Страница:
Закончив разговор, она отложила телефон в сторону и расплакалась.
— Наверное, я слабый человек, но мне так хотелось бы, чтобы отец повел меня к алтарю! — простонала она.
Дэвис кудахтал над ней, пытаясь успокоить, и говорил всю ту чепуху, которую обычно произносят мужья. Но это не помогло. Мы с Якобеком хмуро переглянулись, и я вывела его за собой на веранду.
— Возможно, я только напрасно потрачу время, но я просто обязана наладить какоето более или менее размеренное существование. Не только ради них, но и ради меня самой. Я найду им обоим работу. Они этого хотят, но получат не совсем то, чего ожидают. Во всяком случае, ничего привлекательного. Эдди я отправлю в кондитерский цех в Амбарах. Ее там никто из посторонних не увидит, а работа там нетяжелая. Во всяком случае, физически. Просто скучная. Ты не возражаешь?
— Я только за. Скучная работа — это безопасная работа. А как насчет меня? Как мне отработать свое содержание здесь?
На долю секунды мой взгляд выдал меня: я оглядела его с ног до головы, что вполне по заслугам могло быть воспринято неоднозначно. К тому моменту, когда я спохватилась, он ответил мне тем же. К счастью, в его глазах было достаточно юмора, чтобы я сумела с легкостью найти выход из ситуации.
— Это работа почасовая или понедельная? — поинтересовался он.
Я надменно изогнула бровь.
— Это место, полковник, вакантно только в вашем воображении.
— Я говорю серьезно.
Мы оба сделали вид, что ничего не произошло. Отлично.
— Ты хочешь работать, Джейкоб? Я дам тебе работу. Внесу твою фамилию в платежную ведомость. Мелкие поручения, отгрузка, упаковка, отправка яблок. Этим занимается Дедуля, так что тебе останется только делать то, что он тебе скажет. Ты готов подчиняться неразумному старику с плохим характером?
— У меня большой опыт. Я служил в армии. Считайте, что я принят, миссис Тэкери.
Я собрала родственников и служащих в сортировочном цехе. Рядом со мной стояли Дэвис, Эдди, Мэри Мэй, Логан и Якобек. Больше сорока человек собрались между лентами конвейера, высокими полками и стальными направляющими, по которым свежесобранные яблоки отправлялись в пластиковые пакеты, небольшие коробки и красиво оформленные корзины, которые потом заворачивали в фирменный красный целлофан, завязывали красный бант, и в таком виде они поступали в продажу. Из кондитерского цеха за стеной через вентиляцию доносились запахи свежевыпеченных пирогов с яблоками. Сосновый аромат от опилок поднимался с пола. Жизнь была хороша и благоуханна — во всяком случае, в моих яблочных амбарах.
— У меня для вас потрясающая новость, — солгала я целой толпе.
Изпод фирменных красных бейсболок и специальных шапочек на меня смотрели молодые и старые лица.
Это были дорогие мне люди, верные, зарабатывающие на хлеб тяжелым трудом. Они переводили взгляд с меня на мрачного Якобека, потом на храбро улыбающуюся Эдди и на сурового Дэвиса, который держал ее за руку. Я сразу выпалила все, что хотела:
— Познакомьтесь с Эдди Джекобе Тэкери. Да, вы все правильно услышали. Эдди и Дэвис поженились. Они останутся здесь на время сбора урожая и будут работать вместе с нами. И есть еще одна хорошая новость. Как вы все знаете, я скоро стану бабушкой.
Люди неуверенно захлопали, а взгляды с молодоженов переместились на Якобека и меня. Дэвис плотно сжал губы, раздосадованный не слишком восторженной реакцией своей родни. На скулах его вздулись желваки.
— Мы приехали сюда, чтобы стать частью семьи и общины, чтобы принять наследство, которое создали мои родители с вашей помощью. Я верю, что вы полюбите Эдди и примете ее. Она хочет, чтобы к ней относились так же, как и ко всем остальным. Я надеюсь… Нет, я уверен, что вы встретите ее дружелюбно и с уважением.
Мой сын рассказал им, почему оставил Гарвард и с какой радостью будет помогать мне вести дела. После этих слов его младшие кузены, всегда восхищавшиеся им и тем, что он выбрался в большой мир, покачали головами. Некоторые из пожилых женщин вытерли слезы разочарования, другие с такой неприязнью смотрели на Эдди, словно в этой высокой худенькой девушке воплотилось само искушение. И это дочь проклятого либерала Джекобса! Мужчины с неодобрением покосились на Якобека. Он избил Дэвиса и отогнал от меня ос. Племенной инстинкт заставил моих родственников ощетиниться. Чужак вошел в королевство, бросил на землю принца и пытается соблазнить вдовствующую королеву. «Гамлет» на манер Долины!
Я знала, что должна сделать, и неважно, хотелось мне этого или нет. Семейная гармония требует иногда сжать зубы и терпеть не хуже политической кампании. Я подошла к Эдди и церемонно обняла ее, давая понять нашим родственникам, что я ее приняла. Она вскрикнула от удивления, потом обняла меня в ответ и потерянно прошептала мне на ухо:
— Спасибо. Я вас не подведу.
— За тобой ответная любезность. Представь всем твоего родственника Якобека и распиши его присутствующим в самых розовых красках, иначе ему не поздоровится, — шепнула я в ответ.
Эдди с удивлением воззрилась на меня, потом повернулась к аудитории и откашлялась.
— Вы все для меня — воплощение легенды. Дэвис рассказал мне все о своей семье и об этой удивительной Долине. Я знаю о его любви к этой земле, к матери и отцу, а также к этому бизнесу, который его родители создали вместе. Я выросла среди людей, которые высоко ставят семейные ценности. Я уважаю ваши достижения. Я здесь потому, что хочу, чтобы моя жизнь стала отражением тех же самых ценностей.
А теперь я хочу представить вам человека, который приехал сюда исключительно ради меня, как представитель моих родителей, которые не могут сегодня здесь присутствовать. Я попросила у Хаш разрешения самой представить его. — Эдди указала рукой на Якобека. — Племянник моего отца, мой единственный и любимый двоюродный брат, заменивший мне старшего брата, и… — ее голос дрогнул, — мой герой. Полковник армии Соединенных Штатов в отставке Николас Якобек.
Якобек сунул большие руки поглубже в карманы стареньких брюк, кивнул всем, но все равно выглядел напряженным, словно ротвейлер за колючей проволокой. Он стоял среди моих исполненных подозрений родственников, такой же простой, как и мы, но совершенно не похожий ни на нас, ни на коголибо из наших знакомых. Волк в одежде фермера.
— Президент и первая леди шлют вам привет, — сказал он. — Они намерены следить за этой ситуацией.
Это напоминало скорее угрозу, чем приветствие от новых родственников. По толпе пробежал шепоток неудовольствия. Якобек нахмурился и посмотрел на меня, прося совета.
— Все в порядке, Джейкоб, — шепнула я. — Здесь все ждут от мужчины, чтобы он пристрелил когонибудь, или поставил рекорд скоростного спуска с горы, или напился до чертиков, тогда все поверят, что ему не наплевать. Ты не должен произносить длинную сентиментальную речь. Но неплохо было бы тебе сказать пару слов о наилучших пожеланиях или чтото подобное.
Якобек снова повернулся к собравшимся. \
— Президент и первая леди с нетерпением ждут встречи с Дэвисом, со всеми его родственниками и друзьями. Они… шлют вам свои наилучшие пожелания.
Шепот стих, но люди все равно разглядывали его с подозрением.
Внезапно вперед вышла Джин Фрутакр Бэскомб, стареющая родственница моей бабушки со стороны отца. Она управляла кондитерским цехом.
— Дэвис, сладкий мой! — начала она срывающимся голосом. — Около двадцати лет назад твоя мама предложила нам сумасшедший план построить амбары и продавать яблоки богатым дуракам из Атланты. Мы поддержали ее, и она оказалась права. Мы верим в нее, и она ни разу не подвела нас. Посмотри по сторонам. Перед тобой старики с пенсией и страховкой, молодые люди, у которых есть деньги на учебу, мамы и папы, у которых есть средства, чтобы как следует заботиться о своих детях. Мы все держимся вместе, и это только благодаря твоей мамочке. Не испорти всего этого. Не надо приезжать сюда, бросать учебу, демонстрировать нам свою знаменитую жену и говорить: «Я мужчина, я фермер, я теперь буду всем управлять». Ты должен заработать право здесь остаться. Вопрос не в том, что ты оставил. Вопрос в том, что тебе дадут.
— Да, мисс Джин, я знаю, — напряженно ответил Дэвис. — Я не собираюсь просить подачек.
— Отлично, потому что ты их не получишь. Твоя мама никогда ни о чем не просила, а посмотри, что она создала для нас. Теперь о тебе, мисс Эдди. Мне ты кажешься симпатичной, умной девушкой. Я не голосовала за твоего папочку, но ничего против него не имею, если не считать его политики. Но почему ты решила, что твое призвание — работать с яблоками? С нами ты или против нас, или тебе вообще на все наплевать?
— Я за вас! — с горячностью воскликнула Эдди. — Мэм, я дочь женщины, которая всем сердцем верит в справедливость и считает, что ко всем людям надо, относиться почестному. Я дочь мужчины, чья семья своими руками воплотила великую американскую мечту. А начинали они нищими эмигрантами на острове Эллис.
— Хорошие слова, — мягко заметила Джин. — Но по счетам ими не расплатишься.
Дедуля, ссутулившийся солдат Второй мировой, в белом фирменном свитере и мешковатых рабочих брюках вышел из толпы и ткнул костлявым пальцем в Якобека. Я сделала знак одной из моих тетушек, которая стояла ближе всех к нему, но было уже поздно.
— Давайтека опустимся с небес на землю. Мы знаем, что ты сделал, когда явился сюда, парень! — Все люди моложе шестидесяти оставались для Дедули парнями и девчонками. — Нам не нравятся чужаки, которые позволяют себе вольности с нашей Хаш.
— Так, спокойно, — вмешалась я. — Этот человек ничего себе не позволял. Моя честь в безопасности, успокойтесь все.
— Но этот человек ударил твоего сына, девочка! Ты ему и это готова спустить?
— Дедуля, я своими глазами видела, что случилось. Я должна сказать вам, что полковника не в чем обвинять. Этот инцидент произошел между ним и Дэвисом. Они помирились, значит, больше это никого не касается. — Я помолчала. — Дэвис взрослый мужчина. Он сам может о себе позаботиться.
— Нет, это семейное дело, если опасный и жестокий человек разбивает лагерь на нашем собственном дворе! Я слышал об этом Якобеке в радиошоу Хейвуда Кении! — Дедуля ожег Якобека свирепым взглядом. — Президент не зря держал тебя подальше от людей все эти годы, парень. Под дудку какого дьявола ты пляшешь? Какое несчастье принесешь нам и признаешься ли, сколько народу ты поубивал? Ты убивал из корыстолюбия или во имя бога и нашей страны, парень?
— Мой родственник — настоящий герой! — ответила вместо Якобека Эдди. — Уверяю вас, его оклеветали и…
— Мне плевать на бога и на эту страну, — спокойно заявил Якобек.
Мы все окаменели и посмотрели на него, как ягнята, заслышавшие крик ястреба. Глаза сощурились. Руки потянулись к нагрудным карманам, где лежали карманные Библии, и к бумажникам с вложенным в них вырезанным государственным флагом. Градус общественного доверия резко устремился к нулю. Якобек невозмутимо оглядел всех, держась так же уверенно, как статуя в военном мемориале. Его бы никто не сумел сдвинуть с места.
— А на что же тебе не наплевать? — выкрикнул ктото из толпы.
Прежде чем Якобек успел ответить, все услышали далекий грохот, постепенно приближающийся к нам. Люсиль и остальные агенты бросились к большим окнам и задрали головы, прикрывая глаза от солнца ладонями. Мы с Якобеком последовали за ними, и вскоре уже все с тревогой уставились в небо. Маленький белоголубой вертолет уже миновал лесистые склоны горы Аталук.
Якобек повернулся к Дэвису и Эдди.
— Убери ее подальше от окна!
— Дада, — торопливо согласилась с ним Люсиль.
Но Эдди заупрямилась.
— Нет! Я отказываюсь вести себя так, будто постоянно нахожусь под прицелом всех сумасшедших и убийц в этом мире! Хватит с меня. На этой ферме я в полной безопасности…
Дэвис, не говоря ни слова, подхватил ее на руки, унес в центр амбара и только там поставил на ноги. Она хмуро и обиженно посмотрела на него.
— И ты, Брут?!
— Я поддерживаю твою точку зрения, но не хочу, чтобы ты стояла у окна.
— Это репортеры с телевидения, — сообщила Люсиль.
Вертолет был всего в сотне футов, уже можно было разглядеть логотип кабельного канала телевидения, одного из самых низкопробных. Оператор высунулся в открытую дверь и снимал амбары и сады. Я схватила за руку Логана.
— Они нарушают границу нашей собственности! Они лезут в нашу жизнь! Сукины дети! Они не имеют права…
— Что ты хочешь от меня, сестренка? Мне что, пристрелить их?
— Да, черт возьми!
Пока все мы переговаривались между собой, Якобек направился к высоким двойным дверям, резко распахнул их и вышел на крыльцо. Сунув руку в карман рубашки, он вынул чтото напоминающее узкий автоматичский пистолет с длинным дулом. Я вылетела следом за ним.
— Я, конечно, сумасшедшая, Джейкоб, но не настолько. На самом деле я вовсе не хочу, чтобы ктонибудь стрелял по этому вертолету.
— А как насчет блефа?
— Блефа? — Я махнула рукой в сторону оператора. — Он снимает каждое твое движение. Не провоцируй его.
— Он не только меня снимает. — Якобек пристально посмотрел на меня. — Он снимает нас. Так что возвращайся в цех.
Я подумала и покачала головой:
— Нет, давай пуганем этих мерзавцев вместе.
Он улыбнулся, поднял пистолет к небу и прицелился. Оператор немедленно спрятался, словно краб на побережье Флориды, убегающий в свою нору. Я успела увидеть пилота и по его губам прочитала слова, которые мне не стоило слышать.
Вертолет быстро набрал высоту и скрылся за горизонтом. Все столпились вокруг нас с Якобеком и смотрели на него с уважением и тревогой. А я вдруг почувствовала, как желание, словно робкий, виноватый паучок, медленно поползло вверх по моей спине.
Якобек опустил пистолет и спрятал его обратно в карман рубашки.
— Я забочусь о своей семье, — сказал он. — Вот на что мне не наплевать.
Он развернулся и прошел через толпу. Все расступались перед ним, я тоже отступила в сторону. Эдди тихонько охнула.
— Может быть, мне не стоило одобрять затею Дэвиса привезти меня сюда. Мне так жаль, что мое появление оказалось связано с нарушением уединения и покоя, которыми славилась эта Долина!
И произошла странная вещь. Моя семья, эти своенравные, независимые люди, ярые патриоты, страстно защищающие принципы семейной верности, святости родной земли и защиты родного очага, были побеждены. Все еще не пришедшие в себя от театрально продемонстрированной Якобеком способности немедленно встать на защиту своих, они вдруг подругому взглянули на Эдди Джекобс и увидели Эдди Тэкери.
Она была женой Дэвиса, матерью его ребенка, а значит, нуждалась в сочувствии и защите — и неважно, заслужила она их уже или нет. В качестве приданого она привезла с собой родственникамужчину, этого Якобека, готового высказать все, что у него на уме, нацелить оружие на чужих и наплевать на последствия. Если он и плясал заодно с дьяволом, то, во всяком случае, вел в танце.
— Простите меня за это вторжение, — снова сказала Эдди.
Дэвис устало обнял ее.
— Все в порядке, дорогая.
— Нет, не в порядке! Я прожила под прицелом общественного мнения всю мою жизнь, но я не хочу подвергать твою семью…
— Пора приниматься за работу, — перебила ее я. — Эдди, Дэвис, вы оба внесены в ведомость на зарплату. Нам надо продавать яблоки. Сейчас некогда плакать.
Дэвис посмотрел на меня так, что почти растопил лед, возникший между нами. Эдди приложила ладонь к груди и улыбнулась. Родственники закивали. Одна из тетушек Тэкери, высокая толстая женщина с руками, способными очистить бушель яблок быстрее, чем машина, надела фирменную шапочку на светлокаштановые волосы Эдди.
— Она нужна мне в кондитерском цехе. Нам не хватает рук на линии приготовления яблочной соломки. Мне еще нужно упаковать четыреста коробок, которые завтра заберет заказчик.
Все смотрели на Эдди, затаив дыхание. Чтобы дочь президента работала на линии выпуска пончиков?!
— Я буду рада поработать в кондитерском цехе, — серьезно ответила Эдди. — Когда я росла, мы с мамой изучали кулинарию под руководством одного из самых лучших шефповаров. Иногда летом мы с ней по целой неделе работали во французском ресторане в Калифорнии. Отец днем играл в гольф в одном из местных клубов, а вечером мы все втроем наслаждались восхитительными блюдами. Кулинария — это наше семейное хобби… — Ее голос прервался, в глазах заблестели слезы при воспоминании о более счастливых временах и далеких родителях. Она быстро вытерла лицо и посмотрела на Дэвиса. — Что такое яблочная соломка?
Пока он объяснял ей нюансы приготовления обжаренных кусочков яблок, я осмотрелась в поисках Якобека. Он шел через стоянку для машин, легко похлопывая рукой по правой ноге, и осеннее величие гор казалось рамкой для него. Четыре собаки, две кошки и чернобелый маленький козленок, сбежавший из хлева для малышей, следовали за ним с преданностью простых существ, чувствующих доброту так же остро, как и силу. Я вдруг осознала, что прижимаю кончики пальцев к губам в лихорадочном изумлении. Я тоже следовала за ним, но не находила в себе смелости признать это.
Этот день доказал, что жизнь в Долине никогда больше не будет прежней.
Люсиль разместила своих агентов в мотелях и гостиницах по всему округу, а сама сняла комнату в практичном бунгало Логана на продуваемой ветрами задней дороге Далиримпла. Когда мой брат и Люсиль успели договориться об этом, я не спрашивала. Бэби немедленно привязалась к этой высокой белокурой женщине и даже придумала для нее прозвище. Пчелка Люси. Так вот однажды вечером Пчелку Люси заметили сидящей на переднем крыльце дома. Она завернулась в шерстяной плед с узором из яблок и читала Бэби статью из охотничьего журнала, который выписывал Логан. Вероятнее всего, статья называлась какнибудь вроде «Бэмби — сырой, жаренный на углях или тушеный»? Но Бэби все равно была очарована этой Пчелкой.
Мы держали Эдди в кондитерском цехе подальше от посторонних глаз ради ее и нашего блага. Надо отдать ей должное, она легко приняла ситуацию. Десятки, а иногда и сотни людей звонили на ферму, чтобы поговорить с ней, называя себя ее друзьями, иногда выкрикивали непристойности или оставляли глупые комментарии на автоответчике в моем офисе. Нравилось нам это или нет, ее окружали слава и ненависть. А теперь они окружали и нас тоже.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
— Наверное, я слабый человек, но мне так хотелось бы, чтобы отец повел меня к алтарю! — простонала она.
Дэвис кудахтал над ней, пытаясь успокоить, и говорил всю ту чепуху, которую обычно произносят мужья. Но это не помогло. Мы с Якобеком хмуро переглянулись, и я вывела его за собой на веранду.
— Возможно, я только напрасно потрачу время, но я просто обязана наладить какоето более или менее размеренное существование. Не только ради них, но и ради меня самой. Я найду им обоим работу. Они этого хотят, но получат не совсем то, чего ожидают. Во всяком случае, ничего привлекательного. Эдди я отправлю в кондитерский цех в Амбарах. Ее там никто из посторонних не увидит, а работа там нетяжелая. Во всяком случае, физически. Просто скучная. Ты не возражаешь?
— Я только за. Скучная работа — это безопасная работа. А как насчет меня? Как мне отработать свое содержание здесь?
На долю секунды мой взгляд выдал меня: я оглядела его с ног до головы, что вполне по заслугам могло быть воспринято неоднозначно. К тому моменту, когда я спохватилась, он ответил мне тем же. К счастью, в его глазах было достаточно юмора, чтобы я сумела с легкостью найти выход из ситуации.
— Это работа почасовая или понедельная? — поинтересовался он.
Я надменно изогнула бровь.
— Это место, полковник, вакантно только в вашем воображении.
— Я говорю серьезно.
Мы оба сделали вид, что ничего не произошло. Отлично.
— Ты хочешь работать, Джейкоб? Я дам тебе работу. Внесу твою фамилию в платежную ведомость. Мелкие поручения, отгрузка, упаковка, отправка яблок. Этим занимается Дедуля, так что тебе останется только делать то, что он тебе скажет. Ты готов подчиняться неразумному старику с плохим характером?
— У меня большой опыт. Я служил в армии. Считайте, что я принят, миссис Тэкери.
Я собрала родственников и служащих в сортировочном цехе. Рядом со мной стояли Дэвис, Эдди, Мэри Мэй, Логан и Якобек. Больше сорока человек собрались между лентами конвейера, высокими полками и стальными направляющими, по которым свежесобранные яблоки отправлялись в пластиковые пакеты, небольшие коробки и красиво оформленные корзины, которые потом заворачивали в фирменный красный целлофан, завязывали красный бант, и в таком виде они поступали в продажу. Из кондитерского цеха за стеной через вентиляцию доносились запахи свежевыпеченных пирогов с яблоками. Сосновый аромат от опилок поднимался с пола. Жизнь была хороша и благоуханна — во всяком случае, в моих яблочных амбарах.
— У меня для вас потрясающая новость, — солгала я целой толпе.
Изпод фирменных красных бейсболок и специальных шапочек на меня смотрели молодые и старые лица.
Это были дорогие мне люди, верные, зарабатывающие на хлеб тяжелым трудом. Они переводили взгляд с меня на мрачного Якобека, потом на храбро улыбающуюся Эдди и на сурового Дэвиса, который держал ее за руку. Я сразу выпалила все, что хотела:
— Познакомьтесь с Эдди Джекобе Тэкери. Да, вы все правильно услышали. Эдди и Дэвис поженились. Они останутся здесь на время сбора урожая и будут работать вместе с нами. И есть еще одна хорошая новость. Как вы все знаете, я скоро стану бабушкой.
Люди неуверенно захлопали, а взгляды с молодоженов переместились на Якобека и меня. Дэвис плотно сжал губы, раздосадованный не слишком восторженной реакцией своей родни. На скулах его вздулись желваки.
— Мы приехали сюда, чтобы стать частью семьи и общины, чтобы принять наследство, которое создали мои родители с вашей помощью. Я верю, что вы полюбите Эдди и примете ее. Она хочет, чтобы к ней относились так же, как и ко всем остальным. Я надеюсь… Нет, я уверен, что вы встретите ее дружелюбно и с уважением.
Мой сын рассказал им, почему оставил Гарвард и с какой радостью будет помогать мне вести дела. После этих слов его младшие кузены, всегда восхищавшиеся им и тем, что он выбрался в большой мир, покачали головами. Некоторые из пожилых женщин вытерли слезы разочарования, другие с такой неприязнью смотрели на Эдди, словно в этой высокой худенькой девушке воплотилось само искушение. И это дочь проклятого либерала Джекобса! Мужчины с неодобрением покосились на Якобека. Он избил Дэвиса и отогнал от меня ос. Племенной инстинкт заставил моих родственников ощетиниться. Чужак вошел в королевство, бросил на землю принца и пытается соблазнить вдовствующую королеву. «Гамлет» на манер Долины!
Я знала, что должна сделать, и неважно, хотелось мне этого или нет. Семейная гармония требует иногда сжать зубы и терпеть не хуже политической кампании. Я подошла к Эдди и церемонно обняла ее, давая понять нашим родственникам, что я ее приняла. Она вскрикнула от удивления, потом обняла меня в ответ и потерянно прошептала мне на ухо:
— Спасибо. Я вас не подведу.
— За тобой ответная любезность. Представь всем твоего родственника Якобека и распиши его присутствующим в самых розовых красках, иначе ему не поздоровится, — шепнула я в ответ.
Эдди с удивлением воззрилась на меня, потом повернулась к аудитории и откашлялась.
— Вы все для меня — воплощение легенды. Дэвис рассказал мне все о своей семье и об этой удивительной Долине. Я знаю о его любви к этой земле, к матери и отцу, а также к этому бизнесу, который его родители создали вместе. Я выросла среди людей, которые высоко ставят семейные ценности. Я уважаю ваши достижения. Я здесь потому, что хочу, чтобы моя жизнь стала отражением тех же самых ценностей.
А теперь я хочу представить вам человека, который приехал сюда исключительно ради меня, как представитель моих родителей, которые не могут сегодня здесь присутствовать. Я попросила у Хаш разрешения самой представить его. — Эдди указала рукой на Якобека. — Племянник моего отца, мой единственный и любимый двоюродный брат, заменивший мне старшего брата, и… — ее голос дрогнул, — мой герой. Полковник армии Соединенных Штатов в отставке Николас Якобек.
Якобек сунул большие руки поглубже в карманы стареньких брюк, кивнул всем, но все равно выглядел напряженным, словно ротвейлер за колючей проволокой. Он стоял среди моих исполненных подозрений родственников, такой же простой, как и мы, но совершенно не похожий ни на нас, ни на коголибо из наших знакомых. Волк в одежде фермера.
— Президент и первая леди шлют вам привет, — сказал он. — Они намерены следить за этой ситуацией.
Это напоминало скорее угрозу, чем приветствие от новых родственников. По толпе пробежал шепоток неудовольствия. Якобек нахмурился и посмотрел на меня, прося совета.
— Все в порядке, Джейкоб, — шепнула я. — Здесь все ждут от мужчины, чтобы он пристрелил когонибудь, или поставил рекорд скоростного спуска с горы, или напился до чертиков, тогда все поверят, что ему не наплевать. Ты не должен произносить длинную сентиментальную речь. Но неплохо было бы тебе сказать пару слов о наилучших пожеланиях или чтото подобное.
Якобек снова повернулся к собравшимся. \
— Президент и первая леди с нетерпением ждут встречи с Дэвисом, со всеми его родственниками и друзьями. Они… шлют вам свои наилучшие пожелания.
Шепот стих, но люди все равно разглядывали его с подозрением.
Внезапно вперед вышла Джин Фрутакр Бэскомб, стареющая родственница моей бабушки со стороны отца. Она управляла кондитерским цехом.
— Дэвис, сладкий мой! — начала она срывающимся голосом. — Около двадцати лет назад твоя мама предложила нам сумасшедший план построить амбары и продавать яблоки богатым дуракам из Атланты. Мы поддержали ее, и она оказалась права. Мы верим в нее, и она ни разу не подвела нас. Посмотри по сторонам. Перед тобой старики с пенсией и страховкой, молодые люди, у которых есть деньги на учебу, мамы и папы, у которых есть средства, чтобы как следует заботиться о своих детях. Мы все держимся вместе, и это только благодаря твоей мамочке. Не испорти всего этого. Не надо приезжать сюда, бросать учебу, демонстрировать нам свою знаменитую жену и говорить: «Я мужчина, я фермер, я теперь буду всем управлять». Ты должен заработать право здесь остаться. Вопрос не в том, что ты оставил. Вопрос в том, что тебе дадут.
— Да, мисс Джин, я знаю, — напряженно ответил Дэвис. — Я не собираюсь просить подачек.
— Отлично, потому что ты их не получишь. Твоя мама никогда ни о чем не просила, а посмотри, что она создала для нас. Теперь о тебе, мисс Эдди. Мне ты кажешься симпатичной, умной девушкой. Я не голосовала за твоего папочку, но ничего против него не имею, если не считать его политики. Но почему ты решила, что твое призвание — работать с яблоками? С нами ты или против нас, или тебе вообще на все наплевать?
— Я за вас! — с горячностью воскликнула Эдди. — Мэм, я дочь женщины, которая всем сердцем верит в справедливость и считает, что ко всем людям надо, относиться почестному. Я дочь мужчины, чья семья своими руками воплотила великую американскую мечту. А начинали они нищими эмигрантами на острове Эллис.
— Хорошие слова, — мягко заметила Джин. — Но по счетам ими не расплатишься.
Дедуля, ссутулившийся солдат Второй мировой, в белом фирменном свитере и мешковатых рабочих брюках вышел из толпы и ткнул костлявым пальцем в Якобека. Я сделала знак одной из моих тетушек, которая стояла ближе всех к нему, но было уже поздно.
— Давайтека опустимся с небес на землю. Мы знаем, что ты сделал, когда явился сюда, парень! — Все люди моложе шестидесяти оставались для Дедули парнями и девчонками. — Нам не нравятся чужаки, которые позволяют себе вольности с нашей Хаш.
— Так, спокойно, — вмешалась я. — Этот человек ничего себе не позволял. Моя честь в безопасности, успокойтесь все.
— Но этот человек ударил твоего сына, девочка! Ты ему и это готова спустить?
— Дедуля, я своими глазами видела, что случилось. Я должна сказать вам, что полковника не в чем обвинять. Этот инцидент произошел между ним и Дэвисом. Они помирились, значит, больше это никого не касается. — Я помолчала. — Дэвис взрослый мужчина. Он сам может о себе позаботиться.
— Нет, это семейное дело, если опасный и жестокий человек разбивает лагерь на нашем собственном дворе! Я слышал об этом Якобеке в радиошоу Хейвуда Кении! — Дедуля ожег Якобека свирепым взглядом. — Президент не зря держал тебя подальше от людей все эти годы, парень. Под дудку какого дьявола ты пляшешь? Какое несчастье принесешь нам и признаешься ли, сколько народу ты поубивал? Ты убивал из корыстолюбия или во имя бога и нашей страны, парень?
— Мой родственник — настоящий герой! — ответила вместо Якобека Эдди. — Уверяю вас, его оклеветали и…
— Мне плевать на бога и на эту страну, — спокойно заявил Якобек.
Мы все окаменели и посмотрели на него, как ягнята, заслышавшие крик ястреба. Глаза сощурились. Руки потянулись к нагрудным карманам, где лежали карманные Библии, и к бумажникам с вложенным в них вырезанным государственным флагом. Градус общественного доверия резко устремился к нулю. Якобек невозмутимо оглядел всех, держась так же уверенно, как статуя в военном мемориале. Его бы никто не сумел сдвинуть с места.
— А на что же тебе не наплевать? — выкрикнул ктото из толпы.
Прежде чем Якобек успел ответить, все услышали далекий грохот, постепенно приближающийся к нам. Люсиль и остальные агенты бросились к большим окнам и задрали головы, прикрывая глаза от солнца ладонями. Мы с Якобеком последовали за ними, и вскоре уже все с тревогой уставились в небо. Маленький белоголубой вертолет уже миновал лесистые склоны горы Аталук.
Якобек повернулся к Дэвису и Эдди.
— Убери ее подальше от окна!
— Дада, — торопливо согласилась с ним Люсиль.
Но Эдди заупрямилась.
— Нет! Я отказываюсь вести себя так, будто постоянно нахожусь под прицелом всех сумасшедших и убийц в этом мире! Хватит с меня. На этой ферме я в полной безопасности…
Дэвис, не говоря ни слова, подхватил ее на руки, унес в центр амбара и только там поставил на ноги. Она хмуро и обиженно посмотрела на него.
— И ты, Брут?!
— Я поддерживаю твою точку зрения, но не хочу, чтобы ты стояла у окна.
— Это репортеры с телевидения, — сообщила Люсиль.
Вертолет был всего в сотне футов, уже можно было разглядеть логотип кабельного канала телевидения, одного из самых низкопробных. Оператор высунулся в открытую дверь и снимал амбары и сады. Я схватила за руку Логана.
— Они нарушают границу нашей собственности! Они лезут в нашу жизнь! Сукины дети! Они не имеют права…
— Что ты хочешь от меня, сестренка? Мне что, пристрелить их?
— Да, черт возьми!
Пока все мы переговаривались между собой, Якобек направился к высоким двойным дверям, резко распахнул их и вышел на крыльцо. Сунув руку в карман рубашки, он вынул чтото напоминающее узкий автоматичский пистолет с длинным дулом. Я вылетела следом за ним.
— Я, конечно, сумасшедшая, Джейкоб, но не настолько. На самом деле я вовсе не хочу, чтобы ктонибудь стрелял по этому вертолету.
— А как насчет блефа?
— Блефа? — Я махнула рукой в сторону оператора. — Он снимает каждое твое движение. Не провоцируй его.
— Он не только меня снимает. — Якобек пристально посмотрел на меня. — Он снимает нас. Так что возвращайся в цех.
Я подумала и покачала головой:
— Нет, давай пуганем этих мерзавцев вместе.
Он улыбнулся, поднял пистолет к небу и прицелился. Оператор немедленно спрятался, словно краб на побережье Флориды, убегающий в свою нору. Я успела увидеть пилота и по его губам прочитала слова, которые мне не стоило слышать.
Вертолет быстро набрал высоту и скрылся за горизонтом. Все столпились вокруг нас с Якобеком и смотрели на него с уважением и тревогой. А я вдруг почувствовала, как желание, словно робкий, виноватый паучок, медленно поползло вверх по моей спине.
Якобек опустил пистолет и спрятал его обратно в карман рубашки.
— Я забочусь о своей семье, — сказал он. — Вот на что мне не наплевать.
Он развернулся и прошел через толпу. Все расступались перед ним, я тоже отступила в сторону. Эдди тихонько охнула.
— Может быть, мне не стоило одобрять затею Дэвиса привезти меня сюда. Мне так жаль, что мое появление оказалось связано с нарушением уединения и покоя, которыми славилась эта Долина!
И произошла странная вещь. Моя семья, эти своенравные, независимые люди, ярые патриоты, страстно защищающие принципы семейной верности, святости родной земли и защиты родного очага, были побеждены. Все еще не пришедшие в себя от театрально продемонстрированной Якобеком способности немедленно встать на защиту своих, они вдруг подругому взглянули на Эдди Джекобс и увидели Эдди Тэкери.
Она была женой Дэвиса, матерью его ребенка, а значит, нуждалась в сочувствии и защите — и неважно, заслужила она их уже или нет. В качестве приданого она привезла с собой родственникамужчину, этого Якобека, готового высказать все, что у него на уме, нацелить оружие на чужих и наплевать на последствия. Если он и плясал заодно с дьяволом, то, во всяком случае, вел в танце.
— Простите меня за это вторжение, — снова сказала Эдди.
Дэвис устало обнял ее.
— Все в порядке, дорогая.
— Нет, не в порядке! Я прожила под прицелом общественного мнения всю мою жизнь, но я не хочу подвергать твою семью…
— Пора приниматься за работу, — перебила ее я. — Эдди, Дэвис, вы оба внесены в ведомость на зарплату. Нам надо продавать яблоки. Сейчас некогда плакать.
Дэвис посмотрел на меня так, что почти растопил лед, возникший между нами. Эдди приложила ладонь к груди и улыбнулась. Родственники закивали. Одна из тетушек Тэкери, высокая толстая женщина с руками, способными очистить бушель яблок быстрее, чем машина, надела фирменную шапочку на светлокаштановые волосы Эдди.
— Она нужна мне в кондитерском цехе. Нам не хватает рук на линии приготовления яблочной соломки. Мне еще нужно упаковать четыреста коробок, которые завтра заберет заказчик.
Все смотрели на Эдди, затаив дыхание. Чтобы дочь президента работала на линии выпуска пончиков?!
— Я буду рада поработать в кондитерском цехе, — серьезно ответила Эдди. — Когда я росла, мы с мамой изучали кулинарию под руководством одного из самых лучших шефповаров. Иногда летом мы с ней по целой неделе работали во французском ресторане в Калифорнии. Отец днем играл в гольф в одном из местных клубов, а вечером мы все втроем наслаждались восхитительными блюдами. Кулинария — это наше семейное хобби… — Ее голос прервался, в глазах заблестели слезы при воспоминании о более счастливых временах и далеких родителях. Она быстро вытерла лицо и посмотрела на Дэвиса. — Что такое яблочная соломка?
Пока он объяснял ей нюансы приготовления обжаренных кусочков яблок, я осмотрелась в поисках Якобека. Он шел через стоянку для машин, легко похлопывая рукой по правой ноге, и осеннее величие гор казалось рамкой для него. Четыре собаки, две кошки и чернобелый маленький козленок, сбежавший из хлева для малышей, следовали за ним с преданностью простых существ, чувствующих доброту так же остро, как и силу. Я вдруг осознала, что прижимаю кончики пальцев к губам в лихорадочном изумлении. Я тоже следовала за ним, но не находила в себе смелости признать это.
Этот день доказал, что жизнь в Долине никогда больше не будет прежней.
Люсиль разместила своих агентов в мотелях и гостиницах по всему округу, а сама сняла комнату в практичном бунгало Логана на продуваемой ветрами задней дороге Далиримпла. Когда мой брат и Люсиль успели договориться об этом, я не спрашивала. Бэби немедленно привязалась к этой высокой белокурой женщине и даже придумала для нее прозвище. Пчелка Люси. Так вот однажды вечером Пчелку Люси заметили сидящей на переднем крыльце дома. Она завернулась в шерстяной плед с узором из яблок и читала Бэби статью из охотничьего журнала, который выписывал Логан. Вероятнее всего, статья называлась какнибудь вроде «Бэмби — сырой, жаренный на углях или тушеный»? Но Бэби все равно была очарована этой Пчелкой.
Мы держали Эдди в кондитерском цехе подальше от посторонних глаз ради ее и нашего блага. Надо отдать ей должное, она легко приняла ситуацию. Десятки, а иногда и сотни людей звонили на ферму, чтобы поговорить с ней, называя себя ее друзьями, иногда выкрикивали непристойности или оставляли глупые комментарии на автоответчике в моем офисе. Нравилось нам это или нет, ее окружали слава и ненависть. А теперь они окружали и нас тоже.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
Пленка, на которой мы с Хаш стояли рядом, когда я якобы пытался сбить вертолет телеканала, обошла все выпуски новостей национального телевидения. Кении рассказал радиослушателям, что меня следовало бы проверить на наличие вируса бешенства. Он даже предположил, что я уже успел заразить новоявленную свекровь Эдди.
— Мне хотелось, чтобы ты знала, как я сожалею об этом, — сказал я Хаш.
— Я могу потерпеть, — ответила она, но счастливой при этом не выглядела.
Хаш стояла в центре огромного амбарасклада, окруженная деревянными ящиками с яблоками. Одна ее сильная рука лежала на рычаге управления автопогрузчиком, другая сжимала рацию. Холодный воздух с шипением вырывался из кондиционера под потолком. Сильный запах яблок окружал нас. Ее умение управлять этим миром и способность к коммерции буквально гипнотизировали меня.
— Два с половиной фунта в каждом, тридцать пять за ящик, — говорила она в рацию.
Потом следовал щелчок — и ответ на следующий вопрос:
— Я еще раз проверю наш контракт. Щелчок. И снова ответ комуто другому:
— Восемьдесят шесть в карамельной установке, пока мы не проверим пропановую линию под этим котлом.
Каждые пять секунд к ней обращались ее служащие, каждый со своим вопросом. Она говорила по рации, работала на автопогрузчике и смотрела на меня с усталым гостеприимством.
— Я могу потерпеть, — повторила она. — Ты же не выкручивал мне руки.
— Люди могли подумать, что я это делал. Как, кстати, твоя рука?
— Отлично.
Хаш не добавила больше ни слова, только смотрела на меня своими волшебными зелеными глазами; тонкий полумесяц шрама на щеке белой полоской выделялся на коричневой от загара коже. Холодок пробежал у меня по спине. Ее рука… Я все время помнил об этом, и чтото меня беспокоило.
— Значит, на эти дни я для тебя персона грата?
— Я серьезно отношусь к мнению ос. И Бэби тебя любит, а ее не обманешь. — Хаш помолчала. — И потом еще козленок…
Этот неслух пришел за мной следом в амбар.
Хороший способ отвлечься. Я посмотрел вниз на маленькое белочерное существо. Козленок щипал мою брючину.
— Я притягиваю к себе животных, — сказал я, ощущая острую потребность говорить хоть чтото, чтобы справиться с чувствами, растущими в моей душе. — Очевидно, это дар.
— Так и есть, — согласилась Хаш без намека на шутку.
Я внимательно посмотрел на нее. Она нахмурилась и отвернулась. Из рации раздался голос Дэвиса:
— Мать, я попросил Мэри Мэй отвечать на звонки представителей прессы. Они вышли на уровень один звонок в минуту. Звонят со всего света. Дядя Логан завернул две машины с телевидения, но это не останавливает газетчиков. Они переодеваются простыми покупателями и проскальзывают мимо него. Вполне вероятно, что они уже в Амбарах и во все суют нос. Я всем велел отвечать «без комментариев», если ктото посторонний будет спрашивать об Эдди. Это относится и к тебе, мать. Договорились?
— Без комментариев.
— Ладно, я знаю, что тебе это неприятно. Прости. Это оказалось куда хуже, чем мы ожидали. И поступок Якобека только все испортил. Он просто социопат! Этому племяннику президента не стоило угрожать телеоператору оружием.
Хаш встретилась со мной взглядом, зная, что я слышу каждое слово из их разговора, потом повернулась ко мне спиной.
— Я думаю, Якобек понимает, что не улучшил отношения с прессой, — сказала она сыну. — Но согласись, это было очень эффективно. Впрочем, Якобек меня волнует меньше всего. И тебе не следует о нем волноваться.
— Хочешь знать мое мнение? Я бы попросил его уехать. Думаю, что папа поступил бы именно так.
— Если я захочу, чтобы Якобек уехал, я сама попрошу его об этом. Но все равно спасибо.
Хаш отключила рацию. Колечки бронзоворыжих волос от этого движения вздрогнули у нее на затылке. Ее тело было сочетанием изгибов — груди, бедра, длинные ноги. Она чуть покачивалась, как высокое дерево на ветру. Я не мог отвести от нее глаз.
— Ну что ж, ты слышал, что думает о тебе Дэвис, — сказала Хаш, не оборачиваясь.
— Твоего мужа устраивало то, что ты в нем не нуждалась?
Ее спина окаменела. После долгого молчания Хаш наконец сказала:
— Ты уже знаешь ответ. Но Дэвис его не знает, и я хочу, чтобы все так и оставалось.
— Считай, что мы договорились, — согласился я и ушел, оставив Хаш наедине с ее яблоками.
После обеда я приехала от Амбаров к своему офису, чтобы выгрузить там стопки компьютерных дискет, и увидела на подъездной дорожке Якобека с какимто седобородым мужчиной в вытертом комбинезоне, армейской куртке не по размеру и бейсболке с логотипом «Чикагских медведей». Что, повашему, я должна была подумать?
— Это мой друг, — заявил Якобек. — Я привез его сегодня из города. Он не прочь пообедать. Ты не возражаешь, если я отведу его в дом?
Насколько я знала, у Якобека не было никаких друзей, и он был не из тех простофиль, которые видят добрую душу в первом встречном. И потом, он явно не предполагал устроить в моем доме благотворительный бал для бомжей. Так какого черта он притащил сюда этого старика, тем более когда в доме Эдди? Не находя слов, я посмотрела на Люсиль, стоявшую на моей веранде.
— Эдди здесь нет, — сказала она. — Поэтому я не вижу проблемы в том, что этот джентльмен зайдет в ваш дом.
Я едва не упала от неожиданности. Люсиль тоже вела себя очень странно. Но у меня не было оснований предполагать, что меня втягивают в какуюто кошмарную интригу или что все остальные разом посходили с ума. К тому же меня воспитали отец и мать, которые не расставались с Библией и всегда следовали завету «принимать самого последнего из людей, как Меня».
Поэтому я подошла к незнакомцу, протянула ему руку и сказала:
— Простите меня за мои сомнения. Дело в том, что мы столкнулись с несколько необычной ситуацией… но я никогда не отказывала гостям. Поэтому добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Хаш Макгиллен Тэкери.
— Спасибо, мэм, за вашу доброту. — Старик торжественно пожал мою руку. Для бомжа у него была слишком чистая рука.
В этот момент к дому на грузовике подъехали Эдди и Дэвис. Они весь день проработали в кондитерском цехе, от них пахло яблоками и корицей. Оба были в старых джинсах и футболках, поверх которых натянули одинаковые толстые свитера. Живот у Эдди уже немного выдавался вперед, ее лицо сияло. Дэвис, улыбнувшись, сорвал бандану с ее мягких светлокаштановых волос, и в холодном воздухе осталось белое облачко муки. Эдди расхохоталась.
Старик, не проявивший ответной любезности и не назвавший мне своего имени, застыл, словно каменный, глядя, как эти двое, взявшись за руки, идут по дорожке, обсаженной кустами азалии. Эдди выглядела как ангел, припорошенный сахарной пудрой.
Интерес чужого человека к моему сыну и знаменитой невестке показался мне чрезмерным. Я окликнула Якобека, пытаясь заставить его както отреагировать. Но тот наблюдал за стариком и Эдди без всякого видимого беспокойства. Так же спокойно вела себя и Люсиль.
— Мне хотелось, чтобы ты знала, как я сожалею об этом, — сказал я Хаш.
— Я могу потерпеть, — ответила она, но счастливой при этом не выглядела.
Хаш стояла в центре огромного амбарасклада, окруженная деревянными ящиками с яблоками. Одна ее сильная рука лежала на рычаге управления автопогрузчиком, другая сжимала рацию. Холодный воздух с шипением вырывался из кондиционера под потолком. Сильный запах яблок окружал нас. Ее умение управлять этим миром и способность к коммерции буквально гипнотизировали меня.
— Два с половиной фунта в каждом, тридцать пять за ящик, — говорила она в рацию.
Потом следовал щелчок — и ответ на следующий вопрос:
— Я еще раз проверю наш контракт. Щелчок. И снова ответ комуто другому:
— Восемьдесят шесть в карамельной установке, пока мы не проверим пропановую линию под этим котлом.
Каждые пять секунд к ней обращались ее служащие, каждый со своим вопросом. Она говорила по рации, работала на автопогрузчике и смотрела на меня с усталым гостеприимством.
— Я могу потерпеть, — повторила она. — Ты же не выкручивал мне руки.
— Люди могли подумать, что я это делал. Как, кстати, твоя рука?
— Отлично.
Хаш не добавила больше ни слова, только смотрела на меня своими волшебными зелеными глазами; тонкий полумесяц шрама на щеке белой полоской выделялся на коричневой от загара коже. Холодок пробежал у меня по спине. Ее рука… Я все время помнил об этом, и чтото меня беспокоило.
— Значит, на эти дни я для тебя персона грата?
— Я серьезно отношусь к мнению ос. И Бэби тебя любит, а ее не обманешь. — Хаш помолчала. — И потом еще козленок…
Этот неслух пришел за мной следом в амбар.
Хороший способ отвлечься. Я посмотрел вниз на маленькое белочерное существо. Козленок щипал мою брючину.
— Я притягиваю к себе животных, — сказал я, ощущая острую потребность говорить хоть чтото, чтобы справиться с чувствами, растущими в моей душе. — Очевидно, это дар.
— Так и есть, — согласилась Хаш без намека на шутку.
Я внимательно посмотрел на нее. Она нахмурилась и отвернулась. Из рации раздался голос Дэвиса:
— Мать, я попросил Мэри Мэй отвечать на звонки представителей прессы. Они вышли на уровень один звонок в минуту. Звонят со всего света. Дядя Логан завернул две машины с телевидения, но это не останавливает газетчиков. Они переодеваются простыми покупателями и проскальзывают мимо него. Вполне вероятно, что они уже в Амбарах и во все суют нос. Я всем велел отвечать «без комментариев», если ктото посторонний будет спрашивать об Эдди. Это относится и к тебе, мать. Договорились?
— Без комментариев.
— Ладно, я знаю, что тебе это неприятно. Прости. Это оказалось куда хуже, чем мы ожидали. И поступок Якобека только все испортил. Он просто социопат! Этому племяннику президента не стоило угрожать телеоператору оружием.
Хаш встретилась со мной взглядом, зная, что я слышу каждое слово из их разговора, потом повернулась ко мне спиной.
— Я думаю, Якобек понимает, что не улучшил отношения с прессой, — сказала она сыну. — Но согласись, это было очень эффективно. Впрочем, Якобек меня волнует меньше всего. И тебе не следует о нем волноваться.
— Хочешь знать мое мнение? Я бы попросил его уехать. Думаю, что папа поступил бы именно так.
— Если я захочу, чтобы Якобек уехал, я сама попрошу его об этом. Но все равно спасибо.
Хаш отключила рацию. Колечки бронзоворыжих волос от этого движения вздрогнули у нее на затылке. Ее тело было сочетанием изгибов — груди, бедра, длинные ноги. Она чуть покачивалась, как высокое дерево на ветру. Я не мог отвести от нее глаз.
— Ну что ж, ты слышал, что думает о тебе Дэвис, — сказала Хаш, не оборачиваясь.
— Твоего мужа устраивало то, что ты в нем не нуждалась?
Ее спина окаменела. После долгого молчания Хаш наконец сказала:
— Ты уже знаешь ответ. Но Дэвис его не знает, и я хочу, чтобы все так и оставалось.
— Считай, что мы договорились, — согласился я и ушел, оставив Хаш наедине с ее яблоками.
После обеда я приехала от Амбаров к своему офису, чтобы выгрузить там стопки компьютерных дискет, и увидела на подъездной дорожке Якобека с какимто седобородым мужчиной в вытертом комбинезоне, армейской куртке не по размеру и бейсболке с логотипом «Чикагских медведей». Что, повашему, я должна была подумать?
— Это мой друг, — заявил Якобек. — Я привез его сегодня из города. Он не прочь пообедать. Ты не возражаешь, если я отведу его в дом?
Насколько я знала, у Якобека не было никаких друзей, и он был не из тех простофиль, которые видят добрую душу в первом встречном. И потом, он явно не предполагал устроить в моем доме благотворительный бал для бомжей. Так какого черта он притащил сюда этого старика, тем более когда в доме Эдди? Не находя слов, я посмотрела на Люсиль, стоявшую на моей веранде.
— Эдди здесь нет, — сказала она. — Поэтому я не вижу проблемы в том, что этот джентльмен зайдет в ваш дом.
Я едва не упала от неожиданности. Люсиль тоже вела себя очень странно. Но у меня не было оснований предполагать, что меня втягивают в какуюто кошмарную интригу или что все остальные разом посходили с ума. К тому же меня воспитали отец и мать, которые не расставались с Библией и всегда следовали завету «принимать самого последнего из людей, как Меня».
Поэтому я подошла к незнакомцу, протянула ему руку и сказала:
— Простите меня за мои сомнения. Дело в том, что мы столкнулись с несколько необычной ситуацией… но я никогда не отказывала гостям. Поэтому добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Хаш Макгиллен Тэкери.
— Спасибо, мэм, за вашу доброту. — Старик торжественно пожал мою руку. Для бомжа у него была слишком чистая рука.
В этот момент к дому на грузовике подъехали Эдди и Дэвис. Они весь день проработали в кондитерском цехе, от них пахло яблоками и корицей. Оба были в старых джинсах и футболках, поверх которых натянули одинаковые толстые свитера. Живот у Эдди уже немного выдавался вперед, ее лицо сияло. Дэвис, улыбнувшись, сорвал бандану с ее мягких светлокаштановых волос, и в холодном воздухе осталось белое облачко муки. Эдди расхохоталась.
Старик, не проявивший ответной любезности и не назвавший мне своего имени, застыл, словно каменный, глядя, как эти двое, взявшись за руки, идут по дорожке, обсаженной кустами азалии. Эдди выглядела как ангел, припорошенный сахарной пудрой.
Интерес чужого человека к моему сыну и знаменитой невестке показался мне чрезмерным. Я окликнула Якобека, пытаясь заставить его както отреагировать. Но тот наблюдал за стариком и Эдди без всякого видимого беспокойства. Так же спокойно вела себя и Люсиль.