месте находилось морское училище имени адмирала Макарова, прозванное «Макаровкой», но прогресс в судовождении сделал его ненужным, людей заменила автоматика. По аналогии с его предшественником, новое училище стали называть «Рочевкой».
 
   Стратег запросто мог делать несколько дел сразу. Вот и сейчас он управлял автомобилем, любовался городом, в котором, к своему стыду, уже давно не был, и одновременно предавался воспоминаниям о тех временах, когда он еще не был Стратегом…