Смирнов Олег. Тяжёлый рассвет

   - Спасибо, Юрий Николаевич! - сказал Калюжный. - Прошу вас, Евгений Иванович.
   Осадчий подошел к карте.
   - Трудно произносить, - начал он, - скорбные цифры жертв партийного и советского активов. Однако факт остается фактом: только за неделю от рук бандитов погибло более десяти человек... Такова реальность... Замечу: после разгрома основных сил УПА и оуновцев противник изменил тактику. Сейчас бандиты держатся мелкими группами по восемь - двенадцать человек, залезли в бункера, осели на далеких хуторах. Связь поддерживается через тайники. Связники друг друга не знают...
   - Так, так, - сказал Калюжный. - Продолжайте, пожалуйста, Евгений Иванович...
   Прокашлявшись, генерал Осадчий продолжал:
   - Основной принцип построения оуновских организаций - строгая подчиненность своим главарям. Жестокими репрессиями "служба безпеки" держит всех в страхе и повиновении... Я согласен с Юрием Николаевичем: наиболее активный участок у майора Сушенцова. Там свирепствует банда руководителя краевого провода Клима Рогозного. Кстати, нам стало известно: на него делают определенную ставку и разведки Запада... Примерно так обстоят дела, Василий Афанасьевич, - сказал в заключение Осадчий.
   - Дела не совсем веселые. - Калюжный поднялся и.з-за стола. - А ведь многие бывшие оуновцы, используя гарантию Президиума Верховного Совета республики и правительства, порвали связи с бандами, искупают вину честны.м трудом... Я многих знаю... Всех обманутых надо вырвать у врага, спасти их! - Он помолчал, задумавшись. - Я вам прямо скажу, товарищи... Та часть населения, которую держат под страхом бандиты, будет полностью с нами, если увидит нашу силу, нашу способность защитить буквально каждого...
   Осадчий и Свиридов переглянулись.
   - Могу проинформировать вас, - продолжал Калюжный, - в этом году выращен хороший урожай. Это вселяет радость и надежду... Область приступила к уборке... Вы понимаете, к чему я клоню? Мы не можем допускать, понимаете, товарищи, не имеем права, чтобы за порогом Победы опять теряли наших братьев, сестер, сыновей... ЦК Компартии Украины решительно требует покончить с остатками бандитизма. Это, если хотите, важнейшая государственная задача! - Он снова умолк и после паузы совсем тихо произнес: - Только что я узнал: в лесу убит мой племянник-студент... Почерк тот же - оуновский...
   Сушенцов и Левада сидели за домашним столом вместе со Свиридовым. Обстановка в комнате напоминала о том, что здесь жила семья военного - все по-походному
   - Вот ты. Павел, наверно, думаешь, - говорил Свиридов, - почему мы с Ильёй Петровичем до сих пор не поговорили по душам?
   - Вы угадали: думаю.
   - Понимаешь, его отряд недавно передали нам из другого округа. А так мы все по телефону да по телефону... Тут много не скажешь! Ну и обстановка, сам знаешь, не до свиданий... Продолжай, Илья Петрович!
   - Как только перешел линию фронта, - сказал Сушенцов, - меня раз! - и командиром разведроты. Потом батальона. Закончил войну в Берлине... Там опять пристал к пограничникам.
   - А как же сюда вернулся? - спросил Левада.
   - Кто служил на границе, мне кажется, рано или поздно, все равно захочет вернуться...
   - Я предлагаю вспомянуть... - сказал Свиридов, и спазма сдавила ему горло.
   - Слушаем, товарищ генерал, - Сушенцов внимательно смотрел на начальника войск.
   - Здесь ни к чему табель о рангах... Я вот что хочу сказать... Как мало нас осталось в живых с той границы сорок первого!.. Давайте вспомянем всех павших...
   - Вспомянем, - сказал Сушенцов.
   - Пухом земля им, - сказал Левада.
   - Вот ты, Илья, так и не сказал мне, - начал опять разговор Свиридов. - По каким это личным делам ты остался на сутки?
   - Понимаете, Юрий Николаевич, это очень личное, - вздохнул Сушенцов.
   - Мы что тебе, чужие?
   - Ну что вы, - замялся Сушенцов. - Хорошо, я скажу... Жену мою Иру... С неродившимся сыном... Ольгу Белову и Вовку расстреляли фашисты... Младший Беловых, Гришутка, уцелел чудом...
   Было видно, что Сушенцову тяжело вести этот разговор, но он продолжал:
   - Внучка Антося утащила его из-под носа карателей. Павло Зосю знает...
   - Как не знать, - согласился Левада.
   - Так вот. Они вместе с дедом оказались в партизанах... В сорок четвертом, во время блокады погиб Антось.. Зосю и Гришутку партизаны спасли. Недавно я их нашел...
   - Дальше что? - спросил Свиридов.
   - Я дал телеграмму Зосе, чтобы она привезла Гришутку. Хочу мальца усыновить. Вот такие мои личные дела...
   - Ты молодец, Илья Петрович, - сказал растроганный Свиридов. Ей-богу, как говорится, голосую за это обеими руками! Кто любит детей, тот верный человек, надежный во всем...
   Мчится по дороге "газик". Мелькают деревья, пыль столбом закрывает машину. Рядом с водителем Сушенцов, на заднем сиденьи - Зося и Гришутка. Притормозил встречный грузовик, в кузове - пограничники.
   - Километрах в десяти отсюда, - доложил лейтенант Захарин, - бандиты напали на обоз крестьян.
   - В отряд! - приказал Сушенцов водителю. - Зосенька, вот ключи от квартиры, располагайся как дома. Я скоро вернусь. Будь, Гришутка! - он помахал рукой и сел в кабину грузовика.
   Машина остановилась возле разбитых повозок. Кругом валялись вспоротые мешки зерна. Трупы крестьян... Возле них записка: "Они перевыполнили план хлебозаготовок". Возле убитых плачущий навзрыд крестьянин.
   - Куда ушли? - спросил Сушенцов.
   - Ось туды, - показал крестьянин.
   На "газике" подъехала "скорая помощь".
   Пограничники возле леса спешились, разбились на группы.
   - Кузьмич, ждите нас здесь, - сказал Сушенцов. - Остальные за мной!
   Пограничники ушли в лес.
   В кузове машины старшина Дзюба и солдат Садыков.
   - Кузьмич, - обращается Садыков, - вот вы прошель война. У нас Таджикистан ее не быль.
   - Хорошо, что не было, Абдусалом... Я отпахал почти четыре года.
   - Вы все с нами... Отбой, подъем, тревога! А где ваш семей, Кузьмич?
   - Была семья... - задумался Дзюба. - Жена, родители, дочка... На Полтавщине... Фашист под корень уничтожил. Вот какие дела, Абдусалом.
   Послышалась ружейно-пулеметная стрельба.
   - Наблюдай в сторону дороги, - мгновенно меняясь, сказал Дзюба. - А я за лесом, все может быть...
   - Слушаюсь! - ответил Садыков.
   К машине подошла группа пограничников.
   - Один убит, остальные ушли, Кузьмич, - сказал подошедший Сушенцов. У них сто дорог, а у нас одна.
   - Доиграются, сволочи, - рассудил Дзюба.
   На лесной поляне расположилась группа оуновцев: около двадцати человек. В стороне ото всех двое:
   Клим Рогозный, руководитель краевого провода, высокий, бородатый, спортивного вида мужчина сорока лет, и Гук, лет тридцати пяти, - глава "службы безпеки" краевого провода.
   Клим Рогозный и Гук нисколько не изменилась с тех пор, как учинили нападение на избирательный участок.
   Они развалились на траве, заслоняя глаза от слепящего солнца. Рогозный выдернул из земли травинку и в раздумье принялся жевать.
   - Где их черти носят? - посмотрел на часы Рогозный. - Давно пора.
   - Может, засада? - высказал предположение Гук.
   - Болтаешь чепуху.
   - Я бы новичка не посылал. В учреждениях большевиков от него больше пользы.
   - Э-э, милок, мозговыми извилинами шевелить надо. - Рогозный закурил, смачно затянулся, пустил дым и почесал свою роскошную бороду; она почти не скрывала красивого, хотя и хищноватого лица. - Все наши люди должны стать убийцами. Тогда они с нами до гробовой доски.
   - А тебе не кажется, Клим, что ты стал слишком доверчив?.. Кое-кто улизнул и воюет против нас.
   - Значит, ты не всех ненадежных ликвидировал.
   - Разве не ты их брал под защиту?
   - Не преувеличивай. Я не люблю, когда рассказывают сказки. Ты знаешь: за незалежну неньку Украину я, милок, отдам жизнь. Но ты должен понять, условия борьбы у нас стали другие... Людей отпугивает наша откровенно фашистская идеология. Надо кое-что выкинуть. Фашизм проиграл войну, он не в моде. Новым хозяевам на Западе мы нужны перекрашенные.
   - Они не брезгуют и такими, какие мы есть!
   - Они - люди респектабельные, - усмехнулся сочно очерченными губами Рогозный. - Ты знаешь, Гук, с чем это едят - респектабельность?
   - Не такой уж я дремучий, - проворчал Гук. - Но я помню завет Степана Бандеры: наша власть должна быть страшной!
   - И Степан Бандера, и Андрей Мельник - это вожди вчерашнего дня. Жизнь выдвигает новых. Не так ли, Гук?
   - Так, - сказал Гук. - Новым хозяевам подавай новых вождей ОУН?
   - Вполне вероятно, - сказал Рогозный и сменил тему разговора. Интересно, с чем явятся наши люди? А вообще, Гук эхо каждой нашей диверсии должно доходить до Запада.
   - Дойдет, - угрюмо отозвался Гук. - Если за нашу работу нам будут платить твердой валютой... Так было, считай, аж с двадцать девятого года, когда в Берлине была создана организация украинских националистов, наша, кровная...
   - То так, - сказал Рогозный, - но по-настоящему мы зажили, когда к власти пришел фашизм и ОУН влилась в гестапо на правах особого отдела. Вот был порядок! И перед войной, и в войну мы знали, что делать. И что получим за это... Эх, жизнь была!
   - Слава героям! - сказал подошедший оуновец Дубовой.
   - Героям слава! - ответил Гук.
   Показалась разношерстная группа оуновцев.
   - Ну что? - спросил Рогозный.
   - Ниче, накормили хлебом коммунистов, - сказал Дубовой.
   - Потери есть?
   - Убит Буйвол.
   - Чекисты?
   - А кто же еще? Прикордонники...
   - Опять, будь они прокляты! - выругался Рогозный. - Одно утешение: убитые - наши знамена!
   - Надо проучить прикордонников, - сурово бросил Гук.
   - Проучим! - злобно сказал Рогозный. - Я так не оставлю!.. Надо жарить их живьем...
   Гук одобрительно кивнул.
   Квартира Сушенцова.
   - Я согласен, дядя Илья, - говорит Гришутка, - буду жить с вами... Но мне мамку жалко,
   - Ты уже большой, - говорит Зося. - Скоро в школу.
   - А ты будешь с нами?. - Гришутка заглядывает в глаза Зоей. - Да, будешь?
   - Ладно, ладно. Она побудет с тобой. - Сушенцов погладил по голове малыша.
   Клим Рогозный со своей группой крадется к хутору. Предусмотрительно расставил караулы. Открыл двери дома,
   - Слава героям! - сказал он, окидывая взглядом растерявшихся родителей и Галину.
   - Героям слава! - сказала высокая, дородная, пышногрудая Мария, сестра Галины.
   - Ждала? - Рогозный подошел к Марии.
   - Ты скажешь... - зарумянилась она.
   Галина не могла взять в толк, что здесь происходит.
   - О-о-о!.. Ничего не скажешь... Красотка! - Тонкие, красивые черты Рогозного словно смягчились. - Наслышан... Наслышан...
   - Ты что, Клим, пришел... чтобы сказать при мне это? - ревниво спросила Мария.
   - Не только, - усмехнулся Рогозный, а затем продолжал, обращаясь к Галине: - Хвалю, недотрога... Хлопцы мои до сих пор раны зализывают. Батько, неси изумрудной - есть повод! Ха-ха-ха...
   Старик со старухой нехотя накрыли стол, поставили бутыль сивухи и как по команде удалились.
   - Давай, Галю! - Рогозный налил в стаканы самогон. - За твой приезд, ластонько!
   - Извините, не пью, - сказала Галя и попыталась уйти из комнаты.
   - А ну, вернись! - приказал Рогозный и взял Галину за руку. - Со мной все пьют... Но я не всех приглашаю!
   - Не нуждаюсь в вашем приглашении.
   - Ага, образованная, значит? - повысил голос Рогозный. - Поработал дядя... Большевик...
   - Почему же, стараюсь жить своим умом.
   - Ишь... Ладно... Давай, Мария!
   Они чокнулись и опрокинули стаканы.
   - Так вот, слушай и запоминай, - обратился захмелевший Клим к Галине. - С сегодняшнего дня ты невеста моего брата. Его учат уму-разуму хорошие люди... Скоро будет здесь. А то, что послушалась родителей и приехала... правильно поступила!.. Да мы бы достали тебя и в Киеве. У нас руки длинные...
   - Напрасно стараетесь, - дерзко ответила Галина.
   - Ты что, ластонько, не слыхала о Климе Рогозном? Скажи ей, Мария, кто я такой.
   - Успокойся, Клим, скажу... Я ей все скажу, и она поймет.
   - Никакой учебы больше... Большевики тебе затуманили голову.
   Галина со скрытой ненавистью смотрела на Рогозного.
   - А если что... - рогозный распахнул дверь и показал на родителей. - Я их отправлю на тот свет... И тебя из-под земли достану!
   - Вы и на это способны? - в упор спросила Галина.
   - Способен, ластонько! - С легкой, почти ласковой улыбкой Рогозный взял автомат, дослал патрон в патронник. - Сейчас покажу!
   Он направил автомат в сторону родителей и дал очередь вверх. Мать прижалась к стенке, отец не шелохнулся.
   - Не надо! - истерически закричала Галина и закрыла собой стариков. Не надо!
   - То-то же! - Рогозный положил автомат рядом с собой.
   - Убийцы! - не унималась Галина.
   - Не глупи! Тебе же будет хуже! Мы не убийцы. Мы служим великим идеям украинского народа... А что убиваем? То это наша форма борьбы.
   Галина молчала.
   - Пошли! - Клим взял Марию за руку. - А меня ты можешь не бояться, Галю... Как-никак родственница... Не буду отрицать, ластонько, я жестокий... Но у меня клокочет любовь к родной земле... К моей земле! Вот здесь! - Рогозный постучал в грудь кулаком.
   К штабу пограничного отряда подъехала легковая машина. Из нее вышли генералы Осадчий и Свиридов, капитан Левада.
   - Товарищ генерал! - доложил Сушенцов. - На участке пограничного отряда...
   - Знаю! - сказал Свиридов. - Поляки прибыли?
   - Так точно, в столовой.
   - Гостю почет - хозяину честь, как говорится, - улыбнулся Свиридов.
   В кабинете находились Осадчий, Свиридов и Левада. На стене висела карта. Жирным контуром обозначена на ней граница. Видны треугольнички советских пограничных застав и стражниц Польши... Стрелы, синие кружки...
   В сопровождении Сушенцова в кабинет вошли гости.
   - Полковник Раевский, корпус охраны границы.
   - Подполковник Юркевич, Войско Польское.
   На груди польских офицеров поблескивали боевые ордена и медали.
   - С кого начнем? - приступил к делу Свиридов. - Нас интересует оперативная обстановка.
   - С кего эачонть? - перевел Левада. - Интэрэсуе нас операцыйна сытуацья.
   - Перевод не нужен, - засмеялся полковник Раевский. - Я начинал в Рязани. Дивизия Тадэуша Костюшко. Вместе с вами дрался под Ленино, в Берлин вместе входили...
   - А я под Ленино был тяжело ранен, - вставил подполковник Юркевич. - И тоже русским владею...
   - Тогда действительно перевод не нужен, - рассмеялся Осадчий.
   - Мы вас информировали об обстановке в нашем прикордонье, - сказал Свиридов. - А сейчас готовы сами выслушать братьев по оружию.
   - Пожалуйста! - Сушенцов подал указку.
   Раевский подошел к карте.
   - Проше, панове, - начал полковник, - обратить внимание на следующие момэнты операцыйной обстановки. Польское правительство народове продолжает принимать меры по укреплению своей пограничной зоны. В первом квартале сорок шестого року была организована охрана границы. Подразделение корпуса охраны вспульне с частями Войска Польского ведут борьбу против банд польских и украинских националистов и армий краевэй...
   - Да, полевым частям приходится вступать в бой, - подтвердил подполковник Юркевич.
   - Значит, армия Крайова не снижает активности? - спросил Осадчий.
   - Нет! Ее главари ничему не научились. На Лондон и Вашингтон надеются... Разрешите продолжать доклад?
   - Будьте добры, - кивнул Осадчий.
   - В Грубошевском, Любочевском уездах, - Раевский показал их на карте, - нами разгромлены банды "Прирва" и "Железняк". Хцем доложить, панове, что референдум в Польше прошел организованно. Ему не помешала подрывная деятельность реакции и ее террор. Большинство населения одобряет политику Польского правительства. Бандытское подполье хочет помешать выборам в сейм. Нам стало известно, что несколько дней назад в одном из районов Польши состоялось совещание главарей оуновского и польского националистического подполья. Есть все основания предполагать, что в совещании принимал участие представитель Запада.
   - Кто, вы не можете сказать? - вставил вопрос Осадчий.
   - Выясняем.
   - Вам ничего не говорит фамилия - Хельмар?
   - Нет, товарищ генерал, ничего.
   - Извините, - сказал Осадчий. - Будьте любезны, продолжайте.
   - В связи с переселением украинцев на территорию Украины, - продолжал Раевский, - подполье ОУН пытается сорвать эту акцию. Иногда террористы уходят от нас на советскую территорию... В селе Варенж появилась новая банда Мирона. Ночью сожгла пять домов, убила шестнасте переселенцев. Мост Соколь - Кристонополь, - Раевский показал на карте, - банда взорвала и ушла к вам.
   - С этой бандой мы встречались. Она разгромлена на заставе офицера Захарина, - сказал Свиридов.
   - Тех, кто остался жив, - добавил Осадчий, - мы вам передадим попозже.
   - Будем пшизнаны, - сказал Раевский. - Я информирую об этом польские власти... С вашего разрешения я хотел бы на этом закончить...
   - Спасибо! - сказал Осадчий и подошел к карте. - Обратим внимание: довольно-таки большое количество мест на нашей и польской территориях, где банды чувствуют себя, прямо скажем, вольготно. Они приносят огромный экономический, моральный и, будем откровенны, политический урон. Не так ли?
   - Да, да, - сказал Раевский. - С этим надо согласиться.
   - А раз так, - продолжал Осадчий, - есть необходимость более тесного сотрудничества с вами, товарищи. Надо объединить наши усилия в борьбе с общим врагом.
   - Мы готовы вместе процовать. - Раевский поднялся с места. - Решение Варшавы на этот рахунэк имеется.
   - Вот и хорошо, - сказал Осадчий. - На территории Польши, где-то в этом районе... - генерал обвел указкой синий кружок на карте, - находится эмиссар американской разведки Хельмар. Я склонен думать, что именно он принимал участие в совещании главарей националистов... И раз есть решение Варшавы, мы приступаем к подготовке операции по выводу Хельмара на советскую территорию. С деталями вас познакомит попозже генерал Свиридов. Нам потребуется ваша активная помощь.
   Городская площадь в Львове. Из репродукторов звучит музыка. На. площади разворачивается легковая машина и подъезжает к зданию обкома партии.
   Генералы Осадчий и Свиридов выходят из машины, направляются в обком.
   - Наше вам почтение, Зиночка, - сказал Свиридов секретарше.
   - Здравию желаю, товарищи генералы! - Она поддержала шутку. - Василий Афанасьевич вас ждет.
   Генералы вошли в кабинет.
   - Присаживайтесь. - Калюжный подал им руку. - Чаю, кофе?
   - Пограничники отдают предпочтение чаю, - улыбнулся Осадчий.
   - Вы изучили вкусы пограничников, - улыбнулся и Свиридов.
   Калюжный поднял трубку.
   - Будьте добры чайку! - Откинувшись в кресле, Калюжный сказал генералам: - Насколько мне известно, население области хорошо восприняло решение обкома партии об активизации борьбы с бандами националистов.
   - Да, Василий Афанасьевич, - поддержал его Осадчий. - Во всех крупных населенных пунктах созданы добровольные вооруженные отряды, зашевелился актив.
   Вошла женщмна, поставила чашки с чаем, печенье.
   - Спасибо, Зиночка! - поблагодарил ее Калюжный.
   - Пожалуйста! - Секретарша удалилась.
   - У нас не хватает рук, - продолжал Осадчий, - добраться до глубинки.
   - Вот оттуда как раз и мешают хлеборобскому делу, - сказал Калюжный. Да... А вас попросил заехать вот зачем. В газете "Вольне життя" опубликовано письмо бывшего националиста Лисовского.
   - Знакомы! - сказал Свиридов.
   - Я не буду пересказывать его содержание, но хочу заметить... Оно производит впечатление. Мы думаем его поместить в нашей областной газете.
   - Это хорошая мысль. - Осадчий отхлебнул чая. - Мы готовы подключиться к работе.
   - Прекрасно! Но нам не хватает нашего, областного материала, озабоченно сказал Калюжный. - И вообще бьем по хвостам! А когда отрубим змее голову? Дайте нам главарей банд, и мы их вывернем наизнанку перед всем честным народом. Вот что надо для политической работы!
   - Подождите немного, - говорит Осадчий.
   - Ждать да догонять - не велика участь! - сказал Калюжный. - А что, если мы используем в этих целях Данилюка?..
   - Право, не знаю, - замялся Осадчи|й. - Мы предполагаем поставить перед ним другую задачу. Вас потом проинформируем.
   - Я понимаю. - Резкие морщины залегли на лбу Калюжного. - В подробности вдаваться не собираюсь. Это ваше профессиональное дело... Но всем надо работать в темпе. В темпе, товарищи!
   В окружении пограничников Ковалев и Садыков находились в Ленинской комнате. Ковалев подбирал мелодию на баяне, Садыков играл с белобрысым, конопатым пограничником в шахматы.
   Вошел страшина Дзюба.
   - Вольно, - Кивнул он солдатам. - Время ваше, личное... Когда я был бойцом, уважал это время...
   Он покосился на шахматную доску, прислушался ч баяну.
   - Давай, Ковалев, спиликай что-нибудь потыхесеньку, для души, попросил Дзюба.
   - Я не умею пиликать, товарищ старшина.
   - Ну так играй! - вежливо потребовал Дзюба. - Что тебе не понятно?
   - Слушаюсь, Кузьмич! - Ковалев щелкнул каблуками.
   - Не прыгай понапрасну. Лучше сыграй! - Старшина уселся возле Ковалева.
   Ковалев, видимо, знал слабинку Дзюбы. Он подмигнул Садыкову и повел мелодию украинской песни "Ревэ тай стогнэ Днипр широкий". Дзюба заслушался...
   Хутор. Галина проснулась. За окном шел дождь. Она поднялась на локте, тревожно огляделась кругом... Оделась и начала собирать вещи в чемодан. Тихо вошла мать, мельком глянула на чемодан.
   - Я смотрела сегодня, как ты спишь, - сказала она ласково.
   - И как же? - Галина подняла глаза.
   - Ты спишь, как маленькая... Я любовалась...
   - Мама, прости, но я хочу уехать.
   - Ты никуда не уедешь.
   - Почему, мама? Ты же все видела!
   - Вот поэтому и говорю. Ты никуда не уедешь... Здесь власть Рогозного!
   В доме сидели отец, мать, Мария и Галина. На столе остатки завтрака.
   - А их на кого оставишь? - спросила Мария.
   - Может, ты позаботишься? У тебя же много заступников.
   - Не мешало бы пошире раскрыть очи, - продолжала Мария. - С дома глаз не спускают!
   - Я все равно уеду!
   - Держите ее, дуру. Убьют, как паршивую собаку! - повысила голос Мария.
   - За что? - растерянно спросила Галя. - Я тихо, мирно...
   - То-то и беда, дочка, что тут ни тихо, ни мирно, - сказал отец. - Не знаю, как тебе из этого омута выбраться.
   - Боже ты мой! - горестно воскликнула Галина. - Где это видано, чтоб силой...
   - Не к добру все это, Мария, - проворчал отец. - С нем связалась? Опомнись!
   - Опять за свое, красный партизан, - оборвала его Мария. - А что они тебе дали, твои партизаны? Укоротили ногу?
   - Дали бы!.. Твои самостийники помешали!
   - Загнали бы в колхоз... как барана. Если бы не я, тебя давно...
   - Договаривай, лахудра, смерти моей ждешь?
   - Господи, остановитесь! - не сдержалась мать. - Опомнитесь!
   - Сами заварили, сами и разбирайтесь. - Отец вышел из дому.
   - Спятить с ним можно, - возмутилась Мария. - Упрям, как бык!
   - Так про отца? - укоризненно сказала Галина.
   - Ладно! Ладно! Я тебе советую: выбрось дурь из головы. Никуда ты не уедешь!
   - Может, ты, как сестра, поможешь?
   - На кой мне это сдалось... Через тебя и мне счастье, если хочешь знать.
   - Вот оно что! - удивилась Галина.
   - Разозлишь Клима - тебе все пути закрыты. Угодишь - счастье само стелется под ноги. Смекаешь, сестра, о чем я толкую?
   - И ты руку приложила?
   - Приложила! Я не враг себе, - бросила Мария и вышла.
   Галина опустила голову, плечи ее задрожали от рыданий.
   - Что ты, доченька! - прошептала мать. - Успокойся. Не серчай. Я во всем виновата. Пугали... Грозили... Спаси тебя бог!
   В кабинете начальника пограничного отряда сидели Осадчий, Свиридов и Сушенцов.
   Здесь же находились капитан Левада, сотрудники УМГБ старший лейтенант Дуглич и лейтенант Заболотный.
   - Я за то, чтобы начать операцию "Сокол", - сказал Осадчий.
   - И я за то, - поддержал его Свиридов. - Но меня волнует слабое звено - Данилюк. Трудно предвидеть, что он может выкинуть.
   - Согласен, риск есть. Но мне кажется, с нами он искренен.
   - Не струсил бы при встрече с Рогозным, - высказал опасение Свиридов.
   - Надеюсь, наша страховка надежная, - сказал Осадчий и поднялся из-за стола. - Итак, группа "Мирон" мало кому известна. Это страхует от некоторых неожиданностей. Старшим группы мы назначили капитана леваду. Почему? Во-первых, он имеет большой опыт... Во-вторых, зная украинский язык, обычаи, хорошо говорит по-польски. Это очень важно. Хотя вы, как поляки украинского происхождения, тоже прилично знаете язык. Это большой плюс! Думаю, конечная цель операции будет зависеть от того, насколько нам удастся заглянуть в карты противника. Сложилась такая ситуация, когда к нашим услугам добрый десяток вариантов. Согласны со мной?
   - Конечно, товарищ генерал, - ответил Левада.
   - Ближайшая ваша задача, - продолжал Осадчий, - войти в доверие к Рогозному и его окружению. Последующая - вывести Хельмара из Польши. По мере поступления от вашей группы сведений будут приниматься решения... О них вы будете информированы подробно... Тоже установленным порядком по каналам связи.
   Осадчий сел за стол.
   - Если понадобятся дополнительные силы, - вмешался в разговор Свиридов, - Сушенцов будет наготове... Напоминаю еще раз: вживайтесь в свои роли. - Свиридов подошел поближе к группе. - Капитан Левада - "Мирон", старшей лейтенант Дуглич - "Брыль", лейтенант Заболотный - "Дуда".
   - Может, есть вопросы? - осведомился Осадчий.
   - Нет вопросов, - ответил за всех Левада.
   - Вот еще что, - сказал Свиридов. - На всякий случай имейте в виду: у Данилюка будет неисправное оружие.
   - Больше мы вас не задерживаем, - заметил Осадчий. - Двое суток вам на личные дела и на доводку деталей операции. Еще раз почитайте показания участников банды Мирона.
   Солнце поднималось над горизонтом, просыпалась природа.