– Все. Этого хватит, – сказал Макбрут.
   Кончиком языка Хелен облизала пересохшие губы.
   – Простите?
   Прищурившись, он глянул на нее и нахмурился.
   – Я закончил. Можете отпустить ногу, только осторожно.
   – О! – Тут только девушка заметила, что нога уже аккуратно забинтована, и участливо спросила Эббота: – Как вы себя чувствуете?
   Кучер вздохнул, казалось, он был очень рад, что его мучения окончились.
   – Готов немного перекусить, миледи.
   Словно актриса, ждущая своего выхода, в ту же секунду появилась мисс Гилберт с корзиной, и Хелен помогла ей устроить пикник возле камина; при этом она оказалась рядом с Макбрутом. Какое-то болезненное напряжение лишало ее аппетита. Пока остальные поглощали холодную ветчину, хлеб и сыр, девушка лишь отщипывала кусочки еды и скармливала их Милорду. Она искоса поглядывала на Макбрута, на его мускулистые голые ноги, выглядывавшие из-под килта, и на то, как рубашка из грубого полотна и плед в черно-белую клетку облегают его грудь. Он так разительно отличался от джентльменов, с которыми отец часто пытался ее знакомить. Интересно, Макбрут тоже сейчас о ней думает? Вряд ли. Он совершенно ясно дал понять, что презирает ее.
   Когда она потянулась за бутылкой вина, их руки встретились… Макбрут посмотрел на нее, и на какой-то момент она уловила в его взгляде нечто глубокое и загадочное, совсем не похожее на ненависть или презрение. Волнение словно пламя охватило Хелен – она достаточно много повидала на своем веку мужчин, чтобы понять этот взгляд.
   В нем было откровенное желание.
   Несмотря на то что он резко отвернулся, она упивалась своей истинно женской победой. Макбрут ее хочет. Он хочет уложить ее к себе в постель. Он хочет сделать с ней что-то такое…
   То, что она так отчаянно хотела испытать.
   Это была такая сумасшедшая мысль, что она тут же попыталась ее прогнать, но мысль засела слишком крепко, и избавиться от нее было просто невозможно.
   Макбрут – вот тот мужчина, который откроет для нее секреты физической близости.

Глава 3

   Глубокая ночная тишина окутала замок.
   Хелен выскользнула из своей постели в маленькой спальне на верхнем этаже. Было слышно лишь завывание ветра в трубе и негромкое похрапывание мисс Гилберт из-под горы одеял. Лежавший в ногах кровати Милорд поднял голову и завилял хвостом, но Хелен приложила палец к губам и прошептала:
   – Оставайся на месте.
   Собака повиновалась, но продолжала следить за хозяйкой, которая, тихо открыв дверь, вышла в коридор.
   Все это время Хелен провела в романтических мечтаниях и довела себя до такого нервного напряжения, что больше уже не могла ждать.
   Это случится сейчас или никогда.
   Ботинки ее все еще не высохли, и она не стала их надевать. К счастью, у нее снова была накидка, иначе холод пробрал бы ее до самых костей.
   Хелен последовала невинному совету Джилли снять перед тем, как лечь, платье и корсет, а также распустила волосы, которые теплой волной закрыли ее спину до талии. Пробираясь по темному коридору, она испытывала восхитительное ощущение собственной смелости.
   В какой же комнате спит хозяин замка?
   Наверняка в самой большой – спальне лэрда. Ведь это его замок. Но где его слуги? Есть ли у него где-нибудь другой дом, и кто он, собственно, такой? Хелен чувствовала, что Макбрут совсем не тот, за кого себя выдает.
   Она осторожно шла вперед, опираясь одной рукой о каменную стену. Волны возбуждения то и дело накатывали на нее. Она даже себе боялась признаться, что идет в спальню к мужчине, – такое скандальное поведение могло напрочь погубить репутацию леди. Хотя…
   Даже если все пройдет так, как она задумала, кто об этом узнает? Сегодня ночь приключений, ее единственный шанс выяснить правду о загадочных отношениях полов, прежде чем она окончательно расстанется с Макбрутом.
   Она споткнулась о какой-то табурет, и он с громким скрежетом стал двигаться по полу. Хелен замерла. В коридоре стояла кромешная тьма. «Неплохо было бы взять свечу», – подумала она. Ее охватило жуткое чувство, будто за ней наблюдает призрак, и она тут же вспомнила покрытый пылью обеденный стол в большом зале.
   В конце концов Хелен снова медленно двинулась вперед и вскоре оказалась возле спальни. Дверь была приоткрыта. Чувствуя, как кружится голова, она на цыпочках подошла ближе. Из комнаты в коридор падал свет и доносился треск поленьев. Она представила себе Макбрута лежащим на огромной кровати под балдахином. Вот он увидел ее, и дерзкое предложение его ошеломило… Он хватает ее, начинает целовать и, наконец, делает с ней то, о чем она так долго мечтала…
   Все произойдет очень просто. А если нет?
   Девушка замерла, приложив взмокшую ладонь к резной дубовой двери. Все, что ей нужно сделать, это толкнуть дверь и войти – вот только рука отказывается повиноваться, а в ногах не больше силы, чем в промерзших стеблях цветов. Что. если Макбрут отнесется с презрением к ее поступку? Сумеет ли она выдержать его неподвижный, холодный взгляд? И как заставить его сделать то, за чем она пришла?
   «Привет! Я подумала, что вам, может быть, так же грустно, как мне… и не хотите ли вы лишить меня невинности?»
   Ужасно глупо и совсем по-детски.
   В коридоре гулял сквозняк, и, как Хелен ни куталась в свою отделанную мехом накидку, ее пробирала дрожь, а от этого ей все труднее становилось сохранять внутренний жар своих фантазий. Как назло, именно теперь, когда настал момент действовать, в ней заговорил здравый смысл. Что за безумие привело ее сюда? Она не соблазнительница и не может предложить себя мужчине, тем более горцу, который ее ненавидит. А вдруг Макбрут обойдется с ней грубо? И с какой стати она поверила в то, что под суровой внешностью скрывается добрая душа? Да, он позаботился о раненом кучере, но это еще не означает, что Макбрут хороший человек. Возможно, ей следует выбрать в учителя совсем другого мужчину, джентльмена из общества, которому она могла бы довериться…
   Хелен решительно повернулась, собираясь уйти, и внезапно уткнулась в мощную мужскую грудь.
   В следующую секунду она оказалась прижатой к стене и, откинув голову, увидела очертания громадного тела. Но ей и не надо было большего, чтобы узнать его.
   Макбрут!
   Внутри у нее все затрепетало не то от страха, не то от восторга. Он подкрался, как волк к ягненку, и схватил ее.
   – Что вы здесь делаете? – задыхаясь, спросила она.
   – Не лучше ли спросить об этом вас?
   Глубокий, с раскатистым шотландским акцентом голос взволновал ее, а жар, исходивший от его тела, зажег в ней пламя плотского любопытства, да такое сильное, что Хелен вмиг позабыла о своих сомнениях.
   – Я пришла, – выпалила она, – потому что хочу быть с вами.
   Напряженная тишина окружила их. Поймет ли он, что она имела в виду? Примет ли ее смелое предложение? Спиной она чувствовала холодный камень стены. Откуда-то издалека словно с шумом ветра до нее донеслись слова: «Повернись и беги, пока еще есть время…»
   Он раздвинул накидку и обхватил руками ее груди. Прикосновение казалось таким правильным, таким восхитительным, что она прислонилась к нему, требуя большего.
   Резким движением Макбрут прижался к ней бедрами.
   – Вышли на поиски удовольствия, миледи? Впрочем, чему тут удивляться.
   – Не говорите со мной так, – негодующе воскликнула Хелен. – Это совсем не то, что вы думаете.
   – Вам нравятся красивые слова. И всякие красивые уловки, чтобы удовлетворить свою похоть. А в остальном вы все одинаковы.
   Он опустил руки, проведя ими по изгибам ее талии и бедер, затем по нескольким слоям нижних юбок, пока не взял в плен награду, прятавшуюся у нее между ног. Хелен вздрогнула и непроизвольно сжала бедра, но его рука оказалась зажатой там, где была.
   Она стала отпихивать его, но натыкалась лишь на железные мускулы.
   – Не надо.
   – Не надо? Разве вы не за этим пришли сюда? – Его рука между ее бедер медленно задвигалась. – Или мои манеры не такие благородные, как у других ваших любовников?
   Значит, вот как мужчина трогает женщину! Безжалостно, с грубой настойчивостью. И – стыдно в этом признаться – ей это нравится.
   – Нет у меня никаких любовников, и я не позволю вести себя со мной подобным образом. – Она снова попыталась его оттолкнуть.
   Он неожиданно убрал руку, но все еще оставался слишком близко, так что она продолжала чувствовать жар его тела.
   – Значит, у вас есть муж.
   – Нет у меня никакого мужа, и вообще я никогда раньше этим не занималась.
   – Вы никогда не приходили в спальню к мужчине? – Макбрут осторожно потрогал шелковистую прядь ее волос. – Зато, не сомневаюсь, множество кобельков пресмыкалось у вашего порога…
   – Идите к черту! – Хелен ударила его по руке. – Все дело в том, что меня мучило любопытство. Мне двадцать четыре года, а я никогда не была с мужчиной. Никогда.
   – Что? Вы девственница?
   Ей не понравился сарказм, прозвучавший в его голосе. Он разрушил ее золотую мечту: узнать наконец, что же происходит между мужчиной и женщиной.
   – Пустите меня. С моей стороны было безумием прийти сюда. Если хотите знать, я уже собиралась вернуться в свою комнату, когда появились вы и начали меня лапать.
   Он не пошевелился.
   – Неужели?
   – Да. Все это было ошибкой. Минутная потеря рассудка. – Хелен нырнула под его руку, но Макбрут со скоростью хищной птицы схватил ее и прижал к себе.
   – Трусиха, – тихо сказал он.
   Он, что, смеется над ней? Вряд ли. Юмора у этого человека нет ни на грош. Она попыталась освободиться.
   – Пустите же!
   – Не надо торопиться, девочка. Кажется, я должен извиниться.
   – Ну так извиняйтесь, и делу конец.
   – Мне не следовало разговаривать с вами так грубо. Если вы действительно невинны…
   – Никаких если.
   – Тогда вы не можете знать, как себя ведут мужчины. Мне не следовало вас так ласкать.
   Но он снова ее ласкал, просунув руку под накидку, и его опытные пальцы заскользили по ее талии и спине. По контрасту с прежним грубым презрением сейчас его голос был просто чистый мед – сладкий, густой, обволакивающий, затягивающий.
   – Вы не можете винить человека за то, что он обезумел. Такая теплая, мягкая, и все у вас на месте, как у настоящей женщины.
   У нее ослабли ноги, но она не сдавалась.
   – Отпустите меня. Я хочу вернуться в свою комнату.
   – Но сначала возьмите вот это в вашу одинокую постель.
   Он нагнул темную голову, и его горячие губы нашли ее рот, а язык раздвинул губы. От удивления Хелен остолбенела, и только поэтому его призыв остался без ответа. Но тут же ее руки сами обвили его шею. Она ощутила на его губах вкус выпитого им вина и почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
   Все это время он ласкал ее, заставляя кровь бежать быстрее. Хелен тоже стала прикасаться к нему, сначала осторожно, потом все смелее и смелее, дотрагиваясь до его груди, плеч. Его мощь внушала ей благоговение. Ей нравилось, что они, такие разные, дополняют друг друга – мужчина и женщина. Именно об этом она мечтала: чтобы ее целовали страстно и нежно, а обнимали так, словно никогда больше не отпустят.
   Тем временем его губы скользнули к ее уху. Он мял ей грудь и гладил твердые соски.
   – Прикажи мне остановиться, девочка. Прикажи, или я за себя не ручаюсь.
   Из груди Хелен вырвался судорожный вздох. Она встала на цыпочки и носом потерлась о его шею.
   – Делай все, что пожелаешь.
   Сквозь его стиснутые зубы вырвался свистящий вздох.
   – Если миледи согласна… – пробормотал Макбрут. Обхватив за талию, он почти внес ее в свою спальню и ногой захлопнул за собой дверь.
   В каменном очаге горел огонь, бросая свет на огромную с высоким балдахином и потрепанными шелковыми занавесями кровать. Вместо того чтобы положить ее туда, хозяин комнаты опустил Хелен на кучу набитых соломой тюфяков, постеленных у огня. Несмотря на жару и накидку, в которую она была завернута, девушка дрожала всем телом. Без его уверенных рук она почувствовала себя неловко и неуверенно. Не то чтобы в ней проснулось сожаление о принятом решении: просто она не знала, что делать. Следует ли ей раздеться? Или, может, лечь так?
   Макбрут снял с себя плед и бросил его на тюфяки – теперь только грубая полотняная рубашка обтягивала мускулистые плечи.
   – Не передумали, миледи?
   Снова эта насмешка в голосе! Но все равно она решила быть честной.
   – Нет. Я… Просто я не знаю, как надо это делать – соблазнять мужчину.
   Его губы дрогнули.
   – Нет, девочка, ты это знаешь.
   Подойдя ближе, он расстегнул застежки накидки и сбросил ее на пол. Его рука задержалась на мгновение в изгибе ее шеи под густыми волосами. Потом синие глаза скользнули вниз, и Хелен почувствовала прикосновение его пальцев, стягивавших сначала рукава сорочки, а потом и саму сорочку.
   Зардевшись от смущения, она попыталась прикрыть голую грудь рукой, но Макбрут опередил ее и, схватив руку, начал большими пальцами гладить внутреннюю поверхность запястья. При этом он не спускал с нее пронзительного взгляда. Это было странное, незнакомое ощущение: позволять мужчине смотреть на нее так, как смотрел этот человек. Откровенное восхищение на его лице доставляло ей невероятное удовольствие.
   Вздохнув, Хелен прислонилась головой к мускулистому плечу и закрыла глаза. Под натиском ощущений, вызываемых прикосновениями мозолистых пальцев, ее застенчивость мало-помалу куда-то уходила.
   Потом что-то мягкое и влажное сомкнулось вокруг ее соска. Его рот.
   – О! Мне никогда и не снилось…
   – Это не сон, запомни. – Он подул на влажный сосок.
   Хелен всхлипывала и стонала от наслаждения. Макбрут развязал шнурки ее нижних юбок, просунул под них руку и нащупал округлости ее попки. Он стал нежно ее мять, вызывая в Хелен новую волну желания. Один глубокий поцелуй следовал за другим.
   Боже, она была права. Она знала, что суровый и грубоватый Макбрут мог быть нежным, любящим и… таким искусным.
   Каким-то образом вся ее одежда оказалась на полу, и она осталась голой – и совершенно бесстыдной – в его объятиях. Мир перевернулся, когда он опустил ее на плед и она почувствовала спиной, каким он был мягким, а грудью – какой грубой была его одежда. Килт задрался вверх, а ей в бедро впилось что-то, похожее на твердый стержень. У Хелен закружилась голова, и она почувствовала себя распутной, потому что думала об этом стержне, о том, почему ей так хочется его потрогать, и о том, что именно он будет делать дальше. А потом она уже ни о чем не могла думать, поскольку он стал гладить внутреннюю сторону ее ноги все выше и выше, пока его ладонь не остановилась в том самом месте, с которым он так грубо обошелся, когда прижимал ее в коридоре.
   Хелен напряглась, но на этот раз он не рассердился, а, наоборот, был осторожен и нежен. Кончиком одного пальца он прикоснулся к столь интимному и чувствительному месту, что она вскрикнула и схватила его за руку.
   – Тихо, девочка. Позволь мне погладить тебя и… подготовить.
   – Подготовить? – не поняла она.
   – Да… Сейчас я тебе покажу…
   Он снова до нее дотронулся, и напряжение внутри ее прошло, сменившись влажным жаром, вызванным его умелой лаской. Хелен намеревалась просто спокойно лежать на тюфяках, но ее бедра двигались в такт растущему наслаждению. Она даже вообразить себе не могла, что позволит мужчине такое… и все же содрогнулась от удовольствия, когда он устроился у нее между ног. Что-то горячее и твердое пронзило ее нежную плоть, и, прежде чем она догадалась о его намерении, он вошел в нее.
   Было больно. Особенно когда Макбрут вошел глубже, до самого конца. Потом он остановился и замер, расставив локти по обеим сторонам ее тела. Его грудь вздымалась, мышцы шеи были напряжены – казалось, он пытается сохранять самообладание. Пряди черных волос, в которых играли блики огня, упали ему на лицо, оттеняя его суровую красоту. Он наклонился и нежно поцеловал ее, будто успокаивая.
   – Спокойно, девочка. Подожди немного, и тебе понравится больше.
   Ей уже нравилось. Он заполнил внутри ее все целиком, и ее вдруг охватил суеверный страх. Так вот он какой, этот загадочный акт совокупления! Она и представить не могла столь интимное воссоединение, которое заставило ее прижаться к нему и ощутить восхитительную тяжесть его тела.
   – Мне нравится, – прошептала она. – Очень нравится.
   Зарывшись лицом в ее волосы, он прохрипел:
   – А теперь я сделаю так, что ты это полюбишь.
   Макбрут начал двигаться в медленном ритме, пробудившем в ней первобытную страсть. Хелен приподняла бедра, чтобы он вошел еще глубже, но этого ей уже было недостаточно, хотелось чего-то большего, чего-то недостижимого… Она вцепилась ему в плечи, двигаясь вместе с ним, чувствуя, как желание внутри нарастает и становится невыносимым… Закрыв глаза, она сосредоточилась на том месте, где они были соединены.
   – Расслабься, – сказал он, тяжело дыша. – Ни о чем не думай!
   – Как это?
   Но она знала. Восторг охватил ее, и с громким криком она вознеслась на вершину блаженства. Ее нежная плоть пульсировала, так что Хелен почти не заметила его заключительного толчка и не слышала яростного, звериного крика.
   Мало-помалу она начала приходить в себя. В очаге потрескивал огонь, усиливая впечатление уюта. Удовлетворение было таким глубоким, какого Хелен никогда в жизни не испытывала, и благодарить ей следовало того, кто лежал, распростершись над нею, так что их тела все еще восхитительно сливались воедино.
   Макбрут. Кто бы мог подумать, что она разделит такую необыкновенную радость с человеком, которого узнала всего несколько часов назад?
   Огромная нежность, чувство близости захлестнули ее. Он ввел ее в тайное общество настоящих женщин.
   – Розами, – вдруг удивленно сказала она. – Эти тюфяки пахнут розами.
   Он ничего не ответил, а лишь прижался щекой к ее волосам.
   Хелен оглядела комнату, в которой они находились. Старинная мебель красного дерева странно контрастировала с грубыми каменными стенами.
   – Эти одеяла, должно быть, принадлежали хозяйке замка. Что с ней случилось?
   Она почувствовала, как под ее руками напряглись его мышцы, но Макбрут так и не поднял головы, лишь что-то недовольно буркнул.
   Его нежелание говорить ей понравилось: рычит, как лев, а на самом деле – сущий котенок. Но потом страшная мысль поразила Хелен: что, если эта спальня когда-то принадлежала его жене и здесь он пережил страшную трагедию, потеряв ее?
   Слезы сочувствия выступили у нее на глазах. Если Макбрут не желает, чтобы его об этом расспрашивали, она должна уважать его чувства и умерить свое любопытство. А у нее столько к нему вопросов! Ей так хотелось выяснить о нем все!
   Хелен погладила его волосы и тихо сказала:
   – Я даже не знаю, как тебя зовут.
   Он приподнял голову и бросил на нее настороженный взгляд.
   – Александр.
   – Алекс, – повторила она и улыбнулась. Это имя ему подходит – в нем есть что-то цивилизованное и вместе с тем что-то от дикого зверя. – Алекс Макбрут.
   – Нет, просто Макбрут. Так называют лэрда – главу клана.
   Конечно, он не простой горец, потому и живет в замке!
   – Если ты лэрд, где же твои люди?
   – Они в деревне.
   – Но когда-то, видимо, обитали здесь. Этот брошенный обеденный стол…
   – Хватит болтать, – грубо оборвал он ее и встал. Лицо его приняло прежнее суровое выражение. – Женщины любят рассуждать о делах, которые их не касаются. Похоже, и ты такая же…
   Он стоял над ней, полуголый и величественный.
   – Я просто удивилась… – Она не знала, что и думать.
   – Тогда забери свое удивление с собой в свою кровать. – Он схватил ее сорочку и кинул ей. – Сейчас же.
   Хелен сразу стало холодно.
   – Как ты смеешь так со мной разговаривать после всего, что только что произошло между нами?
   – Я получил удовольствие, и ты тоже. Но теперь все кончено, и у меня нет охоты тратить время по пустякам.
   Отвернувшись, он стал поправлять складки килта.
   Несмотря на то что она желала видеть в нем только хорошее, его поведение обидело ее. Как ей объяснить свое желание слышать нежные слова и насладиться прощальным поцелуем? Она не ожидала, что ночь открытий кончится так плачевно. Ею просто воспользовались!
   Дрожащими руками Хелен натянула на себя одежду и закуталась в накидку. На мгновение она остановилась, глядя на лэрда Александра Макбрута, подарившего ей минуты несказанного наслаждения.
   Он стоял, повернувшись к огню и опершись одной рукой о камин. Тысячи вопросов вертелись у нее в голове, но он вел себя так, будто уже забыл о ее присутствии.
   Она в самом деле больше никогда его не увидит.
   Комок в горле помешал ей сказать ему слова прощания. Хелен тихо вышла и почти на ощупь пробралась по холодному темному коридору в свою спальню, где мисс Гилберт все еще похрапывала в блаженном неведении. Милорд проснулся и завилял хвостом, и Хелен погладила его перед тем, как заползти под одеяло. Она закрыла глаза, вспоминая ту радость, которую ей доставил Макбрут. Нет, не Макбрут.
   Алекс.
   Это Алекс занимался с ней любовью. Своими нежными руками он перенес ее в рай. Она поняла – возможно, слишком поздно – что теперь уже никогда не сможет успокоиться, узнав тайну отношений между мужчиной и женщиной. Одного раза оказалось слишком мало. Она скучала по теплу его рук и жару поцелуев, а ее нежная плоть между ног уже снова требовала свидания с ним, и только с ним.
   Алекс.
   Обхватив руками подушку, Хелен металась по постели. Глупо желать невозможного – завтра она уедет и никогда больше сюда не вернется. Приключение окончено. И все же, засыпая, Хелен молилась о том, чтобы у нее появился шанс околдовать его еще раз.

Глава 4

   Неплохо бы повторить.
   Это была его первая мысль, когда он на следующее утро увидел, как Хелен выходит из замка, неся на руках свою маленькую собачку. Алекс возвращался из конюшни, где он чистил лошадей, чтобы снять напряжение и избавиться от воспоминания о своей ошибке прошедшей ночью. И вот теперь эта ошибка сама шла прямо на него.
   Леди Хелен Джеффриз.
   Макбрут остановился в середине заснеженного двора. Внутренний голос подсказывал, что надо повернуться и бежать, но увиденное заворожило его: девушка шла упругим, легким шагом, красная накидка, преследовавшая его ночью во сне, облегала стройную фигуру, а восходящее солнце золотило светлые волосы.
   Ему следовало бы прислушаться к голосу разума, а не плотского желания. Ко всем его несчастьям ему не хватало только лишить невинности благородную английскую леди.
   Надо повернуться и пойти в противоположном направлении или на худой конец последовать за ее собачкой, которая принялась обследовать двор по всему периметру, но улыбка Хелен действовала на Алекса, как стальной капкан.
   – Доброе утро, – весело крикнула она, выбирая тропинку между сугробами. Ее ботинки скрипели на снегу. Неожиданно она поскользнулась на заледеневшей лужице.
   Одним прыжком Алекс оказался рядом и спас ее от падения. С бьющимся сердцем он вдруг обнаружил, что крепко прижимает ее к себе. Вопреки своему твердому решению держаться от этой женщины подальше он был сразу же околдован ее стройной, гибкой фигурой, изящными формами и запахом, розовыми щеками и озорными глазами.
   – Господи, – засмеялась она. – Я и не подозревала, что на улице так скользко!
   Он отступил назад, но она продолжала болтать:
   – Какой сегодня чудесный день. – Раскинув руки и откинув голову, Хелен подставила лицо утреннему солнцу. – Какое голубое небо! И ветер прекратился. Вы ходили проверять дорогу?
   Макбрут коротко кивнул.
   – И что, много снега?
   – Да, – неохотно признался он.
   – Давайте пойдем посмотрим вместе.
   Она взяла его под руку, и ему ничего не оставалось, как пойти с ней к воротам. Почувствовав мягкую округлость ее груди, Алекс искоса глянул на нее, заподозрив, что она снова разыгрывает из себя соблазнительницу; но Хелен смотрела вперед и говорила лишь о погоде да об окружавшем их пейзаже.
   Итак, он погубил ее, не испытывая ни малейших угрызений совести, сорвал самый прекрасный цветок Англии. Похоть и искаженное представление о мести взяли верх над порядочностью. Он воспользовался шансом отомстить стране, так много у него укравшей. Если об этом узнают в английском обществе, от нее все отвернутся, она станет изгоем, парией.
   Он никогда не забудет ни того шока, который испытал, увидев ее у дверей спальни, ни своей быстрой – слишком быстрой – реакции на ее нерешительное объяснение: «Я пришла, чтобы увидеть вас, чтобы быть с вами».
   Не надо чувствовать себя виноватым, убеждал он себя. В конце концов она ведь сама к нему пришла. И все же Алекса грызла совесть. Зачем было ее наказывать? Она этого не заслужила, поскольку не имела никакого отношения к тому, что случилось у него в прошлом.
   – О Господи! – неожиданно воскликнула Хелен. – Вы были правы!
   Думая о своем, Алекс не заметил, как они подошли к краю горы. Повсюду, куда хватало глаз, сверкали на солнце покрытые лесом вершины.
   – Прав? – непонимающе переспросил он.
   – Ну да. Дорогу так занесло, что не проехать. Мы оказались отрезанными от всего мира. – Она веселилась, словно ребенок, которому не придется учить скучные уроки. – Не можем же мы перевезти бедного мистера Эббота по скользкой дороге, да еще такой крутой; а это значит, что нам придется задержаться здесь по крайней мере еще на один день. Вы со мной согласны?