Страница:
– …зачем только штаны надевал? – перебив археолога, декан закончил за него анекдот. Глаза его чуток заблестели. – Борода до колен. В твоем захолустье никогда не бывает свежатины. Такой, наверное, там покой и тишина…– произнес мечтательно. – Хотел бы провести отпуск в глуши, и Гретхен бы уговорил, да девочки не позволят. Они из меня веревки вьют.
– Опять заставят вместе с яхтой исчезать в Бермудском треугольнике?
– В нем, проклятом… С прошлого раза холку ломит.
Пеньковски клятвенно пообещал держать Рассолышкова в курсе. На том и распрощались. А потом компьютер, с трудом дождавшийся окончания беседы, пробасил:
– Пока вы тут трепались, пришло сообщение под грифом «срочно».
– Ну так что же ты тянешь? – не преминул ущипнуть его Платон.
– Я?! – Колобок от обиды подавился словами.
На сей раз на его имя поступило официальное сообщение банка «Лионский межпланетный кредит». Уже много лет Платон хранил в этом старинном и весьма уважаемом учреждении большую часть своих капиталов. Принтер выплюнул казенный бланк.
Господин Рассольников!
К великому сожалению, мы вынуждены с сегодняшнего дня закрыть Вашу кредитную линию. Основание-рекомендация наших аналитиков. В связи с утратой постоянного источника доходов ваша платежеспособность оказалась ниже критической черты. Будем рады возобновить наше плодотворное сотрудничество в случае благоприятного изменения Ваших финансовых обстоятельств.
Управляющий банком господин Лернье-Фукумура
Да, вторая новость была не лучше первой. Вернее сказать, много хуже.
«Как они узнали?! – недоумевал Платон. – Мой отказ от контракта с Оксфордом – дело сугубо приватное. А курс лекций отменили только-только. Выходит, управляющему банком все было известно заранее. Значит, налицо межпланетный заговор против скромного археолога-одиночки. Большей глупости отродясь не слыхал!
Конечно, банкиры не знают о моих вложениях в акции и недвижимость. Под их залог они были бы обязаны вновь открыть мне кредит. Но…– Он ткнул в небо корявым археологическим пальцем. – Но! Если это сговор, то засвечивать мой последний резерв никак нельзя. И продавать акции очень не хотелось бы. Ну, и как мне прикажете финансировать экспедицию? Не обращаться же к старшему брату…»
С горя пришлось слетать в Пуэрто-Лагуна и купить ящик настоящей нью-мексиканской текилы. Еще одно священное правило: когда денег мало – глупо экономить.
На планете Нью-Мексико жили теперь в основном выходцы из Китая, но рецепты приготовления «кактусовой» водки утрачены не были. Миллионы квадратных километров пустынь, превращенные в плантации агавы, не могли не повлиять на азиатский менталитет. Тамошние китайцы, хоть и оставались в душе приверженцами Конфуция, любили корриду и карнавалы и не представляли себе жизнь без сиесты.
На посадочной площадке у супермаркета произошло досадное недоразумение. Около своего полосатого, как зебра, глайдера Платон обнаружил полицейский наряд с собакой-ищейкой. Ангелолицые полисмены отдали честь и вежливо попросили открыть багажник. Ему предъявили отлично выполненный ордер на обыск.
Едва археолог поднял крышку, шестипалый пес сунул в багажник длинную, словно у муравьеда, морду, а потом запрыгнул внутрь, расположившись там как дома.
– «Белый хлеб», мистер.
Ищейка взвизгнула, услышав знакомые слова.
– Вот мой хлеб. – Археолог легонько стукнул носком туфли о пластиковый ящик с текилой. Бутылки звякнули. Он был прав: текила очень сытна. Ею вполне можно питаться, если приспичит. Главное, чтоб организм умел переваривать алкоголь.
И тут шестиногая псина тявкнула особенным образом. В руках полицейских очутились автоматические иглометы. И стволы всех трех смертельных машинок почему-то смотрели в лицо Платону Рассольникову.
Ищейка выпрыгнула из багажника, держа в зубах прозрачный пакет, туго набитый белым порошком. Платон видел его впервые в жизни.
– Если вы хотите сделать признание, сейчас самое время, – сказал полицейский с сержантскими нашивками. Глаза его были отнюдь не ангельские.
«Наркотики! Только этого мне не хватало!» У археолога схватило живот. Он не показал виду – был неколебим, как скала.
– Это провокация. Мне его подбросили.
– Вот как!.. – усмехнулся сержант. – Вы задержаны.
И одним выверенным движением припечатал археолога к дверце глайдера. А потом забарабанил привычное:
– Руки за голову! К машине! Ноги расставь!
Платона профессионально обыскали, но оружия не нашли. Отобрали музейные портсигар и зажигалку, а также сервисный браслет, без которого в современном мире не может обойтись ни один сапиенс.
– Мирко, зачитай ему его права, – приказал сержант одному из подчиненных.
И тут из кнопочки передатчика, прикрепленной к вороту кителя, рванулся наружу чей-то пронзительный голос:
– Кто разрешил?! Козлы!.. Вы у меня попляшете! Это спецоперация. Вы чуть все не испортили. Немедленно извинитесь и отпустите его.
На сержанта было жалко смотреть. Он в миг спал с лица и вытянулся в струнку.
– Слушаюсь, господин капитан! Мы не знали, господин капитан! А с пакетом что делать?
– Полож-жи на место! – Передатчик смолк.
Сержант извинился вяло и без выражения. Ищейка никак не могла понять, почему заветная штуковина, которую она только что отыскала, возвращается на прежнее место. Псина заскулила и начала рваться с поводка, упираясь в землю шестью мускулистыми ногами. Ее с трудом оттащили от глайдера.
Платон ничего не понимал. Полицейские бросили пакет к нему в багажник. Он хотел было вернуть пакет, но опомнился и промолчал. Машинально убрал туда же ящик текилы и захлопнул крышку. Можно было лететь домой.
Археолог плюхнулся на сиденье, с полминуты просидел неподвижно, ч тупо уставившись на растерянных, злых полицейских. «И чего я жду? – спросил себя Платон. – Особого приглашения? Надо сваливать, пока они не очухались или еще раз все не переиграли». Машина плавно пошла вверх.
На обратном пути происходили не менее странные события. Внезапно прямо по курсу в воздухе материализовался какой-то предмет, похожий на металлическую бочку. Автопилот перехватил у Платона управление и едва успел вильнуть. Археолога швырнуло на левую дверцу, и лишь силовые ремни спасли его лицо. Ну а бочка, в соответствии с законами физики, тут же устремилась к земле.
Избежав столкновения, глайдер вернулся на прежний курс. Платон достал батистовый платок и элегантным движением (жаль, никто не видел) вытер пот со лба. «Кто-то пульнул в меня бочкой и чуток промахнулся. Или это всего лишь сбой в системе нуль-транспортировки? Какой-нибудь мастер спьяну нажал не ту кнопку, и вместо покрасочного цеха… Версию надо выбирать, как бабы – цвет волос: строго под настроение». А настроение у него сейчас было хуже некуда.
Когда до дома оставалось пять минут лета, на экранчике заднего локатора возникли две зеленые точки. Кто-то несся, стремительно нагоняя глайдер. Летуны со свистом промчатся мимо или врежутся ему в корму, раскидав обломки вдоль побережья. А может, просто изрешетят, как дробь куропатку.
– Скорость обоих глайдеров тысяча двести километров в час, предупредил автопилот. – Предлагаю спуститься пониже.
– Снижайся!-крикнул Платон.
Преследователи снизились тоже. Археолог похолодел.
– Тысяча пятьсот… Две тысячи… Осталось десять секунд.
И вдруг зеленые точки метнулись к центру экранчика. Бумс! Экран снова был девственно чист. «Хорошо то, что хорошо кончается», – подумал Платон и, вытерев испарину, спросил автопилота:
– Что это было?
– Понятия не имею. Сообщить в полицию?
«Если какие-то дурики столкнулись в воздухе, то почему не было ни взрыва, ни обломков?»– Археолог энергично почесал затылок, но в башке ничуть не прояснилось.
Посадив машину на лужайке, Платон удостоверился, что в небе над участком чисто. Выбравшись из кабины, он внимательно огляделся. Ничего подозрительного. «Прозвонил» с помощью браслета датчики слежения – и тут все в порядке. Тогда он решился идти в дом.
«Пуганая ворона куста боится, – подумал археолог. – Надо бы встряхнуться».
– Хозяин, для вас срочное сообщение, – встретил его на пороге «фазенды» вибрирующий голос компьютера.
«Ну что там опять стряслось?!» – мысленно содрогнулся Платон.
– От кого?
– От вашего брокера на Токийской бирже. Курс акций «Футура индустриа» посыпался. Он предлагает продавать, пока не поздно.
– Скажи ему, пусть лежат. Эта истерика долго не продлится.
– Акции «Спецнультранса» и «Тахион Коммуникейшн» тоже пошли вниз, – Колобок вколачивал гвоздь за гвоздем в крышку его гроба.
Земля качалась под ногами, свет помутнел, а в ушах загудели колокола. Его кошмарный сон по сравнению с этими новостями был рождественской сказочкой. Три надежнейших компании с великолепными инвестиционными проектами разом пошли ко дну. Или делают вид, что пошли.
– Ничего не трогать. Подождем, – выдавил археолог. – Пойду приму душ.
– У нас гость, – с непонятным выражением объявил компьютер, как только Платон вылез из ванной комнаты. Он изрядно распарился телом и малость отмяк душой.
– А именно? – буркнул Рассольников. Сейчас ему было не до гостей.
– Крупный мужчина со следами побоев на лице, – вкрадчиво ответил Колобок.
«Начинается!.. – мысленно простонал археолог. – Иск предъявить пришел или судебное постановление? Суды здесь работают слишком быстро. Не успеешь клювом щелкнуть, а уже ножницы несут».
– Так я не понял: впускать его или пусть еще помаринуется? – подал голос компьютер.
– Впускай, вредитель, – с чувством сказал Платон. – Раньше сядем – раньше выйдем.
– Хм. – Что-что, а хмыкать компьютер умел с большим артистизмом.
Гость переступил порог и остановился посреди зала – он же спальня и гостиная. Поозирался, кашлянул для порядка, а потом спросил:
– Есть тут кто-нибудь?
Платон неожиданно возник у него за спиной, перекрыв путь к отступлению. Надо отдать туристу должное: он не растерялся и даже вроде обрадовался. Был он сейчас абсолютно трезв, изысканно одет и благоухал дорогущим одеколоном.
– Ба! Какими судьбами? – воскликнул археолог, и у него в руках, словно из воздуха, возникла все та же смертоубийственная бамбуковая тросточка – любимое оружие Атлантиды. Впрочем, она не произвела на гостя должного впечатления.
– Я, собственно говоря, пришел к вам попросить прощения. Весь тот спектакль был затеян, чтобы удостовериться, что вы – это вы.
– Чудесно! – в восторге воскликнул Платон и метнул в гостя чистильщиком – тем, что под руку попалось. Это такая автоматическая штуковина, которая вылизывает ботинки и выпаривает пятна с брюк.
Детина увернулся. Чистильщик хряпнулся о безграничную постель, застеленную пенистым покрывалом, упал на пол и с обиженным шипением пополз обратно к двери. А Платон осведомился невинным голосом:
– Я тоже решил вас проверить. Вы не в обиде?
– Ничуть.
– Считайте, я принял ваши извинения. Что вам от меня нужно? – посерьезнел археолог. – Говорите быстрей и проваливайте. У меня полно работы.
– Нет у вас никакой работы,-с веселой злостью произнес детина. – Не прикидывайтесь дурачком! Вы – нищий. Я же пришел предложить вам работу. Десять тысяч кредитов авансом, а при успешном завершении дела – двадцать процентов прибыли от торгов.
«Откуда он-то знает о моих финансовых проблемах? – удивился Платон. – Неужто слухи летят быстрее света? Уж не он ли сам все устроил?»
– Я принципиально не работаю на торгашей. Кстати, вы из «Сотбис» или «Кристи»? А может, из «Археоптерикса»?
– Меня зовут Адриан Папаиоану. Я возглавляю представительство корпорации «Кристи-Гэлакси» на Гее-Квадрус. И у меня официальное предложение от Совета Директоров. Нас интересуют…– Детина замолк, обвел глазами стены комнаты. – Вы уверены, что здесь нет «жучков»?
– Только фомальгаутские тараканы. Да и те – в спирту.
– Тут главное – не передержать. Иначе настойка станет горькой, – с видом знатока изрек Папаиоану и, не спросив разрешения, уселся на стул. – Ладно: рискнем. Вам же будет хуже, если идет прослушка…
Платон тоже сел, закинул ногу на ногу, достал из кармана пиджака антикварный портсигар, вытащил из-под пожелтелой резинки сигарету, пахнущую Вечностью. Потом убрал портсигар, вынул столь же антикварную зажигалку, и долго крутил колесико, выбивая искры из кремня. Наконец закурил, пуская к потолку аккуратные кольца ароматного дыма.
Гость неторопливо разглядывал убранство дома и, судя по кислому виду, остался недоволен. Ни стеллажей с древней керамикой, ни старинного оружия на стенах, ни бронированных сейфов, которые набиты драгоценностями из найденных археологом кладов. Много современной деревянной скульптуры, которой полны геянские базары, шкаф с уникальными пластиковыми книгами времен Второй Конкисты, а вместо картин– планы древних городов и объемные фотографии с раскопок.
– Итак, чем обязан? – заговорил Платон.
– Нас интересуют любые артефакты культуры Тиугальба…
Археолога передернуло. «Они что, сговорились?! На эту треклятую Тиугальбу веками всем было плевать. Крупным плевом. И вот на тебе: вынь да положь то, что тыщи лет назад утопло в песках».
– В гробу я видел эту поганую пустыню! – вырвалось у него.
– Там давно уже не пустыня, – поспешил успокоить хозяина Папаиоану. – Колонисты засадили ее лесом.
– Что?! – Глаза у Платона полезли на лоб. – Кретины! Там ведь была взорвана мутационная бомба! В зоне поражения должны объявить карантин на тыщу лет и уничтожить все живое. Они же…
– Не волнуйтесь, господин Рассольников. Наша десантная экипировка защитит вас от любых опасностей внешней среды. Лишь бы дух был крепок…
– Для укрепления духа надо есть горох с хлебом, – пробормотал археолог. А сам подумал: «Иди ты со своими проповедями!»
– Я не понял?..
– Особенности русской кухни, – пробурчал Платон.
– А-аа…
– Значит, вы оплачиваете все затраты на экспедицию, выдаете мне авансом сто тысяч и страхуете мою жизнь на один миллион кредитов, который получит моя семья в случае моей смерти от любых причин, – проникновенным голосом заговорил Рассольников. – А при частичном повреждении здоровья…
– Стоп! – воскликнул Папаиоану. Вскинул руки, то ли сдаваясь, то ли желая прихлопнуть муху. – В любом деле главное – чувство меры. Не правда ли?.. Я вижу: аппетит приходит во время еды. Через минуту вы скажете о пятидесяти процентах прибыли, а через две захотите виллу на Старой Земле.
– Вы проницательны.
– Умерьте свои аппетиты, господин Рассольников, а не то не получите ничего. Кроме вас, есть и другие кандидаты…– Голос детины был полон праведного гнева.
– Я не привык ни в чем себя ограничивать! – сверкнув глазами, выпалил Платон и вскочил со стула. Поглядел на дверь, недвусмысленно намекая, что аудиенция закончена.
– Потом вы сами ко мне прибежите, – прошипел Папаиоану. – А я еще подумаю, давать ли вам хотя бы пять процентов. – И быстрыми шагами направился к выходу.
– И что ты на все это скажешь? – Платон спросил у компьютера, когда за гостем захлопнулась дверь, заходила ходуном, и его глайдер поднялся над верхушками апельмонов.
– Он такой же торговец древностями, как вы– балерина, – отбарабанил Колобок, а потом произнес глубокомысленно: – Я думаю, он либо из контрразведки, либо…– Компьютер запнулся.
– Либо из разведки, – с готовностью подхватил Платон. – Одно другого лучше. Весь вопрос: из чьей? Хотя какая, в сущности, разница?..
Дело окончательно приняло хреновый оборот.
Глава 3
Любопытство душило Платона, но он не позволял себе задохнуться. «Что такое ценное они ищут на Тиугальбе? Все как с цепи сорвались. Можно подумать, кто первый сыщет – тот кум королю. Что там может быть: магический кристалл, философский камень, эликсир бессмертия или абсолютное оружие? Или всего-навсего старинная бирюлька ценой в миллиард кредитов?»
Ни к какой экспедиции на Белую Мальту он уже не готовился, а вместо этого решил в лепешку разбиться, но раскопать что-нибудь про эту самую Тиугальбу. У него были свои источники информации, которыми не пользовался ни Биттнер, ни Пеньковски.
Нужные ему сайты были действительно закрыты. Но ведь остаются фундаментальные «Археология Внеземелья» и «История Второй Конкисты»… Странички, посвященные Тиугальбе, оказались вырваны. Биттнер не врал. А «Тайны кладов» и «Галактические древности»? Кукиш. Да, кто-то очень постарался.
Тогда Платон решил связаться с Олдуваем. Этой кличкой когда-то наградили начинающего копателя архивов Ван Сяо-линя. Теперь он стал крупнейшим авторитетом в окрестностях Земли. Но его имя вряд ли прогремит в освоенной части Галактики наряду с именами знатных звездопроходцев или звезд виртуала. «Бумажные черви», как называют себя черные архивисты, больше всего на свете не любят огласки.
Олдуваем Ван Сяо-линя назвали после истории с найденным в Африке первопредком человека. Ватикан засекретил любые сведения о нем. Китаец вышел на электронную тюрьму, где был заперт информационный слепок археантропа Миши, взломал хитроумную защиту и выпустил его в Интернет. Поднялся страшный шум, и юристы отговорили папу римского судиться с хакером, тем самым превращая его в мученика.
Об удивительной способности Олдувая находить спрятанные сведения и восстанавливать уничтоженные файлы ходили легенды. Его наверняка устраивала роль чудотворца, почти мифической личности.
Платон знал пароль «Фонда бумажных червей»– чего-то вроде межпланетного союза черных архивистов. Установив максимально доступную ему защиту, археолог вошел в сеть «Фонда» и отправил на имя Цзян-Тайгун (один из сетевых псевдонимов Олдувая) краткую шифрованную записку. Этот простой, но эффективный код знали только выпускники истфака Маханского университета.
Олдувай связался с Рассольниковым через два часа по обычной тахионной линии.
– Привет тебе, наидостойнейший из гробокопателей. Давненько мы не шептались. Вот решил звякнуть тебе, пока рис тушится на плите.
Китаец, сидя по-турецки, парил над грядками с проклюнувшимся чесноком. Он любил надевать антигравитационный пояс. Поза и хитрая улыбка Ван Сяо-линя свидетельствовали: он вполне доволен собой и, значит, сделал все, что мог. – Рад тебя видеть, Олдувай.
Далее последовал шутливый разговор о погоде в обоих мирах, обмен кулинарными рецептами и смешными историями из жизни черных археологов и черных архивистов. В конце беседы Олдувай сказал:
– С оказией я отправил тебе посылочку. Там немного свежих грибов и овощей с моего огорода.
– Ты слишком добр ко мне, – ответил Платон Рассольников условной фразой. Она означала: «Скажи свою цену».
Олдувай зажмурился, как мечтающий о сметане кот, а потом промурлыкал:
– Ты вот что, Атлантида… Привези мне какой-нибудь сувенирчик.
Тучка, остудившая на несколько минут воздух, напомнила Платону о Старой Земле. И он пустился вприпрыжку по тротуару, не пропуская ни одной лужицы. Нужно соблюдать священную традицию: чем тебе хреновей, тем веселее надо казаться.
«Эти мясистые, громоздкие существа, больше похожие на тупых пожирателей листьев, чем на разумных, топают прямо по лужам, впустую разбрызгивая драгоценную влагу, – мысленно ворчал Двунадесятый Дом. – Никак не привыкну, что воды может быть так много».
Непейвода встряхнулся, подтянул грудь и живот. Несколько сотен его клеточек начали было расползаться по рукаву плаща – пришлось прикрикнуть на них. Чертовски трудно сохранять видимость такого крупного тела. Слишком много точек соединения – никак не избежать рыхлости.
Особая нагрузка, конечно, ложится на ноги-столбы. И слишком толстыми их не сделаешь – в штанины не влезут, а тонкие не выдержат веса симбионтов. И уж не дай Дом попасть в толчею, в гущу этих двуногих!.. Растянут, разорвут плоть, и тогда затопчут наверняка. Только одежка останется лежать на земле – остро пахнущие муравьиной кислотой тряпки.
Непейвода бодро вышагивал по каменным плитам, на порядочном расстоянии следуя за Платоном Рассольниковым. Пах господин археолог сейчас нейтрально, как и положено обычному двуногому, – деловитостью, готовностью к работе. «Аромат» слежки (охотничьего азарта и напряжения) издавали трое людей и пятеро термопсисов, которые тоже вели Платона. Он стал опасно популярен. Термопсисы одновременно воняли тревогой – боялись нового нападения.
А затем Платон повстречал странное создание под не менее странным названием «бар-боз». Из его тела растет еще больше нитей, чем из двуногих, бар-боз весь ими покрыт. Противно смотреть, как они шевелятся на ветру… «Опасность! Опасность!» – беззвучно завопили мирмики-нервус, самые пугливые из клеточек Дома. Сцепка начала слабеть, Непейвода покачнулся, как пьяный.
«Цыц! – рявкнул он на клеточки. – А не то покусаю!» Кусаться обожали несколько его симбиотических видов – только дай волю. Мирмики-нервус тут же заглохли.
Шпики по-прежнему не обращали на Двунадесятый Дом внимания, принимая его за обычного туриста.
Археолог коснулся бар-боза рукой. Тот стал издавать странные звуки и вертеть задним отростком. Дом эти звуки не понимал, но он явственно чувствовал запах удовольствия. Он слышал выражение «вилять хвостом» – вероятно, речь идет как раз об этом кусочке плоти. А звуки? Как же они называются? «Скулить», «визжать», «тявкать»? Не слишком ли много для одного уродца? Поди разберись…
– Пёсик!.. Какой хороший песик…– приговаривал Платон, ублажая пса. Чесал ему за ушами, шею, холку. Потом бар-боз повалился на спину, раздвинул лапы, обнажив все свои прелести, и археолог стал начесывать поросшее светлой шерстью пузо.
«Мое терпение безгранично, – уговаривал себя Двунадесятый Дом. – Просто безгранично… Но когда же это кончится?!»
Теперь Непейвода всюду сопровождал Платона. События, произошедшие за время недолгой поездки археолога в Пуэрто-Лагуна, напугали обоих. Платон Рассольников теперь то и дело озирался, ожидая новых неприятностей, а может, искал слежку.
Дом клял себя последними словами, что отпустил его тогда одного. Но как раз в это время к Непейводе прибыл связник из ФФФукуараби. Двунадесятый Дом, конечно, послал следом за глайдером два роя кибермух, которые непрерывно держали его в курсе событий. И когда к Платону прискрипались полицейские вместе с ужасным волосатым существом о шести ногах, Непейвода напустил на людей морок. Это он разговаривал с копами голосом разгневанного капитана.
А когда прямо перед носом Платонова глайдера возникла бочка и едва не угробила его, Дом на мгновение впал в ступор. Он понял, что не владеет ситуацией. Операция оказалась на грани срыва. Непейвода приказал кибермухам, которые держали дистанцию, немедленно догнать археолога. Отсюда погоня и последующее исчезновение с экрана двух зеленых точек. Рассыпавшись по небосклону, рои образовали защитный кокон, незаметный человеческому глазу и локатору. Он летел с той же скоростью, что и глайдер, прикрывая его со всех сторон.
Из привезенных связником биокамер вышли распираемые энергией клеточки. Они истосковались по компании за время полета и с радостью влились в не очень большой, но выполняющий важную миссию Дом. Став частью Непейводы, «мураши» враз омолодили его лет на десять. Теперь у него опять был полный комплект клеточек, образовался даже небольшой запасец.
«До чего приятно снова ощутить себя полным сил! „Хочется петь и смеяться", – сказали бы люди. Хочется распадаться и собираться вновь. Облеплять собой дорожку, валуны, стволы деревьев и тут же опять превращаться в человека, – думал он, вышагивая по поселку. – Я чувствую себя всесильным!..
– Опять заставят вместе с яхтой исчезать в Бермудском треугольнике?
– В нем, проклятом… С прошлого раза холку ломит.
Пеньковски клятвенно пообещал держать Рассолышкова в курсе. На том и распрощались. А потом компьютер, с трудом дождавшийся окончания беседы, пробасил:
– Пока вы тут трепались, пришло сообщение под грифом «срочно».
– Ну так что же ты тянешь? – не преминул ущипнуть его Платон.
– Я?! – Колобок от обиды подавился словами.
На сей раз на его имя поступило официальное сообщение банка «Лионский межпланетный кредит». Уже много лет Платон хранил в этом старинном и весьма уважаемом учреждении большую часть своих капиталов. Принтер выплюнул казенный бланк.
Господин Рассольников!
К великому сожалению, мы вынуждены с сегодняшнего дня закрыть Вашу кредитную линию. Основание-рекомендация наших аналитиков. В связи с утратой постоянного источника доходов ваша платежеспособность оказалась ниже критической черты. Будем рады возобновить наше плодотворное сотрудничество в случае благоприятного изменения Ваших финансовых обстоятельств.
Управляющий банком господин Лернье-Фукумура
Да, вторая новость была не лучше первой. Вернее сказать, много хуже.
«Как они узнали?! – недоумевал Платон. – Мой отказ от контракта с Оксфордом – дело сугубо приватное. А курс лекций отменили только-только. Выходит, управляющему банком все было известно заранее. Значит, налицо межпланетный заговор против скромного археолога-одиночки. Большей глупости отродясь не слыхал!
Конечно, банкиры не знают о моих вложениях в акции и недвижимость. Под их залог они были бы обязаны вновь открыть мне кредит. Но…– Он ткнул в небо корявым археологическим пальцем. – Но! Если это сговор, то засвечивать мой последний резерв никак нельзя. И продавать акции очень не хотелось бы. Ну, и как мне прикажете финансировать экспедицию? Не обращаться же к старшему брату…»
С горя пришлось слетать в Пуэрто-Лагуна и купить ящик настоящей нью-мексиканской текилы. Еще одно священное правило: когда денег мало – глупо экономить.
На планете Нью-Мексико жили теперь в основном выходцы из Китая, но рецепты приготовления «кактусовой» водки утрачены не были. Миллионы квадратных километров пустынь, превращенные в плантации агавы, не могли не повлиять на азиатский менталитет. Тамошние китайцы, хоть и оставались в душе приверженцами Конфуция, любили корриду и карнавалы и не представляли себе жизнь без сиесты.
На посадочной площадке у супермаркета произошло досадное недоразумение. Около своего полосатого, как зебра, глайдера Платон обнаружил полицейский наряд с собакой-ищейкой. Ангелолицые полисмены отдали честь и вежливо попросили открыть багажник. Ему предъявили отлично выполненный ордер на обыск.
Едва археолог поднял крышку, шестипалый пес сунул в багажник длинную, словно у муравьеда, морду, а потом запрыгнул внутрь, расположившись там как дома.
* * *
– Чего ищете, ребята? – бодро осведомился Платон, достав настоящий командирский портсигар а-ля краском РККА и зажигалку «Зиппо» двухсотлетней давности, выдержанную в стиле «крутое ретро».– «Белый хлеб», мистер.
Ищейка взвизгнула, услышав знакомые слова.
– Вот мой хлеб. – Археолог легонько стукнул носком туфли о пластиковый ящик с текилой. Бутылки звякнули. Он был прав: текила очень сытна. Ею вполне можно питаться, если приспичит. Главное, чтоб организм умел переваривать алкоголь.
И тут шестиногая псина тявкнула особенным образом. В руках полицейских очутились автоматические иглометы. И стволы всех трех смертельных машинок почему-то смотрели в лицо Платону Рассольникову.
Ищейка выпрыгнула из багажника, держа в зубах прозрачный пакет, туго набитый белым порошком. Платон видел его впервые в жизни.
– Если вы хотите сделать признание, сейчас самое время, – сказал полицейский с сержантскими нашивками. Глаза его были отнюдь не ангельские.
«Наркотики! Только этого мне не хватало!» У археолога схватило живот. Он не показал виду – был неколебим, как скала.
– Это провокация. Мне его подбросили.
– Вот как!.. – усмехнулся сержант. – Вы задержаны.
И одним выверенным движением припечатал археолога к дверце глайдера. А потом забарабанил привычное:
– Руки за голову! К машине! Ноги расставь!
Платона профессионально обыскали, но оружия не нашли. Отобрали музейные портсигар и зажигалку, а также сервисный браслет, без которого в современном мире не может обойтись ни один сапиенс.
– Мирко, зачитай ему его права, – приказал сержант одному из подчиненных.
И тут из кнопочки передатчика, прикрепленной к вороту кителя, рванулся наружу чей-то пронзительный голос:
– Кто разрешил?! Козлы!.. Вы у меня попляшете! Это спецоперация. Вы чуть все не испортили. Немедленно извинитесь и отпустите его.
На сержанта было жалко смотреть. Он в миг спал с лица и вытянулся в струнку.
– Слушаюсь, господин капитан! Мы не знали, господин капитан! А с пакетом что делать?
– Полож-жи на место! – Передатчик смолк.
Сержант извинился вяло и без выражения. Ищейка никак не могла понять, почему заветная штуковина, которую она только что отыскала, возвращается на прежнее место. Псина заскулила и начала рваться с поводка, упираясь в землю шестью мускулистыми ногами. Ее с трудом оттащили от глайдера.
Платон ничего не понимал. Полицейские бросили пакет к нему в багажник. Он хотел было вернуть пакет, но опомнился и промолчал. Машинально убрал туда же ящик текилы и захлопнул крышку. Можно было лететь домой.
Археолог плюхнулся на сиденье, с полминуты просидел неподвижно, ч тупо уставившись на растерянных, злых полицейских. «И чего я жду? – спросил себя Платон. – Особого приглашения? Надо сваливать, пока они не очухались или еще раз все не переиграли». Машина плавно пошла вверх.
На обратном пути происходили не менее странные события. Внезапно прямо по курсу в воздухе материализовался какой-то предмет, похожий на металлическую бочку. Автопилот перехватил у Платона управление и едва успел вильнуть. Археолога швырнуло на левую дверцу, и лишь силовые ремни спасли его лицо. Ну а бочка, в соответствии с законами физики, тут же устремилась к земле.
Избежав столкновения, глайдер вернулся на прежний курс. Платон достал батистовый платок и элегантным движением (жаль, никто не видел) вытер пот со лба. «Кто-то пульнул в меня бочкой и чуток промахнулся. Или это всего лишь сбой в системе нуль-транспортировки? Какой-нибудь мастер спьяну нажал не ту кнопку, и вместо покрасочного цеха… Версию надо выбирать, как бабы – цвет волос: строго под настроение». А настроение у него сейчас было хуже некуда.
Когда до дома оставалось пять минут лета, на экранчике заднего локатора возникли две зеленые точки. Кто-то несся, стремительно нагоняя глайдер. Летуны со свистом промчатся мимо или врежутся ему в корму, раскидав обломки вдоль побережья. А может, просто изрешетят, как дробь куропатку.
– Скорость обоих глайдеров тысяча двести километров в час, предупредил автопилот. – Предлагаю спуститься пониже.
– Снижайся!-крикнул Платон.
Преследователи снизились тоже. Археолог похолодел.
– Тысяча пятьсот… Две тысячи… Осталось десять секунд.
И вдруг зеленые точки метнулись к центру экранчика. Бумс! Экран снова был девственно чист. «Хорошо то, что хорошо кончается», – подумал Платон и, вытерев испарину, спросил автопилота:
– Что это было?
– Понятия не имею. Сообщить в полицию?
«Если какие-то дурики столкнулись в воздухе, то почему не было ни взрыва, ни обломков?»– Археолог энергично почесал затылок, но в башке ничуть не прояснилось.
* * *
– Не надо полиции, – сказал он. – У меня и без того проблем хватает.Посадив машину на лужайке, Платон удостоверился, что в небе над участком чисто. Выбравшись из кабины, он внимательно огляделся. Ничего подозрительного. «Прозвонил» с помощью браслета датчики слежения – и тут все в порядке. Тогда он решился идти в дом.
«Пуганая ворона куста боится, – подумал археолог. – Надо бы встряхнуться».
– Хозяин, для вас срочное сообщение, – встретил его на пороге «фазенды» вибрирующий голос компьютера.
«Ну что там опять стряслось?!» – мысленно содрогнулся Платон.
– От кого?
– От вашего брокера на Токийской бирже. Курс акций «Футура индустриа» посыпался. Он предлагает продавать, пока не поздно.
– Скажи ему, пусть лежат. Эта истерика долго не продлится.
– Акции «Спецнультранса» и «Тахион Коммуникейшн» тоже пошли вниз, – Колобок вколачивал гвоздь за гвоздем в крышку его гроба.
Земля качалась под ногами, свет помутнел, а в ушах загудели колокола. Его кошмарный сон по сравнению с этими новостями был рождественской сказочкой. Три надежнейших компании с великолепными инвестиционными проектами разом пошли ко дну. Или делают вид, что пошли.
– Ничего не трогать. Подождем, – выдавил археолог. – Пойду приму душ.
– У нас гость, – с непонятным выражением объявил компьютер, как только Платон вылез из ванной комнаты. Он изрядно распарился телом и малость отмяк душой.
– А именно? – буркнул Рассольников. Сейчас ему было не до гостей.
– Крупный мужчина со следами побоев на лице, – вкрадчиво ответил Колобок.
«Начинается!.. – мысленно простонал археолог. – Иск предъявить пришел или судебное постановление? Суды здесь работают слишком быстро. Не успеешь клювом щелкнуть, а уже ножницы несут».
– Так я не понял: впускать его или пусть еще помаринуется? – подал голос компьютер.
– Впускай, вредитель, – с чувством сказал Платон. – Раньше сядем – раньше выйдем.
– Хм. – Что-что, а хмыкать компьютер умел с большим артистизмом.
Гость переступил порог и остановился посреди зала – он же спальня и гостиная. Поозирался, кашлянул для порядка, а потом спросил:
– Есть тут кто-нибудь?
Платон неожиданно возник у него за спиной, перекрыв путь к отступлению. Надо отдать туристу должное: он не растерялся и даже вроде обрадовался. Был он сейчас абсолютно трезв, изысканно одет и благоухал дорогущим одеколоном.
– Ба! Какими судьбами? – воскликнул археолог, и у него в руках, словно из воздуха, возникла все та же смертоубийственная бамбуковая тросточка – любимое оружие Атлантиды. Впрочем, она не произвела на гостя должного впечатления.
– Я, собственно говоря, пришел к вам попросить прощения. Весь тот спектакль был затеян, чтобы удостовериться, что вы – это вы.
– Чудесно! – в восторге воскликнул Платон и метнул в гостя чистильщиком – тем, что под руку попалось. Это такая автоматическая штуковина, которая вылизывает ботинки и выпаривает пятна с брюк.
Детина увернулся. Чистильщик хряпнулся о безграничную постель, застеленную пенистым покрывалом, упал на пол и с обиженным шипением пополз обратно к двери. А Платон осведомился невинным голосом:
– Я тоже решил вас проверить. Вы не в обиде?
– Ничуть.
– Считайте, я принял ваши извинения. Что вам от меня нужно? – посерьезнел археолог. – Говорите быстрей и проваливайте. У меня полно работы.
– Нет у вас никакой работы,-с веселой злостью произнес детина. – Не прикидывайтесь дурачком! Вы – нищий. Я же пришел предложить вам работу. Десять тысяч кредитов авансом, а при успешном завершении дела – двадцать процентов прибыли от торгов.
«Откуда он-то знает о моих финансовых проблемах? – удивился Платон. – Неужто слухи летят быстрее света? Уж не он ли сам все устроил?»
– Я принципиально не работаю на торгашей. Кстати, вы из «Сотбис» или «Кристи»? А может, из «Археоптерикса»?
– Меня зовут Адриан Папаиоану. Я возглавляю представительство корпорации «Кристи-Гэлакси» на Гее-Квадрус. И у меня официальное предложение от Совета Директоров. Нас интересуют…– Детина замолк, обвел глазами стены комнаты. – Вы уверены, что здесь нет «жучков»?
– Только фомальгаутские тараканы. Да и те – в спирту.
– Тут главное – не передержать. Иначе настойка станет горькой, – с видом знатока изрек Папаиоану и, не спросив разрешения, уселся на стул. – Ладно: рискнем. Вам же будет хуже, если идет прослушка…
Платон тоже сел, закинул ногу на ногу, достал из кармана пиджака антикварный портсигар, вытащил из-под пожелтелой резинки сигарету, пахнущую Вечностью. Потом убрал портсигар, вынул столь же антикварную зажигалку, и долго крутил колесико, выбивая искры из кремня. Наконец закурил, пуская к потолку аккуратные кольца ароматного дыма.
Гость неторопливо разглядывал убранство дома и, судя по кислому виду, остался недоволен. Ни стеллажей с древней керамикой, ни старинного оружия на стенах, ни бронированных сейфов, которые набиты драгоценностями из найденных археологом кладов. Много современной деревянной скульптуры, которой полны геянские базары, шкаф с уникальными пластиковыми книгами времен Второй Конкисты, а вместо картин– планы древних городов и объемные фотографии с раскопок.
– Итак, чем обязан? – заговорил Платон.
– Нас интересуют любые артефакты культуры Тиугальба…
Археолога передернуло. «Они что, сговорились?! На эту треклятую Тиугальбу веками всем было плевать. Крупным плевом. И вот на тебе: вынь да положь то, что тыщи лет назад утопло в песках».
– В гробу я видел эту поганую пустыню! – вырвалось у него.
– Там давно уже не пустыня, – поспешил успокоить хозяина Папаиоану. – Колонисты засадили ее лесом.
– Что?! – Глаза у Платона полезли на лоб. – Кретины! Там ведь была взорвана мутационная бомба! В зоне поражения должны объявить карантин на тыщу лет и уничтожить все живое. Они же…
– Не волнуйтесь, господин Рассольников. Наша десантная экипировка защитит вас от любых опасностей внешней среды. Лишь бы дух был крепок…
– Для укрепления духа надо есть горох с хлебом, – пробормотал археолог. А сам подумал: «Иди ты со своими проповедями!»
– Я не понял?..
– Особенности русской кухни, – пробурчал Платон.
– А-аа…
– Значит, вы оплачиваете все затраты на экспедицию, выдаете мне авансом сто тысяч и страхуете мою жизнь на один миллион кредитов, который получит моя семья в случае моей смерти от любых причин, – проникновенным голосом заговорил Рассольников. – А при частичном повреждении здоровья…
– Стоп! – воскликнул Папаиоану. Вскинул руки, то ли сдаваясь, то ли желая прихлопнуть муху. – В любом деле главное – чувство меры. Не правда ли?.. Я вижу: аппетит приходит во время еды. Через минуту вы скажете о пятидесяти процентах прибыли, а через две захотите виллу на Старой Земле.
– Вы проницательны.
– Умерьте свои аппетиты, господин Рассольников, а не то не получите ничего. Кроме вас, есть и другие кандидаты…– Голос детины был полон праведного гнева.
– Я не привык ни в чем себя ограничивать! – сверкнув глазами, выпалил Платон и вскочил со стула. Поглядел на дверь, недвусмысленно намекая, что аудиенция закончена.
– Потом вы сами ко мне прибежите, – прошипел Папаиоану. – А я еще подумаю, давать ли вам хотя бы пять процентов. – И быстрыми шагами направился к выходу.
– И что ты на все это скажешь? – Платон спросил у компьютера, когда за гостем захлопнулась дверь, заходила ходуном, и его глайдер поднялся над верхушками апельмонов.
– Он такой же торговец древностями, как вы– балерина, – отбарабанил Колобок, а потом произнес глубокомысленно: – Я думаю, он либо из контрразведки, либо…– Компьютер запнулся.
– Либо из разведки, – с готовностью подхватил Платон. – Одно другого лучше. Весь вопрос: из чьей? Хотя какая, в сущности, разница?..
Дело окончательно приняло хреновый оборот.
Глава 3
Последний полет «фазенды»
Конфиденциально Совету Домов Симбионтов ФФФукуараби
ШИФРОГРАММА
В связи с появлением на Гее-Квадрус наших исконных врагов считаю своим долгом проинформировать Высокий Совет: возникла реальная угроза срыва операции. Промедление смерти подобно. Настоятельно прошу Высокий Совет передать в мое подчинение группу прикрытия, без чего невозможна третья фаза вербовки. В противном случае буду вынужден снять с себя ответственность за судьбу операции и начну подготовку к эвакуации.
Кроме того, позволю себе напомнить: задержка с присылкой ферментов и клеточек вызывает прогрессирующее ослабление моего фальшьтела. Порог активности будет достигнут в течение пяти местных суток.
Двунадесятый Дам Непейвода
Документ 3 (перехват тахионной депеши)
Любопытство душило Платона, но он не позволял себе задохнуться. «Что такое ценное они ищут на Тиугальбе? Все как с цепи сорвались. Можно подумать, кто первый сыщет – тот кум королю. Что там может быть: магический кристалл, философский камень, эликсир бессмертия или абсолютное оружие? Или всего-навсего старинная бирюлька ценой в миллиард кредитов?»
Ни к какой экспедиции на Белую Мальту он уже не готовился, а вместо этого решил в лепешку разбиться, но раскопать что-нибудь про эту самую Тиугальбу. У него были свои источники информации, которыми не пользовался ни Биттнер, ни Пеньковски.
Нужные ему сайты были действительно закрыты. Но ведь остаются фундаментальные «Археология Внеземелья» и «История Второй Конкисты»… Странички, посвященные Тиугальбе, оказались вырваны. Биттнер не врал. А «Тайны кладов» и «Галактические древности»? Кукиш. Да, кто-то очень постарался.
Тогда Платон решил связаться с Олдуваем. Этой кличкой когда-то наградили начинающего копателя архивов Ван Сяо-линя. Теперь он стал крупнейшим авторитетом в окрестностях Земли. Но его имя вряд ли прогремит в освоенной части Галактики наряду с именами знатных звездопроходцев или звезд виртуала. «Бумажные черви», как называют себя черные архивисты, больше всего на свете не любят огласки.
Олдуваем Ван Сяо-линя назвали после истории с найденным в Африке первопредком человека. Ватикан засекретил любые сведения о нем. Китаец вышел на электронную тюрьму, где был заперт информационный слепок археантропа Миши, взломал хитроумную защиту и выпустил его в Интернет. Поднялся страшный шум, и юристы отговорили папу римского судиться с хакером, тем самым превращая его в мученика.
Об удивительной способности Олдувая находить спрятанные сведения и восстанавливать уничтоженные файлы ходили легенды. Его наверняка устраивала роль чудотворца, почти мифической личности.
Платон знал пароль «Фонда бумажных червей»– чего-то вроде межпланетного союза черных архивистов. Установив максимально доступную ему защиту, археолог вошел в сеть «Фонда» и отправил на имя Цзян-Тайгун (один из сетевых псевдонимов Олдувая) краткую шифрованную записку. Этот простой, но эффективный код знали только выпускники истфака Маханского университета.
Олдувай связался с Рассольниковым через два часа по обычной тахионной линии.
– Привет тебе, наидостойнейший из гробокопателей. Давненько мы не шептались. Вот решил звякнуть тебе, пока рис тушится на плите.
Китаец, сидя по-турецки, парил над грядками с проклюнувшимся чесноком. Он любил надевать антигравитационный пояс. Поза и хитрая улыбка Ван Сяо-линя свидетельствовали: он вполне доволен собой и, значит, сделал все, что мог. – Рад тебя видеть, Олдувай.
Далее последовал шутливый разговор о погоде в обоих мирах, обмен кулинарными рецептами и смешными историями из жизни черных археологов и черных архивистов. В конце беседы Олдувай сказал:
– С оказией я отправил тебе посылочку. Там немного свежих грибов и овощей с моего огорода.
– Ты слишком добр ко мне, – ответил Платон Рассольников условной фразой. Она означала: «Скажи свою цену».
Олдувай зажмурился, как мечтающий о сметане кот, а потом промурлыкал:
– Ты вот что, Атлантида… Привези мне какой-нибудь сувенирчик.
* * *
Невесть откуда налетевшая тучка выдавила из себя сотню жиденьких капель. Никто из людей даже не заметил этой жалкой пародии на дождь. Зато Непейвода был возмущен до глубины души. «И это называется „сухой сезон"! Ни за что бы не отправился сюда, знай о таких сюрпризах!» Он едва успел вытащить из походного уплотнителя плащ и избежать неприятностей. Уплотнитель материи, плывущий на антигравитационной подушке, мог вместить тонны полезных вещей, упрессованных до плотности атомных ядер.Тучка, остудившая на несколько минут воздух, напомнила Платону о Старой Земле. И он пустился вприпрыжку по тротуару, не пропуская ни одной лужицы. Нужно соблюдать священную традицию: чем тебе хреновей, тем веселее надо казаться.
«Эти мясистые, громоздкие существа, больше похожие на тупых пожирателей листьев, чем на разумных, топают прямо по лужам, впустую разбрызгивая драгоценную влагу, – мысленно ворчал Двунадесятый Дом. – Никак не привыкну, что воды может быть так много».
Непейвода встряхнулся, подтянул грудь и живот. Несколько сотен его клеточек начали было расползаться по рукаву плаща – пришлось прикрикнуть на них. Чертовски трудно сохранять видимость такого крупного тела. Слишком много точек соединения – никак не избежать рыхлости.
Особая нагрузка, конечно, ложится на ноги-столбы. И слишком толстыми их не сделаешь – в штанины не влезут, а тонкие не выдержат веса симбионтов. И уж не дай Дом попасть в толчею, в гущу этих двуногих!.. Растянут, разорвут плоть, и тогда затопчут наверняка. Только одежка останется лежать на земле – остро пахнущие муравьиной кислотой тряпки.
Непейвода бодро вышагивал по каменным плитам, на порядочном расстоянии следуя за Платоном Рассольниковым. Пах господин археолог сейчас нейтрально, как и положено обычному двуногому, – деловитостью, готовностью к работе. «Аромат» слежки (охотничьего азарта и напряжения) издавали трое людей и пятеро термопсисов, которые тоже вели Платона. Он стал опасно популярен. Термопсисы одновременно воняли тревогой – боялись нового нападения.
А затем Платон повстречал странное создание под не менее странным названием «бар-боз». Из его тела растет еще больше нитей, чем из двуногих, бар-боз весь ими покрыт. Противно смотреть, как они шевелятся на ветру… «Опасность! Опасность!» – беззвучно завопили мирмики-нервус, самые пугливые из клеточек Дома. Сцепка начала слабеть, Непейвода покачнулся, как пьяный.
«Цыц! – рявкнул он на клеточки. – А не то покусаю!» Кусаться обожали несколько его симбиотических видов – только дай волю. Мирмики-нервус тут же заглохли.
Шпики по-прежнему не обращали на Двунадесятый Дом внимания, принимая его за обычного туриста.
Археолог коснулся бар-боза рукой. Тот стал издавать странные звуки и вертеть задним отростком. Дом эти звуки не понимал, но он явственно чувствовал запах удовольствия. Он слышал выражение «вилять хвостом» – вероятно, речь идет как раз об этом кусочке плоти. А звуки? Как же они называются? «Скулить», «визжать», «тявкать»? Не слишком ли много для одного уродца? Поди разберись…
– Пёсик!.. Какой хороший песик…– приговаривал Платон, ублажая пса. Чесал ему за ушами, шею, холку. Потом бар-боз повалился на спину, раздвинул лапы, обнажив все свои прелести, и археолог стал начесывать поросшее светлой шерстью пузо.
«Мое терпение безгранично, – уговаривал себя Двунадесятый Дом. – Просто безгранично… Но когда же это кончится?!»
Теперь Непейвода всюду сопровождал Платона. События, произошедшие за время недолгой поездки археолога в Пуэрто-Лагуна, напугали обоих. Платон Рассольников теперь то и дело озирался, ожидая новых неприятностей, а может, искал слежку.
Дом клял себя последними словами, что отпустил его тогда одного. Но как раз в это время к Непейводе прибыл связник из ФФФукуараби. Двунадесятый Дом, конечно, послал следом за глайдером два роя кибермух, которые непрерывно держали его в курсе событий. И когда к Платону прискрипались полицейские вместе с ужасным волосатым существом о шести ногах, Непейвода напустил на людей морок. Это он разговаривал с копами голосом разгневанного капитана.
А когда прямо перед носом Платонова глайдера возникла бочка и едва не угробила его, Дом на мгновение впал в ступор. Он понял, что не владеет ситуацией. Операция оказалась на грани срыва. Непейвода приказал кибермухам, которые держали дистанцию, немедленно догнать археолога. Отсюда погоня и последующее исчезновение с экрана двух зеленых точек. Рассыпавшись по небосклону, рои образовали защитный кокон, незаметный человеческому глазу и локатору. Он летел с той же скоростью, что и глайдер, прикрывая его со всех сторон.
Из привезенных связником биокамер вышли распираемые энергией клеточки. Они истосковались по компании за время полета и с радостью влились в не очень большой, но выполняющий важную миссию Дом. Став частью Непейводы, «мураши» враз омолодили его лет на десять. Теперь у него опять был полный комплект клеточек, образовался даже небольшой запасец.
«До чего приятно снова ощутить себя полным сил! „Хочется петь и смеяться", – сказали бы люди. Хочется распадаться и собираться вновь. Облеплять собой дорожку, валуны, стволы деревьев и тут же опять превращаться в человека, – думал он, вышагивая по поселку. – Я чувствую себя всесильным!..