Смирнов Олег. Тяжёлый рассвет

   - Успокойся, - сказал Клим Рогозный. - Рассказывай, как там в Центре? - спросил он более мягко.
   - Центр доволен вашей работой, но не доволен общими делами.
   - Им хорошо сидеть в тепле, - сказал Рогозный. - Побросали и поскакали, как кролики. А тут каково?.. С чем прибыл?
   - Я обязан доложить вам лично!
   Рогозный посмотрел на Гука и Дубового. Те, поняв взгляд, удалились.
   Мария и Галина в доме одни, занимаются своими делами. Галина листает какую-то книгу, делает в тетради пометки. Мария разливает по бутылкам самогон...
   - Тебе не вредит воздух, которым ты дышишь? - спросила Галя. - А, Мария?
   - Придержи язык!
   - А я в нем задыхаюсь, понимаешь, задыхаюсь.
   - Ты еще жизни не видела, и мала, чтобы учить.
   - Ты очень жестока, сестрица!
   - Поживи с мое, и ты будешь другая.
   - Какой стыд! - вырвалось у Галины.
   - При чем тут стыд? Живу, как умею!
   Низенький "газик" пробирался через промоины по грунтовой дороге. Обочины были залиты водой.
   Рядом с водителем сидел Сушенцов, на заднем сиденьи - старшина Дзюба.
   - Знаете, Илья Патрович, - после длительного молчания оказал Кузьмич. - За всю войну так не ремонтировали.
   - А зачем же из госпиталя убежал?
   - Поверите или нет, не могу переносить запаха лекарств... Потом эти уколы... Сидеть не на чем.
   - Сочувствую, - усмехнулся Сушенцов.
   Машина въехала во двор заставы. По всему было видно, что старшину ждали.
   Солдаты бросились обнимать Кузьмича. Стоя в центре толпы, он расстроганно пожимал руки подчиненным.
   - Потыхесеньку, ребята, - говорил он. - А то помнете.
   Лейтенант Захарин попытался предать встрече более официальный характер, но Сушенцов его остановил.
   В лесу, в лощине, недалеко от ручья, на самодельных, кое-как сбитых скамейках сидели Клим Рогозный, Гук, Мирон и Тур.
   - Курить будете? - Рогозный подал кисет с махоркой.
   - Не откажусь, - ответил Мирон и протянул руку за кисетом.
   - А за помощь, милок, спасибо, если бы не ты... - начал Рогозный и посмотрел на Тура. - Как бы дело обернулось, мы не знаем.
   - Я ему обязан жизнью, - сказал Тур.
   - Помощь за помощь, холера ясна, - улыбнулся Мирон. - Вам говорили, почему я здесь?
   - Да, говорили... Но твою просьбу придется отложить, - ответил Рогозный.
   - Як то, холера ясна, отложить? - удивился Мирон. - Или я не так понял?
   - Все так, Мирон, - пояснил Клим Рогозный. - Есть дела поважнее...
   - Будет поздно, помощь необходима сегодня, сейчас, - кипятился Мирон. - Армии краевой на нас наплювать. А кто поможет нашим братьям?
   - Пока брось об этом и не валяй дурака, - сверкнул глазами Рогозный, а затем более мягко добавил: - Я думаю, Мирон, на. тебя положиться можно.
   - Повторяю еще раз: будет поздно, - не унимался Мирон. - Не сегодня-завтра украинцы покинут Польшу. И все моя офяра коцуру под хвост.
   - Ну-ну, потише! Хочешь, чтобы дело сдвинулось, помоги нам.
   - Можно подумать, что Езус Христус помирает!
   - Скажу тебе прямо: это важнее, - сказал Рогоэный. - Большевиков мы одни не одолеем, как бы мы ни старалась... Это ясно... Наши союзники разбиты... Да, Гитлеру капут... Одна надежда на Запад... Америка, Англия... Соображаешь, милок, в чем дело?
   - Я в большую политику не лезу. И меня ваши дела меньше всего касаются.
   - У нас, Мирон, дела общие. В горах Польши ждут друзья. Ты поможешь переправить их к нам.
   - И хлопцы у него хоть куда, - вмешался Гук. - Побывали во всех передрягах.
   - Я вижу, вы уже за меня разжевали и в рот положили, холера ясна.
   - А глотать ты должен сам, - улыбнулся Рогозный.
   - Добже, ваша взяла, - сказал Мирон. - Но я могу потом рассчитывать на помощь?
   - Обязательно, мы люди слова, - сказал Рогозный. - Начало хорошего дела положено замочить. Пошли! Я уже распорядился.
   - Пошли! - весело согласился Тур. - Отказываться грех.
   - Ты, Гук, займись подготовкой, - бросил Рогоэный на, ходу.
   - Займусь!
   Пограничная застава. На вышке несли службу два часовых. Один вел наблюдение за линией границы, другой - за ее подступами.
   На волейбольной площадке оживленно - мяч упруго перелетает через сетку. Команду польских пограничников возглавлял поручник Анджеевский, команду наших - лейтенант Захарин. Среди болельщиков выделялся Кузьмич. От жестикулировал, кричал:
   - Абдусалом! Ну, врежь! Ах, мазилы!..
   В Ленинской комнате пограничной заставы находились Свиридов, Осадчий, Раевский, Сушенцов.
   - У нас панове, есть новости, - сказал полковник Раевский.
   - Слушаем. - Осадчий взглянул на него.
   - Нам удалось установить.... - продолжал Раевский. - Да жечевисно, на совещании главарей бандытов присутствовал неяки Хельмар..
   - Что его привело к вам? - спросил Осадчий. - Это известно?
   - Да, вядомо, - ответил Раевский. - Он пытается зьвездношчить антинародовэ силы и пшимусить их саботировать все зачинане народовэй власти. Его очень интересует информация о военно-политической ситуации в Польше, а также была агэентура абвера.
   - У вас есть какие-нибудь письменные доказательства, шпионской деятельности Хельмара? - спросил Осадчий.
   - Да, распожондом таким матэриалэм.
   - Его местонахождение? - спросил Свиридов. - Что вы можете сказать?
   - Не знаем. Он находисе в зоне нашей недосягаемости.
   - По крайней мере, Хельмар так думает, - сказал Осадчий. - И с нетерпением ждет Тура.
   - К этой операции у нас все готово, - пояснил Раевский.
   - По-прежнему в случае операции пункт взаимной связи, - сказал Свиридов, - находится на девятой пограничной заставе.
   - Мы знамы, - ответил Раевский. - Офицер связи бэнде с радиотелеграфистом.
   Вечер. К хутору подходят Рогозный, Мирон и Тур.
   Расстевив караулы, заходят в дом.
   Мария, не стесняясь, бросается на шею Рогозному. Тот отстраняет ее.
   - Наши люди, - представляет Рогозный. - Мирон, Тур, недавно из Центра.
   - Прошу к столу, - лепечет Мария и добавляет: - А мы, Климушка, скоро на Запад?
   - Скоро, дорогая, скоро...
   Гости повесили на стену оружие, уселись за стол, накрытый для угощения.
   - А где же Галина?
   - Где-то здесь.
   - Кличь всех! - скомандовал Рогозный. - У меня сегодня хорошее настроение... И друзья что надо!
   - Галю, мама, тату! - крикнула Мария. - Клим зовет!
   Появились старик со старухой, затем Галина.
   - Иди сюда, иди, ластонько! - Рогозный потрепал по щеке Галину. Привыкай.
   Галина узнала Леваду, растерялась, побледнела. Павел не ожидал такого поворота событий. Он как мог дал понять Галине, чтобы она не произнесла его имени и не дала никому повода догадаться, что они знакомы.
   - Что с тобой, ластонько? - насторожился Клим.
   - Ничего, со мной это бывает, - оказала Галина, усаживаясь за стол так, чтобы быть в стороне от Левады. - Пройдет. Все пройдет...
   Она взяла себя в руки.
   Застолье в полном разгаре.
   - Я все думаю: может, все напрасно? - пьяно говорил Клим Рогозный. Но нет... Нет!.. Не напрасно!.. Я буду великим... Вы все узнаете Клима Рогозного!..
   Он глянул на старика, который опустил голову и злобно смотрел в одну точку, и продолжал:
   - Да, тату!.. И ты узнаешь!
   - Я уже узнал, - огрызнулся старик.
   - Нет, ты еще узнаешь... Вот они, - Рогоэный показал рукой на Мирона и Тура. - Но я пока молчу... Узнаете потом, когда Клим Рогозный будет ехать на коне, впереди...
   - А я? - подала голос Мария, любуясь Климом. - А я как?
   - И ты, Мария!.. Со мной... До могилы!.. Я пью за нашу ридну Украину, - продолжал Рогозный, сильно, грубо обнимая Марию.
   - За нашу удачу! - говорит Тур. - За таланты нашего зверхника Клима Рогозного!
   - Как говорят, холера ясна! - с неподдельным восторгом сказал Левада. - Бардзо добже!
   - Я слышал, у тебя ангельский голос? - Рогозный повернулся к Галине. У меня на душе праздник, давай песню, ластонько.
   - А мне не до веселья, - сказала Галина.
   - Не тяни, Галина, - просит Мария. - Давай!
   - Пой! - Клим уставился на Галину. - Кому сказано! Нашу, украинскую.
   - Спой, Галина! - присоединились к просьбе Мирон и Тур.
   Галина запела:
   Он, поiхав з Украiни
   Козак молоденький,
   Оирхове сiделечко,
   Ще й кинь вороненький.
   Ой, поiхав на чужбину
   Та там i загинув,
   Свою рiдну Украiну
   Навiки покинув.
   Звел в собi насипати
   Високу могилу,
   Звел в собi посадити
   Червону калину.
   Будут пташки прилiтати,
   Калиноньку исти,
   Будут менi приносити
   З Украшии вiстi!
   Голос Галины был звучный и душевный, казалось, ему было тесно в душной комнате.
   Песня раздвинула стены и ушла за пределы хутора, разлилась по полям, лесам, полонинам.
   Она тронула души сидящих за столом.
   Старик сидел и угрюмо смотрел на клеенку.
   Было видно, что песня вывернула наизнанку и душу Рогозного. Кто знает, может быть, он вспомнил свои юные годы, а может быть, тяжелым грузом давило на него темное прошлое. Он наливал самогон и жадно выпивал. И вдруг крикнул:
   - Хватит! - и стукнул по столу так, что подпрыгнули стаканы. Заткнись! Хватит!..
   Старики и Галина, чуя недоброе, ушли из комнаты.
   - Эй, вы!.. - Клим выкатил пьяные глаза на Мирона и Тура. - Пора спать!..
   Он взял автомат и, опираясь на Марию, вышел в сени. Они отодвинули сундук, спустилась в схрон.
   Отец Галины принес сено, разложил его в углу комнаты, накрыл одеялом.
   - Можете спать, - буркнул он и вышел.
   Тур спал крепким сном. К Леваде сон не шел...
   - Павло! - Он услышал шепот Галины. Луна высвечивала девушку у окна. Левада потихоньку, чтобы не разбудить Тура, поднялся, подошел к Галине.
   - Как здесь оказалась? - спросил он.
   - И ты с ними? - Галина сделала вид, что не расслышала вопроса. - Боже мои, и ты...
   - Галина, ответь, что ты здесь делаешь? - повторил вопрос Левада.
   - Я у родителей... А ты бандит, да?
   - Нет, я не бандит, Галя... Ты должна меня понять...
   - Что я должна понять? Что? - В глазах Галины появились слезы. Скажи, Павло, что я должна понять?.. Ну... Скажи!
   Левада уклонился от прямого ответа.
   - О том, что ты меня знаешь, ни слова... Понимаешь, Галинка, милая, ни слова...
   - А кто ты на самом деле? - спросила опять Галина. - Что я должна думать?
   - Я не могу сказать. Потом все поймешь... Я твое письмо получил....
   - Правда, Павлуша, ты не бандит?
   - Я люблю тебя, родная. - Левада обнял и поцеловал Галину.
   Отец Галины вышел на рассвете во двор, вывел из хлева корову, привязал ее за сараем. Вернулся во двор. Было видно, что на душе у старика скребут кошки.
   Он ударил ногой ведро, которое покатилось с жестяным звоном по двору. Из закутка выскочил охранник Рогозного. Старик, не глядя на него, повесил ведро на забор.
   - Ты что, взбесился, дед? - оказал охранник. - Я думал, чекисты нагрянули...
   - Это вы все взбесились, нечистая вы сила...
   - Ну, поговори мне еще, старый хрыч, - пригрозил охранник. - Не спится... Не поладил. со старухой, что ли?
   Старик зло сплюнул в его сторону. Охранник скривил рожу и удалился.
   Старик постоял во дворе, нервно потоптался. А затем почти бегом направился в амбар, открыл ящик.
   - Убью стерву! - злобно сказал он, раскидывая тряпье, за которым блеснуло ружье. - Порешу и гада!
   Он зарядил ружье и направился в сени. Пытался открыть схрон. Но в это время из дома выглянул Левада.
   - Ты что, батько? - Левада отнял ружье и забросил его на чердак, взял под руку вконец расстроенного старика и отвел в сторонку.
   - Я все равно их убью! - говорил тот, размахивая дрожащими от злобы руками. - На, стреляй!.. Фашисты не убили... Так свои...
   - Тише, батько! Не шуми, - успокоил его Левада. - Не надо шуметь... Попей холодной водички из колодца... Знаешь, как помогает. Иди...
   Старик вышел, сел на пороге и от бессилия заплакал.
   Генерал Свиридов из своего кабинета вел разговор по телефону:
   - Да, да, Илья Петрович! Свяжитесь с польскими товарищами и совместно с ними, как договорено, обеспечьте переход. В течение десяти дней. Нет, не изменились, сигналы те же. Желаю успеха!
   Бункер. Клим Рогозный схватился за ручку настройки приемника, пробежал шкалу.
   Гук сидел рядом и прислушивался к трескучим звукам приемника.
   Рогозный нашел нужную волну. Оба прильнули к приемнику и жадно ловилм каждое слово. На русском передавали:
   "...Мощь фашизма лежит в руинах, но мощь коммунизма угрожающе возросла.
   Фокус внимания во внешней политике смещается смело.
   Советский Союз, главный союзник западных держав в войне, стал их главным противником в мире".
   Передача закончилась, Рогозный выключил приемник.
   - Так оно и есть, - улыбнулся он. - И будь спокоен, наш фокус тоже верный.
   - Полный порядок! - Гук довольно потер руки.
   Рогозный, Гук и Дубовой приближались к поляне, на которой через деревья была видна группа Мирона. Подойдя вплотную и поздоровавшись с группой, Рогозный сказал:
   - У нас впереди очень важные дела.
   - А я влип, холера ясна, - сказал полушутя Мирон. - Клянусь, не повезло.
   - Мы оценим твои заслуги. Оценим! - пояснил Рогозный. - За нами не пропадет... Ах, да, чуть не забыл, даю в помощь Дубового.
   - Ладно, - сказал Тур. - Не помешает.
   - Вы будете действовать самостоятельно, - заговорил уверенно, по-командирски Рогозный. - Как организованная военная группа... Командиром назначаю Тура.
   - Ясно, - ответил первым Мирон.
   - Второе: для обеспечения операции мы создаем иллюзию ликвидации подполья, - сказал Рогозный. - Согласно уговору, до вашего прибытия вое операции будут приостановлены.
   - Сколько займет переход туда и обратно? - спросил Гук.
   - При благополучном исходе до десяти суток, - ответил Тур.
   - И третье: не наделайте шума на границе, - продолжал Рогозный. - Это грозит провалом.
   - Понимаем! Нам можно уходить? - спросил Тур.
   - Да, можно, - сказал Рогозный. Он крепко пожал всем руки: - Ждем в срок!
   Группа Тура в сумерках подошла к границе. Останоаились. Залегли... Время тянулось медленно...
   - Не напороться бы, - с тревогой оказал Дубовой.
   - Ну что заныл, пся крев? - оборвал его Мирон.
   От группы отделились Мирон и Дуда... Они осторожно подошли к линии границы, прислушались...
   Недалеко притаился пограничный наряд старшины Дзюбы, их маскировочные халаты слились с местностью...
   По ту сторону границы замерлм жолнежи...
   Мирон тихо свистнул, и группа Тура короткими перебежками пошла на преодоление государственной границы...
   Дубовой зацепился за какую-то проволоку, растянулся на земле...
   Мимо советских и польских пограничников группа перешла на польскую территорию.
   Сушенцов, Зося и Гришутка заканчивали завтрак. Зазвонил телефон.
   - Иду, - бросил Сушенцов в трубку. - Подождите.
   Зося встревоженно смотрит на него.
   - Пока, сынок! - Он поцеловал Гришутку и Зосю. - Не скучайте.
   - Приходи обедать! - напомнила Зося.
   Кабинет Сушенцова. Обрывки его доклада:
   - Так точно, товарищ генерал, прошли... Метрах в двадцати от нарядов... Да, Кузьмич наблюдал... Уверен, не заметили... Записку передам сегодня...
   В кабинет Свиридова зашел генерал Осадчий. Обменялись рукопожатием.
   - Молодцы, - сказал Осадчий. - Удачно получилось.
   - Ознакомьтесь. - Начальник войск протянул эаписку.
   - "Возвращение первого-пятого сентября. Маршрут тот же. Риск оправдан", - прочитал Осадчий. - Ну, что же, будем ждать.
   - Видно по всему, Рогозный форсирует события, - произнес Свиридов.
   - Мосты сожжены, - поддержал его Осадчий. - Надежда на новых покровителей.
   - А что дальше?
   - Дальше? Будем следить, что придумают Рогозный и Хельмар. Теперь одной веревочкой связаны.
   В довольно-таки вместительной стодоле, покрытой соломой, старик с Галиной складывали сено.
   Отец подавал его вилами наверх, Галина по-хозяйски укладывала.
   - Опять несет нечистая сила, - сказал старик, издали увидев в проеме дверей Рогозного и Гука. - Не показывайся на глаза.
   Галина плюхнулась, утонула в сене.
   - Слава героям! - сказал Рогозный. Старик молча подбирал сено на токовище и складывал, его в угол.
   - Чего молчишь? - грозно спросил Рогозный.
   - А что мне сказывать? - буркнул старик.
   - И что такой хмурый? - Рогозный стиснул челюсти, вспухли желваки.
   - А чему радоваться? Война кончилась, а покоя нет... Все идет прахом.
   - А ты как думал? - строго заметил Рогозный. - Все живое грызет друг друга. Разве не так? Философия! Слыхал про такую науку?
   - Что наука? - обозлился старик. - Хуже зверей бывают люди...
   - А ну вон отсюда! - крикнул гневно Рогозный. - Живо!
   Старик искоса посмотрел на него, положил вилы на плечо и нехотя вышел.
   - Лучше места не вижу, - услышала Галина голос Рогозного.
   - Да, далеко от людских глаз, - поддержал Гук.
   - Нам хватит пять суток на сборы? - спросил Рогозный.
   - Руководителей окружных, надрайонных и районных проводов, референтур, - перечислял Гук, - оповестить мы сумеем. А вот как быть с теми, кто на легальном положении?
   - Направляй связников сегодня, - распорядился Рогозный. - Итак, второго сентября, в десять ноль-ноль. А тем, кто работает в советских учреждениях, вести принесет не сорока на хвосте, а Галина... Лучшей связной я не вижу... Вне подозрений... И... дороже отца и матери у нее никого нет... Потом, выполнив задание, она от нас не отвертится.
   - Хм-м! - задумался Гук.
   - Я думаю, ты сообразил что к чему?
   - Хитрый ты, Клим, - польстил ему Гук. - Ох и хитрый!
   Клим Рогозный и Гук зашли в дом.
   - Накрывать на стол? - Мария кокетливо повела плечами.
   - Не надо, - сказал Рогозный. - Сегодня туман для головы ни к чему.
   - Как хотите, - оказала Мария.
   Перед Рогозным понуро стояла Галина.
   - Ты для нас очень много значишь, - сказал с нажимом Рогозный. - И мы тебя, как ты говоришь, в покое оставить не можем.
   - Я не пойду, - со слезали на глазах ответила Галина.
   - Какая муха тебя укусила? - спросил Рогозный.
   - Никакая, - огрызнулась она. - Что вы ко мне пристали?
   - Нет, ты послушай, как она разговаривает, - воскликнул Рогозный и многозначительно покачал головой. - Ты что, забыла наши условия?
   - Нет, не забыла.
   - Тогда в чем дело? Хватит разговоров! В общем, завтра на рассвете. Пакет и инструктаж получишь через полчаса.
   - Хорошо, - сквозь зубы вынужденно соглашается Галина. - Я могу идти?
   - Да! И запомни: не играй с огнем... - загадочно сказал Рогозный. Тут и дураку ясно, мы трепаться не любим.
   Сумерми. Лениво догорала свеча. В комнату Галины зашел отец.
   - Что они с тобой шушукаются? - спросил отец. - Что им от тебя надо? Посылают в город, - сказала шепотом Галина.
   - Зачем?.. Скажи, зачем? - Отец вздрогнул.
   Галина промолчала...
   - Я не могу лизать сапоги этим ублюдкам! - Старика душила злость. Нема той силы, как раньше, я бы им показал.
   - Тату! - Галина посмотрела в глаза отцу. - Знаешь, тату... В нашей стодоле собираются бандиты... Через пять дней.
   - С чего ты взяла? - Отец насторожился.
   - Слышала. И в город поэтому посылают.
   - Это правда, дочка?
   - Тату, своими ушами слышала.
   - Через пять дней?..
   Он взял лист бумаги, карандаш и начал быстро, нервно записывать.
   - Дочка... - Отец поглядел на Галю. - В Львове живет мой друг... Партизан... Передай ему вот эту записку...
   - Передам, тату, - сказала Галина.
   - Только ты и я... - сказал шепотом отец, - Больше никто, понимаешь, никто не должен знать!
   - Понимаю.
   - Свет погасить не забудь. - Отец еще раз внимательно глянул на Галину и вышел.
   Рассвет. По лесной тропе спешит Галина в город. Птичье пение не может отвлечь ее от тревожных мыслей. И вдруг...
   - А ну, притормози, красотка! - сказал кто-то из кустов.
   Галина будто споткнулась. Остановилась. Из зарослей появились двое.
   - Куда в такую рань? - спросил Гук.
   - А вам что? - испуганно заговорила Галина, потом добавила смелее: Какое до этого дело?
   - Нам дело до всего, - недобро усмехнулся Гук.
   Он обошел Галину, измерил долгим, с прищуром, взглядом.
   - Где записка? - спросил Гук.
   - Съела.
   - Не дури, девка. - Гук подошел вплотную. - Я спрашиваю, где записка?
   - Что же это делается на свете? - с изумлением воскликнула Галина. Вы что же, сдурели? Не знаете, куда иду?
   - Знаем! - сказал второй бандит.
   - Тсс! - Гук подал знак молчать.
   - Тогда хватит пятить глаза. - Галина взяла себя в руки.
   - Я хотел собственными глазами убедиться, что записка в надежном месте, - уже более сдержанно сказал Гук.
   - Можете не беспокоиться, - сказала Галина. - В надежном.
   - А если попадешь в лапы к чекистам?
   - Записку проглочу и ничего не скажу.
   - Ладно! Будь осторожна, - оказал Гук.
   - Не маленькая.
   - Ну, иди! И не вздумай с нами шутить...
   По улицам Львова идут автобусы, такси, грузовики. По тротуару среди потока людей прокладывает себе путь Галина. Она зашла на почту, передала какому-то мужчине записку, вышла. Незаметно оглядываясь, она садится в автобус, затем в трамвай, останавливает такси. Доехав до нужного дома, она нажимает на кнопку, в квартире слышен звонок.
   - Вам кого? - спрашивает пожилой мужчина.
   - Петренко Иван Дмитриевич здесь живет?
   - Это я... Заходите, пожалуйста!
   Из кабинета генерала Осадчего уходит Петренко.
   - Спасибо вам, Иван Дмитриевич! - Генерал пожимает ему руку.
   - Не за что, Евгений Иванович, это мой долг.
   В кабинете секретаря обкома Калюжный, Осадчий и Свиридов.
   - Я думаю, Василий Афанасьевич, - говорил Осадчий, - Рогозный проводит совещание перед приездом Хельмара. На него заморский гость возлагает большие надежды, и поэтому Рогозный хочет покрасоваться... А с другой стороны, возможно, речь идет о выработке какой-то общей линии поведения... Ну и не мешает лишний раз пообщаться, придать своей банде хотя бы видимость организованности.
   - Юрий Николаевич, - обратился Калюжный к Свиридову. - Что вы скажете?
   - Что касается выводов, то я согласен с Евгением Ивановичем, - сказал Свиридов. - И хотя это совещание пугает многие наши карты, но бандитов надо усмирить.
   - Пожалуй, верно, - поддержал Калюжный. - другого случая может и не представиться.
   - А как с Хельмаром - подумаем, - сказал Осадчий. - Надо крепко подумать!
   - Не забывайте об уликах, - сказал Калюжный. - Суду нужны неопровержимые доказательства.
   - Их больше, чем достаточно, - ответил Осадчий. - Кое-что обещали польские друзья...
   В кабинете у Свиридова идет оперативное совещание. Тут Осадчий, Сушенцов, другие офицеры.
   - Нам стало известно, - говорит Свиридов, стоя у карты, - сборище бандитских главарей состоится второго сентября, то есть через четыре дня. Вот на этом хуторе.
   Свиридов показал его на карте.
   - Время? - уточнил Сушенцов.
   - Ориентировочно - девять-десять утра. Я предлагаю, - продолжал Свиридов, - создать подвижную группу пограничников до пятидесяти человек, куда войдет резерв пограничного отряда и до десятка уже обстрелянных пограничников линейных пограничных застав. Возглавит эту группу майор Сушенцов. К первому сентября отряд занимает исходные позиции в десяти километрах от хутора, Большая Березня. Затем под прикрытием темноты, к утру второго сентября, с четырех сторон подходит к нему на расстояние трех-четырех километров...
   Все напряженно слушали начальника войск.
   - Правда, есть одно "но"... Мы считаем: успех операции может быть обеспечен три условии, если вам, товарищ майор... - Начальник отряда встал. -...если вам удастся избежать, - продолжал Свиридов, - прямого столкновения с охранением.
   - Об охранении нам ничего не известно, - сказал Сушенцов.
   - В этом сложность операции, - заметил Свиридов. - Но вы, Илья Петрович, разведчик опытный... И мы на вас надеемся.
   - Ясно! - скупо улыбнулся майор.
   - Садитесь, пожалуйста, - сказал Свиридов, в затем продолжал: - Время "Ч", то есть захват бандитов в одиннадцать часов дня... Некоторые детали операции мы обговорим с майором Сушенцовым более подробно...
   Свиридов отошел от карты, на которой была видна, схема операции, положил указку.
   - Буквально несколько слов. - Осадчий поднялся. - Хочу вас предупредить, товарищи: по маршруту движения отряда, имеются бандпособники. Операция должна быть проведена в обстановке глубокой тайны. Передвижение отряда только ночью и в пешем порядке. Проводники из местных жителей подобраны...
   В бункере при свете лампы Клим Рогозный и Гук склонились над картой.
   - Засады и посты, - Рогозный показал на карте, - выставить вот здесь. Это позволит нам в случае чего благополучно унести ноги. В доме иметь три человека - в резерве.
   - Маловато людей, - сказал Гук.
   - Всех под гребенку, милок, - отрезал Рогоэный. - Вход в стодолу охранять одним часовым, здесь должен быть самый преданный человек. С дальних подступов наладить информацию через связников.
   - Разумею, - сказал Гук.
   - Как быть с оружием? - Рогоэный задумался. - Народ соберется горячий...
   - Я предусмотрел, - ответил Гук. - Рядом с часовым будет стоять пирамида.
   - На виду?
   - Нет, там есть сарайчик.
   - Договорились! - Клим жестом дал понять, что разговор окончен.
   Поздно вечером Сушенцов в полевой форме, вооруженный пистолетом, забежал на квартиру.
   - Сопим потихоньку? - Он поцеловал спящего Гришутку.
   - Скажи, Илья, это опасно? - Зося с тревогой смотрела на мужа. Неужели не будет этому конца?
   - Ну, что ты? - Сушенцов ободряюще улыбнулся, - Не волнуйся, все будет в норме!
   - Береги себя, Илюша, ради нас. - Зося тяжело вздохнула.
   - Успокойся, Зосенька! - сказал Сушенцов, стараясь не поддаваться настроению, поцеловал жену и вышел.
   Ночь. Перед, зданием штаба пограничного отряда - четыре грузовые машины с пограничниками и несколькими лицами в гражданском готовы к выезду.
   - Вперед! - подал команду Сушенцов и занял место с водителем в первой машине.
   Колонна выехала за ворота.
   Ранним утром шел отряд пограничников по лесным тропам, преодолевал заросли, овраги.