- Пуганая ворона куста боится, - хмыкнул Будтов. - Сколько можно повторять - это никакой не Ревизор. Я знаю его много лет.
- Допустим. Но за ним мог быть хвост.
- Почему - "мог"? - удивилась Даша. - Вот же он, драный. Ах, да, догадавшись, она ударила себя по лбу.
Минус Второй безнадежно вздохнул. Будтов огляделся по сторонам:
- По-моему, нам ничто не угрожает. Очкуете, господа Консерваторы! Пошлите людей, пусть прочешут лес.
- Людям сейчас не до этого, Спящий. Люди упаковывают документы, готовят базу к консервации.
- Ну, и не блажите тогда. Лучше признайтесь: водка у вас есть? Или спирт? Можно лак, антифриз или, на худой конец, какой-нибудь клей на спирту.
- А вам зачем? - насторожился Минус Второй. Даша прыснула в кулак.
- Мы в ответственности за тех, кого приручили, - объяснил Будтов, глядя на Консерватора свысока. Кот, соглашаясь, презрительно чихнул.
- О, небо, - пробормотал Минус Второй, сообразив, в чем дело. Прикажете налить в блюдечко?
- Угадали, - кивнул Захария Фролыч. - И блюдечко найдите поглубже. Я очень надеюсь, Минус Второй, что вы не плеснете туда крысиного яда. Это не в ваших интересах.
Тот поджал губы, и курсантам почудилось, что Консерватор готов забыть о своем историческом долге по охране Спящих.
Будтов потерся носом о кошачью морду.
- Ну, что? - проворковал он неумело. - Натерпелся, горемыка? Еще, земеля, парочка секунд. Сейчас дядя вернется...
Захария Фролыч не успел договорить. Сильнейший взрыв швырнул его на асфальт. Даша пронзительно завизжала при виде пулеметной вышки, которую охватил огонь.
Минус Второй споткнулся и чуть не упал.
- Тревога! - закричал он в отчаянии, хотя сирены завыли и без его крика. - В ружье!... .
Но не в ружье, а в грудь его ударил зеленый электрический шар. Шаровая молния, пробив в Консерваторе огромную дыру, вылетела сзади и умчалась в казарму, где начался переполох. Из окон засверкало. Колени Минус Второго подогнулись, он медленно опустился и вспыхнул биллионом бриллиантовых огоньков.
Кот вырвался из объятий Будтова и стремглав помчался в ближайшее убежище: подвал казармы.
- Стой! - крикнул ему Захария Фролыч, не смея подняться.
Даша упала рядом.
- Фролыч, надо отходить! Нас же учили!
- Да! - спохватился тот. - Мальчики направо, девочки налево!
Два тела, стремительно перекатываясь через двор, разлетелись в разные стороны. Укрывшись за пожарным ящиком с песком, Будтов видел, как автоматчики охраны ведут шквальный огонь, пытаясь отразить наступление взвода головорезов в масках.
Из леса полыхнуло, и гарнизонный клуб взлетел на воздух.
От Минус Второго, расцвеченного искрами, остался зыбкий силуэт. Из административного корпуса выскочил Минус Первый, на бегу надевавший бронежилет.
- Спящий! - завопил он, путаясь в амуниции. - Где вы, Спящий?
Захария Фролыч оценил разделявшее их расстояние: метров сорок. Участок простреливался, но при желании... есть ли у него желание? Что ему Минус Первый? Надо спасаться самому, но оставались вопросы. Их было мало, однако они требовали ответа. С Будтовым происходило нечто странное, чему он пока не сумел найти подходящего объяснения. Кроме того, отдельные обороты речи Консерваторов, разбросанные там и сям непонятные символы, значения которых Минусы упорно не желали раскрывать, и прочая мелочь - все это смущало Будтова, и он, чувствуя, что его покровителям приходит конец, надеялся добиться от них исчерпывающей ясности. Похоже было, что впредь ему придется жить и работать в одиночку...
Захария Фролыч осторожно высунулся из-за ящика, ища глазами Дашу и кота. Тех нигде не было видно, и он принял решение.
- Минус Первый, я здесь! - он махнул рукой.
Тот заметил и знаком велел Спящему оставаться на месте.
- Лежите, не двигайтесь! - прокричал он. - Сейчас я к вам подойду!
Минус Первый сделал шаг, и в тот же миг взорвался административный корпус. Одна из балок ударила Консерватора по голове; тот повалился, несколько раз дернул ногами и застыл неподвижно. Будтов беспомощно выругался, сознавая крушение всех своих планов. Воздух наполнился черно-белыми жар-птицами: горели бумаги из канцелярии. Огненный ветер швырнул в лицо Захарии Фролычу несколько листков, и тот, заметив уже знакомые странные значки, сунул документы за пазуху. Громыхнул очередной взрыв, казарму разнесло в клочья. За казармой последовала столовая, и вскоре все пространство вокруг наполнилось ревом пламени.
Кот промелькнул угольной тенью и растворился в дыму.
Автоматчики, двигаясь короткими перебежками и рассчитывая взять Будтова в кольцо, окружали пылающее здание. Внезапно они начали падать один за другим: с противоположного конца казармы замолотил ручной пулемет. Даша Капюшонова, прекрасная в звездном гневе, обрабатывала врага, выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги. Комплексное обучение по ускоренному методу пошло ей на пользу: спецназ на-ура косило свинцовой чумой. Захария Фролыч послал подруге мысленный поцелуй и решил, что за нее бояться нечего. Думать приходится только о себе - как-никак, он был гарантом незыблемости мироздания.
Будтов оторвался от земли и прыгнул в брешь, образовавшуюся в строе нападавших. Двух верзил, поспешивших ему наперерез, он убил легко и быстро, на миг зависнув в воздушном шпагате. Кованые подошвы ударили вправо и влево, хрустнули черепа, черные маски-чулки напитались кровью.
За его спиной продолжал трудиться пулемет. Он, разрушительный и грозный инструмент, был одинок и несчастен: гарнизон, захваченный врасплох, уже перебили полностью. Бормоча проклятья, Захария Фролыч побежал к лесополосе.
- Кис-кис-кис! - позвал он на бегу, но кот где-то прятался и не решался выходить.
"Если жив, то разыщет. Один раз нашел - и еще раз найдет", подумав так, Будтов выкинул кота из головы.
Грохот сражения отдалялся, и вдруг пулемет замолчал. Спящий невольно остановился и поглядел на сплошной пожар, в котором ничего не удавалось различить.
- Прибили Дашку, гады, - произнес Захария Фролыч, ни к кому не обращаясь, и утерся закопченным рукавом.
- Какие мелочи, - послышалось справа. - Ваши привязанности, Спящий, меня изумляют. И не только меня - они изумляют всех: как ваших сторонников, так и противников.
Будтов резко обернулся и увидел высокого человека, выходящего из кустов. Незнакомец, приближаясь, снял широкополую шляпу и элегантно метнул ее в канаву. Явно подражая кому-то еще, он ловко избавился от плаща, который бесформенной грудой упал в пожухлые листья.
- Вы следили за моим котом, - Захария Фролыч сдвинул брови и сжал кулаки.
- Бессмысленные слова, - отозвался Аль-Кахаль. - "Мой", "кот", "следить" - очень скоро эти термины утратят всякое значение. Вашему Сну, почтеннейший, пришел конец, наступает утро. К сожалению, я не знаю другого способа разбудить вас, кроме как уничтожить физически. Но ваше материальное тело - сгустившаяся химера, вздорный произвол, так что не стоит расстраиваться...
Он прыгнул и крайне удивился, открыв, что лежит на животе, а в падении разорил небольшой муравейник. Спящий, целый и невредимый, стоял в стороне и нагло ухмылялся.
Аль-Кахаль одобрительно оскалил зубы. При виде его длинного жала Будтов поморщился.
- Иди сюда, аспид, - позвал Захария Фролыч.
Радикал перестал улыбаться. Быстро вскочив на четвереньки, он вытянул палец и послал в Спящего жгучую молнию - такую же, какой незадолго до того продырявил Минус Второго. Однако Спящий, обнаруживая фантастическое проворство, сумел уклониться, и молния расщепила пышную елку, на миг превратив ее в новогоднюю. Тут же Будтов нанес удар: без разбега подпрыгнул, завертелся в полете штопором и каблуками вогнал Радикала в податливый мох. Аль-Кахаль прогнулся упругой рыбкой, демонстрируя редкостную гибкость хребта, захватил Будтова обеими руками и с силой швырнул вперед перед собой. Спящий, сгруппировавшись в воздухе, колобком перескочил через поваленный ствол и вновь распрямился - целый, невредимый и готовый продолжить единоборство.
Аль-Кахаль его ждал. Они стали биться. Они наступали и отступали, укрывались и наносили удары, приседали и уклонялись, примерялись и обходили с боков, разили и отражали, и бой их был продолжителен.
Упавший Аль-Кахаль сощурился, воздух вокруг Захарии Фролыча начал сгущаться в вязкое марево. Будтов скрестил на груди руки, напрягся, и колдовской туман обратился в нестойкий пар. Радикал метнул тяжелый кинжал, но Будтов без труда поймал его за рукоять и отправил обратно, причем сделал это столь стремительно, что Аль-Кахаль едва успел увернуться. Кинжал, вращаясь и кося папоротник, исчез в зеленых зарослях. Аль-Кахаль, призвав на помощь Стороннюю медитацию, на миг оцепенел, и кровавое яйцо Айн Соф уже снеслось перед его глазами, но скорлупа вдруг треснула, а из яйца потекла какая-то смрадная мистика. Радикал очнулся и открыл, что пальцы Спящего захватили его горло в железный обруч. Диаметр обруча постепенно уменьшался. Зрачки Аль-Кахаля, наоборот, расширились, принимая в себя испепеляющий взгляд Спящего: внезапно Радикал понял, с кем связался, и его уверенность улетучилась без следа, в то время как недавняя химера, призрачная материя пальцев, продолжала душить его с возрастающей силой.
- Спящий... постойте... дайте мне говорить... - прохрипел Аль-Кахаль. Раздвоенный язык набух и почернел.
- А что ты мне скажешь? Что ты мне сделаешь? Ты теперь мне ничего не сделаешь, - пыхтел Захария Фролыч, сражаясь с упрямым горлом.
- Спящий... опомнитесь... против кого вы пошли? Вы казните Господа своего... Создателя и Вседержителя... .
- Умри, сатана, - Будтов его не слушал. - Причем тут Господь...
Аль-Кахаль начал кашлять. Не в силах противостоять Сонному бытию, он мысленно прощался с незавершенными духовными упражнениями.
- Я - Гнев Господень... - Сипение Аль-Кахаля было едва слышно. - Я часть Его... Перечтите Писание... Напал злой дух от Бога на Саула... Это из Первой Книги Царств... Вот еще: разрушил города, потому что напал на них ужас от Господа... Вторая Книга Паралипоменон... Ужас от Господа - это мы... Мы хотели прервать Сон... иначе воцарится дьявол... Сон ведет к всевластию дьявола...
Захария Фролыч, вслушиваясь в его бормотание, на секунду остановился.
- Ты врешь! Ты хочешь разрушить Божественный замысел! Ты убил Ангелов!
- Это... не Ангелы... Все не так... Ангелы - это мы... Ангелы Радикалы...
Будтов встряхнул головой:
- Что ты говоришь такое? А кто же они?
- Бесы... Спящий, вас обучали бесы... Вашего дедушку поили Консерваторы... они готовят приход Антихриста... Им нужен Сон... Вспомни... Ты видел, ты просто не понимал...
В ту же секунду Будтов вспомнил о таинственных символах. Они всплыли перед его внутренним взором так же явно, как если бы были начертаны в воздухе огнем. Он так разволновался, что нечаянно сдавил горло немного сильнее, чем следовало, а когда спохватился, было уже поздно: Аль-Кахаль лежал перед ним, распростертый и бездыханный. Черты лица его понемногу приобретали неземное благородство, одежда таяла, а кожа дышала мраморным холодком. Вскоре, когда посмертная трансформация завершилась, Захария Фролыч увидел, что подстилкой мертвому врагу служат два белоснежных крыла. Он не долго ужасался поверженному совершенству: волшебное, скорбное пламя объяло труп, и мигом позже лишь выжженная земля напоминала миру об этом гордом и противоречивом существе.
Глава 8
Минус Первый, приходя в сознание, застонал. Он медленно встал на четвереньки и повел носом, продираясь сквозь гарь и чад.
Дудин избежал ожившего Консерватора чудом. Разыскивая Будтова, он побежал в обход горящего клуба, налево, а Минус Первый остался лежать справа и уже выказывал первые признаки воскресения. Если бы старший лейтенант попался ему на глаза, то прожил бы несколько меньше, чем отмерила судьба, но Сон еще нуждался в услугах Дудина, и он не попался. Это печальное для госбезопасности событие случилось чуть позднее, и Минус Первый был здесь не при чем: просто Дудин привык всегда и во всем добиваться намеченного. А раз он наметил наткнуться на Захарию Фролыча, то и наткнулся.
Старший лейтенант, черный от сажи и липкий от крови, нырнул в овражек, когда увидел потерянную, обманчиво нескладную фигуру Будтова. Добыча беспечно прохаживалась среди осин, изучая какие-то листки. Губы Будтова быстро шевелились, пальцы нетерпеливо комкали и отшвыривали прочитанное. К чести Дудина надо отметить, что он всегда сначала думал, а после стрелял. Первым его желанием было именно выстрелить: он принял Захарию Фролыча за какого-то уцелевшего охранника. Лейтенанта ввело в заблуждение новое лицо Спящего. Но Дудин обладал отменной памятью на лица и тут же вспомнил, что уже видел этого типа на ступенях клиники. И там, на ступенях, тот никого не охранял - напротив, Дудин сразу определил, что охраняют его. Тогда этот факт показался ему подозрительным, однако недостаток информации не позволил лейтенанту сделать правильный вывод. И он, лейтенант, продолжил ломиться в открытую дверь. Впрочем, Дудин и теперь не был полностью уверен в своих заключениях и счел за лучшее выждать. Лакмусовой бумажкой в очередной раз оказался верный, но недалекий кот, которому не терпелось поставить точку в своих мучительных странствиях. Когда кот вторично обрел хозяина, сомнений у Дудина не осталось. Будтов ничего не замечал: он подхватил кота, вспорхнувшего из зарослей, и даже прервал на какое-то время свое увлеченное чтение. Захария Фролыч наглаживал животное и что-то ему говорил. Дудин прислушался и разобрал диковинные стихи, которые Спящий слагал на ходу.
- Как хищный вепрь был вспрыгнут кот, над тленным мясом зависая... приговаривал Будтов.
Старший лейтенант осторожно проверил обойму, передернул затвор.
Спящий расстегнул камуфляжную куртку, сунул кота за пазуху.
- Хочешь жить - говори, где Дашка, - предложил он буднично, не оборачиваясь.
Дудин, никак не ждавший ничего подобного, инстинктивно вскинул пистолет, но Будтов чуть пошевелился, и пальцы лейтенанта, к великому его удивлению, разжались сами собой. Оружие упало на землю.
- Я вас где-то видел, - теперь Захария Фролыч стоял к Дудину лицом. Кто вы такой?
- Как... как это у вас получилось? - спросил тот, не торопясь с ответом и тупо глядя на бесполезный пистолет.
- Школа выживания. Но я жду, я задал вам вопрос.
- Я приходил к вам тогда, вечером, - угрюмо сказал Дудин. - Когда вас едва не взорвали.
Будтов напрягся, стараясь продраться сквозь череду фантастических видений, обуревавших его в то памятное время.
- Верно, - признал он, подумав. - Это вы и были.
Дудин лихорадочно размышлял, как поступить. Спящий был нужен ему живым. Там, на безымянной высоте, погибли отважные герои, кадровый цвет и червонная масть. Не прошло и двух секунд, как лейтенант принял решение завладеть инициативой.
- Значит, это вы виноваты во всем этом свинстве? - строго спросил Дудин и повел рукой, намекая не только на развалины лагеря, но и на мир вообще.
- Ну, в целом - я, - Будтов с вызывающей скромностью потупил глаза.
- Захария Фролыч, - вздохнул Дудин и сделал незаметный шажок в сторону Спящего. - Оставим шутки для более удачного момента. Довожу до вашего сведения, что я представляю на этой поляне органы госбезопасности. Страна испытывает в вас острую нужду, Будтов. К вашим услугам будут все мыслимые и немыслимые ресурсы нашего ведомства.
- Мыслимые - кем? - осведомился Спящий, поглаживая загривок кота. Предложение Дудина напомнило ему сон про черта и мировое господство.
- Вами, и только вами, - быстро ответил лейтенант и сделал еще шажок. Единственным условием будут лабораторные исследования. Ручаюсь, они не займут много времени...
- Как же вы можете выдвигать мне условия? - искренне поразился Будтов.
- Я неправильно выразился. Я имею в виду обстоятельства, которые мы создадим по необходимости, вытекающей из вашего Сна. Мы изолируем вас от "красных" и - если пожелаете - от "белых" тоже.
- От кого вы меня изолируете? - нахмурился Захария Фролыч.
- Это наш жаргон. Вы называете их Радикалами и Консерваторами.
- Избави меня, Господи, от друзей, а уж от врагов я как-нибудь сам... Спящий теперь знал много цитат и временами возносился к небывалому культурному уровню. - Я буду разговаривать с вами только после того, как вы мне скажете, куда девали Дашку.
- Ее увез Де-Двоенко, он следовал за нами по пятам, - угодливо сообщил лейтенант, переступая в третий раз. Он ударит Будтова по шее, отключит блуждающий нерв и свяжет.
Захария Фролыч зло сплюнул.
- Можно поподробнее? Кто такой Де-Двоенко?
- Это фигура из "красных", по совместительству - мой временный начальник. Внедрен в органы внутренних дел для повышения оперативности в розыске вашей персоны. Категорию сейчас не вспомню - "Плюс какой-то".
"Минус на минус дает плюс", - подумал Будтов и понял, что эту загадку он тоже разгадал. Философы, туда же! Часть силы, которая хочет зла, а делает - благо.
- Куда он ее повез? И зачем?
- Мы в этом разберемся, - пообещал Дудин. - Я думаю, они хотят вас шантажировать. Они увидели, что голыми руками вас не возьмешь.
- Вот чудаки! - горько усмехнулся Будтов. - Ну, сдамся я. Они ж меня сразу изничтожат, и что мне с Дашки? Всему ж конец.
- И я про то же, - горячо подхватил Дудин. - На что они только рассчитывают? Вы умный человек, Будтов! Идемте со мной. Мы сохраним вам и Сон, и Дашу. Неужели вы думаете, что мы осмелимся причинить вам вред? Наше вмешательство будет носить исключительно рекомендательный характер... более того - если наши предложения вас не устроят, или вы затруднитесь с реализацией, то никто вам слова не скажет! На нет и суда нет, выше головы не прыгнешь...
Прервав свою вкрадчивую речь, Дудин сделал то, возможность чего только что отрицал: попытался прыгнуть выше головы. Его попытка имела художественный успех, он красиво взвился вверх и ястребом пал на Спящего, надеясь скрутить того стальным захватом. Но Захария Фролыч, чья подготовка не шла ни в какое сравнение с общепринятой в органах, поймал его еще в зените. Лейтенант забился в вытянутых руках, а Будтов, крепко держа его за бока, на секунду задумался, поскольку не выбрал еще, обо что треснуть. Дудин ухитрился вывернуться и пнул Захарию Фролыча в колено.
Завязался новый бой. Они наступали и отступали, укрывались и наносили удары, приседали и уклонялись, примерялись и обходили с боков, разили и отражали. На исходе первого часа Дудин отчаянно закричал:
- Простите, Будтов! Бес попутал! Отпустите, я пригожусь вам! Я отведу вас к вашей подруге!
- На что ты мне, - рассеянно пробормотал Захария Фролыч, прыгнул и вторично овладел противником. - Ведь я уже запомнил: "Де-Двоенко".
Дудин прощально взвыл и дернулся. Кот выглядывал из-за пазухи, с любопытством следя за боевым действием. Он мужественно терпел удары и прыжки.
- Вот сюда, - облегченно вздохнул Захария Фролыч.
Он увидел умирающее дерево, зиявшее сырым дуплом. Будтов аккуратно развернул лейтенанта так, что голова того оказалась направленной точно в отверстие.
- Ты что! Ты что задумал! Не влезет! - кричал Дудин, с ужасом взирая на гнусные древесные грибы. Ему вспомнилась поганка из подъезда Будтова, которая, конечно же, была сигналом свыше или сниже, а опытный охотник обязан досконально разбираться в следах и знаках.
- Жизнь поправит, - отозвался Захария Фролыч. - Ну, за папу и маму!
Вгоняя лейтенанта в дупло, он мысленно винил Дудина во всех несчастьях, сопровождавших семейную историю Спящих. Ненависть к закулисным махинаторам, преследовавшая Будтова с малых лет, прорвалась, несмотря на ясное понимание, что ни Дудин, ни, если разобраться, учреждение, которому он служил, не были повинны в многогрешности мира. Из лекций Минус Второго Захария Фролыч узнал об известном механизме психологической проекции - явлении, когда собственные недостатки приписываются соседу.
- Эх, неправ я, - Спящий покачал головой и нанес своей жертве последний удар. В дупле наступила тишина. Тело Дудина повисло мертвым грузом, не доставая до земли совсем чуть-чуть. Глядя на него, Захария Фролыч почувствовал, что сделал сегодня достаточно важных дел, и самое время остановиться.
Похоже было, что заряд, укрытый в глубинах его существа, только и ждал минутной передышки. Едва Захария Фролыч отступил на шаг, придирчиво рассматривая покойника, как щелкнуло секретное реле. Кот, которого Будтов, падая ничком, едва не раздавил, обеспокоенно замяукал. Спящий схватился за голову и с силой ее стиснул, стараясь укротить взбесившуюся плотину, но беспощадные мутные потоки захлестнули его мозг.
- Место-чисто-честно-часто, - тупо произнес Захария Фролыч, не понимая сказанного. Змея, разбуженная в подсознании, медленно поднимала треугольную башку.
* * *
Минус Первый стоял на плацу и втягивал в себя дым. Его ноздри расширялись, выделяя в запахе пожара путеводный аромат Спящего.
Глава 9
По обочине размытой грунтовой дороги брел человек. Он направлялся к городу.
Взгляд у человека был полон творческого безумства. Время от времени путник останавливался, прикладывал руку ко лбу и мучительно о чем-то размышлял; потом - так, судя по всему, ни до чего хорошего и не додумавшись - брел дальше. Пешеход был одет в перепачканный камуфляж, но что-то неуловимое выдавало в нем штатское лицо. Левую руку он держал согнутой в локте, бережно придерживая некий предмет, спрятанный за пазухой. Иногда человек начинал распространять вокруг себя бессмысленное мяуканье, на которое не обращал внимания, и продолжал путь.
Дорога была пустынной. Лишь однажды идущего обогнал вихлявший велосипед с бесформенной огородницей в седле. Она обернулась и тяжело привстала, налегая на педали. Машина застонала, ускорила ход; равнодушный путник проводил ее глазами.
У Будтова имелись все основания останавливаться и тереть лоб. Чего только не было в бумагах, которые принес ему разгулявшийся ветер! Пентаграммы, иероглифы, тройные шестерки в разных пространственных комбинациях, кощунственные символы, военные стрелки, атаковавшие схематично представленное сознание Спящего. Тарабарские заклинания, невозможные телефонные номера, на полях - праздные изображения юных ведьм с продавленными носами. Беспардонный триумф нечисти, наглядная демонстрация дерзкой силы, не знающей сопротивления.
Но Захария Фролыч не слишком вчитывался в бумаги. И лоб он тер вовсе не от пентаграмм. Откровенно говоря, он вообще не думал о документах, его мыслями почти всецело завладело Слово.
Будтов очень быстро сообразил, что происходит, но не мог воспротивиться неизбежному. Бомба празднично мигала огоньками, постукивал невидимый метроном. Консерваторы, погибая, ускорили события и приблизили конец Бытия не самого по себе, но его формы, которая их не устраивала. Отчаявшись добиться своих целей путем эволюции, они в последнюю секунду включили обратный отсчет. Возможно, они воспользовались телепатией или еще как-то наворожили. Эфир - деликатная вещь, его не ущипнешь! Захария Фролыч понимал, что это - крайняя, вынужденная мера, в успехе которой его педагоги навряд ли были уверены. Но сделанного не вернешь, и все пути были отрезаны. Будтов не знал, когда взорвется бомба. И не мог вообразить, каким окажется обновленный мир. Возможно, это будет совершенно другая реальность, а человечество канет в бездну, в общество мифических атлантов и гиперборейцев, где скрежет и стон. Но чем, несмотря ни на что, силен россиянин? Надеждой и верой, где вера есть предельное развитие надежды. Имя ей - навязшее в зубах "авось", непонятное другим государствам. А потому Де-Двоенко, которого нужно было обязательно найти, уверенно присутствовал среди обрывков прочих мыслей, сновавших в голове Захарии Фролыча. Обрывки были совершенно фантастичны, и каждый из них скрывал в себе кучу возможностей. "Промасленные концы могут самовозгораться, - думал Будтов, тогда как ноги его делали свое природное дело: шли. - Чемпионат по конкубинату среди юниоров. Из ягод, собранных корявыми руками отъявленных мерзавцев, получается натуральный "Добрый" сок. Отдаленные предвестники сифилиса. Иноземец, приговоренный к шпионажу за двадцать лет каторжных работ". Этот сумбур, как догадывался Спящий, являлся ошметками прошлого, отжившего мира. И Слово, создающее вселенные, упорно прокладывало себе дорогу сквозь густую бессмыслицу.
Захария Фролыч строил фонетические фигуры, на первых порах ограничиваясь планиметрией. "Ме-есто, - тянул он тихо, растягивая рот. Чи-исто! - восклицал он высоко, уводя звук вверх. . И дальше снова тягуче и ровно: - Че-естно".
Звук возвращался на прежнее место. Будтов, продолжая его вниз, басил заключительное "Ча-асто!" и завершал тем самым словесный ромб, углы которого образовывались гласными звуками. Ромб, как и положено ромбу, имел двухмерную структуру.
Построив одну фигуру, Захария Фролыч тут же принимался за новую. Играя гласными, он творил треугольники, квадраты, параллелепипеды и круги. Де-Двоенко маячил где-то сзади, выступая как фон; беззащитное солнце готовилось к последнему закату. Фигуры переплетались, обнаруживая настойчивое желание приобрести объем и перейти в третье измерение. За полчаса до города Захария Фролыч покончил со школьными азами и взялся за стереометрию. Звуки и слова соединились в непонятные фразы, оборачиваясь шарами, конусами и пирамидками. Добавился цвет, и мысли Спящего все больше и больше походили на витрину "Детского Мира". Он мимоходом отметил, что сложные тригонометрические функции становятся априорным свойством его чудесного сознания.
- Допустим. Но за ним мог быть хвост.
- Почему - "мог"? - удивилась Даша. - Вот же он, драный. Ах, да, догадавшись, она ударила себя по лбу.
Минус Второй безнадежно вздохнул. Будтов огляделся по сторонам:
- По-моему, нам ничто не угрожает. Очкуете, господа Консерваторы! Пошлите людей, пусть прочешут лес.
- Людям сейчас не до этого, Спящий. Люди упаковывают документы, готовят базу к консервации.
- Ну, и не блажите тогда. Лучше признайтесь: водка у вас есть? Или спирт? Можно лак, антифриз или, на худой конец, какой-нибудь клей на спирту.
- А вам зачем? - насторожился Минус Второй. Даша прыснула в кулак.
- Мы в ответственности за тех, кого приручили, - объяснил Будтов, глядя на Консерватора свысока. Кот, соглашаясь, презрительно чихнул.
- О, небо, - пробормотал Минус Второй, сообразив, в чем дело. Прикажете налить в блюдечко?
- Угадали, - кивнул Захария Фролыч. - И блюдечко найдите поглубже. Я очень надеюсь, Минус Второй, что вы не плеснете туда крысиного яда. Это не в ваших интересах.
Тот поджал губы, и курсантам почудилось, что Консерватор готов забыть о своем историческом долге по охране Спящих.
Будтов потерся носом о кошачью морду.
- Ну, что? - проворковал он неумело. - Натерпелся, горемыка? Еще, земеля, парочка секунд. Сейчас дядя вернется...
Захария Фролыч не успел договорить. Сильнейший взрыв швырнул его на асфальт. Даша пронзительно завизжала при виде пулеметной вышки, которую охватил огонь.
Минус Второй споткнулся и чуть не упал.
- Тревога! - закричал он в отчаянии, хотя сирены завыли и без его крика. - В ружье!... .
Но не в ружье, а в грудь его ударил зеленый электрический шар. Шаровая молния, пробив в Консерваторе огромную дыру, вылетела сзади и умчалась в казарму, где начался переполох. Из окон засверкало. Колени Минус Второго подогнулись, он медленно опустился и вспыхнул биллионом бриллиантовых огоньков.
Кот вырвался из объятий Будтова и стремглав помчался в ближайшее убежище: подвал казармы.
- Стой! - крикнул ему Захария Фролыч, не смея подняться.
Даша упала рядом.
- Фролыч, надо отходить! Нас же учили!
- Да! - спохватился тот. - Мальчики направо, девочки налево!
Два тела, стремительно перекатываясь через двор, разлетелись в разные стороны. Укрывшись за пожарным ящиком с песком, Будтов видел, как автоматчики охраны ведут шквальный огонь, пытаясь отразить наступление взвода головорезов в масках.
Из леса полыхнуло, и гарнизонный клуб взлетел на воздух.
От Минус Второго, расцвеченного искрами, остался зыбкий силуэт. Из административного корпуса выскочил Минус Первый, на бегу надевавший бронежилет.
- Спящий! - завопил он, путаясь в амуниции. - Где вы, Спящий?
Захария Фролыч оценил разделявшее их расстояние: метров сорок. Участок простреливался, но при желании... есть ли у него желание? Что ему Минус Первый? Надо спасаться самому, но оставались вопросы. Их было мало, однако они требовали ответа. С Будтовым происходило нечто странное, чему он пока не сумел найти подходящего объяснения. Кроме того, отдельные обороты речи Консерваторов, разбросанные там и сям непонятные символы, значения которых Минусы упорно не желали раскрывать, и прочая мелочь - все это смущало Будтова, и он, чувствуя, что его покровителям приходит конец, надеялся добиться от них исчерпывающей ясности. Похоже было, что впредь ему придется жить и работать в одиночку...
Захария Фролыч осторожно высунулся из-за ящика, ища глазами Дашу и кота. Тех нигде не было видно, и он принял решение.
- Минус Первый, я здесь! - он махнул рукой.
Тот заметил и знаком велел Спящему оставаться на месте.
- Лежите, не двигайтесь! - прокричал он. - Сейчас я к вам подойду!
Минус Первый сделал шаг, и в тот же миг взорвался административный корпус. Одна из балок ударила Консерватора по голове; тот повалился, несколько раз дернул ногами и застыл неподвижно. Будтов беспомощно выругался, сознавая крушение всех своих планов. Воздух наполнился черно-белыми жар-птицами: горели бумаги из канцелярии. Огненный ветер швырнул в лицо Захарии Фролычу несколько листков, и тот, заметив уже знакомые странные значки, сунул документы за пазуху. Громыхнул очередной взрыв, казарму разнесло в клочья. За казармой последовала столовая, и вскоре все пространство вокруг наполнилось ревом пламени.
Кот промелькнул угольной тенью и растворился в дыму.
Автоматчики, двигаясь короткими перебежками и рассчитывая взять Будтова в кольцо, окружали пылающее здание. Внезапно они начали падать один за другим: с противоположного конца казармы замолотил ручной пулемет. Даша Капюшонова, прекрасная в звездном гневе, обрабатывала врага, выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги. Комплексное обучение по ускоренному методу пошло ей на пользу: спецназ на-ура косило свинцовой чумой. Захария Фролыч послал подруге мысленный поцелуй и решил, что за нее бояться нечего. Думать приходится только о себе - как-никак, он был гарантом незыблемости мироздания.
Будтов оторвался от земли и прыгнул в брешь, образовавшуюся в строе нападавших. Двух верзил, поспешивших ему наперерез, он убил легко и быстро, на миг зависнув в воздушном шпагате. Кованые подошвы ударили вправо и влево, хрустнули черепа, черные маски-чулки напитались кровью.
За его спиной продолжал трудиться пулемет. Он, разрушительный и грозный инструмент, был одинок и несчастен: гарнизон, захваченный врасплох, уже перебили полностью. Бормоча проклятья, Захария Фролыч побежал к лесополосе.
- Кис-кис-кис! - позвал он на бегу, но кот где-то прятался и не решался выходить.
"Если жив, то разыщет. Один раз нашел - и еще раз найдет", подумав так, Будтов выкинул кота из головы.
Грохот сражения отдалялся, и вдруг пулемет замолчал. Спящий невольно остановился и поглядел на сплошной пожар, в котором ничего не удавалось различить.
- Прибили Дашку, гады, - произнес Захария Фролыч, ни к кому не обращаясь, и утерся закопченным рукавом.
- Какие мелочи, - послышалось справа. - Ваши привязанности, Спящий, меня изумляют. И не только меня - они изумляют всех: как ваших сторонников, так и противников.
Будтов резко обернулся и увидел высокого человека, выходящего из кустов. Незнакомец, приближаясь, снял широкополую шляпу и элегантно метнул ее в канаву. Явно подражая кому-то еще, он ловко избавился от плаща, который бесформенной грудой упал в пожухлые листья.
- Вы следили за моим котом, - Захария Фролыч сдвинул брови и сжал кулаки.
- Бессмысленные слова, - отозвался Аль-Кахаль. - "Мой", "кот", "следить" - очень скоро эти термины утратят всякое значение. Вашему Сну, почтеннейший, пришел конец, наступает утро. К сожалению, я не знаю другого способа разбудить вас, кроме как уничтожить физически. Но ваше материальное тело - сгустившаяся химера, вздорный произвол, так что не стоит расстраиваться...
Он прыгнул и крайне удивился, открыв, что лежит на животе, а в падении разорил небольшой муравейник. Спящий, целый и невредимый, стоял в стороне и нагло ухмылялся.
Аль-Кахаль одобрительно оскалил зубы. При виде его длинного жала Будтов поморщился.
- Иди сюда, аспид, - позвал Захария Фролыч.
Радикал перестал улыбаться. Быстро вскочив на четвереньки, он вытянул палец и послал в Спящего жгучую молнию - такую же, какой незадолго до того продырявил Минус Второго. Однако Спящий, обнаруживая фантастическое проворство, сумел уклониться, и молния расщепила пышную елку, на миг превратив ее в новогоднюю. Тут же Будтов нанес удар: без разбега подпрыгнул, завертелся в полете штопором и каблуками вогнал Радикала в податливый мох. Аль-Кахаль прогнулся упругой рыбкой, демонстрируя редкостную гибкость хребта, захватил Будтова обеими руками и с силой швырнул вперед перед собой. Спящий, сгруппировавшись в воздухе, колобком перескочил через поваленный ствол и вновь распрямился - целый, невредимый и готовый продолжить единоборство.
Аль-Кахаль его ждал. Они стали биться. Они наступали и отступали, укрывались и наносили удары, приседали и уклонялись, примерялись и обходили с боков, разили и отражали, и бой их был продолжителен.
Упавший Аль-Кахаль сощурился, воздух вокруг Захарии Фролыча начал сгущаться в вязкое марево. Будтов скрестил на груди руки, напрягся, и колдовской туман обратился в нестойкий пар. Радикал метнул тяжелый кинжал, но Будтов без труда поймал его за рукоять и отправил обратно, причем сделал это столь стремительно, что Аль-Кахаль едва успел увернуться. Кинжал, вращаясь и кося папоротник, исчез в зеленых зарослях. Аль-Кахаль, призвав на помощь Стороннюю медитацию, на миг оцепенел, и кровавое яйцо Айн Соф уже снеслось перед его глазами, но скорлупа вдруг треснула, а из яйца потекла какая-то смрадная мистика. Радикал очнулся и открыл, что пальцы Спящего захватили его горло в железный обруч. Диаметр обруча постепенно уменьшался. Зрачки Аль-Кахаля, наоборот, расширились, принимая в себя испепеляющий взгляд Спящего: внезапно Радикал понял, с кем связался, и его уверенность улетучилась без следа, в то время как недавняя химера, призрачная материя пальцев, продолжала душить его с возрастающей силой.
- Спящий... постойте... дайте мне говорить... - прохрипел Аль-Кахаль. Раздвоенный язык набух и почернел.
- А что ты мне скажешь? Что ты мне сделаешь? Ты теперь мне ничего не сделаешь, - пыхтел Захария Фролыч, сражаясь с упрямым горлом.
- Спящий... опомнитесь... против кого вы пошли? Вы казните Господа своего... Создателя и Вседержителя... .
- Умри, сатана, - Будтов его не слушал. - Причем тут Господь...
Аль-Кахаль начал кашлять. Не в силах противостоять Сонному бытию, он мысленно прощался с незавершенными духовными упражнениями.
- Я - Гнев Господень... - Сипение Аль-Кахаля было едва слышно. - Я часть Его... Перечтите Писание... Напал злой дух от Бога на Саула... Это из Первой Книги Царств... Вот еще: разрушил города, потому что напал на них ужас от Господа... Вторая Книга Паралипоменон... Ужас от Господа - это мы... Мы хотели прервать Сон... иначе воцарится дьявол... Сон ведет к всевластию дьявола...
Захария Фролыч, вслушиваясь в его бормотание, на секунду остановился.
- Ты врешь! Ты хочешь разрушить Божественный замысел! Ты убил Ангелов!
- Это... не Ангелы... Все не так... Ангелы - это мы... Ангелы Радикалы...
Будтов встряхнул головой:
- Что ты говоришь такое? А кто же они?
- Бесы... Спящий, вас обучали бесы... Вашего дедушку поили Консерваторы... они готовят приход Антихриста... Им нужен Сон... Вспомни... Ты видел, ты просто не понимал...
В ту же секунду Будтов вспомнил о таинственных символах. Они всплыли перед его внутренним взором так же явно, как если бы были начертаны в воздухе огнем. Он так разволновался, что нечаянно сдавил горло немного сильнее, чем следовало, а когда спохватился, было уже поздно: Аль-Кахаль лежал перед ним, распростертый и бездыханный. Черты лица его понемногу приобретали неземное благородство, одежда таяла, а кожа дышала мраморным холодком. Вскоре, когда посмертная трансформация завершилась, Захария Фролыч увидел, что подстилкой мертвому врагу служат два белоснежных крыла. Он не долго ужасался поверженному совершенству: волшебное, скорбное пламя объяло труп, и мигом позже лишь выжженная земля напоминала миру об этом гордом и противоречивом существе.
Глава 8
Минус Первый, приходя в сознание, застонал. Он медленно встал на четвереньки и повел носом, продираясь сквозь гарь и чад.
Дудин избежал ожившего Консерватора чудом. Разыскивая Будтова, он побежал в обход горящего клуба, налево, а Минус Первый остался лежать справа и уже выказывал первые признаки воскресения. Если бы старший лейтенант попался ему на глаза, то прожил бы несколько меньше, чем отмерила судьба, но Сон еще нуждался в услугах Дудина, и он не попался. Это печальное для госбезопасности событие случилось чуть позднее, и Минус Первый был здесь не при чем: просто Дудин привык всегда и во всем добиваться намеченного. А раз он наметил наткнуться на Захарию Фролыча, то и наткнулся.
Старший лейтенант, черный от сажи и липкий от крови, нырнул в овражек, когда увидел потерянную, обманчиво нескладную фигуру Будтова. Добыча беспечно прохаживалась среди осин, изучая какие-то листки. Губы Будтова быстро шевелились, пальцы нетерпеливо комкали и отшвыривали прочитанное. К чести Дудина надо отметить, что он всегда сначала думал, а после стрелял. Первым его желанием было именно выстрелить: он принял Захарию Фролыча за какого-то уцелевшего охранника. Лейтенанта ввело в заблуждение новое лицо Спящего. Но Дудин обладал отменной памятью на лица и тут же вспомнил, что уже видел этого типа на ступенях клиники. И там, на ступенях, тот никого не охранял - напротив, Дудин сразу определил, что охраняют его. Тогда этот факт показался ему подозрительным, однако недостаток информации не позволил лейтенанту сделать правильный вывод. И он, лейтенант, продолжил ломиться в открытую дверь. Впрочем, Дудин и теперь не был полностью уверен в своих заключениях и счел за лучшее выждать. Лакмусовой бумажкой в очередной раз оказался верный, но недалекий кот, которому не терпелось поставить точку в своих мучительных странствиях. Когда кот вторично обрел хозяина, сомнений у Дудина не осталось. Будтов ничего не замечал: он подхватил кота, вспорхнувшего из зарослей, и даже прервал на какое-то время свое увлеченное чтение. Захария Фролыч наглаживал животное и что-то ему говорил. Дудин прислушался и разобрал диковинные стихи, которые Спящий слагал на ходу.
- Как хищный вепрь был вспрыгнут кот, над тленным мясом зависая... приговаривал Будтов.
Старший лейтенант осторожно проверил обойму, передернул затвор.
Спящий расстегнул камуфляжную куртку, сунул кота за пазуху.
- Хочешь жить - говори, где Дашка, - предложил он буднично, не оборачиваясь.
Дудин, никак не ждавший ничего подобного, инстинктивно вскинул пистолет, но Будтов чуть пошевелился, и пальцы лейтенанта, к великому его удивлению, разжались сами собой. Оружие упало на землю.
- Я вас где-то видел, - теперь Захария Фролыч стоял к Дудину лицом. Кто вы такой?
- Как... как это у вас получилось? - спросил тот, не торопясь с ответом и тупо глядя на бесполезный пистолет.
- Школа выживания. Но я жду, я задал вам вопрос.
- Я приходил к вам тогда, вечером, - угрюмо сказал Дудин. - Когда вас едва не взорвали.
Будтов напрягся, стараясь продраться сквозь череду фантастических видений, обуревавших его в то памятное время.
- Верно, - признал он, подумав. - Это вы и были.
Дудин лихорадочно размышлял, как поступить. Спящий был нужен ему живым. Там, на безымянной высоте, погибли отважные герои, кадровый цвет и червонная масть. Не прошло и двух секунд, как лейтенант принял решение завладеть инициативой.
- Значит, это вы виноваты во всем этом свинстве? - строго спросил Дудин и повел рукой, намекая не только на развалины лагеря, но и на мир вообще.
- Ну, в целом - я, - Будтов с вызывающей скромностью потупил глаза.
- Захария Фролыч, - вздохнул Дудин и сделал незаметный шажок в сторону Спящего. - Оставим шутки для более удачного момента. Довожу до вашего сведения, что я представляю на этой поляне органы госбезопасности. Страна испытывает в вас острую нужду, Будтов. К вашим услугам будут все мыслимые и немыслимые ресурсы нашего ведомства.
- Мыслимые - кем? - осведомился Спящий, поглаживая загривок кота. Предложение Дудина напомнило ему сон про черта и мировое господство.
- Вами, и только вами, - быстро ответил лейтенант и сделал еще шажок. Единственным условием будут лабораторные исследования. Ручаюсь, они не займут много времени...
- Как же вы можете выдвигать мне условия? - искренне поразился Будтов.
- Я неправильно выразился. Я имею в виду обстоятельства, которые мы создадим по необходимости, вытекающей из вашего Сна. Мы изолируем вас от "красных" и - если пожелаете - от "белых" тоже.
- От кого вы меня изолируете? - нахмурился Захария Фролыч.
- Это наш жаргон. Вы называете их Радикалами и Консерваторами.
- Избави меня, Господи, от друзей, а уж от врагов я как-нибудь сам... Спящий теперь знал много цитат и временами возносился к небывалому культурному уровню. - Я буду разговаривать с вами только после того, как вы мне скажете, куда девали Дашку.
- Ее увез Де-Двоенко, он следовал за нами по пятам, - угодливо сообщил лейтенант, переступая в третий раз. Он ударит Будтова по шее, отключит блуждающий нерв и свяжет.
Захария Фролыч зло сплюнул.
- Можно поподробнее? Кто такой Де-Двоенко?
- Это фигура из "красных", по совместительству - мой временный начальник. Внедрен в органы внутренних дел для повышения оперативности в розыске вашей персоны. Категорию сейчас не вспомню - "Плюс какой-то".
"Минус на минус дает плюс", - подумал Будтов и понял, что эту загадку он тоже разгадал. Философы, туда же! Часть силы, которая хочет зла, а делает - благо.
- Куда он ее повез? И зачем?
- Мы в этом разберемся, - пообещал Дудин. - Я думаю, они хотят вас шантажировать. Они увидели, что голыми руками вас не возьмешь.
- Вот чудаки! - горько усмехнулся Будтов. - Ну, сдамся я. Они ж меня сразу изничтожат, и что мне с Дашки? Всему ж конец.
- И я про то же, - горячо подхватил Дудин. - На что они только рассчитывают? Вы умный человек, Будтов! Идемте со мной. Мы сохраним вам и Сон, и Дашу. Неужели вы думаете, что мы осмелимся причинить вам вред? Наше вмешательство будет носить исключительно рекомендательный характер... более того - если наши предложения вас не устроят, или вы затруднитесь с реализацией, то никто вам слова не скажет! На нет и суда нет, выше головы не прыгнешь...
Прервав свою вкрадчивую речь, Дудин сделал то, возможность чего только что отрицал: попытался прыгнуть выше головы. Его попытка имела художественный успех, он красиво взвился вверх и ястребом пал на Спящего, надеясь скрутить того стальным захватом. Но Захария Фролыч, чья подготовка не шла ни в какое сравнение с общепринятой в органах, поймал его еще в зените. Лейтенант забился в вытянутых руках, а Будтов, крепко держа его за бока, на секунду задумался, поскольку не выбрал еще, обо что треснуть. Дудин ухитрился вывернуться и пнул Захарию Фролыча в колено.
Завязался новый бой. Они наступали и отступали, укрывались и наносили удары, приседали и уклонялись, примерялись и обходили с боков, разили и отражали. На исходе первого часа Дудин отчаянно закричал:
- Простите, Будтов! Бес попутал! Отпустите, я пригожусь вам! Я отведу вас к вашей подруге!
- На что ты мне, - рассеянно пробормотал Захария Фролыч, прыгнул и вторично овладел противником. - Ведь я уже запомнил: "Де-Двоенко".
Дудин прощально взвыл и дернулся. Кот выглядывал из-за пазухи, с любопытством следя за боевым действием. Он мужественно терпел удары и прыжки.
- Вот сюда, - облегченно вздохнул Захария Фролыч.
Он увидел умирающее дерево, зиявшее сырым дуплом. Будтов аккуратно развернул лейтенанта так, что голова того оказалась направленной точно в отверстие.
- Ты что! Ты что задумал! Не влезет! - кричал Дудин, с ужасом взирая на гнусные древесные грибы. Ему вспомнилась поганка из подъезда Будтова, которая, конечно же, была сигналом свыше или сниже, а опытный охотник обязан досконально разбираться в следах и знаках.
- Жизнь поправит, - отозвался Захария Фролыч. - Ну, за папу и маму!
Вгоняя лейтенанта в дупло, он мысленно винил Дудина во всех несчастьях, сопровождавших семейную историю Спящих. Ненависть к закулисным махинаторам, преследовавшая Будтова с малых лет, прорвалась, несмотря на ясное понимание, что ни Дудин, ни, если разобраться, учреждение, которому он служил, не были повинны в многогрешности мира. Из лекций Минус Второго Захария Фролыч узнал об известном механизме психологической проекции - явлении, когда собственные недостатки приписываются соседу.
- Эх, неправ я, - Спящий покачал головой и нанес своей жертве последний удар. В дупле наступила тишина. Тело Дудина повисло мертвым грузом, не доставая до земли совсем чуть-чуть. Глядя на него, Захария Фролыч почувствовал, что сделал сегодня достаточно важных дел, и самое время остановиться.
Похоже было, что заряд, укрытый в глубинах его существа, только и ждал минутной передышки. Едва Захария Фролыч отступил на шаг, придирчиво рассматривая покойника, как щелкнуло секретное реле. Кот, которого Будтов, падая ничком, едва не раздавил, обеспокоенно замяукал. Спящий схватился за голову и с силой ее стиснул, стараясь укротить взбесившуюся плотину, но беспощадные мутные потоки захлестнули его мозг.
- Место-чисто-честно-часто, - тупо произнес Захария Фролыч, не понимая сказанного. Змея, разбуженная в подсознании, медленно поднимала треугольную башку.
* * *
Минус Первый стоял на плацу и втягивал в себя дым. Его ноздри расширялись, выделяя в запахе пожара путеводный аромат Спящего.
Глава 9
По обочине размытой грунтовой дороги брел человек. Он направлялся к городу.
Взгляд у человека был полон творческого безумства. Время от времени путник останавливался, прикладывал руку ко лбу и мучительно о чем-то размышлял; потом - так, судя по всему, ни до чего хорошего и не додумавшись - брел дальше. Пешеход был одет в перепачканный камуфляж, но что-то неуловимое выдавало в нем штатское лицо. Левую руку он держал согнутой в локте, бережно придерживая некий предмет, спрятанный за пазухой. Иногда человек начинал распространять вокруг себя бессмысленное мяуканье, на которое не обращал внимания, и продолжал путь.
Дорога была пустынной. Лишь однажды идущего обогнал вихлявший велосипед с бесформенной огородницей в седле. Она обернулась и тяжело привстала, налегая на педали. Машина застонала, ускорила ход; равнодушный путник проводил ее глазами.
У Будтова имелись все основания останавливаться и тереть лоб. Чего только не было в бумагах, которые принес ему разгулявшийся ветер! Пентаграммы, иероглифы, тройные шестерки в разных пространственных комбинациях, кощунственные символы, военные стрелки, атаковавшие схематично представленное сознание Спящего. Тарабарские заклинания, невозможные телефонные номера, на полях - праздные изображения юных ведьм с продавленными носами. Беспардонный триумф нечисти, наглядная демонстрация дерзкой силы, не знающей сопротивления.
Но Захария Фролыч не слишком вчитывался в бумаги. И лоб он тер вовсе не от пентаграмм. Откровенно говоря, он вообще не думал о документах, его мыслями почти всецело завладело Слово.
Будтов очень быстро сообразил, что происходит, но не мог воспротивиться неизбежному. Бомба празднично мигала огоньками, постукивал невидимый метроном. Консерваторы, погибая, ускорили события и приблизили конец Бытия не самого по себе, но его формы, которая их не устраивала. Отчаявшись добиться своих целей путем эволюции, они в последнюю секунду включили обратный отсчет. Возможно, они воспользовались телепатией или еще как-то наворожили. Эфир - деликатная вещь, его не ущипнешь! Захария Фролыч понимал, что это - крайняя, вынужденная мера, в успехе которой его педагоги навряд ли были уверены. Но сделанного не вернешь, и все пути были отрезаны. Будтов не знал, когда взорвется бомба. И не мог вообразить, каким окажется обновленный мир. Возможно, это будет совершенно другая реальность, а человечество канет в бездну, в общество мифических атлантов и гиперборейцев, где скрежет и стон. Но чем, несмотря ни на что, силен россиянин? Надеждой и верой, где вера есть предельное развитие надежды. Имя ей - навязшее в зубах "авось", непонятное другим государствам. А потому Де-Двоенко, которого нужно было обязательно найти, уверенно присутствовал среди обрывков прочих мыслей, сновавших в голове Захарии Фролыча. Обрывки были совершенно фантастичны, и каждый из них скрывал в себе кучу возможностей. "Промасленные концы могут самовозгораться, - думал Будтов, тогда как ноги его делали свое природное дело: шли. - Чемпионат по конкубинату среди юниоров. Из ягод, собранных корявыми руками отъявленных мерзавцев, получается натуральный "Добрый" сок. Отдаленные предвестники сифилиса. Иноземец, приговоренный к шпионажу за двадцать лет каторжных работ". Этот сумбур, как догадывался Спящий, являлся ошметками прошлого, отжившего мира. И Слово, создающее вселенные, упорно прокладывало себе дорогу сквозь густую бессмыслицу.
Захария Фролыч строил фонетические фигуры, на первых порах ограничиваясь планиметрией. "Ме-есто, - тянул он тихо, растягивая рот. Чи-исто! - восклицал он высоко, уводя звук вверх. . И дальше снова тягуче и ровно: - Че-естно".
Звук возвращался на прежнее место. Будтов, продолжая его вниз, басил заключительное "Ча-асто!" и завершал тем самым словесный ромб, углы которого образовывались гласными звуками. Ромб, как и положено ромбу, имел двухмерную структуру.
Построив одну фигуру, Захария Фролыч тут же принимался за новую. Играя гласными, он творил треугольники, квадраты, параллелепипеды и круги. Де-Двоенко маячил где-то сзади, выступая как фон; беззащитное солнце готовилось к последнему закату. Фигуры переплетались, обнаруживая настойчивое желание приобрести объем и перейти в третье измерение. За полчаса до города Захария Фролыч покончил со школьными азами и взялся за стереометрию. Звуки и слова соединились в непонятные фразы, оборачиваясь шарами, конусами и пирамидками. Добавился цвет, и мысли Спящего все больше и больше походили на витрину "Детского Мира". Он мимоходом отметил, что сложные тригонометрические функции становятся априорным свойством его чудесного сознания.