Смит Дебора. Змей-искуситель

   Нападавший упал к моим ногам, не издав ни звука, и дергался, умирая. Я победоносно стоял над ним, тяжело дыша, расставив ноги, руки согнуты в локтях, ладонями вверх. Я мог бы убить его еще раз, если бы пришлось. Я этого хотел.
   Запах крови привел меня в чувство. Я уставился на него. Он перестал дергаться, и я понял, что кровь на его лице — моя кровь. Я медленно поднял левую руку и по-смотрел на нее.
   Мизинца на месте не оказалось. Он отстрелил его.
   — Господь всемогущий! — хрипло произнесла Эд-вина. Она стояла у меня за спиной.
   Я медленно обернулся к ней, окровавленный, изу-веченный, осыпанный осколками. Она стояла у фурго-на, прижимая к себе плачущую Эдди. Эдвина прикрыла девочке глаза, чтобы она не видела мертвеца — и не ви-дела меня.
   Впервые со времени нашего знакомства я увидел в глазах Эдвины отвращение и страх. Я понял, что она никогда не будет чувствовать себя в безопасности в люд-ных местах, всегда будет беспокоиться об Эдди. Но и рядом со мной она не сможет чувствовать себя по-преж-нему.
   Я был убийцей. И не стыдился этого.
   И она боялась меня.
   — Как ты себя чувствуешь? — негромко спросил Ал. Он зашел ко мне в больницу поздно вечером, когда я пытался заснуть.
   — Отлично, — солгал я.
   Я потер глаза здоровой рукой. Левую руку мне за-бинтовали, на лице осталось множество порезов от ос-колков стекла. Но я переживал не столько из-за потерян-ного мизинца, сколько из-за того, каким я стал и что я сделал. Я не чувствовал за собой вины, и это сначала испугало меня, а потом я рассердился. Я убил человека, который хотел причинить вред людям, которых я люблю. Почему я должен чувствовать что-то еще, кроме удовле-творения?!
   — Хочешь, я посижу с тобой? — спросил Ал. — Я могу остаться на ночь. Попрошу принести мне раскладную кровать.
   — Ты должен быть дома с твоей семьей. Тебе при-дется потратить немало времени, отвечая на звонки ре-портеров.
   Газеты и выпуски новостей по телевидению уже рас-трубили о нападении на жену и дочь Ала и о его работе под прикрытием, вызвавшей такую реакцию. Они с Эдвиной мгновенно стали популярными. И я тоже, только моя популярность оказалась со знаком минус. Незакон-норожденный сын сумасшедшей родственницы, о ко-тором семья Джекобс не любила говорить. «Зеленый берет», хладнокровно убивший гражданское лицо.
   — Ты тоже член моей семьи, — возразил Ал. — Се-годня ты спас жизнь Эдвине и Эдди. Жизнь моей жены и моей дочери. — Ал коснулся моей здоровой руки. — Ты не мог поступить иначе. Это была самооборона.
   Я не рассказал ему о том, что увидел в глазах Эдвины. Сомневаюсь, что она смогла признаться в этом даже самой себе. И я не сказал Алу, что мог отпустить водителя, дать ему убежать. Позвал бы полицию, они бы легко сцапали этого придурка. Наконец, я мог ударом свалить его, прижать к земле, подождать. Но я не стал. Я убил его. Ал и Эдвина всем говорили, что это была самоза-щита. Возможно, в техническом смысле это и было прав-дой… Во всяком случае, никто не собирался выдвигать против меня обвинений.
   — Да, это была самозащита, — медленно произнес я. Ал кивнул, но мой тон ему явно не понравился.
   — Тебе не в чем оправдываться, Ник. У него было оружие. Ты не знал, как он поступит. Он мог обернуться к тебе и выстрелить. Ты знал только одно — он собирал-ся снова напасть на Эдвину и Эдди. Ты с ним боролся. Ты не собирался его убивать.
   Я промолчал. Черт побери, если у нас кто и совестли-вый, то это Ал, а не я. Ал не хотел признавать, что убий-ство может быть просто-напросто полезным, что этот человек, намеревавшийся убить его жену и дочь, заслу-живал смерти — как и тот высокопоставленный судья, известный адвокат или замазанный коррупцией поли-цейский, которые наняли его.
   — Я намерен найти того, кто подослал убийцу, — заявил Ал. — Я засажу его на всю оставшуюся жизнь.
   Засадить его, конечно! Все будет чисто и гладко: тю-ремное заключение, как и предписывает закон. Нет, мой дядя не хотел, чтобы я признался, что убил ради него, Эдвины и Эдди, что это была не самооброна, а месть. И мне не хотелось его разочаровывать.
   — Иди домой, — сказал я. — Думаю, что смогу снова заснуть. Увидимся утром.
   Ал неожиданно провел рукой по моим волосам, слов-но я был ребенком.
   — Надеюсь, что ты будешь хорошо спать. Эдвина, Эдди и я любим тебя, Ник.
   Когда он ушел, я заплакал.
   Биллу Снайдерману было тридцать восемь, и он был похож на актера Билла Косби, только лысины у него было больше, чем волос. Снайдерман вел себя как человек, добившийся успеха, заработавший достаточно денег как корпоративный юрист, чтобы политика стала для него хобби. Он уже сделал себе имя как организатор из-бирательных кампаний на уровне штата и во время де-батов о гражданских правах. Он, Ал и Эдвина дружили еще с колледжа. Я знал, что когда-то он пытался угово-рить их не брать меня в семью. Теперь Билл сидел у моей кровати в больнице, нервно разглаживая и без того отлично заглаженные стрелки на брюках своего тысячедолларового костюма.
   — Как?! — воскликнул я. — Ни цветов, ни конфет, ни открытки с надписью «Надеюсь, ты найдешь свой пальчик»?
   Он швырнул мне газету.
   — Я всегда знал, что это вопрос времени. Враги тво-его дяди рано или поздно должны были разыграть твою карту, чтобы ударить его побольнее.
   Газета раскрылась на странице с колонкой Хейвуда Кении. К этому времени толстяк Кении, репортер кри-минального отдела, стал еще более толстым ведущим политической колонки. Из «Чикаго трибюн» его уво-лили, так как он излишне приукрасил нашу историю, чтобы она казалась более драматической. Зато теперь его колонку печатали газеты по всему Среднему Западу, и он вел передачу о политике на местном радио. Кении не спускал глаз с Ала и Эдвины, дожидаясь возможнос-ти отомстить. И я сам сдал ему козыри.
   «Мягкосердечный Ал и его персональный наемный убийца избежали обвинения в убийстве», — гласил за-головок колонки.
   — Сегодня это появилось в пяти крупных газетах штата Иллинойс, — «порадовал» меня Билл Снайдер-ман. — Правда это или нет, значения не имеет.
   Я мрачно уставился на газету.
   — Я знаю.
   — Ты мне не нравишься, Ник, и никогда не нравил-ся. Ты приносишь Алу одни неудачи. Ты альбатрос на шее его политической карьеры.
   — Скажи мне что-нибудь такое, чего бы я сам не знал.
   — На следующих выборах Ал собирается баллотиро-ваться в конгресс, и я буду руководить его кампанией. Популярность, которой они с Эдвиной пользуются, по-зволяет начать политическую карьеру прямо сейчас. Мы с Эдвиной разработали потрясающий план. Ал про-работает один срок в конгрессе, а потом изберется в сенат. Два, может быть, три срока в сенате — и он сможет баллотироваться в президенты. Ал обязательно выиграет.
   — Неужели все так просто? — усмехнулся я.
   — Вот увидишь. Ал хороший человек; таких, как он, любят, таким доверяют. Он лучший кандидат из тех, что я видел: чистюля, у него замечательная семья, он хоро-ший муж, хороший отец, служитель общества, верный, как пес. Конечно, мешает тот факт, что он из семьи по-ляков-католиков: слишком отдает этнографией, и это опасно. Но с этим я справлюсь. Поможет голубая кровь Эдвины, ее предки из первых пилигримов. Она отлич-ная пара для него — всегда добивается своего и поддер-живает Ала на тысячу процентов. И разумеется, Эдди —самая лучшая реклама.
   — Не говори так об Эдди.
   Мой тон заставил Билла громко сглотнуть.
   — Прости. Разумеется, нет. Ал и Эдвина относятся к ней не так, как я. Ты бы слышал, что они говорили се-годня утром! Они боятся снова показывать ее публике. Боюсь, что они будут слишком ее опекать.
   — Возможно, тебе удастся уговорить их посадить малышку в безопасную клетку. Тогда избиратели смогут платить по четвертаку, чтобы посмотреть на нее.
   Билл уставился на меня.
   — Давай вернемся к разговору о тебе. Моя задача убрать из жизни Ала все, что может бросить тень на его безупречную репутацию и запятнать его светлый образ. В данном случае это ты.
   — Ах, Билл, ты мне льстишь.
   — Послушай, ты ведь готов на все ради него, Эдви-ны и Эдди. Не дури мне голову, я тебя знаю. Ты все равно что волк, защищающий свой выводок. Так вот, сейчас ты можешь им помочь единственным способом: уезжай, держись подальше от них. Найди себе уютную норку и там затаись. Желательно, в другой части света.
   — Держу пари, Ал не знает, что ты здесь. Снайдерман вытер пот со лба, он явно нервничал.
   — Нет, не знает.
   — Отлично. Ему незачем об этом говорить. Билл вздохнул свободнее.
   — Я рад, что т,ы согласен. Ал разозлится, как черт, — ты же знаешь, какой он сентиментальный. Вот почему, собственно, он всех так привлекает. Но это может погу-бить его карьеру.
   — Знаю. — Я кивнул.
   — Ты его ахиллесова пята, Ник, уйди в тень. И дер-жись подальше.
   Он посмотрел мне в лицо и нервным жестом поправил шелковый галстук, будто вспомнил о сломанной шее. Но я думал только о моем одиночестве.
   Один знакомый из форта Брэгг связался с организа-цией от моего имени, и они прислали своего человека на следующий же день. Моя жизнь переменилась настолько быстро, как будто нужные люди ждали меня в тени, пока я сам не понял, где мое место в этой жизни. Мужчине в форме майора, который должен был вести со мной переговоры, было на вид лет сорок. У него была квадратная челюсть, поджарое мускулистое тело и глаза зверя, выходящего на охоту безлунными ночами. То есть, если быть честным, точно такие же, как у меня. Он по-казал мне военное удостоверение, на фотографию для которого снялся еще зеленым рядовым во Вьетнаме.
   — Я хотел, чтобы вы увидели, что вначале мы все похожи на бойскаутов, — сказал он. — В то время я ис-кренне верил, что могу спасти мир, если буду ходить в чистом белье и размахивать флагом.
   Несколько секунд я молчал, продолжая застегивать рубашку одной рукой. В будущем воспоминание об этой отлично выглаженной рубашке, хрустящей от крахмала и пахнущей новой жизнью, всегда отзывалось странной пустотой в моем желудке.
   — Вам повезло, сэр, — наконец ответил я. — Лично я никогда в жизни не был идеалистом.
   — Позвольте мне спросить вас кое о чем. Когда вы свернули шею этому человеку, вы ведь уже тогда знали, зачем появились на этой земле, верно? Вы защищаете бога, страну и семью. И все это одним ловким движени-ем рук, переломивших хребет этому ублюдку. Соглас-ны? Бог, страна, семья.
   — Пожалуй, но в другом порядке.
   — Это не имеет значения. Мы живем в новом заме-чательном мире, мистер Якобек. Он стал маленьким. Ядерным. Правила боя меняются. Враг не идет вам на-встречу с оружием в руках. Он скрывается в подземелье, в его распоряжении спутниковая связь, компьютер и оружие, о котором даже думать не хочется. Для осталь-ной Америки мир, полный высоких технологий, кажется цивилизованным и спокойным. Но все человеческие отбросы, обуреваемые жаждой убийства, лезут на нас. Их устроит любой способ убийства, и теперь они могут покончить со всем миром. Только люди, которые это понимают и которые не боятся залезать под камни и выковыривать оттуда грязь, если потребуется, будут ре-шать, кому принадлежит будущее. Нам или им.
   — Я принимаю ваше предложение, сэр.
   — Отлично. Все бумажную волокиту мы берем на себя. Приветствую вас на новой линии обороны, капи-тан Якобек. Поздравляю с повышением по службе. Те-перь вы участник закулисной войны, которую армия от-крыто не признает, а американский народ не тратит на нее свои кровные налоги. — Он помолчал. — Есть во-просы или, может быть, сомнения?
   — Никак нет, сэр. Я знаю, что делаю. Я отлично по-нимаю, что ваши люди действуют незаметно. А я хочу лишь исполнять свою работу и не быть обузой для семьи.
   — Секретность, мистер Якобек, это наше самое луч-шее оружие, — майор улыбнулся.
   Я был с ним полностью согласен. В тот же день я поднялся на борт самолета, унесшего меня далеко от Чикаго и Соединенных Штатов. Если людям, которых вы любите, угрожает опасность, вы можете ринуться навстречу ей, сжав кулаки, или затаиться и ждать, когда надо будет принять бой. Я решил делать все для спасе-ния дорогих мне людей от дьявола, оставаясь в темноте.
   Письмо, которое я оставил Алу и Эдвине, было очень коротким: «Если я вам понадоблюсь, я сразу окажусь рядом с вами. Я сделаю все для вас и Эдди. Только позо-вите меня». Ал и Эдвина написали мне: «Когда этим людям ты будешь больше не нужен, мы даже не сумеем узнать тебя. Они искалечат твое доброе сердце. Мы ни секунды не сомневаемся в том, что ты приедешь, если будешь нужен нам. И мы всегда придем на помощь тебе. Но сейчас ты должен просто вернуться домой. Мы будем ждать».
   Я решил, что тоже буду ждать.

Глава 8

   Барбара Уолтерс так и не позвонила, морские пехо-тинцы не ринулись топтать клумбы перед моим домом, а родственник-убийца Эдди по имени Николас Якобек даже не подумал о том, чтобы предупредить нас о своем визите. Признаться, мне было бы приятнее знать, в кото-ром часу на моем пороге появится президентский боец. В конце концов, этого требовала элементарная вежли-вость.
   Разумеется, телефон разрывался от звонков. Звони-ли из Белого дома по поручению президента страны, звонили члены семьи Джекобе из Чикаго и орда родст-венников первой леди из Мэриленда. Все эти люди про-сили позвать к телефону Эдди, огорчались, когда Дэвис отказывался ее будить, и говорили, что я несу ответст-венность за ее благополучие.
   — Во время сбора урожая у меня слишком много дел. И я пока еще ни разу не причинила неудобства ни одной президентской дочери! — наконец рявкнула я и доверила Мэри Мэй впредь самой отвечать на звонки.
   Агент секретной службы США Люсиль, которая представилась полностью, как это было принято на Юге, — Люсиль Олсен, одна из двух дочерей семьи Олсен, фермеров из Миннеаполиса, штат Миннесо-та, — охраняла парадную дверь моего дома. Охраняла! Эдди Джекобе требовалось защищать от террористов, преследователей, похитителей и одному богу известно от кого еще. Судя по всему, и от романа со студентом из Гарварда тоже. Я оглядела мой дом с ощущением пол-ной беззащитности, словно земля могла подняться с клумб и, ринувшись в дом, снести входную дверь с мед-ным дверным молотком в виде яблока.
   У ворот маялись агенты секретной службы. Логан, огромный, похожий на быка, но мягкий и уступчивый со своими, защищал въезд на мою ферму. Его «стетсон» лежал на крыше патрульной машины, а в руке Логан держал пирог с яблоками. У нас с ним были одинаковые рыжевато-каштановые волосы и зеленые глаза. У него было немного детское выражение лица, но крепкий ха-рактер и острый ум. Высокий симпатичный Макгиллен, как и я.
   — Не хотите пирожка, ребята? — приветливо поин-тересовался он у агентов, но они не попались на эту удочку.
   Нечего было беспокоиться о том, что Логан не усто-ит под давлением, хотя он оказался весьма уязвимым перед чарами Люсиль. Когда Логан зашел в дом, чтобы представиться, они начали ходить кругами, словно на-стороженные домашние кошки. Он поинтересовался калибром ее оружия и предложил пирог. Люсиль пока-чала головой, но не спускала с него глаз. Логан тоже разглядывал ее. Он понятия не имел, как флиртовать с вооруженными женщинами. Мой брат, одинокий домо-сед, никак не мог оправиться после потери своей юной любимой жены. Она умерла от рака всего через два года после свадьбы. Они познакомились, когда Логан слу-жил в армии в Германии. Теперь он буквально молился на свою пятилетнюю дочку. В этом мы все были похожи.
   Девочка была шестой Хаш Макгиллен. Мы звали ее Бэби Хаш.
   Бэби Хаш сидела в патрульной машине у ворот и делала вид, что раскрашивает картинки в книжке-раскрас-ке, но на самом деле она не спускала глаз с агентов.
   — Доброе утро, Бэби, — поздоровалась я, наклонив-шись к открытому окну и пригладив ее темные волосы.
   Она улыбнулась, подняла на меня глаза и позволила поцеловать себя в лоб.
   — Привет, тетя Хаш.
   — Я собираюсь отвести тебя в дом, чтобы ты попро-бовала новый кекс с яблоками и корицей, который Лори собирается включить в новый каталог. А потом ты по-смотришь фильм о Гарри Поттере или почитаешь книж-ку. Кстати, я заказала для тебя всю серию книг о девоч-ке-детективе. — Бэби Хаш была владелицей розовой де-вичьей спальни в моем доме. Я украсила ее специально для малышки — она жила у меня, когда Логан уезжал из города по делам. — И еще я могу поставить для тебя новую игру в компьютере, если захочешь.
   Но это не сработало. Ее личико помрачнело.
   — Тетя Хаш, я уже совсем взрослая, а ты со мной как с маленькой. Я должна остаться здесь и посмотреть, что происходит.
   — Неужели это так интересно?
   — Конечно. Люсиль выглядит как женщина-борец, и я думаю, что она может бросить папу на землю при помощи какого-нибудь приема.
   — Дорогая, я подозреваю, что Люсиль справится даже с огромной гориллой, если понадобится.
   Бэби Хаш вздохнула.
   — Она наверняка сумеет побороть папочку. Когда они встретились, он только и мог, что смотреть на нее, открыв рот. — На личике Бэби Хаш появилось мечта-тельное выражение. — Как ты думаешь, у нее есть ма-ленькая девочка, с которой я могла бы поиграть? — Бэби так не хватало друзей и сестер.
   — Не думаю, что она замужем и у нее есть дети, дорогая.
   — Гм! — прокомментировал Логан.
   Я отошла подальше от машины, так чтобы Бэби меня не слышала, и поинтересовалась:
   — Как дела?
   — Работники уже собрались и ждут тебя у ворот. Что будем делать, сестричка?
   Я протянула ему коробку с пирогами.
   — Впусти их во двор и накорми. Скажи им, что я встречусь с ними у главного амбара — у меня есть для них сообщение. Правду я им, разумеется, не скажу. Не сейчас. Сегодня мы откроем ферму как всегда, словно ничего не произошло.
   — Есть одна проблема. — Логан кивком указал на агентов, стоически топтавшихся на другой стороне до-роги. — Эти ребята сказали мне, что мы не можем от-крыть ворота. Они просто-напросто не позволят нам это сделать.
   У меня кровь застыла в жилах.
   — Ты шутишь?
   — Приказ Люсиль.
   Логан поставил поднос с пирогами на столб ворот. Агенты потянули носами воздух, пропитанный запахом только что испеченных пирогов, но не двинулись с места.
   — Крутые ребята, — сухо прокомментировал мой брат. — Сестричка, они пока ведут себя прилично. Но скоро они нас сметут. — Логан замялся и мрачно по-смотрел на меня. — Впрочем, меня не это беспокоит. Мне не нравится, что посторонние начнут совать нос в наши дела.
   — Если мы не откроем ворота сегодня, завтра весь округ будет знать, что у нас что-то случилось. Будет много разговоров и вопросов.
   В этом-то все и дело! Мне казалось, что сердце бьется у меня в горле. Наконец я решилась.
   — Вернусь через десять минут, — пообещала я. — И приведу Люсиль.
   — Откройте ворота! — приказала я.
   — Нет, миссис Тэкери, я не могу.
   Люсиль встала между нами и воротами и отказыва-лась сдвинуться с места. Логан держал в руке ключ от замка.
   — Да ладно, Люси, — сказал он, улыбнувшись.
   Его голос прозвучал так мягко, что заставил бы рас-таять даже айсберг. Утреннее солнце играло на крыше его машины. Бэби Хаш во все глаза смотрела на нас. Агенты двинулись было в нашу сторону, но мы с Логаном мрачно посмотрели на них, и они остановились. Тогда Логан снова нежно взглянул на Люсиль.
   — Агент Олсен, вы представляете собой чертовски привлекательную баррикаду, но все-таки отойдите в сторону.
   Люсиль проигнорировала его слова и повернулась ко мне.
   — Неужели вы не понимаете, что нельзя допустить толпу народа туда, где находится член президентской семьи? Толпа непредсказуема, она не поддается кон-тролю. Я не могу позволить открыть ворота, пока не по-говорю с моим начальством и родителями Эдди. Я уже сообщила им о сложившейся ситуации. Нам необходи-мо дождаться, пока они свяжутся с нами.
   — Эдди спит глубоким сном в моем доме, это абсо-лютно безопасно. Никто, кроме нас, не знает, что она там. И никто посторонний об этом не узнает.
   — Эта проблема будет скоро решена. Отложите от-крытие хотя бы до второй половины дня.
   — Это невозможно.
   — Тогда я не сойду с места.
   Логан вздохнул.
   — Я не уверен, что имею полномочия арестовать вас, агент Олсен, но я надеюсь, что вы не подадите жалобу, если я начну вас щекотать.
   — Если вы это сделаете, то ваш значок окажется со-всем не на подобающем месте, шериф!
   На Логана эти слова определенно произвели впечат-ление. Я хотела было вмешаться, но в этот момент за-звонил сотовый телефон у меня на поясе. Я поднесла его к уху.
   — «Ферма Хаш».
   — Звонок из Белого дома, — сообщил женский го-лос. — С вами будет говорить первая леди. Пожалуйста, подождите.
   Я прижала телефон покрепче к уху, не успев поду-мать, кто, зачем, почему. Никаких нервов. Торнадо на-стиг нас.
   — Твое желание исполнилось, Люсиль. Это Эдвина. «Держи себя в руках», — одними губами попросил Логан, а Люсиль сразу напряглась.
   — Пожалуйста, не называйте ее так, миссис Тэкери. Это всего лишь совет, но вам лучше его послушаться. Всегда обращайтесь к ней «миссис Джекобе» или «мэм».
   Я не успела сказать, что тогда и она должна так же обращаться ко мне. Звонкий, женский голос — аристо-кратичный, с акцентом Восточного побережья — хлы-нул мне в ухо.
   — С кем я говорю? — требовательно поинтересова-лась Эдвина.
   — Это Хаш Макгиллен Тэкери.
   — Саш, говорит Эдвина Хэбершем Джекобс. Я звоню из Англии, поэтому слушайте меня внимательно. Осталось всего пять минут до моего выступления перед пар-ламентом…
   — Что ж, тогда говорите быстрее.
   Молчание. Я сразу же дала понять, что на ее добрую волю мне наплевать.
   — Хорошо, Саш.
   — Хаш.
   — Что вы сказали?.. Ладно, черт с ней.
   — С вашей дочерью все в порядке. Даю вам слово.
   — Надеюсь на это. Секретная служба уверила меня, что она в безопасности, но это не благодаря вам и ваше-му сыну.
   — Подождите-ка…
   — Насколько я поняла, вы отказались с ними со-трудничать.
   — Учитывая все обстоятельства, я проявила самые высокие гражданские качества!
   Я услышала шуршание бумаги.
   — Насколько я понимаю, у вас небольшой семей-ный бизнес? Какая-то ферма?
   У меня перехватило дыхание.
   — Вы… собрали обо мне сведения?
   Она не обратила на мои слова никакого внимания.
   — Я хочу, чтобы вы меня выслушали. Я понимаю, случившееся кажется очень странным вам и вашим род-ственникам с фермы. И я первая готова признать, что моя дочь обязана перед вами извиниться за то, что втя-нула вашего сына Юэлла…
   — Дэвиса, — машинально поправила я. — Его зовут Юэлл Дэвис, но мы называем его Дэвис. Так вы собра-ли сведения обо мне…
   Голос первой леди зазвучал резко:
   — Миссис Тэкери, вне всякого сомнения, ваш Дэвис замечательный молодой человек. Но он напрасно воз-лагает надежды на то, что, впутавшись в жизнь моей до-чери…
   — Вот оно что! Давайте вернемся немного назад. Вы шпионили за моим сыном, а теперь шпионите за мной. Верно я вас поняла? И вы еще имеете наглость критико-вать нас?
   — Миссис Тэкери, я не намерена обсуждать с вами мои личные проблемы. Но позвольте мне сказать вам, что я имею полное право собирать информацию о не-знакомых мне людях, которые окружают моего ребенка. Надеюсь, вы способны понять, каково ее положение в обществе. Моя дочь — разумная и ответственная моло-дая женщина, но она находится под большим давлени-ем, поэтому ее очень легко эксплуатировать.
   Моя кровь закипела от гнева и страха. Я словно вхо-дила босиком в темный пруд, зная заранее, что ядови-тая змея может укусить меня в любую минуту.
   — Итак, вы решили, что мой сын — этакий деревен-ский Ромео, который изо всех сил лезет наверх и поэ-тому уговорил вашу дочь сбежать с ним вместе из кол-леджа?
   — Нет, что вы! — Эдвина несколько смутилась. — Я только говорю, что продолжение этого летнего рома-на следует отложить…
   — Вас просто бесит, что дочь ничего вам не расска-зала! Я тоже ничего не знала об этом романе, но я хотя бы не шпионила за сыном, чтобы все выяснить!
   — Я не шпионила за дочерью и тем более не шпио-нила, как вы выразились, за вами. О вас я выяснила лишь то, что известно всем. А что касается моей доче-ри… Надеюсь, вы понимаете, что положение нашей семьи накладывает на каждого из нас определенные обязательства. Целая команда профессионалов отсле-живает каждый шаг моей дочери. Ради ее же блага. Ее теперешнее поведение — это всего лишь досадное от-клонение, и я стараюсь защитить ее всеми возможными способами.
   — Несколько поздно, если учесть, что она добралась с Восточного побережья до моей Долины. В данный мо-мент она вместе с моим сыном отклоняется в моем доме.
   — Саш, у вас, судя по всему, было трудное утро. Я уве-рена, что обычно вы ведете спокойную тихую жизнь, и я обещаю вам, что и президент, и я поможем вам и ваше-му сыну как можно быстрее вернуться к привычному распорядку.
   — Замечательно, миссис Джекобс. Раз вы проявляе-те такую снисходительность ко мне и моему распоряд-ку, то я передаю трубку агенту Олсен. Люсиль. Мы уже успели полюбить ее. Так что я передам ей трубку, а вы соблаговолите приказать ей открыть ворота моей фермы, чтобы мы могли наконец начать собирать урожай. Ведь вы и президент продолжаете заниматься государствен-ными делами, несмотря ни на что, и я тоже хотела бы заняться моими. Как только мы откроем ворота, я смогу долго и с удовольствием поговорить с вами о наших детях. Договорились? Просто прикажите Люсиль от-крыть ворота.